Текст книги "Файтин! (СИ)"
Автор книги: Андрей Кощиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Как только прозвучал последний аккорд, я подхватился и понесся делиться радостью, к родственникам Юн Ми, ибо больше не кому. Но, к моему удивлению, они почему-то не стали торопиться разделить мой восторг. Не поверили. Сун Ок вообще потребовала предъявить доказательства. Что ж? Привел к KORGу, предъявил. Еще раз сыграл «польку». Когда закончил, онни так и «зависла», как стояла – с отвисшей челюстью и наушниками в руках, а мама – обняла меня, уткнулась лицом в шею и принялась плакать. В общем, утро вышло… эмоциональным.
В гостинице, когда я пришел на работу, сонбе загрузила меня работой. Вручила толстую папку и, освободив место за единственным компьютером в приемной, поставила задачу – создать электронную копию ее содержимого. Про мой вчерашний разговор с Хё Бин – словом не обмолвилась. Даже ничего не спросила. Так, словно ничего и не было. Хотя, языком она, похоже, шлепнуть уже успела. Почему? Ну, потому, что охранник на входе меня с интересом оглядел, на ресепшене, тоже, внимательными взглядами проводили. Не как обычно. Вообще, отель – это большая деревня, в которой живет персонал. И как жители деревни, персонал сплетничает друг про друга. Все про всех знают, всем до всего есть дело. Это я понял, еще работая в ресторане. Черт, неудачно получилось с этим разговором с Хё Бин! Будут теперь языками трепать, все, кому не лень…
В этот момент открылась входная дверь и в приемную вошел ее владелец – Чжу Вон. Сонбе вскочила с дивана и, поклонившись, поприветствовала начальника. Я выскользнул из-за стола и тоже присоединился к ней.
Небрежным кивком Чжу Вон ответил на пожелания хорошего дня и молча принялся разглядывать меня и Су Чжи. Похоже, кунчан-ним не в настроении…
Стоим, скрестив опущенные кисти рук, смотрим в пол, не поднимая глаз. Ждем. Все как положено.
– Чем занята, Юн Ми? – наконец подает голос Чжу Вон, обращаясь ко мне.
– Заполняю базу данных, кунчан-ним! – бодро рапортую я, поднимая голову.
– Базу данных? – удивляется тот и требует, – Покажи!
Я беру со стола папку и протягиваю ее Чжу Вону. Двумя руками и с легким поклоном. Как подобает. Тот берет, листает, похоже, слегка удивляется.
– Где ты ее взяла? – спрашивает он.
– Су Чжи-сонбе дала, – отвечаю я, бросив быстрый взгляд на свою начальницу. На ее безрадостное лицо.
Похоже, че-то снова не то, – так я расшифровываю для себя ее выражение, – Как бы нас опять не штрафанули…
– Су Чжи, – обращается Чжу Вон к секретарше.
– Да, господин исполнительный директор, – кланяется та, не поднимая глаз.
– Впредь запомни. Работу своим сотрудникам здесь даю я, а не кто-то еще, – веско, со значением, произносит Чжу Вон.
– Да, господин исполнительный директор, – начав краснеть, снова кланяется Су Чжи, – простите, господин исполнительный директор.
– Это касается и твоей подчиненной, – буравя взглядом секретаршу добавляет подробностей Чжу Вон.
– Да, господин исполнительный директор, – с красным лицом, вновь поклонилась Су Чжи, – простите, господин исполнительный директор.
– В любом случае, если кто-то главнее меня дал вам указание, вы должны сначала поставить меня в известность, прежде чем начать выполнять. Вам ясно?
– Да, кунчан-ним, – синхронно поклонились мы вдвоем с сонбе, – простите, господин исполнительный директор!
– Надеюсь, вы это запомните. Иначе, мне придется прибегнуть к более суровым мерам, чем к которым прибегла вчера моя сестра.
– Да, кунчан-ним! Простите, господин исполнительный директор!
– Су Чжи, запиши! – приказывает Чжу Вон, проследив за тем как мы кланяемся.
– Я готова записывать, господин исполнительный директор, – говорит та, достав блокнот и ручку из специального кармашка, прикрепленного к ее поясному ремню.
Выражение ее лица печально. Похоже, нас сейчас оштрафуют…
– Приказ в бухгалтерию, – обозначает название документа Чжу Вон, – за успешный и добросовестный труд, выплатить премию секретарю Пэ Су Чжи в размере…
Чжу Вон оценивающим взглядом окидывает испуганно замершую девушку.
– …В размере пятнадцати процентов оклада, Пак Юн Ми, премировать в размере…
Теперь оценивающим взглядом был осмотрен я.
– … в размере пяти процентов оклада! – вынес вердикт Чжу Вон.
А чего так? Сонбе, вон пять процентов к штрафу Хё Бин накинули, а мне за моральный ущерб? У меня он тоже был! Мне тоже деньги нужны! Я тоже человек! Почему пять процентов-то всего? Че он? Мы с ним вроде в нормальных отношениях!
– Оформи документ как положено и принеси. Я подпишу, – продолжил отдавать распоряжения Су Чжи Чжу Вон.
– Да, господин исполнительный директор, – прижимая обеими руками к груди блокнот, голосом, полным восторга отвечает та и низко кланяется.
– … Это мое первое поощрение за четыре года, господин Чжу Вон! – с сияющим видом восхищенно добавляет она, выпрямившись.
Первое поощрение за четыре года? Да ну?! Не, в этой конторе я работать не буду! Первый раз за четыре года! И то, по случаю восстановления Чжу Воном своих «попранных границ». Жмоты…
– Ну, вот видишь, – «тормознув», вяло произносит Чжу Вон смотря на Су Чжи и тут же, повернувшись ко мне, энергично отдает приказание, – Юн Ми! Кофе мне!
– Да, господин исполнительный директор! – кланяюсь я.
Чжу Вон кивает и направляется к себе в кабинет.
Время действия: в том же отеле, минут пять спустя.
Место действия: кабинет Чжу Вона. Юн Ми аккуратно ставит на стол директора белый подносик с белой чашкой дымящегося кофе. Чжу Вон отрывается от монитора и бросает взгляд на Юн Ми.
– Хочешь что-то спросить? – интересуется он.
– Эээ… нет, господин исполнительный директор.
– У тебя все эмоции на лице написаны. Как ты собираешься быть актрисой с таким лицом? С ним же невозможно будет играть роли. Спрашивай.
Юн Ми, озадаченно, держит поднос в руках.
– Э. э… Господин исполнительный директор, а почему сонбе получила премию больше чем штраф, а я нет?
– Очень просто, – с усмешкой смотря на Юну объясняет Чжу Вон, – Су Чжи красивее чем ты. Еще вопросы есть?
– Ээ. э… ааа, – ошеломленно мычит в ответ Юн Ми, – нет…
– Ну тогда иди, работай! – отдает приказание Чжу Вон.
– Да, господин директор…
Юн Ми поворачивается и идет к выходу. Чжу Вон, выглядывая из-за монитора, весело скалится глядя на то, как она, плавно, по изогнутой траектории, не кратчайшим путем, идет к двери. Похоже, что она ошарашена.
Чжу Вон качает головой глядя ей в след.
Файтин шестой
Время действия: тот же день
Место действия: сеульская улица. По улице неторопливо идет Юн Ми.
Иду домой. Устал. Сегодня был напряженный день. С утра – посещение больницы. Качнули крови, обмеряли всего. Будут наблюдать, как Юна будет расти. Выпросил себе второй экземпляр результатов измерений. Тоже буду следить. Интересно, да и касается меня самым непосредственным образом. Как там в песне?
«Все что тебя касается,
Все, что меня касается
Все только начинается,
На-чи-нает-ся!»
Все только начинается! Еще меня в скором времени ждет посещение диетолога, или гастроэнтеролога. Я не совсем понял сказанное мне по-корейски слово, но смысл его где-то там. Специалист, который по результатам последнего анализа, решит, чем и как мне лучше всего питаться… Забавная штука жизнь! Никогда не думал, что путь к вершине эстрады, буквально с самого начала, будет пролегать через специалиста но кишкам… Вот уж неисповедимы пути господни, как говорится! Интересно, а за какие шиши меня обследуют? Анализы, консультации? Лечат, а денег не просят… Не, это они молодцы конечно, но как-то странно… Нужно узнать, а то как вывалят потом разом счет, за потребленные услуги… И буду я напевать, приседая – «Мама, мама, что я буду делать? Ку!» Деньги-то на синтезатор потрачены. Лучше заранее предвосхитить возможные проблемы. Если денег нет, то и к врачам ходить не нужно будет! Надоели уже… Впрочем, польза от них есть. Причем существенная. Одно только то, что пластику делать не нужно, тянет на кругленькую сумму… И здоровья мне этим сберегли… Это вообще, бесценно!
…Фух! Жарко-то как! Весна еще не закончилась, а уже такая духотень! Что-же тут летом будет? К жаре я непривычен…
Чжу Вон сегодня упражнялся в остроумии. «Лицо» восстанавливал. Видать ему сеструха нос натянула, так он показывал кто тут главный на самом деле. Премии раздавал. В итоге сонбе получила плюс пять процентов к зарплате, а у меня в итоге вышел ноль. Что за…? Еще и прикололся – типа, мордой не вышел! Никогда не понимал этих мажоров. Ну, есть у тебя деньги, зачем постоянно демонстрировать окружающим, что ты богат? Прямо ущербность какая-то… Ничего ведь не стоило дать мне столько же, как и Су Чжи! Пять процентов от моей зарплаты для такой корпорации как «Sea Grup» это тьфу и растереть! Даже не заметили бы… Не, нужно было поприкалываться! Подразнить и не дать. Странные люди эти богатые… А богатые корейцы, похоже, страньше вдвойне… Да и бог с ними! Скоро это кончится, и я буду сам себе хозяин…
…Ко мне вернулось мое умение играть. Это самое главное. Основа. Фундамент, на котором я буду строить здание своего успеха. Даже если с голосом будет средне – ничего страшного. Главное – я могу воспроизвести хиты, которые знаю. С пением можно что-то придумать. Можно сказать, что через первую преграду я прорвался, теперь у меня следующий этап – продолжать совершенствовать технику своей игры, записать пару-тройку хитов и попытаться как-то с ними засветиться. Да! Еще нужно узнать о защите авторских прав… Дядя. Я хотел поговорить с ним об этом…
– Да, внучек, кинь в нее! Вот, правильно! Не попал. На вот тебе еще камушек. Кидай!
Выныриваю из своих мыслей, фокусируюсь на постороннем разговоре. Пожилая аджума с маленьким мальчиком. Наверное, бабушка с внуком. Бабушка подбирает с дороги камушки и дает внуку. Тот сосредоточенно кидает их куда-то в сухую, уже вперемежку с зеленой траву, у большого, распустившего молодые листочки, куста.
Что они там такое делают? Кто там, в кусте? Крыса?
Подхожу ближе, смотрю в куст и вижу маленького черного… котенка! Забившись среди корней, он втянул шею и испуганно лупает глазами, видно не понимая, что это вокруг него стукает? В этот момент, камень, удачно брошенный мальчиком, попадает ему прямо в голову. Котенок жалобно мяукает и пытается залезть в щель, в которую он забился, еще глубже.
– Молодец, Юн! Вырастешь, потяжелее камни будешь кидать, тогда точно пришибешь, – обнадеживает мальчика старушка, – На, вот, еще камушек!
Задрав голову вверх, мальчик с уважением смотрит на бабушку. От увиденного я натуральным образом охреневаю.
– Аджума, что вы делаете? – возмущаюсь я, – чему вы ребенка учите? Вы что, с ума сошли?!
От моего вопроса аджума тоже офигевает, причем настолько, что на пару секунд «виснет».
– Как ты разговариваешь со старшими?! – придя в себя, негодующе кричит на меня она, – как тебя мать воспитала, соплячка? Да кто ты такая, чтобы так со мною разговаривать?!
Ненормальная какая-то, – решаю я, – в дурдоме день открытых дверей, походу… Кто ей, такой, только ребенка доверил?
Обхожу ее справа и останавливаюсь в двух шагах от мальчика.
– Нельзя кидать камнями в маленьких, – строго говорю ему я.
Мальчик, немного набычившись, строго смотрит на меня.
– Он живой, – объясняю я, почему, – и ему больно. Он будет плакать.
Юн надувает губы, опускает голову и смотрит на камешек, который крутит в руках. Размышляет. Аджума, все это время энергично набиравшая в грудь воздух, разражается какой-то уж совсем площадной бранью в мой адрес. Не обращая внимания на орущую рядом бабку, Юн поднимает голову и смотрит на меня, я смотрю на него. Неожиданно он бросает камень себе под ноги и улыбается мне. Я улыбаюсь ему.
– Хорошая тетя, – говорит он.
Я? Тетя? Надо же! Выпрямляюсь и советую продолжающей ругаться аджуме: Рот помой, карга старая.
От услышанного у аджумы происходит натуральный «помпаж»[12]12
(«помпаж» – нарушение работы турбореактивного двигателя. Сопровождается громким хлопком, после чего двигатель, обычно, отключается и наступает тишина… пр. автора)
[Закрыть] глотки и она замирает с открытым ртом. Наступает благостная тишина.
Подмигнув смотрящему на меня мальчику, я схожу с дороги и, сделав несколько шагов, приседаю рядом с кустом. Втиснувшись, насколько вышло меж корней, котенок смотрит на меня испуганными зелеными глазенками.
– Шшшш, – говорю я ему и осторожно, чтобы не испугать резким движением, подношу к его мордочке пальцы, – не бойся.
Тот, подумав, вытягивает шею и обнюхивает мои пальцы. Рядом, по сухой траве шелестят шаги. Подходит Юн и тоже, присев на корточки, смотрит, что я делаю. Котенок пугается, но через пару мгновений вновь высовывает любопытную мордочку. Что же с ним делать? Оставлять здесь явно нельзя. Что еще взбредет в голову этой ненормальной аджуме? Может – он чей-то? Нужно попробовать найти хозяина. А пока придется взять с собой.
– Пойдешь со мною? – спрашиваю я котенка, протягивая ему раскрытую ладонь, – я дам тебе молока.
Тот, смешно шевеля носом, снова обнюхивает мои пальцы.
– Пошли, – тороплю я его, – у меня еще много дел, а ты, наверное, хочешь есть. А потом я попробую найти твоего хозяина или хозяйку. Давай!
Я нетерпеливо шевелю пальцами. Зверек, подняв голову, пару мгновений, смотрит мне в глаза и, пискнув, вылезает из своего убежища.
– Молоток! – хвалю я его за быстрое решение и подхватываю на руки. В этот момент сзади подбегает аджума и, схватив Юна в охапку, уносится с ним по улице, крикнув на прощание что-то неразборчивое. То ли – идиотка ненормальная, то ли дура чокнутая.
Сама такая, – думаю я, посмотрев ей вслед, и обращаюсь к котенку: – Ну, что, пошли? Надеюсь, мои не будут против, если ты поживешь у нас пару дней, пока твой хозяин не найдется?
Время действия: то же время
Место действия: дом мамы Юн Ми, прихожая. Мама, встретив вернувшуюся из института старшую дочь, торопится поделиться с нею новостями.
– Сун Ок! Слушай меня скорее! Мне сегодня позвонила секретарь президента Хё Бин! Секретарь сказала, что госпожа желает поговорить со мной о Юн Ми! Назначила мне завтра время, к которому она меня хочет видеть. Сун Ок, что мне делать?
– Пффф… – выдыхает даже еще не разувшаяся Сун Ок, – мам, откуда я знаю, что нужно делать? Я вообще уже перестаю что-то понимать! Голова кругом идет! То она по девятьсот с лишним балов за иностранные языки получает, то знакомство с чеболем заводит, то вдруг меньше чем за два месяца, сама, учится на пианино играть… Откуда я знаю, ма? Что ты меня спрашиваешь?!
– Но ты же ее старшая сестра! – возражает мама.
– И что? Что с того? Она что хочет, то и делает! Еще и побить меня обещала!
– Побить? Тебя? – пугается мама, – как такое может быть? Ты же старшая?
– Вот и я не знаю… Ты с дядей говорила? Звонила?
– Звонила. Но мы недолго поговорили. Он сейчас во Вьетнаме. Сказал, что далеко от города и позвонит сам. Тут связь оборвалась. Поговорить не получилось.
– Сделай тогда так, как правильно! Зачем меня спрашиваешь?!
– Но, Юна же будет против? И потом… Что будет, если они узнают, что у нее…амнезия?
– Не знаю я! Я ничего не знаю! Ма, я умираю от голода! Давай, поедим сначала!
– Да, дочка, да! Ты разувайся, мой руки и приходи. А я сейчас соберу на стол.
Мама торопливо убегает на кухню. Сун Ок, нагнувшись, устало стягивает с себя обувь. В этот момент открывается входная дверь и в прихожую входит Юна.
– Аньен! – произносит она, увидев старшую сестру.
– Аньен, Юна, – оборачиваясь, отвечает та и испуганно замирает, увидев, что у нее на руках.
– Он у нас поживет немного? – спрашивает Юн Ми, имея в виду котенка, – какая-то сумасшедшая аджума учила ребенка кидать в него камнями…
– МА-МА! – во всю мощь своих легких кричит Сун Ок с испугом смотря на «зверя», – Юн Ми принесла «тодук-коянъи»! ЧЁРНУЮ! МАА-МА!
Не надев тапочки, так, без них, скользя по полу разъезжающимися ногами в носках, Сун Ок убегает в дом. Юн Ми озадаченно смотрит ей вслед.
Время действия: несколько позже
Место действия: дом мамы Юн Ми. Маленькая столовая. За столом сидят Мама, Юна и Сун Ок. На полу, в углу, смешно вытянув лапы, спит котенок. Съев кусочек курицы, он спит, опьяненный сытостью.
Сижу, слушаю, что мне рассказывают про кошек мама и онни. Ощущение – словно я в сказке. Сказочной дурацкой стране, в которой усатые-хвостатые объявлены персонами нон-гранта. Онни на полном серьезе рассказывает мне, как в последнюю ночь старого года ужасный демон в обличии кота ищет возле домов оставленные за порогом туфли. А если находит их, то делает с обувью вовсе не то, о чем можно было бы подумать, – демонический кот примеряет найденную обувку, меняя тем самым к худшему всю дальнейшую судьбу их владельца. А за хвост кота, который входит в дом, может держаться дух умершего. Поэтому, всем кошкам следует обрезать хвосты, чтобы они не таскали на них кого-то из потустороннего мира. Часто, в кошку вселяется дух убитой женщины. Значит, кошка, опаснее кота…
Слушаю этот бред и понимаю, что вероятность найти хозяев котенка стремительным домкратом падает к нулю. Скорее всего, их у него никогда и не было. Во-первых он черный, во-вторых он женского полу – кошечка, я посмотрел, а это вообще, по местной мифологии, о ужас, ужас! Сдать его в какой-нибудь приют для животных вероятность, тоже, как я понимаю, невелика. Скорее всего, его тупо туда не возьмут, потому, что его оттуда, никто, тупо, никогда не заберет. И чего теперь делать? На кой я связался? Ну и шел бы себе мимо, да и шел…
Я вздохнул. У нас в семье был кот. Барсик. Тоже черный. Умнющий. Старый уже, но все равно играть любил. Только бумажку к нитке привязанной покажи – глаза загораются как у молодого! Всех кошечек вокруг дачи окучивал. Приходил после кошачьих драк – подранный, но не побежденный. Дня три-четыре отлежится, отъестся, если надо – мама в ветеринарку свозит, там его подштопают, кольнут, и снова – в ночь. Стеречь свои границы, поддерживать кошачью популяцию. Мужик был. В прошлом году какая-то падла убила. Из пневматики. Отец сказал, что шарик попал прямо в глаз и сквозь него в мозг. Сразу – насмерть. Нашли возле нашего участка. Твари, а не люди. Поохотится на дачу приезжают… Поймать бы такого охотничка, да всю обойму бы в рожу высадить, из его пистоля… Чтоб знал, как это.
И что мне теперь с котенком делать? Куда его? Я же звездой собираюсь стать. Как я его за собой таскать буду? Дома, я понимаю, оставить – без вариантов. Вот нашел себе обузу… Ладно, еще не вечер… может, что в голову придет…
В общем, родные Юн Ми предлагают вернуть животину туда, где взял. От греха подальше. Не возражаю, рассчитывая выиграть время, выказываю согласие. Но завтра. Видя, что я не сопротивляюсь, мама и онни «выдыхают». Дабы сменить тему, рассказываю про свой сегодняшний поход к врачу. Про то, как меня всего измерили. Женщины отвлекаются от кошачьего вопроса. Тут мама вспомнив, сообщает, что ей звонила секретарша Хё Бин и пригласила завтра на разговор по поводу моей дальнейшей учебы и работы в «Sea Grup». Рассказав, мама молча смотрит на меня, ждет моей реакции. Я молчу.
– Может, все же поедешь учиться? – осторожно спрашивает мама, заглядывая мне в лицо, – в Америку…
– Я же уже все в прошлый раз объяснила, – отвечаю я, – что бесплатный сыр бывает только в мышеловке…
(в этом месте онни хмуро кивает, соглашаясь)
– … и про то, что денег там особо не заработаешь и жить мне придется не в Корее, далеко от вас… Все же уже объяснено. Вы слышали и согласились со мною. Повторять не буду. Мой ответ – нет. И вообще, не понимаю, зачем тебе туда идти? Позвони, скажи, что не можешь. Занята.
– Ты что! – пугается мама, взмахнув руками, – это же неуважение! Госпожа Хё Бин большая начальница, президент. И ты работаешь у нее. Нельзя не прийти!
– А, ну да, соглашаюсь я, вспомнив про иерархию в отношениях, – ладно, я пойду, гляну, что там в интернете, – говорю я, – может, кто заказ на перевод прислал… Доктор тесты прислать должен…
– Иди дочка, – вздохнув, разрешает мама, – иди…
Сижу в интернете, читаю про Корею и кошек. Пытаюсь понять.
«…В традиционной корейской культуре боязнь кошек – одно из самых распространенных суеверий. Соперничать с ним может только страх перед числом „четыре“ (в китайском языке слово „четыре“ созвучно слову „умирать“; из Китая суеверный ужас перед „четверкой“ распространился на Корею и Японию) и вера в то, что не выключенный на ночь вентилятор потихоньку высасывает из человека жизнь…»
Ну да, про цифру четыре есть тут такое. Во всех лифтах она заменена английской буквой F. Я иногда путался, пока не привык. А вот про вентилятор – не слышал… Интересно, чем он жизнь «высасывает»? Вибрацией, что ли?
«… Кошку в Корее всегда воспринимали как животное-паразита, обитателя не дома, а заднего двора или помойки. Бездомную кошку по-корейски зовут „тодук коянъи“ – „кошка-вор“. Некоторые корейские националисты объясняют свою нелюбовь к кошкам следующим образом: „Самая известная кошка – это манэки-нэко. Манэки-нэко – это символ Японии. А что хорошего может быть от колонизаторов?“»
Ну да, патриоты, они такие… Бей своих, чтоб чужие боялись…
«…Сильный страх перед мистической кошкой еще недавно жил во всех корейцах. Защитить девушку от убегающей со всех ног кошки, запустив в нее камнем, было достойным проявлением мужества парней…
…Страдают от такого отношения в основном бродячие кошки, которых в Сеуле насчитывается от 30 до 200 тысяч (в зависимости от того, кто считал). Вид у них обычно зашуганный и ободранный. К тому же некоторые врачи традиционной медицины считают кошачье мясо лекарством от болей в суставах, так что на отдельных сезонных рынках торгуют и кошками, которым уготована судьба стать пищей. Зачастую для приготовления лекарств народной медицины кошек варят живьем…»
Пипец! Средневековье! На дворе двадцать первый век! Они что, серьезно это делают?! Просто не верю! Кажется, я теперь по-настоящему понимаю благородного дона Румату Эсторского… Я бы тоже в конце-концов сорвался бы… С ума тут, что ли все посходили? Это же просто кошки!
«… Жизнь кошек в Корее стала меняться к лучшему только в последние 5-10 лет. Сказывается и любовь к котикам, захватившая интернет, и популярность анимэшных „кавайных нэко“, и определенное повышение уровня жизни, при котором снижается потребность выплескивать агрессию на бродячих животных. Правда, любимым домашним животным все равно считается собака, а кошку держит лишь примерно один из 8000 корейцев. При этом, как правило, это дорогостоящая породистая кошка, знак статуса, цена которой может раза в два превосходить европейскую.
Постепенно меняется и отношение к бродячим кошкам. Они появляются теперь не только у буддийских храмов, как раньше, но и около некоторых харчевен, где их подкармливают иностранцы. Взять бродячего кота домой считается моветоном, дескать, это его карма – жить на улице. Но есть и те, кто регулярно подкармливает таких котов. Отношение к этим людям в обществе не очень хорошее: считается, что занимаются этим лишь те, у кого нет друзей и не сложилась карьера. Поэтому подкармливают уличных кошек сердобольные корейцы в темное время суток…»
Вот так вот… Моветоном! Все ясно теперь, почему мама и Сун Ок настолько против. И что мне теперь делать? Выкинуть его на улицу? Чтобы его там заживо сварили? Пффф…
Время действия: Вечер того же дня. Уже темно.
Место действия: дом гадалки. У двери – мама и Сун Ок. Сун Ок настороженно озирается по сторонам, стараясь держаться поближе к маме. Мама только что позвонила в дверь. Дверь открывается и на пороге дома появляется гадалка.
– Зачем пришла? – начинает ругаться она, увидев поздних посетителей, – я же сказала тебе по телефону, чтобы ты не приходила!
– Простите госпожа мудан, – низко кланяется мамам, – простите, что осмелилась потревожить вас, но вопрос очень срочный. Обязательно нужно знать до завтра.
– Поэтому я спать не должна? – вопрошает мудан и командует, – убирайтесь!
– Госпожа, а мы вам принесли курочку и пиво, – заискивающе улыбается мама, двумя руками поднимая вверх принесенную с собою упакованную в пакеты, коробку.
Шаманка на секунду задумывается.
– Нет! – говорит она, делая шаг назад и намереваясь закрыть дверь, – убирайтесь!
В это мгновение, в безветренном вечере проносится внезапный порыв ветра, бросая в лицо хозяйки дома облачко пыли. Дверь, вырвавшись из руки мудан, с громким звуком ударяется о стену дома.
– Хё-кхе-кхе, – машет рукой перед лицом шаманка, откашливаясь, – кхе-кхе, кхе! Черт бы вас всех подрал! Апчхи!
Остолбенев, поздние посетители смотрят на мудан круглыми от страха глазами. Мама, в полупоклоне, держит в руках коробку с подношением.
– У меня есть распорядок дня! – отвернувшись от них и прочихавшись, возмущенно кричит куда-то в темноту мудан, – И ночью я сплю! Имею право! Я не собираюсь всем тут потакать! Ясно?!
Не ожидая ответа на свой вопль, она поворачивает голову к посетителям.
– Это еще кто с тобой? – спрашивает она маму, смотря на Сун Ок.
– Это… моя старшая дочь, Сун Ок, – испуганно лепечет в ответ мама. Сун Ок торопливо кланяется. Мудан переводит взгляд на коробку в маминых руках.
– Курица, говоришь? – задумчиво переспрашивает она.
– Да, госпожа мудан, – вновь кланяется мама, вновь, с почтением, протягивая двумя руками коробку, – свежая курочка и пиво. Так, как вы любите. Прошу вас. Примите, пожалуйста.
– Ладно, проходите, – меняет гнев на милость мудан, – коль пришли…
(чуть позже. Гадальная комната. Перед столиком на низких ножках восседает мудан, с трубкой в правой руке. По другую сторону столика, но чуть подальше от него, на постеленном на полу мате, сидят мама и Сун Ок. Шаманка не переоделась и сидит в том, в чем вышла встречать гостей. Похоже, в знак протеста.)
– Зачем пришла? – затягиваясь из трубки, мудан неласково спрашивает маму.
– Госпожа мудан, – начинает торопливо говорить та, – я уже была у вас, гадала на мою младшую дочь…
Не выпуская кончик трубки изо рта, шаманка молча кивает, подтверждая.
– …Вы мне тогда все рассказали… – одобренная ее кивком более уверенно продолжает мама, – но, ведите ли, уважаемая госпожа… Я сегодня получила для нее очень заманчивое предложение. Компания, в которой она работает, хочет отправить ее учиться за границу. И готова оплатить ей учебу… Завтра мне нужно дать ответ. Вы сказали, что мою дочь ждет успех… Я пришла, чтобы узнать, может, прошлый раз, когда вы гадали, вы имели в виду этот случай? Может, я что-то не так поняла, уважаемая госпожа мудан?
Мама низко, до пола, кланяется. Гадалка пронзительным взглядом следит за ней, не обращая внимания на повторяющую поклон матери Сун Ок. Мама выпрямляется, складывает руки на коленях и, наклонив голову, почтительно ждет ответа. Гадалка вынимает изо рта трубку и неспешно выдыхает дым через нос, продолжая неотрывно смотреть на посетительницу.
– Не лги аджума, – хриплым голосом произносит она, – ты здесь не для этого. Я тебе уже все сказала. А теперь у тебя появился соблазн, и ты пришла, чтобы я взяла все на себя. Чтобы я за тебя решила. Ведь так?
Мама сидит, опустив голову и не поднимая глаз. Молчит.
– Я сразу это поняла, как только ты мне позвонила, – удовлетворенно говорит мудан и, взяв трубку в рот, сильно затягивается.
Тишина. Слышен только чуть слышный треск сгораемого табака.
– Госпожа мудан, прошу вас, – мама поднимает на гадалку глаза, полные слез, – помогите. Я так боюсь ошибиться! Она не хочет, а ведь такой случай бывает в жизни только раз! Прошу вас, помогите! У меня просто голова кругом идет! Я не знаю, что мне делать?! Погадайте еще раз, прошу вас!
Гадалка неодобрительно качает головою.
– Нельзя много раз гадать, – объясняет она свое недовольство, – духи этого не любят. Но сегодня они хотят, чтобы я поговорила с тобою. Ты сама видела…
Мама испуганно кивает.
– Волосы принесла? – вздохнув, спрашивает шаманка.
– Да, вот… Вот, госпожа мудан! – шмыгнув носом, засуетилась мама, доставая заготовленный маленький золотой мешочек с волосами Юн Ми.
– Первое гадание самое правильное, – поясняет шаманка, зажигая большую белую свечу, – оно даже может «закрепить» судьбу…
– Жги, – приказывает она, указывая маме на свечку.
Та, осторожно, подносит к пламени темную прядь. Раздается легкий треск и по комнате плывет запах паленого волоса, смешиваясь со сладковатым запахом из горящей трубки.
– Спрашивай, – разрешает шаманка, глубоко затягиваясь, – только имен не произноси.
– Я хочу знать, следует ли моей младшей дочери принять предложение компании «Golden Palace»! – неожиданно твердым голосом говорит мама.
Мудан кивает и закрывает глаза. Мама и Сун Ок терпеливо ждут.
– Нет! – наконец уверенно произносит шаманка, открывая глаза с увеличившимися до размера радужки зрачками, – это не ее судьба.
Мама и Сун Ок одновременно, чуть слышно, выдыхают.
– Кошку оставь, – между тем продолжает шаманка, – меч и кошка для нее.
– Меч? – растеряно переглянувшись с дочерью, переспрашивает мама, – а откуда вы знаете про кошку, госпожа мудан? Я ведь вам не говорила…
– Трое и один встретятся у порога, – не обращая внимания на ее вопрос, монотонным скрипучим голосом продолжает говорить шаманка, смотря при этом куда-то вдаль, сквозь стену, – кошка поможет. Не прогоняй ее. Это важно. Одного меча будет мало. Он будет ждать сколько нужно. Не беспокойся об этом. Ты все поняла, аджума?
Наклонив к плечу голову, шаманка внимательно смотрит на маму огромными черными глазами.
– Н-ннетт, – запинаясь, произносит в ответ та, качая головой, – не поняла…
– Мы все сказали, – произносит в ответ шаманка, – больше с этим не приходи. Что ты хочешь узнать для своей старшей дочери?
– Ээээ… ммм… – я хотела узнать ее будущее… ее талант… – испуганно лепечет мама, со страхом смотря на шаманку.
– Простая судьба, простая жизнь, – низким голосом произносит мудан переведя взгляд на Сун Ок и говорит уже с ней, – мужчина, о котором ты сейчас думаешь, не твой. Своего мужчину ты встретишь позже. Найти его поможет твоя сестра. Твой талант – быть матерью и женой. В семье будет достаток. Поможет твоя сестра. Дети и муж принесут тебе радость. Печаль и горе тебе принесет твоя сестра. Ненависть, обращенная к ней, заденет и твою семью. Решение будет за тобой. Мы все сказали. Мы уходим. Больше не приходите…
– Аджжжжж! – восклицает мудан, крутя головой с закрытыми глазами и ухватившись за виски ладонями, – проклятье! Принесло же вас на ночь глядя! Опять я до утра не усну! Платите пятьсот тысяч вон и убирайтесь из моего дома! Ну?!
– Но у меня только триста тысяч с собой… – растеряно говорит мама.
– Оставшееся – потом принесешь! Уходите! Да! И не вздумайте кому-то рассказывать о том, что я вам рассказала. Все испортите!
Мама и Сун Ок торопливо поднимаются на ноги. Мама открывает сумочку и ищет в ней деньги.
– И вы уходите! – приказывает мудан, задрав голову и обращаясь к кому-то на потолке, – хватит на сегодня! Разговорились!
Мама кладет на столик, перед мудан, конверт с деньгами и мелко кланяясь, семенит к выходу, таща за собою за руку Сун Ок.
