Текст книги "Чужая шкурка или косплей Сергея Юркина (СИ)"

Автор книги: Андрей Кощиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

   – Ну ты даёшь! – покрутил головою Чжу Вон, – тебя учителя в школе за это не били?

   – Не помню такого, – буркает Юна и отвернувшись, принимается смотреть в боковое окно.

   – Понял, – сказал Чжу Вон, с улыбкой смотря на девушку, – у тебя там была банда, которая держала в страхе не только школу ну и всю округу. А когда на вашу территорию случайно забрёл маньяк, то этот несчастный предпочёл сам сдаться полиции, лишь бы не иметь дела с вами. Так?

   Чжу Вон с насмешкой смотрит на девушку.

   – Да, именно так и было, – подтвердила Юна, – а в свободное от учёбы время мы грабили караваны.

   – Какие караваны?

   – Всякие. Какие только попадались!

   – Ну у тебя и язык! – качает головой Чжу Вон, – твой муж сбежит от тебя через неделю, если ты будешь говорить ему такие вещи.

   – Не сбежит, – уверенно говорит Юна, – женитьба, точнее замужество, никак не входят в мои планы.

   – Все девушки хотят замуж. Одна ты – не хочешь,– задумчиво говорит Чжу Вон, вновь смотря на приборы и выносит вердикт – Ты какая-то больная....

   – Я – особенная, – спокойно поясняет ему Юн Ми.

   – Да, да. Я это уже понял. На вот, возьми, "особенная"!

   Вынув из внутреннего кармана пиджака стильный кожаный кошелёк из коричневой кожи, Чжу Вон раскрывает его и, вынув две стодолларовые бумажки, протягивает их Юн Ми.

   – Что это? – интересуется та, смотря на деньги, но не спеша их брать.

   – Гонорар. За отлично сыгранную роль.

   – Отлично сыгранную? Разве это был не провал? – удивляется Юна.

   – Выражение лица Ю Чжин... Это было бесподобно! Держи!

   – Всего двести баксов за такую великолепную игру? – снова удивляется Юн Ми, смотря на купюры.

   – Эй, эй, эй! Я тебе что – банкомат, что ли? Не хочешь, не надо!

   Чжу Вон делает движение, собираясь их убрать.

   Наклонившись вбок, Юн Ми ловко выхватывает деньги у него из пальцев.

   – Ну, раз я их заработала, тогда, так уж и быть – возьму, – говорит она, смотря парня.

   – Ну ты шустрая, – качает тот головою.

   – Мой первый актёрский гонорар, – говорит Юн Ми, – разглядывая купюры, – Думала, что он будет гораздо больше. Хотя и за это – спасибо. Сонбе, так значит, с Ю Чжин, всё нормально получилось?

   – Да, – кивает Чжу Вон, – это неплохой ей урок. Она меня достала, бегает везде за мною.

   – Она – тебя преследует? Правда?

   – Ю Чжин – "сталкер". Она решила, что выйдет за меня замуж. Поэтому, постоянно донимает меня этой ерундой, мелькая в моих глазах.

   – Аа-а! – понимающе поизносит Юн Ми и спрашивает, – А почему она вдруг так разозлилась? Я вроде бы ничего "такого" не сказала, пока она орать не начала.

   – Хм, – иронично хмыкает Чжу Вон, – у неё всегда было плохо с иностранными языками. Ты не представляешь, сколько она времени и денег потратила, чтобы знать английский так, как она знает его сейчас. И я и Чон Хан об это знаем. И вдруг ты, говоришь ей, что выучилась по самоучителю за три бакса.

   – Понятно, – кивает Юна, – похоже решила, что я над ней смеюсь.

   – Скорее всего, – соглашается Чжу Вон, и помолчав, задаёт вопрос, внимательно смотря в лицо девушки: Зверёныш, а откуда ты, так знаешь английский?

   – Занималась, – пожимает в ответ плечами та.

   – По самоучителю? – иронично уточняет Чжу Вон.

   – Да, – отвечает Юн Ми, – в нашей семье денег на тичеров нет.

   – И ты так хорошо выучила английский? Сама? По книжке? – не верит ей Чжу Вон.

   – Я же уже говорила, сонбе. Я – особенная. У меня есть способности к языкам.

   – Если у тебя есть способности к языкам, почему ты тогда не идёшь учится на переводчика?

   Юна насмешливо хмыкает.

   – А что я буду иметь став переводчиком и потратив на это пять лет жизни? – спрашивает она и сама же отвечает на свой вопрос, – Зарплату в один миллион вон? И долги по кредиту за учёбу?

   – Пффф... – выдыхает Чжу Вон, – Тебя не устраивает миллион вон? Сколько же ты хочешь зарабатывать?

   – Несколько миллионов в год. Долларов, естественно. А лучше не несколько, а несколько десятков.

   – Фють! – изумлённо присвистывает Чжу Вон, – ты так любишь деньги?

   – Не то, что бы люблю... Трудно любить то, чего нет, – отвечает Юн Ми, – но да. Их присутствия в моей жизни весьма не хватает. Скажу по-другому – деньги скорее не люблю, а уважаю. Так будет правильнее.

   – Ты решила стать айдолом, чтобы много заработать?

   – Ага.

   – Ты точно – ненормальная, – говорит Чжу Вон, трогая машину с места.

   Время: тот же день около трёх часов дня

   Место действия: дом мамы Юн Ми. Устроившись в углу гаража, Юн Ми играет на синтезаторе.

   Взял на полчаса тайм-аут мытья посуды. Обед уже прошёл, так что ничего страшного. А я замудохался мыть эти тарелки и решётки. Вот, пошёл передохнуть и восстановить душевное равновесие – немного помузицировать. Устроился я прямо в гараже. От КORGа несёт резким, ещё не выветрившимся запахом лака и краски. Внутрь дома его нести нельзя, ибо провоняет всё на свете. Надо ж было мне так влететь с этой покраской! Ладно, это переживаемо. Главное, можно уже играть, чем я сейчас и занимаюсь. Начал с самого начала – с постановки рук. Сижу в наушниках, чтобы никого не беспокоить и гоняю по квинтам. Странные ощущения. Будто какая-то стенка между мною и пальцами. Хочу шевельнуть, вроде бы даже дал головою команду, а в ответ – тишина... Лишь чуть спустя, с задержкой, происходит движение. И неприятное напряжение мышц в кисти. Ещё отсутствуют знакомые ощущения от нажатия клавиш. Нет, от пальцев они приходят, но они не мои. Какие-то они.... такие... Не такие! Короче говоря – "пальцев я не чувствую". Хоть я до этого и делал упражнения для их развития, без инструмента, но, похоже, особого результата это не принесло. Не мои это руки! Чужие! Чужие и всё тут!

   Но это не конец света. Терпение и труд, упорство и прилежание – вот стезя музыканта желающего достичь вершин. Это я знаю. Этому меня научили. И я в это верю, на все сто процентов. Тем более, что вершина, которую я хочу покорить, не так уж и велика. Это не победа на международном конкурсе пианистов имени Чайковского. Нет, я на такое не претендую. Я бы и раньше, как говорится, "туда бы не рискнул", ибо знаю свои возможности. Сейчас я просто хочу восстановить свои навыки игры. Эстрада – это проще, чем конкурс пианистов. Причём, гораздо. Уверен, если упорно заниматься – всё для меня осуществимо. Пальцы – есть, инструмент – есть, память и знания о том, что нужно делать – тоже есть. Нужно только время. Нормально всё будет...

   Сижу, играю, сам себя успокаиваю. Заодно, пока голова не занята, вспоминаю последние события и свои странное поступки. Вот, хоть убей, не помню за собой столь эмоционального поведения. Не помню, что бы мои деяния были лишь одни сплошные эмоции!

   Похоже, что что-то явно "не так встало" при переносе моей души в новое тело. Может, я действительно прав в своём предположении о том, что моя внутренняя энергетика оказалась слишком сильна для него? Говорят же, что есть люди эмоциональные, вспыльчивые, а есть безэмоциональные, спокойные. Это – общепризнанный факт. Ну, а раз люди разные в плане выражения эмоций, то и нервные системы их должны отличаться, не так ли? За счёт чего-то же должно формироваться отличие? Думаю, что Юн Ми была вспыльчивым человеком. Предполагаю это, исходя из рассказов её сестры. А потом, когда она умерла, к нервной системе её тела "прикрутили" более мощный источник эмоций – мою душу. Она и так была до этого возбудима, а тут, получилось, что ещё – "добавили". Итог – тело Юн Ми не справляется с такой перегрузкой. Стоит мне поднять "градус своего психа" как её энергетические каналы, (или, по чему там ещё передаются эмоции?) – просто захлёбываются... А "градус" у меня поднимается скорее всего из-за того, что на мозг действуют женские гормоны, при "этих делах". Мда, как всё запущено-то. Это же замкнутый круг получается!

   И у меня появилась ещё одна проблема – нужно контролировать себя во время месячных. Я узнал, что месячные у Юн Ми, могут случиться в любой день. Когда читал первый раз в интернете "про циклы", там было написано – двадцать восемь дней. В среднем. Но у Юны нифига не двадцать восемь дней! Меньше! Сегодня ничего не должно было быть! Как так? Стал об этом думать. Вспомнил фразу – "нарушение цикла". Сегодня, вернувшись домой, по-быстрому залез в интернет, чтобы прояснить ситуацию. Узнал просто потрясающие вещи. Оказывается, нарушение может быть: от того, что ты подросток, от травмы мозга, от приёма лекарств, от нервного напряжения ...

   "Блин, да это всё про меня написано!" – подумал я, когда прочитал, – "и семнадцать лет, и головою стукнулся, и постоянно в стрессе нахожусь..."

   Получается так, что у Юн Ми всё может "начаться" в любой момент. Без всяких оглядки на то, месяц там прошёл, или всего неделя? Блин! Придётся с собою постоянно прокладки носить, чтобы не попасть в такую глупую ситуацию, как сегодня. А где мне их носить? В сумочке? Ох, блин, сумочки мне вот только не хватало! Правильно говорят сведущие люди: жизнь – это боль. А я-то думаю, чего у девчонок вечно с собою "крылышки"? А у них видно тоже, всё "гуляет", туда-сюда... Господи, как же они с этим живут? Им же молоко за это давать нужно. За вредность! Мда, знал бы раньше – как оно, не фыркал бы на случайно выпавшие из сумочки прокладки... Вот она, реальная жизнь! Пока самому на голову не нахлобучат – не проникнешься...

   О! Правый мизинчик-то двигается оказывается! А я уж подумал – атрофация нерва... Чёрт! Руки устали. Поиграл всего-то ничего, а ощущения такие, словно полдня музицировал. Ладно. Перенапрягаться не стану. Всё равно толку с этого не будет. Пойду помою посуду, а если её мыть не нужно – пойду в интернете посижу. Может, у меня на фрилансе кто-то мечтает сделать перевод? Было бы не плохо. Двести баксов на комп уже есть. Правда, нужного мне класса звуковые карты тут начинаются с пятисот... Да ладно! Двести уже есть. Считай, почти половина. Потихонечку, полегонечку. Сегодня я избавлюсь от этого рабства у Чжу Вона и пойду, найду себе работу. Мне кажется, что в этот раз с поисками будет полегче. Я уже немножко здесь "пообтёрся". Чувствую, что постоянное внутреннее напряжение, в котором я всё это время прибывал – спадает. Пусть ещё не совсем, не до конца, но "дышать уже можно". Как-то поспокойнее стало. И мысли стали появляться, разумные. Похоже, мозги освободились от грузившего их "психа" и стали думать. Плодотворно думать можно в спокойной обстановке, а не когда только и делаешь, что озираешься по сторонам, ожидая – откуда "прилетит"? Вот, пришла в голову мысль: почему бы мне не пройтись по посольствам? По всяким? Шесть языков, с вычетом корейского, шесть посольств. Может, им посыльный нужен? Или, человек по связям с общественностью? Пусть не на официальном уровне, но мне-то какая разница? Была бы работа. Что придётся сказать по этому поводу родным Юн Ми? Ну, можно ничего и не говорить. Посыльный есть посыльный. Это не переводчик. А потом, у меня же 999 балов есть! Скажу – общаюсь на английском. Откуда они узнают – на английском я там говорю, или на французском, к примеру? К "нашим" нужно обязательно зайти. Если местные россияне тут такие же как на моей Земле, то с оформлением документов на работу у них тоже, должно быть – "попроще". Наши, главное – не кинули бы. Но тут вроде посольство. Приличные люди. Не должны. Потом, можно попробовать поучаствовать в каких-нибудь местных конкурсах или олимпиадах. С ценными призами. Хоть я в школу больше не собираюсь, но формально, Юн Ми сейчас числится школьницей. По крайней мере до тех пор, пока срок справки не истечёт. Неужели директор откажется, если я приду и предложу ему "срубить" первое место в олимпиаде по английскому для его школы? Слава – ему, деньги – мне. Нормальный ход! Начнут задавать вопросы, скажу – "занималась". Думаю, никто особо копать не станет. Ну занималась, да занималась. Главное – результат! А результат – будет. Если не первое место, то в тройку победителей я наверняка попаду. На полученные деньги – "построю" вокруг звуковой карты компьютер. К тому времени, глядишь, и пальцы, "двигаться начнут". Можно будет уже заняться серьёзными вещами – написать композицию, обработать её в звуковом редакторе и попытаться её куда-нибудь пристроить, чтобы привлечь к себе внимание.

   А ещё, можно попробовать поучаствовать в каких-нибудь местных конкурсах композиторов. Чёрт с ним, пожертвую какой-нибудь известной мелодией! Зато, ни петь, ни играть, ни танцевать в этом случае не придётся. Смогу обратить на себя внимание и опять же – денежный приз для "строительства" компьютера! Тоже, весьма перспективная идея. Почему она мне раньше в голову не приходила? Наверное, потому, что у Юн Ми мозг был "частично" отключен. Занят был переживаниями и притиркой к моей душе. А теперь, потихоньку, всё налаживается и жизнь становится – веселее. Всё будет, Серёга! Всё будет!

   "Не вешать нос, гардемарины!

   Дурна ли жизнь, иль хороша,

   Едины тело и душа,

   Мозги, желания

   Едины!"

   Виват!

   Ладно, хорош создавать себе настроение. Пойдём посмотрим, что там на посудомойке творится? Если есть что там делать, можно будет ещё там подумать, варианты поприкидывать. И не забыть, что сегодня я даю "последний гастроль". А потом: " Я свободеееен! Словно птица в небесах!..."

   Что-то у меня излишне хорошее настроение... Это подозрительно...

   Время: около девяти часов вечера

   Место действия: ночной клуб в районе Итэвон. Людно, шумно. Громкая музыка. Среди тусующейся публики заметны военные с американской базы, проводящие тут своё увольнение. В небольшом закутке, на большом П-образном диване вокруг длинного стеклянного столика – шумная компания корейской молодёжи. Среди них Чжу Вон и Юн Ми. Юн Ми изображает парня.

   Сижу. Никого не трогаю. Терпеливо жду, когда закончится эта "бодяга", и можно будет свалить. Компашка "Гены" мне особо не нравится. Все на меня пялятся. Наверное, представляют себе, как я делаю "это" с Чжу Воном. Вот уроды! Впрочем, мне тоже нужно было подумать, в качестве кого и куда я иду. Как-то вот я этим вопросом не озаботился. Голова занята планами, музыкой, "впитыванием" окружающего мира. Мозгов просто на всё не хватает. Я, собственно, пришёл на эту вечеринку как актёр, с намерением сыграть роль да и исчезнуть. Что будет происходить в течении времени, пока я буду её играть, об этом я не задумывался. Вот, сижу, получаю теперь за это. Можно, конечно, встать и уйти, но, тут уже осталось-то, до конца-то, всего ничего. Много будет смысла в том, чтобы взять и остановиться на финише лишь потому, что мне не понравилось, как на меня смотрят? И потом, не знаю – удастся ли пройти мимо охраны на входе так, чтобы ко мне не прицепились? Как я и ожидал, все эти разговоры про то, что несовершеннолетних в "такие" места не пускают – разговоры из серии – "потрындеть". Пускают. Как у нас. Когда нельзя, но очень хочется, то можно. Вот и тут так же. Когда входили с Чжу Воном, секюрити покосились, но дорогу не заступили. Возможно, у того тут всё "схвачено", но чёрт его знает, будут ли они вести себя со мною так же, как с ним, если я буду один? Не хватало ещё, чтобы меня в ночном клубе повязали...

   Ладно, переживу. Тут уже немного осталось. Про то, что я из Лондона – рассказал. На английском – поговорил... Странные эти корейцы. Как услышат, что человек из-за границы, сразу изъявляют желание "попрактиковаться" в языке. Ну ладно бы, там, какие-нибудь бедняки. Я бы это ещё понял. Ну это же – золотая молодёжь! Уж наверняка и на преподавателей, и на курсы деньги есть, да и за границу, не один раз съездили. На кой им – практиковаться у каждого встречного иностранца? Или это желание у них на подкорке, насмерть прошито? И то, что мы "зависаем" на Итэвоне, рядом с амеровской базой, это тоже, из поклонения перед Америкой произрастает? «Вау, это же круто, мы в одном баре с американцами!» Так, что ли? Да, бродят тут эти «носители демократии». Конкретно ужратые. К местным девкам подваливают. Вот блин, то же мне – ориентир для равнения. Просто слов нет...

   Чжу Вон цветёт и пахнет. Улыбается, шутит. Я поддакиваю, хоть и не совсем уверен, что это смешно. Но, народ смеётся, я тоже смеюсь, за компанию. Мне не трудно. Ещё в самом начале вечера, Чжу Вон, посадил меня рядом, обнял за плечи и притянул к себе. Мол, смотрите, как у нас всё здорово! Не, скандалить я не стал. Просто, пристально посмотрел ему в глаза. Молча. Пристально и молча. Чжувонище всё прекрасно понял. Обнимашки прекратил, а руку переместил с моих плеч на спинку дивана, на котором мы сидим. Со стороны, возможно, оно выглядит так, как будто мы сидим в обнимку, да и чёрт с ним. Не долго уже осталось....

   – Пора, – шепчет мне Чжу Вон, наклоняясь к моему уху, – давай, иди, переодевайся.

   Ну, пора, так пора.

   Встаю, подхватываю на плечо небольшую сумку, с которой пришёл. Там у меня туфли и платье для Юн Ми. Мой путь лежит в туалет. В нём я должен быстро перекинуть "одёжку" и вернуться. Прохожу вперёд и спускаюсь по небольшой лестнице вниз, на танцпол. Мне нужно пройти через него. Иду по краю, стараясь не углубляться в толпу танцующих. Неожиданно сталкиваюсь с каким-то мужиком, выскочившим на меня каким-то прыжком. На незнакомце – военная форма.

   – Гёлз, гёлз, – бормочет он, наклоняясь ко мне и дыша в лицо перегаром,– мани, мани...

   Глаза у него совершенно осоловевшие. Какой-то америкос, походу, заливший зенки. Вооще охренел?! Не видит, что ли, что я парень?

   – Отвали, – говорю я и толкнув его плечом, отпихиваю в сторону, – бог подаст...

   Вот, блин! Ещё пьяных американцев в моей жизни не хватало!

   Иду дальше, решая в уме интеллектуальную задачу. Если пойти переодеваться в женский туалет в мужской одежде, что будет? Будет много визга и могут побить, да и секюрити на шум легко прибегут. Если пойти в мужской парнем, а выйти из него в женской одежде, что будет? Ну, наверное – ничего. Посмотрят удивлённо в след, да и всё. Выбор очевиден – иду в заведение под буквой "М"!

   Туалет находится в конце длинного и пустого полутёмного коридора, с какими-то не освещёнными боковыми ответвлениям. Подозрительное местечко! Для проституток, что ли, эти чуланчики? Во, дают!

   Захожу внутрь, и, закрывшись в кабинке быстро переодеваюсь. Платье, туфли. Зеркала нет и не совсем понятно, криво я его напялил или нет? А, ладно, так сойдёт! Тут главное – само наличие платья. А уж как там оно надето – вопрос второй. Запихиваю снятый джинсовый костюм и кроссовки в сумку. Прислушиваюсь к происходящему за дверкой кабинки. Вроде тихо... Открываю замок и стремительно прошмыгиваю к выходу. Быстро иду по коридору назад. Внезапно, дорогу мне преграждает чья-то фигура.

   – Гёлз, гёлз, – бормочет она,– мани, мани...

   Блин, опять этот придирок! Откуда только вылез?

   – Отвали, – говорю я и пытаюсь обойти его. Неожиданно он хватает меня за руку.

   – Маза фака! – ругаюсь я на него по-английски, пытаясь вырваться, – ща получишь, урод!

   Однако вырваться не получается. Неожиданно, придурок притягивает меня к себе и облапив, пытается поцеловать.

   – Да блин! – дергаюсь я в его объятьях, пытаясь освободится, – мужик, ну ты конкретно попал! А ну, быстро грабли свои назад задвинул!

   В ответ он прилепляется к моему рту. Такое ощущение, что я целуюсь с разом со всей дворовой помойкой.

   – Ммм... На!

   Как только он перестаёт жевать мои губы и отодвигает от меня свою морду, бью лбом ему в лицо. Удар получается слабым, потому, что бью из положения изогнувшись назад. Этот амерекос повис на мне и мне требуется прилагать значительные усилия, чтобы удержаться на ногах и не упасть под его весом. Но всё равно, хоть бил я из неудобного положения, удар достигает цели. Попадаю в губу. Мужик вскрикивает и выпускает меня из объятий. Я успеваю порадоваться целых две секунды. Ровно до того момента, как тяжёлая, хлёсткая пощёчина взрывает в моей голове фейверк из миллиона звёздочек. Я полностью теряю ориентацию в пространстве. Перед глазами разноцветные круги. Звук рвущейся ткани и я чувствую, как на мне разрывают платье.

   Он же меня сейчас ИЗНАСИЛУЕТ!

   Америкос хватает меня и с разгона впечатывает спиною в стену, выбивая из лёгких воздух и наваливаясь на меня всем телом. Чувствую, как опять жуют мои губы и твёрдые руки, шарящие по моему телу. Никак не получается вздохнуть под весом навалившейся на меня туши. Внезапно, оказываемое на меня давление исчезает. Ублюдок куда-то девается. Сползая спиной по стене, наблюдаю, как Чжу Вон, с перекошенным от ярости лицом, делает руками и ногами "замес" из моего насильника.

   Классно дерётся, – думаю я о своём спасителе, приземляясь задницей на пол, – мне бы так уметь...

   Тут в поле моего зрения появляются два мужика в военной форме. Заорав что-то невнятное, они дружно бросаются на Чжу Вона. Тому на помощь, откуда-то сбоку, выскакивает кореец в чёрном костюме и великолепным ударом ноги в скулу, отправляет одного из нападающих в полёт по коридору.

   Я продолжаю свои безуспешные попытки сделать вдох, но воздух по-прежнему не поступает в мои лёгкие. Уже сидя, я продолжаю сползать по стене, заваливаясь на бок. Вижу, как Чжу Вон ловит скользящий удар в лицо. От недостатка кислорода свет в моих глазах меркнет и продолжающаяся драка исчезает во мраке...

   Время: начало десятого часов вечера

   Место действия: ночной клуб в районе Итэвон.

   По служебному коридору ночного клуба бежит Чжу Вон, держа на руках Юн Ми в разорванном платье. Девушка без сознания. Впереди Чжу Вона – кореец в чёрном костюме, указывающий дорогу. Сзади – ещё двое в таких же, в чёрных костюмах. Они прикрывают отступление, периодически делая угрожающие выпады в сторону преследующих их людей из охраны клуба. Те отскакивают назад и снова устремляются в погоню. Впрочем, они не проявляют особой агрессивности и фанатизма в желании задержать беглецов.

   – Сюда, господин.

   Кореец, бегущий впереди, распахивает железную дверь с болтающейся на ней растянутой пружиной. За дверью – тёмная сеульская ночь. Чжу Вон, повернувшись боком, чтобы не задеть своей ношей о дверной косяк, выскакивает на улицу. Десяток шагов мимо мусорных баков и вот уже узкая улица. Чёрный автомобиль, притаившийся за углом, включает фары. С переднего сидения машины выскакивает человек и повернувшись, распахивает заднюю дверь. Чжу Вон подбегает к машине и усаживает Юн Ми на заднее сиденье. Сам садится рядом.

   – Быстро в больницу! – тяжело дыша командует он водителю, захлопывая дверь.

   Тот кивает и нажимает на педаль газа.

   Время: пять минут спустя

   Место действия: машина подъезжает к ярко освещённому подъезду больницы.

   С переднего сидения автомобиля назад оборачивается сидящий на нём кореец.

   – Господин Чжу Вон, – говорит он, – позвольте, мы всё сделаем сами. Будет лучше, если о вашем участии в этой истории будет неизвестно.

   Чжу Вон секунду думает.

   – Нет, – отвечает он, – это моё дело.

   – Могут быть проблемы с журналистами, – деликатно произносит кореец.

   – Подавятся! – резко отвечает Чжу Вон.

   – Ваш отец может быть очень недоволен... – приводит следующий аргумент его оппонент.

   Чжу Вон вновь задумывается. На этот раз он думает дольше.

   – Нет, – наконец говорит он, – я хочу убедится, что с ней всё в порядке. Я сделаю всё сам.

   – Как скажете, господин.

   Кореец наклоняет голову в знак согласия с решением. Въехав на пандус, машина останавливается у подъезда больницы.

   Время: пятнадцать минут спустя

   Место действия: Больница. Первый этаж, зал приёмного покоя. Большое помещение с яркими лампами дневного света под потолком. Вдоль стены – медицинские кровати отделённые друг от друга клеёнчатыми занавесками. Салатового цвета пол, салатовые стены, салатовые занавески. Белый потолок, белые, до хруста, простыни на кроватях. У дверей, ведущих из приёмного покоя в коридор, стоит стойка, за которой находится дежурная медсестра. За дверью – небольшой коридор, в котором, сидя на стульях вдоль стен, ожидают близкие и знакомые пострадавших. На одном из стульев, сидит Чжу Вон, с хмурым выражением на лице смотря на ключ от машины, который он вертит на руках.

   На одной из кроватей, на спине лежит Юн Ми. Она уже в сознании. Рядом с её кроватью стоит врач и медсестра. Медсестра держит в руках большой блокнот, в который она делает записи.

   – Как себя чувствуешь? – спрашивает врач, обращаясь к Юн Ми, – где болит?

   – Грудь болит, – прислушавшись к себе отвечает девушка, – рёбра. Когда вдыхаешь.

   – Угу,– кивает врач, – понятно. Не волнуйся, ничего страшного у тебя нет. Мы сделали рентген, рёбра целы. Переломов, трещин нет. Боль, которую ты испытываешь при вдохе, это результат мышечного спазма. К завтрашнему дню болеть перестанет. Скажи мне, что с тобой случилось?

   – Я... упала, – немного подумав отвечает Юн Ми.

   – Угу, – вновь кивает доктор, – а твоё разорванное платье? Что случилось с ним?

   – Я... зацепилась. Когда падала.

   Чёрные глаза Юн Ми, которыми она смотрит на доктора, ярко блестят в свете "дневных" ламп.

   – Не нужно боятся, Юн Ми-ян, – говорит доктор, смотря ей в глаза, – ты здесь в полной безопасности. Если на тебя напали, то я сообщу об этом в полицию и преступников арестуют. Не бойся.

   – Но это правда, доктор, – говорит Юна, – я правда, упала.

   Доктор неодобрительно качает головой.

   – Хорошо, – говорит он, – если ты так на этом настаиваешь. Скажи свою фамилию и адрес. И телефон родителей. Мы сообщим им, что ты в больнице.

   – Не помню, – слегка набычившись отвечает Юна.

   – Что ты не помнишь? – не понимает доктор.

   – Ни фамилии, ни адреса, ни телефона. Ничего не помню. У меня амнезия.

   – Амнезия? – доктор окидывает пациентку оценивающим взглядом, – паа-анятно...

   – Сестра, – обращается доктор к своей помощнице, – как к нам поступила эта девочка? Кто её привёз?

   – Её привёз молодой человек, – отвечает сестра смотря в свои записи, – он должен быть в приёмной. Он сказал, что будет ждать.

   – Пойдёмте, посмотрим, – говорит ей доктор и направляется к дверям, ведущим в коридор. Сестра следует за ним.

   Юн Ми, некоторое время смотрит в их удаляющиеся спины, затем приподнимается на локте и с кряхтением начинает слезать с постели. Встав на ноги, она оглядывает своё разорванное платье, секунду думает, потом приседает, чтобы не нагибаться и взяв с кровати простынь, накидывает её на себя. Вздохнув, плавной походкой, стараясь не наклоняться, она, негромко шлёпая босыми ногами, направляется за врачом и сестрой.

   – Юн Ми! – громко произносит врач, выйдя в коридор, – девочка Юн Ми! Тут есть кто-нибудь, кто её сопровождает? Есть кто-нибудь, кто отвечает за неё?

   Услышав прозвучавшее имя, с кресла быстро поднимается на ноги молодой парень. Левая часть лица его слегка опухшая.

   – Я отвечаю за неё! – говорит он.

   Доктор неспешно оглядывает его.

   – Мне нужно поговорить с вами, – говорит он, – я доктор Ким Ри Сок.

   – Ким Чжу Вон, – уважительно наклоняет голову Чжу Вон, – студент.

   – Чжу Вон, – говорит доктор, мне нужно поговорить с тобою. О девушке, которую ты привёз в больницу.

   – Да доктор, – отвечает ему парень, – конечно.

   – Я упала, – неожиданно раздаётся голос из-за их спин, – Упала и ничего не помню. Ни фамилии, ни телефона, ни адреса родителей. Ничего.

   Все дружно поворачиваются на голос. У дверей, закутавшись в белую простынь, накинутую на голову, стоит Юна, зябко поджимая пальцы босых ног.

   – Что ты тут делаешь? – изумляется доктор, – зачем ты встала? А ну, марш в кровать! Сестра, сейчас же отведите её назад!

   – А платье порвалось, потому что зацепилось, когда я упала, – уже через плечо сообщает Юна, увлекаемая медсестрой.

   – Чжу Вон, – обращается доктор к озадаченно чешущему затылок в этот момент парню, – кто тебе эта девочка?

   – Знакомая, Ри Сок-сии, – отвечает тот, – Как она? С ней всё в порядке?

   – Да. Мы сделали рентген. Внутренних повреждений нет. Судя по симптомам, она сильно ударилась грудью. Я хочу поговорить с тобою об этом. Что с ней случилось?

   – Ммм, она упала, доктор.

   – Чжу Вон, ты взрослый парень, а она несовершеннолетняя. У неё разорвано платье, что позволяет предположить попытку изнасилования. Я не говорю, что это сделал ты, но это преступление. По крайней мере – попытка его совершить.

   – Но ведь изнасилования не было, Ри Сок-сии?

   – Да. Осмотр этого не показал.

   – Доктор, она просто упала. И она будет утверждать это хоть тут, в вашей больнице, хоть в полиции, хоть дома. Я в этом не сомневаюсь.

   – Ты так хорошо её знаешь?

   – Не так, чтобы очень, Ри Сок-сии, но в некоторых вещах с ней я могу быть уверен. Она хочет стать айдолом. Поэтому, огласка этой истории ей совершенно ни к чему. Вы ведь понимаете?

   – Айдолом? – улыбается доктор, – ну надо же, какая высокая цель. Да, теперь понятно её желание всё скрыть. И всё же, я хочу знать, – что произошло?

   – Только между нами, доктор? – спрашивает Чжу Вон, внимательно смотря на собеседника, – как мужчина мужчине?

   Доктор молча кивает.

   – Какой-то пьяный ублюдок решил повеселится. Я в этот момент отвлёкся. Мне следовало вмешаться раньше. Я виноват.

   – Понятно, – произносит доктор, рассматривая слегка опухшую физиономию Чжу Вона, – а что случилось с тем человеком?

   – Он тоже... упал, – отвечает Чжу Вон, – но не смертельно.

   – Ладно, – говорит доктор, немного подумав, – в полицию я сообщать не стану, потому, что это, похоже, бесполезно. Но её родителям я должен сообщить. Они должны возместить медицинские расходы.

   – Я оплачу её счета, Ри Сок-сии. Не волнуйтесь за это.

   – Хорошо, – кивает доктор, – но всё равно, её родителей я должен поставить в известность. Такие правила. Сообщи мне их телефон.

   – Доктор, но я не знаю их телефон. Честно. Я совсем недавно с этой девушкой и ещё не знаком с её семьёй.

   – Да? Тогда адрес скажи.

   – Я и адреса не знаю. Она его от меня скрывает.

   – Раз так, тогда я сообщу в полицию. Пусть они выясняют её адрес. Она несовершеннолетняя. Я не могу отпустить её из больницы с просто знакомым.

   – Доктор, может быть я позвоню своему адвокату? Я не силён в законах, а он их все отлично знает. Уверен, вы с ним быстро сможете решить эту проблему. Говорю это потому, что просто хочу быстрее отвезти её домой, чтобы её родные не волновались. Вот и всё. Пожалуйста, доктор.

   – У тебя есть адвокат? – удивляется доктор вновь разглядывая Чжу Вона и уделяя особенное внимание его одежде.

   – Да, есть, Ри Сок-сии.