Текст книги "Америка несбывшихся чудес"

Автор книги: Андрей Кофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

^{«Всемирная хроника» Гартмана Шеделя. Разворот. На левой стороне – изображения людей-монстров. На правой – карта мира. Наибольшую часть поверхности Земли занимает суша: Европа, Азия и Африка} 

Начало эпохи великих географических открытий ознаменовалось появлением двух космографии, которые имели колоссальный успех, выдержали десятки переизданий в различных странах Европы и фактически на столетие вперед определили уровень географических представлений. Поэтому о них следует сказать подробнее.

В 1491 г., как раз накануне первого путешествия Колумба через океан, два знатных и богатых жителя Нюрнберга пожертвовали крупную сумму на издание книги, описывающей историю мира от его сотворения до современности, и заказали граверам две тысячи иллюстраций. Так в 1493 г. появилась «Всемирная хроника» – в то время самая богато иллюстрированная энциклопедия по истории и географии. Ее автор, Гартман Шедель (1440–1514) в молодости изучал юриспруденцию в Лейпциге и медицину в Падуе; затем предпринял путешествие по Италии, интересуясь античными древностями и описаниями редкостей, а с 1484 г. осел в родном Нюрнберге. Свою «Всемирную хронику» он составил на основе библейских преданий, сведений древних историков и средневековых авторов, а также свидетельств современников. Книга вышла одновременно на латыни и немецком и сразу получила невиданный успех: заказы на нее посыпались из Вены, Парижа, Милана, Венеции, Женевы…

Иллюстрации книги (а в их создании принял участие и молодой Альбрехт Дюрер) представляют крупнейшие события мировой истории, портреты великих государственных деятелей, поэтов, философов, многочисленные виды городов. Немало места в книге нашлось и диковинам далеких земель. Здесь мы увидим изображения людей с журавлиной головой, якобы обитающих в Азии, и людей одноногих, и ушастых энотокетов, которые спят на одном ухе, как на матраце, а другим укрываются вместо одеяла, – и кого тут только нет!

^{Морские чудовища. Из «Космографии» Себастьяна Мюнстера. Базель, 1550 г.}

С книгой Шеделя соперничала появившаяся полвека спустя, в 1544 г., знаменитая «Всеобщая космография» Себастьяна Мюнстера. Базельский профессор в течение пятнадцати лет кропотливо собирал материал для этой огромной книги, принесшей ему всеевропейскую славу и прозвание «германский Страбон». Шеститомная «Космография» Мюнстера содержала карты (кстати, здесь впервые приводилась карта европейской части России), портреты, изображения редкостей, рассказы по истории и географии, филологии и физике. Многое Мюнстер позаимствовал из книги Шеделя. Обратим внимание на дату выхода «Космографии» Мюнстера – 1544 г. Более сорока лет прошло с тех пор, как был проложен морской путь в Индию (1498), где португальцы уже твердо закрепились к середине XVI в. Полвека назад была открыта Америка (которую Мюнстер называет просто «новым островом»). Уже пали под натиском испанцев государства ацтеков и инков. Уже свыше двадцати лет назад свершилось первое кругосветное путешествие. И что же? В «Космографии» Мюнстера представлен весь традиционный набор диковин Востока. А к ним вдобавок – впечатляющий сонм морских чудовищ.

КАРТЫ И АТЛАСЫ

Важнейшим источником географических мифов наряду с космографиями стали карты и атласы средневековья и эпохи великих географических открытий. В современном восприятии понятия «географическая карта» и «миф» как-то не вяжутся друг с другом, ведь современная карта – это как бы воплощенная достоверность. Старинная карта – нечто совсем, совсем иное: она отличается от современной так же, как, положим, сказки о животных отличаются от учебника по зоологии.

Знаменитый врач XVII в. Роберт Бэкон полагал, что разглядывать карты – это лучшее средство от меланхолии. Очень мудрый совет. Действительно, тот, кто хоть раз видел старинную карту, не мог не поддаться ее особому обаянию. Современную карту, висящую на стене, пройдешь и не заметишь, А старинная сразу приковывает к себе внимание. Только ли непривычными очертаниями морей и материков? Вовсе нет. Современная карта стандартна и чисто практична. В ней нет и не должно быть ни крохи воображения. Старинная карта тем и очаровывает, что в ней сразу чувствуется личность творца, что она вся проникнута его поэтической фантазией, всегда индивидуальна – как по манере исполнения, так и по содержанию.

В эпоху, когда большая часть Земли оставалась «терра инкогнита», землею неизведанной, любая карта мира неизбежно принимала форму географической гипотезы и отражала знания, убеждения и предположения автора. Поэтому старинные карты столь непохожи друг на друга. И вот почему при упоминании старинной карты принято указывать имя ее автора и год ее создания (если они, конечно, известны). Между прочим, в средние века и в новое время профессия картографа была окружена особым почетом и чуть ли не мистическим ореолом. Составители карт и атласов почитались ученейшими людьми и нередко приобретали широкую известность, сопоставимую со славой философов и поэтов.

Другая, не менее важная особенность старинных карт состоит в том, что они воплощают на бумаге не только пространство, но и время, историю. В средние века история и география были еще нерасчленимы, или, как пишет видный историк А. Я. Гуревич, «лучше сказать: география была средством красочного символического истолкования истории, как она представлялась мысли средневекового христианина». Картографы стремились изобразить современное состояние мира и одновременно дать представление о важнейших этапах его истории. Вот почему картографы с детской непосредственностью помещали современные христианские государства рядом с Троей, владениями Александра Македонского, провинциями Римской империи, а также с библейскими персонажами начиная с Адама и Евы.

^{Образцы карт типа «Т – О». Вверху – Азия, внизу слева – Европа, внизу справа – Африка. Это относится ко всем трем картам. Материки отделены друг от друга морями и окружены водами Мирового океана} 

Кроме того, указывая человеку путь в пространстве, старинные карты призваны не просто сообщить зрителю сумму сведений, но и завуалированно преподать ему некий моральный урок, установить некие ценностные ориентиры, чтобы не дать «заблудиться» его душе. Дидактизм – вообще органическое свойство культуры и науки средневековья. Поэтому средневековая карта и пространство воссоздавала совершенно иначе, чем современная. Мы уже привыкли как к непреложной истине: север – вверху, юг – внизу запад – слева, восток – справа. И потому, глядя на старинную карту, моментально теряем ориентацию и не можем понять, где что находится.

Средневековая карта выстраивается совершенно иначе. Любой просвещенный христианин знал, что Святая Земля, где жил и был распят Иисус Христос, находится в центре мироздания. Итак, вот один важнейший ориентир: в центре земного круга, или овала, или четырехугольника (это уж кто как представлял себе земную поверхность) помещен Иерусалим. Далее, другое святое место на земле – Эдем, или земной рай, откуда были изгнаны наши первопредки Адам и Ева. В Библии ясно сказано, что Эдем находится на востоке. Можно ли в таком случае обозначить на карте Эдем где-нибудь сбоку или, упаси бог, внизу? В христианском сознании «верх» соотносится с началом небесным, божественным, духовным, с истиной, святостью, а «низ» – с началом плотским, с преисподней, дьяволом. Земной рай должен находиться вверху и только вверху, вблизи от рая небесного. Поскольку земной рай расположен восточнее Иерусалима, то Азия помещается наверху, где мы привыкли видеть север, и как бы разворачивается в меридиональном направлении. Соответственно, Европе на карте достанется место внизу справа, Африке – внизу слева. Материки отделены друг от друга морями, которые часто изображены в форме большой буквы «Т», вписанной в круг земной поверхности. Поэтому такие карты принято называть картами типа «Т – О». В позднее средневековье появились карты, ориентированные на юг или на запад.

Земная поверхность делилась на области сакральные (священные) и профанные (то есть обыкновенные, заурядные). К сакральным землям принадлежали всякого рода райские или блаженные острова. А были еще и опасные, сатанинские зоны – жерла вулканов, открывавшие вход в преисподнюю, дьявольские острова, долины, горы. И картограф тщательно помечал все эти притягательные и скверные места, показывая, куда христианину должно стремиться и чего следует избегать.

Еще одна характерная и, пожалуй, самая привлекательная черта старинных карт – их иллюстративность, наглядность, образность. Средневековый картограф никак не может удовлетвориться унылым обозначением береговых линий материков и островов. Нет, в море он нарисует корабль и пару морских чудовищ, на дьявольских островах – бесенят, в пустыне – караван верблюдов, в далеких экзотических странах – диковинных зверей. Примечательна в этом отношении Херефордская карта 1260 г., хранящаяся в алтаре кафедрального собора в английском городе Херефорде. На ней можно увидеть скиапода (тененога), кинокефалов и прочих в том же роде. На приведенном фрагменте карты в нижнем левом углу изображен фантастический зверь мантикер [2]2
  Вот как мантикера описывает Плиний Старший: «У него три ряда зубов, которые входят один в другой, как гребни, лицо и уши человечьи, а глаза голубые. Сам он кровавого цвета, имеет тело льва, а на кончике хвоста жало, как у скорпиона. В голосе его соединяются звуки трубы и флейты. Он необычайно подвижен и особенно обожает человеческое мясо».


[Закрыть]. Так географические мифы находили буквальное зримое воплощение на картах. А кроме того, под рисунками картографы любили делать пояснительные подписи, иногда довольно пространные. Такие подписи принято называть легендой, поскольку нередко они действительно излагают легендарные сведения, связанные с теми или иными местами.

^{Фрагмент Херефордской карты мира 1260 г.}

Как видно, старинные карты, испещренные рисунками и выполненные профессиональными высококлассными рисовальщиками, представляли собою, в отличие от нынешних, художественные произведения. Бывало, и сам геометрический чертеж принимал фигуративную форму. Так, известны карта Земли в форме сердца, карта Бельгии в виде льва, карта Азии в виде крылатого коня.

Наконец, обратим внимание еще на одну особенность позднесредневековых географических карт, которая может вызвать недоумение. Вместо привычной унылой сетки параллелей и меридианов он видит непонятную паутину линий, расходящихся лучами из нескольких точек. Такие карты, бывшие в ходу у мореходов с XIV в., называются портуланами – они служили лоциями при плавании от порта к порту. Центры расходящихся линий как бы воспроизводят графический образ морского компаса, и потому число «лучей» соответствует румбам на компасе: в одних случаях их шестнадцать, в других – тридцать два. Географическая карта в силу своего предназначения обладает очень высокой степенью убедительности. А художественность, наглядность старинных карт производила дополнительное впечатление и еще больше убеждала в достоверности представленных географических сведений. И если на карте Индии изображался мантикер, то уж мало кто осмеливался усомниться в его реальном существовании.

До XV в. географические карты изготовлялись вручную – кистью и пером, и потому каждая, наподобие картины, существовала в единственном экземпляре, если так же вручную не копировалась. Можно представить себе, какой редкостью и ценностью была любая из этих карт. Техника гравирования по дереву, а затем по меди совершила переворот в картографии. Первые европейские гравированные карты появились в аугсбургском издании 1472 г. «Этимологии» Исидора Севильского. Пять лет спустя в Болонье вышла с гравированными картами знаменитая «География» Клавдия Птолемея. Затем последовал шквал переизданий этой книги: к концу XVI в. их насчитывалось уже более сорока. Кстати, Птолемеевы карты взял с собою Колумб, отправляясь за океан.

* * *

А потом наступил век атласов. Новую эпоху в географии открыли два знаменитых картографа, которые еще не раз будут упомянуты на страницах этой книги.

Абрахам Ортелий (1527–1598) родился в Антверпене в семье антиквара. В двадцатилетнем возрасте он вступил в гильдию Святого Луки, объединявшую живописцев, граверов и печатников. Свою первую карту он создал в 1564 г., а несколько лет спустя не без подсказки друзей ему пришла в голову совершенно необычная для его времени, новаторская идея: отобрать несколько десятков самых авторитетных из существующих карт и издать их под одной обложкой. Это будет книга, необходимая не только ученым, путешественникам и дипломатам, но и всем, кого интересуют далекие страны. В 1570 г. Ортелий осуществил свой замысел. Его книга под названием «Зрелище мира земного» фактически стала первым в истории человечества географическим атласом. В ней содержалось семьдесят карт, выполненных искусной техникой резьбы по меди, а на оборотной стороне каждого листа приводились географические и исторические сведения… Кстати, в книге имелась и отдельная карта Московии. Карты в духе того времени были роскошно украшены шрифтами, виньетками, рисунками.

^{Картограф Абрахам Ортелий}

Книга принесла Ортелию всеевропейскую славу и почетное звание королевского географа. Ортелий всю жизнь продолжал работу над своим атласом. Последнее подготовленное им издание (оно появилось в 1601 г., уже после смерти автора) содержало сто шестьдесят одну карту К 1612 г. вышло сорок одно издание «Зрелища мира земного» на латинском и различных европейских языках.

Начинание Ортелия блестяще продолжил его друг Герард Меркатор (1512–1594), которого называют отцом современной картографии. Он родился во Фландрии в семье бедного ремесленника, но смог окончить Лувенский университет по курсам философии и математики и получить звание магистра. С 1531 г. Меркатор стал пробовать силы в картографии и довольно быстро приобрел широкую известность как автор карты «Образ мира» (1538), где каждое полушарие изображалось в виде сердца, и как автор глобуса (1541). Авторитет ведущего картографа своего времени Меркатору принесли две работы: карта Европы на шестнадцати листах (1554) и карта мира на восемнадцати листах (1569). Но главным делом своей жизни Меркатор считал издание беспрецедентного по масштабам многотомного свода карт всего земного шара. В этом труде он хотел свести воедино накопленные человечеством знания о Земле и сопоставить их с новейшими открытиями.

^{Картограф Герард Меркатор. Прижизненный портрет, 1574 г.}

Кстати, знаете ли вы, откуда взялось привычное нам слово «атлас»? Его изобретателем по праву можно считать Меркатора. На титульном листе своего собрания карт он поместил изображение античного гиганта Атланта, несущего земную сферу и сам стал называть свою книгу «Атласом». Огромный успех его книги сделал это имя нарицательным. При жизни Меркатора вышли только две части «Атласа», но после смерти великого картографа его дело продолжили сын и внуки.

Издания Ортелия и Меркатора стали огромным шагом вперед в развитии картографии. Но и в них, как мы увидим в дальнейшем, сохранялось (а тем самым еще более авторитетно подтверждалось) немалое количество географических мифов, в том числе относящихся к Америке.

^{Титульный лист первого издания «Атласа» Герарда Меркатора. Дуйсбург, 1595 г.}

ЗАПИСКИ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ

Этот род литературы, конечно же, обладал наибольшей убедительностью. Одно дело пересказывать античных классиков – при всем к ним уважении – и совсем другое дело увидеть чудеса собственными глазами. Или хотя бы услышать того, кто видел их собственными глазами. Второе, надо сказать, случалось чаще, что, впрочем, нисколько не подрывало доверия к запискам путешественников.

В средние века мало кому удавалось достичь вожделенных Индий. В этой непривычной форме множественного числа нет ошибки – именно так обозначались страны Востока. Собирательное обозначение «Индии» включало в себя наряду с полуостровом Индостан среднеазиатские, дальневосточные и порой даже восточноафриканские земли. Иногда, чтобы избежать окончательной путаницы, говорили о Первой, Великой, Наибольшей или Колумбийской Индии (полуостров Индостан), об Индии Второй (Индонезия, Китай) и об Индии Третьей (Восточная Африка или Эфиопия). Еще больше запутало дело открытие Америки, которую испанцы вплоть до XIX в. упорно называли Индиями.

В 1453 г. турки захватили Константинополь, и единственный известный сухопутный маршрут на Восток оказался перерезан. Собственно, именно это и побудило европейцев так настойчиво искать морские пути в страны чудес и пряностей.

* * *

Одного из тех немногих европейцев, кому в средние века довелось побывать в Индиях, знает каждый мало-мальски образованный человек. Это знаменитый путешественник Марко Поло. Вместе со своим отцом и дядей, венецианскими купцами, он в 1271–1275 гг. добрался морем до Малой Азии, оттуда через Армению, Месопотамию, Иран и Памир прошел в Китай и там до 1292 г. находился на службе у хана Хубилая. К 1295 г. Марко Поло вернулся в Венецию, принял участие в войне с генуэзцами и попал в плен. Не угоди он в генуэзскую тюрьму, может статься, никто бы не помнил сейчас его имени. Потому что в тюрьме он коротал время, живописуя соседу по камере Рустичано свои приключения в странах Востока. Рустичано же, скрашивая свой не менее долгий досуг, эти увлекательные рассказы записывал. Так родилась прославленная книга Марко Поло «Путешествие» (1298). Вскоре переведенная с венецианского диалекта на другие европейские языки, она на долгое время стала одной из самых читаемых и почитаемых в литературе о странах Востока. Космографы и картографы обращались к ней как к самому авторитетному и надежному источнику. И если Марко Поло рассказывал об острове псоглавцев или об острове амазонок, то сомнений в истинности его сведений ни у кого не возникало. В том числе и у Колумба, который досконально изучил «Путешествие» Марко Поло и брал эту книгу с собой в заокеанские плавания.

^{Марко Поло. Гравюра из первого печатного издания «Путешествия» Марко Поло. Нюрнберг, 1477 г.}

Нередко случается так, что слава первопроходца оставляет в тени его предшественников и последователей. Между тем книга Марко Поло была далеко не единственной в своем роде и далеко не единственная пользовалась читательским успехом. Ныне полузабытые, записки путешественников в свое время, говоря современным языком, шли нарасхват.

Что касается предшественников Марко Поло, то следует упомянуть Вениамина Тудельского, испанского еврея из города Тудела в Наваррском королевстве. Этот неутомимый странник за тринадцать лет, с 1160 по 1173 г., посетил Палестину, Вавилон, Багдад, Самарканд, Тибет, Цейлон, Египет и многие другие страны и города. Подробное, изобилующее деталями описание его путешествия пользовалось большой популярностью до XVI в.

А из последователей Марко Поло немалый успех выпал на долю доминиканца француза Журдена де Северака. С 1319 по 1328 г он побывал с христианской миссией в Иране и Индии, а вернувшись в Авиньон, сочинил о своем путешествии отчет под названием «Чудеса, описанные братом Журденом из ордена проповедников, уроженцем Северака и епископом города Колумба, что в Индии Наибольшей». Из этого пышного заглавия в сознании читателей сохранились лишь слова «описание чудес», которые, надо признать, очень точно отражают содержание этой прелюбопытнейшей книги.

Журден не устает повторять: «Чудес тут без счета, великое множество; и сдается мне, именно в этой Первой Индии начинается иной свет… Все чудесно в Индии, и поистине это иной мир». Вот характерный фрагмент из отчета доминиканца: «Скажу теперь об Индии Третьей. Говоря по правде, не был я в ней и не видел ее, но от тех, кто достоин доверия, немало наслышался я о многих тамошних чудесах. Истина, что в той стране тьма драконов, а у них на головах блестящие камни, называемые карбункулами. Драконы живут в золотых песках; растут они очень быстро, а из пасти выходит дух зловонный и тлетворный, густой, словно дым костра. Временами собираются эти драконы вместе и, распуская крылья, пробуют взлететь ввысь, однако по воле Божьей, а она безмерна, низвергаются, на свою погибель, в реку, вытекающую из рая. Везде окрест ожидают, когда наступит драконов час, и, приметив, что какой-то из драконов низвергается в реку, отсчитывают семьдесят дней, а затем спускаются к берегу, отыскивают кости драконовы, с которых давно уже сошло мясо, и забирают карбункулы, что сидят в черепах…» [3]3
  Здесь и далее фрагменты книг Журдена де Северака и Одорико Порденоне даны в переводах Я. Света.


[Закрыть]В том же духе Журден повествует о птице рок, способной поднять слона, о единорогах, карликах, амазонках… Второе путешествие Северака в Индии окончилось для него трагически: в 1336 г. его насмерть забили камнями фанатики-мусульмане.

Но главным «соперником» Марко Поло стал францисканец Одорико Порденоне, который конкурировал с удачливым венецианцем как в протяженности своего путешествия на Восток, так и в чрезвычайном успехе своих путевых записок. В 1316–1330 гг. Одорико Порденоне побывал в Армении, Иране, Багдаде, Средней Азии, Индии, Тибете, Китае, посетил острова Ява и Суматра. Незадолго до смерти францисканец продиктовал свои записки под заглавием: «Восточных земель описание, исполненное братом Одорико, богемцем из Форо-Юлио, что в провинции Святого Антония». О необычайной популярности записок Одорико говорит уже тот факт, что до нашего времени дошло около восьмидесяти рукописных копий его книги на различных европейских языках.

Лейтмотив книги Одорико – приблизительно тот же, что и сочинения Журдена. Только францисканец особо старается подчеркнуть достоверность сообщаемых сведений. «Всего не перескажешь, а сообщу я немало такого, о чем узнают с моих слов впервые, и покажутся кое-кому мои вести ложными; да и сам я, коли не увидал бы воочию эти чудеса и своими ушами не услышал о них, вряд ли поверил, что подобное бывает взаправду». «И таких чудес, как в этих Индиях нет в целом свете. А пишу я лишь о том, в чем уверен сам и в чем нету меня никаких сомнений».

И вот, без тени сомнения почтенный францисканец сообщает, например, такое: «Слышал я, растут там деревья, которые родят мужчин и женщин, и человечки эти бывают с локоть величиной и к дереву прикреплены пуповиной; когда дует ветер, они живые, а если ветра нет, то засыхают. Правда, сам я подобного не видел, но слышал от людей, говоривших, что им случалось знавать такое». А вот что он наблюдал собственными глазами: «В этой стране встретил я черепаху, которая была больше купола церкви Святого Антония в Падуе. И много подобных же диковин там есть, да еще и такие, что если их воочию увидишь, то и поверить нельзя».

Здесь у читателя, видимо, возникнет вопрос: «Выходит, он сознательно врал?» Действительно, коль скоро человек утверждает, будто сам видел то, чего, как мы знаем, видеть не мог, то получается, лгал. Однако, думается, дело обстоит далеко не так просто. В Америке мы еще не раз встретимся с удивительным явлением, когда люди сообщали далекие от истины вещи, зная, что их проверят. Тоже сознательная ложь? Но тогда придется признать, что наши герои просто наивные дети. А это совсем не так. Осмелимся сделать предположение: ведь речь идет о людях, верящих в чудо и ждущих его; а когда человек безусловно верит в чудо и всей душой настроен его увидеть, то он, случается, и видит его «воочию». А к этому добавлялась характерная для эпохи средневековья манера выражения, склонность к преувеличению. Приукрасить факт вовсе не считалось зазорным даже в научном сочинении, и уж тем более это было позволительно, если речь шла о факте из ряда вон выходящем. Чудо просит гиперболы.

Наряду с упомянутыми книгами большой интерес вызывала также хроника флорентийца Джованни Мариньолли, епископа Базиньянского, совершившего путешествие на Дальний Восток в 1338–1354 гг. В своей хронике Мариньолли немало страниц посвятил описанию земного рая, так что у нас еще будет возможность процитировать почтенного епископа.

* * *

Но все названные сочинения затмила другая книга в том же жанре, однако весьма необычного свойства. Своеобразие этих путевых записок заключается в том, что написал их человек вполне оседлого образа жизни, кажется даже не выезжавший за пределы родного края. Бельгийский врач Жеан де Бургонь (ум. в 1372 г.), видимо, утомился от своей размеренной жизни и, будучи в душе, как говорится, романтиком, решил отправиться в дальние края на летучем паруснике своего воображения. И тогда он разложил перед собою книги путешественников и энциклопедистов (Одорико Порденоне, Винцентия Бовезского, Юлия Солина, Исидора Севильского и других), понабрал оттуда самых интересных и впечатляющих рассказов, да еще и приукрасил их, выдумал героя-путешественника – английского рыцаря по имени Джон Мандевил – и от его лица поведал обо всех его приключениях.

Надо признать, что Бургонь представил своего героя вполне убедительно: «Я, Джон Мандевил, рыцарь, хотя и небогатый, родившийся в Англии в городе Сент-Олбанс, отправился в море в год 1322 от Рождества Господа нашего Иисуса Христа в день святого Михаила; и, проведя долгое время в странствиях, увидел премногие разнообразные земли, страны, королевства и острова; и прошел чрез Турцию, Армению Малую и Великую, чрез Татарию, Персию, Сирию, Аравию, Египет Верхний и Нижний, чрез Ливию, Халдею и большую часть Эфиопии, чрез страну амазонок, Индию Малую и Великую и чрез многие острова, расположенные вблизи Индий, где живет множество разных народов, отличных нравами и законами, а также внешним обликом; и об этих землях и островах я и намереваюсь поведать вам». Нельзя не признать и того, что автор обладал несомненным литературным дарованием, рассказывал свежим, сочным языком и умел вставить живые убедительные детали в самые фантастические описания. Разумеется, далеко не все сведения в книге такого рода; есть и вполне достоверные, в особенности о Святой Земле.

Читатели книги сразу и безоговорочно, простодушно и единодушно поверили и в Мандевила, и в его необычайные приключения. Что же касается чудес, то в их достоверности убеждать не было никакой необходимости, поскольку все они уже были многократно описаны предшественниками.

Созданная около 1355 г., книга имела бешеный успех. Тут же были выполнены сотни рукописных копий; через несколько лет книгу перевели со старофранцузского на латынь, а затем на основные европейские языки. Ею зачитывались, ее использовали священники в проповедях, ее даже переложили в обширную поэму. А когда наладился процесс книгопечатания, последовало бессчетное количество переизданий, особенно в Англии, которая по праву гордилась своим прославленным путешественником. Вплоть до XVIII в. никто не смел усомниться в подлинности Мандевила, а на его записки ссылались как на достойный доверия источник.

А затем наступил век Просвещения, беспощадный по отношению к средневековым мифам, и Мандевилу пришлось с лихвой заплатить за свою былую славу. Автор книги был объявлен мистификатором и несусветным лжецом, а имя Мандевил стало чуть ли не нарицательным, сродни имени Мюнхгаузен.

И здесь мы считаем необходимым решительно вступиться за сочинителя книги. Что касается обвинений в мистификации, то описание вымышленного путешествия вымышленного героя – столь же древний литературный прием, как и сама литература. Еще более несправедливым представляется обвинение во лжи. Жеан де Бургонь не был лжецом, он был добросовестным компилятором и сообщал сведения, которым сам абсолютно доверял, а если он где-то чего-то присочинил и приукрасил, – так разве можно это ставить в упрек писателю?

Наконец, Бургонь имеет, можно сказать, и научную заслугу, забытую неблагодарными потомками. Он косвенно причастен к открытию Америки. Одну из глав книга автор почти целиком посвятил доказательству шарообразности Земли и в качестве одного из многочисленных доводов привел рассказ о некоем человеке, совершившем кругосветное путешествие. Правда, двигался он на восток: из Англии в Индию, затем в Китай, а оттуда по морю вернулся в Европу. И вот – любопытный факт, лишний раз свидетельствующий об огромном авторитете книги: на карте Клавдия Клавуса Нигера от 1427 г. имеется надпись, гласящая, что сам рыцарь Мандевил возвращался из Китая в Европу через Атлантический океан.

Но ведь идея морского пути из Азии в Европу или наоборот составляет саму основу проекта Колумба, конечно же читавшего записки Мандевила! Вовсе не исключено, что в спорах с испанскими королевскими географами Колумб ссылался на Мандевила, и это был очень веский аргумент. И еще одна, уже чисто мистическая связь Мандевила с открытием Америки. На обложке первого миланского издания писем Америго Веспуччи, возвещающих об открытии нового континента, помещена гравюра, которая вступает в явное противоречие с самой идеей писем. На гравюре изображен восточного облика правитель со своим войском на фоне стен и мостов в китайском столе. Разыскания ученых дали неожиданный результат: эта гравюра заимствована с миланского издания «Путешествий Мандевила».

КНИГИ ПО ЗООЛОГИИ. ЛЕТУЧИЕ ЛИСТКИ

Свою лепту в «пропаганду чудес» внесли бестиарии – один из популярнейших жанров средневековой литературы, фактически доживший и до наших дней. Название этих книг происходит от латинского «бестиа», что значит «зверь». То есть речь идет о предшественниках нашего любимого Брема – книгах, описывающих различных зверей и их повадки. А родоначальник этого жанра, как и всей науки зоологии, появился еще в античности, куда восходят почти все традиции европейской культуры. Это знаменитый труд под названием «Физиолог», созданный анонимным автором на греческом языке во II–III вв. Книга носила компилятивный характер, поскольку многие сведения о животных автор почерпнул из других сочинений, в том числе у Аристотеля. Да и само слово «физиолог», по-видимому, изобрел Аристотель, обозначая им всякого пытливого вдумчивого исследователя природы. Впоследствии таких ученых в Западной Европе стали называть натурфилософами, в России же – естествоиспытателями, а слово «физиолог» сохранилось лишь в медицинской науке.

Среди зверей и птиц, описанных в «Физиологе», немало и фантастических. Наряду со всем известными лисицей, куропаткой, оленем и прочими, в книге фигурируют неумирающая птица феникс, сирены, речная гидра, морское чудище в виде лошади с рыбьим хвостом или совсем уж несуразный зверь мраволев, у которого передняя часть туловища от льва, а задняя – от гигантского муравья. «Физиолог», этот древний учебник по зоологии, в течение многих веков был излюбленным чтением людей самых различных сословий, тем более что повадки его «персонажей» описывались в форме басен и завершались назиданиями в христианском духе. «Физиолог» переводился на другие европейские языки, постоянно дополнялся и расширялся.

^{Кровожадный зверь мантикер. Из бестиария XVII в.}

Многие полагают, что русалки родились в лоне славянской языческой мифологии. Вместе с тем на славянские земли они пришли (лучше сказать, «приплыли») из «Физиолога», известного здесь на греческом языке еще задолго до того, как эта книга была переведена на древнеславянский в XI–XII вв. Мотивы «Физиолога» нашли богатое отражение в древнерусской литературе, иконописи и книжной графике.