Текст книги "Стервятник"

Автор книги: Андрей Дашков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

На бароне Ховеле был плотно облегающий его массивную фигуру костюм из гладкой ткани – одеяние почти неприличное с точки зрения обычаев западных королевств. Барон не носил никаких украшений, считая это уделом изнеженной и вырождающейся аристократии. Широкий рот с узкими губами придавал ему сходство с подводными монстрами из ядовитого моря Уртаб. Старые шрамы на бритой голове свидетельствовали о бурно проведенной молодости, но тело пятидесятилетнего мужчины оставалось мощным, тяжелым и сильным.

Ховел подошел к беспомощно висящему Кравиусу. Люгер хорошо понимал, почему жирный аббат вызывает у барона особое раздражение.

– Ты убил Эрмиона, – глухо прорычал Ховел. Он говорил на языке западных королевств почти без акцента. – Он был нужен мне живым... Поэтому ты умрешь первым. Но не сразу, – вначале с тебя снимут кожу; из такой толстой свиньи должен получиться приличный кусок...

На лице Кравиуса, который принял незнакомца за самого Сферга, появилось умоляющее выражение.

– Господин! Я спешил в Скел-Моргос, чтобы оказать тебе одну услугу...

Барон разразился хриплым карканьем, означавшим смех.

– Всего лишь одну?!.. Урод! Чем ты можешь мне помочь?!

– Я принес тебе голову Эрмиона – это верно, – заторопился аббат. – Но ведь он призывал белых магов из Тегины и был близок к тому, чтобы магия начала действовать...

Кравиус отчаянно блефовал. Люгер ожидал встретить в лице узурпатора человека более изощренного, но снова убедился в том, насколько сильно порой отличаются ожидания от действительности.

– У ордена нет силы с тех пор, как я взял из Тегины Звезду Ада! загремел Ховел, наслаждаясь попытками аббата сохранить свою жизнь. Стервятник ухватился за эту фразу – наивность незнакомца поразила его и он впервые заподозрил, что имеет дело всего лишь с исполнителем, за которым находится более весомая фигура и более глубокий ум.

– Я был рядом с Алфиосом, когда ты пришел за Звездой, – сказал он в спину барону.

Тот медленно повернулся к нему.

– Это был ты? – подозрительно спросил Диниц. Казалось, в его хитром и примитивном уме в первый раз появилась мысль о том, что пленники могут оказаться полезными, а игра – гораздо более сложной.

– Я, – подтвердил Люгер, пытаясь воспользоваться ситуацией, и заметил, что Кравиус судорожно задергался на столбе. – Я заставил Алфиоса снять защиту с северных ворот. Я вывел его из башни на карниз. Я позволил твоему слуге забрать талисман и летел вслед за твоим кораблем на юг, пока ветер не снес меня в сторону континента. Как видишь, этого не может знать тот, кого в ту ночь не было в башне монастыря, не так ли?..

– Зачем ты сделал все это?! – заорал барон, приближая свое лицо к лицу Люгера и обдавая того смрадным дыханием.

– Я скажу это только Сфергу, – тихо и отчетливо проговорил Слот, понимая, что следующая секунда может стать мгновением его смерти.

– Ты скажешь это мне, когда я начну медленно поджаривать тебя, сказал Ховел таким тоном, каким любящая мать обещает накормить свое дитя.

– Вряд ли, – спокойно заметил Люгер. – Молчание – мой единственный шанс. Кроме того, Сферг едва ли одобрит твое решение, когда узнает, что потерял на самом деле...

– Плевать на Сферга, – проворчал барон, сдерживая гнев. – Он никогда не узнает о тебе.

– Это ты скажешь ему, когда корабль вернется в Скел-Моргос, – нагло улыбаясь, заявил Стервятник, глядя прямо в его тусклые глаза. – Он давно знает обо мне, разве ты еще не понял этого?..

Оказалось, что его наглость лишь забавляет барона. Тот настолько любил игры на грани жизни и смерти, что решил еще немного оттянуть момент расправы над пленником.

– С тобой мы поговорим после, – бросил он и несколько раз с наслаждением ударил Люгера в живот и в лицо. Сквозь вспышки боли тот увидел, как липкий туман заволакивает все вокруг. Потом Слот ощутил соленый привкус во рту и проглотил сгусток собственной крови. Удары Ховела были весьма жесткими, однако Люгер не потерял сознания. Он благоразумно изобразил беспамятство и сквозь шум в голове услышал слова Диница, обращенные к аббату. Они падали, словно камни в глубокую воду колодца и звуки их падения разносились в гулкой тишине.

– Ну, а ты, жирная собака?! У тебя тоже есть сообщение для Сферга?

– Я знаю о делах ордена больше, чем Эрмион, – прохрипел Кравиус, чувствуя, как кожаный ошейник все туже затягивается вокруг его шеи. Разве я сделал недостаточно, чтобы убедить тебя в том, что я не враг?!

– Ты сделал подозрительно много, – насмешливо сказал Ховел, медленно поднося руку к левой глазнице аббата. Потом он спокойно погрузил палец в свежую рану. Кравиус завизжал и судорожно задергался на столбе, однако мешок, запечатанный колдовством, крепко держал его.

– Тебе будет во много раз больнее и боль будет продолжаться гораздо дольше, если ты попытаешься обмануть меня, – сказал барон с расстановкой и ткнул Кравиуса пониже живота. Тот задохнулся от боли и его колени взлетели вверх. Потом он, рыдая, повис на столбе. Из его левой глазницы черными каплями вытекала кровь.

30. В ЧРЕВЕ "БРОЙНДЗАГА"

Несмотря на прямолинейный ум воина, барон Ховел все же сообразил, что с уничтожением трех захваченных пленников не стоит торопиться. В отношении наместника Аркиса, раненого в живот, все было предельно ясно – он был врагом и ожидал пытки в одной из камер летающего корабля. К этой процедуре Ховел испытывал патологический интерес, имевший и свою практическую сторону, – барону могли быть полезны некоторые сведения о береговых укреплениях, военных флотах и армиях западных королевств.

С остальными дело обстояло сложнее. Один из них, по-видимому, действительно находился рядом с Алфиосом, когда загадочным образом была снята защита с северного направления. То, что это сделал сам генерал ордена, просто не могло прийти барону в голову.

Диниц пощадил Люгера только потому, что Сферг внушал ему мистический страх. Против этого барон, не боявшийся никого и ничего в подлунном мире, был бессилен. Страх гнездился где-то в самой потаенной части его существа, куда не было доступа воле и разуму... Сферг владел душами многих – Ховел неоднократно убеждался в этом, но, хуже того, – его влиянию не мешали самые большие расстояния. Как паук, сидящий в центре невидимой паутины, Сферг имел власть над мухами, запутавшимися в ней; ни одна из них не имела шансов спастись...

Смутные догадки о том, что Сферг был не вполне человеком, еще более усугубляли ужас тех, кто служил ему. Но, в конце концов, им нравилось то, что они могли делать под властью нового властелина, и они почти свыклись с мыслью о существовании зла, превосходившего их собственные возможности. Выше таких, как Ховел, были теперь только Сферг и сам Дьявол.

Поэтому, когда узурпатор отправил барона на далекий север, к берегам Тегины, с приказом ждать наступления ночи Красной Планеты, Диниц принял это за очередную блажь хозяина, однако беспрекословно подчинился его воле.

Предсказание сбылось в точности и в назначенную ночь внезапно появилась брешь в магической сети, которой было опутано аббатство... Ховел не слишком удивился случившемуся – это лишь подтверждало сверхъестественные способности Сферга. Диниц сделал то, что должен был сделать, и, благодаря этому, поднялся еще выше в темной иерархии нового морморанского государства. Теперь он мог позволить себе подождать еще немного, чтобы преподнести Сфергу очередной подарок...

Неожиданно для себя, Люгер получил относительную свободу передвижения по заколдованному кораблю, но мало удовольствия принесла ему эта свобода.

Впрочем, аббату повезло еще меньше. Кравиус был помещен в комнату с изменяющимися очертаниями, мерцающим светом и оптическими иллюзиями, комнату, которая пульсировала, словно гигантское сердце. Его кормили мясом неизвестного происхождения и поили зеленой жидкостью без запаха и вкуса. Существо с руками девушки приносило ему пищу, проходя сквозь зеркальную дверь, которая не пропускала никого другого. После многочисленных попыток аббат убедился в том, что может лишь погрузить в нее свои руки до локтей.

Потом Кравиус уже не пытался выйти. Зеленая жидкость сделала его ум расслабленным и затуманенным; он проводил большую часть времени, погрузившись в апатичное созерцание поминутно приближающихся и отдаляющихся стен...

Положение Люгера, несмотря на некоторые необъяснимые привилегии, также не слишком отличалось от заточения. Он был избавлен от своего кожаного мешка и ему вернули его одежду. К своему величайшему удивлению он обнаружил, что три бриллианта, выигранные им в "Зеленом Гроте", остались нетронутыми. Его одежду даже не потрудились обыскать, а, может быть, Диниц и его твари были равнодушны к камешкам.

Изучить летающий корабль, который барон Ховел называл "Бройндзагом", оказалось делом почти безнадежным. Это был непостижимый мир – переплетение черных коридоров, чередование бесформенных помещений, последовательность загадочных ориентиров, красное свечение, вызывающее приступы помутнения рассудка. Для гостя здесь не существовало ни одного постоянного маршрута.

Можно было неделями блуждать в чреве "Бройндзага" и не вернуться туда, откуда начинался путь. Вдобавок всякого чужого тут подстерегали миражи, похожие на реальность, и реальность, похожая своими ужасами на мираж. Люгер встречал на корабле существ, которым не было места на известной ему части земли, тварей, противных самому замыслу Божьему, не говоря уже о том, что его посещали особого рода кошмары, не похожие на обычные человеческие сны и оставляющие вполне осязаемые следы. За все время, проведенное на борту "Бройндзага", Люгер ни разу не поднялся на палубу, ни разу не увидел неба и ни разу не вдохнул свежего морского воздуха.

Диниц Ховел откровенно презирал своих пленников и надеялся принять участие в их казни, когда они окажутся бесполезными для Сферга. Однако, он не дал Стервятнику умереть голодной смертью или сойти с ума, что было весьма вероятно на "Бройндзаге". В непредсказуемое время, в непредсказуемом месте его слуги находили Люгера, блуждавшего без цели по лабиринтам корабля, и приводили к барону, который иногда делил с ним трапезу.

Каюта Ховела была одним из немногих помещений, сохранявших относительное постоянство своего расположения и размеров. Здесь нашлось место для обыкновенной, хотя и очень дорогой мебели, оружия из разных уголков мира, сложенного в углу беспорядочной грудой, незнакомых Люгеру приборов и карт звездного неба, используемых для навигации. Барона было трудно заподозрить в такого рода учености и Стервятник сделал вывод, что на борту находится некто, способный проложить курс и вести корабль по солнцу, луне, звездам, а также при помощи карты.

Несмотря на неожиданную перемену в настроениях Ховела, Стервятник ненавидел его ничуть не меньше прежнего. Он никому ничего не прощал и всего лишь отложил месть в ожидании более удобного случая. Пока же он играл роль человека, смирившегося со своим положением и даже немного отупевшего от здешних чудес.

Его ум и в самом деле очень редко бывал ясным. Погруженный большую часть времени в галлюцинации, неотличимые от действительности, Слот выбрал путь недеяния и ожидания, чему учил его когда-то Алфиос в соответствии с трактатом "Покоящийся Ветер", который считался древним еще во времена Катастрофы.

Но однажды он встретил на борту "Бройндзага" своего двойника.

Люгер догадывался, что несмотря на кажущуюся хаотичность текучего лабиринта, в который он был помещен, за его действиями внимательно наблюдают, а сам лабиринт устроен так, чтобы человек никогда не мог попасть в некоторые его части. Однако Слот не понимал, что именно было причиной, изменявшей направление черных коридоров, – чужая сверхъестественная воля или его мозг, оказавшийся в ловушке собственных ограниченных представлений. Здесь нельзя было вполне доверять ни своим ощущениям, ни тому, что подсказывал опыт.

Иногда, когда Слоту удавалось избавиться от их всепроникающей власти, превращавшей его в слепую игрушку, он видел совсем другие коридоры неподвижные и неизменные пути, словно русла старых высохших рек, а над ними струились полупрозрачные потоки хаоса, но эти видения были слишком недолгими и неустойчивыми.

Один раз он все же прошел сквозь стену, которая на мгновение перестала быть осязаемой и твердой преградой. Однако Люгеру чуть было не пришлось пожалеть об этом – полезных знаний он не приобрел, а жизнь чуть было не потерял.

Он оказался в туннеле со сводчатым потолком, освещенном голубым светом, сиявшим где-то далеко впереди. Пользуясь ненадолго обретенной самостоятельностью, Люгер пошел по туннелю, ощущая мелкую дрожь металлического пола.

Туннель привел его в старинную спальню, которую он меньше всего ожидал увидеть здесь. Комнаты была огромной и залитой мягким зеленоватым светом. Из нее был только один выход – через туннель. Высокое каменное ложе, покрытое вычурной резьбой, стояло у стены, а на ложе покоился высокий человек в роскошной одежде. Его лицо имело благородные и утонченные черты, хотя и казалось неестественно серым. Люгера удивила его полная неподвижность. Человек, без сомнения, не дышал...

Слот подошел ближе. Опустив глаза, он увидел, что оставляет хорошо заметные следы в пыли, которая толстым слоем покрывала все предметы в спальне, а также лежащего человека. Слой пыли на лице делал его похожим на изваяние из рыхлого камня. На бледных губах застыла едва различимая улыбка...

Каменное ложе оказалось заполненным сырой землей, от которой исходил могильный холод. Люгер заметил в руке мертвеца (в том, что человек мертв, он уже почти не сомневался) батистовый платок с тонкой вязью кружев по краю и осторожно вытащил его из бессильно разжавшихся пальцев. Когда рассеялось пыльное облако, стало ясно, что платок сам по себе был почти произведением искусства.

Внимание Люгера привлекли буквы, вышитые в углу нежно-зеленого поля, – "К" и "Г" (Кергат Галвик?!). Догадка поразила его. Стервятник бросил платок на грудь человека и дотронулся до покрытого пылью лица. Кожа оказалась холодной, неживой и гораздо более упругой, чем обычная человеческая кожа.

Люгер нажимал рукой все сильнее, пока в этой странной оболочке не образовалась вмятина, в которую погрузился его кулак. Под кожей не было черепа. Прежде чем Стервятник успел неприятно удивиться этому, раздался звук, похожий на треск разрываемой материи, и его рука провалилась в ледяную пустоту.

Мгновенно отдернув оцепенелую кисть, Люгер долго смотрел в черную рваную дыру на голове муляжа. Иногда ему казалось, что в этой дыре мелькают звезды и светящиеся облака туманностей, но там не было ничего, похожего на изнанку упругой оболочки, которую он разрушил. Стервятник почувствовал, что замерзает, – из дыры дул пронизывающий насквозь холодный ветер.

А потом на него обрушилась волна ужасающих звуков – нечеловеческие вопли, рев урагана, громы, грохот землетрясений и, наконец, долгий, невыразимо тоскливый крик, исторгнутый душой, лишившейся вечности... Все смешалось перед его взглядом – покрытая пылью фигура Галвика, сырая блестящая земля могилы, интерьер древней спальни, коловращение звезд в черном пространстве и разъяренное лицо барона Ховела, возникшего из глубины туннеля в окружении своих уродливых слуг.

Диниц был вне себя. Выкрикивая проклятия, он занес над Люгером меч. Тот пытался бежать, но стены спальни сомкнулись перед ним; он оказался в тупике. Лезвие клинка вдруг стало ослепительно ярким – в нем как будто сосредоточился солнечный свет.

Тени закружились перед глазами ослепленного Люгера. Сквозь их зыбкий хоровод он видел (или ему казалось, что видел), как чья-то гладкая рука выскользнула из темноты и легла на плечо Ховела, уничтожив его ярость. Неожиданная гримаса разочарования мелькнула на лице барона и он ограничился тем, что ударил Стервятника по голове рукоятью меча. Удар отбросил Люгера к стене и вдруг для него стала самой важной мысль о том загадочном существе, которое спасло ему жизнь. Слот видел чей-то неразличимый силуэт в глубокой тени, которую не отбрасывал ни один предмет в той странной комнате. Тень существовала сама по себе, надежно скрывая от посторонних глаз своего обитателя. Видимой была только белая рука с очень длинными пальцами и серебристыми ногтями. Рука сделала еще одно плавное и хищное движение перед лицом ошеломленного Ховела и погрузилась в тень. Все, что Люгер успел заметить, – это единственный перстень с черным камнем, в глубине которого сверкала точка, похожая на голубую звезду.

Потом пелена сгустилась между Стервятником и тем местом, где находился Ховел; снова вокруг были глянцевые стены черных коридоров. Люгеру показалось, что он превратился в нечто, похожее на маленькую птицу, ветер подхватил его и с ужасающей скоростью понес по закоулкам колдовского лабиринта.

...Спустя сутки или около того, Люгер встретил своего двойника. Это произошло в одном из бесконечных коридоров, по которым он брел с угасающей надеждой отыскать место, откуда направлялся смертоносный луч. В конце любого коридора всегда был свет, источник которого оказался недостижимым, – свет всегда сиял впереди. Поэтому лицо и фигура человека, идущего навстречу, оставались темными; их окружал тусклый ореол.

– С дороги! – решительно произнес незнакомец, когда они сошлись в сузившемся коридоре. У него был меч в ножнах, которые Люгер сразу же узнал. Трудно было не узнать собственное фамильное оружие. Сам Стервятник был совершенно безоружен, в противном случае не стерпел бы подобного тона. С мечом в чужих руках приходилось считаться.

Они почти столкнулись и незнакомец раздраженно повернул голову в сторону Люгера. Свет упал на его лицо и Слот остановился, будто пораженный громом. Он много раз видел это лицо и даже точно знал – где. Оно было знакомо ему до мельчайших подробностей. Его обрамляли длинные пепельные волосы, в блеске глубоко посаженных глаз угадывалась насмешка. Только морщины были заметнее и кожа казалась бледнее, чем обычно, то есть такой, какой она была до того, как Люгер употребил вытяжку из цветов сонного дерева. Тонкая ядовитая улыбка появилась и на губах человека, когда Слот схватил его за руку.

– Я сказал – прочь! – с угрозой бросил гость из зазеркалья.

– Кто ты?! – не обратив внимания на его слова, стал допытываться Люгер, каждое мгновение ожидая удара.

Несколько секунд его двойник, казалось, раздумывал о чем-то, потом презрительно усмехнулся и вырвал руку. Стервятник увидел, что на ней нет среднего пальца. Двойник перехватил этот взгляд и медленно поднес руку к глазам, как будто видел впервые.

– Может быть, тебе повезет больше, – сказал он вдруг и засмеялся. Вся еще смеясь, он погрозил Люгеру указательным пальцем, словно предостерегая от чего-то.

Слот был почему-то абсолютно уверен в том, что двойник – не галлюцинация. Он ясно ощущал чужое присутствие. Это было присутствие еще одного Стервятника, только тот, другой, выбрал в прошлом иную дорогу. Больше он не пытался остановить или задержать самого себя. Тот, кто был им самим в другом мире, теперь медленно уходил прочь. У него были серые глаза и мертвенно-бледная кожа. Конечно, ведь ему не пришлось бежать из Фирдана...

Один Люгер исчез в лабиринте. Второй также продолжал свой путь и закончил его за ужином в трапезной барона Ховела.

31. СКЕЛ-МОРГОС

Все имеет свой конец. Завершился и долгий полет "Бройндзага". Люгер узнал об этом, когда слуги барона разыскали его в лабиринте и вывели на палубу, к палящему южному солнцу.

За многие сутки, проведенные в полумраке, его глаза отвыкли от дневного света. За спиной он слышал тяжелое дыхание Кравиуса и был рад даже такому спутнику... Они стояли в тени густо-фиолетовых парусов, а корабль окружали тяжелые соленые воды озера Гайр, на берегу которого находился Скел-Моргос.

"Бройндзаг" на всех парусах уходил от угрюмого скалистого острова, черной горой возвышавшегося на западе. На острове не было растительности и ничего, хотя бы отдаленно похожего на человеческое жилье. За многие тысячелетия ветры, дожди и лучи солнца создали собственную архитектуру мертвый город покосившихся башен, темных арок, искривленных мостов над бездонными пропастями, и стен, за которыми не было комнат. Зато сложнейшая система пещер, целый подземный дворец, уходила глубоко в тело земли, располагаясь намного ниже уровня воды в озере.

"Бройндзаг" оставил позади остров Лигом, гнездо черных магов Морморы, но ни Люгер, ни аббат еще не знали об этом. Для них остров был пока просто мрачной скалой, местом безвестной стоянки летающего корабля.

Впереди уже был виден другой берег – узкая темная лента континента, иззубренная башнями древнего города Скел-Моргос. Чем дальше к югу, тем все более странной становилась природа, а так далеко от Элизенвара Стервятник не бывал никогда...

Юг был местом, где началась Катастрофа, распространившаяся затем на весь обитаемый мир. Оттуда же приходила чума и другие болезни, для которых не существовало названий. Между Морморой, Круах-Ан-Сиуром и страной южных варваров пролегала широкая полоса опустошенных земель и разрушенных городов. Если верить аббату, люди с севера крайне редко пересекали ее, а варвары, видимо, просто не могли существовать за пределами своих земель, изменившихся после Катастрофы до неузнаваемости.

Однако тлетворное влияние юга ощущалось уже здесь, на берегах Великого озера Гайр. Леса деревьев-гигантов, населенные чудовищными тварями, чередовались с участками суши, на которых вообще ничего не росло. В огромных непроходимых болотах теплилась чуждая людям ночная жизнь, дававшая знать о себе вспышками таинственных огней и полуночным воем. Здешние реки кишели гигантскими червями и слепыми панцирными рыбами, похожими на тяжеловооруженных воинов в доспехах, но у них не было врагов, кроме аборигенов и ядовитых дождей, приносимых ветрами с юга.

У женщин Морморы дети-уроды рождались гораздо чаще, чем в северных странах, а иногда, очень редко, на свет появлялись и существа со сверхъестественными способностями. Но и тем и другим не было места среди обычных людей; им оставалось либо умереть, либо уйти в пустыню, к руинам чужих городов на далеком юге, где, согласно легендам, могли найти приют искалеченные, безумные и отвергнутые.

За время междоусобной войны, вспыхнувшей после захвата власти Сфергом, население Морморы уменьшилось вдвое. Нищета и лишения развратили когда-то вполне благополучный народ, а непрерывная вражда уничтожила его лучшую часть. Уже более десяти лет страна представляла собой сплошной военный лагерь. Толпы беженцев тянулись в соседние Алькобу и Круах-Ан-Сиур. Некоторые, наиболее отчаявшиеся, долгому и опасному путешествию через всю страну предпочли бегство на юг, преисполненные наивной надежды на то, что за полосой ада вдруг окажется рай.

Скел-Моргос из прекрасной столицы, в садах которой бушевала вечная весна, превратился во временное пристанище чиновников, проходимцев и военных, малолюдный лабиринт, небезопасный для одинокого безоружного прохожего, место, где многие исчезли бесследно, а кое-кто нашел мучительную смерть.

На окраинах города промышляли банды, терроризировавшие уцелевшее население, но не представлявшие угрозы для мощной военной машины Сферга. Дворцы стали похожи на могильники, а заброшенные парки – на дикие леса, в которых безраздельно господствовали стаи одичавших собак и даже волки, забредавшие из южных степей в поисках пищи.

Стаи крылатых насекомых, опасных для человека, гнездились в чердаках заброшенных домов и полузатопленных подвалах. Туда уже никто не решался входить. Затхлая вода бассейнов и озер отражала лишь равнодушный диск солнца, парящий над разоренным городом...

Таким был Скел-Моргос, когда в поисках Звезды Ада сюда пожаловали Стервятник Люгер и аббат Кравиус.

"Бройндзаг" входил в порт. Крылья волочились за ним по воде, как траурный шлейф. Когда-то здесь была главная стоянка кораблей, ходивших по озеру Гайр. Сейчас у причалов стояли всего лишь три небольших судна с косым парусным вооружением. Их палубы были безлюдны; порт производил впечатление заброшенного. Кое-где водная гладь была проколота верхушками мачт кораблей, затопленных прямо у причалов. Таково было наследие минувшей войны. Торговля почти полностью прекратилась; Мормора готовилась к новой войне. Повсюду пахло кровью и смертью...

Люгер с тревожным ожиданием вглядывался в нагромождение темных башен на западе – там должна была вскоре решиться его судьба. Где-то в одной из этих башен находился Сферг – могущественное существо с непредсказуемыми амбициями. У Стервятника был только один шанс остаться в живых и этот шанс дала ему встреча с Гедаллом и слугами принцессы Тенес. Он вспомнил о Ястребах – что сталось с ними? Погибли ли они при разрушении Эмбраха или все же уцелели? Люгер поймал себя на том, что теперь, пожалуй, предпочел бы не видеть их вовсе...

Первыми живыми существами, встретившими барона и его пленников на берегу, были крысы. Целые стаи этих невероятно огромных тварей давно обосновались в порту, превратив его в крысиный город. Между тем ни одно из существ, составлявших команду "Бройндзага", не покинуло корабль.

Ховел с видимым удовольствием ступил на твердую землю. Многочисленные крысиные глаза внимательно следили за ним и двумя его ослабевшими спутниками из глубины своих укрытий. Барон не слишком беспокоился об аббате, едва переставлявшем ноги. В его положении не было ничего бессмысленнее побега. Люгер ждал, что вслед за Кравиусом вынесут Аркиса, но так и не увидел его больше. Может быть, наместник к той минуте был уже мертв. Ховел дал команду двигаться вперед.

Одна из крыс все же решилась атаковать и бросилась на проходившего мимо барона из какой-то норы. Тот стремительно выхватил из-за пояса кинжал и раньше, чем рыжая тварь успела впиться зубами в его сапог, раздробил ей клинком череп. Люгер вынужден был отдать должное его реакции. В единоборстве Диниц был, по-видимому, опаснейшим и почти непобедимым соперником... Едва окровавленный труп крысы остался позади, как за него принялись десятки ее бывших собратьев, обглодав до костей за считанные минуты.

Несмотря на кажущееся безлюдье, в любой точке Скел-Моргоса имелась хотя бы одна пара глаз, наблюдавших за происходящим. О возвращении летающего корабля стало известно задолго до того, как его пассажиры сошли на берег. У въезда в порт барона уже ожидала карета. Немногочисленную свиту Ховела составляли четверо вооруженных слуг на лошадях. Один из них держал на тонкой стальной цепи пса с непомерно большой головой и длинными щелями вместо ушей. Это было редкое существо из южной пустыни, пойманное кем-то из отчаянных охотников-одиночек и купленное бароном. Единственным его назначением было предупреждать хозяина об опасности. У людей были все основания полагать, что оно обладает уникальным даром предвидения. Этот дар распространялся на самые различные явления, схожие лишь в одном, – они представляли опасность для жизни.

Пса называли Фрог, но он никогда не отзывался ни на одно из имен. Фрог мог бы оказаться величайшей ценностью в этом мире, будь его поведение хоть немного понятнее людям. Ховелу и его слугам удавалось разгадывать лишь малую часть его гримас и необъяснимых телодвижений. Но даже этого хватило, чтобы несколько раз избавить барона от больших неприятностей. В общем, Фрог был полезен Диницу и польза, которую он приносил, вполне покрывала расходы на его содержание.

Сейчас пес опять повел себя не самым понятным образом. Ткнувшись лбом в сапоги барона, он низко опустил голову и подпрыгнул на всех четырех лапах. После этого он обнюхал Кравиуса, упал на спину и душераздирающе завыл. Слуга натянул цепь, принуждая его встать, и пес из пустыни обошел вокруг Стервятника. Потом он медленно опустил подбородок на землю и накрыл свои глаза передними лапами...

Все эти ужимки сильно напоминали сценки, разыгрываемые придворным шутом, но выглядели очень странно в исполнении безухого пса. Может быть, это был один из Превращенных, утративший человеческое тело. Слуга очень внимательно наблюдал за ним. Люгеру стало ясно, что никто из свиты барона не понимает до конца, что означает поведение Фрога. Оно допускало множество толкований, возможно, люди Ховела уже не раз проводили подобные опыты.

Впрочем, и к этому своему приобретению Диниц относился с изрядной долей презрения. Барон был слишком уверен в себе и больше полагался на свою силу, нежели на невнятные намеки своего животного.

Сейчас он лишь саркастически усмехнулся и жестом велел пленникам садиться в карету. Развернувшись, экипаж направился к центру города в сопровождении небольшого отряда, который, конечно, не представлял собой серьезной силы, однако карета барона была слишком хорошо известна в Скел-Моргосе, чтобы кто-нибудь решился на нее напасть.

Сквозь узкие окна Люгер смотрел на проплывающий мимо город результат человеческих усилий и человеческого безумия. В предместье запустение ощущалось особенно сильно. Полное пренебрежение новой власти к восстановлению столицы и возвращению людей свидетельствовало о том, что ее цели были совершенно иными. Это настораживало, как все непонятное.

Изредка в окнах кареты мелькали человеческие тени или жесткие напряженные лица, на которых было написано одно – стремление выжить любой ценой. Все встречные, даже женщины, были вооружены. Костры горели прямо на улицах. Тут же готовили пищу. Почти не было видно детей. Серые, обезличенные и однообразные стаи солдат усугубляли и без того безрадостную картину.

Чем ближе Люгер подбирался к самому сердцу империи, тем лучше понимал, насколько безнадежной и самоубийственной может стать попытка выкрасть отсюда Звезду Ада. Он перевел взгляд на аббата. Кравиус сидел, сгорбившись и закрыв единственный глаз. Он выглядел бесконечно усталым. Ховел, проезжавший через город сотни раз и не испытывавший к нему никакого интереса, с кривой усмешкой рассматривал татуировки на веках аббата. Его ощущения были вполне понятны.

Вскоре Стервятник увидел дворец бывшего короля Атессы. Дворец, выстроенный из белого камня, на закате иногда представлял собой редкое по красоте зрелище. В лучах гаснущего светила его башни и стены окрашивались всеми оттенками бледно-розового и кремового цветов, а идеально очерченные зеркала водоемов отражали изумрудные и фиолетовые краски небес.

Но сейчас дворец был затоплен кровавым светом заката, предвещавшим ветреный завтрашний день. Большинство окон зияли чернотой. Подступы к резиденции Сферга усиленно охранялись и по существу представляли собой сплошную оборонительную линию. Несколько раз останавливали даже карету Ховела.