Текст книги "Замок Пятнистой Розы"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Впрочем, Мейчону на все эти тонкости было наплевать, хотя если каждый противник будет по силам равным Болуазу… Что ж, удача любит достойных.

Судья подвел бывших противников к огромному столу, на котором были разложены тарелки с плотными закусками и стояли высокие медные бокалы с уже налитым в них вином. Судья взял первые два бокала и протянул бывшим противникам. Третий взял себе.

– За прекрасный бой! – сказал судья. – Я надеюсь увидеть вас обоих в последнем поединке. – Он чуть помолчал и добавил: – Я желаю удачу каждому из вас.

Выпускники острова Брагги склонили головы в благодарность за теплые слова.

Мейчон хотел пригубить вино в знак вежливости, но его отвлек голос слуги, вошедшего в помещение:

– Элл Итсевд-ди-Реухала Трэггану ищет элина Мейчона!

– Я здесь! – повернулся на крик Мейчон.

Болуаз залпом выпил вино и не успел поднять руку, чтоб обтереть густые черные усы, как лицо его исказила гримаса жуткой внутренней боли, он с удивлением посмотрел на судью, потом на Мейчона. Медный бокал со звоном упал на каменный пол, мгновение спустя и Болуаз бесчувственно рухнул к их ногам.

Первой реакцией Мейчона было отвести руку с бокалом подальше от губ, пальцы сжались на меди, внутри которой плескалась смертоносная влага.

Судья сделал шаг назад. От потрясения он потерял дар речи. Но тут же служебный долг взял верх и он закричал на все огромное помещение, призывая элиранов:

– Прошу суда и справедливости!

Все, кто находился в зале – слуги, несколько воинов, отдыхающие судьи и личности не понятно как здесь оказавшиеся – повернулись в их сторону.

– Элирана! – раздалось где-то в стороне. – Немедленно вызовите элирана!

– Позовите мага-эскулапа!

Болуаз пришел себя, открыл глаза и с трудом прошептал:

– Мейчон! Брат Мейчон…

Мейчон тут же склонился на колени.

– Я не знаю, что это, я не чувствовал яда, – прошептал Болуаз.

Мейчон осторожно приблизил к лицу бокал со своим вином и понюхал. Запаха яда, знакомого яда, он не уловил.

– Я тоже не чувствую, – он протянул руку, взял валявшийся бокал из которого пил Болуаз и тоже понюхал. – И здесь не чувствую. Ты, наверное, просто устал от поединка. Ведь ты старше меня, брат Болуаз.

– Не-ет, – едва заметно покачал тот головой. – Я знаю – мой час пробил. Я умираю… Глупо как все, брат Мейчон, обидно.

– Ты не умрешь. Сейчас придут маги-эскулапы…

– Пообещай мне, брат Мейчон, – через боль выговорил Болуаз, – что если я умру…

– Ты не умрешь, – сказал Мейчон, не веря собственным словам.

– Пообещай мне, что если я умру, ты позаботишься о моих учениках.

– Брат, но я… – начал было Мейчон.

– Я умираю, прошу тебя.

– Хорошо, брат, – сдался Мейчон и непроизвольно торжественно произнес: – Я обещаю, что твои ученики не останутся без наставника.

– Благо…

Тело Болуаза изогнул дугой раздирающий внутренний огонь, он простонал, сжимая зубы, дернулся и взгляд его бездвижно уставился в никуда.

Мейчон встал с колен.

Подбежал запыхавшийся элиран четвертой грани, сзади поспешали двое первой грани. Уж никак не ожидал хранитель порядка, что у него возникнут дела здесь, а не на трибунах.

– Что произошло?

– Я взял бокалы с вином, – испуганно прошептал судья, – он выпил и вот… умер.

Элиран строго посмотрел на судью, перевел взгляд на Мейчона.

– Это тот воин, что так отважно сражался недавно на арене с тобой?

– Да. Элин Болуаз из Сникка, победитель прошлых Состязаний, – глухо произнес Мейчон.

– Зачем вы его отравили?

– Я? – удивился Мейчон. – Я чудом сам не испил этого вина. Вот, – он протянул бокал элирану и огляделся в поисках позвавшего его слуги Трэггану, по сути, спасшего ему жизнь. – И я не думаю, что вино отравлено. Возможно, просто смертельная усталость…

– Мы прямо с Арены подошли сюда, – вмешался судья. – Я предложил выпить, я взял бокалы. Люди скажут. Мы не выбирали, взяли те, что ближе…

– Хорошо, разберемся, – кивнул элиран. – Вы, – повернулся он к Мейчону, – отдыхайте, но никуда не уходите, – он сделал недвусмысленный жест своему помощнику. – Вы останьтесь со мной, – сказал он судье. – Ты, – повернулся он ко второму помощнику, беги к элирану-распорядителю, Сайглайн сегодня вроде старший, и расскажи ему обо всем. Пусть сам сообщает главному судье и сам выясняет что случилось. За магом-эскулапом послали?

* * *

Трэггану не дождался посланного к Мейчону слуги. Закончились бои третьего захода первого круга. На арену для жеребьевки вышли следующие бойцы.

Он сидел в собственной ложе на восемьжды восемь мест в первом ярусе с левой стороны Арены Димоэта. На троне в центре ложи восседал его величество король Итсевда и с невозмутимым видом глядел на наследника Реухалского престола, трон которого располагался почти напротив, на правой трибуне.

Трэггану был хмур – он не выспался и боялся, что это заметят многочисленные вельможи и дамы, сопровождавшие короля. К тому же, он так и не дозвался ни Гирну, ни Кейону и пришлось самому наскоро кинжалом выскребать щеки и подбородок – слава Димоэту, рука еще не забыла как это делается и порезов нет.

Не спится же его величеству! И другим не дает отдохнуть.

Впрочем, Трэггану никто не понуждал идти сюда так рано: просто присутствовать в ложе, когда его величество желает посмотреть Состязания Димоэта, право и почетная обязанность элла Итсевд-ди-Реухала. Почетная, но чрезвычайно скучная и томительная. Радует лишь то, что Млейн вся светится от возможности себя показать и других посмотреть, она так долго ждала этих дней.

И еще Трэггану злило то, что первый бой друга оказался настолько примечательным, что только о нем все и говорили. А он проспал. Или уж явиться к началу, или уж спать до последних боев. А так – и не отдохнул и бой прозевал.

– Ваше величество, – вежливо обратился он к королю, – я хочу сходить к элину Мейчону, он, как вам известно защищает цвета Итсевда. Он ушел из моего дома рано и не взял слуг, которых я обязал идти с ним. Я полагаю, что ему необходимы помощники, чтобы подготовиться к следующему поединку.

Король медленно повернулся к Трэггану, словно только сейчас вспомнил о его существовании.

– Вы хотите уйти, элл Трэггану? У меня к вам был серьезный разговор. Что вам не нравится в моих поступках? – резко спросил он, глядя на подданного немигающим взглядом.

– Мне? – воскликнул Трэггану. – Разве я хоть словом…

– Вы вызвали на Ристалище Чести монаха Иераггу, который говорит разумные мысли. Я несколько раз за последние дни выражал желание нести свет на острова, он лишь объяснял мои слова простым людям. Я не умею говорить так хорошо, как он.

Трэггану низко склонил голову.

– Ваше величество, – твердо сказал он, – я не имею ничего против вашего желания присоединить острова Итсавгану к нашей стране. Я готов чем могу споспешествовать этому. Но монах Иераггу позволил себе недопустимые оскорбления в адрес ваших верных подданных. Я просто не мог не ответить на его вызов, поскольку я…

– Ладно, оставим это, – отмахнулся король, лицо его по-прежнему было скучающе-бесстрастно. – В конце концов, я не уполномочивал ни его, ни кого-либо другого говорить от моего имени. И мне не нужна ничья поддержка. Я сам поклонюсь Димоэту, он мудр и велик, он поймет, что я прав. Идите к этому бойцу… как его?

– Элин Мейчон, – напомнил Трэггану, не став говорить, что друг из Велинойса.

Его величество не жаловал соседнее государство.

– Да, к Мейчону. Если он и дальше будет так доблестно защищать цвета Итсевда, как говорят о первом бое, он получит достойное вознаграждение из королевской казны.

– Спасибо, ваше величество, – от имени Мейчона поблагодарил Трэггану. – Я могу идти?

– Да. Идите, – король снова смотрел на главного судью, хотя бои уже начались.

– Извини, Млейн, – улыбнулся Трэггану жене, которая в праздничном одеянии была просто восхитительна, – я вынужден отправиться по важным делам.

– Ты вернешься сюда, милый? – улыбнулась она.

Трэггану смутился. Возвращаться ему не хотелось. Не к Млейн, нет. В эту ложу.

– Иди, сынок, – пророкотал элл Канеррану, поглаживая толстым пальцем с массивным перстнем жалкое подобие усов. – Занимайся своими делами. О Млейн я позабочусь.

– Идите, идите, – неожиданно повторил король, – мы не позволим столь прекрасной даме скучать в ваше отсутствие.

Трэггану поклонился королю, дружески улыбнулся эллу Наррэгу – тот понимающе кивнул ему в ответ – и покинул ложу вместе с двумя охранниками. Выйдя в длинный коридор он вздохнул с облегчением. Будь все проклято, лучше всю жизнь прожить у онугков в горах Северного Оклумша, чем пережить Праздники Димоэта в Городе Городов!

* * *

У входа во внутренние помещения, где отдыхали после боев участники состязаний, стояли элираны.

– Сюда никому нельзя! – преградил дорогу равнодушный окрик.

– Я элл Итсевд-ди-Реухала, – спокойно ответил Трэггану. – В состязаниях участвует элин Мейчон, защищающий цвета моего королевства. Я имею право уведется с ним в любое время.

– Ничего не знаю, – ответил старший из охранников, по значку на груди – элиран второй грани. – У меня строгий приказ: никого не впускать, никого не выпускать. Идите своей дорогой.

Трэггану понял, что пререкаться бесполезно – элиран на службе и приказа не нарушит. Впрочем, ни один воин и не станет добиваться от другого нарушения приказа. Если они не на войне, разумеется, и не идут друг на друга с оружием в руках.

Неожиданно за элиранами, преграждавшими путь, Трэггану увидел человека, которого не ожидал здесь встретить:

– Элиран Фуллэгу! – громко позвал он через головы стражников.

Элиран пятой грани обернулся на крик, узнал Трэггану и подошел к ним.

– А вы что здесь делаете, элиран Фуллэгу? – удивленно спросил Трэггану. – Никак не ожидал увидеть вас здесь.

– Сегодня почти все элираны на трибунах Арены и вокруг нее, – усмехнулся Фуллэгу. – Я как услышал имя вашего вчерашнего друга, так сразу и пришел сюда.

– Мейчон?! – сердце в груди тревожно забилось. – Что с ним случилось?

– А вы ничего не знаете?

– Нет. Что случилось с Мейчоном?

– С ним ничего не случилось, – поспешил успокоить Фуллэгу. – Но могло случиться.

Он повернулся к старшему охраны:

– Пропустите этих людей.

Трэггану с двумя своими охранниками вошел в помещения для отдыха участников Состязаний. Фуллэгу взял Трэггану под руку и отвел в сторону.

Из выхода на арену появились первые воины, одержавшие победы в начавшихся поединках. Они торопились к огромному столу, выпить после долгого ожидания и напряжения боя легкого вина. Разумеется, все медные бокалы на столах уже были опорожнены и заменены, о чем воины даже не подозревали. До следующего поединка, если жребий падет на первый заход, оставалось не так уж и долго, и надо успеть расслабиться и собраться снова. Но, опьяненные первым успехом, многие воины думали, что Димоэт и так им поможет. Слышались смех и похвальба победителей, жалобы и бессильные угрозы побежденных.

– Что произошло, элиран Фуллэгу? – потребовал ответа элл Итсевд-ди-Реухала. Вежливо, но настойчиво.

– Вообще-то, я не имею права никому рассказывать… – протянул элиран.

Трэггану понял, что он сейчас все расскажет, потому что не может держать такие новости в себе.

– …но вам, элл Трэггану, если вы пообещаете держать все в строжайшей тайне, я сообщу секретные новости, касающиеся из ряда вон выходящего происшествия.

– Моего слова вам достаточно, элиран Фуллэгу?

– Вполне.

– В таком случае, элиран, даю вам слово, что я никому не скажу ни слова из того, что вы мне сообщите.

– Что ж, слушайте. Когда ваш товарищ вместе со своим бывшим противником и судьей зашли сюда выпить за прекрасный поединок… А поединок действительно был великолепен, ваш Мейчон… Вы видели бой? Нет?! О-о, вы многое потеряли, элл Трэггану! Так вот, когда они подходили к столу, от него отошел слуга. Судья взял три ближайших бокала с вином. Мейчона отвлек вопрос разыскивающего его слуги…

– Да, я посылал к Мейчону, – кивнул Трэггану. – Кстати, где он сейчас?

– Кто, слуга? Здесь наверное. Элиран Сайглайн, старший сегодня, он седьмой грани, распорядился никого не выпускать, да поздно – пташка уже упорхнула. Собрали всех слуг и как следует расспросили. Вы не поверите, элл Трэггану, я сам сперва не поверил, но сюда мог войти чуть ли не кто захочет. Этот неизвестный раздобыл форму слуги Храма и подсыпал яд в бокалы. Элин Болуаз умер почти мгновенно.

– А Мейчон? – быстро спросил Трэггану.

– О-о, успокойтесь, он вне всяких подозрений, он здесь не причем.

– Я не сомневаюсь, что он не причем, – отрезал Трэггану. – Я спрашиваю: где он сейчас и все ли с ним в порядке?

– Все в порядке, вон видите, на дальних скамьях, там через столы?

Трэггану посмотрел в указанном направлении и облегченно вздохнул.

– И что теперь будет? – уже спокойно поинтересовался он. – Состязания перенесут на другой день?

– Ни в коем случае! – воскликнул Фуллэгу. – Столько королей на трибунах – со всего Аддакая! Нет, все было доложено главному судье, его высочеству принцу Марклиту.

– И что он решил?

– Он мудр, поистине он – сын своего отца. Он приказал держать все в строжайшей тайне – помните элл Трэггану, что вы дали мне слово молчать – и объявить, что элин Болуаз умер в бассейне от разрыва сердца, не выдержав напряжения предыдущего поединка. Состязания продолжаются.

– Вы нашли отравителя? – спросил Трэггану. – Проверили, что за яд? Может, этот Болуаз действительно умер не от яда?

– Это яд, – уверенно произнес элиран. – Какой-то жутко редкий, почти не изученный. Говорят, его нельзя почувствовать ни по вкусу, ни по запаху. Пусть наши маги этим занимаются, их обязанность, – в последних словах элирана прозвучала некая презрительная нотка. – А отравителя ищут. Может, поймают.

– Спасибо, элиран Фуллэгу, – поблагодарил Трэггану, – Я обещаю, что сдержу данное слово и никому ничего не скажу. Прошу прощения, но мне надо поговорить с Мейчоном.

– Конечно, я понимаю.

* * *

Мейчон с закрытыми глазами в одиночестве сидел на длинной скамье у дальней стены. Казалось, он спал. Когда Трэггану приблизился на три шага, он открыл глаза, пальцы сжались на обмотанной тряпками рукояти меча.

Трэггану понял, что ожидание опасности в любую минуту и полная готовность противостоять ей давно вошли в кровь и сознание друга.

– А-а, это ты. Рад тебя видеть. Садись.

Трэггану сел рядом.

– Почему ты меня не разбудил? – спросил он, чтобы хоть что-то сказать.

– Ты сам сказал, что придешь к последним боям.

– Мало ли, что я сказал…

– Ты так славно спал. Улыбался чему-то, жалко было будить.

Трэггану снова улыбнулся – на сей раз словам друга.

Его кабинет – точно заколдованное место. Ему опять словно наяву привиделись события его жизни. Только не угрожающие смертью, не те, когда он стоял на пороге царства мертвых.

Сегодня ночью он пережил день, когда впервые поцеловал Млейн. Действительно, не рядовой день жизни, изменивший сам образ мыслей Трэггану, сделавший его другим, и принесший счастье… И милого малыша, который сейчас еще головку даже почти не держит, сосет лишь грудь кормилицы и орет истошно когда заблагорассудится, но через два Праздника Димоэта войдет в жизнь и с честью продолжит славный род.

– Говорят, твой первый бой стал событием дня? – спросил Трэггану.

– Это благодаря моему противнику, брату Болуазу, я смог показать на что способен, – ответил Мейчон. И добавил: – Его отравили на моих глазах.

– Элираны говорят, что сердце не выдержало после такого боя…

– Пусть говорят. Послушай, Трэггану, у меня к тебе есть просьба.

– Я сделаю все…

– Пошли кого-нибудь на правую трибуну. Там сидят двадцать восемь мальчишек… Или молодых людей, я не знаю. Они все в одинаковых одеждах – коричневой с черными большими полосами поперек. Передай им, что после Состязаний я хочу говорить с ними от имени их учителя.

– Хорошо, – сказал Трэггану, – сделаю. Еще что-нибудь? Может быть, приказать принести щит? У меня приготовлен – тот, с которым ты вчера сражался и…

– Нет, спасибо. Провел этот бой без щита, проведу и остальные. Мой щит – мое умение. Вот если поесть принесут. Только не отсюда. Я здесь теперь кусок в рот не возьму.

– Принесут лучшее из моего дворца.

– Не надо лучшего, – улыбнулся Мейчон. – Просто жареного мяса и хлеб.

В это мгновение бойцов пригласили на арену для осмотра магами-эскулапами и проведения жеребьевки второго круга.

Мейчон встал.

– Желаю удачи, – сказал Трэггану.

– Удача любит достойных, – улыбнулся Мейчон. – Но спасибо за добрые слова.

* * *

Жребий свел Мейчона с довольно необычного вида бойцом – по серо-зеленоватой коже сразу было ясно, что он выходец из лесов южного Эйтадо, где в воде и почве преобладает не железо, как утверждают маги, а редкий в других краях ванадий. И кровь у них не алая, а ярко-зеленая. И еще у эйтоддов, как их называли, были необычной формы глаза – почти абсолютно круглые и огромные, что придавало их лицам совсем уж свирепое и уродливое выражение.

– Тьи! – рявкнул эйтодд на очень плохом реухалском. – Тьи дьюмаишь, чтье гьирой, дья? Вьидьел я тьивой бьей, засьерьец! Гьевно тьи, а не бьеец. Есльи нье пьебьедьил тьего зьясрянца, этье нье зньячьит, чтье тьи – льючший. Сьейчьяс увидьишь ньястьящьего бьея, тьешно стьяньет!

Мейчону было наплевать на запугивания зеленокожего. Был эйтодд хорошо вооружен, что Мейчон оценил сразу. Демонстративно обнаженные мышцы рук перетягивали желтые кожаные ремни, оттеняющие непривычную кожу. Но ничего особенно примечательно ни в оружии, ни в фигуре не было; те же вчерашние малкирцы выглядели куда как внушительнее.

– Тьи! Тьякьей же мьекрицья, кьяк тьивой бьивший врьяг! Нье удьивльюсь, есльи и у тьебья откьяжьет сьердцьечко, кьяк у тьего ньедьеноска! Хьерошо би прьям счас, тьи ебрьязьинья бьелая, мнье нье придьется мьярать кльиньек.

Лицо Мейчона осталось прежним. Но за «недоноска» в отношении брата Болуаза зеленокожий урод ответит. Память старшего брата требует.

– Тьи! Тирьюс! Тьи дьяже нье мьежешь отвьетить дьестойно! – распалял сам себя эйтодд.

– Начинайте! – раздался голос наследника реухалского престола откуда-то очень издалека.

– Тьи! Чтье мьелчишь?! – кривлялся эйтодд. – Тьи, гьевнюк!

– Начинайте бой! – прервал его судья, стоявший рядом.

– Тьи…

Он не договорил.

Клинок Дорогваза пронзил незащищенное горло. Яркая зеленая кровь брызнула на просторные одежды, утыканные перышками каких-то птиц. Круглые глаза выпучились, стали овальными, напоминая куриные яйца.

Эйтодд упал.

Мейчон вопросительно посмотрел на судью.

– Бой закончился победой Мейчона, защищающего цвета Итсевда, – выдавил тот, пораженный молниеносным исходом поединка.

Зрители, которые с нетерпением ожидали от Мейчона повторения красивого боя ничего не поняли.

Мейчон поднял с арены кубик поверженного эйтодда, вытер тряпочкой зелень с клинка и пошел к ожидающему его во внутренних помещениях Трэггану.

* * *

Уже после третьего круга легких соперников на Состязании Димоэта нет – это понимал каждый участник.

Можно было уповать на везение, собственную силу, милость Димоэта или оплошность соперника, которую может допустить любой самый опытный боец. Воины выстраивали собственную стратегию турнира и тактику каждого боя, в зависимости от доставшегося противника, чтобы добиться заветной цели – победить в Состязаниях, навечно войти в почетный список героев в стене у главных ворот Арены и, если на то будет милость Димоэта, выступить в турнире знатнейших вельмож Аддакана и самому стать эллом.

Трэггану догадывался, что никакой стратегии Мейчон не придумывал, для него победа в турнире была не цель, а лишь средство для достижения другой цели. В частности – долг в четыреста рехуалов. Где еще Мейчон может взять такие деньги? Правда, на боку он носит огромное состояние… Сколько же может стоить меч Дорогваза? Тысячу золотых, может и намного больше… Но кто же расстанется с таким сокровищем?

Меч Шажара хуже, но Трэггану не мог представить себе ситуацию, когда он стал бы продавать свой меч, такого просто быть не могло. И, наверное, для Мейчона свое сокровище еще дороже – потому, что кроме этого у него нет ничего. Только любовь… Но меч и любовь… их нельзя сравнивать, это совершенно разное, как грани магического октаэдра – вроде вершина одна, но у каждой свой цвет.

Трэггану чувствовал в себе тихую радость от негаданного появления Мейчона. Старый друг привнес в его жизнь нечто давно недоступное, вольное, свежее. Трэггану почти забыл, что сейчас Праздники Димоэта. Он вжился в атмосферу внутренних помещений арены, где стонали раненые, сновали слуги, готовились к следующим боям воины и напивались с горя те, для кого Состязания окончились.

Те бойцы, что прошли третий круг имели двенадцать рехуалов чистой прибыли и в душе уже были довольны, не веря в дальнейшее свое продвижение к заветной цели.

Трэггану слушал обрывки разговоров, тревожно наблюдал за жеребьевкой, смотрел сквозь специальные окна на бои и просто наслаждался. Он был в родной стихии. Изредка сочувственно-злорадно вспоминал элла Наррэгу, который так же неуютно чувствовал себя в ложе месте с королем, как и сам Трэггану. Но Трэггану, благодаря Мейчону, здесь.

Мейчон уверенно приближался к общей победе. Когда он выходил на арену в очередной раз, трибуны просто взрывались от восторга. Он сумел завоевать симпатии зрителей, хотя не принимал для этого никаких усилий – скромно вышел, преобразился в бою, победил, спокойно поклонился, без диких прыжков радости и пронзаний воздуха сжатым кулаком с диким криком, и уходил. Возвращался на свое место, перебрасывался несколькими фразами с Трэггану, и погружался в себя.

Трэггану не отвлекал его, совершенно даже не догадываясь, о чем думает друг – о любимой, о чем-либо другом, или просто отключается, чтобы не растерять энергию перед следующим боем.

Кто он для многочисленных зрителей, приветствующих его? Человек, пришедший ниоткуда. Победитель, который, скорее всего, после Празднеств Димоэта уйдет в никуда. Но сейчас он – герой, кумир, ему нет равных…

* * *

Мейчон не обманул ожиданий. В финале он победил известного в Городе Городов бойца, регулярно выступающего за Рехуал в многочисленных боевых турнирах.

В небо взмыл флаг с цветами Итсевда, король Сераггану встал в ложе Трэггану, принимая поздравления.

Мейчон, как и все, посмотрел вверх и увидел в безоблачном небе улыбающиеся глаза Сейс. Это она помогла выдержать ему очередное испытание.

Наследник реухалского престола торжественно подарил Мейчону золоченые доспехи победителя первого дня Состязаний Димоэта, которые давали ему пропуск во второй этап. Честно говоря, дерьмо доспехи – хрупкие, хоть и красивые, лишь для параду, но и сражаться в них никто не собирался.

Трибуны восторженными криками провожали Мейчона с арены. Двое слуг несли трофеи – доспехи и поднос с кожаными мешочками, набитыми золотыми.

* * *

– Поздравляю Мейчон, ты добился своего, – первым встретил победителя у входа в помещения для отдыха Трэггану.

Он обнял его.

– Спасибо за все.

– За что? – удивился Мейчон.

– Я видел, тебе было нелегко. Но ты справился. Для меня это очень важно, – несколько непонятно ответил Трэггану. – Последний бой был тяжелым.

– Честно говоря, гораздо труднее было справиться с тем рыжим, двумя боями раньше, – заметил Мейчон. – В нападении он был слабоват, но в обороне… Я даже колебаться начал, больно он хитер. Но все закончилось как надо. А этот проиграл еще не выйдя на бой, но мастер он конечно неплохой. Он просто раньше времени понял, что ему не победить меня…

Трэггану еще раз обнял друга. Все, что он хотел ему сказать, нельзя было облачить в слова.

– Мейчон, там тебя ждут, я выполнил твою просьбу.

– Кто ждет? – не понял Мейчон.

– Ученики мастера Болуаза.

Мейчон помрачнел.

– Да, – кивнул он, – я должен поговорить с ними.

Они прошли к скамейке на которой сидели двадцать восемь мальчишек возрастом от полутора периодов Димоэта до, самое большее, двух с половиной. Все они были, как и говорил Болуаз, в новеньких коричневых с черным куртках.

При виде победителя состязаний ученики Болуаза встали. Двадцать восемь пар мальчишеских глаз с испугом и надеждой глядели на Мейчона. Они потеряли учителя, который всем им заменял отца.

– Я сражался с вашим учителем и знаю его великое мастерство, – обратился к ним Мейчон, с трудом подбирая слова. – Я скорблю вместе с вами. Ваш учитель перед смертью сказал мне насчет вас… Кто из вас старший? – спросил Мейчон.

– По возрасту или по сроку обучения у мастера Болуаза? – спросил один из них.

– Я хочу говорить с тем, кого считал старшим учеником сам брат Болуаз, кому он доверял.

– Я, – встал коротко подстриженный парень. – Я с учителем дольше всех, он доверял мне деньги и командование всеми, когда его не было с нами.

– Хорошо, – кивнул Мейчон. – Где ваша школа, в Сникке?

– У нас не было школы, – ответил мальчишка. – Мы просто бродили из города в город. Когда надо, работали у каких-нибудь хозяев все вместе, или устраивали на площадях показательные бои. А потом уходили в необжитые места, на берег какой-нибудь речушки, и там тренировались.

– Та-ак… – задумчиво произнес Мейчон. – Значит, дома у вас нет?

– Нет. Сейчас мы все остановились в гостинице «Светлячок», наше оружие там.

– И денег у вас нет?

– Есть немного… Но учитель почти все взял на взнос в Состязания.

– За победу в первом круге ему положено четыре золотых, – заметил Трэггану на ухо Мейчону. – А если намекнуть жрецам, что это они не уследили за угощением и Болуаз погиб по их вине, то можно полностью вернуть взнос, а то и удвоенный, и передать этим ребятам.

Мейчон кивнул. Он смотрел на мальчишек, потерявших учителя, помнил о своем обещании и был в смятении. Он не знал, что делать. Он понимал, что отвечает сейчас за их судьбу, но не мог взвалить на себя такой груз. Не считал достойным. Наконец, он принял решение.

– Подождите здесь. Я сейчас вернусь.

Он отвел Трэггану в сторону.

– Мне нужно перо, бумага, холщовый мешок и масса для печати. Ты сможешь достать?

– Конечно, – ответил Трэггану и щелкнул пальцами, подзывая своего охранника.

Через какое-то время Мейчон получил требуемое. Прошел к столу, и начертал:

"Учитель Вагги!

Вы научили меня не только выживать, но и жить. Я понимаю, что не могу обращаться с подобной просьбой, но иного выхода не вижу. Брат Болуаз, выпускник учителя Мекора и победитель прошлых Состязаний Димоэта, погиб на моих глазах от подлого отравления. Он был достойным бойцом. У него остались ученики, я поклялся позаботиться о них.

Я говорил вам, что за обучение должен отдать долг в четыреста рехуалов. Я победил на Состязаниях Димоэта и отдал призовые четыреста золотых в погашение долга. Еще двести я получил за промежуточные победы, больше у меня ничего нет.

Я понимаю, что двести рехуалов недостаточно за двадцать восемь человек, но, надеюсь, что вы и учитель Мекор не отвергните мою просьбу. Если вы сможете обучить ребят, они вернут долг. Если они ничего не стоят, то все на ваше усмотрение.

Я не могу быть учителем, я не смогу воспитать из них настоящих воинов. Быть бойцом, не значит уметь учить.

Мейчон."

Пока не передумал, он быстро завернул два свертка с сотней золотых в каждом в мешок, поставил три блямбы, размотал тряпку на рукояти своего меча и торцом, в котором был вделан драгоценный камень ограненный в форме Махребо, запечатал мешок. Подозвал к себе старшего ученика.

– Вот тебе золотой. Похороните брата Болуаза по обычаям Сникка, или как пожелаете. Потом через аддаканы отправитесь в Лионаг, оттуда ближе всего к острову Брагги. Корабли ходят каждое восьмидневие. Отвезете этот мешок и письмо, передадите учителю Вагги. Это последняя воля вашего учителя. Выполните?

– Конечно, учитель Мейчон. Только…

– Что?

– Можно нам остаться здесь на празднества? Мы хотим посмотреть последний день Состязания, учитель Болуаз…

– Оставайтесь, – согласился Мейчон. – Я могу быть уверенным, что мешок попадет к учителю Вагги?

– Я отвечаю за это своей жизнью, – несколько торжественно поклялся старший ученик Болуаза.

– Как тебя зовут?

– Дапро, учитель Мейчон.

– Не называй меня учителем, Дапро, – сказал Мейчон. – Все, отправляйтесь.

Он смотрел как парнишка скомандовал своим товарищем и они ушли из помещения.

Мейчон был нищим вчера, он остался нищим сегодня. Так хочет Димоэт.

Впрочем, у него еще, после отдачи долга тушеносу, останется четыре золотых, а это немало. Да еще золотой, полученный вчера за оружие малкирца от монаха Иераггу.

– Трэггану, – позвал он, – у тебя есть надежный человек, чтобы отнести четыреста рехуалов эллу Кмеллу из Марлана?

– Да, сейчас пошлю своего охранника.

Мейчон умылся в специальном бассейне, привел себя в порядок, взял свою сумку с лямкой через плечо, и вернулся к другу.

– Пойдем в «Сладкую свободу», отметим твою победу, – предложил Трэггану. – Это довольно приличный кабак, там спокойно и кормят недурно. А то вечером мне надо будет идти в посольский дворец на прием, будь все проклято. Так идем?

– Я согласен, что кабак выбираешь ты, – улыбнулся Мейчон. – Но угощаю я. Причитается-то с меня.

– Как скажешь, – согласился Трэггану. – Ты сегодня у нас герой.

Они направились к выходу.

* * *

– Элл Итсевд-ди-Рехуала? – окликнули их, едва они миновали охрану Арены Димоэта.

Трэггану обернулся.

– Да, это я. В чем дело?

– Я – королевский элиран шестой грани Дилеоар, – представился старший группы из восьми вооруженных человек. – Мы разыскиваем вас уже несколько часов. Вы что прячетесь от кого-нибудь?

– Нет, разумеется, – ответил Трэггану. – А что вам угодно?

– Вы видели сегодня монаха Иераггу, с которым вчера сражались на Ристалище Чести?

– Нет. Он вчера покинул мой дворец и больше я его не видел, – с достоинством ответил Трэггану. – И рад был больше никогда не видеть его и не слышать о нем.

– Я не хотел бы напрасно отнимать ваше время, – учтиво сказал элиран, – но его нигде не могут найти и обратились за помощью к нам.

– Да? – удивился Трэггану. – И что вы хотите от меня?

– Нам сообщили, что никто не видел, как он покинул ваш дворец. Есть подозрения, что вы держите его против воли.

– Даже если так, – пожал плечами Трэггану. Монах – подданный Итсевда и это наше личное дело. Но только его в моем дворце нет.

– Монах Иераггу уже больше периода Димоэта является гражданином Реухала, о чем имеется соответствующая запись. Его судьбой, в моем лице, – гордо сказал страж порядка, – беспокоится королевская власть

– Я уважаю власть короля реухалского и его законы, – спокойно ответил Трэггану. – Поэтому, господа, предлагаю пройти со мной во дворец и лично убедиться в ложности вашего утверждения.

– Только этого мы и хотели, благородный элл Итсевд-ди-Реухала, – поклонился элиран.

Трэггану повернулся к другу:

– Извини, Мейчон, мне надо домой. Пойдем вместе, это не должно занять много времени. А потом отправимся, куда хотели. Или, иди сразу в «Сладкую свободу», это недалеко. А я появлюсь чуть позже.