Текст книги "Файтин! (СИ)"
Автор книги: Андрей Кощиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
– Как же я проголодалась! – восклицает пришедшая с учебы Сун Ок хватаясь за палочки и быстро набив рот едой, начинает торопливо жевать.
Я меланхолично смотрю на нее.
– Ты чего такая? – бросив на меня взгляд, с набитым ртом, спрашивает она.
– Какая? – интересуюсь я.
– Вялая. Устала? Как прошел твой первый рабочий день?
– Да так, в общем-то, – пожимаю я плечом.
– Расскажи, – требует она.
Вздохнув, рассказываю. Рассказываю историю про то, как меня послали за водой. И как я «лопухнулся» выполняя свое первое поручение. Вместо того, чтобы поднять трубку телефона и позвонить, чтобы принесли воду, я схватил бутыль и ринулся в бой.
– Это зачем твой сонбе так сказала тебе сделать? – не понимая, спрашивает Сун Ок имея в иду секретаршу, давшую мне поручение.
– Как позже выяснилось, это была проверка… – поясняю я.
– А, задание для новичка? – понимающе кивает онни, – ну и как? Ты справилась?
– Не получилось, – отвечаю я, – показала себя энергичной, но тупой.
– Ты не тупая, – утешает меня онни, – просто это был твой первый день на новом месте и ты немного растерялась. Со многими так бывает. И потом… Шутки у старших порой бывают очень глупые…
Сун Ок на пару секунд задумывается, словно что-то припоминая и хмурится.
– Не переживай, – говорит она, – если это единственная неудача, то пусть это и неприятно, но ничего страшного в этом нет. Считай, что ты стала опытнее.
Ну да, в принципе, да. В этой истории с водой, в которой я выставил себя полным придурком, меня подвело то, что я забыл, что у меня отныне другое тело. Раньше, когда я был парнем, принести воды для кулера – никаких проблем для меня не было. Поэтому, получив указание, я совершенно спокойно схватил бутыль и поперся за водой. Если бы сонбе отправила меня в дата-центр отеля принести три мегабайта информации, может, я бы и сообразил, что что-то тут не то, а так – у меня и мысли даже не возникло! Осознание того, что я идиот, пришло лишь тогда, когда я попробовал поднять наполненную водою емкость. «Ё-мое!» – подумал я, – «Она же неприподъемная! Как же я ее допру, тяжесть такую?» Стал думать. Придумал быстро. На глаза мне попался парень, работник кухни. Я подошел к нему и попросил помочь. Тот, осмотрев мою форму и глянув на бейджик, без звука, взвалил бутыль на плечо и потопал за мною. Подобное положение дел меня вполне устроило, но я – рано радовался, как говорится. На выходе мой «маленький караван» с водою тормознула Хё Чжу, удивленно поинтересовавшись, почему это я распоряжаюсь ее подчиненными? Блин! И ведь она была совершенно права! Если так подумать, то я нарушил субординацию самым грубым образом. Нужно было сначала спросить у нее разрешения на использование ее работников, а уже потом – руководить самому. Ну, нету у меня опыта в работе в большом коллективе! Нету! Студент я еще. Поэтому и повел себя как студент – «договорился». А так в коллективе делать нельзя. Пришлось извиняться. Правда я сначала не понял своей ошибки и попробовал «надавить» на Хё Чжу, но потом до меня дошло, что я не прав. Эх, жизнь моя жестянка! Как все сложно! Всегда нужно помнить о сотне всяких моментов.
Потом, вроде достаточно мирно расставшись с Хё Чжу я тут же «вляпался» в другую историю. В сестру Чжу Вона – Хё Бин. Да я ее раньше никогда не видел! Выхожу, а тут какая-то девица интересуется – кто я такая? Какое ее дело, право слово? Я достаточно вежливо ответил, что занят и в целях личной безопасности с незнакомыми людьми не разговариваю. Тут, сзади, подвалила Хё Чжу и выяснилось, что это никакая ни «ноу нэйм» девица, а сама президент сети отелей «Golden Palace»! Блиииин! Но я-то, откуда, как говорится?
Начался второй акт «марлезонского балета», в которой я был «примой для битья». Усевшись за стол и поставив меня рядом, Хё Бин, для начала, устроила мне дорос о своем брате. Ее интересовала, каким образом так вышло, что тот заинтересовался Юн Ми и нет ли у меня далеко идущих, в отношении его, планов. Подробности я ей не стал рассказывать, перевел стрелки на его нежелание брякать цепями Гименея. Мой расчет на то, что она должна об этом знать, оправдался. Она удовлетворилась моим ответом. Про историю моей вербовки Чжу Воном говорить не стал, решив, что если бы она о ней знала, то тогда бы не спрашивала. Правда, был вариант, что она проверяет меня на честность, но я решил, что пусть она лучше поймает меня на вранье, чем узнает «подробности». Вроде – «прокатило».
Только разобрались с этим вопросом, как на сцене появился шеф повар, лучащийся счастьем от лицезрения своей начальницы. Долго, с восторгом целовал ей ручку. Пока я на это смотрел, в мою голову пришла дурацкая мысль, что в принципе, Юн Ми тоже могут целовать руку. Особенно, когда я стану звездою. Я попытался представить себе это и загрузился вопросом – что я буду при этом чувствовать? Пока я размышлял, Бенндетто закончил изливать свои восторги на Хё Бин и заметил меня. Заметил, и тут же «спалил», сообщив ей, что я прекрасно говорю на его родном языке. Естественно, что этот факт ее весьма удивил. Потом Бенндетто убежал на кухню, готовить завтрак госпоже, а госпожа принялась пытать меня уже по другому вопросу – откуда нищенка может знать итальянский? Я вяло отбрехивался, но потом она задала вопрос в лоб – сколько я знаю языков? Я подумал, прикинул, сколькими и где я «засветился», мысленно вздохнул, понимая, что «палюсь по-крупному» но перечислил все. Ну а чего? Хё Чжу знает, что я владею немецким. Да и в отеле еще некоторые знают. Бенндетто «сдал» мой итальянский. Чжу Вон знает, что я говорю на английском и французском. С дедушкой-японцем, которого привезли из «Лесного приюта», когда его откачивали, я говорил на японском. Это тоже, многие тут видели и слышали. Можно, конечно, было попробовать соврать, но «умолоченный факт» мог легко всплыть, вызвав ненужные вопросы и подозрения. Поэтому, пришлось мне перечислить практически все языки, что я знаю. Не упомянул только русский и испанский, решив, что это будет совсем уж слишком.
Хё Бин была весьма удивлена. Тут же попыталась «вывести меня на чистую воду» перейдя на японский язык. Ну, поговорили мы с ней на японском. Потом она вспомнила, что это именно я устроил «сеульское танковое побоище». Пришлось давать ответ – нафига я это сделал? Слава богу, глубоко углубиться в обсуждение этого вопроса мы не успели. Хё Чжу принесла приготовленный Бенндетто завтрак для госпожи, и госпожа велела мне идти работать.
Но это было еще не все. Когда я вернулся на свое рабочее место, через полчаса примерно, в приемной появилась Хё Бин. Мы с сонбе, как положено ей откланялись, и она прошла в кабинет к брату, который уже появился на работе. Какое-то время была там, а потом они вместе вышли оттуда. И тут, Хё Бин, повернувшись к Чжу Вону, и говоря о нас с Су Чжи в третьем лице, так, словно нас тут нет, поведала ему, что у него тут полный бардак, дошедший уже до того, что сотрудники отеля не знают в лицо руководство. И что ему нужно быть жестче с работниками, если хочет иметь какой-нибудь результат от их деятельности. Дав это ценное указание исполнительному директору в присутствии его же подчиненных и, как я понимаю, слегка его унизив, Хё Бин удалилась. Чжу Вон, как только она ушла, особо мудрствовать не стал в принятии руководящих решений. Пообещал Су Чжи понизить зарплату за то, что она плохо следит за своей подчиненной и величественно скрылся в своем кабинете. Услышав такое, Су Чжи пошла по лицу красными пятнами. Как она на меня посмотрела, когда Чжу Вон закрыл за собою дверь! Я думал, она будет на меня орать. Ничего подобного. Я сначала не понял, но потом до меня дошло. Су Чжи молчала, потому, что она знает, в каких я отношениях с семьей Чжу Вона. Ведь именно он привел меня на работу! Если бы я пришел сюда «снизу», через отдел кадров отеля, то это одно. Но я пришел сюда «сверху», по личному указанию исполнительного директора, а это совсем другое! И поэтому, орать на меня, как это делают начальники в дорамах, она не рискнула. Видимо, в тот момент Су Чжи думала как она «попала» и что ей теперь делать, имея под боком такое «счастье» вроде меня? Ведь и наказать пообещали ее, хотя виноват был я. Когда до меня «дошел текущий расклад», мне стало стыдно. Я принялся извиняться перед сонбе, пообещал, что подобное больше не повторится, и что я буду замечательным ее подчиненным, пусть только она точно мне говорит, что нужно делать. Су Чжи, после моих извинений малость «отмякла» и остаток своего первого рабочего дня я провел в подсобке, с небольшим журнальчиком в руках, в котором были напечатаны фотографии руководства. Сонбе приняла решение не выпускать меня «на люди» до тех пор, пока я ей не сдам зачет на знание всех руководящих лиц в отеле и всего высшего руководства. Сидел, учил, хотя имел большие сомнения в эффективности этого действа. Как для востоковеда, стыдно признаться, но попервой, как я попал, вообще все корейцы были для меня практически на одно лицо. Четко различал только родных Юн Ми и врачей. Потом стал подмечать детали и толпа на улице стала приобретать индивидуальность. Но все равно, есть у меня еще «эффект европейца в Азии». Есть еще проблемы с различением лиц. Поэтому я и не уверен, что узнаю человека, если видел его до этого только на фотографии. Вот, Хё Бин к примеру. На фото совсем другая чем в жизни. Совсем не похожа. То ли снято так по-дурацки, то ли с глазами у меня, что-то не то…
А вообще, внизу, как сказала сонбе, висит щит с фотографиями всех начальников. И она думала, как она сказала, что я его изучил и запомнил. Оказывается, это здесь наипервейшее дело для работника – знать начальство в лицо. Но я-то откуда? Висят какие-то фотки корейцев… С подписями. Все, на первый взгляд, одинаковые… Оно мне надо было вникать? Вот и попал. Еще и Су Чжи подставил… Интересно, а когда я стажерил на кухне – почему мне об этом никто тогда не сказал? Уровень у меня был не тот? Или здесь считается, что это все знают? Может этому учат в школе, или в семье? Наверное… Вот только я, совсем не местный…
Единственное, что было радостное в сегодняшнем дне, так это обалдевшая Хё Чжу, увидевшая меня в новой форме. Позлорадствовал слегка. Да и за сертификаты не придется платить, если Хё Бин сдержит свое слово и отправит меня пройти тесты за счет фирмы.
Вот и все положительные стороны за сегодняшний день, – подвел итог я дневным воспоминаниям и понимая, что делится своим случившимися трудностями с сестрой Юн Ми лучше не стоит, обращаюсь с вопросом к Сун Ок, желая сменить тему разговора, – а как у тебя прошел день, онни?
Услышав вопрос, онни мрачнеет.
– Не очень, – после паузы признается она.
– А что не так было, онни? – интересуюсь я.
– Получила самый низкий бал в группе. За тест по английскому, – с трагическими нотками в голосе говорит она.
– Почему? – искренне удивляюсь я, – мы же с тобою занимаемся?
– Вопросы дурацкие в тесте были, – вздохнув, сообщает онни о коварстве преподавателей и начинает накладывать новую порцию риса в свою чашку, видимо намереваясь заесть полученный стресс.
– Какие?
– Мы с тобой такие не учили. С подвохом.
– Например?
– Ну, еще не знаю. Тест у меня в сумке. Сейчас поем, потом посмотрю, где я ошиблась. Но там все не просто.
– Покажи, – прошу я.
Глянув на меня, Сун Ок протягивает руку, подтягивает к себе за ремешок сумку и, открыв ее, достает два листка с тестовым заданием.
– На, – протягивает она их мне и вновь берется за палочки.
Я беру и начинаю вникать. Сразу натыкаюсь на ошибку.
– Ошибка, – говорю я, – неправильное применение слов teach и learn. Да, оба слова часто переводятся как «учить». Но! Запомни: teach – отдавать знания, а learn – получать их.
– Нда? – прекратив жевать, озадачивается онни.
– Еще, – говорю я, находя следующую «залепуху» в тесте, – неверно с Must и Have to. Must означает собственную уверенность в том, что что-то необходимо, а have to – необходимость, вызванную внешними обстоятельствами. У тебя тут в тесте написано: I have to be home by ten. (My parents told me so.). Тут необходимо использовать конструкцию have to. Я должен быть дома к десяти. (Потому, что мне так велели родители.). Родители вынуждают меня. Это внешние обстоятельства. Поэтому – have to. А вторая фраза – I must be home by ten. I have a very difficult day tomorrow. (It is my own decision.) Переводится как – Я должен быть дома к десяти. У меня завтра очень тяжелый день. (Это мое собственное решение). Поскольку это мое собственное решение, то поэтому тут – must. Тут же вот даже подсказки в скобках даны.
Я с удивлением посмотрел на онни.
– Почему я такая тупая?! – в сердцах бросая палочки на стол, восклицает онни, – даже моя младшая сестра знает, как это переводится! А я учу, учу… И все без толку!
– Ты не тупая, Сун Ок, – принимаюсь утешать ее я, вспомнив те слова, которые она мне только что говорила, – просто ты набираешься опыта. На это нужно время…
– Думаешь? – спрашивает она меня, вновь беря со стола палочки.
– Конечно, онни! – уверенным голосом подтверждаю я, – мы еще с тобою немного позанимаемся, и все будет – окей! Окей?
– Окей, – вздыхает онни, – Надеюсь на это. Иначе я не представляю, как я буду работать с иностранцами, с таким английским…
Я впрочем, если честно, тоже не представляю, – думаю я, естественно не став говорить этого вслух.
В этот момент на кухню заглядывает мама.
– О, мои красавицы ужинают! – говорит она, – Сун Ок вернулась! Дочка, как у тебя дела в университете?
– Все хорошо, мама, – отвечает онни, бросая на меня взгляд.
– Умница, – говорит мама.
Я сижу, язык за зубами держу. Молчанье – золото!
– Мама, тебе помочь? – спрашивает Сун Ок.
– Помоги, дочка, – соглашается та.
– Я тоже помогу, – говорю я.
– Мы с Сун Ок сами справимся, – неожиданно отвечает мне мама, – а ты иди, занимайся музыкой. Ты сильно отстала от других детей. Тебе нужно много заниматься, чтобы их догнать и стать лучше.
– Ма? – непонимающе смотрит на мать Сун Ок, впрочем, как и я.
– Юне нужно много заниматься, чтобы успеть за теми, кто уже давно учится музыке и танцам, – поясняет ей мама, – поэтому, Юна, ты теперь больше не будешь заниматься домашними делами. Учись! Ты меня поняла?
Я ошарашенно киваю.
– Ма-а? – совсем уже удивленно «мамкает» онни.
– Я знаю, что Юну ждет успех, – отвечает ей мама, – и я хочу увидеть, как она станет звездою, пока я жива. Поэтому, Юн Ми – занимайся! Я тебе приказываю! Слышишь?
– Да, мама, – растеряно киваю я.
– Но, маа… – с возражающей интонацией произносит онни.
– Сун Ок! Хватит мне перечить! Ты хотела мне помочь? Да? Ну, так пошли!
– Да мама. Иду.
(чуть позже. Мама и Сун Ок)
– И ты ей поверила?! – с пораженным выражением на лице, восклицает Сун Ок глядя на мать, – Я думала ты разрешила Юне заниматься музыкой, чтобы она не волновалась! Из-за ее здоровья разрешила! А тебе, оказывается, какая-то мудан сказала, что она станет звездою! И ты в это поверила?! Мама, ты с ума сошла?!
– Это очень хорошая шаманка, – уверенно, без тени сомнения в голосе, отвечает мама, – люди говорят, что ее предсказания всегда сбываются. И не кричи на свою мать.
– Маааа, – тяня букву а, Сун Ок несильно стукается лбом в стену, – ну, маааааа…
Файтин второй
Время действия: вечер того же дня
Место действия: загородный дом семьи Чжу Вона. В небольшой комнате, перед телевизором, в ожидании начала дорамы, уютно расположились на полу перед чайным столиком Хё Бин и бабушка.
– Ну и где эта Ин Хэ? – ворчливо произносит вслух бабушка, – сейчас уже начнется!
– Не волнуйся бабушка, – улыбаясь говорит Хё Бин, – мама прекрасно знает, что ты не любишь смотреть телевизор в одиночестве. Она сейчас придет.
– Знает, знает, – недовольно бурчит бабушка, раз знает, так пусть приходит раньше, чтобы я не волновалась. Рассказала бы что-нибудь, чтобы я не слушала эту глупую рекламу!
– Давай я тебе расскажу, бабушка, – предлагает Хё Бин.
– Расскажи, внученька, – с готовностью кивает старушка.
– Знаешь, бабушка, я сегодня была в «Golden Palace» и видела ту девочку, которой Чжу Вон распугивал своих невест…
– Думаешь, мне это будет интересно? – спрашивает бабушка.
– Ну-у, не знаю… – задумчиво растягивает букву у Хё Бин, – мне вот стало интересно, что за деревенщину там себе нашел младший брат? Все кто ее видел, просто в шоке.
– Ты специально поехала посмотреть на нее? – удивляется бабушка.
– Да нет, – отвечает Хё Бин, – у меня по расписанию была в этот день утренняя встреча. Я просто встала пораньше, решила заехать в отель – позавтракать у Бенндетто, посмотреть, чем занят Чжу Вон и увидеть это «чудовище», как назвала ее Ю Чжин.
– И как? – все-таки заинтересовывается бабушка, – увидела?
– Даже ходить никуда не пришлось, – кивает Хё Бин, – я на нее наткнулась, едва только зашла в ресторан. Она там выкручивала руки главному менеджеру.
– Выкручивала руки? – поражается бабушка.
– Образно говоря, – поясняет свою фразу Хё Бин, – сегодня у этой Юн Ми был первый рабочий день и ее сонбе решила проверить, чего она стоит. Приказала принести ей воды. Так она взяла здоровущую бутыль, которые ставят на кулер и пошла за водой! Представляешь?
(Бабушка с легким выражением печали на лице качает головой, сожалея об отсутствии у девочки мозга)
– … Потом она видно сообразила, что унести ее сама не сможет, – продолжает свой рассказ Хё Бин, – и организовала под выполнение своего поручения, работника кухни, приказав ему чтобы он донес ей воду. Увидев, что кто-то распоряжается ее работниками, в дело вмешалась менеджер зала – Хё Чжу. Но «маленькое чудовище» ничуть не смутилась. Когда я начала подслушивать их разговор, она уже почти «дожала» Хё Чжу. И хоть та старше Юн Ми, она оказалась в весьма неприятной ситуации на глазах своих подчиненных.
– Подумать только! – удивленно качает головою бабушка.
– Да, – говорит Хё Бин, – я не стала вмешиваться. Хотела посмотреть, чем закончится. В конце-концов она получила, то, что хотела. Хоть ей и пришлось извиниться перед Хё Чжу, но свое она взяла.
– Ну, надо же, – снова качает головою бабушка, – кто бы мог подумать? И что, внучка, эта девочка? Она тебе понравилась?
– Сложный вопрос, – задумавшись на пару мгновений отвечает Хё Бин, – Да, то, что она выкрутила руки Хё Бин, говорит о том, что она умеет управлять людьми, это, несомненно, плюс. Но то, что она взяла огромную бутыль и пошла за водой, не подумав, как она ее принесет – это минус. Это показывает, что она не может просчитывать ситуацию хотя бы на шаг вперед. Похоже, с мозгами у нее не очень. Я бы подумала, перед тем как брать к себе такого работника.
– Совсем ты у меня замоталась на работе, внученька, – ласково глядя на Хё Бин произносит бабушка, – всех людей делишь либо на своих работников, либо на клиентов. Тебе нужно отдохнуть.
Внученька задумывается.
– Наверное, ты права, бабушка, – говорит она, выйдя из задумчивости, – нужно отдохнуть.
– Отдохни, отдохни внученька. Ты много работала последнее время, – кивает та и спрашивает, – А что Чжу Вон? Чем он занимается?
– Ничем он не занимается, – помолчав, недовольным голосом отвечает Хё Бин, – К армии готовится. Когда я зашла в его кабинет, он играл на компьютере в какую-то военную игру. Сказал, что изучает тактику.
– Ну что ты будешь с ним делать! – огорченно восклицает бабушка хлопая себя по ноге ладонью, – все никак не найдет себе занятие! Прямо даже не знаю…
(на некоторое время в комнате воцаряется тишина)
– Даже эта девчонка с окраины, которую он нашел… Даже она к чему-то стремится, – нарушает тишину бабушка, и спрашивает у Хё Бин, – а ты знаешь, что у нее за экзамен по английскому – 999 балов?
– Знаю, – кивает головою та и говорит о Чжу Воне, – а зачем ему куда-то стремиться? У него все есть. Это ей нужно лезть вверх, чтобы не закончить жизнь в канаве. Ему не нужно.
Бабушка огорченно качает головою.
– А эта девчонка не только английский знает, – теперь уже переходит к Юн Ми Хё Бин, – при мне она с Бенндетто на итальянском говорила, поговорила со мною на японском, Ю Чжин жаловалась, что она обругала ее на французском. Когда я ее спросила, она сказала, что знает еще немецкий.
– Правда? – удивляется бабушка.
– Да, – кивает Хё Бин, – хочу ее проверить. Пошлю ее пройти тесты.
– Это где же она так научилась? – немного подумав, спрашивает бабушка, – она же вроде только школу закончила? Или даже не закончила?
– Это непонятно, – соглашается с ней Хё Бин, – вообще она какая-то странная.
– Почему?
– Ведет себя так, словно родилась в богатой семье или жила где-то за границей. Вид такой, как будто ей всю жизнь кланялись, а не она.
– Мда? – озадачивается ее словами бабушка, – когда же она могла пожить за границей? Мне доложили, что в ее семье денег нет.
– Я тоже не понимаю, бабушка, – говорит Хё Бин, – Ты ведь меня сама посылала в Японию, чтобы я там научилась японскому языку. Так вот, когда я решила проверить ее знания японского, оказалось, что она говорит на нем очень хорошо. Даже, пожалуй, не хуже чем я. Хотя говорит, что ни дня не жила в Японии.
– Хмм… – задумывается бабушка, – Как такое может быть? Странно… А Чжу Вон об этом знает?
– Не знаю, – пожимает плечами Хё Бин.
– О чем он там думает? – ворчливо говорит бабушка.
– Я прикажу навести более подробные справки про эту Юн Ми, – говорит Хё Бин.
– Прикажи, – кивает бабушка и делает вывод, – выходит, она не глупа, раз знает несколько языков? Один можно вызубрить, но несколько… Для этого нужно голову иметь!
Бабушка задумчиво смотрит на внучку.
– Она и военных уговорила танки прислать, – говорит Хё Бин, – я тебе не сказала, бабушка, но это именно она сделала. Она тогда дежурила в отеле. Я думала, что поседею, отбиваясь потом от всех этих исков.
– Расскажи мне, – требует бабушка у Хё Бин.
Та рассказывает.
– … Свежая кровь, – выслушав и сделав паузу, задумчиво произносит бабушка смотря мимо Хё Бин куда-то в пространство, – может быть нашей семье не помешает капля свежей крови? Такая жена подошла бы Чжу Вону…
– Бабушка, ты шутишь? – не верит своим ушам Хё Бин.
– Меня очень беспокоит, что твой младший брат ленив, – обращаясь к внучке, говорит бабушка, – лень может съесть человека полностью или завести на кривые дороги, с которых не возвращаются…
Бабушка делает паузу. Хё Бин молчит, опустив глаза в пол.
– … Хоть он и мужчина, но к сожалению, похоже, у него нет внутреннего стержня, Хё Бин. У тебя – есть, ты много уже добилась, у твоего старшего брата – тоже есть, а вот Чжу Вону – судьба видимо его не дала. Ему нужна внешняя опора, на которую он бы смог опереться в жизни. Я уже ей быть не смогу, мне тут не много осталось…
– Ба! – возмущенно вскидывает голову Хё Бин.
– Не перебивай, – делает в ее сторону жест рукою старая женщина, – его мать – тоже не подходит. Ин Хэ слишком его любит и станет ему потакать. Она его и избаловала, но теперь уж ничего не поделаешь… У тебя самой скоро будет своя семья. Ты не сможешь быть с младшим братом каждый день. Отец будет только спрашивать с него… Чжу Вону нужна жена, которая сможет его контролировать и не даст предаваться лени. Думаю, что девушка вроде Юн Ми с этим могла бы справиться…
– Бабушка! – пораженно восклицает Хё Бин, – ты это серьезно? Она ведь совершенно не нашего уровня!
– Это вы тут все родились с «серебряными ложками во рту», – морщится на ее слова бабушка, – не будь такой заносчивой, Хё Бин! Вспомни свою родословную! Разве никто из твоих предков не голодал? Никто не сберегал заработанную тяжелым трудом каждую вону, чтобы сейчас они превратились в то, что ты имеешь? Разве те родственники соответствовали бы сейчас твоему уровню?
– Прости, бабушка, – кланяется до пола Хё Бин, – я сказала глупость. Конечно, я уважаю всех своих предков и благодарна им за то, что они сделали для меня и для всей моей семьи.
Хё Бин снова низко кланяется.
Бабушка с осуждением смотрит на внучку.
– И потом я не сказала, что это именно Юн Ми, – говорит она, – я сказала – «вроде». Но где такую найти?
Бабушка задумывается.
– …Смотрю я на современных девушек, – вновь говорит она, – они изнежены, избалованы и считают, что все их проблемы в жизни должен решать мужчина, за которого они выйдут замуж.
– Но разве это неправильно, бабушка, что мужчина должен решать? – осторожно спрашивает Хё Бин нагнувшись вперед и заглядывая ей в глаза.
– Запомни, внучка, – голосом пророка, вещающим истину, произносит та, – Мужчину меняют не обстоятельства и не время. Мужчину меняет женщина, которую он любит. Если женщина ничего из себя не представляет, то и мужчина останется прежним. Чжу Вону это не нужно. Ему как раз нужно измениться.
Хё Бин задумывается над услышанным.
– Бабушка, ты такая умная, – подумав, говорит она.
– Жаль, только что свои мозги я не могу вложить вам в ваши головы, – хмыкнув, отвечает та, – придется забрать их с собою в могилу.
– Ба-а, ну не говори так, – сердится Хё Бин, – ты будешь жить еще долго-долго!
– И будешь каждый день читать вам нравоучения, – добавляет бабушка к ее фразе свою, – мы ведь так их любим!
– Ну, бабуля…
– Смотри, смотри, начинается! – восклицает Му Ран указывая на телевизор, – и где это моя невестка ходит? Неужели она думает, что я опять буду ей пересказывать серию?
Время действия: примерно тогда же
Место действия: Дом мамы Юн Ми
Сижу за ноутом, копаюсь в интернете. Меня интересуют все темы, так или иначе касающиеся мировой музыкальной индустрии и к-поп в частности. Подборкой сведений я занимаюсь уже можно сказать – давно, с того момента как решил заняться музыкой. Появляется время – читаю новости о шоу бизнесе, смотрю клипы, слушаю песни. Конечно, на агента-аналитика я не учился, и нужных знаний для построения длинных логических цепочек на основе всего лишь пары фактов у меня, увы, нет. Но, как могу, так и кручусь. На данный момент мне сейчас просто следует понять, в каком музыкальном направлении мне стоит двигаться, дабы получить максимальный эффект от своего движения.
Пока картина у меня вырисовывается следующая. Музыка в этом мире есть и это уже здорово. Однако, при всех тех же музыкальных инструментах, такой же нотной записи, есть в ней что-то такое… непонятно-неуловимое… Что именно, я окончательно еще не сформулировал, но «это» дает ей несколько странное для меня звучание. Не то чтобы уж совсем, как какое-нибудь этно-произведение с забытых богом островов, которое просто «в уши не лезет», но вот то-то в ней есть, необычное. Это первое. Второе, просмотрев выступления модных нынче европейских и американских исполнителей, я пришел к выводу, что здешнее «музыкальное» время можно сдвинуть от нашего 2014 года этак лет эдак на пятнадцать-двадцать назад. В середину наших девяностых, либо в начало века. Когда у нас тоже увлекались подобными ритмами и мелодиями. В-третьих, про Корею, в Америке и Европе, похоже, никто и слыхом не слыхивал. Я имею в виду корейских исполнителей. Нет их в европо-американских чартах, нет на радиостанциях, нет в клипах на ТиВи… При всем при том, что в здешней Корее есть то же самое явление какое было и у нас – Корейская волна, или Халлю, как она звучит на местном языке. В нашем институте как-то раз приглашали известного востоковеда прочесть лекцию для студентов. Помню, еще и название у нее было такое провокационное – «Националистические идеи как движущий фактор развития государств Азиатско-Тихоокеанского региона». Лектор был достаточно убедителен, по крайней мере, для меня, доказывая на примерах свою мысль о том, что внутри государств этого региона очень велико влияние националистических идей, пусть и не видных с первого взгляда. Я и тогда с ним согласился, с лектором, и сейчас, пообщавшись с местными – еще раз убедился в правоте его умозаключений. Кстати, лектор, в подтверждение, часто приводил в качестве примера мононацию Кореи и ее пресловутое Халлю, как яркое выражение национального посыла общества.
Корейская волна – это корейская национальная идея по распространению культуры своей страны во всем мире. Что-то типа того, как Советский Союз в свое время распространял социализм. Это идеология, базирующаяся практически на тех же опорах, на коих она базировалась и в СССР.
Прежде всего, это кино. Корейские телесериалы, или как их тут называют – дорамы, имеют стабильный ежегодный рост популярности во всем мире, а в странах-соседях Кореи так уж и подавно. Потом, это корейская эстрада, сокращенно – к-поп. Пока в масштабе планеты ему похвастать особо нечем, но на соседей, опять же, он уже «выплеснулся». Япония, Китай, Тайвань и Гонконг уже слушают, привыкают и проникаются. У к-поп в этих странах тоже есть стабильный рост популярности. Кроме этих двух ингредиентов, Халлю, включает в себя еще национальную кухню, одежду и обычаи, а так же современные компьютерные игры и язык. Корейская волна – предмет национальной гордости. Если судить по статьям, которые я прочитал о ней в местном интернете, то по ним выходит, что каждый кореец спит и видит, как огромная и прекрасная волна корейской культуры поднимется к небесам, чтобы оттуда ринуться вниз, затапливая собою весь свет. Прочитанное живо напомнило мне мои институтские учебники истории, в которых говорилось, что во времена СССР в его газетах писали подобное. Мол, каждый колхозник и крестьянин только и думает о победе идей социализма во всем мире…
В общем, подводя промежуточные итоги моего «аналитического анализа», можно резюмировать, что ситуация в корейской эстраде сейчас смахивает на ту, которая была в моем мире примерно лет десять-пятнадцать назад. У нас, в 2014 году, корейские исполнители уже стали проникать в Америку, их стали там замечать, они стали появляться в чартах, а тут об этом лишь только мечтают, да пытаются осуществить наполеоновские планы покорения заокеанского рынка. Но, как и Наполеона, неудачно сунувшегося в Россию, их, корейцев, сующихся в Америку, там тоже «больно бьют». В интернете мне попалась парочка статей, в которых долго и нудно, размазывая сопли и слезы, разъяснялось корейским обывателям, почему та или иная группа провалилась в Америке, несмотря на величие Халлю.
Что я могу для себя извлечь из всей этой ситуации? Ну, не нужно обладать аналитическим даром фон Штирлица, чтобы понять, что стоит мне «выстрелить» всего лишь одной композицией где-то в Европе или в Америке, попав там в чарты и радио-ротацию,[4]4
(Ротация – по-нашему можно сказать «прокрутка», т. е. когда песню/клип какого-нибудь исполнителя «крутят» по радио/ТВ. Чем чаще крутят, тем больше известность и популярность. Слово очень близко по смыслу к «раскрутке», т. е. рекламе песни и «звезды». «Попасть в ротацию» почти однозначно по смыслу «раскрутиться» или «разрекламироваться» – прим. автора).
[Закрыть] как корейцы станут носить меня на руках. Вздернут на древко Халлю заместо флага, как героя нации. И все у меня станет после этого просто замечательно… Век воли не видать, как говорится! Осталось только это сделать, мда…
Однако, сделать это в ближайшее время мне пока не представляется возможным. Хочу, очень хочу вернуть свои навыки игры. Настолько хочу, что на ночь глядя занимаюсь аутотренингом, вспомнив упражнения, которые я использовал для обучения осознанным сновидениям. Хотя результатов они тогда не дали, но я уверен, что самовнушение штука мощная, если ей правильно пользоваться. Тем более, что никаких затрат она особо не требует. Перед сном, пока не усну, внушаю себе: «Мои пальцы становятся гибче и подвижней… Я играю все лучше и лучше… В ближайшее время я стану играть великолепно…». Да и все, делов-то! Все равно уже в постели лежу. Главная трудность в самовнушении – искренне верить и правильно строить фразы для подсознания. Всякие «знающие» пишут, что оно туповатое и понимает только что-то короткое, в виде приказов. Вот, придумываю приказы и изо всех сил стараюсь верить. Кажется, что дело, наконец, сдвинулось с «мертвой точки». Последнее время у меня появилось «ощущение пальцев». Трудно объяснить словами, что это такое, но тот, кто играл – прекрасно знает это чувство. Чувство, когда у тебя «есть руки» и когда их «нет». И последнее время они у меня – «есть»! Там, конечно еще «пахать и пахать», но, похоже, первый шаг уже сделан.
