Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

За это я им хотел спеть «Я свободен», но на корню подавил это мимолетное хулиганское желание. Мы всех поблагодарили и с лёгкой душой поехали в Завидово. Мы были счастливы, как можно быть счастливыми только в юности и, особенно, после успешно сданных экзаменов. Из радиоприёмника звучали наши песни и мы сами себе подпевали, радуясь тому, что ни сегодня, ни завтра у нас никаких концертов нет. Но чем ближе мы подъезжали к конечной цели нашей поездки, тем я всё больше ощущал беспокойство. Странно, никакой угрозы в отношении себя или Солнышка я не улавливал, но некая тревога постепенно нарастала. Она накатывала некими волнами именно оттуда, куда мы и направлялись.

Приблизительно за километр до съезда на Завидово я остановился у обочины и сказал Солнышку, которая уже почувствовала премину в моём настроении:

– Мне не нравится то, что нас может там ждать?

– Ты что-то чувствуешь? – с тревогой в голосе спросила меня подруга.

– Как-то неуютно мне вдруг стало. Мне кажется, что на даче Брежнева нам угрожает какая-то опасность.

– И что будем делать?

– Первый вариант – развернуться и поехать назад, но тогда может произойти что-то непоправимое с Леонидом Ильичом и Викторий Петровной.

– А второй?

– Второй вариант довольно опасен, но тогда мы сможем помочь им. Выбирай.

– А ты за какой?

– Ты же меня знаешь. Я всегда за тот, что опасен и когда необходимо спасать людей.

– Я согласна спасать. Значит, едем к Брежневым.

– Можно прямо здесь переодеться, бросить машину и в защитной одежде двинуть через лес, но тогда мы запросто можем получить по башке от своих.

– Да, в таком случае лучше на машине доехать.

– Ну раз так, вот тебе маленький пистолет на семь патронов. Называется Вальтер.

– Откуда он у тебя?

– Из Франции привёз. Не перебивай. Смотри, он уже взведён и патрон уже в стволе, но стоит пока на предохранителе. Опускаешь его большим пальчиком правой руки вниз, вот так, и можешь стрелять. Стреляй только с близкого расстояния, так как пуля там очень маленькая и на дальней дистанции может не причинить особого вреда противнику.

– Ты считаешь, что нам, всё-таки, придётся стрелять?

– Всё может быть. Но лучше быть к этому готовым, чем что-то вдруг окажется для нас абсолютно неожиданным.

Мы доехали до поворота в Завидово и на первом посту нас, как всегда, проверили, хоть и знали нас хорошо в лицо. Я просканировал охрану, я убедился, что все были нормальные, как я их решил называть, «свои». Значит, двигаемся дальше. А вот уже на территории самой дачи один из охранников был «чужой». Его чёрный эгрегор отчётливо на это указывал. Для всех остальных это был абсолютно нормальный человек, но для меня это был смертельный враг, который мог в любой момент начать стрелять в меня или в Солнышко. Она пока держалась молодцом, но было видно, что волнуется.

Нас проводили до самого порога дома, как и в прошлый раз, и передали с рук на руки внутренней охране. А вот тут меня ждала очень неприятная неожиданность. Оба охранника на внутреннем посту были «чужие». И в этот момент я услышал выстрелы. Он раздавались далеко, но я их уловил отчётливо. Эгрегоры двоих «чужих», стоящих передо мной, вдруг резко запульсировали чернотой и охранники потянулись за оружием. Ага, так я и дам вам его достать. Волной боли я просто их вырубил. Они упали на пол с грохотом, так и не успев выхватить табельное оружие. Солнышко вскрикнула и зажала от удивления и неожиданности ладонями рот.

– Тихо ты, – сказал я ей шёпотом. – Это враги. Доставай Вальтер, снимай с предохранителя и держи его перед собой на согнутых руках.

– А что с ними случилось? – спросила Солнышко, тоже переходя на шёпот. – Почему они упали?

– Потом расскажу.

В этот момент в холл вошла Виктория Петровна. Она, увидев нас, сначала обрадовалась и заулыбалась, но потом, увидев Солнышко с пистолетом в руке и два тела, лежащие на полу, помрачнела и спросила, обращаясь ко мне:

– Началось?

– Да, Виктория Петровна, – ответил я, сканирую другие помещения в доме. – Это попытка переворота. Леонид Ильич в опасности.

– Юрий Владимирович его вчера предупредил об этом, но он до конца ему не поверил. Американцы?

– Нет, наши. Кто-то из своих. Солнышко, вы с Викторией Петровной идите на кухню и там где-нибудь спрячьтесь, пока всё не прояснится.

– Хорошо, – ответила Солнышко и направилась к жене Брежнева. – А ты?

– Я к Леониду Ильичу. Вот вам и субботняя охота на лосей. Теперь уже мы лоси, а вот кто охотники, пока неизвестно. Хотя вчера в разговоре Андропов упомянул Семичастного.

– Неужели Владимир Ефимович, всё-таки, решился? – охнула Виктория Петровна, остановившись около двери. – Значит, надумал отомстить за свою отставку.

Я махнул рукой, мол идите, а сам забрал оружие у охранников, связал их собственными ремнями, вытащенными из брюк, и пошёл на второй этаж, где был рабочий кабинет Брежнева. Стрельба уже была слышна громче и двое охранников, дежуривших на втором этаже около лестницы, с тревогой прислушивались к ней. Меня они узнали и старший спросил:

– Андрей, что там происходит?

– Заговор, – ответил я им честно, так как они были «своими». – Внизу два охранника попытались нас со Светланой ликвидировать, но я их опередил. Вот их оружие и дополнительные магазины к ним.

– А ты? – спросил второй, которого, как я знал, звали Максим.

– У меня свои два. Связь есть?

– Ничего не работает. Ни телефоны, ни спецсвязь. Кто на нас напал?

– Свои. Хотя какие они теперь свои. Так, я быстро к Леониду Ильичу, а потом вернусь. У вас же здесь должна быть оборудована какая-нибудь оружейка?

– Есть такая. Но ключи от неё у майора Игнатова, а где он сам, мы не знаем.

Понятно. Из оружия у нас шесть пистолетов на троих. Солнышко с её дамским пистолетом я в расчёт не беру. Если у заговорщиков есть автоматы, а они у них точно должны быть, то туго нам придётся. Я помнил, что в это время охрану загородной резиденции «Завидово» обеспечивала специальная рота охраны Министерства обороны СССР плюс сотрудники 9-го Главного управления КГБ СССР. Тех, кто обеспечивал организацию охоты, я в расчёт не беру, так как они могли быть без вообще оружия.

А звуки автоматных очередей приближались. Значит, рота охраны пока держится. Но если и там среди них есть «кроты», то им остались недолго. Ведь я же предупреждал Андропова, что в выходные заговорщики могут рискнуть и захватить живым Брежнева именно здесь. В Кремле к нему не прорваться, а тут кругом леса. Можно целую дивизию в них спрятать и никто её не обнаружит. Ну, не дивизию, это я, конечно, загнул. Но пару рот можно было легко замаскировать. Значит, будем исходить из такого количества нападавших.

Я постучал в дверь и в ответ меня спросили голосом Брежнева:

– Кто?

– Это я, Леонид Ильич, Андрей Кравцов, – крикнул я в стык двери и косяка.

– Сейчас открою.

Раздался звук отодвигаемого засова и я увидел Генсека в своей повседневной куртке и с охотничьей двустволкой в руках.

– Здравствуйте, Леонид Ильич, – поздоровался я.

– Привет, Андрей, – ответил мне Брежнев, задвигая засов на прежнее место. – Что там происходит?

– Заговорщики, как я вчера и предупреждал, пытаются захватить вашу дачу.

– Кто?

– Есть предположение, что это люди Семичастного.

– Андропов сообщил мне вчера, что вы с ним пришли к такому выводу. А я, грешным делом, не поверил. И, получается, зря. Долго этот хрущёвский выкормыш копил обиду и готовился. Надо было его сразу ликвидировать, а я отказался. Юрий Владимирович сказал, что ты вчера ещё четверых «кротов» у него вычислил?

– Да, было такое. Внизу ещё двое лежат, связанные. Хорошо, что я вовремя приехал, а то бы они вас уже взяли.

– Хорошо, что я тебя на сегодня на утреннюю охоту пригласил. Вот сейчас и поохотимся.

– Ваш кабинет как-либо защищён? Я вижу, вы опустили специальные ставни.

– Это бронелисты, так что через окно они проникнуть не смогут.

– А стены с крышей?

– Там тоже защита. Слабое место здесь только дверь. Она тоже бронированная, пулю из автомата держит. Засов прочный, но долго может не выдержать, если много человек прорвутся.

– Значит, их надо любыми способами сюда не допустить. Тогда я пойду спущусь вниз, а вы здесь запритесь.

– Викторию Петровну видел?

– Да, она в порядке. С ней Светлана, у неё есть оружие. Я им сказал, чтобы где-нибудь спрятались и отсиделись, пока всё не уляжется.

– Это правильно. Заговорщики решат, что она со мной. Если что, то у неё будет шанс выжить.

– Прорвемся, Леонид Ильич. И не из таких передряг выбирались живыми и из этой живыми выйдем.

Я вышел за дверь и стал лихорадочно вспоминать, была ли попытка подобного госпереворота в моей истории или это я уже тут так накосячил, что история просто взбунтовалась. Ну, мои действия особо ход истории не изменили, можно даже сказать, что моё влияние было минимальным. Значит, всё-таки, что-то подобное было, но это всё засекретили так, что даже следов не осталось. Кстати, как и людей. Вот только Семичастный в моей истории дожил до 2001 года. Поэтому и здесь доживёт.

Даже если я взломаю блоки в голове у вчерашних чекистов, то они смогут мне поведать только о том, что их завербовал, например, их же начальник, который или которые к тому моменту будут уже мертвы. Ближайшие люди Семичастного зачистят за собой концы и всё. Одни догадки, а с ними далеко не уедешь. Ладно, сейчас надо срочно ликвидировать прорыв. А то, что он будет, я не сомневался. Я пока могу стопроцентно вырубать только двоих. Значит, вот и подвернулся случай дополнительно попрактиковаться. Во Франции я только поодиночке работал, а сегодня у меня получилось и двоих сразу отключить.

Я спустился вниз и заметил, что «чужие» уже очухались и пытаются развязаться. Поэтому используем старый проверенный метод – рукояткой Беретты по затылку. Всё, затихли. А снаружи шёл полноценный бой. Стреляли где-то метрах в пятидесяти отсюда. Были слышны автоматные и пистолетные выстрелы. Взрывов гранат слышно не было и это обнадеживало. Хотя ещё не вечер и что там у этих заговорщиков с собой припасено, никто не знает.

Я аккуратно приоткрыл входную дверь и шум боя зазвучал громче. Похоже, стреляют уже метров с тридцати. Значит, продолжаем наблюдать. Мне надо понять, как выглядят нападавшие, чтобы ненароком не зацепить своих. Патронов на один взвод хватит, плюс мои экстраординарные способности. Так, вот уже одного вижу. Я попытался просканировать этого человека, но у меня ничего не получилось. Приплыли, называется. В самый ответственный момент и неудача. А почему так?

Неизвестный был одет в зелёный защитный камуфляж, очень похожий на пограничную «берёзку» и с бронежилетом на груди. Вооружён он был автоматом Калашникова и на голове у него была каска. Это не наш. Наши так не экипированы, как на войну. Значит, «чужой». Стоп. Я что-то важное упустил. Крутим в обратном порядке. Вот оно! Вот что мешает мне его сканировать, а значит выключать с такого, уже близкого для меня, расстояния. Каска! Получается, что я не могу или у меня пока не получается оказывать воздействие на людей, у которых на голове каска или стальной шлем.

А если все чужие в касках? Тогда поработает Беретта. Я прицелился и выстрелил. Один готов. Беретта стреляла отлично, хорошую машинку мне Стив в Париже подогнал. Пока было время, я окинул взглядом прилегающую к дому территорию. Невдалеке лежали два тела «наших» охранников. Судя по всему, их убили выстрелом в затылок. Да, лихо тут всё закрутилось. Значит, часть «чужих» охранников смогла убить «наших». Но те не в касках, поэтому я с ними и без Беретты справлюсь. А вот тех, кто в касках, я, получается, обнаружить не смогу, пока их не увижу или не услышу.

Второго я убил точно также, как и первого. Эх, если бы мне до их автоматов добраться. Но выскакивать из дома нельзя. На открытой местности я буду отличной мишенью. Интенсивность боя стала стихать и потом наступила тишина. Значит, кто-то победил. Надеюсь, что наши. Ага, губы раскатал. Появилось двое, перемещающихся перебежками и, конечно, пригнувшись. Сразу было видно, что это «чужие». Я с двух рук стрелять умею, но только с близкого расстояния, поэтому стрелял с одной руки по очереди в каждого. Первого уложил наповал, а вот второй успел среагировать и я его только ранил. Если остались ещё чужие, то он им сообщит, где я засел. Поэтому, надо менять позицию. А позиций осталась только одна – уходить в дом и там держать оборону.

Вижу подмогу «чужим», значит пора закрывать дверь. Дверь бронированная, поэтому за ней можно какое-то время отсидеться. Если, конечно, у нападавших нет с собой гранатометов. На параде 9 Мая они у террористов были, могут и у этих быть.

Я сделал последний выстрел и, кажется, попал. Двое других открыли огонь уже по мне. Все трое были в касках, поэтому я их не «видел». Вот ведь гады. Знать о том, что я могу влиять на мозг человека с довольно большого расстояния, они не могли, значит это просто стандартная экипировка заговорщиков. Успев закрыть дверь, я услышал, как пули глухо стучат в неё. Вовремя я успел. Надеюсь, что стекла на первом этаже тоже пуленепробиваемые. Зачем тогда вообще ставить бронированную дверь, если в оконные рамы вставлять при этом обычное стекло.

Я поднялся на второй этаж и рассказал двоим «нашим», то, что видел и делал. Они поняли, что в ближайшее время подмоги не будет. Тут раздался оглушительный грохот, а потом взрыв. Понятно, «Муху» нападавшие с собой, всё-таки, притащили. Стекло с громким взрывом лопнуло и разлетелось на мелкие осколки и мы все втроём немного оглохли. Всё заволокло дымом и запершило в горле от запаха сгоревшей смеси окфола. Правильно, что я перебрался на второй этаж. Как там Солнышко? Я представляю себе, как ей там с Викторией Петровной страшно. Они-то на первом этаже остались, но хорошо то, что кухня расположена в глубине дома. Может на кухне и подвал есть. Они там смогли бы спокойно отсидеться. Вместо бронированного кабинета лучше бы бункер какой подземный сделали под дачей, всё бы лучше было.

Что теперь рассуждать о бункере. Раз Брежнев заперся в своём бронированном кабинете, значит, это самое безопасное место в доме. Странно только, что помощников его нигде не видно. С этим потом кому надо разберутся, если это кому-либо будет вообще нужно.

Так, вот и начался штурм. Мы втроём держали вторую линию обороны. Максим и Василий по краям, а я в центре. Патроны решили экономить и стараться не стрелять одновременно в одного и того же. Договорились это делать слева направо. Моя очередь была вторая. То есть я стрелял тогда, когда нападавших в оконном проломе появлялось двое или больше. И мой был тот, который справа или в центре, если их будет несколько.

Их оказалось как раз двое и мы выстрелили одновременно с Максимом. Я им уже подробно рассказал, что все «чужие» в брониках и в касках. Каску пуля, выпущенная с близкого расстояния из «Макара», пробьёт, а вот бронник нет. Поэтому стреляли в каски или под срез, что было удобно делать со второго этажа. Так, минус ещё два. У меня появилось твёрдое ощущение, что сейчас бросят гранату. Многие это называют чуйкой. Я крикнул своим и залёг, вжавшись телом в бетон перекрытия и закрыв уши руками. Бабахнуло знатно, но мы не оглохли. Сразу после взрыва ломанулись ещё трое, стреляя очередями вверх из автоматов.

Одна из пуль рикошетом от бетонного потолка попала Максиму в затылок, но он перед этим успел застрелить своего, который был слева. Думать о смерти товарища было просто некогда. Двоих оставшихся мы помножили на ноль и наступила пауза. Значит, сейчас перегруппируются и снова пойдут на штурм. Сколько же их, черт побери. О, кто-то вне дома снял каску и я это сразу почувствовал. Считав его мысли из его подсознания, я узнал, что их осталось шестеро и сейчас они опять долбанут по нам из «Мухи». Поэтому нам надо уходить в глубь коридора и держать оборону уже там, на подступах к кабинету Брежнева.

Я вскочил и бросился в сторону Василия, оттаскивая его туда. Вовремя. Бабахнуло так, что взрывной волной нас бросило вперёд, а потом знатно приложило об пол. Василий сразу вскочил и затряс головой. В это время какой-то гад дал вслепую, так как сквозь дым ничего видно не было, очередь из автомата и ранил Василия в живот. Твою ж мать.

Он стал зажимать рану левой рукой, стараясь остановить кровь и облегчить боль, а с правой беспорядочно, от злости, стрелять в завесу дыма. Я тоже принялся от обиды это делать и высадил вторую обойму до конца. Вот что значит нервы. Но в тумане кто-то вскрикнул и мы поняли, что палили не зря. Судя по поступившей в мой мозг информации от «чужого» без каски, ранили мы кого-то серьезно. Значит, их осталось пятеро. Я специально не стал «глушить» этого единственного доступного мне врага. Я был способен это сделать в любой момент, но оставил на самый крайний случай. Мне нужна была информация и я её мог получить только от него.

– Иди к Леониду Ильичу, – сказал мне Василий, лицо которого стало бледным. – Ты его должен спасти любой ценой. А я их тут задержу.

– Пожди, – сказал я, – дай я тебя перевяжу.

Я снял галстук, который я надел на школьные экзамены и только тогда осмотрел себя. Мама дорогая. И это был ещё полчаса назад дорогой английский костюм. Опа, а меня тоже, оказывается, зацепило, правда не сильно, в левую руку чуть ниже плеча. Я в горячке боя этого даже не заметил. Приглядевшись внимательнее, я понял, что это царапина. Крови было немного, но стало немного щипать то место, где пуля содрала кожу. Ничего, до свадьбы заживет.

А вот у Василия дела обстояли намного хуже. Мне пришлось оторвать рукав от своего пиджака и, вывернув его наизнанку, так как внешняя сторона была вся в копоти и саже, приложить к ране на животе Василия. Он заскрипел зубами, но я галстуком обвязал это место и завязал с боку узлом, чтобы плотнее зажать рану. Никаких индивидуальных перевязочных пакетов ни у меня, ни у Василия не было, поэтому пришлось перевязывать тем, что было под рукой. А потом я решил посмотреть своим внутренним зрением на его рану и увидел, что всё плохо. Я эту способность обнаружил у себя ещё в Ницце и вот она мне снова пригодилась.

Чернота от пули, которая застряла глубоко внутри, расползалась по всему животу и было понятно, что он протянет максимум минут пятнадцать. Василий это понимал и поэтому-то он и вызвался остаться в коридоре. Надо было что-то делать и я решил попробовать, смогу ли я часть своей энергии передать Василию, чтобы он продержался дольше. Ведь, наверняка, Андропов уже получил сообщение о том, что творится на даче у Брежнева. Не могло такого быть, чтобы не было ещё какого-то третьего, резервного, способа передать сигнал бедствия. По всему выходило, что нам надо было продержаться ещё полчаса.

Я положил ладонь на рану Василия и стал перекачивать из себя в него волны энергии. Я этого никогда не делал, но интуитивно чувствовал, как это должно происходить. Сначала чернота продолжала, как ни в чём не бывало, расползаться по внутренностям, а потом вдруг остановилась. Я очень обрадовался этому и, видимо, поэтому произошёл некий перелом и чернота стала отступать. Сначала медленно, а потом быстрее. Левым глазом я внимательно следил за происходящим в коридоре. Нападавшие решили сделать передышку и я ею воспользовался. И самое странное, от моей руки исходило еле видимое зеленое свечение. Лицо Василия, бывшее до этого белым, немного порозовело. А когда чернота в его животе сжалась до размера пули, я прекратил воздействие. У меня уже заканчивались силы да и то, что я сделал, поможет продержаться Василию довольно долго.

– Иди к Леониду Ильичу, – сказал он почти нормальным голосом. – Мне уже намного лучше. Я их задержу, сколько смогу.

– Хорошо, – сказал я, обрадовавшись в душе тому, что у меня всё получилось. – Ты держись тут. Наши уже на подходе. А этих осталось не больше пяти.

Я отправился по коридору дальше. Но тут где-то внизу раздались два тихих пистолетных выстрела. А это уже, получается, вступила в схватку моя Солнышко. Значит и до них с Викторией Петровной добрались. Черт бы побрал эти каски, из-за них я никого не «вижу». Получается, был ещё один или двое нападавших, о которых мой невольный «информатор» не знал. Я стиснул зубы и хотел уже было броситься на помощь Солнышку, но вовремя остановил себя. Я в тумане ничего не смогу разглядеть и могу легко нарваться на пулю. Поэтому я приказал сам себе успокоиться, резко выдохнул воздух из лёгких и постучал в дверь, крикнув, что это я.

– Ну и вид у тебя, – сказал мне Брежнев, увидев меня. – Одни Звезды блестят, а вокруг грязь и копоть.

– Пришлось повоевать немного, – ответил я, закрыв за собою дверь на засов.

– Я слышал взрывы.

– Да. Два раза выстрелили из гранатомёта и один раз кинули в нас гранату. Один из двоих ваших охранников убит, а второй ранен в живот. Я его перевязал и пошёл к вам.

– Прямо как в сорок третьем на «Малой земле».

– Судя по вашей одноименной книге, которую я прочитал два раз, там было тоже жарко.

– Да, было. И вот видишь, война меня никак не отпускает. Да и тебя тоже. Во вторник ты сражался с неонацистами в Париже, а сейчас на Родине с заговорщиками.

Но тут из-за двери послышались приглушённые выстрелы. Значит, Василий вступил в свой «последний и решительный бой». Схватка продолжалась недолго, а потом выстрелы прекратились. Через дверь я почувствовал того, который был без каски. Они стояли возле двери и их было только трое. Значит, Василий убил или тяжело ранил двоих. Молодец. Он боролся до конца, но хоронить его было рано. Я чувствовал, что он был ещё жив. Один из нападавших его ранил в грудь и тот от болевого шока потерял сознание. «Чужие» не стали его добивать, посчитав мертвым.

Так, а вот это уже плохо. Эти гады притащили с собой взрывчатку и направленный взрыв, который они собирались произвести, точно снесет бронированную дверь с петель.

– Леонид Ильич, – обратился я к Брежневу. – Они собираются взорвать дверь. Вам надо спрятаться за стол. Пойдёмте, перевернём его, чтобы вас не зацепило. Я тоже с вами за ним схоронюсь. Он большой и массивный.

– А откуда ты узнал, что они будут дверь взрывать?

– Догадался. Отравляющих газов у них с собой нет, чтобы нас отсюда выкурить. Остаётся только взрывчатка.

– Я тоже так думаю. Наши солдаты в войну так и взрывали двери в ДОТах. Всё как на войне.

– Леонид Ильич, прячемся за стол. Двустволку держите рядом, может пригодиться.

Как только они вставят детонатор во взрывчатку, надо вырубить того, кто без каски. Раз, два и взрыв. За секунду до этого я сделал этой твари выжег начисто мозги. «Чужие» отошли подальше от двери, но держали её под прицелом. Оставшиеся в живых двое подумают, что одного из них контузило взрывной волной и пойдут на штурм вдвоём. А бабахнуло знатно. Если бы не стол, нам бы точно хана настала. А так, только опять оглушило. Я затряс головой и увидел, что Брежнев начинает вставать и направляет на пролом, бывший когда-то дверью, свою охотничью двустволку. Он что, решил умереть смертью храбрых?

Я выглянул из-за стола и увидел, что в проёме появляется первый их двух оставшихся в живых заговорщиков. Брежнев выстрелил сразу с двух стволов и попал в него. Того вынесло в проём двери и он ударился в противоположную стену коридора. Но тут выскочил последний и я увидел, как будто в замедленной съёмке, как пуля вылетает из ствола его пистолета и я, уже вставший рядом с Брежневым в полный рост успеваю выстрелить в ответ и закрыть своей грудью Леонида Ильича. Пуля попала мне точно в область сердца и последнее, что я успел произнести, были слова:

– Как же больно…

И темнота. А из темноты, откуда-то издалека, звучали слова песни:

С чего начинается Родина?

С картинки в твоём букваре,

С хороших и верных товарищей,

Живущих в соседнем дворе.

КОНЕЦ ШЕСТОЙ КНИГИ