Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Солнышко и Серега тоже были слегка ошарашены гостиницей, но усиленно делали вид, что они к такой роскоши давно привычные. Вслед за нами вошёл Тедди с Лиз, удивлённые, как и мы, красотой холла. В глубине был виден внутренний дворик с ресторанами, которые мы обязательно скоро посетим. Затем, после регистрации, на большом лифте мы сначала поднялись на седьмой этаж, где должны были проживать все, кроме нас, так как наш Люкс находился на восьмом. Мы договорились через час собраться в нашем номере, так как он был самый большой и вместе попить кофе. До начала концерта оставалось достаточно времени, чтобы мы могли привести себя в порядок.

Я сразу узнал про парикмахерский салон для Солнышка. Он был на первом этаже и я договорился, чтобы моей второй половинке сделали причёску и макияж перед концертом. Раз Маши нет рядом, будем пользоваться услугами местных стилистов. И, естественно, я поинтересовался, где расположен тренажёрный зал и бассейн. Мари меня утром при встрече заверила, что в этой гостинице это всё есть. Мне клерк объяснил, что и то, и другое находится в левом крыле здания и работает круглосуточно. Солнышко с бассейном «Чайка» в Москве пролетела по случаю месячных. Они у неё должны завтра закончиться, вот первым делом в бассейн завтра с утра и пойдём.

Потом мы поднялись на восьмой этаж, бэлл бой подвёз наши вещи к дверям нашего номера и открыл их нашим ключом, после чего отдал его мне. Я, конечно знал, что сто шестьдесят метров это очень круто, но увидев то, что предстало перед моими глазами, я понял, что это очень-очень круто. Тот номер в пентхаусе гостиницы, где жил Ричард Гир в фильме «Красотка», просто отдыхает по сравнению с этой красотой. Я расплатился с носильщиком фунтами, которые остались от прошлой нашей поездки в Лондон. Банкнота в двадцать фунтов стерлингов его вполне устроила. Вот была бы хохма, если бы я ему дал двадцать пять рублей. Надо будет, как-нибудь, так приколоться и посмотреть, что произойдёт дальше.

– Как тебе номер? – спросил я Солнышко, когда белл бой ушёл. – Нравится?

– Обалденно, – только и смогла вымолвить она. – Я такой красоты в жизни ещё не видела. Стоит, наверное, бешеных денег?

– Три тысячи долларов в сутки.

– Да, это просто огромные деньги. Лучше в Москве об этом никому не говорить, даже родителям.

– Солнышко, мы уже не можем жить в дешевых отелях. Мы зарабатываем миллионы и на нас смотрит весь мир. Поэтому мы должны соответствовать во всем нашему звездному статусу. Пойдём, здесь в номере есть три террасы. С одной из них должен открываться просто потрясающий вид на город.

Мы открыли стеклянную дверь и оказались на огромном балконе, если это так можно назвать. В уши сразу ударил шум проезжающих машин и звуки улиц. Перед глазами открылась прекрасная панорама Парижа. Чуть вдали виднелась Эйфелева башня, которую мы сегодня уже видели. Ближе к нам был виден шпиль Американского кафедрального собора. Я это всё рассказал своей подруге.

– Какая красота, – сказала Солнышко. – Я такая счастливая. Ты прав, мы это с тобой заслужили. Мы теперь на этой террасе будем пить по утрам кофе с круассанами.

– Это только одна терраса, здесь есть ещё две. Пойдем, там должна быть спальня, а из неё выход на вторую.

Мы зашли в спальню. Королевская кровать была огромной, а напротив неё два выхода на террасу. Мы постояли и там. А потом прошли в ванную комнату. Это было вообще сказка. Зеркала, мрамор и золото. В ней была ванна и, дополнительно, душевая кабина. Я занял кабину, а Солнышко налила себе ванну, добавила пены и плюхнулась туда. Моя русалка ещё плескалась, когда я помылся. Я одел мягкий белый халат и вышел через вторую дверь в спальню. Да, всё очень удобно расположено. Я с разбегу упал на кровать поверх покрывала. Ничего страшного. Вот такой каприз у звезды. Могу я позволить себе поваляться, таким образом, на кровати хоть раз?

Через десять минут вышла чисто вымытая и улыбающаяся Солнышко в халате с полотенцем на голове. Пока она мылась, я заказал нам в номер различных морепродуктов, в том числе устрицы для себя. Солнышко села сушить феном волосы и тут постучали в дверь. Я пошёл открывать и впустил горничную, которая привезла заказанную мной еду на тележке. Я ей сказал накрыть столик на террасе с видом на Эйфелеву башню.

– Прошу вас, мадам, – сказал я Солнышку, – отужинать со мной чем бог послал. «В этот день бог послал» Андрею Юрьевичу и Светлане Сергеевне различные виды морепродуктов, приготовленные лучшими поварами Парижа.

Солнышко читала «Двенадцать стульев» и поэтому рассмеялась. Мы сели на веранде и принялись с большим удовольствием поедать дары Средиземного моря, доставленные в Париж самолетом этим утром. Нам было хорошо вдвоём. Мы были молоды, счастливы и радовались жизни. А потом, после легкого перекуса и созерцания бурной жизни французской столицы, мы стали разбирать чемоданы и вынимать оттуда наши вещи. Как оказалась, здесь была оборудована специальная комната, этакая мини-гардеробная, куда мы развесили и разложили наши костюмы, платья и обувь. Свободного места там ещё осталось много, поэтому Солнышку было, куда вешать будущие мои и свои покупки. Когда мы закончили, зазвонил телефон и Стив сказал, что они все поднимутся к нам через пять минут.

Глава 3
«Олимпия»

Ровно через пять минут раздался стук в дверь и я впустил внутрь сначала Серёгу, а за ним Стива, Тедди и Лиз. Наш номер на них произвёл сильное впечатление своими размерами.

– Вот это да, – сказала Лиз, оглядывая наши хоромы. – Это что, королевский номер?

– Королевский люкс в полтора раза больше, двести сорок пять квадратных метров будет, – ответил я. – Есть еще президентский, он двести. А наш всего сто шестьдесят.

– Ничего себе, – сказал Тедди, присвистнув от таких цифр, – всего сто шестьдесят. У нас у каждого по сорок метров, а здесь в четыре раза больше.

– Ну так чьи гастроли в Париже через два часа начнутся? Правильно, наши. Я сейчас позову горничную и она отведёт Sweetlane к стилисту на первый этаж. Мы помощницу с собой не брали, придётся у местных куаферов ей укладку и мейкап делать.

Я позвонил по телефону на ресепшн и Солнышко отправилась придумывать себе новую модную французскую причёску и макияж. Маникюр я ей предложил сделать завтра, так как у меня появилась одна интересная идея по поводу него. Когда она выходила, то в этот момент нам привезли заказанный кофе с круассанами. Чувствую, я их здесь наемся на всю оставшуюся жизнь. Тедди сообщил, что договорился с местными телевизионщиками и они будут снимать наш концерт в «Олимпии». Он потом хотел сделать полнометражный фильм о наших парижских гастролях. Узнаю нашего неугомонного Тедди. Он готов снимать нас с Солнышком где угодно и когда угодно. Этот фанатик от кино ведь и в наш номер операторов, как пить дать, притащит.

В ответ я ему поставил задачу организовать съёмки нашего клипа в Ницце. Ориентировочно мы договорились на среду. Расстояние от Парижа до Ниццы шестьсот восемьдесят пять километров, так что туда долетим меньше, чем за час. Тедди обещал всё организовать и дал задание Лиз предварительно, как можно больше, узнать завтра с утра, а он уже объяснит, что ему нужно для этого. Лиз всё тщательно записала и стала выпытывать у меня, что я задумал. Я им с Тедди рассказал свою задумку и она им очень понравилась. Самое главное, необходимо было найти белый родстер, купе или кабриолет 50-х или 60-х годов. Навскидку я назвал две модели, которые бы меня очень устроили. Это Jaguar XK120 или BMW 1950 кабрио.

По поводу съёмок клипа на нашу песню «Небо» Тедди сказал, что средневековых замков, подобных английским, в Ницце и её окрестностях нет, поэтому он предложил снять его в Англии, когда мы туда в конце мая приедем для участия в королевском концерте..

– Я подумаю, – ответил я. – Лиз, тогда дополнительно узнай, пожалуйста, по поводу любого старинного замка здесь, в окрестностях Парижа. Если уж и здесь не найдём, тогда придётся до Лондона оставить.

Мы за минут двадцать обсудили наши дела и я предложил всем разойтись, чтобы подготовиться к концерту. Когда все выходили, я попросил Стива на секунду задержаться.

– Стив, – сказал я, – финансовые вопросы мы с тобой обсудим после концерта или завтра утром, а сейчас у меня к тебе вопрос. Я хочу купить себе пистолет Beretta 92. Как это можно сделать?

– Тебе его не продадут, – ответил Стив. – Я могу его купить на себя, у меня есть лицензия, и подарить тебе. Ты напишешь заявление в полицию и они тебе выдадут временное разрешение на его ношение.

– Хорошо. Сделай, пожалуйста. А то я чувствую себя голым без оружия. Нападение ирландских террористов на меня в Лондоне приучило меня более основательно и тщательно относиться к вопросам собственной безопасности.

Тут вернулась Солнышко, вся такая красивая и стала рассказывать в деталях, что с ней делали в салоне. Сразу было понятно, что с ней работали профессионалы высокого класса. Маша, конечно, молодец, но по сравнению с местными она была не очень.

– Надо здесь специальные журналы купить, – сказал я Солнышку, когда мы начали одеваться. – Это тебе пригодиться, да и Маша повысит свою квалификацию.

– Ты знаешь, – ответила мне подруга, – пока мне делали причёску и макияж, мастер мне всё подробно рассказывал, что он делает и как. Я его специально об этом попросила. Правда, он такой странный. Весь жеманный и похож своими манерами на девушку.

– Так он «голубой».

– Что значит «голубой»?

– Это значит, что он нетрадиционной сексуальной ориентации. То есть, он любит представителей своего же пола, то есть мужчин.

– А я и не знала, что такое бывает.

– В Советском Союзе гомосексуализм запрещён и уголовно наказуем. В Европе же это считается нормальным явлением.

– Да, странно у них тут всё устроено.

– В Древней Греции это было повсеместно, да и во многих странах тоже к этому нормально относились и относятся.

Про «розовую» любовь я ей рассказывать не стал. С неё и «голубой» на сегодня хватит. Хотя попозже можно будет с ней в стриптиз-клуб сходить. Нас теперь Неделин, как в Лондоне, не пасёт, пусть Солнышко посмотрит, а то она по поводу однополой любви вообще ничего не знает. Я знал, что в эту эпоху парижский район Пигаль традиционно являлся местом сосредоточения разнообразных кабаре, стрип-клубов, борделей и секс-шопов. Вот туда и заскочим с ней на часок. Я представляю, как будет охать Маша, когда услышит от Солнышка рассказы о местных проститутках, зазывающих мужчин прямо на улицах. А также, когда она ей в подробностях доложит о публичном раздевании француженок прямо на сцене перед многочисленными зрителями и разнообразных секс-игрушках, которые продают в специализированных магазинах для взрослых. Но сначала в «Мулен Руж» зайдём.

Во куда меня мои фантазии занесли. А теперь вернёмся к нашим насущным делам. Надо попросить Лиз помочь Солнышку с переодеванием во время нашего выступления. В Лондон надо Машу брать, а то Солнышку без помощницы трудно будет.

– Я вот о чем подумал, – сказал я своей подруге, когда мы выходили из номера. – Все звезды поп-музыки ездят на гастроли с кучей помощников. Стилисты, костюмеры, даже массажисты. А мы с тобой по рабоче-крестьянски втроём сюда приехали. Как ты будешь без Маши на концертах? Ты к ней уже привыкла и трудно тебе будет без неё.

– Я тоже об этом думала. Как-нибудь выкручусь.

– Как-нибудь не надо. Я сейчас попрошу Лиз помочь тебе сегодня. Я думаю, она не откажет.

– Спасибо. Мне одной с этими переодеваниями, действительно, непросто будет справляться.

– Нам надо кого-то нанимать. В Лондоне тоже будут у нас выступления, поэтому я предлагаю взять туда Машу. И тебе веселей саней будет, и поможет во всем. Я ей напишу песню на английском и она с нами выступит на королевском празднике.

– Вот здорово будет. Ты молодец, что придумал Машу взять с нами. А ей успеют сделать паспорт и визу до двадцать седьмого?

– Если я попрошу, то успеют. Позвоню принцу Эдуарду в Лондон, он же наш друг. Маше визу за тридцать минут сделают. Но только чур не ревновать меня к ней.

– Да не ревную я её уже. У неё свой парень есть в школе, она с ним своё свободное время проводит.

Ну да, если бы ты знала, с кем она на самом деле время проводит, ты бы нас обоих убила. Но тогда кого ей в помощь брать? Желающих много, но я им не доверяю. Да и Машу иметь под боком это очень удобно. Какой же красивый русский глагол «иметь», можно понимать его и так, и эдак. С тем, что делать с Машей, я решу сам. Сегодня позвоню после концерта Ситникову, принцу в Лондон и потом Маше. Завтра пусть бежит с утра фотографироваться и в ВААП, чтобы быстрее паспорт сделали. Также если мы решим этот вопрос без Маши, пусть у неё он уже будет. В любом случае он ей понадобится, когда она поедет с нами на гастроли. Не в мае, так в сентябре уж точно.

Свои концертные вещи мы уложили в сумки и вызвали белл-боя. Он помог нам всё это погрузить на тележку и спустить на лифте. Нас уже все ждали, поэтому я сразу подошёл к Лиз и озвучил свою просьбу. Она не то, что сразу согласилась, а даже обрадовалась моей просьбе. По её лицу было видно, что ей такое предложение очень понравилось и она с удовольствием поможет Солнышку.

Перед отелем мы увидели знакомую нам до боли картину – репортеры. Ну куда от них деться. Я было подумал, может какого арабского шейха тут ждут, но нет. Нам выкрикнули наши имена и помахали руками, что мол именно нас они все и поджидают. Надо будет узнать про второй выход из гостиницы. Вот зачем, спрашивается, Андропову за нами следить, репортеры и так всё расскажут и покажут. Мы специально пропустили вперёд наших английских друзей, чтобы нас могли сфотографировать втроём. Пришлось попозировать минут пять. Серега выдержал только минуту и ушёл, а Солнышку это дело, как всегда, нравилось. А потом я подозвал Тедди и мы уже с ним постояли немного под вспышками фотоаппаратов. Лишняя реклама ему не помешает. Пусть и во Франции станет известным благодаря нам. Тедди от этого, естественно, не отказался и вовсю улыбался репортёрам. Наши полицейские стояли в сторонке и внимательно следили за журналистами, но те были корректны и предельно вежливы.

Лиз мы взяли с собой в свою машину и уже впятером в заднем отделении Мерседеса поехали в концертный зал «Олимпия». По дороге Солнышко инструктировала Лиз, что ей надо будет делать перед концертом, во время и сразу после него. Я же сидел с Серёгой и обсуждал порядок песен во время нашего выступления. Стив в это время внимательно прислушивался к двум разговорам сразу.

Естественно, песни на русском языке мы исполнять во время этих гастролей не будем. Их просто никто не знает и не поймёт. Открывать концерт и начинать выступление необходимо с «Une vie d’amour», потом за ней и остальные пять песен на французском языке пойдут. «Belle» придётся ставить пятой. Солнышко к ней уже более-менее привыкла, так что после неё поставлю две своих, чтобы она смогла полностью придти в себя. После французских пяти у нас пойдут все наши английские и одна испанская, которых хватит на два часа. Значит, в общем концерт продлится где-то два с половиной часа без антракта. Мы это с Мари всё утро уточняли, поэтому я объяснял это только для Серёги и Солнышка, которая разговаривала с Лиз, но краем уха нас тоже слушала. Про то, как действует на женщин моя «Belle» я вслух произносить не стал, чтоб не пугать наших английских друзей. И мы ещё, помимо разговоров, успевали посматривать по сторонам, любуясь видами Парижа. Ехать нам от нашего отеля было минут десять, поэтому мы постарались быстро решить все свои вопросы.

Вот и «Олимпия», или официально Olympia Bruno Coquatri, неожиданно появилась перед нашим взором и мы подрулили к её главному входу. Ещё бы её не заметить, её узнает каждый по гигантскому красному рекламному щиту с козырьком на фасаде здания. Ну а если учесть, что на нем огромными светящимися неоновыми буквами было написано «Demo», а рядом располагалась огромная наша афиша, то становится понятно, что это всё вместе взятое произвело на нас впечатляющий эффект. Я знал, что в 1964 году именно в этом концертном зале выступили The Beatles. Перед ними, в первом отделении, пела французская певица и киноактриса Сильви Вартан. В нашем случае и первое, и второе отделение поём только мы, что говорит о нашей популярности и достаточности нашего репертуара для полноценного концерта. Нам на «разогреве» никто не нужен, мы сами кого хочешь разогреем своими песнями.

Вот к следующему разу обязательно напишу ещё семь песен, чтобы всё первое отделение концерта петь только на французском языке. Да и пластинка целая тогда получится. Я это и планировал сделать к середине июня, но гастроли случились очень для нас неожиданно. Мы приехали в «Олимпию» как раз за час до начала нашего концерта. Мари была на наших двух концертах в Москве и консультировалась с англичанами, поэтому всё оборудование должно быть такое же, как мы использовали в Союзе и какое я указал в райдере. Я думаю, что будет даже лучше. Это что касается светового оформления, дымогенераторов и видеопроектора.

Так как мы будем открывать наш концерт французскими песнями, я решил нашу рыцарскую «Holding Out for a Hero» поставить последней в первом отделении, чтобы после неё сразу уйти в гримерку и там переодеться. Лиз может просто не справиться с быстрым переодеванием Солнышка. В который раз добрым словом вспомнишь Машу.

Изначально «Олимпия» была театром, потом кинотеатром, а теперь концертным залом. Рядом со входом уже собирался народ. Они, узнав нас, махали нам руками. Не так импульсивно, как наши московские почитатели нашего таланта, но сразу было видно, что радовались от души. Девушки посылали нам воздушные поцелуи, а молодые люди ещё и хлопали в ладоши. Интересно, все билеты на наш концерт уже проданы или нет? Так как мы вошли в здание через центральный вход, то я не удержался и спросил у девушки в кассе, есть ли ещё билеты. Она меня сначала не узнала, так как что-то записывала на листке и ответила автоматически уже знакомое: «Все билеты проданы». А потом, когда подняла на меня глаза и узнала, то открыла рот от удивления. Понятно, что не ожидала увидеть того, чей портрет красовался на большинстве улиц и афишных тумб Парижа.

Нас уже вышли встречать двое из администрации концертного зала, которые нас и провели в гримерку. Наши сумки со сценическими костюмами нёс наш водитель, не англичанам же их нести, а полицейские продолжали по бокам охранять всю нашу группу. В этот раз я, наконец-то, заметил машину третьего полицейского-водителя. Это был неприметный «Peugeot», в котором шофёр так и остался сидеть в салоне, наблюдая за нами. Он тоже был в штатском, чтобы не привлекать к себе внимание окружающих.

Проходя все вместе по коридорам, мы ощущали запах именно театра, а не концертного зала. Пахло почти вековой стариной и непередаваемым ароматом театральных подмостков. Нам на английском языке, чтобы все понимали, по ходу движения обстоятельно рассказали, где и что находится. Гримерок было около десяти и нам предоставили самую большую, так как других выступающих сегодня не было. Мы оставили свои вещи и прошли на сцену. Тедди, увидев телевизионщиков, пошёл к ним, а один из полицейских продолжал везде сопровождать нас. Второй, Пьер, остался возле двери гримерки. Тоже правильно, нам на сцене достаточно и одного, а тут наши сценические костюмы остались.

Зал нас поразил своей красотой и изяществом. Всё было выполнено в красных тонах. Бельэтаж плавно переходил в ложи, которые располагались почти над сценой. Не было прямых линий, всё было закруглено и создавало эффект красных волн, накатывающих на тебя. Центрального прохода в партере зрительного зала не было, а были два боковых, в начале которых, ближе к сцене, уже расположились телеыизионщики со своими стационарными телекамерами. А вот третий был с портативной телекамерой и переносным видеомагнитофоном формата U-matic, который он таскал на ремне, перекинутым через плечо. С камерой он был соединён специальным кабелем. Оставалось два года и появится, с изобретением формата видеозаписи Betacam, новый класс устройств: камкордеры, совмещающие в одном корпусе передающую камеру и компактный видеомагнитофон. Именно с ним беседовал Тедди и мне стало понятно, кто будет снимать документальный фильм о наших гастролях в Париже.

Сцена была в два раза меньше, чем в КДС, но тоже немаленькая. Стив и Лиз сопровождали нас троих, внимательно знакомясь с окружающей обстановкой. Пол под ногами был блестящий и хорошо отражал верхний свет. В центре стояло дополнительное возвышение, почти как у группы Queen, когда они здесь выступали месяц назад. Оно напоминало наше лондонское, которое нам устанавливали в Одеоне. Огромные колонки стояли по бокам и в глубине сцены. То есть сцена была заполнена и мы на ней не потеряемся. Не в плане того, что заблудимся, а в смысле того, что не будем выглядеть маленькими и незаметными на фоне пустого пространства.

Арка с дискошаром была уже установлена и светотехники её начали тестировать. Трон и испанская гитара стояли в стороне за портьерой. На вершине возвышения с тремя ступеньками стояла не ударная установка, как у Queen, а синтезатор, ритм бокс и микшерский пульт. Серега сразу рванул туда и стал изучать то, с чем он сегодня будет работать. Всё было уже подключено и наш клавишник извлёк первые звуки из синтезатора.

– Всё, как моё, – крикнул довольный Серёга, так как было видно, что он всё это время переживал за то, как будут звучать его новые инструменты.

Всё повторялось, как в Лондоне. Только там перевозкой инструментов занимались люди Стива, а здесь французы. Хотя общее руководство этим процессом опять лежало на Стиве. Свой Gibson Flying V я всегда вожу с собой, а вот остальное музыкальное оборудование приходится брать второй раз в аренду уже на месте. Я хотел взять серёгин синтезатор и всё остальное и поместить в багажное отделение нашего бизнес-джета, но оно было очень маленьким, да ещё там находились наши чемоданы. Так что его пришлось оставить и Серёге лететь налегке.

На сцене было ещё человек десять работников, которым мне не пришлось долго объяснять, что я хочу от них. С первых их вопросов было понятно, что это профи и мы быстро поняли друг друга. В машине мы с Серёгой набросали полный список песен и их порядковые номера, напротив которых я поставил галочки, означающие, что во время их исполнения необходимо будет включать дымогенераторы. Ещё я отдал их старшему, который назвался Огюстом, видеокассету с нашими клипами и объяснил, в каком порядке они идут и на каких песнях их включать. Их было всего пять и завершать концерт будет пятая «We are the world». Там идут кадры съёмки в студии звукозаписи EMI в Лондоне всего нашего звездного состава, с которым мы скоро опять встретимся, только уже на концерте.

Так, с этим разобрались. Теперь следует быстренько прогнать песни. В принципе, это можно было и не делать, так как мы только вчера вечером выступали в «России». Нам, единственно, надо привыкнуть и запомнить их порядок исполнения.

– Солнышко, – обратился я к своей подруге, – у тебя нет такого ощущения, что наш последний концерт в Москве был очень и очень давно?

– Мне тоже так кажется, – ответила Солнышко. – Я это сразу ощутила, когда мы вышли на сцену. Хотя с последнего нашего концерта прошло меньше суток.

Ещё плюс к этому, надо было Серёге проиграть самостоятельно пару-тройку раз мелодию «Une vie d’amour», чтобы почувствовать её. Но он в самолёте внимательно, несколько раз, её прослушал и изучил ноты, поэтому он быстро разобрался с её исполнением. А потом мы в темпе проиграли и спели, как всегда, начало всех наших песен. Только мы закончили репетицию, как приперлись люди в штатском. Судя по четкости и слаженности их действий, да и по внешнему виду, это были сотрудники GSPR или если полностью расшифровать эту аббревиатуру, то Groupe de sécurité de la présidence de la République. А по нашему – группа безопасности Президента Республики.

Их старший, подполковник жандармерии или уполномоченный комиссар полиции, показал своё удостоверение нашему полицейскому, который тоже вынул свою ксиву и на этом вопрос был решён. Наш охранник пошёл в сторону гримерки во избежание конфликта интересов двух спецслужб. Теперь мы находились под охраной людей президента. Нам это не впервой, главное, чтобы нам не мешали выступать. Осмотрев всё тщательно, они удалились, оставив троих по углам сцены. Значит, скоро будет «Monsieur le Président de France», как в одноимённой песне Michel Sardou.

Ну что, пора переодеваться. Мы пошли в гримерку вместе с Лиз. У входа в неё стояли двое наших охранников, а по коридору ходил один из команды GSPR. В ней даже были оборудованы отдельные кабинки, так что дамы сразу удалились в одну из них, а мы с Серёгой переоделись в кожаные вещи. Я Серёгу предупредил, что перед последней песней, пока мы будем переодеваться в наши средневековые костюмы, пусть он сыграет попурри из французских песен, чтобы зал не заскучал и ждал нас под музыку. Лиз обещала справиться с переодеванием, но лучше бы это делала Маша. Я бы не так волновался.

Ну вот, мы все готовы и можно выходить. Занавес был закрыт и я посмотрел в «глазок». Ого, зал был полностью забит, кроме середины первого ряда, зарезервированного для президента и сопровождающих его лиц. На кассе я обратил внимание на цену за билеты. Так вот, в первых рядах билеты в долларах стоили 250 долларов, дальше 230, а остальные получались девятьсот франков, то есть по двести долларов за штуку. Значит, принимающая сторона получит ещё больше, чем я рассчитал. Всё правильно, присутствие самого президента подняло цену билетов ещё больше, но это наших французских поклонников не остановило. Побывать на нашей премьере и, одновременно, посидеть в зале рядом с президентом – это, действительно, двойное и дорогое удовольствие.

Только здесь не «Россия» и мои экспромты точно не прокатят. Но и стоять на сцене столбом, как истукан, нельзя. Значит, всё равно, придется импровизировать. Спеть с президентом мне не дадут, так как он будет сидеть в центре первого ряда и к нему будет нелегко подойти, но по залу походить с микрофоном, я думаю, мне удастся. Телекамеры особо проходы не загораживали, поэтому я мимо них спокойно проскочу. Но вот из динамиков под потолком раздались звуки французского гимна, знаменитой «Марсельезы», и в зал вошёл президент Валери Жискар Д’Эстен с супругой и дочерью, сопровождаемый охраной, и все сразу встали. В этот момент открылся занавес и получилось так, что публика стоя приветствовала, одновременно, и президента, и нас на сцене. Аплодисменты также можно было адресовать и нам, и президенту. Хотя люди смотрели не на главу Пятой республики, а на нас, так что большая часть оваций предназначалась, получается, именно нам.

Я поклонился президенту, его жене с дочерью и публике. То же самое сделали, одновременно со мной, Солнышко и Серёга. Знакомство друг с другом закончилось, все расселись на свои места и я подошёл к микрофону.

– Mesdames et messieurs, – обратился я к залу по-французски, не забыв сделать так любимый мною льезон между последней буксой первого слова и гласной, следующего за ним, соединительного союза, чтобы красиво зазвучал звук «з», – и лично господин и госпожа президент. Благодарю всех вас, что вы пришли в этот вечер на наш концерт в сей знаменитый и прекрасный храм искусств. Для всей нашей группы было очень неожиданным приглашение господина Валери Жискар Д’Эстена, но мы с удовольствием откликнулись на него. Мы рассчитывали приехать к вам только в июне и я только совсем недавно начал писать для этого песни. Поэтому к сегодняшнему концерту я написал пока пять песен на французском языке, одну из которых вы уже слышали. Все эти песни о любви, в том числе и о любви к Франции.

При этих словах раздались аплодисменты, говорящие от том, что мои слова понравились публике и она их по достоинству оценила.

– Первой мы исполним песню, – продолжил я, – которую я написал только сегодня утром, находясь ещё в Москве. Называется она «Une vie d’amour». Я её исполню вместе с нашей солисткой Sweetlane и надеюсь, что вы её полюбите. И песню, и солистку тоже.

Зал засмеялся и я почувствовал, что требовательная французская публика нас приняла и мы ей понравились. Пока я говорил, я внимательно вглядывался в сидящих в зале людей. Каких только знаменитостей мой взгляд не увидел. Помимо президента, там сидел весь музыкальный цвет Франции: Джо Дассэн, Мирей Матьё, Шарль Азнавур, Аманда Лир, Шейла, Далида, Франсуаза Арди. Также я узнал Мари Лафоре. Именно этой певице мы обязаны появлением песни «Манчестер и Ливерпуль», мелодию которой позаимствовало советское телевидение и много десятилетий использовало в программе «Время» для выпуска прогноза погоды. Но что поразительно, мне удалось разглядеть Владимира Высоцкого и Марину Влади. Значит, последний сон, в отличии того сна, где у меня родились две пары двойняшек, был в руку. Видимо, Владимиру Семеновичу разрешили выезд во Францию и он, сорвавшись со съёмок «Места встречи изменить нельзя», прилетел к своей жене в Париж. Да, я совсем не ожидал их здесь увидеть.

Ещё раз хочу себя похвалить, что поставил именно эту песню первой. Мы с Солнышком пели её просто великолепно, как пели «Я буду всегда с тобой». Когда стихли последние звуки мелодии, зал взорвался от восторга. Нет, публика не вскакивала с мест и не бежала к сцене. Просто они аплодировали нам так эмоционально, что было понятно, что Париж теперь наш. Мы с Солнышком поклонились ликующим зрителям и переглянулись между собой. Только влюблённые друг в друга мужчина и женщина могли её так исполнить. Да, первый наш выстрел и сразу стопроцентное попадание в яблочко. Скорее даже не в яблочко, а в сердца уже влюблённых в нас парижан.

Далее мы чередовались с Солнышком, исполняя наши французские песни по очереди. Каждая из них была хитом, а вместе они создавали впечатление настоящего праздника у зрителей. И вот дошла очередь до моей «Belle». Я объявил её и зал замер в ожидании. Если быть более точным, его женская половина. Ведь именно из-за неё нас так неожиданно и пригласили. Я решил, что пусть будет, как будет и запел её так, как не пел ещё ни разу до этого. Видимо, сам город, о котором пелось в самой этой песне и в котором мы сейчас находились, а также история любви, которая закончилась трагически, наложили отпечаток на моё пение, но я превзошёл самого себя. Женщины ждали этой песни и дождались её.

Мужья, держите ваших жён, иначе они все прибегут ко мне и разорвут мою одежду на лоскутки в качестве сувениров. Мне повезло, что вокруг было много президентских охранников. Девушки и женщины ломанулись к сцене с цветами. Все уже слышали её по радио и не раз, но вживую слышали впервые. Такого «Олимпия» ещё не видела за всю свою историю. Вся президентская охрана вместе со службой безопасности этого концертного зала блокировала подступы к сцене и не подпускали их к нам. Как и всегда, сотни цветов оказались на сцене, а женщины хором пели последний куплет. Я махнул Серёге и он стал наигрывать мелодию ещё раз. Это снизило накал страстей и успокоило публику. Через минуту довольная женская половина зала вернулась на свои места.