Текст книги "Замок Пятнистой Розы"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9

Палач в Реухале – одна из самых уважаемых профессий.

Палачи жили своим особым городом в Городе Городов и чужих туда не пускали. Старейшины палачей по всему миру подбирали маленьких мальчиков, лишившихся родителей, и воспитывали по своим собственным законам.

Все палачи были прекрасными воинами, но состязались лишь между собой – на Состязания Димоэта, как и на многочисленные турниры на материках, они не допускались, поскольку являлись орудием Димоэта.

Погибнуть на Поле Казни палачу не считалось позорным – он лишь орудие наказания и в его смерти повинны только те, кто осудил невинного, их ждет возмездие от названных братьев погибшего палача. Не считалось позором также, если в течение отведенного для казни срока жертва ускользала от двух палачей, случалось и такое. Этих бойцов не наказывали, но по древней неписанной традиции они уже никогда не выйдут для свершения смертной казни – будут лишь наказывать плетьми всякую шантрапу.

Когда-то давно палачи выходили закованными в прочные латы – но от тяжелых воинов у жертвы появляется больше возможностей убегать по просторному, почти восемьдесят шагов в диаметре, Полю Казни, окруженному высокими трибунами.

Теперь у палачей была традиционная форма – черные кожаные штаны и белая, как небесные облака, кожаная куртка с нашитыми на ней белыми же стальными пластинами.

Но широкие мечи были остры всегда – чтобы быстрей и безболезненней снести голову тем, кто осознал, раскаялся в содеянном и не пытается сопротивляться. Говорят, раскаявшихся милостивый Димоэт прощает в царстве мертвых.

Пятеро палачей, назначенных для казни Трэггану и Мейчона были спокойны и уверены в себе, хотя прекрасно знали с кем придется встретиться в ближайшее время – они ходили на Состязания Димоэта и видели Мейчона с мечом в руках. Но они не боялись – не боялись погибнуть, ибо если такое случится, значит им велели убить невинных.

Никто из палачей не хотел смерти невинных, им предначертано наказывать зло. И только зло.

* * *

Мейчона провели в специальную комнату, где по давно заведенному ритуалу маг второй грани снял с него магическую копию.

Сперва молодой маг, восхищенный тем, что видит героя прошедших Состязаний Димоэта, напустил на Мейчона из курильницы дым, от которого воин раскашлялся, потом какой-то другой дрянью напустил другой дым – так что помещение погрузилось в коричневый неприятный и непроглядный туман.

Когда все рассеялось, рядом с Мейчоном оказался прозрачный магический куб с точной его копией внутри. Копия имела удивительно глупое выражение лица.

Молодой маг посоветовал Мейчону сосредоточиться и не смотреть так удивленно – копия повторила все движения. Тогда маг сделал что-то еще, пробормотал какие-то заклинания и копия замерла. На веки вечные. Как памятник Мейчону, жизни которого в ближайшие часы, если не минуты, должен положить конец меч палача.

Два стражника провели его по коридору. У выхода их уже ожидал Трэггану в сопровождении охранников и жрец Храма Правосудия, который вел заседание суда.

Из противоположного выхода на Поле Казни появились пять палачей в одинаковых форменных одеждах с обнаженными мечами в руках. Вел их седобородый и седовласый мужчина, по фигуре которого никак нельзя было сказать, что он стар и немощен.

– Казнь элла Итсевд-ди-Реухала Трэггану и элина Мейчона из Велинойса, обвиненных в убийстве монаха зеленого братства Иераггу из Итсевда начинается, – объявил жрец Храма Правосудия и взмахнул рукой.

Он взошел по лестнице на специальную трибуну, где под охраной сидели семеро судей, вынесших приговор и трое слуг Трэггану, прямо указавших на вину хозяина. Там же находился и элиран-обвинитель.

Два помощника жреца Храма Правосудия коротко протрубили в трубы, третий перевернул огромные песочные часы, отмеряющие время казни.

Мейчон посмотрел на друга.

Тот улыбнулся ему – улыбка из-за свежего шрама вышла кривой и уродливой. Трэггану отважно двинулся навстречу палачам.

– Я – старейшина братства реухалских палачей, элин Майг, – представился им седобородый, когда они сблизились. – Мы ничего не имеем против вас. Мы знаем, кто вы, поэтому я сам вызвался на казнь. Вы не сможете убегать от нас три часа. Смиритесь, и я лично сразу и безболезненно снесу вам головы. Или проткну мечом в сердце, как пожелаете. Не советую вам убегать.

– А мы не собираемся убегать, – сказал Мейчон. – Мы тоже ничего не имеем против вас лично. Но мы – невиновны!

С этими словами Мейчон выбросил вперед правую руку и указательный палец, словно крепкий клинок, пронзил седобородому горло. Мейчон ловко подхватил его меч:

– Трэггану, лови!

Под вздох многочисленных зрителей меч, вращаясь, пролетел несколько шагов до Трэггану. Тот не растерялся и поймал прямо на лету, рукоять как родная сжалась пальцами.

Седобородый Майг еще даже не успел упасть – четверо палачей следили за полетом его меча.

Мейчон с развороту ногой ударил в грудь ближайшего палача, сшиб его на земь, быстро подбежал, вырвал из бесчувственных пальцев меч, и выпрямился.

Никто ничего не успел понять, как вооруженные Трэггану и Мейчон уже стояли против троих палачей.

– Мы невиновны! – громко прокричал Трэггану, подняв над головой меч. – И всем докажем это!

Словно по команде, повинуясь внутреннему чутью и возникшей между ними нити святой дружбы, Трэггану и Мейчон яростно бросились к оставшимся палачам.

Те растерялись. Видно элин Майг очень много для них значил и его гибель просто ошеломила палачей.

Они отступили. Побежали. Один из них прокричал что-то непонятное. Палачи остановились на приличном расстоянии от казнимых и посмотрели друг на друга.

Трибуны охнули – никто не ожидал подобного.

Хотя никто не запрещал делать ставки и на Поле Казни, это считалось неприличным – реухалцы строго блюли традиции. На Поле Казни ходили смотреть на торжество справедливости. Здесь всегда лилась кровь – не случайная кровь, кровь преступников.

Трибуны охнули и заулюлюкали. Впервые зрители увидели, что не жертва старается сбежать от палача, а палач от приговоренного. Так или иначе, но три часа без малого придется бегать, если не хотят встретить врага лицом к лицу.

Трэггану и Мейчон, разгоряченные едва начавшейся, но уже принесшей первый успех схваткой, верующие в победу, ибо невинны, потеряв осторожность, кинулись на палачей. Словно обоим ум и опыт забила одна мысль – они невинны и, значит, неуязвимы.

Двое палачей приняли на себя первый удар, третий отскочил вправо и неожиданно, когда Мейчон парировал ответный удар противника, наотмашь рубанул Мейчона справа.

Трэггану заколол удачным выпадом своего врага и резко повернулся.

Правая рука Мейчона валялась на зеленой траве Поля Казни.

Но в левой он держал меч. Правый бок окрасился кровью. И перед ним были два палача.

Не о том, что смерть близка промелькнуло в голове Мейчона – теперь, без руки, он не нужен будет Сейс. Не той Сейс, что ушла в царство мертвых, а той, что сидит сейчас не дыша на трибуне рядом с едва оправившимся от раны, но пришедшем на суд и на казнь Дойграйном.

Трэггану бросился к другу и успел подставить меч.

Теперь двое осужденных стояли против двух палачей.

– Мы не можем погибнуть, – сказал Трэггану своему палачу, – иначе виновный уйдет от наказания.

– Все во власти Димоэта, мы лишь орудие его, – ответил один из палачей и нанес удар.

В напряженной тишине слышался лишь яростный звон клинков.

Мейчон, превознемогая острую боль, парировал удар своего противника и тут же нанес смертельный удар в сердце – он не на Состязаниях и щадить противника не имеет права. Потому, что на кон поставлена даже не его жизнь, а честь, честное имя, высеченное золотом у входа на Арену Димоэта.

Он еще даже не осознал до конца, что теперь калека, что полноценным бойцом уже вряд ли будет, даже если самые искусные маги поставят ему железную руку. Единственное, что оставляло надежду – он левша.

Трэггану противник достался не из простых. Палач понимал, что погиб, что все для него закончилось и он больше не увидит ни братьев, ни жены, но последние минуты надо прожить с честью.

И палач сражался, как мог.

Трэггану умело парировал удары, но у самого какие-либо серьезные атаки пока не получались.

Палач, который в самом начале казни был сшиблен ногой Мейчона и обезоружен, поднялся на четвереньки. Не отрывая взгляда от сражающихся, Мейчон боком приблизился к нему и стукнул по голове рукояткой собственного же меча палача. Тот бессильно снова упал на землю Поля Казни.

Мейчон осмотрел четверых поверженных палачей – двое были серьезно ранены, двое уже мертвы. Мейчон подошел к Трэггану и последнему палачу:

– Трэггану, оставь его мне, – попросил он. – Он сделал меня калекой.

– Нет, – парируя удар, яростно ответил Трэггану. – Я невиновен и все должны знать это! Все!

Он нанес удар, но снова неудачно.

Мейчон уткнул меч острием в землю в двух шагах от сражающихся и левой рукой ощупал обрубок. Пальцы тут же стали липкими от крови, Мейчон поморщился от пронзившей внезапно боли.

Трибуны ревели и бушевали, завороженные непредсказуемым развитием событий, предчувствуя, что наконец-то сегодня увидят казнь семерых судей, которых, признаться, в народе не слишком жаловали, ибо каждый горожан мог попасть в ситуацию, когда от судей будет зависеть жизнь или благосостояние.

Судьи сидели под охраной стражников, тупо глядя на Поле Казни и все еще надеясь на чудо, на милость Димоэта, на… на что-нибудь.

Палач поскользнулся и Трэггану тут же приставил меч к его горлу.

– Я должен его убивать? – громко спросил он, повернувшись к жрецу Храма Правосудия. – Все убедились, что мы невиновны?

Вид его в когда-то белой, теперь неопределенно-грязного цвета, окрашенной свежей кровью рубахе был страшен.

Многочисленные зрители встали со скамей, приветствуя героя, который доказал свою невинность – воистину, на все воля Димоэта, он не даст в обиду невинных.

Но строгая кара ожидает сейчас судей, несправедливо приговоривших честных людей к смертной казни. И братья палачей уже готовят мечи отомстить за своего старейшину.

– Да сбудется воля Димоэта! – встал с места жрец Храма Правосудия. – Элл Трэггану и элин Мейчон, вы невинны и свободны. Добивать поверженных нет необходимости – они выполняли свой долг, но не свою волю. Волей Димоэта виновные должны быть наказаны. Приказываю вывести на поле и казнить Варрину, Райлойна и Хайггу, давших ложные показания против невинного человека, а также семерых судей вынесших неправый приговор в назидание всем прочим судьям.

Трэггану поднял вверх руку.

– Димоэт сказал: «Да будут наказаны виновные в смерти монаха»! Надо выяснить у слуг, кто подговорил их обвинить меня. Тот и есть истинный виновник и он должен первым встать пред палачами!

Трибуны одобрительно загудели.

– Вы будете выяснить у этих людей, кто подговорил их на лживые слова? – повернулся жрец к элирану-обвинителю.

Тот встал с бледным лицом.

– Да, своей ложью они заставили меня обвинять невинного человека. Но я не утверждал, что элл Трэггану виновен. Как предписано законом, это оставалось в ведении судей.

Элиран-обвинитель прекрасно знал, что ему не грозит смертная казнь, у каждого своя работа. Но честному человеку всегда неприятно, когда он понимает свою ошибку, которая могла стоить другому жизни.

– Пусть этих людей отведут в элиранат, мы допросим их и они заговорят. Эй, стража, они что, потеряли сознание от страха?

Стражник потряс за плечо Варрину – слуга, закрыв голову руками, уткнул ее в колени.

– Он мертв! – вдруг воскликнул охранник.

– И остальные двое тоже! – вторил другой.

Новость немедленно распространилась по трибунам.

– Сам Димоэт наказал лжецов!

– Это кара Димоэта!

– Он призвал их к себе на казнь вечную!

– Пусть прокляты будут лжецы, лучше бы им было погибнуть от меча палача.

– От меча не достойно таким гадинам, как они…

Трэггану посмотрел на Мейчона.

– Я доберусь до того, кто взял на себя обязанности бога, – прошептал он.

Мейчон кивнул.

Помощники палачей выбежали на Поле Казни с носилками, убрать погибших и раненых.

Из ворот на поле вышли четырнадцать палачей – по двое на каждого судью, которые обрекли на смерть невинных и из-за которых погиб старейшина Майг.

Лица палачей были суровы и безжалостны – в их власти убить мгновенно или расчленять жертву долго и мучительно. Несмотря на то, что каждому судье будет выдан меч, палачи не сомневались в грядущей мести, ибо знали – дважды подряд такое не случается. Судьи виновны – они будут казнены.

– Нет! – закричал судья, которым последний произнес «Виновен». – Это несправедливо, я прошу пощады! Нет!

Охранники выводили судей на Поле Казни. Сопротивляющегося судью охранники взяли под руки и за ноги и потащили, не обращая ни малейшего внимание на его дикие вопли о пощаде.

Трибуны кричали и бесновались, призывая палачей воздать должное неправедным судьям.

По давней традиции судьи не имели права даже проститься с близкими – они должны были думать о них, когда выносили несправедливый приговор.

Ни один человек, собравшийся сейчас здесь, не жалел их.

К Трэггану с Мейчоном подошли маг-эскулап и помощник жреца Храма Правосудия.

– Элл Трэггану, вы обязаны на трибунах присутствовать при казни ваших судей, – сказал помощник жреца. – А вы, элин Мейчон, можете пройти с магом-эскулапам и обработать вашу рану. Да, мечи, что вы отобрали у палачей, можете оставить себе.

– Я приду к тебе, Мейчон, когда все кончится, – сказал Трэггану. – Это не должно занять много времени.

Нельзя сказать, чтобы Трэггану так уж хотелось любоваться на казнь бывших судей, от которых совсем недавно зависела его судьба, но он считал, что их смерть справедлива.

Да сбудется воля Димоэта и воздастся каждому по заслугам его.

– Я буду ждать тебя.

– Извини, Мейчон, из-за меня ты потерял руку… Больно?

– Все в порядке, нам не привыкать к боли. Хорошо, что хоть голову не снесли.

– Все закончилось. Сегодня отправимся к моему отцу в Креман, я должен привести себя в порядок. И хочу отвезти сына подальше от… отсюда. Потом мы вернемся и найдем настоящего убийцу. Я, кажется, догадываюсь, кто хотел моей смерти.

В это мгновение на поле выбежала девушка, вырвалась из рук охранников, удерживающих ее, и бросилась к Мейчону.

– Мейчон, – прижалась она щекой к груди, лицо ее было в слезах. – Мейчон, я люблю тебя, я так боялась за тебя, Мейчон. Ты жив, ты – герой!

– Какой же я герой? – усмехнулся Мейчон. – Я теперь безрукий калека. Но меч держать могу.

– Мейчон, я… я люблю тебя, я не могу без тебя.

– Я тоже люблю тебя, – сказал Мейчон, сам не ожидая от себя этих слов и погладил девушку по волосам.

– Кто это? – удивленно спросил Трэггану у друга.

– Это? Это – Сейс.

Трэггану удивленно посмотрел на Мейчона – у девушки было пять пальцев на руках.

– Только не та Сейс, о которой я рассказывал. Другая. Живая. – Мейчон улыбнулся. – Я жду тебя у магов-эскулапов, – повторил Мейчон и пошел за молодым проводником, обнимая Сейс, у которой слезы продолжали литься по щекам, несмотря на то, что все кончилось.

Трэггану пожал плечами и прошел на трибуну к жрецу Храма Правосудия.

Семерым судьям вручили такие же как у палачей мечи и охранники быстро покинули поле.

– Казнь судей, несправедливо приговоривших элла Итсевд-ди-Реухала Трэггану и элина Мейчона из Велинойса к смерти, начинается, – объявил жрец.

Коротко взревели трубы.

Глава 10

Два мага-эскулапа работали споро и довольно умело, боли Мейчон почти не ощущал. В левой руке он держал пальцы Сейс и улыбался ей.

В комнату вошел мрачный Трэггану.

– Все кончилось? – спросил Мейчон.

– Да, – холодно ответил друг, интонацией показывая, что обсуждать эту тему не желает. – Я отправляюсь в Креман, в родной замок, к отцу. Возьму сына, приведу себя в порядок и через аддакан в Итсевд, там полдня верхом. Хочу все спокойно обдумать и успокоиться. Отец стар, он много повидал. Прежде чем что-то предпринять, я хочу посоветоваться с ним – вдруг я не на того думаю? Но я почти не сомневаюсь в своих подозрениях – больше некому было меня подставлять… Ты не откажешься отправиться со мной?

– Конечно, – ответил Мейчон, – мы с Сейс с удовольствием поедем. Воздух Реухала, как оказалось, для меня вреден.

– Вы долго еще будете возиться? – обратился Трэггану к магам-эскулапам.

– Если ваш друг хочет, чтобы потом не было серьезных осложнений, еще полчаса.

– Мейчон, я сейчас отправляюсь в элиранат за мечом. И мне надо снять всю эту дрянь, – Трэггану брезгливым жестом показал на испачканную и порванную рубашку и штаны. – Гирну пойдет со мной. Я жду тебя в своем дворце.

– Мне надо зайти в дом Сейс за мечом и вещами, – сказал Мейчон. – А потом мы сразу придем к тебе.

– Постарайтесь побыстрее, – попросил Трэггану. – Я тоже потороплюсь. Мне совсем не хочется задерживаться сейчас в своем доме. И, честно говоря, не хочется туда идти.

Трэггану лукавил: он хотел поговорить с Млейн. Он не верил, что все рухнуло в одночасье. Он не верил, что прошлого не вернешь. Он думал, что поговорит с Млейн, объяснится и все образуется…

– Не волнуйся, до темноты я буду у тебя, – заверил Мейчон.

Трэггану вышел из комнаты. Мейчон улыбнулся Сейс.

– Поедем к нему в замок, отдохнем…

– Я… я не поеду, – вдруг сказала Сейс.

– Почему? – удивился Мейчон.

– Ну… Если только навсегда. Я боюсь, что аддакан не пустит меня обратно. Я – реухалка, все интересное есть здесь. Зачем тебе куда-то ехать? – в голосе ее слышалась обида.

– Но ведь нельзя же всю жизнь торчать в Реухале!

– Почему нельзя? – удивилась Сейс. – Очень даже можно…

Маг-эскулап, обрабатывающий Мейчона, понимающе кивнул ее словам.

– Или… или ты победил и хочешь уйти в свое никуда? – в голосе девушки послышался страх.

В ее словах было столько чувства, что слова у Мейчона застряли в горле. Он закрыл глаза и ничего не ответил.

– Ну вот и все, – наконец сказал маг-эскулап. – Больше сейчас мы ничего сделать не можем. Месяца через два какой-нибудь хороший умелец смастерит вам железную руку. Конечно, это не то, но все же что-то. Я могу посоветовать вам мастера Клеггу с Торговой площади, его там все знают.

– Спасибо, – сказал Мейчон, вставая. – Я обязательно воспользуюсь вашим советом.

Так ни слова не сказав Сейс, обнимая ее за талию оставшейся рукой, Мейчон вышел с Поля Казни.

* * *

– Учитель Мейчон, – окликнул кто-то, дожидавшийся у служебных ворот. – Учитель Мейчон.

Мейчон наконец понял, что обращаются к нему и обернулся. Перед ним стоял коротко подстриженный парнишка в коричневой с черным куртке.

– А, это ты… – Мейчон нахмурил брови, вспоминая, – Дапро. Я же просил не называть меня учителем. И я сказал вам отправляться на Брагги. Почему ты здесь? И где остальные?

– Вы сами разрешили нам остаться на праздники, учи… мастер Мейчон, – стал оправдываться юноша. – Мы были в Лионаге и договорились с капитаном корабля, он отплывает на Брагги еще только через два дня. А потом, как можно было такое пропустить, мы же за вас переживали…

– Да? – вскинул брови Мейчон. – И как вы узнали, что я выйду на Поле Казни? Я сам не знал.

– Мы догадывались, что вы не бросите вашего друга в беде. Ведь о вас с эллом Трэггану много слухов ходит. И про Ристалище Чести и про просьбу у самого Димоэта… Да и эти стишки, что поют паяцы на площадях…

– Какие еще стишки? – удивился Мейчон.

– Вы не слышали? – спросил юноша. – Я плохо запомнил, только начало.

Он прокашлялся и постарался прочесть так, чтобы не очень обидеть воина:

– Знатный элл и знатный воин

На монаха ополчились.

Хоть не с теми порубились,

Своего они добились.

Заманили в кабинет

И пустили на тот свет…

Юноша смутился:

– Там еще много чего, да я не запоминаю всякие гадости.

– А где твои товарищи? – спросил Мейчон, чтобы сменить тему.

– Они отправились в гостиницу. Мы в «Светлячке» остановились, что близ дворца элла Трэггану. Мы… – юноша замялся. – Я не знаю как сказать…

– Да, говори, говори, – подбодрил Мейчон.

– Ну… Может, после того, что случилось сегодня, вы согласитесь стать нашим учителем.

Юноше было неудобно напоминать Мейчону, что тот теперь калека.

– Ну… Вы не волнуйтесь, ваш мешок доставят на Брагги в целости и сохранности. Наш парень отвезет, а потом присоединится к нам. Мы все вас просим, мастер Мейчон. Мы видели как вы сражались. И на состязаниях Димоэта и сегодня… на Поле Казни. Мы восхищены вами.

Мейчон чуть не застонал от безысходности, но на его лице ничего не отразилось.

Он посмотрел на Сейс, она улыбнулась ему. Свои ученики – значит, остепенится. Пусть поселится и не в Реухале, все равно где, но не будет бродяжничать. А если серьезно, если на совсем, то Сейс готова идти за Мейчоном куда угодно, хоть в страшный Гапполух, о котором расхаживают жуткие вещи, что там дыхание на лету в льдинки превращается.

– Нет, Дапро, я же уже сказал, – наконец хрипло произнес Мейчон. – Я не могу быть учителем. Во всяком случае, пока. Пока не могу.

– А когда? – с готовностью спросил юноша.

– Не знаю. Может, к следующим Праздникам Димоэта и смогу. Но не раньше.

Юноша разочарованно вздохнул.

– Но тогда…

– Что?

– Может быть, вы покажете нам всем тот прием, которым вы сбили ногой палача, так что он больше не встал.

– Что ж, – улыбнулся Мейчон, – это я смогу. Вы остановились, ты говоришь…

– В гостинице «Светлячок», – быстро напомнил Дапро.

– Мне все равно идти к Трэггану. Через час зайду к вам и покажу.

– Спасибо, мастер Мейчон, – поклонился мальчишка. – Мы будем вас ждать.

Мейчон посмотрел ему вслед и еще раз тяжело вздохнул.

– Хорошо, – неожиданно сказал он Сейс, – если ты так настаиваешь, я не поеду в Креман. Эти несколько дней мы проведем вместе, а потом – посмотрим.

* * *

Мейчон подходил к дворцу Трэггану.

Он уже переоделся в свою обычную одежду и меч Дорогваза, с обмотанной тряпками рукоятью, привычно висел на боку.

У ворот дворца элла Итсевд-ди-Реухала он заметил группу из пяти человек, которые явно кого-то дожидались.

Он не замедлили шага, не свернул в проулок. Он – честный человек, доказавший это всем на Поле Казни. Не он должен бояться – пусть его бояться те, у кого совесть не чиста.

– О-о, – услышал Мейчон голос элирана шестой грани Дилеоара, который сделал к нему несколько шагов, – какая встреча! Герой наш славный!

Мейчон хотел молча пройти в ворота, но Дилеоар преградил ему путь.

– Рад, рад видеть, зверь сам идет к охотнику! – продолжал отнюдь не любезно улыбаться Дилеоар. – А я уже собирался объявить розыск по всему городу.

– С какой радости? – спокойно спросил Мейчон, стараясь не выходить из себя.

– Потому, что мне так хочется, – зло сказал Дилеоар. – Тоже мне – герой. Думаешь, все можешь, да? Думаешь, ты победил, да? Знаешь, что я сейчас собираюсь сделать? Нет? А я тебе скажу. По старой дружбе. Сейчас я собираюсь арестовать твоего дружка. По обвинению в попытке убийства собственной жены. Я сам видел, как он держал ее, зажав в руке кинжал. И не только я, но и слуги и другие элираны. Не радуйся, за попытку убийства смертная казнь не положена, не отвертится во второй раз так легко. За это суд приговорит его к пожизненному заключению. Эй, Фэлзу, возьми остальных и отведите Мейчона в итсевдский элиранат. Пусть запрут в камеру до моего появления. Я дождусь тех двоих и арестую Трэггану. Обойдусь без вас. И чтобы этот не сбежал, следите за каждым движением. У вас двоих арбалеты, вы сзади. А вы двое – впереди. Держать всю дорогу на прицеле, при малейшей попытке бегства, стрелять!

– Элиран Дилеоар, на каком основании вы его арестовываете? – спросил элиран третьей грани, видно старший у этих четверых.

– На основании того, – Дилеоар демонстративно потер скулу, – что он ударил элирана при исполнении обязанностей. Понятно?

– Но…

– Отправляйтесь. Это приказ! – рявкнул Дилеоар.

– Слушаюсь.

Мейчон посмотрел на суровые лица элиранов с каменными подбородками и поднял вверх руку.

– Подождите, – произнес он. – Я хочу сообщить элирану Дилеоару нечто очень важное, что, возможно, заставит его изменить решение. Но я могу сказать это только ему.

Элиран посмотрел на задержанного.

– Хорошо, – сказал он, по прежнему потирая скулу. – Вы двое отойдите туда шагов на восемь, вы – направо. Не спускайте с него глаз, чтобы не убежал.

Когда элираны отошли, Дилеоар кинул Мейчону:

– Ну, что ты мне хотел сказать?

– Что ты – редкостная гадина! – ответил Мейчон и кулаком врезал ненавистному элирану прямо в подбородок.

Дилеоар не выдержал удара и упал на землю.

Его помощники, вскидывая оружие, бросились к Мейчону.

Тот мгновенно поднял руку вверх, сдаваясь.

– Все-все! – сказал он. – Ведите, куда приказано. Ясно же было сказано – меня задержали за удар элирана по лицу. Теперь все в порядке, идем.

– Подождите, – поднялся с земли Дилеоар, – теперь я хочу сказать тебе кое-что по-секрету, герой. Отойдите на прежние места, – приказал он помощникам и, когда те повиновались, произнес с ненавистью: – Ты что, думаешь я не знаю, кто убил телохранителя Чейра-Темноокого из «Возвращенной сказки»? Знаю, и очевидцы есть, Мейчон из Велинойса. И что за меч, с обмотанной тряпками рукоятью, у тебя на боку – я тоже знаю. Вот, чтобы охранники не польстились я и не приказываю его отнять у тебя прямо сейчас. Этот меч – мой, может тебе приятно будет об этом знать. А ты – покойник. Второй раз с Поля Казни живыми не уходят, даже если повезло в первый. После моей обработки ты сопротивляться не сможешь. Вот так-то, герой. Чейр-Темноокий даст убийственные показания в Храме Правосудия, он очень зол на тебя, очень.

Мейчон холодно посмотрел на элирана шестой грани.

– Чейр-Темноокий таким странным способом платит тебе дань? – спросил он.

Дилеоар не выдержал и с размаху двинул Мейчону в челюсть.

Выпускник Брагги ожидал этого и увернулся.

– Эй! – рявкнул Дилеоар помощникам, – ведите его. После с ним разберусь…

* * *

Стражники в воротах не признали хозяина.

Мудрено было узнать в непричесанном и грязном, с многодневной щетиной, Трэггану блистательного элла Итсевд-ди-Реухала.

– Да вы что? – неожиданно вышел из себя Трэггану. – По стенке размажу! Обоих! Будете всю жизнь ночные горшки мыть!

Он и так был злой, раздражение, копившееся все эти дни, нервы, доведенные до предела, нашли наконец выход.

– Столбы нетесанные, вы здесь вообще ради мебели стоите! Любой грабитель вас в два счета ушатает…

Трэггану остыл так же неожиданно, как вспылил, два стражника стояли навытяжку.

– Мы вас не ждали, хозяин. Ведь вы…

– Вы должны ждать меня всегда.

Трэггану, не оборачиваясь на испуганных охранников, прошел внутрь.

– Гирну, распорядись, чтобы подали ужин ко мне в верхний кабинет, – сказал он своему спутнику. – Туда же принесешь мои одежды, те, в которых я был на Ристалище Чести. И бритву. Скажи Райсграйну, что я спущусь в нижний кабинет, хочу с ним поговорить. Да, пусть соберут сундуки, на три дня я отправляюсь в Креман. Со мной поедешь ты и еще двое, выберешь сам. Все, отправляйся, я жду наверху.

Проходя по лестнице мимо дверей третьего этажа, ведущих к детской, Трэггану остановился и, повинуясь мгновенному импульсу, пошел взглянуть на сына.

В детских комнатах ни няни, ни сына не было.

«Возможно, они пошли к Млейн, – решил Трэггану. – Но ведь уже поздно, малышу надо спать».

Он хотел немедленно отправиться к жене, хотя не собирался этого делать сейчас.

Взгляд случайно упал в зеркало. Трэггану беззвучно выругался. В Северном Оклумше он бы не постеснялся своего вида. Но сейчас, в роскошной обстановке дворца… Он выглядел как отвратительная гусеница на сочном спелом яблоке.

Он бросился наверх, хотелось как можно быстрее смыть тюремную грязь.

Не доходя лестничного пролета, Трэггану остановился.

Дверь в его кабинет, в который запрещен вход всем, кроме него самого и доверенных слуг, была приоткрыта, и из нее пробивался свет свечей, хотя на улице, несмотря на поздний час, еще было довольно светло.

Гирну не успел бы обернуться так быстро, да и не мог он пройти мимо.

Трэггану решительно направился к своему личному кабинету и резко распахнул дверь.

За его столом сидел элл Канеррану и просматривал какие-то свитки.

При виде Трэггану тесть вскочил со стула и отшатнулся, словно увидел привидение.

– Не ждали? – усмехнулся Трэггану.

– Почему же, сынок? – нашел в себе силы ответить элл Канеррану. – Как раз просматривал свитки: все ли в порядке к твоему приходу? Не пропустил ли чего? Ведь по твоему легкомыслию все Праздники Димоэта мне пришлось исполнять твои обязанности. Это было не просто, смею тебя заверить, сынок.

– По моему легкомыслию? – вскинул брови Трэггану.

Он не собирался заводить серьезный разговор прямо сегодня. Он хотел посоветоваться с отцом. Он подозревал, даже больше, был уверен, что именно тесть пытался свалить на него вину за убийство монаха. Кому еще была выгодна гибель Трэггану? Ну, может, конечно, и королю Итсевда, не зря же его величество самолично приехал на праздники…

И все же: загадочная смерть элла Ланэррагу, глупая гибель на охоте элла Вэмбреггану, странное нападение разбойников на замок в Кремане – не звенья ли это одной цепочки, не сеть ли терпеливого и упорного в своих намерениях паука. Очень терпеливого и очень упорного… Слишком стройно все получалось, чтобы оказаться случайностью, у Трэггану было время подумать.

Что ж, раз того хочет Димоэт, сейчас во всем и разберемся.

– Да, сынок, по твоему легкомыслию, – подтвердил элл Канеррану. – Я тебе говорил, чтобы ты не высовывался тогда, в день пробуждения аддаканов. А ты… «Он оскорбил меня…» – передразнил тесть Трэггану. – « Честь дороже…» Этого монаха убрали бы так и так, он – дешевка. Свалили бы тогда его смерть на другого… Зачем было осложнять себе жизнь?

Трэггану ничего не ответил. Он прошел в сад.

Элл Канеррану встал из-за стола и проследовал за ним.

Трэггану взял ведро, оно оказалось пустым. Стараясь не выплеснуть зло наружу, он бросил ведро в утробу колодца и стал крутить ручку.

Подняв ведро, он все так же молча снял сапоги. Затем стянул перевязь с мечом и положил у колодца так, чтобы в любое мгновение дотянуться до рукояти. Скинул с себя грязную одежду, не стесняясь тестя, словно тот и не стоял молча на пороге сада.

Трэггану опрокинул на себя ведро воды и снова сбросил за водой. Возможно, принять горячую ванну было бы сейчас лучше. Но на войне, как на войне. И сражается он, возможно, с чудовищами более страшными, чем в Северном Оклумше, ибо эти сегодняшние монстры – в человечьем обличье.

– Тебе полить воды, сынок? – наконец прервал зловещее молчание элл Канеррану.

Трэггану покачал головой и молча продолжил смывать с себя грязь. Если бы не элл Канеррану рядом, он испытал бы истинное наслаждение от умывания после десяти дней, проведенных в темной тесной камере, в которой едва хватало места, чтобы проделать хоть какие-то упражнения для поддержания формы.