Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 7
«Last Tango In Paris» («Le Dernier Tango à Paris»)

Вчера я, конечно, со всеми этими делами совсем забыл позвонить принцу Эдварду. Но сегодня с утра, как только проснулся, я решил это сделать в первую очередь, чтобы опять не забыть. Я прошёл в кабинет и набрал номер нашего с Солнышком английского друга. Надеюсь, что он ещё не уехал в школу.

Меня долго спрашивали на том конце провода, кто я такой и зачем я звоню так рано члену королевской семьи. После того, как они, наконец-то, поняли, что я тот, за кого себя выдаю, меня соединили с принцем..

– Привет, ваше высочество, – решил я именно так с ним поздороваться, в шутливо-официальной манере, – Это твой московский друг сэр Эндрю тебе звонит, правда, на этот раз из Парижа.

– Я рад тебя слышать, – ответил принц действительно радостным голосом. – И знаю, что ты сейчас в Париже и опять там отличился. Наши газеты много писали о ваших гастролях и о твоей очередной схватке с террористами.

– Я тоже очень рад тебя слышать. Надеюсь, что в школе у тебя всё нормально?

– Да так, не очень. Надоела эта учеба. Вот ты в школу не ходишь, а я хожу.

– Так мне экзамены через два дня сдавать за восьмой класс. Так что учиться, всё равно, приходится.

– Значит, и у тебя школа не закончилась. Как поживает леди Sweetlane?

– Хорошо. И привет тебе передаёт.

– Спасибо, и ей передавай от меня привет. Ты, наверное, не просто так мне позвонил?

– Да, у меня к тебе просьба есть. Нам необходимо ускорить получение английской визы одной нашей помощнице. Sweetlane тяжело в одиночку на концертах со своими костюмами и макияжем управляться. Ты не мог бы нашей девушке помочь?

– Красивой девушке я всегда готов помочь.

– Она красивая и ещё, вдобавок, хорошо поёт. Я ей новую песню написал и она на концерте 2 июня тоже выступит.

– Ради такого дела, я не стану этот вопрос откладывать в долгий ящик. Я прямо сейчас позвоню в Foreign Office и они всё, что нужно, быстро сделают. Я являюсь покровителем нашего Министерства иностранных дел от королевской семьи, поэтому через час в нашем посольстве в Москве все будут знать о твоей девушке и как только доставят туда её паспорт, то в течение дня поставят нашу визу. Как её, кстати, зовут?

– Maria Kolesova.

– Я записал. Так что буду ждать через две недели тебя, Sweetlane и Maria на нашем королевском концерте.

– Благодарю и до встречи в Лондоне.

Ну вот, с Машей вопрос полностью решён. Я думаю, что её надо будет, по-любому, брать с нами в Англию. Лишняя помощница для Солнышка не помешает. Тогда решено и я побежал в зал. Если подруга проснётся, то тогда успеем в бассейне вместе поплавать. Но в бассейне её не оказалось. Когда я вернулся в номер, она только встала. Ну хоть выспалась как следует. Вчера был очень насыщенный событиями день, один перелёт до Ниццы и обратно чего стоил. Хоть мы и поспали немного в самолёте, но накопилась общая усталость. Да и сегодня опять массу дел предстояло сделать. Вот как в таком плотном графике выкроить хотя бы час и успеть смотаться к Жасинте? Ведь я обещал ей «кинуть палочку» на прощание. И не одну, чтобы ждала с нетерпением следующего моего приезда. Вот и будет у меня в Париже та, кто меня не забудет и будет постоянно вспоминать. И не просто очередная девушка, а единственная дочь президента Франции. В Лондоне меня ждёт будущая английская принцесса, а здесь будет ждать президентская дочка. Вот так вот.

Я поцеловал своё заспанное и взлохмаченное чудо, которое счастливо заулыбалась. Видимо, вспомнила наши вчерашние любовные игры и мне стало приятно, что я доставил подруге массу удовольствий. Я знал золотое правило семейной жизни: удовлетворённая женщина – это мир и покой в доме.

– Дай догадаюсь, что тебе сегодня ночью снилось, – сказал я и, немного подумав, ответил. – Конечно же, вчерашнее море в Ницце.

– Да, – ответила улыбающаяся Солнышко, – теперь оно долго мне будет являться во сне.

Пока Солнышко плескалась в душе, я заказал нам завтрак. Последний завтрак перед отлётом в Москву. Что-то опять не хочется возвращаться на родину. В Лондоне не хотелось, а теперь и в Париже не хочется. Значит, или что-то с родиной не так, или со мной.

Мы опять удобно устроились на террасе и наблюдая за городской жизнью с высоты восьмого этажа отеля, неспешно наслаждались принесенными деликатесами. Я, как всегда, заказал себе разных морепродуктов с моими обязательными и любимыми устрицами, а Солнышко выбрала себе салат из различных экзотических фруктов и мороженое.

Мы, счастливые, улыбались друг другу. Нам было хорошо и жизнь была хороша.

– Тебе привет от принца, – сказал я своей невесте, когда мы приступили к десерту.

– Спасибо, – ответила та, поедая мороженое. – Ты звонил Эдварду?

– Да, чтобы ускорить процесс получения визы для Маши. Я подумал, что если Лиз и останется с нами в Лондоне, то лишняя помощница тебе не помешает. Мы теперь можем себе такое позволить.

– Здорово. И мне будет веселей, пока ты будешь решать свои деловые вопросы.

– Вот и хорошо. Осталось написать ей хорошую песню на английском, чтобы смогла выступить вместе с нами в Лондоне на королевском концерте. Я, правда, принцу сказал, что уже её написал. Но я соврал только наполовину. В голове уже есть мотив и первый куплет песни полностью готов.

Тут нам постучали в дверь и на пороге появился Тедди. Он был взъерошен и небрит, но жутко доволен.

– Мы всю ночь работали, – сразу заявил он. – Два клипа готовы и я еду на TF1. Я с ними ещё в аэропорту договорился о сотрудничестве. Так что в пять вечера будете принимать мою работу на этом телевизионном канале. Я считаю, что оба клипа, и на песню «Belle», и на «Une vie d’amour», получились просто замечательные.

– Спасибо, Тедди, – ответил я. – Это будет нашим прекрасным прощальным подарком для парижан, да и для всех французов тоже. А потом у тебя какие планы?

– Спать до обеда. А после обеда погулять с Лиз по магазинам и купить подарки нашим друзьям в Лондоне. А то мы с ней улетаем домой завтра рано утром и хочется успеть сделать все сегодня.

– Мы тебе и Лиз очень благодарны, – сказала Солнышко. – Как мы можем её отблагодарить за её неоценимую помощь нам?

– Вот и не будем её оценивать, она этого не любит.

– Тогда что она любит? – спросил я.

– Только вы ей не говорите, что я проболтался. Она очень любит чёрную икру. Но и здесь, и в Англии она стоит жутко дорого.

– Значит, следующий раз я из Москвы привезу ей пять больших банок чёрной икры. Она у нас стоит не очень дорого.

– Вот это её точно обрадует. Ну я побежал, дел ещё много надо сделать.

После ухода Тедди я решил сам смотаться в сексшоп и купить заранее ещё подарков для Маши и для других знакомых, которых у нас много.

– Я поеду за эротическими подарками, – сказал я Солнышку, – а то потом времени у нас с тобой не будет.

– А я в это время начну собирать наши вещи, – ответила мне подруга.

Я быстро собрался и вышел к машине. Только вот быстро уехать мне опять не дали. Журналисты дежурили недалеко от входа и сразу стали меня фотографировать, одновременно задавая многочисленные вопросы.

– Вас сегодня наградят высшим орденом Франции, – спросил самый проворный из этой писательской братии. – Как вы к этому относитесь?

– Я благодарен господину президенту и всему французскому народу за столь высокую награду, – сказал я. – Я всегда готов помочь людям, попавшим в беду. Точно также я поступил в Лондоне, а теперь пришёл на помощь людям здесь, в Париже. Терроризм – это опасность не только для Европы, но и для всего мира. И лишь сообща мы сможем его победить.

– Ваша новая песня «How mach is the fish?» вчера произвела фурор на концерте, – обратился ко мне ещё один корреспондент. – Все сразу поняли, что вы создали новый стиль в музыке. Как вы его назовёте?

– Я уже вчера придумал ему название, – ответил я. – Это направление в популярной музыке будет называться Eurodance.

– Очень интересное название.

– Да, простое, но содержащее суть того, что я создал. Мы днем запишем на студии звукозаписи эту песню и уже сегодня вечером вся Франция сможет её услышать.

– Какие ваши дальнейшие музыкальные планы? – спросил другой журналист.

– Хочу дальше развивать это направление и собираюсь подготовить ещё одну песню к сегодняшнему выступлению. А какую, вы сможете услышать на нашем вечернем концерте.

Были ещё и другие вопросы. Я коротко на них ответил, а потом, сославшись на занятость, прошёл к машине. Я взял с собой только одного охранника, Пьера, чтобы остальные двое охраняли моё сокровище. Я имею в виду Солнышко, я не чемоданы с вещами и подарками. Мне моя подруга дороже всего барахла на свете. Мы поехали в тот же магазин, где мы вчера были и я купил ещё целый пакет эротических приспособлений и игрушек. На стойке продавца стоял телефон и я решил позвонить Жасинте. Если её не будет дома, значит не судьба. Но трубку сняли с первого гудка и это была сама Жасинта, а не её прислуга.

– Привет, дорогая, – поздоровался я. – Почему ты не в университете?

– Привет, любимый, – ответила мне она очень откровенно. – Я специально сегодня никуда не пошла и сидела всё утро у телефона, чтобы не пропустить твой звонок.

– Это очень мило с твоей стороны. Тогда встречаемся на старом месте через десять минут?

– Договорились. Я уже одеваюсь и выбегаю.

– Можешь не одеваться, ведь опять придётся раздеваться.

Мы засмеялись моей двусмысленной шутке и я пошёл к машине. От секс-шопа до особняка подруги Жасинты я добирался в этот раз чуть дольше, так как магазин, из которого я звонил, был расположен дальше от центра. Когда я подъехал, Жасинта меня уже ждала около приоткрытой двери. Вот ведь как соскучилась по мне, что даже ждёт меня у входа. Естественно, ни в какой бассейн мы в этот раз больше не ныряли, а сразу побежали в ту спальню, где позавчера кувыркались с ней.

Под платьем у Жасинты сегодня вообще ничего не было. Она правильно поняла моё пожелание, чтобы не отвлекаться на долгие раздевания. Мы оба понимали, что мы можем больше не увидеться и отдавались процессу любви со всей страстью. Что мы только не вытворяли, чтобы доставить друг другу максимум удовольствия. Мне даже пришлось из пакета позаимствовать один фаллоимитатор, чтобы обострить до предела наши сексуальные ощущения. И рекорд был побит. 7:4 в пользу сборной Советского Союза.

– Мне казалось, что я просто умру от наслаждения, – шептала мне на ухо Жасинта, так как говорить громко она, практически, не могла.

– Если бы ты умерла, то я бы тебя оживил и опять занялся бы с тобой сексом, – ответил я, тоже слегка вымотавшийся.

– Как я буду теперь без тебя? Мне кажется, что я в тебя влюбилась. Эти две ночи ты мне всё время снился. Мы с тобой в моих снах занимались любовью, прямо, как сейчас. Я просыпалась утром и трусики у меня были мокрые.

– Я тебе дарю этот лингам, чтобы ты помнила, как хорошо мы проводили с тобой время и чтобы, глядя на него, вспоминала обо мне.

– Хорошо. Я буду прятать его под подушку, чтобы прислуга его не нашла, а потом засыпать с ним в руках. И если мне очень захочется тебя, то я им сразу воспользуюсь.

– Моё время вышло и мне пора собираться. Я ведь встречаюсь сегодня с твоим папой.

– Да, я знаю. В газетах писали, что тебя сегодня будут награждать орденом Почётного легиона. И ты знаешь, мне приятно, что тебя наградят. Такое чувство, что и я к этому как-то причастна.

– Всё правильно. Это будет делать твой папа и, помимо этого, мы с тобой за это время стали очень близкими людьми. Надеюсь, папа ничего не знает о наших с тобой отношениях?

– Нет, конечно. Но он, наверняка, догадался о моих особых чувствах к тебе. Ведь это я его упросила пригласить тебя к нам на гастроли. Но догадываться и знать – это большая разница.

Мы ещё раз поцеловались и я ей пообещал, что раз я сегодня не успел ей спеть «Belle», то в следующий раз это сделаю обязательно.

Когда я приехал в гостиницу, то не стал подниматься к себе, а зашёл сначала в бутик Dior, где купил понравившиеся мне два костюма и рубашки. Также купил и пару туфель. Пусть будут, мы скоро полетим в Штаты и в Англию, поэтому одежды нам нужно иметь много.

В номере был небольшой беспорядок, потому, что Солнышко решила сама попробовать собрать наши вещи. А тут я ещё притащил очередной пакет.

– Так, всё оставь, как есть, – сказал я ей. – Пока отдохни, а перед концертом я вызову горничных и они всё аккуратно нам упакуют. Я был в бутике Dior и видел красивые кожаные чемоданы. Если всё не уместится, то они возьмут их оттуда, а я потом оплачу.

– Я хотела сама попробовать, но у меня не получилось, – сказала расстроенная Солнышко.

– Зато у тебя получается великолепно петь и заниматься со мной любовью, – ответил я ей, за что получил благодарственный поцелуй.

– Я в душ, а ты закажи мне что-нибудь поесть. Нам скоро в Елисейский дворец ехать, так что надо заранее перекусить.

За обедом я решил обрадовать свою подругу и сказал:

– Солнышко, я сочинил для тебя песню в стиле Eurodance и назвал её «Here I go again». Я хочу, чтобы мы вместе её сегодня исполнили, но твоя партия в ней будет ведущей. Как в нашей песне «How do you do».

– Спасибо, любимый, – ответила она. – Я с удовольствием её исполню. Значит, она такая же танцевальная, как «How Mach is the fish?»

– Да. Она не займёт высоких мест в чатах, но её полюбят все, от мала до велика. Я хочу собирать теперь не просто залы, а огромные дискотечные площадки. Люди хотят танцевать и мы дадим им такую возможность.

– Интересно ты придумал. Да, я заметила, что танцевать хотят все. И молодёжь и люди постарше. Значит, мы оба думаем в одном и том же направлении.

В дверь постучали. Это был Стив, который принёс хорошую новость.

– Со мной связался представитель автомобильной фирмы Citroën, – сказал он, – и предложил вам поработать моделями для их последних марок автомобилей. Там ничего сложного нет и мы уложимся за час, а потом поедем в гости к президенту. Елисейский дворец находится рядом, поэтому ехать нам совсем недалеко.

– А где будет проходить фотосессия? – спросил я его, надеясь, что это будет где-то поблизости, так как особо далеко тащится куда-то в последний день совсем не было желания ни у меня, ни у Солнышка..

– Они хотят это сделать на фоне Триумфальной арки. Это тоже рядом с нами.

– Что платят?

– Все уже знают ваши расценки, поэтому 2.250.000 франков они озвучили сразу.

– Хорошо. Но я предлагаю другой вариант, но он будет чуть дороже. Предложи им три миллиона, но я буду фотографироваться с орденом Почётного легиона в петлице. Это же будет лучше, поэтому и стоить будет дороже?

– Интересная мысль. Я думаю, что они согласятся. Тогда я им сейчас перезвоню и вернусь.

Стив ушёл, а Солнышко обрадованно сказала:

– А здорово ты придумал. Как раз торопиться не будем и спокойно всё сделаем.

– И ещё немного денег заработаем. Поди плохо нашему государству ещё почти восемьсот тысяч франков на халяву поиметь. Это почти двести тысяч долларов. Мне у Ситникова в понедельник сказала Мари, что какая-то ещё спортивная фирма нами интересовалась. Но они уже точно не успевают.

Тут вернулся Стив и сообщил, что представители концерна Ситроен согласны с новой ценой и готовы перенести фотосессию на половину четвёртого.

– Вот и отлично, – сказал я. – Тут в пять часов должны показать наши два новых клипа. Тедди всю ночь работал, но, всё-таки, успел.

– Да, он мне утром об этом сообщил, – ответил Стив. – Я видел, что ты недавно общался с журналистами и они были очень довольны каким-то твоим сообщением.

– Я им объявил, что новый стиль, в котором была исполнена наша песня «How mach is the fish?» я назвал Eurodance. И, кстати, я придумал ещё одну новую песню в этом стиле. Так что сегодня в студии пишем сразу две.

– Я всегда готов записывать твои песни. Да и платить за них тоже. Они приносят нам хорошие деньги.

– Мы с Солнышком посоветовались и решили устроить у вас в Лондоне большую дискотеку на каком-нибудь стадионе. Без сидячих мест, только для танцев. Как ты на такой формат представлений смотришь?

– Положительно. Только для этого надо побольше танцевальных песен, так как часть ваших французских там не подойдут.

– Я знаю. Значит, буду писать только в стиле Eurodance, чтобы хватило на два танцевальных часа. Но эту проблему я беру на себя.

– Договорились.

– Тогда я сейчас работаю над песней, а потом мы едем к Президенту.

Работать над песней я пошёл на террасу, где был большой диван, на котором я удобно и устроился. Там я повалялся минут двадцать, греясь на солнышке, вспоминая популярную песню известного шведского певца и музыканта E-Type (в миру Мартина Эрикссона) «Here I go again» и записывая слова. Ляпота. Затем я пошёл искать Солнышко. Она в спальне смотрела новости, где показывали сюжет, в котором рассказывали о нас. Показывали отрывки из наших концертов в «Олимпии» и «Павильоне». А также диктор рассказывал о нашем новом музыкальном стиле, который появился только вчера и завоевал уже тысячи поклонников. Солнышко мало что понимала, но догадывалась о сути. Название Eurodance постоянно повторялось, поэтому было понятно, что говорят о музыкальном направлении, которе я вчера создал.

– Да, – сказала задумчиво Солнышко, – вот мы вчера устроили парижанам представление. Но это действительно настоящий прорыв в современной музыке, и всё это придумал ты.

– А сегодня мы закрепим этот успех, – ответил я. – Завтра, а может даже и сегодня, все услышат две наши новые песни уже по радио. Тедди сегодня точно пришлёт своих двоих камераманов на наш концерт и сам туда, обязательно, приедет. Он такие, можно сказать, эпохальные события любит и никогда не пропустит. Так, а Серега с Женькой где?

– Они поехали вместе за аппаратурой для него. Пока тебя не было, они звонили и сообщили, что отъедут ненадолго. Значит, ещё не вернулись.

– Ладно. Тогда будем потихоньку собираться. Тебе ещё нужно в салон заскочить и сделать что-нибудь красивое. Правда, ты и так у меня красавица, но в этот раз надо очаровать самого Президента Франции.

– Спасибо за красавицу. Мне очень приятно, когда ты так говоришь. Я сегодня решила зеленое платье и всё остальное от Dior надеть. Я его ещё ни разу не надевала.

– Правильно. Я во фраке, ко мне не придерёшься. А вот ты, согласно контракту, должна быть только в их одежде. Да и маникюршам я покажу что-нибудь новенькое. Я им обещал прошлый раз, значит сделаю. А ты выберешь, какой маникюр тебе сегодня больше подойдёт.

Солнышко чмокнула меня за мою заботу о ней и стала одеваться. Я тоже снял с вешалки фрак, который мы купили в 200-й секции ГУМа и я в нем выходил в свет только один раз в субботу на прошлой неделе на приём во французское посольство. Вот он и опять пригодился. И ничего в этот раз арендовать не надо, как я это в Лондоне сделал. Через двадцать минут мы были полностью готовы и спустились вниз.

Пока в салоне Солнышку делали причёску, я объяснил другим двум девушкам, как делать новые виды французского маникюра. Моей подруге больше понравился декоративный френч и она выбрала его. Правда, с ним пришлось немного повозиться, так как надо было аккуратно разместить по несколько страз одновременно на каждый ноготь. Но получилось потрясающе. Я даже не мог понять, кто больше доволен: Солнышко или мастера. Я их хорошо понимал, так как это было абсолютно новое направление во французском маникюре. Они, в благодарность за это, решили декоративный френч назвать моим именем. Я был не против. Вот так, я везде ухитрился оставить свой след: и в музыке, и в маникюре.

Мы уже собирались выходить из салона, как нас там нашёл Стив.

– Пора выезжать, – сказал он. – Лучше приехать пораньше.

– Вот видишь, – ответил я. – А ты торопился с Ситроеном побыстрее договориться. Тогда бы точно не успели. А так и Солнышку шикарный маникюр сделали, и всё спокойно сделать успели.

В машине Стив рассказал, что в Елисейский дворец можно попасть двумя путями. Первый, это вход с улицы Габриэль через шикарные кованые ворота с национальным символом Франции – Петухом, олицетворяющим французов и их характер. Эти ворота открывают только для особо важных гостей. Так как мы пока были не особо важными гостями, нам придётся воспользоваться вторым входом через ворота рабочего въезда по улице Фобур Сент-Оноре. Если быть совсем точным 55 Rue du Faubourg Saint-Honoré.

– Перед всеми входами стоит охрана, – сказал Стив и почему-то посмотрел на меня. – Поэтому не делай никаких резких движений и отдай мне свою Беретту. Я вас буду жать в машине, так что пистолет твой никуда не денется.

Пришлось послушаться и разоружиться. Правильно, лучше от греха подальше. Ехали мы всего минут восемь и попали на довольно узкую улочку где и остановились. Я помог выйти Солнышку и она взяла меня под руку, как настоящая дама высшего света. Так она и есть леди, только английская. Хотя леди она и в Африке леди.

Да, а симпатично смотрятся ворота, над которыми на фшагштоке развивается французский триколор. Около ворот прогуливались полицейские, а рядом с ними находились две будки. У каждой из будок стояло по одному нарядно одетому гвардейцу с карабином, прижатым к правой ноге. Автомобильные ворота были, естественно закрыты, и мы подошли к полицейским. Показав им своё приглашение на две персоны, мы получили разрешение пройти через левую дверь. Я по их глазам видел, что они нас узнали, и, наверняка, кто-то из них даже был на нашем концерте, но служба есть служба и радость от встречи с нами им показывать было нельзя.

Далее мы прошли внутренний пост охраны и вышли во двор. Перед нами предстал старинный красивый трехэтажный особняк с одноэтажными пристройками слева и справа. Если бы мы были официальными государственными лицами, то на земле перед нами была бы расстелена красная ковровая дорожка и у входа нас бы встречал сам президент. Но мы были здесь в качестве популярных музыкальных исполнителей, то есть почти в качестве туристов, и поэтому всего этого не было.

Нас на входе встретил гвардейский офицер, который проводил меня и Солнышко в Золотой зал (The Salon Doré), служащий одновременно президентским кабинетом. Я так понял, наше награждение было единственным, назначенным на сегодня, и других награждаемых во дворце в этот час не было. Поэтому всё произойдёт здесь в почти домашней обстановке. И только сейчас я неожиданно понял, где-то здесь живет и Жасинта. Только её комната находится в одном из крыльев дворца. А я-то думал, что они живут в собственном особняке. Интересно, а как отсюда можно незаметно сбежать? Значит, где-то есть другой вход, скрытый от стражи. Или кто-то их охраны ей тоже помогает, помимо горничной. А ведь могло быть и так, что этот кто-то после этого докладывал папе о проделках его дочери, а он потом делал вид, что ничего об этом не знает. Третий вариант мне очень не нравился, но совсем исключать его было нельзя.

А кабинет-то красивый, весь отделан золотом. Камин, огромная люстра и не малых размеров старинный гобелен висел между золотых колонн на стене. Неожиданно открылась дверь и внутрь вошёл Валери Жискар Д’Эстен. Мы его видели в понедельник и за эти три дня он совсем не изменился. Никаких тебе официозов, всё по-деловому. С ним вошёл секретарь и остался стоять возле двери. С президентом мы поздоровались за руку, а Солнышку он слегка пожал кончики пальцев. Переводчики нам нужны не были, но кто-то успел доложить президенту, что леди Sweet не говорит по-французски, поэтому он приветствовал нас по-английски.

– Сэр Эндрю и леди Sweetlane, – сказал президент на прекрасном английском. – Рад приветствовать вас в моем дворце в качестве моих гостей. Выражаю вам свою признательность за то, что вы откликнулись на моё приглашение и приехали в Париж. Также выражаю свою благодарность за спасение семьи Ротшильдов и поимку шестерых особо опасных преступников. В связи с тем, что решение о вашем награждении было принято всего два дня назад, ваше награждение происходит не так торжественно, как оно того заслуживает.

– Мистер Президент, – ответил я тоже по-английски, – Мы благодарны вам за ваше приглашение посетить Францию. Мы просто очарованы вашей страной. И спасибо вам за награду. Для меня это большая честь быть награждённым высшей наградой Франции.

После чего секретарь подал президенту красный футляр и он сам прикрепил мне на левую сторону груди серебряную «мальтийскую звезду» на красной короткой ленте.

– Поздравляю, – сказал президент и пожал мне руку, – отныне вы кавалер ордена Почётного легиона. А теперь прошу меня извинить, у меня срочные дела.

Мы попрощались и президент вышел из кабинета. Мы абсолютно не расстроились такой короткой процедурой награждения. Меня вообще высшими наградами СССР награждали сначала на даче, а потом за обеденным столом, тоже как бы между делом. Эта рифма меня когда-нибудь окончательно доконает.

Нас проводили на выход и мы вздохнули свободно. Не люблю я эти официальные приемы, а тем более их не любит Солнышко. Ей, конечно, приятно покрасоваться в своём бриллиантовом колье с изумрудами, но для этого можно выбрать повод и попроще. Ну вот, теперь я ещё и кавалер французского ордена. Хотя я пока так и не осознал, что я им стал. Пока не въехал я в эту иностранную награду. Надо просто к ней привыкнуть, вот и всё.

В машине нас ждал радостный Стив.

– Поздравляю, – сказал он. – Быстро вы закончили.

– Так само награждение спонтанно получилось, – ответил я. – А у президента график расписан по минутам на неделю вперёд. Поэтому он торопился, но для нас это даже очень хорошо. Сейчас поедем в отель и переоденемся для записи. А то во фраке особо не поиграешь. Да и гитара будет нам нужна.

Возле гостиницы опять нас ждали журналисты. Увидев, как мы выходим из машины, они сразу защелкали своими фотоаппаратами. Пришлось с Солнышком позировать. Она была очень довольна, что её увидят в таком ослепительном наряде. И модный дом Dior будет доволен, что звезда эстрады одета в его платье и дорогие аксессуары.

В номере мы быстро переделись. Теперь уже я оделся в новый костюм от Dior, а Солнышко выбрала розовое платье от YSL. Как говорили наши бабушки: «Форсить, так форсить». Мы так оделись, чтобы сразу после студии звукозаписи поехать на съёмки рекламы для Citroën. Пришлось, правда, перевешивать французский орден на другой пиджак, но я уже пообещал им появиться на съемках с орденом на груди. По дороге мы зашли за Серегой и Женькой, которые восторженно смотрели на наши наряды.

– Красивые, – восхищённо воскликнула француженка, – как с обложки модного журнала.

– Так мы там скоро и появимся, – сказала Солнышко, довольная комплиментом и осматривая номер, в котором жили эти двое влюблённых.

– Мы после записи сразу поедем на съёмки рекламы автомобилей Citroën, – добавил я.

– Ой, это же орден Почётного легиона, – опять восхитилась Женька. – Поздравляю. Значит, вы только что у президента были во дворце?

– Были. Всё прошло быстро, так как награждение было незапланированным. А где Лиз? Она нам опять может понадобиться.

Серега тоже меня поздравил и пожал руку. Он уже привык, что меня часто награждают и поэтому особо не удивился очередной моей награде. Мы все вчетвером спустились вниз. Оказалось, что Лиз нас уже ждала в холле. Внешним видом Солнышка она тоже осталась довольна. Потом поздравила меня с заслуженной наградой. И только после этого, внимательно присмотревшись, обратила внимание на новый маникюр у моей подруги, о котором Солнышко стала ей обстоятельно рассказывать.

Затем появился Стив и уточнил, что хотя мы приедем раньше, но студию для нас уже подготовили. До места назначения добрались за двадцать минут. Нас там ждали и музыкальные инструменты были именно те, на которых Серега играл в «Павильоне». Как оказалось, студии находились в парижском офисе EMI, куда в пятницу, то есть завтра, Женька выйдет первый раз на работу. Очень удачно получилось для неё. Стив повёл её знакомить с сотрудниками, а мы занялись привычным нам делом.

Сама студия была копией лондонской, скоро и у нас в центре появятся такие же. Единственно, их нотариуса здесь с прошлой недели нет, он находился в отпуске. Поэтому я договорился со Стивом, что он позвонит вчерашнему нотариусу. Я думаю, что он будет рад ещё раз с нами пообщаться.

«How mach is the fish» мы записали быстро, так как мы её вчера несколько раз репетировали и исполняли на сцене. Звукоинженеры нас гоняли три раза, пока не добились, по их мнению, идеального звучания. Потом вернулся Стив с довольной Женькой и мы приступили к работе над песней «Here I go again». И пошла рутинная работа. Сначала я сам показал, что надо её играть. Потом Серега повторял это и мы искали оптимальное звучание. После чего я достал уже слова и показал их Солнышку и спел её, изображая женскую партию. А затем началась спевка и сыгрывание. Хорошо, что мы приехали раньше, потому что мы возились с этой песней дольше обычного. Но вот наконец у нас получилось хорошо. Солнышко замечательно всю её спела. Но звукоринженеры гоняли нас ещё аж шесть раз и я их уже хотел прибить, но в самом конце они показали через стекло большой палец и мы выдохнули с облегчением. Я поцеловал свою подругу за прекрасную работу, а она в ответ поцеловала меня за не менее прекрасную песню.

А затем к нам в комнату вбежала Женька и сказала, что песня потрясающая и что мы все молодцы.

– Я первый раз вижу сам процесс записи песни, – сказала она, улыбаясь. – Теперь я понимаю, как это тяжело.

– Вот когда мы следующий раз прилетим в Париж, – ответил я, – то ты уже сама должна быть готова полностью заменить Стива.

– А если я не успею?

– Никаких «если». Трудись как мы и у тебя всё получится.

Нотариус пришёл почти под конец нашей работы и помимо песни оформил на меня патент на термин «Eurodance». Он подтверждал, что именно я его первым придумал и первым употребил. Вот так, теперь это слово будет отныне прочно ассоциироваться со мной и я смогу получать дивиденды за его коммерческое использование в рекламе.

Стив тоже был в полном восторге и прекрасно понимал, что с такими темпами я смогу без проблем выполнить нашу договоренность по поводу проведения в Лондоне многотысячной дискотеки. Он с удовольствием выписал мне очередной чек на двести тысяч фунтов. Стив, наверняка, уже подсчитал прибыль от будущей дискотеки и был доволен получившимся результатом. Таких массовых дискотек ещё никто не проводил и Стив понимал, что он будет первым, кто это сделает. А быть первым – это престижно и почетно, и кроме того, что ещё и денежно.

А дальше нас ждал контракт с Citroën. Было интересно, какие автомобили мы будем рекламировать. Видимо, мне и Солнышку предназначалось по одной машине, так как больше одной рекламировать было не эффективно. Тогда это получалось рекламой всего бренда, а не конкретного автомобиля. Для имиджевой рекламы это подойдёт, но Стив, вроде, говорил только о двух машинах.