Текст книги "Купчино, трилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц)

Естественно, не были забыты и прямые обязанности "дозорного". Через каждые тридцать-сорок минут Димка осторожно подходил к окнам, имевшимся в комнате (благо они выходили на разные стороны дома), и – через узкие щели в плотных шторах – вдумчиво наблюдал за ближайшими окрестностями. Потом он надевал на голову специальные крохотные наушники, присоединённые с помощью тоненьких проводков к продолговатому чёрному ящичку, и старательно "прослушивал" подъезд, где ещё с вечера были установлены – стараниями хитроумного Карлсона – чуткие микрофоны.

После того, как наушники снимались, девушка – каждый раз – почтительным шёпотом интересовалась:

– Как оно там? Заметил что-нибудь подозрительное?

– Всё спокойно, – заверял Поэт, после чего предлагал: – Сгоняем ещё одну партейку в шахматишки?

– Можно. Почему бы и нет? Если тебе, конечно, не надоело проигрывать...

Впрочем, если говорить совсем начистоту, полной идиллии не было и в помине – как только речь заходила о Дозоре и обо всём, связанным с ним, так тут же, словно по мановению чьей-то волшебной палочки, взаимопонимание таяло. Не до конца, понятное дело, таяло, но значимо истончалось.

– Мне, Димон, твои старшие соратники, которые приезжали прошлым вечером, определённо понравились, – начиная очередную шахматную партию ходом белого коня, сообщила Юлька. – Славные такие дяденька и тётенька, чем-то неуловимо похожие друг на друга. А ещё очень смешные, милые и избыточно-романтичные – минут восемь-десять целовались и тискались под моими окнами. Даже упавший пакет с сушками, не заметив того, растоптали в полную труху. Как говорится, любовь-морковь – страшная сила.... Только, вот, их мировоззренческие рассуждения. Несерьёзные, надо признать, до полной невозможности. Так и отдаёт детством голоштанным. Вернее, ярко-выраженным подростковым максимализмом.

– Обычно первый ход делают пешкой, – задумался Поэт. – Ладно, и я схожу лошадью.... А, что тебе не поправилось в мировоззрении Брюса и Совы?

– Зачем браться за выполнение заведомо чужой работы? Государственные органы не дорабатывают по конкретным вопросам? Надо жаловаться. Например, Президенту страны. Или же – через всемогущий Интернет – всему российскому народу. Всё можно исправить, если возникающие проблемы не замалчивать, а, наоборот, предавать их гласности.... К слову, шахматный дебют, который мы сейчас с тобой разыгрываем, называется – "Русская партия".

– Да? Спасибо, не знал.... А, что ты имеешь в виду под – "предавать гласности"?

– Например, выносить назревшие вопросы-проблемы на общенародное обсуждение. То есть, на Референдум.... Некая группа людей считает, что России необходимо ужесточить Уголовный Кодекс и кардинально реформировать-перестроить работу всех правоохранительных органов? Не вопрос, ребятки. Инициируйте проведение общенародного Референдума. Для этого существуют чёткие правовые и парламентские механизмы. Настаиваете, что необходимо вернуть такой устаревший институт наказания как – "смертная казнь"? Мол, наша отсталая и дремучая страна ещё не созрела-дозрела для полноценного милосердия? Инициируйте проведение Референдума на данную тему...

– Ничего не получится. Кстати, твоя центральная пешка осталась без защиты.

– Подумаешь, – усмехнулась Юлька. – Это, мой мальчик, называется – "гамбит". То есть, заранее спланированная тактическая жертва. Бей пешку смело. Милости просим, кушай. Если, конечно, не трус.... А, почему – "ничего не получится"?

– Потому, что Россия сейчас завязана на так называемые "нетленные европейские ценности". Выражаясь иначе, тупо обезьянничаем, глядя на цивилизованные страны, мол, хотим быть не хуже других. У них в моде либеральное милосердие – по отношению к злостным и закоренелым преступникам? И мы – непременно – будем перенимать.... Пожалуй, предложенную пешку я, всё же, скушаю. Почему бы и нет? Где наша только не пропадала.... Допустим, удалось-таки инициировать (как ты выражаешься), проведение общенародных Референдумов на озвученную тематику. Провели, что называется, на свою голову. Провели, и тут же горько пожалели об этом...

– Почему – пожалели?

– Потому, что упрямый российский народ – однозначно и всенепременно, причём, подавляющим большинством голосов – выскажется и за "ужесточение", и за "коренное реформирование", и за "смертную казнь", – тяжело вздохнув, спрогнозировал Димка. – Придётся всё это осуществлять на практике.... Так называемый "цивилизованный мир" тут же вздрогнет и впадёт в полный ступор. А чуть позже разразится истеричными воплями, мол: – "Россия опять превращается в тюрьму народов! Попраны все демократические принципы, права и подходы! Ущемляются права человека!".... Какого, в бизонью задницу, человека? Преступного и криминального? Убийц и насильников? Воров в законе, наркоторговцев и педофилов? Да, сытый голодного никогда не поймёт.... Нашу Россию, понятное дело, исключат из Совета Европы. Да и изо всех больших "семёрок", "десяток" и "двадцаток". Ещё, не дай Бог, объявят какое-нибудь жёсткое "экономическое эмбарго". Например, природного газа и нефти станут покупать в полтора-два раза меньше. Или, наоборот, меньше продавать продовольствия и прочих товаров народного потребления.... Нет, нынешние российские Власти, напрямую заинтересованные (в том числе, и лично), в успешной торговле с Западом, никогда не допустят такого негативного развития событий. Их вполне устраивает и сегодняшняя ситуация, в которой наши Дозоры играют роль надёжного и проверенного противовеса...

– Какого ещё – противовеса? Между чем и чем?

– Между слюнявым европейским либерализмом и полным уголовным беспределом. То есть, потенциальный преступник, не относящийся к категории бедняков, особо не опасается официального правосудие. Мол, есть все шансы – в случае чего – откупиться. А, как быть с "дозорными"? Можно, ведь, отгрести по полной программе.... Хочешь – верь, хочешь – не верь, но деятельность Дозоров реально препятствует росту преступности в нашей многострадальной стране. Катастрофическому росту, подчёркиваю...

– Шах! – объявила Юлька. – А, как ты попал в "дозорные"? По откровенному объявлению, любезно размещённому в районной купчинской газетёнке?

– Я, пожалуй, от шаха закроюсь слоном, – нахмурился Дмитрий. – Нет, лучше будет, если ладьёй.... Как я оказался в Дозоре? Непростая это история. Да и грустная.

– А ты, всё-таки, расскажи.

– Ладно, слушай, любопытное создание.... Итак, отправили наш сводный отряд в беспокойный Дагестан. Шальная мина упала с Небес. Получил тяжёлое ранение. Отправили в армейский госпиталь. Успешно ампутировали левую руку. Потом отправили долечиваться в ведомственный санаторий. То, да сё. Короче говоря, в Питер я возвратился не скоро.... Приезжаю, а мне соседка по лестничной площадке и сообщает, мол: – "Ты, Димочка, уже почти неделю – как горький сирота. Убили твоих родителей неизвестные злодеи. Ворвались в квартиру, пытали, а потом и убили. Отцу голову проломили молотком. А матушку, предварительно многократно изнасиловав, задушили подушкой.... Похороны? Не было ещё. Тела в ментовском морге лежат. Мол, проходит следствие...".

– Извини, пожалуйста! – на ресницах у девушки повисли крохотные слезинки. – Я же не знала.... Не продолжай. Не надо...

– Надо! – заупрямился Поэт. – Надо, чтобы ты знала всё. Мне, по крайней мере.... Понимаешь, во всём произошедшем есть и моя вина. Когда в санатории долечивался, деньги пришли из МВД. Боевые, наградные, компенсация за тяжёлое ранение. Приличная сумма накапала. Вот, я половину и отправил – обычным почтовым переводом – родителям. Кто-то, видимо, узнав про это, и навёл грабителей.... Пошёл я к следователю, который вёл дело. Нормальный дядька попался, правильный, с понятием. Посмотрел он на мой пустой рукав (протез уже гораздо позже появился), повздыхал, да и, наплевав на строгие запреты, поделился служебной информацией.... Подозреваемый был арестован уже через десять часов после совершения убийств. Матёрый рецидивист по кличке – "Плотник". Несколько ходок на зону по целому букету статей УК: хулиганство, грабёж, нанесение тяжких телесных повреждений, покушение на убийство. И кличка этого гадёныша появилась-родилась не на ровном месте. На грабежи он ходил, прихватив с собой плотницкое долото, а убийство пытался совершить, как раз, с помощью молотка. Был и ещё один существенный момент, указывающий на виновность Плотника – его сожительница работала на почте. Да, на той самой, где моя мать получила злосчастный денежный перевод.... Всё, казалось бы, одно к одному. Но, тем не менее, подозреваемого через трое суток пришлось выпустить из СИЗО.

– Как же так? Почему?

– В строгом соответствии с действующим российским Законодательством. Орудие убийства, отпечатки пальцев, прочие-всякие улики и свидетели отсутствовали. Зато имелись письменные показания двух граждан (местная купчинская гопота), и одной гражданки (вышеупомянутая сожительница, работавшая на почте), говорящие о полной невиновности Плотника. Мол, в день убийства они – дружной и весёлой гоп-компанией – совместно пьянствовали в заброшенном гараже, расположенном на окраине Обухово. И гараж обнаружился, и пустые бутылки с отпечатками пальцев всех четверых...

– И тогда ты решил обратиться в Дозор, – прозорливо предположила Юлька.

– Не совсем так.... Подполковник Ветров, начальник нашего сводного отряда, узнав о моей беде, предложил. Мол: – "Есть солидные и надёжные ребята, которые круче всей российской милиции-полиции вместе взятой. Любое дело могут прояснить, распутать, выявить и расставить – жёстко и непреложно – все точки над "и"...". Ветров свёл меня со своим старинным армейским товарищем, имевшим отношение к питерскому Дозору. Оно всё и завертелось...

– Убийц-то нашли?

– Нашли, – болезненно поморщился Димка. – Ребята из Дозора сработали профессионально. Вырубили Плотника, запихали в машину и отвезли тело на конспиративную квартиру. Вернее, в неприметный домик, расположенный в одном из пригородных садоводств. Там ему вкололи "сыворотку правды". Плотник во всём и признался. Причём, в мельчайших подробностях. То есть, подробно обрисовал роль каждого из преступной четвёрки. Мол, кто и как насиловал, кто ноги держал, кто подушкой орудовал...

– Прекрати, – тихо попросила девушка. – Не надо – так.

– Хорошо, не буду.

– Что было дальше?

– Их застрелили. А тела сбросили в канализационный люк.

– Всех четверых?

– Да. Всех.

– Понятно.... Может, это и правильно. Не мне судить.... Значит, "сыворотка правды", действительно, существует? Это не журналистская утка?

– Существует, – неохотно подтвердил Поэт. – Плотника допрашивали при мне. Один укол в предплечье, и примерно через пять-семь минут фигурант начинает безропотно и подробно отвечать на задаваемые вопросы. Правдиво отвечать.

– Уверен? Ну, что – правдиво?

– Уверен на все сто.... Абсолютно пустые глаза – светлые, почти без зрачков. Мёртвенно-бледная кожа. Мелкие капельки пота на лбу. Светло-зелёная пена в уголках губ. Тихий монотонный голос, говорящий без перерывов и знаков препинания. Страшный голос. Таким голосом не врут. Это полностью исключено...

– Почему же, если "сыворотка правды" является таким действенным и эффективным средством, её не применяют следователи и судьи? – непонимающе нахмурилась Юлька. – Раз, и преступник изобличён. Два, и невиновный оправдан.... Почему?

– Во-первых, официально считается, что никакой "сыворотки правды" не существует в природе. А если, мол, и существует, то является (из-за своей страшной дороговизны), уделом спецслужб. Во-вторых, этот препарат оказывает на здоровье клиента, "принявшего" его, различные...э-э-э, побочные действия-эффекты. Нет, если у человека крепкое здоровье, то ничего страшного, критичного и непоправимого не случится. Так, сущая ерунда.... А, вот, при различных хронических заболеваниях, да и при общей хилости организма, последствия могут быть необратимыми. Вплоть до паралича, коммы и летального исхода. Не исключается – при расшатанной нервной системе – и полная потеря памяти.... Так что, широкого распространения-применения "сыворотка правды" получить – по определению – не может. По крайней мере, в её сегодняшнем виде...

– А Дозоры, получается, все эти побочные штуковины-последствия не смущают?

– Смущают, – пожал плечами Поэт. – Поэтому данный препарат применяется только в крайних и пиковых случаях. Когда уже всё и так понятно – процентов на девяносто пять-шесть. То бишь, ради пущей очистки совести.

– Следовательно, мы имеем дело с двойной моралью? Мол: – "Вообще-то, применение "сыворотки правды" оказывает на человеческий организм негативное воздействие. Иногда даже и смертельное. Да и с ума подопытный индивидуум может ненароком сойти.... Но, если очень надо, то мы непременно ею воспользуемся. Типа – для пользы нашего благородного и справедливого дела. Лес рубят – щепки летят. Ничего личного...". Извини, но методы Дозоров – всё больше и больше – вызывают у меня устойчивое отторжение.

– Скажу по большому секрету, что почти все спецслужбы нашего грешного Мира применяют – в исключительных случаях – вышеупомянутую "сыворотку"...

– Только не надо, пожалуйста, прикрываться чужими грехами! Мол, все так делают.... Никакие, Димон, вы не Светлые. Так, серенькие – в буро-малиновую крапинку.

– Похоже, что иначе и не бывает. К сожалению...

– Может, оставим бесполезные философские споры на следующий раз? – печально улыбнувшись, предложила девушка. – Лучше, Димчик, прочитай ещё какой-нибудь стишок.

– Про любовь?

– Да, ну.... Давай, что-нибудь другое. Например, связанное с военной тематикой.

– Пожалуйста.

Тень – над Городом

Спустилась – незнакомая.

Тень – таинственная,

Искренняя – Тень....

Девушка, мы с вами – не знакомы?

Жаль. Весна. А по весне – капель...

Жаль. Что ничего не начиналось.

Жаль – дворовую всю эту кутерьму.

Мне повестку – поутру – прислали

На Войну...

– Хорошее стихотворение, – одобрила Юлька. – Душевное...

– Спасибо, – поблагодарил Поэт и, усердно постучав в стенку кулаком, объявил: – Карлсон подъём!

– А, что такое? – в дверном проёме появилась Васькина заспанная физиономия. – Вампирша нарисовалась?

– Слава Богу, нет. Без пятнадцати пять. Восход. Пора заступать на дежурство.

– Вот же, блин. Никакого покоя.

– Не ворчи, братишка. Иди в ванную, умойся.

– Хотя бы чайком горячим угостите, голубки. Желательно с печеньем овсяным. Или же со сладкими пряниками...

Когда – минут через двадцать – Карлсон, всё же, покинул квартиру, дело пошло веселей. В том плане, что шахматы, карты, разговоры и споры были успешно позабыты, пришло время для поцелуев и объятий.

Впрочем, всё проходило достаточно робко и невинно, без реальных попыток перевести означенное действо в более серьёзное, то бишь, во взрослое русло.

Поэт помнил, что его сердечной симпатии не исполнилось ещё и семнадцати лет, поэтому особой воли рукам не давал, мол: – "Испугаю ещё невинную девицу. Подумает, не дай Бог, что я являюсь законченным развратником, и надаёт звонких пощёчин...".

И в Юлькиной светловолосой голове бродили похожие мысли, мол: – "Юная девушка не должна быть сексуально-раскованной. Иначе её могут принять за легкомысленную нимфетку, непригодную для серьёзных отношений. Так, симпатичная финтифлюшка на парочку раз. Шалава раскованная.... Целомудренная робость и лёгкая-лёгкая трепетность, вот, наши главные козыри. Нелишнем будет, конечно, и простонать парочку раз. Но так, без плотской страстности – нежно и слегка испуганно. Типа – первый раз имею дело с умелыми мужскими ручонками...".

В какой-то момент она почувствовала, как нежные ладони ухажёра, обнимавшие её спину, напряглись, а губы, став жёсткими, отстранились от её разгорячённых губ.

– В чём дело, милый? – проворковала девушка, стараясь, чтобы её голос был в меру томным, безо всяких пошлых ноток. – Что-то не так?

– Тихий шорох на балконе, – тревожно поворачивая голову в сторону, сообщил Димка. – Может, это голуби?

– Не думаю. Кукусь давно бы среагировал. Он обожает изображать из себя опытного охотника на глупую пернатую дичь. Сейчас же – ноль реакции.

Кот, действительно, беззаботно, аппетитно посапывая, дремал в массивном кресле, подлокотники которого были знатно ободраны острыми когтями.

– Ерунда какая-то, – поднимаясь на ноги, пробормотал Поэт. – А, где моя сумка?

– Неужели наш отважный "дозорный" испугался? – смешливо прыснула Юлька. – Наложил в штанишки и собрался делать ноги?

– У меня там пистолет. Куда же я её пристроил? Вот же, непруха...

Договорить фразу он не успел. Через приоткрытую форточку, выходившую на балкон, в комнату влетел тёмный продолговатый предмет. Влетел, со стуком-бряком упал на паркет и бешено завертелся вокруг невидимой оси, распространяя вокруг себя клубы серо-желтоватого дыма и тревожный, чуть сладковатый запах.

"Граната, блин", – невозмутимо доложил хладнокровный внутренний голос. – "Но не советую, пожалуй, паниковать и преждевременно готовиться к вознесению на Небеса. Чувствуешь, дружок, лёгкий аромат ванили? Усыпляющий газ, понятное дело. Может, ещё и побарахтаемся.... Ага, ноги затекли, подкашиваются. Стандартная, мать его, штуковина – сперва хитрый израильский газ оказывает на объект лёгкое парализующее воздействие, а секунд через тридцать-сорок приходит и он, сладкий, цветной и беззаботный сон...".

Димка, прежде чем погрузиться в зыбкое и обманчивое небытиё, успел, неловко упав на паркетный пол, дотянуться до кармана рубашки, где находился старенький мобильник, и нажать указательным пальцем правой руки на нужные кнопки.

Проснувшийся Кукусь, выгнув спину, соскочил с кресла и замер в нерешительности. Непонятная чёрная штуковина, тихонько шипя, медленно вращалась вокруг собственной оси.

"Хрень навороченная", – мысленно фыркнул кот. – "Пахнет, правда, достаточно приятно. Какой-то травкой восточной...".

Ловкий удар лапой, и непонятная тёмная хрень, послушно отлетев под диван, неподвижно замерла.

"Там будет со всяким!" – надувшись гордым мыльным пузырём, подумал Кукусь и, плавно покачивая куцым хвостом, отправился на кухню – заправляться сухим кормом.

Коты – нация особая, гордо плюющая на всякие там усыпляющие газы. А на израильские – вдвойне. Почему – вдвойне? По кочану. Спросите у кошек, взращённых в еврейских семьях. Мол: – "Почему, киски, вы такие худенькие?". Шутка, понятное дело. В меру весёлая шутка, в меру – печальная...

Спалось так – как не спалось уже много-много лет. Беззаботно, легко и светло – без всяческих дурацких и загадочных снов.

Так, только череда призрачных картинок, отображающих суть летнего скромного рассвета. Жёлто-розовые небесные полутона на востоке. Зелёная трава, летнее полевое разнотравье. Ненавязчивое и умиротворяющее бормотанье крохотного голубоватого ручейка, бойкое чириканье мелкой птичьей братии....

Жаворонки, соловьи, певчие дрозды? Нет, зяблики.

"Какие ещё, мать твою, зяблики?", – возмутился сонный внутренний голос. – "Братец, ты разбираешься в птичьих голосах? Не смеши, право! Ты и в нотах ни хрена не понимаешь. Типа – медведь на ухо наступил. Причём, ещё в материнской утробе. Да, ты даже не знаешь, как эти зяблики выглядят в натуре. Орнитолог хренов...".

– Зяблики, – упрямо сжимая губы, прошептал Гришка. – Я сказал...

– Хорошо, милый. Как скажешь, – согласился нежный, чуть-чуть хрипловатый голос. – Зяблики, так зяблики. Красивое имечко. Очень хотелось бы посмотреть – какие они из себя. Зяблики...

Стройная, гладкая и горячая женская нога попыталась перенестись через его тело.

Попыталась? Ага. Только, ясен палисандровый пенёк, ничего толком не получилось – по причине серьёзного препятствия, имевшего места быть. Ну, вы, конечно, понимаете...

Не понимаете? Тяжёлый случай. Клинический.

Ещё минут через восемь-десять Сова известила:

– Спи, Гриня. Не буду больше беспокоить по пустякам. Типа – в ближайшее время.

– А ты, Совёнок? – вяло поинтересовался Антонов. – Куда собралась?

– Уже начало восьмого. И себя надо привести в порядок. И о полноценном завтраке позаботиться. И, вообще...

– Приятно ощущать себя...э-э-э, полноценной хозяйкой дома? Пусть, и временного?

– Угадал, бродяга. Спи.... Кстати, теперь можешь называть меня по имени. Оттаяло – сердечко...

Засыпая, он успел подумать: – "Никогда у меня такого не было. В плане ярких впечатлений от секса. Незабываемых, практически.... Вру, конечно. Было. Только очень и очень давно. Лет в восемнадцать-девятнадцать. А потом как-то всё скомкалось. Приелось. Устоялось.... Значит, молодость возвращается? Получается, что так...".

Зазвонил мобильник, выключенный ещё с вечера. Для всех выключенный, кроме одного абонента.

– Жив, здоров, бодр и весел? – поинтересовался Шеф.

– Жив и адекватен. Но, пардон, не более того, – признался Гришка. – Впрочем, к труду и обороне готов. В меру оставшихся сил скудных, понятное дело...

– Завидую, – длинно вздохнув, признался руководитель питерского Дозора. – Молодец.... Ладно, хорош расслабляться. Подъём!

– Что? Куда? Цели и задачи?

– Слушай внимательно. Внимательно – значит без дурацкой юношеской горячки. Усёк?

– Не мальчик, чай, – отбрасывая одеяло в сторону, заверил Антонов.

– Ну-ну.... От Поэта поступил сигнал тревоги. На этом пока всё. Его мобильник не отвечает. Как и телефон Карлсона.

– Понял. Выезжаем.

– Подожди. Выслушай до конца.

– Да, весь во внимании.

– Не надо гнать по городу – словно сумасшедшие. Возле "Лесной" живёт несколько наших опытных боевиков. Я отзвонился. Они уже выдвинулись по нужному адресу. Так что, в любом случае, вы прибудете к шапочному разбору.... Понял?

– Так точно.

– Понятливый нашёлся, – недоверчиво хмыкнул Шеф. – Позови-ка напарницу.

– Оля! Сюда! – вскакивая с постели, завопил Григорий. – Скорее!

В комнату вошла Сова – улыбчивая, умиротворённая, светлая. Уже полностью одетая и готовая к выходу в люди: стильный брючный костюм цвета тропического морского прибоя, туфли на высоком каблуке, неброский утренний макияж, тёмно-каштановый короткий паричок, очки с дымчатыми стёклами.

– Звал, милый? – подставляя щёку для поцелуя, спросила напарница (любовница, будущая жена?). – Губы, извини, предлагать не буду. Ты же мне всю помаду сотрёшь...

– Поговори с Шефом, – осторожно и нежно прикоснувшись губами к упругой женской щеке, протянул мобильник Антонов. – Через пять минут выезжаем.

Он, справив естественные нужды и наспех помывшись, вернулся в комнату.

– А я завтрак приготовила, – торопливо бросая в сумку всякую мелочёвку, сообщила-пожаловалась Сова. – Старалась. Нашла в кухонном буфете пшеничную муку и напекла румяных блинчиков. С кусочками сосисок. Очень вкусно получилось. Правда. А ты, Гриня, так и не попробовал. Жалко...

– Ничего, на обед съедим. Или, к примеру, на ужин. Тут, уж, как получится.... Холодными будут? Ерунда. Разогреем в микроволновке.... Слушай, а где мои носки?

– В стирку отложила. На прикроватной тумбочке чистые лежат. И трусы там же новые.... Ничего, что я покопалась в твоём чемодане?

– Нормально. Копайся, сколько захочешь. Мне скрывать нечего. От тебя.... Спасибо, Совёнок, за заботу. Ну, готова?

– Готова. Гриня, не забудь, пожалуйста, прихватить...

– Всё, родная. Нет времени.... За мной!

«Шкода» остановилась рядом с тёмно-синим забором, за которым располагалась какая-то стройка, напротив дома, в котором жила Юлька. До нужного подъезда было-оставалось порядка ста двадцати метров.

– Здесь достаточно людно, – невозмутимо констатировала Сова. – И машин всяких понаехало – видимо-невидимо. Парочка ментовозок, одна Скорая помощь, три тёмно-зелёных фургончика с маленькими красными крестиками на боках. Это, надо думать, тоже машины медицинского назначения, только приписанные не к Минздраву, а к другому серьёзному ведомству. Или к полиции, или же к армейским структурам. Очередная странность, однако.... Про штатские машины и говорить нечего. В том плане, что их – как собак нерезаных...

– Чёрт побери, – негромко ругнулся Гришка. – А этих-то деятелей, блин горелый, каким ветром принесло?

– Знакомых углядел?

– Ага. Видишь, высоченная худенькая девица – в завлекательно-короткой юбочке – неторопливо шествует вдоль дома?

– Антонов, я тебя убью! Бабник записной...

– Подожди, не ругайся. Это совсем не то, о чём ты подумала. Данная барышня – следователь Огурцова. А рядом с ней, чуть приотстав, (чтобы сподручней было любоваться стройными ножками коллеги), вышагивает плотный парнишка. То бишь, опер Осадчий.

– Те самые, которые паслись рядом с твоим купчинским домом?

– Они. Ошибки быть не может.... Ладно, схожу на разведку. Попробую разжиться дельной информацией.

– Сходил один такой. Как же, – довольно усмехнулась Сова. – Ничего, родное сердце, не получится.

– Почему это?

– Паричок-то твой на Краснопутиловской остался. Да и усы некоторые опытные оперативники забыли приклеить.... Главное, я же пыталась напомнить, мол: – "Не забудь, пожалуйста, прихватить...". Да, куда там. Даже договорить, деятель торопливый, не дал. Как же, мол, сами с усами. Вернее, без усов...

– Прекращай ворчать, – виноватым голосом попросил Григорий. – С каждым может случиться.... Ну, извини. Больше не буду. Обязуюсь исправиться.

– Извиняю, понятное дело. Куда же я денусь.... А, вот, в твоё исправление верится с трудом.

– Что будем делать? А, Оль?

– Придётся тебя, охламона, заменить. Других-то дельных вариантов нет.... Держи телевизионную программку. Изучай, прикрывая – на всякий пожарный случай – приметную физиономию. Вернее, раннюю лысину. Потом доложишь, чего интересного показывают по ящику. Впрочем, сомневаюсь, что у нас с тобой в ближайшие дни появится время на просмотр телевизора.

– Да, уж. Если даже свободное время и образуется, то его лучше использовать по более приятному и полезному предназначению...

– Угомонись, герой-любовник, – посоветовала напарница. – Кстати, надо что-то делать с твоей шеей. Появляться в таком пафосном виде на серьёзном совещании, которое запланировано на одиннадцать ноль-ноль? Нонсенс, однако. Подчинённые, в гости к Кролику не ходи, начнут колко подшучивать и нагло подкалывать. Хиханьки и хаханьки проявятся в полный рост. Никакой тебе продуктивной работы.

– Что такое случилось с моей шеей? – забеспокоился Антонов. – Прыщик вскочил?

– Если бы – прыщик...

– Ольга, прекращай издеваться! Ну, что там?

– Парочка засосов, – потупив взгляд и слегка покраснев, сообщила Сова. – Откровенные такие. Тёмно-багровые. Ужас сплошной.... Извини, Гриша, пожалуйста. Я, честное слово, не специально. Так, вот, получилось.... И, вообще, сам виноват. Нечего было меня так раззадоривать.... Не обижаешься?

– Ладно, проехали.... А, что с этим теперь делать?

– Ничего особенного. Потом заскочим на Краснопутиловскую. Я тебе, понятное дело, подберу что-нибудь навроде шейного платка. Он, как раз, очень подойдёт к твоему пышному парику. То бишь, окончательно завершит образ типичного представителя питерской богемы.

– Никогда не носил ничего подобного! – возмутился Григорий. – Ни шейных платков, ни галстуков. Не считая, конечно, пионерского и "грушного" форменного.

– Ничего страшного, милый. Всё в этой жизни когда-то случается в первый раз.... Кстати, а как тебе мои татуировки? Понравились?

– Очень. Блеск и полный отпад. Эрнесто Че Гевара во всевозможных, порой самых неожиданных местах? С юмором, Оля, у тебя всё в полном порядке. Хвалю.

– Польщена. Всё я пошла. Не скучай.

– Постараюсь...

Сова, покинув автомобиль, неторопливо, насвистывая под нос что-то романтически-легкомысленное, направилась в сторону Юлькиного дома.

Антонов, прикрываясь телевизионной программкой, принялся исподволь наблюдать за интересующим его подъездом.

Естественно, что неугомонный внутренний голос тут же приступил к развёрнутым комментариям: – "Да, народу скопилось прилично. Всякие любопытствующие бабушки-старушки, мамочки с колясками, непонятные личности неаппетитной внешности. Тутошние бомжи, надо полагать.... Ага, вот, и наши "дозорные" трутся рядышком. Гарик Наумов из подразделения быстрого реагирования и Лариска Березовская из аналитической группы. Ну, и храбрые полицейские орлы вовсю присутствуют, включая Огурцову и Осадчего.... Так, из парадной выносят стандартные носилки. Вторые. Третьи.... Тела грузят не в машину Скорой помощи, а в грязно-зелёные фургончики. Тени, что называется, сгущались.... Неужели, ребята погибли? Тьфу-тьфу-тьфу, конечно! Братец, немедленно постучи по дереву! И, понятное дело, трижды сплюнь через левое плечо. Я-то этого делать не умею...".

Вскоре тёмно-зелёные фургоны – один за другим – покинули двор. Вслед за ними стали разъезжаться – в разные стороны – и другие машины. Да и толпа зевак начала редеть прямо на глазах.

Минут через десять-двенадцать вернулась Сова и, плюхнувшись на водительское сиденье, объявила:

– Во-первых, извещаю, что хладные трупы, слава Господу, отсутствуют. Во-вторых, рассказываю тематический анекдот. Однажды всемогущий Бог понял, что в одиночку ему не уследить за наглыми, шустрыми и скрытными людишками. И тогда он создал лавочки и старушек.... Почему не хихикаем? Неужели, не смешно?

– В меру, – дежурно улыбнулся Гришка. – Докладывай по делу.

– Слушаюсь, экселенц! Карлсону, когда он прогуливался возле дома, шандарахнули по голове чем-то тяжёлым. После чего затащили вон в те кусты акации. Из серии: – "Белой акации гроздья душистые ночь напролёт нас сводили с ума...". Боец потерял много крови, имеет место быть серьёзное сотрясение мозга, но ничего страшного и фатального. Жить, безусловно, будет. А Поэт и Юлька изволят сладко спать. Крепко-крепко. Практически без задних ног...

– Шутить изволим, идейная последовательница Че Гевары?

– Ни капли. Всё всерьёз, – заверила напарница. – Думаю, что коварным противником была задействована граната с усыпляющим газом. Не смертельно. Правда, ведь, Гриня? Ты же, наверняка, разбираешься в этих делах?

– Разбираюсь, – подтвердил Антонов. – Часов через пять-восемь ребята проснутся. Только головы у них будут ужасно трещать. Словно с похмелья, после неумеренного потребления деревенского самогона.... Что слышно про Вампиршу?

– Бабушки утверждают, что полиция задержала – при попытке проникновения в Юлькину квартиру – некую "высокую мужеподобную тётку".

– Значит, менты дежурили в подъезде? Они, что же, были в курсе?

– Получается, что так, – вздохнула Сова. – И ничего странного в этом нет. "Кротов" везде хватает. Шеф поделился текущей информацией с кем-то из заместителей. Тот – с другими соратниками. В конце концов, история о ликвидации банды Пегого дошла и до ушей "засланного казачка". Ничего, между нами говоря, хитрого. Обычное дело.... Или ты считаешь, что в Дозорах не может быть предателей и шпионов?