Текст книги "Стервятник"

Автор книги: Андрей Дашков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Когда они въехали в поселение, внимание к гостям с севера, которых многие из варваров видели первый и последний раз в жизни, стало пристальным, но ненавязчивым. Здесь все умели скрывать свои чувства, если они вообще остались у обитателей пустыни. Бедность и неприхотливость обстановки находилась в вопиющем противоречии с совершенством доспехов и потрясающими амулетами, которые были почти у каждого. Оружие также имели все, кроме самых маленьких детей. Многие мужчины и женщины оказались совершенно лысыми, а некоторые дети были покрыты густой сетью старческих морщин и являли собой довольно жуткое зрелище.

"Кошачий Глаз" медленно провел чужеземцев между двумя рядами хижин, словно давая возможность обитателям поселения хорошо рассмотреть добычу. Люгер заметил, что их внимание разделилось между Звездой Ада, тускло светившейся на его груди, и Кравиусом. Может быть, тот действительно когда-то был здесь. Тишину нарушали только топот копыт и заунывная песня ветра, дувшего с моря, но не поднимавшего волн на его тяжелой воде...

Возле одной из хижин предводитель отряда остановился и что-то приказал двоим воинам. Те вошли в жилище и вынесли оттуда трупы мужчины и женщины. На мужском трупе были следы тяжелых ранений, на женском – только черная полоса вокруг шеи. Оба трупа были соединены пуповиной, словно мать и младенец. При виде этой противоестественной связи Люгера передернуло.

– Приятное место, – со злой иронией прошептала Арголида за его левым плечом.

Плохой знак, – подумал Стервятник.

– Хижина свободна, – сказал "Кошачий Глаз", равнодушно глядя на трупы своих соплеменников. – Можете спать здесь.

Потом он обратился персонально к Люгеру:

– Теперь твои враги знают, где ты. Птица-убийца не должна появиться здесь. У тебя есть десять дней. К исходу одиннадцатого ты должен быть по ту сторону Кзарна, – он показал на вымерший город. – Там начинается дорога к Долине Дракона. При этих словах Люгер внимательнее посмотрел туда, куда указывала рука варвара. Ему стоило немалого труда остаться равнодушным. "Птица-убийца", без сомнения, означала летающий корабль барона Ховела.

– Это и есть Кзарн? – спросил он, испытывая горячее желание погрузить кулак, а то и кинжал в рыхлое брюхо аббата.

– В пустыне есть несколько таких мест. Для нас Кзарн здесь, – туманно ответил "Кошачий Глаз" и Люгер понял, что больше ничего от него не добьется.

Другие варвары разошлись, как будто утратили к чужеземцам всякий интерес.

– Что с ними случилось? – спросил Люгер, показывая на мертвецов, лежавших возле хижины. "Кошачий Глаз" остался краток и безразличен:

– Он был неосторожен. Его убили люди из клана Песка. Она тоже не захотела жить.

Они вошли в хижину. Как Люгер и ожидал, обстановка внутри нее оказалась более чем незамысловатой. Под стенами стояли узкие нары, покрытые кусками кожи. В углу бесформенной грудой были свалены оружие, металлическая посуда и кожаная одежда. Увидев это изобилие кожи, Люгер вдруг понял, почему варвары не спешат хоронить своих мертвецов. Он испытывал одновременно отвращение и преклонение перед этим мрачным народом, живущим в тисках жесткой необходимости.

Свечей в хижине не оказалось вообще. Глядя на кошачьи глаза варваров, можно было допустить, что они хорошо видят в темноте. Впрочем, лучи Звезды, пробиваясь сквозь одежду Стервятника, заливали хижину холодным кровавым светом. Вблизи мертвого города талисман заметно увеличил свой блеск.

– Ты дашь мне проводника? – спросил Стервятник, видя, что "Кошачий Глаз" приготовился уйти.

– Нас слишком мало, чтобы рисковать из-за тебя, – бросил тот через плечо, раздвинув губы в своей невообразимой усмешке. – К тебе придет Неприкасаемый. Он расскажет, как найти долину. Если передумаешь, не пытайся бежать. Пустыня бесконечна, море бесконечно, враждебные кланы близко, а в Кзарне сделают с тобой то, что сделали с ним, – небрежный жест в сторону Кравиуса, чей единственный глаз глядел в низкий потолок и был совершенно пуст.

С этими словами "Кошачий Глаз" вышел, предоставив Люгеру и графине Норгус догадываться об остальном. Аббат Кравиус вряд ли вообще думал о чем-то.

42. НЕПРИКАСАЕМЫЙ

Люгер заснул, несмотря на то, что птица или какое-то другое существо бродило по металлической крыше хижины и каждое его движение отдавалось внутри. Арголида лежала рядом, но они оба слишком устали, чтобы предаваться мыслям о любви... Стервятнику приснилось, что он лежит в гробу, крышка уже закрыта и кто-то заколачивает в нее гвозди. При этом он испытывал не ужас, а всего лишь неудобство. Потом гроб плавно опустили куда-то. Вопреки его ожиданиям, темнота и холод могилы сменились тусклым красным светом. Даже во сне он вспомнил другой свой сон, который снился ему еще в его поместье под Элизенваром, – первый сон о Звезде Ада. Тогда она явилась ему в виде ядовитого красного цветка, а теперь цветок был уже сорван и брошен на крышку его гроба. Угасающие кровавые лучи пробивались сквозь черную ткань, которой был обит гроб, но Люгер никак не мог добраться до цветка. Холодные окоченевшие руки не слушались его – они были плотью мертвеца. Собственное бессилие терзало его душу. Цветок распался на два, которые, в свою очередь, превратились в две маленькие яркие точки...

Красные точки бесконечно долго висели над ним, словно две далекие злые планеты, потом Люгер понял, что уже не спит и на него в упор смотрят чьи-то зрачки. Вдобавок он ощутил вонь, исходившую от существа, сидевшего перед ним на коленях... Неприкасаемый был невероятно грязен и почти гол. Увидев его наготу, Стервятник понял, что перед ним гермафродит – существо из старых валидийских легенд.

Но этот был вполне реален. Когда Люгер проснулся, Неприкасаемый улыбнулся, показав свои кровоточащие беззубые десны. Он выглядел нищим идиотом, которого приютили в селении из жалости. Позже Люгер узнал, что дело обстояло совсем не так. В каком-то смысле гермафродит был вождем варваров. В одной руке он держал какое-то оружие, похожее на трубу с длинным раструбом и костяной рукояткой.

Неприкасаемый протянул другую руку и коснулся светящегося бугра на груди Стервятника.

– Рубиновое сердце! – произнес он мечтательно и благоговейно, как будто прикоснулся к святыне. Он говорил на том же древнем диалекте, что и "Кошачий Глаз".

– Как тебя зовут? – спросил Люгер, закашлявшись от дурного запаха.

– У меня нет имени... Зачем? Я – паук из клана Паутины...

От него дурно пахнет, но он совсем не дурак, подумал Люгер и огляделся по сторонам. Арголида не спала и прислушивалась к их разговору. Кравиуса, казалось, уже ничто не сможет вывести из тупого оцепенения. Неутомимое существо на крыше по-прежнему скребло по железу.

– Ты не можешь приказать ему замолчать? – спросил вдруг гермафродит с усмешкой и вот тогда Люгер немного испугался. Он мог смириться с чем угодно, кроме вторжения в последнюю цитадель, отведенную человеку в этом мире, – собственное сознание.

– Я вижу в мыслях не слишком глубоко, – успокоил его Неприкасаемый. В ту же секунду раздражающий звук прекратился, послышалось короткое, почти человеческое бормотание и хлопок крыльев.

– Чего ты хочешь? – коротко, почти грубо спросил Люгер, начиная терять терпение.

– Ты сам пришел к нам, – сказал Неприкасаемый. – Люди – всего лишь паутина на ветру. Хотя в клане Песка считают, что люди – всего лишь песчинки... Каждую отдельную нить уносит ветер. Паутина противостоит ему недолго – ровно столько, сколько длится человеческая жизнь. Кто-то должен плести паутину... Человек с севера, отдай мне свою магию и я скажу тебе, как найти Долину Дракона.

Теперь Люгер начал кое-что понимать. Интриги были воздухом, которым он дышал с детства.

– Твой народ хочет, чтобы я шел к Дракону.

Гермафродит презрительно засмеялся.

– Это нужно им, но не мне. Меня интересует все, что превосходит их понимание.

"Кошачий Глаз" вовсе не выглядел орудием в чужих руках, но, возможно, так оно и было.

– Тогда возьми Сердце и сам отнеси его Дракону, – сказал Люгер, почти наслаждаясь ситуацией. Получить полное удовольствие мешали безрадостные обстоятельства.

Огромные глаза Паука злобно сверкнули.

– Ты нагло разговариваешь, чужеземец. Я не настолько глуп. В моей власти укоротить твой путь. Он может закончиться этой ночью. Никогда не забывай об этом... Поэтому ты расскажешь мне все, что я захочу... Например, о превращениях. Как видишь, мне кое-что известно о землях, лежащих к северу от Места Пересечения.

Люгер понял, что имеет дело с достойным интриганом. Беседа обещала быть интересной.

– Об этом невозможно рассказать и я не знаю никого, кто мог бы этому научиться.

– Но ты ведь умеешь превращаться? Не пытайся обмануть меня – ведь я узнаю твои мысли...

– Ну, хорошо, – раздраженно бросил Люгер. – Когда я хочу превратиться, это всего лишь желание. Потом оно усиливается настолько, что я перестаю им управлять. Оно граничит с неизбежностью... Затем возникает внутренняя дрожь. Эта дрожь всегда одинакова, я не чувствую тела, оно утрачивает цельность. Несколько мгновений смерти – и после я уже другой. В общем, это неописуемо...

– Тогда сделай это, – сказал гермафродит. – А я буду здесь, – он коснулся грязным пальцем лба Стервятника и тот почувствовал, что теряет себя в двух огромных зеркалах, которыми вдруг стали глаза Паука. – Я сделаю это вместе с тобой...

Люгер почувствовал, что у него холодеет спина. Пришло время расплаты... Вместе с Неприкасаемым он вышел наружу и остановился на площадке перед хижиной. Несколько варваров, не приближаясь, наблюдали за ними. Похоже, они были озабочены тем, чтобы держаться подальше от Неприкасаемого.

Серый день был пуст и наполнен звуками ветра... Теперь Люгер мог лучше рассмотреть гермафродита. У того было лицо без возраста с глубоко запавшими щеками. Он был высокий, тощий и имел по четыре пальца на руках и ногах. Мизинцы и безымянные пальцы стягивали перепонки. В ноздрях шевелилось что-то розовое. Стервятник почувствовал новый приступ омерзения.

– Ты укорачиваешь мою жизнь, Паук, – тихо сказал Люгер.

– Я так хочу, – твердо и громко сказал Неприкасаемый. – Делай это. Только не улетай слишком далеко, – он показал свое оружие и, кривляясь, ласково погладил его.

Люгер медленно разделся и положил на камни оружие и одежду. Звезда Ада тлела в кожаном мешке, висевшем у него на груди, и уже довольно крепко удерживалась во впадине солнечного сплетения. Кое-кто из здешних женщин рассматривал голого мужчину с севера, но их интерес был чисто практическим. Они оценивали его, как самца, от которого могли быть рождены здоровые дети.

Люгер пожелал превратиться и его окутал столб черного дыма.

Большой белый стервятник с седым воротником и розовым мешком на груди разбежался, тяжело переваливаясь, и поднялся в воздух, взмахивая огромными крыльями. Внизу что-то кричали на варварском языке. Он сделал круг над хижинами и увидел ошеломленные лица, обращенные к нему. Стервятник поднялся еще выше и бросил взгляд на море и стоящий на берегу вымерший город. Свинцовая гладь простиралась до самого горизонта; восточных границ чудовищного лабиринта из стали, стекла и камня тоже не было видно. В самом его чреве было разлито зеленое свечение и нигде не было заметно ни проблеска огня. Этот город был слишком огромен и непостижим для человека; Люгер понял, что в нем происходит что-то страшное. Вряд ли Слот нашел бы в себе силы пересечь его даже в птичьем теле.

В этот момент снизу раздался грохот и что-то просвистело рядом с его головой. Он посмотрел на поселение, уменьшившееся до размеров карточного домика, и увидел черные отверстия колодцев, табун, пасущийся в отдалении под охраной всадников, и фигурку Паука, прижимавшего к плечу свое оружие. Неприкасаемый рисковал, стреляя в него с такого расстояния. Следующий выстрел мог оказаться точным. Люгер не стал испытывать судьбу и начал снижение.

Когда он опустился на землю, подняв крыльями облако пыли, гермафродит показался ему разочарованным, хотя Люгер и не понимал до конца выражение его лица. Последовало обратное превращение: кратковременная боль, ужас, небытие, потом новый мир и новое тело. Другие звуки, другие тени, другие ощущения, другое пространство...

Он медленно оделся, мысленно оплакивая еще несколько лет своей беспутной жизни, которыми было заплачено за очередное превращение, – тех лет, которые он мог бы провести в довольстве и покое в своем поместье, окруженный многочисленными домочадцами. Подумав об этом, он едва не скривился от отвращения. Впрочем, без Сегейлы жизнь также ничего не стоила.

Неприкасаемый вновь повел его в хижину. Здесь он некоторое время сидел молча, погрузившись в глубокое созерцание, и как будто не замечал ничего вокруг. Потом он вышел из транса и объявил:

– Я доволен. Теперь я знаю, как изменить Паутину. Мы снова вернем себе былое могущество и лучшее место на границе Кзарна.

– Разве есть лучшие места? – спросил Люгер с нескрываемой иронией.

– Это – худшее из мест, – с глубокой серьезностью ответил Неприкасаемый. – Люди из клана Пепла оттеснили нас к морю два поколения назад. Отсюда начинается самая неудобная дорога в Кзарн. Поэтому Паутине достается худшая пища и худшее оружие... Зато Неприкасаемый Пепла ездит в самодвижущейся повозке, – это было сказано с глубокой обидой оскорбленного монарха.

Люгер подумал о том, что представляет собой "лучшее" оружие и понял, что дорога к Долине Дракона будет все-таки нелегкой.

– Что удерживает здесь твоих людей? – он задал этот вопрос не без тайного умысла. Люгер все еще надеялся найти проводника и охранников среди варваров.

– Мой народ не может уйти отсюда. Рожденные в пустыне умирают тем быстрее, чем дальше уходят от Кзарна. За Местом Пересечения никто из них не протянет дольше трех дней... Людям с севера не понять этого. Что-то изменено в нас. Мы привязаны к окраине Кзарна. Никто не знает – почему. Оттуда, – он показал в сторону зеленого свечения, – мы берем все: оружие, пищу, жизнь...

Люгер начал понимать, что означали слова "Кошачьего Глаза" о бесконечности пустыни и моря.

– Тогда почему твои люди все же оказались в Месте Пересечения?

– Мне был послан сон из Кзарна, – медленно и туманно объяснил гермафродит, может быть, не желая говорить о том, что он пожертвовал чьими-то жизнями.

Из дальнейшего разговора с Неприкасаемым Люгер сделал вывод, что ему и его спутникам придется проделать трудный и опасный путь вокруг вымершего города, через владения кланов Пепла, Песка, Травы и Пыли. Обходить эти владения было делом гораздо более долгим и почти безнадежным для людей с севера. В каждом здешнем клане был свой Неприкасаемый – некто вроде пророка, медиума и колдуна одновременно. Кланы вели между собой непрерывные и беспощадные войны за обладание проходами в покинутый город, где с риском для жизни и рассудка добывалось оружие, значительное количество пищи (кое-что приносила охота на редких пустынных животных, насекомых, змей) и предметы, о которых варвары имели весьма приблизительное понятие, но, тем не менее, научились использовать их. Подавляющей частью знаний владел Неприкасаемый, по-видимому, в силу каких-то изменений живший гораздо дольше других членов клана. Идея союза кланов оставалась под строжайшим запретом и это, безусловно, была работа самих Неприкасаемых, стремившихся поддерживать свое исключительное положение среди варваров.

В местных преданиях не было ни слова о тех, кому принадлежал мертвый город, во всяком случае, Паук ничего не мог сказать о них. Так же, как и том, что представляет собой зеленое свечение и сам Кзарн. Для Люгера Кзарн так и остался мистическим местом, из которого исходило необъяснимое влияние, укорачивающее жизнь обитателей пустыни тем сильнее, чем больше те отдалялись от границ города.

Слот потратил немало времени на добывание общих сведений о территориях варваров и взамен щедро одарил Неприкасаемого рассказами о северных королевствах, неизвестных тому способах колдовства, оборотнях Земмура, народах ведьм и лилипутов. Паук, так же, как и Стервятник, понимал, что эта встреча может оказаться единственной в жизни обоих; поэтому ни тот, ни другой не хотели упустить столь редкостный шанс. Неприкасаемый надеялся с помощью превращений и магии усилить свое влияние на членов клана, а также приобрести неизвестное на юге оружие против враждебных кланов. Люгеру нужно было узнать как можно больше о будущем противнике и о том, что ожидало его к востоку от Кзарна.

Но потом наступило время поговорить о главном – Небесном Драконе и роли Кравиуса в той давней истории. Когда Люгер перевел разговор на эту тему, Неприкасаемый встал и предложил прогуляться к морю. Слот не возражал и они отправились на берег вместе – два понимавших друг друга с полуслова отпетых авантюриста с совершенно различной судьбой, один из которых скитался по миру, подгоняемый страхом и неутоленной страстью к женщине, а другой вынужден был оставаться на месте, чтобы выжить.

Наступил вечер. Зеленое свечение над городом стало заметней и озаряло восточную сторону неба. Ветер стих и поселение варваров было наполнено множеством запахов и звуков. Облачная пелена висела над морем; оно оставалось зловещим и угрюмым, как заколдованный зверь, спящий миллионы лет. Никто не знал, что происходит в вечной тишине его глубин. Все плоты были вытащены на берег. Промелькнули силуэты всадников, удалявшихся на север. Люгер хорошо понимал, почему Неприкасаемый привел его сюда – здесь их не могли услышать чужие уши.

– Кто-нибудь может напасть с моря? – спросил Люгер, которого одолевали недобрые предчувствия.

– Такого никогда не случалось, – хмуро сказал Паук. – Другого берега никто не достигал...

Варварам были неизвестны лодки и корабли, хотя, по-видимому, в них не было необходимости, – южное море всегда оставалось спокойным и плоты являлись достаточно безопасным средством передвижения. Люгер зачерпнул воды и попробовал ее на вкус – она оказалась чрезвычайно соленой. В этом море невозможно было утонуть; он видел однажды, как после боя контрабандистов с королевскими моряками мертвецы плавали на поверхности соленого озера Караскус на севере-востоке Гарбии. Поистине, невеселые мысли одолевали его на этом последнем берегу. Он почти пожалел Неприкасаемого, никогда не видевшего более приветливых пейзажей.

– Ты должен убить толстого человека, когда войдешь в долину Дракона, – сказал вдруг Паук, вглядываясь в окружавшую их темноту.

– Зачем? – спросил Люгер, хотя и сам собирался это сделать.

– Тот, кого ты привел с севера, одержим Дзургом. Внутри у него другое существо, может быть, демон со звезд. Когда-то его сделали таким в Кзарне. Дзурга невозможно уничтожить, поэтому его спрятали в тело человека.

– Что ты можешь знать о звездных демонах? – перебил его Стервятник.

– Я – Неприкасаемый, – высокомерно сказал Паук, как будто это объясняло все. – Ты должен разрушить тело Дзурга первым, иначе он уничтожит тебя. Остальное сделает Дракон.

– Мы оба шли к Дракону и до сих пор он помогал мне.

– Ему нужна Звезда Ада... Ты несешь Звезду – для него ничего не может быть лучше. Когда вы придете в долину, один из вас станет лишним... Дзург – страшное зло. Когда-то у него не было тела. Была тень, которая брала людей по ночам. Ему нужна Звезда, чтобы оживить Дракона. Тогда его ничего не остановит. Он уничтожит тебя, меня, весь мир... Я видел это в снах, которые посылает Кзарн.

В этот момент какое-то покалывание в спине заставило Люгера оглянуться и посмотреть в открытое море – туда, где ничего не могло быть. Тем не менее, там находилось нечто, – неясное искрящееся облако, висевшее над свинцовой водой и почти сливавшееся с ней. Волосы зашевелились на голове у Стервятника – облако приобрело очертания невероятно толстой человеческой фигуры. Вопреки ожиданиям Люгера, Неприкасаемый не был поглощен видением и смотрел на фигуру с презрением.

– Тебя пугают призраки, человек с севера? – спросил он с кривой усмешкой. – А ведь это самая безобидная из здешних теней. Ее посылает Неприкасаемый Пепла. Там, – он показал рукой в сторону зеленой зари над Кзарном, – происходит кое-что и похуже...

Люгер отвернулся, но не перестал ощущать кожей присутствие облака. Оцепенение и покорность охватили его.

– Дзург должен лишиться человеческого тела внутри Дракона, продолжал Неприкасаемый. – Иначе существо освободится и снова начнет блуждать по миру. Ты будешь первым, кого оно выпотрошит. Но даже если тебе повезет, ты сумеешь уничтожить только оболочку. Тебя может спасти только талисман, оживляющий Дракона...

Теперь Стервятник испытывал одну лишь безнадежность. Ему уже казалось невозможным разобраться в этом нагромождении мистики, чужих тайн и старых интриг. Вполне возможно, гермафродит попросту обманывал его с неясной целью.

– Твоя женщина безопасна, – сказал Паук, резко меняя тему, и Люгер подумал о том, что сказала бы графиня Норгус, если бы услышала, как варвар отозвался о ней. – Можешь оставить ее нам. Она родит моему народу здоровых детей.

– Вряд ли она захочет остаться, – осторожно заметил Стервятник, опасаясь нового инцидента.

– Если она мешает, скажи мне, – небрежно предложил гермафродит. – Она выпьет немного, но забудет обо всем...

– Я подумаю об этом, – пообещал Люгер, которому такой способ избавиться от графини и в самом деле показался не самым худшим.

43. ВОЛШЕБНЫЕ ЗЕРКАЛА

Когда они возвращались в поселение, среди хижин которого пылало несколько костров, долгий, бесконечно тоскливый звук донесся со стороны вымершего города. Звук был во много раз громче всего, что доводилось слышать Стервятнику, и показался тому чем-то средним между скрежетом металла и человеческим рыданием. От него мороз пробегал по коже и сотрясались внутренности. Варвары слышали его, по-видимому, не в первый раз. На немой вопрос Люгера Неприкасаемый ответил только идиотской улыбкой, обнажавшей изуродованные десны.

Приближаясь к хижине, в которой оставил графиню и аббата, Люгер увидел на ее крыше того, кто мешал ему спать. Это был невероятно тощий ребенок, настоящий скелет, обтянутый кожей, вероятно, легкий, как птица, и с огромными совиными глазами. Его глаза сверкали в темноте, как две золотые монеты. Ребенок сидел по-птичьему, обняв себя огромными кистями рук, действительно похожими на крылья. Его длинные ногти (или когти?) были хищно изогнуты.

– Пойдем ко мне, – потребовал неутомимый Паук. – Надо выбрать дорогу к долине...

Хижина Неприкасаемого стояла отдельно от других, хотя и была защищена с севера цепью построек. Составленная из листов черного, закопченного металла, украшенная многочисленными варварскими фетишами вроде лошадиных черепов, высохших пауков и фрагментов собачьих скелетов, а также разрисованная примитивными магическими символами, она производила более чем отталкивающее впечатление. Кроме того, вокруг нее витал запах какого-то дурмана.

Возле хижины Слот оглянулся. Он чувствовал, что за ним наблюдают из темноты и это были недобрые взгляды. Для варваров войти в хижину Неприкасаемого было делом противоестественным, если только того не требовал какой-нибудь мрачный обряд.

Внутри жилище гермафродита оказалось не привлекательнее, чем снаружи. Люгера даже ожидал неприятный сюрприз – он увидел расставленные в углах человеческие чучела или мумии, почерневшие от времени и сохраняемые неизвестным способом. В середине находился металлический круг, на котором лежала горсть пепла, и что-то вроде очага, выложенного из камней. Лошадиные и крысиные хвосты свисали с темного потолка. От запаха дурмана у Люгера закружилась голова и все последующее он видел слегка размытым.

С лица Неприкасаемого не сходила дьявольская усмешка.

Он завесил вход в хижину куском ткани и разжег очаг, используя куски обработанного дерева. Люгер увидел в них обломки картинных рам прекрасной работы. Огонь разгорелся, дым от очага повалил наружу через отверстие в потолке, но в хижине стало ненамного уютнее и светлее.

Гермафродит достал из металлического сундука два предмета, которые вначале показались Люгеру очень толстыми четырехугольными зеркалами и наверняка были принесены из мертвого города. Потом он бросил взгляд на их серые, испещренные точками поверхности и увидел, что зеркала отражают очень мало света. Его собственное отражение было отдаленным и не слишком четким. Тем не менее, он заметил то, на что уже давно не обращал внимания, – его всклокоченные волосы снова отросли и превратились в седую гриву, а глаза приобрели привычный серо-стальной цвет. Это напомнило ему о том, как много времени пролетело с тех пор, как он бежал из Фирдана, причем большая его часть была потрачена на преодоление загадочного участка пути через пустыню, когда в течение нескольких часов он прожил более двух месяцев.

– Смотри, человек с севера, – сказал Паук. – И ты поймешь, что моей помощью нельзя пренебрегать...

Это мрачное обещание заставило Люгера насторожиться еще больше.

Неприкасаемый положил оба зеркала на металлический круг. Стервятнику показалось, что комната внезапно уменьшилась, а чучела склонились над ним и внимательно всматриваются в происходящее. С этой минуты его удерживало здесь только обещание Неприкасаемого показать дорогу к Дракону.

Вопреки ожиданиям, гермафродит не стал прибегать к дешевым трюкам шаманов. Края зеркал были покрыты чешуей мерцающих кнопок и грязные пальцы варвара, каждый из которых имел по четыре сустава, замелькали над ними. Рябь пробежала по поверхности зеркал и они осветились изнутри бледно-голубым светом. Отражения внутренностей хижины исчезли, а вместо них возникли изображения, не имевшие ничего общего с окружающей обстановкой.

– Сны, посланные из Кзарна? – хрипло спросил Слот, выдавливая из себя остатки иронии.

Неприкасаемый бросил на него злобный взгляд, который плохо сочетался с усмешкой, застывшей на его лице.

Несколько мгновений Люгер вглядывался в проясняющееся нагромождение теней и, наконец, понял, что в одном из зеркал видит поселение варваров, но в необычном ракурсе – сбоку и сверху, как видела бы его парящая в отдалении птица. Кроме того, это не было поселение Клана Паутины и за ним простиралась пустыня без всяких признаков зеленого свечения, из чего Люгер заключил, что видит его со стороны заброшенного города.

Конечно, это поразило его, но он ничем не выдал своего состояния.

В другом зеркале картинка оказалась куда более подробной – на ней можно было рассмотреть костры, застывших лошадей и всадников, убогие хижины, тощие фигуры собак и даже лица варваров. Неприкасаемый сделал неуловимое движение над зеркалами и картинки ожили.

Люгер отшатнулся. Магические зеркала напомнили ему его гадательную колоду с изменяющимися картами, но изображения в зеркалах оказались гораздо более конкретными и ясными. Пугающе ясными.

– Это поселение клана Пепла – первого на твоем пути, – сказал Неприкасаемый, ткнув пальцем в зеркало с обзорной картинкой. – Как видишь, оно больше, чем наше. Трудно будет пробраться мимо воинов Пепла незамеченным, если только не идти вплотную к окраине Кзарна, – опять легкое движение и картинка стала смещаться, захватив западную оконечность города с лабиринтом улиц, погруженных во тьму. – Тогда опасными будут только оба прохода, ведущие в город. Воины Пепла охраняют их днем, потому что входить ночью в Кзарн – безнадежное дело. Тебе придется идти ночью. Старайся не слишком углубляться в город. Неприкасаемый Пепла может почувствовать тебя, но вряд ли успеет что-нибудь сделать, – их входы в Кзарн узки, как лезвия ножей. Главное – не поддавайся наваждениям, которые он будет посылать...

Люгер и так уже сходил с ума от одуряющего запаха и близости мертвецов, но его предупреждали о чем-то, гораздо худшем. Мысли его были достаточно туманными.

– Чем он хуже тебя? – спросил Слот, пытаясь сосредоточиться. – Может быть, его воины проводят меня в долину?

– Не надейся на это, – прошипел гермафродит. – У него нет зеркал и он не видел сны из Кзарна... Никто не знает больше меня о судьбах Дзурга и Дракона. Если тебя схватят, то, скорее всего, отвезут в Кзарн, а твоего спутника убьют. Глупцы погубят себя, но не будут даже подозревать об этом. Такое случается довольно часто. Ведь люди – всего лишь паутина на ветру. Или пепел...

– Почему я должен верить тебе?

– Попробуй сделать иначе – и ты подохнешь первым.

Люгер готов был согласиться с тем, что у него не осталось выбора. В случае, если Неприкасаемый говорил правду, отклонение от указанного пути было быстрым и надежным способом самоубийства.

– Ладно, давай дальше, – прохрипел Люгер, которому до смерти захотелось оказаться где-нибудь подальше от хижины урода.

Паук изменил картинку в одном из зеркал и вслед за этим изменилось изображение в другом. Теперь в них открывался вид на огромное поселение, озаренное пламенем многочисленных костров. Оно располагалось на каменистом плато; вдали была видна цепь невысоких гор с пологими склонами. На хаотически пересекающихся улицах поселения происходила какая-то возня, ставшая различимой только во втором зеркале, когда изображение значительно укрупнилось.

Люгер решил, что наблюдает варварский праздник или ритуал. Большинство обитателей поселения были в масках из металла или лошадиных черепов. На большой площади, в середине огненного круга бесновался голый человек, вымазанный нечистотами. Судя по его экстатическому состоянию и отсутствию признаков пола, это был местный Неприкасаемый. На его губах выступила пена, зрачки закатились и глазные яблоки сверкали белками, тело совершало судорожные и почти невероятные движения, дергаясь в безумном и диком танце, оскверняющем все мыслимые приличия. Впрочем, Люгер понимал, что не следует подходить к чужим обычаям со своими представлениями.

Внутри пылающего круга находилось также несколько мертвых тел, человеческих и собачьих, со вспоротыми животами. За пределами круга были видны горящие ненавистью глаза и искаженные лица зрителей и участников ритуала. Сверкали маски и разинутые окровавленные рты. Несколько человек неистово колотили в барабаны и Люгеру даже показалось на секунду, что он слышит их далекий грохот.

– Клан Песка, – сказал Неприкасаемый, прерывая его созерцание. Самый могущественный из кланов. Люди Песка занимают самые лучшие территории и владеют множеством проходов, ведущих в Кзарн, поэтому глупо пытаться пройти вдоль границы города. Тебе придется сделать круг через пустыню. Патрули Песка многочисленны, но разбросаны на большой площади, поэтому твоей единственной защитой будет осторожность.

Паук помолчал, наблюдая за пляской своего смертельного врага.

– Он хорошо управляет своими песчинками, не правда ли? – сказал он, как будто Люгер мог разделить его мнение. – Настоящий хозяин песка. Опасайся его и не подходи слишком близко. Сейчас он находится в южном поселении и это благоприятный случай, потому что ты будешь обходить его с севера... Что бы я делал без зеркал?... – неожиданно закончил Неприкасаемый, хитро покосившись в сторону Люгера.