Текст книги "Замок Пятнистой Розы"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Почему Дорогваза никогда не интересовало к кому попадет меч?

Потому, что его творения стоят столько, что не всякому королю или многоземельному барону по средствам? И Дорогвазу почему-то захотелось, чтобы его меч был не символом знатности и достатка в ножнах с алмазами, а служил своему хозяину верой и правдой, в боях доказывая свои качества. Чтобы воин обнажал его в поединках за жизнь и честь, чтобы…

Дорогваз усмехнулся пришедшей в голову идее – а что, если выстроить лабиринт и, воткнув меч перед замком, пообещать его любому, кто минует все ловушки и опасности. Заселить сложные переходы и подземные пещеры жуткими тварями, так что если пройдет кто – то меча достоин. Не деньгами предков заслужит меч, а лишь доблестью и отвагой. Жив останешься – владей!

И если бы не ждал металл – будущий меч, который он назовет в честь девушки, потерявшей сознание от вида Дорогваза… О, прочь-прочь ее образ из головы, он живет сейчас другой любовью!.. А имя девушки он позже выяснит у Омета…

«О, благородный металл, вбирая в себя силу воды, спокойствие земли и страсть огня, ты…»

…И если бы не это сводящее с ума счастье созидания, сотворения чуда, он бы бросился строить лабиринт – такой, что пройти было бы почти невозможно. Дорогваз знал – он сделает это. Не только вельможам с с длинным рядом благородных предков за спиной будет доступен его меч. Но как сложно придется смельчакам, о!..

Металл, казалось, жил в его руках – да не казалось, жил. Этот меч и будет наградой смельчаку.

Дорогваз снова увидел картинку пира у Омета. Что ж, может брат и прав – надо жить, надо общаться с людьми. Вот Дорогваз и создаст лабиринт. Стоп! Но ведь если у Омета люди веселятся, то ведь у него будут гибнуть! Нет! Дорогваз четко решил – он оживит каждого, кто рискнет войти в лабиринт и не дойдет до меча. Погибших не будет. А позор воина, не прошедшего испытание лабиринтом – что ж, без поражений нет побед… Дорогваз никого не будет заставлять. И не будет кричать о неудачнике на весь мир – дело каждого захотеть, решить и получить. Получить меч Дорогваза…

* * *

Дорогваз проснулся после короткого отдыха, сполоснул лицо и снова подошел к металлу, который еще не принял нужных форм, но уже имел собственное сознание. И бывший бог, творя руками меч, продумывал жестокие и коварные ловушки для будущего претендента на этот меч…

С этими мыслями он заснул, когда подошло время отдыхать и с ними проснулся. Молот весело стучал в жаркой комнате, Дорогваз выливал на себя кадку воды и продолжал руками создавать чудо-меч, а мысленно – лабиринт бесстрашия и мудрости. И меч, казалось, понимал для чего его готовят и соглашался с этим. Да, в лабиринте не только с тварями могучими, но тупыми необходимо будет расправиться, не только пройтись по огненному мосту или взлезть на ледяную стену, надо будет доказать мудрость воина и выдержку мудреца…

* * *

Наконец меч встал в деревянную подставку, абсолютно готовый, и последний кирпичик лег в созданную схему лабиринта Бесстрашия и Мудрости. Хотя, это название, скорее всего, не приживется среди жителей Реухала. Его назовут коридорами Смерти… или лабиринтами Дорогваза. Да, в понятиях реухалцев Замок Пятнистой Розы и Смерть – почти одно и то же. Это не так, но… Но Дорогваз не в силах ничего изменить.

Бывший бог любовался своим последним творением и даже его самый строгий в мире взгляд не находил в мече изъянов.

Дорогваз не знал, сколько дней длился экстаз созидания – может, восемь дней, может, восемьжды восемь. Он не знал день сейчас на дворе или ночь – это неважно. Он сделал то, что хотел. Он снова жив!

Мечу оставалось только дать имя и поставить клеймо Дорогваза – символическое начертание Махребо. Йин грустно усмехнулся – по инерции он продолжал ставить изображение материка, который ему больше не суждено увидеть. И решил: этот меч – первый в его новой жизни. И он будет нести на себе новый символ – розу. С пятнышками.

Дорогваз вымылся и сстриг многолетние волосы. Магический бесплотный прислужник подал одежды в которых должен быть бог, пусть даже и поверженный. Омет прав, прав, прав – и не прав! Не угощать надо людей, забавляя музыкой и танцами – воспитывать бойцов, настоящих бойцов.

Дорогваз почувствовал, что голоден. Очень голоден. Что бы придумать на ужин из того скудного ассортимента, что может предложить его огород? Никаких дурманящих плодов – это точно. Но что? Хотелось мяса… Столько лет ему было все равно, чем поддерживать жизненные силы и наконец захотелось мяса… Он вспомнил обильно накрытый стол Омета и усмехнулся. Сейчас Дорогваз не хотел придворных кулинарных изысков – лучше всего кабана, зажаренного на вертеле, чтобы руками и кинжалом вырывать сочные, грубые куски…

Он стоял и любовался новым мечом, не в силах покинуть мастерскую. Он пытался воспроизвести перед глазами образ девушки, на мгновение завладевшей его желаниями, но не получалось. Ему не хотелось уходить из кузни, хотя делать здесь сейчас было уже нечего – подряд два меча не создашь, необходим перерыв, отдых, осмысление.

Дорогваз повернулся и посмотрел на деревянные подставки у стены, где стояли старые мечи, которые он по каким-то причинам не пожелал отпустить в мир. Вот суровый широкий меч, средней длины, похожий на рондонский клинок, но более толстый. Весь какой-то неуклюже-прочный, надежный, но безрадостный. Дорогваз создал его сразу после заключения в замок Пятнистой Розы и назвал «Богоубийца». Он понимал, что даже этому мечу не сразить ненавистного Димоэта, поэтому меч остался здесь.

Вот эти два узких и длинных меча вроде ничего, но в них нет жизни, поэтому нет и имени, хотя клеймо Дорогваза стоит. Йин вынул один и взмахнул на пробу – что ж, красоваться на боку вельможи меч может, почему бы не выставить его сейчас перед воротами замка, чтобы ушлые купцы взамен поднесли бумаги, несущие слово и пахнущие жизнью… Кстати, и свежего мяса.

А вот этот меч был выкован сразу после смерти короля Реухала, чтобы подарить его тому, кто придет на смену. Сколько же правит нынешний король? Для смертного очень много – четвертый или пятый период Димоэта? Впрочем, какая разница?

В кузне появилось новое существо, не мастеровые, не прислужник, обеспечивающий долгие год скромный быт сверженного бога. Дорогваз резко обернулся.

На пороге стояло то единственное в замке создание, что походило на человека и обладало умением связно говорить.

Йин нахмурился – насколько своевременны оказались его мысли.

Значит, король все-таки умер.

Мысленный приказ привести в порядок тронный зал помчался к бессловесным тварям, хотя затворник предполагал, что несмотря на отсутствие прямого указания, все залы и опочивальни замка уже должным образом вычищены и вымыты.

– Передай гонцу: я жду нового короля Реухала, чтобы подарить ему свой меч в знак почтения, – сказал Дорогваз, протягивая руку к надлежащему мечу.

– Повелитель, там не гонец короля, – сказал привратник. – Там просто… люди.

Отучившемуся говорить магическому существу слова давались еще с большим трудом, чем совсем недавно его создателю.

Дорогваз не дотянул пальцев до роскошной рукояти меча совсем чуть-чуть – замер в недопонимании. Повернулся к привратнику.

– Чего они хотят?

– Они утверждают, что ты можешь им помочь. Больше никто.

Дорогваз подошел к окну и распахнул створки. Он ничего не увидел, кроме непроглядной плотности ночи. Но навстречу ему пахнул свежий воздух – воздух Реухала, воздух Жизни.

– Иди и скажи, что я никого не хочу видеть, – неожиданно для самого себя приказал Дорогваз.

– Они утверждают, что иначе им угрожает смерть, – подбирал слова привратник. – Им больше неоткуда ждать помощи.

Тысячи мыслей и чувств боролись в Дорогвазе за непроницаемой маской лица. Наконец образ светловолосой девушки победил.

– Сколько их?

– Трое.

– Мужчины, женщины?

– Не знаю. Я говорил с мужчиной.

– Хорошо, – вздохнул повелитель Замка Пятнистой Розы. – Приведи их в тронный зал.

Глава 1

Рассвет в горах северного Оклумша всегда наступает внезапно.

Мгновения назад лишь сторожевые костры очерчивали границы стоянки, не разгоняя, а подчеркивая непроглядность ночи. И в миг все изменилось – бесчинство красок овладело миром.

Трэггану, склонившийся на коленях у быстрого ручейка, встал, вновь досадуя на себя. Как ни готовился, все равно самый первый миг он всегда пропускал. А ведь накануне дал себе слово, что уж в этот-то раз не прозевает чудный час рассвета, чтобы было о чем вспоминать дома, в долине. И место для наблюдения выбрал прекрасное, и встал раньше всех – лишь дозорные зябко ежились у костров. Думал, успеет ополоснуть лицо после чуткой дремоты – ан нет.

Горы Оклумша всегда обманут – проклятые Димоэтом места, злые. Но красивые. Очень.

Впрочем, после многих дней утомительного пути, зачастую даже без намека на подобие дороги, на местные красоты перестаешь обращать внимание. А в начале похода, когда весь настороже, когда скалы еще дрожат после родов, когда опора в любой момент может уйти из под ног – тогда тем более не до природных чудес, надо искать чудеса злой магической силы. Чтобы уничтожить в зародыше, чтобы не пустить всеистребляющую гадость в родные края.

Трэггану стряхнул водяные капли с не очень еще густых усов и бороды и осмотрел палатки. Лагерь просыпался – никакой команды не требовалось, Оклумш спящих не любит. Послышались быстрые благодарственности Димоэту за спокойную ночь; дежурные заторопились к ручью, чтобы набрать воды для утренней похлебки.

Тяжелый поход заканчивался – до долины, откуда прямой путь до родных замков, оставалось не более двух-трех восьмидневий пути. Поход можно вполне считать успешным – три яйца нерожденных чудовищ, тщательно обмазанных магической смолой и уже безопасных, но имеющих огромную ценность, покоились в заговоренном сундуке командира отряда на шкурах собственных родителей, которых, правда, было две – третьего, последнего монстра, завалить не смогли. Восьмилапое чудовище, имени в народе не имеющее, а называемое попросту: «злым», загнали в пропасть и забросали камнями, поскольку с тыла напали горцы, защищая свое божество и пришлось отбиваться на два фронта. Потом, после битвы, по указанию смертельно раненого отрядного мага, несколько дней кипятили смолу в походных котелках и заливали ею камни образовавшегося надгробия восьмилапого монстра.

А еще отряд нес три сундука шкур бесплодных монстров, найденных мертвыми. И каждая такая шкура означала несколько дней тщательного обследования окрестных гор – вдруг чудовище снесло яйцо и, выпестовав, отправилось умирать.

Раз в несколько лет, иногда в пять, а иногда и через год-два, огромная горная страна, защищающая Махребо от безжалостных северных океанских ветров, приходит в движение. Горы обрушиваются внутрь себя, на их месте стремительно вырастают новые вершины, стремящиеся достать облака, затем трескаются от собственной тяжести, обрушиваются и вновь вырастают, и вновь обрушиваются…

В эти дни происходят Роды Зла. Из неведомых недр в скалах Оклумша появляются маленькие восьмилапые монстрики со сверкающей белоснежной шерстью и набирающие полную силу всего за восемьжды восемь дней. И тогда наиболее сильные из них, сумевшие выжить, откладывают яйца. Необычайно прозрачные, словно янтарные, эти яйца способны зачаровать человека своей красотой и спокойствием, поэтому на них нельзя долго смотреть.

Из этих яиц, если их вовремя не найти, не обезвредить, не подавить магическую силу, вырастут чудовища, которые, невероятно быстро размножаясь, спустятся с гор в долину и уничтожат все живое на своем пути. Они набирают силу и мощь, питаясь чужими жизнями, и не брезгуют убивать друг друга, когда людей в округе уже не остается. А затем идут дальше и дальше к югу, к океану Намшелфа, превращая цветущий материк в обожженный, безлюдный край. А захватив Махребо, кто знает, может и на весь мир падут страшным проклятием… Если Димоэт с Семью Богами не остановят…

Пограничные крепости вполне справляются с набегами разбойничьих горных племен, поклоняющихся злым чудовищам, Димоэта не признающих, и поэтому всегда стремящихся отомстить погубителям своих жутких божеств. Но если случится страшное, то эти крепости будут раздавлены, как детские песочные города.

Нашествие зла на Махребо случалось лишь единожды и было то в незапамятные времена. Лишь легенды, да огромные янтарные валуны с навечно вмершими в них чудовищами напоминали о прошлом. В стране Трэггану, в двух днях пути от замка отца, тоже имелся такой камень – чудовища в нем было почти не разглядеть, скрутила его много веков назад мощь Димоэта так, что голову от лап не отличить. Но отвращение и ужас оно вселяет в человека до сих пор.

Чтобы не допустить подобного бедствия, после каждых родов гор в Оклумш отправляются отряды со всех стран материка. А иногда и из других материков к отрядам присоединяются смельчаки в поисках приключений и славы. Только Оклумш легкомысленных не любит. И вернуться после похода без потерь редко удается. Если вообще удается вернуться.

Командир отряда, опытный Холкм, для которого нынешняя экспедиция в горы уже седьмая, мог быть довольным – отряд потерял всего тридцать восемь человек (правда, один из погибших – маг, без которого дальнейший поход становился бессмысленным). И в качестве трофея для короля – три драгоценных яйца.

Зародыш зла было очень трудно обнаружить, еще труднее убить охраняющего его восьмилапого родителя, да и появлялось яиц во всем Оклумше не более двух-трех восьмерок. Поисковые же отряды отправляло каждое королевство континента, а граничащие с горами области снаряжали даже по несколько. Одно яйцо для отряда считалась огромным успехом, а уж на королевское вознаграждение за три трофея, самый распоследний воин отряда сможет гулять в кабаках столицы почти столько же дней, сколько провел в походе. Осталось за малым – живыми вернуться в долину.

И, в предвкушении торжественной встречи дома, можно позволить себе полюбоваться небывалым в долине рассветом.

– Элин Трэггану! – раздался неподалеку голос слуги Холкма. – Командир зовет!

Молодой воин одернул на себе куртку, провел ладонью по волосам, хотя толку от этого жеста не было никакого, оправил перевязь и отправился к палатке главы отряда.

Около палатки стоял Мейчон, в терпеливом ожидании сложив руки на груди.

Трэггану приветственно улыбнулся бывшему однокашнику.

Несколько дней назад их отряд повстречал горстку изможденных людей, предводительствуемых Мейчоном. Это был остаток велинойского отряда. Ночью не досмотрели дозорные и на стоянку напали беспощадные горцы, мстившие за надругательство над божеством. Мейчон с восемью воинами и магом были в разведке и, вернувшись, обнаружили лишь разоренный лагерь и обнаженные трупы. Унесено было все, что можно взять, вплоть до переносных палаток. Завалив камнями павших товарищей, осиротевшие голодные разведчики повернули к югу, не надеясь выбраться в долину – без пропитания, с одними мечами, в полных опасностей горах десять человек практически не имеют шансов выжить. Маг чувствует чудовищ, иногда – хищников и горцев, но искать лужайки с питательным велесом не умеет, для этого необходим следопыт, умеющий говорить с камнями. Но выживает тот, кто не теряет надежды. Или не сдается, когда надежда умирает. Отчаявшимся разведчикам повезло – они встретили отряд королевства Итсевдского, с добычей возвращавшегося домой.

Старый Холкм все равно принял бы разведчиков под свою защиту, хотя повелители Итсевда и Велинойса не шибко жаловали друг друга и на границах постоянно происходили ожесточенные стычки. В Оклумше обитал общий враг, перед которым меркнет мелкая вражда. Тем более, что свой маг погиб, а возможность встретить «злых», хотя и была уже ничтожно мала, но существовала. А тут еще Трэггану, начавший поход по юности лет простым восьмериком, но, благодаря личной отваге и наблюдательности, назначенный одним из восьми помощников командира, признал в Мейчоне товарища по военному монастырю.

Ответив на кивок друга учебных лет, Трэггану поднял полог палатки и вошел. Там, кроме командира и его старшего помощника, сидел маг, пришедший с Мейчоном.

– Здравствуй, элин Трэггану, садись, – предложил Холкм хриплым от сна голосом. – Светлый маг Игшпрод говорит, что плохо спал, чувствует что-то злое не более как в двух часах пути отсюда. Он утверждает, что это яйцо зла.

– Прошло столько времени после родов и он чувствует яйцо зла? – не выдержав, удивленно воскликнул Трэггану. – Да почти у самых границ долины?

– Я чувствую – это зло, – угрюмо ответил маг.

Он не знал наречия Итсевда, но, как и любой маг Аддакая, прекрасно говорил на языке Реухала.

– Да, я тоже сомневаюсь, что это яйцо, – кивнул командир на реплику Трэггану. – Скорее всего какой-нибудь бесплодный, умирающий монстр… Или горцы. Среди них есть шаманы, которые могут распространять вокруг себя беспокойство. Если это одно из черных племен, то необходимо уходить немедленно и быть настороже.

– А если это… – подал было голос старший помощник Холкма.

– В любом случае необходимо проверить, – оборвал его командир. – Сегодня, как и собирались, будем рубить найденный следопытами велес. Элин Трэггану, возьмешь свою бывшую восьмерку и отправишься вместе со светлым магом и Мей…

– Мейчоном, – подсказал Трэггану.

– Да, элином Мейчоном, старшим их отряда, твоим знакомцем. Проведете разведку. Если это горное племя, особенно из черных, немедленно возвращаться, в бой не вступать.

Трэггану прекрасно понимал мысли своего командира. Маг – не из его отряда, подданный другого короля. Что будет, если маг с людьми Мейчона сам пойдет в разведку и вдруг все-таки там окажется драгоценное яйцо? Монстра-родителя придется убивать всему отряду Холкма, вдесятером не справится никто, а как делить драгоценный трофей, если велинойцы первыми найдут? Во избежание недоразумений Холкм и отправляет его, как старого товарища Мейчона, а якобы для безопасности еще и восьмерку приставляет. Чтобы потом не пришлось отвечать перед королем за недоставшееся ему магическое яйцо.

– Но ведь восьмерка не полная, – вспомнил вдруг Трэггану.

Во время похода, двое бойцов погибло, а новых взять было неоткуда.

– Вилд подберет тебе недостающих, – кивнул Холкм в сторону угрюмого воина. – Отправляйтесь прямо сейчас, позавтракаете в дороге.

– Слушаюсь, – сказал Трэггану, вставая.

– Светлый маг Игшпрод, прошу вас проверить ваши подозрения и сообщить нам, – вежливо сказал Холм велинойцу на языке Реухала.

Тот кивнул и тоже встал. Он также прекрасно понимал ход мыслей командира Итсевдского поискового отряда, но не в том был положении, чтобы спорить.

Через четверть часа маленький отряд, ведомый Игшпродом, вступил на почти неприметную звериную тропу. Трэггану и Мейчон замыкали шествие, на ходу откусывая от свежесрубленных ломтей велеса. За эти последние несколько дней они вспомнили всех учителей и все забавные истории учебных времен и сейчас шагали молча. Но неизъяснимым образом они чувствовали тепло, от присутствия старого товарища, на которого можно положиться в трудную минуту. И их ничуть не смущало, что у одного было по пять пальцев на руках, а у другого – по четыре.

Шли долго. Маг Игшпрод, бормоча под нос какие-то заклинания, уверенно вел маленький отряд все выше и выше в горы. Под ногами заскрипел снег, начал продувать ветерок – не самый сильный, не из тех, которыми славится Оклумш, но все равно неприятный. Трэггану поплотнее запахнул на груди куртку.

– Посмотри, Мейчон, там, – указал пальцем Трэггану. – Видишь, за той скалой, кажется, пещера. Не утроба ли это?

– Чую, чую зло! – закричал маг, указывая полусогнутым пальцем совершенно в противоположную сторону – туда, куда сворачивала тропинка.

Мейчон сделал несколько шагов назад, чтобы лучше видеть, вгляделся в зияющую дыру и кивнул.

– Да, похоже на утробу. И, кажется, звериные следы различаю.

Чудовища, рождающие яйцо зла, редко выползали из своих пещер, они запахом приманивали хищников к себе и убивали одним ударом мощной лапы. Трэггану и Мейчон прекрасно знали их повадки.

– Светлый маг Игшпрод, – обратился Трэггану на языке Реухала, – не кажется вам, что зло остается сзади? Вы не могли ошибиться?

Игшпрод посмотрел на Мейчона, потом на главу маленького отряда. Перевел взгляд в сторону, указанную Трэггану. Пробормотал что-то под нос, размышляя.

Трэггану и Мейчон подошли к нему ближе, терпеливо ожидая ответа. Восьмерка бывалых воинов уселась в ожидании, кто на камни, кто прямо в снег.

Налетел очередной порыв ветра, сбив магу волосы на глаза. Тот поежился от холода, откинул быстро прядь с глаз и, зажмурившись, бормотал свои заклинания. Игшпрод был уже в зрелом возрасте и больших высот в жизни не добился – в горы маги выше третьей грани не ходят, невместно.

Наконец маг открыл глаза и посмотрел на предводителя отряда.

– Не знаю, элин Трэггану, – честно ответил он.

Не стал разыгрывать представление, настаивая на своем, не стал ссориться. Он понимал, что его дело маленькое – живым добраться до долины. И поэтому надо слушать воина, отправленного опытным командиром. Хоть и юн на вид Трэггану, но такой же юный Мейчон вывел отряд из лап смерти когда выхода, казалось, не было.

– Я чую зло там, – маг по прежнему указывал в другую сторону. – Но я не знаю.

Трэггану бросил быстрый взгляд на старого друга. Тот кивнул.

– Идем, посмотрим пещеру, – решил Трэггану.

Воины сразу вскочили на ноги. Мейчон достал меч. Трэггану последовал его примеру и, осторожно выбирая путь, первым двинулся к таинственной пещере. Пришлось попрыгать с камня на камень, но после года, проведенного в Оклумше, такие упражнения давно стали привычными и обыденными.

– Трэггану, ты прав, – наконец сказал Мейчон. – Вон след злого.

От пещеры влево отчетливо просматривался след грузного чудовища – кустарник был сплющен, снег утрамбован.

Разведчики приблизились к логову.

– След вчерашний, – решил Трэггану. – В пещере никого нет.

– Я говорил, зло – там! – воскликнул маг, не сумевший скрыть торжествующие нотки в голосе.

– Светлый маг Игшпрод, – спросил Трэггану, – магическая смола у вас с собой?

– Конечно, – не понял маг вопроса, продолжая указывать на северо-восток, – а что?

– В пещере, скорее всего, лежит яйцо зла, его необходимо обезвредить, – сказал Трэггану.

Игшпрод сразу стал серьезным.

– Да, элин Трэггану, я готов к обряду, – ответил он и сделал жест воину, которому было поручено нести мешок мага.

– Виррану, Дьянку и Малаир, – распорядился Трэггану, – бегите к командиру Холкму и скажите, что обнаружен след злого. Хотя нет, Малаир, останься, дойдут вдвоем. Лучше пока приготовь факел. Виррану, мы обезвредим яйцо и будем дожидаться отряд здесь, чтобы идти по следу.

Два воина бывшей восьмерки Трэггану молча кивнули и поспешили в обратную сторону, прекрасно понимая, что от них сейчас зависит очень многое – обсудить и поделиться впечатлениями с товарищами можно будет потом, ночью перед сном. Если останутся живы, конечно. Об осторожности в пути Трэггану их не предупреждал – лишнее.

Оставшиеся воины с обнаженным оружием встали у входа в пещеру.

Трэггану и Мейчон с факелами в одной руке и мечами в другой вошли в зияющую черноту, откуда доносился резкий запах, который ни с чем не спутаешь. Сосредоточенный маг шел следом – наступал его час, то, к чему готовился всю жизнь, ради чего пошел в горы. Он знал – любая ошибка дорого обойдется. И хотя он прекрасно помнил ритуал и совершал его уже несколько раз, все равно волновался.

Они обошли все закоулки пещеры, углубляясь в норы, некоторые из которых имели протяженность до восьмижды восьми локтей, но заветного, проклятого яйца зла не находили.

– Может, мы опоздали? – озвучил общую тревогу Мейчон.

С момента родов прошло больше года. Чудовищный родитель покинул пещеру, возможно, отправился умирать… И что тогда делать, и где вылупившийся из яйца монстр, и что будет с ними, с отрядом, с миром?.. Об этом никто из троих думать не хотел.

– Вот оно! – с облегчением вздохнул Трэггану, свет его факела упал на лежащий поверх холмика из мелких камушков идеально круглый шар размером чуть больше кулака рослого бойца.

Как из этой мелкой икринки может родиться погибель всему живому?! Странно и удивительно, трудно поверить. Но мало ли в мире странного и удивительного…

– Светлый маг Игшпрод, выполните ваш долг, – попросил-приказал Трэггану.

– Димоэт милостивый, что с ним?! – воскликнул пораженный маг, поднеся факел к найденному предмету. – В жизни ничего подобного не видел. И даже не слышал.

В едва разгоняемом факелами мраке пещеры разведчики всмотрелись в найденное яйцо. Оно не было янтарным – наливалось зловеще-кровавым цветом, а внутри четко просматривалось черная клякса от которой во все стороны исходили изломанные ниточки – словно трещинки.

– Светлый маг Игшпрод, выполните ваш долг, – повторил Трэггану слегка дрогнувшим голосом. – Вам нужна наша помощь?

Юный воин еще ни разу не присутствовал при магическом ритуале лишения жизни яйца зла. Ему было страшно и любопытно одновременно. Очень страшно – а вдруг яйцо именно сейчас оживет? Оно уже пробуждается к жизни, ясно же…

– Да, – хрипло сказал маг, развязывая свой мешок. – Мне нужно еще света. Принесите факелов. И как можно больше.

Мейчон отправился к выходу из пещеры.

Трэггану с трудом отвел взгляд от страшного яйца – сказано ведь, нельзя на него долго смотреть, зачарует. Он с силой сжимал рукоять меча, готовый в любое мгновение пустить оружие в ход. И старался унять биение сердца, ему казалось, что даже маг слышит звуки частых ударов.

Игшпрод же не обращал на Трэггану ни малейшего внимания, он весь сосредоточился на предстоящем обряде. Он достал из мешка священный октаэдр Димоэта и произносил магические заклинания, готовя его к действу.

Вернулся Мейчон с одним из воинов. Они зажгли наспех сделанные факелы и по знаку мага воткнули в землю вокруг яйца. Они не обращались к Игшпроду с вопросами – если что потребуется, он скажет сам.

С мольбой о помощи к великому Димоэту и ставленнику его в Махребо, Намшелфу, Игшпрод разломил пополам священный магический октаэдр и одну из половин положил на землю рядом. Вторую разделил на четыре пирамиды, у каждой были разноцветные грани: белая – воздух, синяя – вода, красная – огонь и черная – земля. Расставил четыре священные пирамидки вокруг яйца и начал сверху сыпать на зародыш зла мелкий порошок.

Трэггану отвернулся – не стоит воину долго смотреть на магическое таинство, чтобы не помутиться разумом. Его дело – сражаться.

Когда Трэггану, одолеваемый необоримым любопытством вновь повернулся, Игшпрод уже покачивался на ногах от изнеможения, но не переставал руками управлять магическими пирамидами. Куча мелких камней осыпалась, превратившись в пыль, а пирамиды сходились друг к другу, двигаемые силой Димоэта, и яйцо зла уже покоилось на четырех вершинах, дрожало и переливалось. Игшпрод неустанно произносил слова заклятий, смысл которых Трэггану не понимал. То есть слова знакомые, а вместе не увязываются. Потому, что Трэггану не маг, нет у него таинственных способностей. Он – воин.

В пещере было прохладно, но у мага от напряжения по щекам катился пот и у него не было ни секунды, чтобы отереть лицо – он сражался. Сражался со злом на своем фронте. Если он потерпит поражение, то умрет, а сражаться придется этим юношам, Мейчону и Трэггану, и они, наверняка, погибнут тоже. И сколько еще будет загублено жизней, если он потерпит поражение… Пусть лучше он погибнет от напряжения всех своих магических и физических сил, но победит это самое трудное в его жизни средоточие зла, готовое в любой миг проснуться и мстить людям за своих собратьев.

Наконец вокруг яйца полыхнуло голубоватое облако и стало оседать. Яйцо уже не дрожало – от него веяло спокойствием и заточенной внутри силой.

Игшпрод согнулся пополам и если бы не подоспел Мейчон, упал бы рядом со сломленным и уже почти безопасным яйцом зла.

– Все, элин Трэггану, – с трудом выговорил маг. – Его можно брать, только оно еще очень горячее.

– Тогда уходим из пещеры, – быстро решил Трэггану.

Его стало тошнить от неприятного резкого запаха, оставленного монстром, захотелось на чистый холодный воздух. Странно, но мгновения назад он этого запаха даже не ощущал.

Мейчон не отводил взгляда от побежденного яйца зла, в неверном свете факелов оно казалось прекрасным.

Трэггану подошел к яйцу, вывернул пояс, вынул оттуда оставшиеся ломти велеса (сейчас выйдут на свежий воздух и подкрепится) и осторожно протянул руку к драгоценности, которую он обязан уберечь во что бы то ни стало, доставить командиру отряда, чтобы тот преподнес королю Итсевда. Сейчас он отвечал за яйцо головой.

Яйцо зла действительно оказалось горячим, но не обжигающим. Трэггану сунул его в сумку пояса и плотно прикрыл. Все, в пещере больше нечего делать, скорее на свежий воздух!

– Элин Трэггану! – от входа в пещеру заорал Малаир. – Элин Трэггану! Злой возвращается!

Слава Димоэту, успели обезвредить яйцо – прожигает сквозь толстую ткань пояса и поддевки аж до самой кожи.

– Быстро из пещеры! – распорядился Трэггану, подбегая к ослабевшему и еще не пришедшему в себя магу. От волнения воин говорил на родном языке. – Если мы не успеем выскочить, нам конец.

Да, в пещере грузное, но чрезвычайно проворное и сильное чудовище их уничтожит. Даже если забраться в один из длинных лазов, все равно достанет гибким подвижным языком с ядовитыми присосками.

Выбежав на воздух, они не увидели, а услышали, откуда приближается монстр. Яркий солнечный снег, отражался от снежных вершин и слепил глаза.

Шесть воинов, оставленных у входа в пещеру стояли, приготовив оружие к бою.

– Бегите на тропу! – распорядился Трэггану. – Будем заманивать его навстречу отряду.

Одно дело прыгать с камня на камень не спеша, выбирая место куда ступить, другое – когда в каждое мгновение из-за нагромождений скал вывернет разъяренное чудовище, словно почувствовавшее, что его гнездо разорено.

– Идемте же, светлый маг, идемте! – взмолился Трэггану к едва дышавшему Игшпроду.

– Там, – едва переводя дыхание, указал на тропу тот, – там зло, я чую!

– Да что вы говорите! Неужели не слышите, как приближается оттуда? Идемте же.

Маг едва шевелил ногами, раздражая Трэггану своей медлительностью.

– Там зло тоже! – настаивал Игшпрод.

Воины почти одновременно выпустили стрелы в появившееся из-за скалы чудище. Стрелы скользнули по короткошерстной удивительно прочной белой шкуре, не причинив монстру ощутимого вреда. Он встал на две задние лапы, головой поднявшись выше скалы и тонким, закладывающим уши голосом, странным для такой громадины, огласил окрестности. Первый раз Трэггану дивился этому высокому крику, но сейчас было не до того – Игшпрод не мог быстро бежать, тем более по камням, а потерять мага, к тому же подданного велинойского короля, Трэггану, как глава восьмерки не мог.