Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5
Mardi (Вторник) – от лат. «Martis dies» (день Марса)

Я подъехал к указанному дому даже не через десять, а через восемь минут. Ого, вот это особняк. Миллиона два долларов стоит, если не больше. И он к тому же почти в центре Парижа расположен. Даже сад виден за забором. Хороша подруга у Жасинты. Я пока по своим финансам могу позволить себе только половину такой красоты. А чего тут удивляться, это же друзья дочки президента Франции. Вокруг неё только такие и собираются. Элита страны вокруг президента, а дети элиты – вокруг дочери.

Я расплатился с водителем и вышел из машины. Таксист меня не узнал, так как я специально надел бейсболку и большие очки, как у Рода Стюарта. Стучать в дверь пришлось медным кольцом, звуки удара которого гулким эхом разносились по зданию. Странно, никто не открывает. А, ну да. Хозяева сейчас в Италии и прислуги тоже нет. Но вот дверь, наконец, открылась и я увидел на пороге Жасинту. А вблизи она ещё симпатичнее, чем я запомнил её на концерте. Её стрижка каре «à la Mireille Mathieu» ей очень шла. Но как пел мой новый друг Владимир Высоцкий: «Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом». Так что вперёд и с песней. Нет в мире таких крепостей, которых большевики не могли бы взять. А я ведь с недавних пор тоже большевик, так как являюсь членом коммунистической партии Советского Союза.

– Привет, – сказала первой Жасинта, смутившись невольно возникшей паузы. – Проходи.

– Привет, – поздоровался в ответ я, входя в дверь, – прекрасно выглядишь.

– Спасибо.

– Хороший домик у твоей подруги.

– Да, у неё папа банкир. Даже у нас такого нет, вот я и пользуюсь им по случаю.

Да, это тебе не дача Брежнева. Этому дому лет двести. Везде старинные гобелены на стенах, картины и статуи. Прямо как в музее. Это, конечно, не Букингемский дворец, но что-то похожее есть.

– Я рада, что ты приехал, – сказала девушка и проводила меня через анфиладу комнат во внутренний двор, где был бассейн. – В доме никого нет, даже слуг. Они утром приходят, убирают и уходят. Так что можно плавать сколько угодно, никто мешать не будет.

– Что ж, тогда раздеваемся и ныряем.

Я, чтобы не тратить время на переодевания, сразу надел перед выездом плавки. Поэтому скинув брюки и рубашку, я разбежался и нырнул в бассейн. Ух, вот это класс. Я, проплыв метров пять под водой, вынырнул и обернулся на девушку. Она стояла и улыбалась, глядя на то, как я отфыркиваюсь от воды, а потом сняла платья. А фигурка у неё даже лучше, чем я мог себе предположить. Ну а купальник был вообще нечто, если это можно было назвать купальником. Три треугольничка на тонких верёвочках, которые прикрывали самое сокровенное. Хотя грудь у неё была и второго размера, но на фоне стройной фигуры смотрелась даже больше. Она увидела, куда я смотрю и засмеялась. А потом разбежалась, как и я, и нырнула в бассейн.

Вынырнув, она подплыла ко мне и, убирая с лица мокрые волосы, спросила:

– Как тебе здесь?

– Отлично, – ответил я, хотя сам бассейн был метров восемь в длину и для плавания особо не был приспособлен, но я же сюда не только за этим ехал. – Я смотрю, тут и шезлонги есть. Можно полежать, когда плавать надоест.

– Давай прямо сейчас полежим пять минут, а потом опять нырнём.

Я согласился, рывком выбравшись на бортик из бассейна, и сразу поправил спереди плавки. Они при выходе из воды всегда слишком рельефно облепляют то, что должны тщательно скрывать. А вот Жасинта этого не сделала и моему взору предстала очень соблазнительная картина. Купальник облепил все её выпуклости и впадинку между ног, и это выглядело ещё сексуальнее и возбуждающе, как если бы его вообще на ней не было. Стал отчетливо виден маленький треугольник волос, одна из двух моих любимых женских интимных стрижек. Видимо, она знала о таких свойствах своего купальника и внимательно посмотрела на меня, чтобы уловить мою реакцию.

– Нравится то, что ты увидел? – спросила девушка и в её глазах заплясали знакомые бесенята.

– Очень, – сказал я и улыбнулся, понимая, что наша с ней игра вошла в эндшпиль. – Даже немного голова закружилась от того, что я увидел. Потому, что это манящее и возбуждающее совершенство достойно восхищения.

– Я специально его надела, чтобы завести тебя. Ведь тебе, наверняка, захотелось чего-то то большего?

– Конечно. Я же не железный, чтобы не реагировать на такую красоту.

Она подошла ближе и прижалась ко мне.

– Ты вся дрожишь, – сказал я, схватив с шезлонга большое белое полотенце, которое было там положено заранее, и укутал девушку в него. – Ты же так замёрзнешь.

– Это я не от холода, а от предвкушения того, что произойдёт дальше.

И после этих слов она поцеловала меня. Я ответил ей страстным французским поцелуем, глубоко проникнув своим языком в её рот и водя им по нёбу, а потом стал целовать её шею, грудь и опустился на корточки, чтобы поцеловать низ живота. Маленький кусочек полупрозрачной тряпочки легко соскользнул с её лобка и я поцеловал прямо в самую эрогенную точку её тела. Она застонала и стала гладить мои волосы правой рукой, перебирая их. Из её груди вырвался сладострастный вздох наслаждения. Видимо, именно об этом она мечтала со вчерашнего вечера и я угадал её тайное желание. Куннилингус – наше всё. Я знал, что женщины очень любят такие ласки и уверенно заработал языком.

Я вспомнил одно веселое утверждение, что куннилингус придумали язычники. Видимо, они знали толк в этом деле, раз их так прозвали. Девушка стоять на ногах уже не могла и я аккуратно положил её на шезлонг, не прекращая ласкать, теперь уже губами, гениталии Жасинты. Как бы сказала в данной ситуации китайская императрица У Цзетянь династии Тан, я продолжал «облизывание тычинок лотоса». Раскрывшийся лотос, как и сама его хозяйка, стонали от удовольствия, результатом чего явился громкий вскрик, возвестивший, что девушка достигла наивысшей точки наслаждения. Вот так, в товарищеском матче по сексболу межу сборной Франции и СССР, сборная Советского Союза сразу на первых минутах первого тайма повела в счете 1:0.

– А как ты догадался, что я об этом всю ночь мечтала? – спросила Жасинта, когда немного отдышалась.

– Я умею угадывать желания, – сказал я и поцеловал её в губы. – И сейчас я знаю, что ты мечтаешь продолжить наши с тобой занятия любовью в спальне.

А тут и угадывать нечего, потому, что на лежаке не очень удобно этим заниматься по-настоящему. Поэтому она встала, взяла меня за руку и отвела в спальню, где мы продолжили наши игры. Жасинта была уже более-менее опытной в сексе и очень легко возбудимой, поэтому итоговый счёт матча был 6:4. Я четыре раза отличился, два раза даже забив «не туда». Ей очень понравился такой способ, хотя она до меня, как она потом мне рассказала, его никогда не пробовала. Она о нем знала, но пока не решалась со своими молодыми людьми этим заниматься. А тут сразу согласилась и попросила ещё раз исполнить его на бис. Во как, я даже нашу концертную терминологию в секс перенёс.

– Ты так вчера свою «Belle» спел, что я готова была со всеми женщинами вместе броситься на сцену, – сказала мне Жасинта, когда она лежала без сил от такого количества испытанных ею оргазмов. – Меня охватило всепоглощающее чувство любви к тебе. А сейчас с тобой я просто не могла остановиться. Я даже не слышала, чтобы кто-то из моих подружек смог кончить шесть раз подряд. Я сама себе удивляюсь. А у тебя, вообще, четыре раза это сделать получилось. Кому сказать – не поверят.

– А ты и не говори никому, – ответил я, любуясь тем, с каким счастливым удивлением и восторгом она мне рассказывала о наших с ней любовных рекордах. – А то завидовать будут.

– Пусть завидуют. Я этого почти неделю ждала. Ведь это я уговорила папу пригласить тебя на гастроли к нам. Ты мне сразу понравился, когда я тебя ещё в твоих английских клипах увидела. А потом я услышала по радио твою «Belle» и вообще потеряла голову. Я бы одна папу не уговорила. Для этого я принесла маме послушать твои песни и они ей тоже понравились. И тогда мы вместе пошли и уговорили отца.

– Вот у вас тут какие страсти из-за меня кипели, а я и не знал. Значит, это именно тебе я обязан своим неожиданным попаданием в Париж.

– Я же любимая дочь у папочки, поэтому он ради меня и моей мамы всё сделает.

И я вспомнил понравившееся мне когда-то стихотворение молодого поэта Андрея Цыбина «Дочь президента»:

Её руки порочны, а ноги длинны

Она – секс-символ этой страны,

Она – дочь, дочь президента.

Многих партнёров сводит с ума,

Её особняк – на вершине холма,

Она – дочь, дочь президента.

Да, Жасинта, действительно, очень сексуальна и, на самом деле, она дочь президента Франции. И есть в ней уже некая порочность, которая так меня и привлекла. Она положила свою очаровательную головку мне на грудь и медленно водила пальчиком левой руки у меня по животу. Было немного щекотно, но приятно.

– Ты ещё сможешь вырваться ко мне? – спросила она меня с надеждой в голосе, подняв ко мне своё лицо и внимательно вглядываясь мне в глаза.

– Постараюсь, – ответил я, ни капли ей не соврав, так как я, действительно, хотел ещё раз встретиться с ней. – У меня очень плотный график и времени всего два дня осталось, не считая сегодняшнего. У нас опять сегодня вечером концерт, только уже в «Pavillon de Paris». А там десять тысяч народу будет.

– Меня одну туда не отпустят. А я так хочу ещё раз услышать вживую, как ты поёшь свою «Belle».

– Когда мы следующий раз с тобой увидимся, я возьму с собой минусовку этой песни и спою её только для тебя.

– Правда? Я буду очень ждать этого. Ой, уже больше часа прошло. Меня могут хватиться дома.

– Тогда одеваемся и возвращаемся кто домой, а кто в гостиницу.

– Я теперь самая счастливая женщина на свете, потому, что сегодня моя мечта сбылась.

Мы быстро собрались и Жасинта вызвала сразу два такси, так как нам надо было ехать в разные стороны. Перед выходом мы нежно поцеловались, пообещав друг другу помнить всегда сегодняшнюю нашу встречу, и направились каждый к своему авто. Обратно я доехал ещё быстрее, чем ехал сюда. Таксист мне попался настоящий гонщик. Видимо, про таких лихих французских водил через двадцать лет снимут фильм «Такси» с Саидом «Сами́» Насери́ в главной роли.

Солнышко меня не потеряла и даже не волновалась из-за моего отсутствия, так как с увлечением смотрела по телевизору диснеевские мультфильмы. Вот они, взрослые женщины. Очень хотят рожать детей, а сами ещё как дети.

– Тут нам приглашение принесли, – сказала мне Солнышко, не отрываясь от экрана. – Оно от тех людей, которых ты спас. Там написано, что это барон и баронесса Ротшильд. Они нас ждут через сорок минут в ресторане внизу на обед. Приглашение написано на французском и английском языках. Мы пойдём или как?

– Конечно, пойдём, – ответил я, целуя её в щеку. – Сейчас сполоснуть и пойдем.

Я быстро принял душ и переоделся. Солнышко тоже привела себя в порядок.

– Слушай, – сказал я, – пошли маникюр тебе сделаем.

– И я тоже только что об этом тебя хотела попросить, – ответила, развесилившаяся таким совпадением, подруга. – Ты прямо мысли мои читаешь.

– Это ещё твоя мама месяц назад заметила.

Мы спустились вниз в салон, где Солнышко делала вчера себе причёску. Там нас встретили улыбками и спросили, чтобы мы на этот раз хотели. Я им объяснил, что моей девушке нужно сделать французский маникюр, но не совсем обычный.

– Для этого мне нужен отбеливающийся карандаш, – сказал я и его сразу принесли. – А теперь вы на внутреннюю поверхность ногтя нанесите белый слой карандаша, а потом покройте весь ноготь прозрачным лаком.

Тут работали профессионалы, которые схватывали всё налету. Два мастера одновременно работали с правой и левой рукой Солнышка и это заняло у них меньше пятнадцати минут. Выглядели ногти после этого просто потрясающе.

– Спасибо, месье André, – сказали обе девушки. – Вы показали нам очень оригинальный френч. За это мы вам бесплатно дарим эту услугу.

– И вам спасибо за подарок, – ответил я, глядя на довольную и улыбающуюся Солнышко. – Мы к вам послезавтра зайдём и я вам ещё покажу и расскажу о некоторых других видах френча.

После маникюра и легкой укладки мы заглянули в бутик Dior, где я воспользовался нашей сорокапроцентной скидкой и купил Солнышку два великолепных платья, туфли и сумочки под них. А затем я решил шикануть и купить своей невесте два колье с бриллиантами. В одном были дополнительно вставлены изумруды под цвет зеленого платья, а в другом сапфиры в тон её синего. В одном из комплектов, в синем, моя невеста решила остаться и я попросил остальные вещи отнести к нам в номер.

– Ты потратил кучу денег на покупки для меня, – сказала мне Солнышко, когда увидела, каким количеством банкнот я расплатился за всё. – Я могла бы и без них обойтись.

– Считай это моим свадебным подарком тебе, – ответил я и удостоился за это благодарственного поцелуя и восхищенного взгляда любимой.

Солнышко опять сияла как…солнышко. Получается, что даже ярче, чем настоящее. А я чувствовал, что тем самым полностью загладил внутренне чувство вины перед ней за мои любовные игры с дочкой президента. Мир и покой в моей душе были целиком восстановлены. То, что на это всё удовольствие ушёл один чек почти в девяносто тысяч французских франков или двадцать тысяч долларов, я особого внимания не обратил. Я теперь без двух минут миллионер, поэтому могу себе позволить иногда такие покупки. И это я сделал ещё и для того, чтобы Солнышко выглядела шикарно перед пригласившими нас на обед миллиардерами. Но я себе тоже присмотрел пару костюмов и рубашек. Я их потом куплю, так как подарок невесте должен быть сам по себе, а мои покупки пойдут отдельно.

После этого мы, оба счастливые, направились в сторону ресторана. Там нас за столиком поджидала супружеская пара Ротшильдов, крупнейших банкиров Европы. Барон Эдмон и баронесса Надин встали, чтобы поздороваться с нами и познакомиться с Солнышком. Баронесса сразу обратила внимание на наряд моей невесты и оценила его.

– Как ваше самочувствие? – спросил я их, присаживаясь к столу. – Вам сегодня ночью очень много пришлось пережить.

– Да, – ответил Эдмон, – сначала смерть наших охранников, потом угрозы нас убить. И ведь они собирались потом, действительно, нас убить, когда забрали бы деньги и драгоценности. Они пытались найти сейфы, а потом их вскрыть. Ты, André, появился очень вовремя.

– Как услышал два тихих выстрела, – сказал я, разглядывая меню, – так сразу начал действовать. А знаете, чего я тогда боялся больше всего?

– Ну не смерти, конечно, – ответила Надин, улыбнувшись.

– Точно. О смерти не думал вообще. Я боялся только ненароком разбудить свою невесту.

Все рассмеялись, а Солнышко толкнула меня ногой под столом. Но судя по её довольному виду, ей понравилось, что даже в такой момент я заботился о ней.

– Вы уже конечно, знаете, – продолжил Эдмон, – что взявшие нас в заложники были неонацистами, которые ненавидят евреев и которым нужны были деньги. После их допросов в полиции они признались, что в живых они нас оставлять не планировали. Как, André, я могу тебя отблагодарить за твою помощь?

– Так вы меня уже поблагодарили за это? – ответил я, несколько удивившись.

– Я говорю о материальном вознаграждении. Ведь ты рисковал ради нас своей жизнью.

– Мне достаточно вашей дружбы, а больше нам с невестой и не надо.

– Тогда я сам решу этот вопрос. Моя жизнь для меня стоит очень дорого, но чек в один миллион франков, я надеюсь, будет достойной наградой за то, что ты нас спас. И не вздумай отказываться, а то мы с женой обидимся на тебя.

– Хорошо. Если вы считаете, что так вам будет комфортнее, то я согласен.

Мы разговаривали по-английски, чтобы Солнышко всё понимала и принимала участие в нашем разговоре. Эдмон передал мне чек в конверте и я его принял, не забыв поблагодарить его при этом. Получается, что я всего за одну ночь стал богаче на двести двадцать две тысячи долларов и стал обладателем миллионного состояния плюс ещё почти двести тысяч сверху.

А потом принесли заказанные нами блюда. В процессе обеда мы разговаривали о музыке и о делах. И я решил спросить Эдмона про типографию и рассказал, что я хочу сделать с ней.

– Это не проблема, – ответил тот. – Одна из моих фирм специализируется на поставках типографского оборудования и установки его под ключ. Если на вскидку, тебе это обойдётся тысяч в четыреста долларов. Мы даже сделаем тебе скидку за то, что с помощью тебя сможем, наконец, выйти на советский рынок. Мы давно обсуждали этот вопрос, а случай подвернулся только сейчас в твоём лице.

– Спасибо, что всё решилось так быстро, – ответил я, довольный, потому, что мне очень не хотелось подключать наших сотрудников из парижского торгового представительства к этой теме. – Я готов подписать контракт хоть завтра.

– Отлично. Вот это деловой подход. Ты сам будешь заниматься контрактом?

– Нет, на это у меня есть Стив, мой английский компаньон. Вы могли его видеть со мной.

– Да, я понял о ком ты говоришь. Тогда сегодня вечером ему передадут всю документацию и типовой проект контракта.

– Ещё раз благодарю.

Нашим дамам было скучно слушать наши неинтересные разговоры и они болтали о чём-то, по их мнению, более важном. Когда мы перешли к десерту, к нам подвели строго одетого мужчину, который представился сотрудником администрации президента Франции. Мне это что-то то очень знакомое напомнило. Точно, в Лондоне к нам в гостиницу тоже приезжал специальный посыльный от Её Величества и привозил приглашение в Букингемский дворец на награждения меня знаком рыцаря-бакалавра.

Я бросил взгляд на Эдмона и понял, что он что-то знает об этом, но пока молчит.

– Я прибыл, чтобы передать вам приглашение от Президента Франции прибыть в Елисейский дворец в четверг в час дня для награждения вас орденом Почётного легиона, – произнёс на одном дыхании эту длинную фразу посланник президента. – Вот пакет. Вскройте его, пожалуйста, при мне и распишитесь на квитке.

Я выполнил все озвученные требования и курьер ушёл. За столом повисла молчаливая пауза. Вот я опять и попал в ту же самую историю, только на этот раз в Париже. А сидящий напротив меня Эдмон хитро улыбался в усы.

– Признайтесь честно, – решил я первым нарушить молчание и обратился к Ротшильду с вопросом, – это ваша работа?

– Совсем чуть-чуть, – ответил барон.

Тут отмерла Солнышко и стала меня поздравлять, так как курьер обратился ко мне на английском языке, зная, что я иностранец. Поэтому она всё поняла, что сказал посыльный. Правда, что такое орден Почётного легиона она не знала, но догадалась, что это какая-то французская награда и меня ею наградит за совершенный мною подвиг сам президент. Конечно же, не за кувыркание в постели с его дочерью он меня собрался награждать.

– Мне кажется, – продолжил я прерванный разговор, отдав читать Солнышку приглашение в Елисейский дворец, – что ваше участие в вопросе моего награждения намного больше, чем чуть-чуть.

– Ты прав, – ответил Эдмон. – Я сегодня лично встречался с Президентом. Он в курсе, что со мной произошло и я его попросил наградить тебя за твой, можно сказать, героический поступок. Помимо того, что ты спас меня и мою семью, ты задержал террористов, которые совершили десятки взрывов во французских городах и убили более ста человек. Оставить это без награды Президент просто не мог.

– Я вам благодарен за ваше доброе отношение ко мне, но это же высшая награда Франции. Может можно было чём-то попроще ограничиться?

– Ты же ещё и высокий государственный деятель иностранного государства, поэтому другая награда в этой ситуации не подходит.

– Уговорили, да и деваться мне теперь уже некуда.

Закончив обед и поблагодарив Ротшильдов за всё, мы хотели вернуться в номер. Но по дороге нас перехватил Стив, который сказал, что с ним связались представители модного дома Chanel и предложили нам рекламный контракт.

– А как же Dior? – спросил я, пытаясь улизнуть от очередной работы.

– Они уже знают о наших отношениях с ним, – ответил он. – Они предлагают такие же условия, только вы выступите героями песни «Une vie d’amour». И ещё они ставят условие, чтобы вы были одеты в их одежду и фотосессия проходила на фоне одного из других многочисленных исторических памятников Парижа.

– Тогда надо звать Тедди и ехать параллельно снимать клип на эту песню.

– Он уже в курсе и готов ехать хоть сейчас.

– Хорошо. Можешь меня поздравить, меня послезавтра наградят орденон Почётного легиона.

– Поздравляю. Я чего-то подобного и ожидал.

– И тебе тут от Ротшильдов поступят бумаги и контракт на типографское оборудование. Я его буду покупать. Желательно всё это сделать завтра, максимум в четверг.

– Завтра мы должны были лететь в Ниццу, но я тогда останусь и займусь этим вопросом. Лиз уже, практически, договорилась там обо всём. Я бы мог все документы изучить и во время полёта, но мне кажется, что народу уже много набирается плюс оборудование двух операторов много места займет.

– Хорошо, если решишь остаться, тогда сообщи мне. И ещё, ты, случайно, не знаешь, где наши двое голубков?

– Так вот они идут. Ого, они, наверное, половину Парижа скупили. Им даже белл-бой их вещи везти помогает.

Ну я как в воду глядел. Эта довольная парочка шла по вестибюлю отеля и за ними везли целый ворох их покупок. Похоже, Серёгу по полной развели на бабки. Мда, вот тебе и Жени́. Хоть сейчас бери Серёгу и на ней его жени. Ха, хорошее начало очередного стихотворного экспромта получилось.

– Так, и где вас двоих носило? – спросил я эту пару разгильдяев, из которых один был мужского пола, а вторая – женского.

– Мы твоё задание выполняли, – ответила за двоих Жени́. – Мы покупали газеты и журналы, в которых писалось о вашей группе.

– И вот вся эта гора пакетов именно со статьями о нас?

– Нет, – ответил Серёга, смутившись. – Я просто для Жени́ купил кое-какие вещи.

– Понятно. Поднимайтесь в номер и никуда из отеля не выходите. Мы едем на съёмки и скоро вернёмся.

Да, вот это Серёга дорвался до денег. Я, конечно, тоже сегодня побаловал Солнышко. Но это же Солнышко, а не какая-то французская «ночная бабочка».

– Стив, – спросил я своего английского компаньона, который всё время улыбался во время моего разговора с этой парочкой, – куда мы сейчас?

– В центральный офис Chanel, который расположен на Place Vendôme. Там вас со Sweet оденут в их новую одежду, возьмут с собой ещё несколько костюмов и предметов одежды вместе с аксессуарами и мы поедем, скорее всего, на Эйфелеву башню. Одновременно Тедди будет снимать материал для своего клипа.

– Тогда мы возвращаемся в номер и переодеваемся в другую одежду, а потом спускаемся вниз.

Пока мы поднимались на восьмой этаж, я вспоминал о том, чем был знаменателен 1978 год для дома Chanel. Он, как оказалось, ознаменовался запуском их первой линии non-couture, prêt-à-porter и распространением их аксессуаров по всему миру. Хотя до этого занимался только производством предметов роскоши, а именно в этом году дом моды Chanel двинул свою продукцию в народ. И в этом же году будет выпущена туалетная вода Cristalle. Может её в этой истории назовут немного по-другому, например «Une vie d’amour»?

В центральном офисе Chanel мы быстро разобрались со всеми формальностями, так как контракт был, практически, идентичен тому, что мы подписали утром с Dior. Там только не было пункта, какие мы обязаны носить платья и костюмы вне концертов, но зато бонус на покупку их одежды, парфюмерии и косметики составил пятьдесят процентов. Это радовало, потому, что то, что уже надели на нас с Солнышком для съёмок рекламы Chanel, нам очень понравилось и мы это обязательно потом купим.

Было предсказуемо, что местом съёмок будет выбрана Эйфелева башня. Она давно стала символом любви парижан и где, как не на ней, снимать фотосессию модной одежды, названием новой линии которой станут слова из песни о любви. Хорошо, что с нами не было трейлеров с массовкой и громоздкой киноаппаратурой. Поэтому мы небольшой компактной группой на колёсах отправились к знаменитой башне. Так как Эйфелева башня расположена тоже в центре, не как наша Останкинская, мы добрались до неё буквально за десять минут и сразу приступили к съёмкам. Массовка нам была не нужна, потому что ею выступали сами многочисленные туристы.

Мы начали съемку с общих планов на фоне башни. Тедди включил нашу песню и под её музыку нас снимали и фотографы Chanel, и два кинооператора Тедди. Народ быстро просёк, кого тут снимают и радостно махал нам руками. Для клипа это было вообще супер, а вот для рекламы модной линии одежды не очень. Поэтому Тедди и Лиз иногда просили всех окружающих замереть на несколько секунд и тогда фотографы быстро отщёлкивали статичные кадры. Надеюсь, всё у них должно получиться отлично.

Потом мы переоделись в минивэне наших операторов, где Лиз нам поправила наши прически и освежила макияж Солнышка. Лиз стала для нас как настоящая палочка-выручалочка. Она то с нами занималась, то помогала Тедди с организацией съёмок. Надо будет её потом отблагодарить финансово. Я считаю, что каждый труд должен быть оплачен. И чем качественнее он выполнен, тем оплата должна быть больше.

Далее съёмки продолжились уже в самой башне. Мы начали с первого яруса, где расположен ресторан, который называется «58 Tour Eiffel». Он назывался так, потому, что находился в 58 метрах от земли. Я потом узнал, что владелец этого ресторана не только не взял с нас денег за съемку в его заведении, но ещё и бесплатно кормил всех, кто с нами был, пиццей. Он прекрасно понимал, что эта бесплатная для него реклама на телевидении и в модных глянцевых журналах привлечёт дополнительное внимание к его заведению.

Мы также поступили и на втором ярусе, который располагался уже на высоте почти 150 метров. Мы сначала фотографировались на смотровой площадке, а потом в более дорогом ресторане под названием «Le Jules Verne». На каждый ярус для нас был заготовлен комплект новой модной одежды от Chanel. Мы переодевались уже не в минивэне, а в самих ресторанах, где нам с Солнышком выделяли для этого отдельное помещение.

Третий этаж на вершине башни занимал «Champagne Bar», где мы и закончили нашу фотосессию. На высоте 310 метров даже мне было немного некомфортно, а Солнышко так вообще откровенно побаивалась подходить к краю площадки. Вся одежда, которую мы использовали для съёмок, нам с Солнышком очень понравилась и мы попросили менеджера Chanel продать её нам прямо сейчас. Он, конечно, согласился и я ему выдал довольно приличную сумму наличными, которую успел-таки поменять перед выездом. А что я хотел? Нам понравилась не только верхняя одежда, но и туфли и аксессуары, включая сумки, ремни, головные уборы и платки вместе с солнцезащитными очками. Вот и набежала такая большая сумма, но мы с Солнышком были довольны. У нас особо и времени не было ходить по магазинам, а тут всё тебе супермодное принесли, да ещё и одели. Мастера Chanel, видя нас только по телевизору и в газетах, смогли точно определить наши размеры, поэтому нам всё идеально подошло.

У нас оставалось ещё два с половиной часа до начала концерта, поэтому я попросил Лиз отвезти наши вещи в гостиницу, а мы вдвоём поедем в парижский район Пигаль и я покажу Солнышку главное место разврата французской столицы.

– А куда мы едем? – спросила меня любопытная подруга, внимательно вглядываясь в проплывающий мимо городской пейзаж.

– Это сюрприз. Я покажу тебе изнанку Парижа, чтобы тебе было что рассказать своим подругам.

– Ты меня заинтриговал. Слушай, я хотела тебя спросить по поводу этой французской девушки, с которой Серёга так активно проводит всё своё свободное время. Мне почему-то кажется, что это ты всё придумал.

– Тебе не откажешь в сообразительности. Я решил с двух сторон выбить Ирку из головы своего друга. Помимо слежки за ней в Москве, где чекисты, наверняка, накопают на неё компромат, я решил активно действовать ещё и здесь, в Париже. Ты, надеюсь, не осуждаешь меня за это?

– Нет, потому, что это делается очень тонко и тактично со стороны Жени́ и Серега, действительно, полностью забыл о своей Ирине. Только теперь он, похоже, привязался уже к другой подруге.

– Да, этого я не предусмотрел. Но уже послезавтра мы отсюда улетим и их гастрольный роман закончится. А вот и тот район, который я хотел тебе показать. Он называется Пигаль и здесь находится центр всех злачных мест Парижа.

– И что, вот те женщины, которые стоят вдоль стен, продают себя за деньги?

– Да, это парижские проститутки.

– Мама дорогая. Неужели так можно низко пасть?

– Это древнейшая профессия и ею все они занимаются не от хорошей жизни.

Мы вышли из Мерседеса и я обратил внимание, что машина нашей охраны остановилась неподалёку от нас. Значит, они последовали за нами. Ну и хорошо, меньше желающих будет проверить нас и наш кошелёк на прочность. Здесь располагались злачные места и район был не особо благонадежный.

Сначала я повёл Солнышко в стрип-клуб. Мне было забавно наблюдать за её расширившимися от удивления глазами, когда она увидела зал со столиками и сценой, на которой танцевала абсолютно голая женщина. Зрителей было немного, и, в основном, это были мужчины. Они пили алкогольные напитки, но нам это было не нужно. Мы сели за столик и я дал подошедшей официантке две стофранковые купюры и сказал, что мы пришли только посмотреть. Такой вариант полностью устроил официантку и она с довольной улыбкой удалилась.

Солнышко во все глаза смотрела на голую женщину на сцене, которая танцевала под музыку. А потом один из сидящих за столиком мужчин позвал её взмахом руки к себе, что-то ей сказал и стриптизерша, забрав свои вещи, пошла с ним за кулисы.

– И куда они пошли? – спросила меня ошалевшая от всего уведённого подруга.

– Сексом заниматься, – ответил спокойно я. – Он её снял на час и они пошли в номера.

– Всё так просто?

– Стриптизерша торгует своим телом. Это товар и за него установлена почасовая оплата. Все как в магазине. Покупателю понравился товар и он его покупает.

– Ужас. Продавать своё тело за деньги – это значит не уважать себя, как женщину.

– Вот теперь смотри. Вышел темнокожий парень и сейчас будет раздеваться.

Солнышко заинтересовал этот процесс. Но когда он снял трусы, она даже покраснела. Застеснялась эрегировнного мужского полового члена. А потом вышла его партнерша и они начали заниматься сексом прямо перед публикой. Этого тонкая девичья душа моей невесты выдержать уже не смогла и мы вышли на свежий воздух.

– Да, такого я никак не ожидала, – сказала Солнышко, слегка отдышавшись. – Как-то немного противно, но, всё-таки, познавательно. Ты был прав, Маша точно умрет, когда я ей это расскажу.

Я обратил внимание, что наши охранники Пьер и Поль вышли из машины и расположились у входа в стрип-клуб. Молодцы, страхуют нас грамотно.