Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Да, это здорово. Я чего хотел спросить. У меня двоюродная сестра в консерватории по классу вокала учится на третьем курсе. А ты, Андрей, как-то говорил, что ещё один женский поющий коллектив хочешь набрать.

– Хочу, – ответил я. – Только на следующей неделе. Мы завтра в Париж улетаем на четыре дня.

– Ну вы даёте. Это французы на вчерашнем приёме тебе предложили?

– Точно. Так что завтра ты с фанатами мне понадобишься, чтобы проводить нас в Шереметьево. Время не знаю, где-то ориентировочно к двум. Так что придётся вам отпрашиваться у Людмилы Николаевны с уроков.

– Она сейчас добрая, отпустит с трёх последних уроков без проблем.

– Ну и отлично. Тогда пошли. Серегу и оборудование привёз?

– Всё на месте. Ирка с Серёгой опять сегодня увязалась.

– Кто бы сомневался. А теперь выходим.

Мы вышли из квартиры, где нас встретили двое димкиных помощников, которые забрали сумки и мы спустились к машине. Около нашего «Икаруса» толпились наши фанаты, а рядом с ними стоял Серёга с Иркой. Мы со всеми поздоровались и я спросил Серегу:

– Паспорт привёз?

– Вот, – сказал друг и протянул зеленую книжицу.

– Хочу тебя обрадовать, мы завтра летим в Париж на гастроли на четыре дня. Вернёмся в пятницу утром.

– Собирались же в июне? – спросил Серега, посмотрев на Ирку.

– И в июне полетим, я в этом уверен. Нас сам французский президент пригласил и вышлет за нами специальный административный самолёт на шесть пассажиров. А ты что, не хочешь лететь? Скажи и мы баз тебя выступим. Аппаратура у них твоя есть, многие наши песни уже все могут самостоятельно исполнять и исполняют в барах по всему миру.

– Да нет, я готов. Просто неожиданно как-то.

Я посмотрел на Ирку злым взглядом и она мгновенно почувствовала, что опять пришла боль в висках. Она смотрела на меня удивленными глазами, в которых читалось понимание, что и прошлый раз причиной её резких болей был именно я, а не что-то другое. Ну что, поняла, девочка, что если я ещё хоть чуть-чуть на тебя разозлюсь, то ты просто заорёшь от боли? Поняла, вижу, что поняла и усиленно трёт виски. Я улыбнулся, давая понять, что для своего же здоровья лучше со мной дружить.

– А сколько французы нам заплатят за гастроли? – спросил Серега, посмотрев опять на Ирку.

– А за сколько ты готов бесплатно слетать в Париж, пожить в лучшей гостинице Европы и привезти Ирине кучу подарков? – прямо спросил я.

Да, такого вопроса ни он, ни Ирка не ожидали. Я озвучил самую страшную для неё угрозу – убрать из группы Серегу. Она поняла, что перегнула палку и в любой момент я развернусь и уйду, а она останется ни с чем. Мой взгляд говорил ей, что шутки кончились, но Серега этого не понимал и продолжил:

– Двадцать тысяч долларов я бы хотел получить.

– Это 90 тысяч франков, – перевёл я доллары во французскую валюту. – В Союз я их через границу не потащу, хоть у нас и диппаспорта. Поэтому могу отдать в Париже. Или здесь ту же сумму в чеках. Выбирай.

– А можно половина так, половина так? – спросила Ирка, понимая, что надо как-то разруливать эту тупиковую ситуацию и заполнить повисшую паузу.

– Хорошо. То есть ты теперь бесплатно за границу ездить не хочешь?

Тут они оба окончательно растерялись и не знали, что сказать.

– Мы в Штаты, учти, летим на свои деньги. Там концертов мы давать не будем и никто нам ничего не заплатит. Значит, ты туда не полетишь.

Крыть Серёге было нечем. Ирка поняла, что я пошёл на принцип и попыталась меня успокоить.

– Андрей, – обратилась она ко мне, – ты не так понял. Сергей просто уточнял финансовую сторону вопроса.

– Ирина, – ответил я ей спокойно, – у меня сотня клавишником заменит Серегу хоть сейчас и в Париж полетит за пять тысяч долларов. Ты этого добиваешься?

– Нет, мы хотели с Сергеем машину купить и с этой целью и собирались узнать, хватит ли нам денег.

– В таком случае надо четко задавать свои вопросы. Я сказал, что Сергей получит ту сумму, которую он озвучил. А после Франции я решу, что мы будем дальше делать.

Серега стоял, опустив глаза в землю. Мы расположились отдельно ото всех, поэтому нас никто не слышал. Но мои женщины понимали, что у нас идёт серьёзный разговор и не подходили близко. Димка тоже понял, что у нас возник какой-то конфликт и тоже стоял в стороне.

Я крикнул всем, что пора выезжать и подошёл к машине. Открыв дверь, я сел за руль и завёл двигатель. Ну вот, и первый конфликт в группе. И все из-за девки. Сколько хороших друзей потеряли мужики из-за них. Но я Серегу просто так не отдам. Когда я пустил волну боли и страха в сторону Ирки, я успел отсканировать, что это даже не сама она это придумала. У неё есть парень, старшее её на несколько лет. Вот он ей и манипулирует. Серегу она не любит, а меня очень боится. Она любит этого парня и все деньги отдаёт ему, а вещи оставляет себе.

Вот так, история не нова, а стара как мир. И как этому барану обьяснить, что он ей не нужен, а нужны деньги и шмотки. Вот умел бы я вправлять мозги, тогда бы Сереге первому вправил. Но не умею я это делать, к сожалению. Может в будущем у меня и получится, но не сейчас. Ладно, проехали и поехали. В салоне все молчали, понимая, что лучше меня сейчас не трогать.

– Что притихли? – спросил я всех троих сразу и улыбнулся. – Всё в порядке, можете расслабиться. Из-за денег многие знаменитые музыкальные коллективы распались, а из-за женщин распалось их ещё больше. Так что наша группа не первая и не последняя.

– Он опять денег хотел? – спросила Солнышко.

– Да, опять. Но мы в Штаты летим на свои и ничего там не заработаем, кроме мировой известности и славы. И я ему сказал, что в Лос-Анджелесе ему тогда делать нечего.

– Сурово ты их, – прокомментировала Маша. – Я эту Ирку уже просто ненавижу.

– Я надеюсь, – сказал Димка, – что он одумается. Не совсем же он дурак.

– Ладно, не будем о грустном. Если что, у меня есть кем заменить Серёгу. Так, Дим, надо обговорить, как вы тут без меня будете. Твоя задача остаётся прежней. Теперь по поводу Маши. Ты будешь ответственной за наш концертный зал. Необходимо оборудовать гримерку. Всё, что нужно, напишешь Вольфсону. Я завтра постараюсь заскочить на полчаса в наш Центр. Мне необходимо будет переговорить с нашим главным бухгалтером. Нам на наш счёт поступят большие деньги, поэтому необходимо будет продумать, как их с прибылью использовать. Дим, тебе новые фанаты звонили?

– Да, звонили. Они рассказали, что разговаривали с тобой неделю назад. Я их предупредил, чтобы привезли с собой школьные дневники и если там есть тройки, то таких мы брать не будем.

– Правильно. Присмотрись к ним. Там у них Юлька верховодит, если будет права качать, то гони их подальше. Ну, ты уже в этом деле учёный. Помнишь, в пятницу на нашей «демоакции» я приглашал к нам некоторых девчонок. С ними переговори и направляй к Маше. Пусть она их послушает. Может среди них наберём двух-трёх талантливых. Дим, ты тоже можешь свою родственницу к Маше направить. Маш, задачу поняла?

– Поняла. Мне ещё Лидия Петровна говорила, что у неё есть девушки с уже хорошо поставленным голосом.

– Вот и отлично. Мы прилетим в пятницу рано утром и сразу пойдём в школу. Чего ржете, не на уроки же. Мой бюст будем открывать. Красивый получился, Солнышку тоже понравился.

– Андрей этому же скульптору заказал и мой бюст, – рассказала мой секрет эта балаболка. – Мы его дома поставим.

– А я вот подумал, а не на входе ли в наш концертный зал его поставить?

– Точно, – воскликнула радостная Маша. – У нас же Центр «Демо», вот и пусть там стоит.

– Дим, не забудь музей перевезти и организовать его тоже где-нибудь рядом с концертным залом. Зрители перед нашими выступлениями смогут зайти в наш музей и ознакомится с экспонатами. Гида из наших фанаток назначь. И комнату побольше возьми, мы из Франции тоже много чего о нас привезём. Так что выбирай помещение с запасом.

Вот так, ставя задачи и раздавая указания, чтобы не забыть, мы доехали до «России». В этот раз у ворот толпилось около пятидесяти человек наших поклонников. Они нас узнали и стали махать нам руками, радостно крича. Мы им тоже помахали в ответ.

– Дим, – обратился я к начальнику нашей охраны, – возьми десят человек и мы быстренько со Светланой с ними пообщаемся. А остальные пусть занимаются своими делами.

Я поставил машину во дворе рядом с «Икарусом» и мы вышли за ворота к ожидавшим нас поклонникам. Они видели нас через решетчатые створки и когда поняли, что мы идём к ним, радостно стали скандировать наши фамилии. Это было мной сделано специально. И чтобы пообщаться с нашими зрителями, и чтобы ещё раз показать Серёге и Ирке, что группа «Демо» – это мы с Солнышком.

Радостных воплей было море. Наша охрана во главе с Димкой опять организовала «коробочку» и мы спокойно смогли поговорить с молодимы ребятами и девушками. Взрослые мужики так радоваться нам и орать не будут, ну если только после пол-литра на брата. Нам протягивали наши фотографии и мы их с Солнышком подписывали, передавая друг другу. Нас спрашивали, будем ли мы ещё давать концерты в «России» и когда. Я ответил, что обязательно будем, но пока не знаю точных дат.

Когда мы собирались уходить, к нам протиснулся Толик и я его впустил к нам за спины нашей охраны.

– Здравствуйте, Андрей, – поздоровался главный из «жучков»-перекупщиков.

– Привет, – ответил я и отдал команду возвращаться за ворота, хотя толпа нас не хотела отпускать. – Что-то случилось?

– Сегодня творится жуткий ажиотаж. Все узнали, что в мае ваших концертов больше не будет, поэтому за билеты платят не глядя. Мы ещё подняли цену и если и дальше так пойдёт, то мы тысяч восемнадцать сможем вам вечером отдать.

– Отлично. Рад, что ты понял, что с нами лучше быть честным.

– Я хотел спросить, когда и где будут следующие ваши концерты?

– Четырнадцатого, пятнадцатого и шестнадцатого июля в «Лужниках» точно. В августе – на Красной площади, а остальное ещё не расписано.

– Вот это да. Целый стадион «Лужников» соберёте? А можно мы там тоже поработаем?

– Работайте. Только там ведь другие эту территорию держат?

– Белый за такой куш постарается решить этот вопрос.

– Там ещё англичане спонсорами выступят. Импортные продукты, напитки и сувениры будут на всей прилегающей территории продаваться.

– Ничего себе размах. Ну с вашим нынешним положением это не проблема. Да, там можно будет очень хорошо заработать.

– Дерзай. После концерта жду.

Солнышко смотрела на меня восхищёнными глазами. Чертовски приятно, когда на тебя так смотрит женщина, особенно, любимая тобой. Она ведь не видела, как я быстро всё на холу решаю и впервые побывала внутри «коробочки». Я поцеловал её в нос и она забавно его сморщила. Это была одна из моих любимых забав и Солнышко это знала. Мы организованно прошли во внутренний двор «России» и дальше направились в само здание через служебный вход. По дороге я обратил внимание, что «шестёрка» Вольфсона и автобус наших светоинженеров уже стояли на месте. Значит, все в сборе и можно начинать готовится к выступлению.

Вольфсон с нашей секретаршей Леной ждал нас в коридоре. Я ему сказал, что мы улетаем и он остаётся за старшего в Центре. Я после концерта всё постараюсь с ним обсудить, а что не успею, то обсудим завтра на Калужской, куда я обязательно постараюсь заехать. Вольфсон попросил разрешения использовать последние контрамарки на себя и на Лену, на что я дал добро. После чего они вдвоём ушли, а я подумал, что Александр Самуилович ещё тот ходок. Да и я не лучше, но так уж получилось.

Внутри гримерки нас ждала Маша и Серега. Было видно по машинному гневному виду, что пока он нас ждал, она ему высказала всё, что она думает о нем и об его Ирке.

– Я пришёл извиниться за последний наш разговор, – сказал понурившись Серёга. – Я был не прав.

– Проехали. Главное, что ты понял, что деньги мы ещё заработаем, но друзей на них не купишь. Пошли на сцену, надо со всеми поздороваться и внести Машу в наш график выступлений.

Димка пошёл с нами, оставив двоих своих у гримерки. Надо будет в Париже договориться, чтобы тоже около нашей гримерки дежурили двое полицейских. У них там террористы совершают в год по несколько сотен взрывов и убивают кучу людей. А себе я в оружейном магазине сразу, как только приметим, куплю девяносто вторую «Беретту». Она уже демонстрировалась два года назад на различных оружейных выставках и её уже можно купить. А то без «макара» я буду чувствовать себя в Париже голым.

Мы прошли на сену, где устанавливали наше световое оборудование с дискошаром на арочной конструкции, дымогенераторы и лазеры. Видеопроектор уже установили и Димка занялся его подключением. Серега, успокоенный, стал настраивать аппаратуру и я тоже занялся своей гитарой. В сторонке уже лежали барабаны Бонго и стояла на подставке моя испанская красавица. Ирка не показывалась, поэтому я послал одного их наших фанатов-охранников за Солнышком и Машей. А потом мы устроили маленький прогон песен для распевки.

Я ничего менять не стал с прошлого нашего здесь концерта, только добавил Машину «Осень» и доверил ей открывать второе отделение, как в пятницу. Распевка прошла хорошо, поэтому мы вернулись в наши гримерки. В машином выступлении никаких пусканий дыма я устраивать не собирался, поэтому двмогенераторы должны были работать по старому графику с поправкой плюс один на её «Осень».

В гримерке я опять превратился в доблестного рыцаря Айвенго, а Солнышко в леди Ровену. Когда нас зрители такими увидели на сцене, то грянули аплодисменты. И началось представление. Мне оно показалось генеральной репетицией к Парижу. Мы оттачивали с Солнышком синхронность наших движений, выходов на авансцену, моих частых перемещений по центральному проходу зала. Публика неистовствовала. Песня «Maniac» завела весь зал и явилась спусковым крючком для танцующей молодёжи. Я хотел закрыть первое отделение нашим английским гимном «We are the world», но женщины в зале требовали «Belle». Ладно, после гимна я объявил, то, что хотела публика.

Сами напросились. И я спел, да так, что наша охрана едва смогла удержать рвущихся на сцену женщин. Если раньше это было похоже на легкое умопомешательство, то сегодня это напоминало настоящее буйство. И судя по толпе, которую сдерживали наши ребята, процентов на семьдесят публика в зале состояла именно из женщин. Просто цветами дело не ограничилось. В каждый букет была вложена или записка, или маленькая открытка со словами любви. На Западе уже вовсю вместо цветов женщины начали бросать в музыкантов своё нижнее бельё, снимаемое ими прямо во время концертов. Вот так. Глядя на толпу счастливых женщин перед сценой в том месте, где я стоял, хотелось спросить словами Балу из мультфильма «Маугли»: «Как это они не разорвали меня на сотню маленьких медвежат?!» Ну да, даже Солнышко была в шоке. Она сама была немного не в адеквате после моей песни, но это должно было у неё скоро пройти.

А потом под шквал аплодисментов и пробираясь через море цветов, мы выбрались со сцены. Я как знал и посадил всех наших ребят на пол зала перед сценой. Пришлось даже Димке поучаствовать в сдерживании разгоряченных представительниц прекрасного пола. Я не знаю, что я буду делать в Париже, там моих ребят со мной не будет. Поэтому придётся отдельно договариваться с охраной тех концертных залов, где мы будем выступать.

Маша после первой песни, когда мы переодевались в кожаные костюмы, ушла с нашими вещами в гримерку и там нас ждала до конца первого отделения. Это хорошо, что она не видела, что творилось в зале. Её бы это точно напугало. Ей ребята потом всё расскажут, но это будет после концерта и только на словах. Вид бегущей к сцене толпы женщин и потом пытающихся взобраться на неё не всякий выдержит и не испугается. Солнышко уже привычная, а вот Маша нет.

– Что там был за шум? – спросила моя школьница-любовница.

– Андрей свою «Belle» исполнял, – ответила Солнышко уже более-мене нормальным голосом. – Женщины ошалевают от его голоса и я вместе с ними. Правильно, что мы её исполняем последней. После неё выступать просто невозможно.

Тут постучался и вошёл Димка, сказав, что цветов опять завал и они уносят их все в ту же гримерку.

– Что будем делать с цветами? – спросил я своих женщин.

– А давайте по пути я позвоню нашей старосте и она соберёт наш класс, кто в это время не будет спать, у моего подъезда. И мы их им раздадим.

– Тут есть телефон где-то в коридоре, я видел. Ты после своей песни позвони Ольге и предупреди её заранее. А мы из машины потом позвоним и скажем точное время, когда вы будете на месте.

Хотел же прошлый раз решить этот вопрос. В «Икарус» то они все влезут, а вот потом что с ними делать. Правильно Маша предложила. И наши одноклассницы обрадуются, и нам с ними меньше возни. Я имею в виду с цветами, а не с одноклассницами. Так, пока решали бытовые проблемы, антракт закончился. Мы опять вышли без Маши, чтобы получилось затянуть интригу. Я ближе к концу первого отделения объявил о нашей новой солистке. Большинство в зале уже слышали по радио песню «Осень» и то, что её поёт Мария Колесова. Поэтому моё объявление было для них сюрпризом. Слышать – это одно, а ещё и увидеть вживую будущую звезду эстрады – это совсем другое.

Но вот появляется Маша и зал её встречает, как и нас до этого, бурными аплодисментами. Вот так, а ещё выступать не хотела. Да за такие аплодисменты многие артисты готовы в лепёшку разбиться, но услышать их. И, главное, не после выступления, а в самом начале. А тут всего лишь второе её появление на сцене и такой успех. Вот что значит грамотный маркетинг. Приободрённая доброжелательной реакцией зала Маша спела прекрасно. И ответная реакция публики на её пение была бурной. Всё, можно сказать, звезда состоялась. Маша сама это понимала и была счастлива. И цветы не заставили себя ждать. Вторые цветы в её концертной жизни. Будет ещё много других, но эти она запомнит навсегда.

После неё и мы замечательно выступили. В конце мы вызвали Машу и опять вместе кланялись залу, держась за руки. Да, мы устали. Но такая любовь публики не давала нам это чувствовать. Ради этого мы были готовы выступать постоянно. Это как наркотик в хорошем смысле этого слова. Мы уже не могли жить без зрительской любви, а публика не могла без наших песен и концертов.

В гримерке нас нашёл Толик и передал конверт с деньгами. В нем было почти двадцать тысяч рублей. Очень хороший результат для одного концерта. Из этих денег я выдал Димке пятьсот рублей на наш фан-клуб и его членов. Дорогое удовольствие содержать такую толпу ребят, но надо. Цветов в этот раз мы много с собой не взяли. Только несколько больших букет и корзину. Нам завтра улетать, а они все завянут до нашего возвращения.

Вот так и закончился этот очень медленно тянувшийся день. Он тянулся так долго потому, что мы были мысленно уже в Париже. Мы успели обсудить с Вольфсоном массу вопросов, я оставил ему печать, так как он был моим заместителем. Но наши с Солнышком души рвались во Францию. Меня так не тянуло в Лондон, как в Париж. Маша была счастлива и грустила одновременно. Счастлива потому, что она стала настоящей звездой. И грустила, потому, что расставалась со мной. Она этого не говорила, но я это видел по её глазам.

– Мы скоро вернёмся, – сказал я на прощание и поцеловал её в щеку, так как все ребята смотрели на нас.

– Я так к вам за эти три дня привыкла, что вы стали мне как родные, – сказала Маша, обнимая Солнышко.

– Ты теперь звезда и грустить не должна. Что тебе привезти из Парижа?

– Привези мне новую песню.

– Вот это ответ настоящей певицы.

Да, я привезу ей новую песню, которая станет хитом. Их у меня много. Я уже сейчас знаю какую. Но пусть это будет секретом ото всех, даже от самого себя.

Глава 2
«Но что ей до меня – она была в Париже,

И сам Марсель Марсо ей что-то говорил!»

В.Высоцкий

Мне снилось, что «я гуляю по Парижу». И что плюю «я с Эйфелевой башни на головы беспечных парижан». И всё у меня, как по Высоцкому, в жизни получилось и получается. Я же тоже «завёл с француженкою шашни», как и он. Он с Мариной, а я с Мари. Только он считает, что они нужны в Париже как «в русской бане лыжи». А мы с Солнышком, действительно, нужны. Не зря нас сам французский президент на гастроли пригласил.

Я в Париже сам никогда не был. Но пять лет изучения французского языка в институте привили мне любовь к этой стране. Поэтому чужим я себя там чувствовать точно не буду. И тут я неожиданно вспомнил песню, которую споют дуэтом Шарль Азнавур и Мирей Матьё буквально через три года. Она будет называться «Une vie d’amour», что на русский переводится, как «Жизнь в любви». Наши её переведут, как «Вечная любовь», но оба перевода не передают удивительного звучания её названия на языке оригинала. Её написали два француза армянского происхождения. Армяне толк в любви знают, поэтому и песня получилась замечательная. Вся Франция будет просто без ума от неё.

Я тихонько слез с кровати, чтобы не разбудить Солнышко и ушёл в комнату, где стоял синтезатор. Там я наиграл мелодию и почти про себя её спел. Но разве можно петь тихо, когда чуткое ухо твоей невесты-певицы, как радар, ловит любые посторонние звуки. Она может спать под крики и стук отбойного молотка на улице. Но стоит этим звукам сложиться в некую мелодию с мотивом, как она сразу просыпается. Это разновидность особой профессиональной деформация психики, я бы так сказал.

Неожиданно открылась дверь в комнату и моё заспанное чудо воскликнуло:

– Как же она прекрасна, эта твоя новая песня. Я поняла только, что она про любовь.

– Мы её будем петь вдвоём и я брошу Париж к твоим ногам, – воскликнул в ответ я. – Да что Париж, вся Франция будет носить нас на руках.

Мы рассмеялись и Солнышко поцеловала меня за такой изумительный подарок. Сделав все свои дела, мы вернулись к синтезатору и около часа просидели, репетируя новую песню. Под конец получилось то, чего я так добивался. Именно той проникновенности, которая была в исполнении Азнавура и Матьё и которую нам удалось очень точно воспроизвести. Последний вариант нашего исполнения я записал на кассету. Дам послушать англичанам и французам, пусть скажут своё мнение. Солнышко я решил с собой к Ситникову не брать, лучше отдохнёт перед полетом и соберёт наши вещи. В этот раз у нас точно чемодана четыре наберется. Я ещё вчера думал пригласить для этого дела Машу, но потом решил, что это будут не сборы, а одна сплошная женская болтовня.

До ВААПа я летел, как на крыльях. Хотелось побыстрее закончить с формальностями и, в прямом смысле, улететь на крыльях самолета. Надеюсь, он уже прилетел и ждёт нас в Шереметьево. Вот сейчас всё и узнаем. В агенстве приходилось себя постоянно сдерживать, чтобы не прыгать через две ступеньки, а подниматься размеренным шагом. Вы можете себе представить дважды Героя Советского Союза с Золотыми Звёздами на груди, скачущего от нетерпения по лестнице, как мальчишка? Я, правда, и есть мальчишка, но надо же уметь держать себя в руках.

К Ситникову в кабинет я вошёл спокойной и уверенной походкой, но как же хотелось чего-нибудь такого отчебучить. Василий Романович уловил моё нетерпение и сказал:

– Привет. Вижу, тебе не терпится улететь в Париж.

– Здравствуйте, Василий Романович, – сказал я и по такому случаю сел на стул поближе к Ситникову, так как предстояла серьёзная работа.

Прежде всего контракт, а потом райдер. На этот раз райдер будет серьёзный. Но сначала надо зарегистрировать песню.

– Я тут сегодня утром ещё одну песню сочинил, – сказал я, доставая кассету и слова. – Только ноты не успел записать.

– Я уже перестал удивляться твоей творческой плодовитости. Так уж и быть, мои сотрудники тебе помогут. Будешь им должен. Пока есть время, давай я послушаю твой шедевр.

Слушал Ситников внимательно, иногда поглядывая на меня. Наши с Солнышком голоса, действительно, звучали очень хорошо. Ну так и песня сама какая замечательная получилась.

– Да, я в тебе не ошибся, – сказал довольный Василий Романович. – Это действительно шедевр. И опять про любовь. Дуэт у вас прекрасный получился. Слышал, что ты новую солистку выпустил?

– Да, – ответил я, – первая ласточка нашего продюсерского Центра. Суслов с Андроповым это дело одобрили.

– Опять на выходных работал?

– Почти. Ездил смотреть дачу, а она же в Завидово. И заехал к Леониду Ильичу, а там Юрий Владимирович и Михаил Андреевич приехали. Вот и обсудили мой Центр, и мою неожиданную поездку во Францию.

– Всё успеваешь. Песни писать, молодых певичек продвигать и с руководством встречаться. А твоя Мария неплохо свою «Осень» спела. Мне понравилось.

– Спасибо, мы с ней старались.

Первой приехала Мари. Вот помянешь Марию, так Мари, только друга, сразу и появится. Я был рад, что именно она будет представлять французскую сторону в наших совместных переговорах с англичанами. Мы поздоровались по-деловому. Чай здесь у нас не приём, чтобы руки дамам целовать, и не кувыркание на диване в кабинете французского посла, чтобы целоваться в засос. Но Мари чуть дольше задержала свою ладошку в моей руке, давая понять, что субботние наши развлечения были для неё чём-то большим, чем просто секс. Значит, я не ошибся в своих выводах и я ей, по крайней мере, очень нравлюсь.

– А я ещё одну песню написал к нашей гастрольной поездке, – сказал я Мари., подмигнув и давая тем самым понять, что я правильно понял её нежелание выпускать свою руку из моей. – Хочешь послушать?

– С удовольствием, – ответила та, восторженно-удивлённо.

А что тут удивляться. Французы, конечно, очень любят английские песни, но когда иностранный певец и композитор пишет и исполняет специально для них песню на их родном языке, то это ценится вдвойне, если не больше. Мари была просто восхищена моим новым творением и нашим с Солнышком исполнением. Ну вот опять начал всё рифмовать.

– Французы, я уверена, не смогут никогда забыть ваши первые гастроли в Париже, – сказала с пафосом Мари. – Это будет настоящий триумф. Я очень рада, что участвую в этом и надеюсь, что эти гастроли будут не последними. Ты паспорта взял?

– Конечно. А ты не можешь мне рассказать, если это не коммерческая тайна, как вам удастся покрыть расходы за наши четыре концерта. Ведь в Париже самым большим концертным залом является «Олимпия», а там только две тысячи мест?

– Два с половиной года назад у нас построили огромный концертный зал на десять тысяч мест. Он называется «Pavillon de Paris». Вот там и будут проходить ваши три выступления после «Олимпии». Смотри, я принесла с собой расписание концертов в «Pavillon de Paris». Видишь, двенадцатого мая там выступил с концертом Сантана, а сегодня вечером там выступает Electric Light Orchestra или, сокращённо, «ELO», поэтому сегодня вечером он занят. Вы будете выступать в «Олимпии» в восемь часов вечера. А дальше «Pavillon de Paris» до двадцать второго, когда там будет давать совместный концерт американская рок-группа «Styx», свободен, так что мы его для вас и арендовали на эти три дня.

Всё правильно, я и не знал, что в Париже есть такой огромный концертный зал. Его построили в сентябре 1975 года рядом со станций метро Porte de Pantin, расположенной в XIX округе Парижа. Снесли же его в 1980 году, ещё до того, как я поступил в МГИМО и стал учить французский язык. Только начиная с 1981 года отец стал мне присылать из Финляндии французский еженедельный иллюстрированный журнал «Paris Match», благодаря которому я хорошо изучил язык и неплохо узнал культурную жизнь Франции. А там в эти годы ничего не писали о «Pavillon de Paris», так как он к тому времени уже не существовал.

– Значит, вы заранее были уверены, что мы согласимся и готовились к гастролям нашей группы?

– Да, уже со среды мы начали печатать ваши афиши и концертные билеты в парижских типографиях. Позавчера мы сообщили точную дату концертов и их место проведения. И их поздно ночью с субботы на воскресенье оперативно стали расклеивать по Парижу.

– Ого, серьёзный у вас подход к нашим гастролям. Значит, вы ещё и в прибыли будете.

– Конечно, бизнес есть бизнес. Кстати, самолёт за вами уже прилетел в Москву.

– Надеюсь, это Dassault Falcon 10?

– Он самый. А ты, я смотрю, хорошо разбираешься в самолётах.

– Есть такое дело и не только в самолётах, как ты сама уже успела убедиться. А теперь, пока англичане ещё не прибыли, давай заполним райдер.

И я ей выложил более десятка моих требований. Ситников нам не мешал и занимался своими делами. Правда было видно, что он всё внимательно слушал. Первое требование было, естественно, по гостинице. Она должна была быть только «Four Seasons Hotel George V». Это старейшая и одна из самых лучших гостиниц Парижа и всей Франции класса люкс. Наш номер будет Люкс Penthouse площадью 160 квадратных метров с тремя террасами. Я знал, что он стоит более трёх тысяч долларов в сутки. Нам с Солнышком не нужен был Королевский Люкс на двести сорок пять квадратных метров, меня прельщали именно террасы пентхауса. Я хотел утром смотреть на Париж и есть круассан с чашечкой кофе на открытом воздухе. Для Сереги там были номера попроще, но тоже не из дешевых. В этой гостинице вообще не было дешевых. Там были только дорогие и очень дорогие. Самый маленький номер был площадью сорок метров и назывался он Superior. Это как двухкомнатная московская квартира в пяти– или девятиэтажке и стоил он тысячу долларов в сутки. Но это был престиж и я выбирал самое лучшее.

Мари моим требованиям не удивилась. Мы теперь звезды мировой величины и можем себе это позволить. К тому же я прикинул, если французы продадут билеты на наши три концерта в «Павильоне» по сто долларов за билет или четыреста пятьдесят французских франков, то получается три миллиона долларов. Плюс концерт в «Олимпии», где билеты однозначно будут стоить дороже из-за самого статуса концертного зала и именно туда, возможно, приедет президент с семьёй. После всех вычетов принимающая сторона получит чистую прибыль не менее пятьсот тысяч долларов. Они это тоже всё просчитали и теперь спокойно принимают наши условия. Охрану, лимузин и деньги на мелкие расходы мы тоже обговорили. Мари сразу выдала мне уже выписанные три чека крупнейшего французского банка BNP Paribas по девяносто тысяч на каждого члена нашей группы. Ну вот, а Серега из-за такой мелочи устроил вчера сцену. Будет нормально себя вести, тогда получит в два раза больше оговорённых. И ещё я дал предварительное согласие на наше участие в рекламе некоторых французских товаров. Три парфюмерно-косметические фирмы, среди которых такие гиганты, как Dior и Chanel, хотели использовать наши лица на фоне их продукции. Была ещё спортивная и автомобильная фирма, но эти вопросы я буду решать уже на месте. Я только сразу предупредил Мари, что сигареты и алкоголь мы рекламировать не будем, так как сами не пьём и не курим. Да и лет нам всего пятнадцать.