Текст книги "Купчино, трилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 42 страниц)

– Снимался фильм о Петровских Временах?

– Пожалуй, что-то типа того, – неуверенно передёрнув плечами, подтвердил Сергей. – Название фильма – "Тёмная сторона". И посвящался он (по словам пришедшего в себя актёра),...э-э-э, морально-поведенческим нравам, царившим – в те стародавние Времена – при русском Дворе.... Кха-кха. Слушай, а можно я тебе задам вопрос – как дипломированному историку?

– Задавай, Серёжа. Постараюсь ответить.

– Правда ли...м-м-м...

– Не мнись и не менжуйся, майор. Излагай чётко, коротко и сжато, как и положено военному человеку.

– Есть – коротко и сжато.... Правда ли, что наш легендарный, прогрессивный и массово-обожаемый Пётр Первый не являлся образцом для подражания – в нравственном и сексуально-бытовом плане?

– Не являлся, – тяжело вздохнула Ольга. – Причём, совсем. А в некоторые периоды своей жизни (по воспоминаниям современников), связанные с беспробудным пьянством и психическими расстройствами, мог любую и даже любого...э-э-э,...

– Завалить в койку?

– Не обязательно, что и в койку. А просто..., как ты, грубый мужлан, выразился, "завалить". И юную графскую дочку, и приезжую зарубежную оперную певицу, и смазливого адъютанта. Без особой разницы.... Что тут, собственно, такого? Пётр Романов, как известно, с юношеских лет обладал практически безграничной властью. А когда эта самая "безграничная власть" способствовала формированию "хрустально-чистого морального облика"? Никогда, нигде и ни в какие Времена. Все эти "Безграничные Властители" прошлых Времён – по сути – были однозначными развратниками. И Чингисхан, и Тамерлан, и Александр Македонский, и Наполеон, и многие-многие другие.... Исключения? Редко, но случались. Например, французский король Филипп Красивый, который всю жизнь хранил верность своей жене. Даже после её безвременной кончины. Правда, данный монах ещё известен и своей редкостной жестокостью: именно по его приказам было безжалостно казнено несколько десятков (сотен?) тысяч рыцарей-тамплиеров и членов их семей.... Итак, человек может быть великим полководцем, гениальным стратегом, умелым политиком, прогрессивным патриотом и – при этом – жутким и гадким бытовым монстром. Увы, но это так.... Не веришь – в отношении Великого Петра Первого, пробудившего Россию от "многовекового сна"? Напрасно. Почитай мемуары и письма, имеющие отношения к тем Временам. Только с учётом того, что многое в этих документах спрятано "между строк". И тогда многое поймёшь. Очень – многое.... Почему – спрятано "между строк"? Потому, что все эти письма-мемуары писались, конечно же, уже после смерти Петра Первого, но, тем не менее, во времена царствования династии Романовых. Себе, что называется, дороже – изъясняться напрямик. Даже Евдокия Лопухина, оказавшись на свободе, была очень осторожна – в своих официальных воспоминаниях. Хотя, поверь, ей было – что рассказать...

– Подожди, подожди, – задумался Сергей. – Евдокия Лопухина? Имеется в виду первая жена Петра Первого, которую отправили в монастырь, чтобы она не мешала царю ухлёстывать за немкой Анной Монс?

– Она самая.... Евдокия долгие-долгие годы переезжала из одного монастыря в другой, регулярно меняя монастырский быт на тюремный, и обратно. Голодала, болела, подвергалась жестоким пыткам и изощрённым издевательствам. Обвинялась – чёрт знает в чём. А мужчин, которых подозревали в тайном (в монастырских-то условиях), сожительстве с ней, казнили.... Но, в конечном итоге, Евдокия пережила своего знаменитого мужа на целых шесть лет. Уже при Петре Втором была освобождена, вернулась в Санкт-Петербург, вновь начала выезжать в Свет и даже пользовалась при Императорском Дворе (в том числе, и при Анне Иоановне), определённой популярностью.... Но иногда пожилая женщина (благообразная и тихая такая), пропустив лишнюю рюмочку хмельной вишнёвой настойки, начинала делиться воспоминаниями. И тогда, говорят, её слушателей охватывал липкий ужас. А некоторые юные и неподготовленные слушательницы даже в обморок падали. Заметь, Времена тогда были суровыми, и напугать чем-то собеседника было, ой, как не просто.... Отвлеклись мы с тобой, Серёженька. Что же, в конце-то концов, случилось-произошло в нашем купчинском "долгострое"?

– Было отснято уже больше половины запланированных "натуралистических" сцен...

– Порнографических сцен, ты имеешь в виду? – брезгливо поморщилась Оля.

– Ага, их самых.... И тут Софи Гарднер потребовалась девочка-актриса. Мол, в сценарии была прописана сцена, в которой пьяный в дымину Пётр соблазняет-развращает маленькую внучку какого-то заслуженного князя.... Где мисс Гарднер нашла претендентку на эту малопривлекательную роль? Наш свидетель не знает. Но нашла.... Короче говоря, в импровизированную киностудию пришла женщина (с узкими азиатскими скулами и чёрными-чёрными бездонными глазами), и привела с собой симпатичную девочку семи-восьми лет от роду. А ещё и двух чёрных скотч-терьеров. Софи Гарднер появлению собачек очень обрадовалась, мол: – "Пусть они наблюдают за действом. Пикантная такая деталька. Зрителю обязательно понравится.... А песики не будут лаять? Ах, они не умеют. Просто замечательно. Тогда будем снимать сцену с двух камер сразу. Сама – по такому случаю – встану за штатив...". Итак, владелица кинокомпании, оператор, актёр, женщина с чёрными глазами, девочка и два скотч-терьера отправились во второй "павильон". Настроили аппаратуру, включили осветительные приборы и начали – на словах – разбирать предстоящую сцену. И тут....

– Подожди, милый. У нас, кажется, гость. Вернее, гостья.

Вдоль набережной, небрежно опираясь на чёрную суковатую палку, неторопливо брела низенькая седовласая старушка, облачённая в старенькую болоньевую куртку и потрёпанные кирзовые сапоги.

– Доброго вечера, молодёжь, – подойдя ближе, приветливо прошамкала старуха.

– И вам, бабушка, всего хорошего.

– А ещё и крепкого здоровья.

– Вежливые какие.... Никто вас здесь не обижает?

– Нет. Спасибо за заботу.

– Ну, и ладно. Пошла я...

Старуха, хрипло вздыхая и болезненно отплёвываясь, уковыляла, уже через полминуты "растаяв" в вязком тёмно-фиолетовом сумраке.

– Странная бабулька, – недоверчиво покачал головой Сергей. – На ведьму здорово похожая. Именно так их и описывают в умных книжках: слегка горбатая, с длинным крючковатым носом, щедро усыпанном тёмно-сизыми и ярко-багровыми бородавками. И глаза – чёрные и бездонные, словно древние каменные колодцы в знойной сомалийской пустыне.... Извини, на чём я остановился?

– На том, что они начали готовиться к съёмкам.

– Ага. Спасибо за подсказку. Начали, блин горелый, готовиться.... И тут – совершенно неожиданно – что-то произошло. "Киношный" Пётр утверждает, что чёрные лохматые пёсики, вдруг, пропали в неизвестном направлении, а на их месте появились высоченные зубастые монстры с тёмно-багровой кожей и круглыми ярко-жёлтыми глазами. Дальше, как легко догадаться, монстры – ловко, ненавязчиво и практически синхронно – откусили головы Софи Гарднер и кинооператору, а после этого их проглотили. Из обезглавленных тел тут же ударили фонтаны ало-красной крови. Наш актёр-свидетель громко закричал от охватившего его ужаса, упал на пол, заполз под кровать и потерял сознание.... На шум и крики, как я понимаю, сбежались остальные члены киногруппы, увидели кровь и безголовые трупы, а после этого, испугавшись, ударились в бега. Вот, такая история.... Кстати, угадаешь, как покойная мисс Гарднер именовала женщину с чёрными собачками?

– Неужели – "Шуа"?

– Молодец, угадала...

– Ой! – вскочив с фанерного ящика, вытянула руку Ольга. – Что это такое?

По камням набережной – в тусклом свете уличного фонаря – зигзагообразно перемещалось что-то угольно-чёрное и чешуйчатое.

– Змея, – выдохнул Сергей. – Огромная. С тёмно-коричневым наростом-шишкой на хвосте.

Змея, не обращая на людей никакого внимания, ловко перевалила через гранитный парапет и соскользнула в невские воды...

Погрузка была завершена. На борт «Робинзона» проследовали два молодых цыгана – с автоматами Калашникова за плечами.

– Убрать сходни, – негромко скомандовал Иван Феофанович. – Убрали? Ладно, отходим...

Трудолюбиво затарахтел дизель, яхта – по широкой дуге – начала медленно отходить от берега.

– Что это с тобой, Ванька? – подозрительно прищурился Бахтало-младший. – Смурной какой-то. Словно бы в воду опущенный.... Ты же сам придумал – перебросить запасы "дури" на старую баржу. А? Чем-то недоволен?

– Всем я, хозяин, доволен, – одной рукой управляясь со штурвалом, а ладонью другой осторожно поглаживая – под флотским бушлатом – левую половину груди, пробурчал старик. – Всем.... Просто предчувствия нехорошие одолевают. Суки рваные и приставучие. Словно бы Госпожа смертушка бродит где-то рядом. Или же плавает...

– Э-э, деятель плешивый, прекращай каркать. Трижды сплюнь через левое плечо. И срочно постучи по дереву.

– Не поможет.... А, вот, всё освещение на палубе я бы потушил. Как и прожектор на носу.

– Совсем, Ванька, сбрендил? – рассердился молодой цыган. – Сам же говорил, что ночью по Неве можно ходить только с зажжёнными огнями. Чтобы все встречные корабли-баржи нас видели, дабы избежать фатального столкновения.... Да и без прожектора никак нельзя. Чтобы лодку какого-нибудь ночного рыбачка случайно не утопить. На самого рыбака-то, понятное дело, наплевать и растереть. Но уважаемый хозяин "Робинзона", если узнает об этом, может всерьёз обидеться. Мол, подстава имиджу и всё такое прочее.... Ещё по поводу прожектора. Смотри, по речной воде – в светло-жёлтом прожекторном луче – что-то плывёт. Или же кто-то.... Большая змея? А?

– Это Шуа, слуга Войпеля, – известил – мёртвым голосом – Иван Феофанович. – Я с ней в Коми сталкивался. Пару раз. В стародавние Времена.... Смертушка наша. И батюшке вашему – намедни – именно она голову откусила...

Огромная угольно-чёрная змея ловко соскользнула в ночные невские воды.

– Бр-р-р, – зябко передёрнула плечами Ольга. – Чёрт знает, что происходит. Страшновато, честно говоря...

– Может, выйдем на дорогу, поймаем машину и поедем домой? – предложил Сергей.

– А как же наш купчинский усатый таксист? Приедет через полчаса, как договаривались, а нас нет. Обидится. Или же, наоборот, тревогу поднимет. Нет, уж, дождёмся.... Смотри, яхта отчаливает от противоположного берега. Ну, та самая – длинная и симпатичная, что недавно проплывала под Вантовым мостом.

– Отчаливает. И элегантно разворачивается по широченной дуге. Красиво, ничего не скажешь.

– Что-то не так, – забеспокоилась через несколько минут девушка. – Дизель взревел по бешеному. А теперь яхта мелко-мелко задрожала и резко рванула вперёд.... О-па! Остановилась.... Разламывается пополам.... И тонет...

– Полный вперёд, старый хрыч! – истошно завопил Бахтало-младший. – Переводи обороты двигателя на максимум! На максимум, я сказал! И штурвал выворачивай! Выворачивай...

Дизель взревел по бешеному. Яхта, мелко-мелко задрожав, резко рванула вперёд.

А потом корпус "Робинзона" ощутил короткий и резкий удар.

"Палуба перевернулась", – заторможенно подумал Иван Феофанович. – "Ой, больно-то как. Правая нога, кажется, сломалась в голени.... А теперь – холодно. И очень мокро.... Я упал в Неву и тону? Попробовать выплыть? Не знаю, хватит ли сил. Не знаю.... Мрак навалился. Беспросветный, вязкий и очень-очень плотный. Гнилью явственно пахнуло.... Ага, это моя голова оказалась в чьей-то пасти. А теперь шеи – со всех сторон сразу – коснулось что-то острое...

Глава четырнадцатое

Бригантина – вздрогнула – в порту

– Утонула яхточка, – жалостливо всхлипнула Ольга. – По-правде. А, ведь, такой красивой была.... Змея ещё эта. И горбатая старуха – с чёрными бездонными глазами.... Чувствую, что не обошлось здесь без Войпеля. Не обошлось.... Кому ты названиваешь?

– Сомову. И не звоню, а докладываю...

Кратко обрисовав Павлу Андреевичу сложившуюся "речную ситуацию", Сергей отключил мобильник, отправил его в карман куртки и непроизвольно принялся мысленно – в очередной раз – анализировать события последних дней.

– Эй, милый! – прозвучал рядом звонкий девичий голосок. – Эй.... О чём ты задумался?

– О многом, – признался Сергей. – В частности, о твоей гениальной версии. Мол: – "По нашему мирному Купчино бродит "наместник" Бога Войпеля, снабжённый неким "волшебным" артефактом. Приехал, понимаешь, совсем недавно, а теперь приказы (пусть и неосознанно), раздаёт своим верным слугам: – "Шумных гопников – порвать на части. Зарвавшегося наркодельца – утопить в Кирпичном пруду. А, вот, этому, этому и тому – головы откусить. И яхту – разломить напополам и утопить в осенних невских водах...".

– Яхту-то – за что?

– Знать, на её борту был кто-то – насквозь тёмный и криминальный. То есть, имевший отношение к торговле наркотиками. Или же к детской порнографии.

– Логичное предположение, – помолчав, согласилась девушка. – Особенно учитывая то обстоятельство, что на противоположном берегу реки – практически напротив нас – располагается частный дом покойного цыганского барона Бахтало.... И что же ты надумал? Есть реальный кандидат на роль "наместника" Войпеля?

– Знаешь, имеется...

– И кто же это?

– Давний сослуживец моей соседки по подъезду.

– Матрёны Ивановны?

– Ага, – кивнул головой Сергей. – Она, по словам Павла Андреевича, перед пенсией трудилась в администрации лагерей для осуждённых лиц, расположенных на севере России. Вполне возможно, что и в Коми. И этот её сослуживец – Дмитрий Силыч – приехал в Питер на сутки раньше меня.... Надо бы поговорить с ним. Только, вот, как? Спросить в лоб, мол: – "Не привезли ли вы с собой, уважаемый, какой-нибудь древний-древний раритет, случайно обнаруженный в предгорьях Уральского хребта?". Топорно это как-то.... Не находишь?

– Нахожу, – улыбнулась Оля. – Тем более что "наместник" может быть в курсе – о своей исключительности.... Что, если он, зная о тайном капище, спрятанном под землёй, приехал в Купчино сознательно и с далеко идущими целями-намерениями? Неприятный такой расклад.... Ага, кажется, придумала. Надо к этому делу Сашеньку Сомову подключить. Она же у нас знаменитая корреспондентка и, вообще, очень общительная дама. А ещё очень сообразительная, разговорчивая и обходительная.... Ой, смотри! – тревожно махнула правой рукой. – В тёмных волнах мелькает что-то круглое. И ещё – рядом – одно.... Головы? Кто-то плывёт?

– Двое. Причём, к нашему берегу.... Чёрт, одна голова исчезла. Да и вторая – то погружается в воду, то выныривает.

– Милый, ты что задумал? Вода же холодная, октябрьская.

– Ерунда. Даже не простужусь, – оперативно раздеваясь, заверил Сергей. – Ну, не может русский офицер (пусть и в запасе), смотреть, как человек тонет, и не помочь ему. Не может – по определению.... Не сомневайся, милая. Я по-быстрому. Туда и обратно. Даже соскучиться не успеешь...

Сергей сбросил ботинки, разделся до трусов, забрался на низкий гранитный парапет и, несколько раз глубоко вздохнув-выдохнув, сиганул в воду. Сиганул, проплыл несколько метров под водой, вынырнул и – выверенными короткими саженками – двинулся вперёд.

"А-а-а! Какой адский холод, так его и растак", – тут же принялся ругаться озябший внутренний голос. – "Дурак ты, братец. Покрасоваться, понимаешь, решил перед любимой девушкой. Ха-ха-ха. Мол, образцово-показательный русский офицер.... А как, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, потонем? Ольга же тогда совсем затоскует. И засохнет. И в "старых девах" останется навечно.... Греби давай, герой хренов. Активней ладошками-то работай. Активней.... Ага, вот и наш утопающий нарисовался. Только он, извини, совсем и не тонет, а, наоборот, держится руками за какое-то бревно.... Бревно? Нет, дружище, никакое это и не бревно, а другое человеческое тело. Только, пардон, без головы. Увы.... Верные слуги Войпеля поработали, понятное дело. Не иначе. Совсем обнаглели и охренели в атаке психической...".

Сергей с трудом оторвал молоденького черноволосого парнишку от безголового тела в морском чёрном бушлате, перевернул на спину, аккуратно обхватил левой рукой под лопатками и, размеренно работая правой, направился к берегу.

Время текло призрачно, плавно и очень-очень медленно. Приставучие речные волны так и норовили проникнуть в рот, уши и нос. Ледяной холод пронизывал всё тело – буквально-таки – до костей. Мышцы рук и ног постепенно наливались свинцовой тяжестью, обещая скорые и болезненные судороги.

– Притормози-ка, боец! – посоветовал голос Сомова. – А то башкой, не ровен час, в гранитный парапет врежешься.... Старшинов, Кукушкин! Помогите майору. И про второго пловца не забудьте.... Вытащили родимых? Молодцы. Возьмите с полки по пирожку с питательным яблочным повидлом.... А теперь растирайте бедолаг полотенцами. Активней растирайте. Ещё активней.... Эх, хорошо иметь запасливую супругу.... Старшинов.

– Я!

– Передай полотенце Ольге Николаевне. Ей, судя по всему, лично хочется жениха обтереть и от воспаления лёгких спасти.... А, вот, и фляжечка с коньяком. Глотай, Серый, не сомневайся. Армянский и семизвёздочный, без обмана. Глотай.... Теперь спасённому передай.... Как оно?

– С-спасибо, – возвращая фляжку, поблагодарил черноволосый паренёк. – Очень даже кстати. Не зря про вас, г-господин подполковник, говорят хорошее. Не только, к-конечно, хорошее. Но про других "ментов" и этого не говорят...

– Не за что. Заходи ещё, чавела.... А ты, Сергей Сергеевич, одевайся. И побыстрей. Корреспонденты могут понаехать. Не ты один видел, как яхта потонула, но и целая куча народа, проезжавшая – на тот момент – по Вантовому мосту. Так что, информация уже вовсю гуляет по просторам Интернета...

– Кто такой? – рядом с прибрежным фонарём появился Карпук. – Фамилия-имя-отчество? Отвечать!

– Лачо Золотов, – высокомерно поморщился молодой цыган. – Не надо, уважаемый, кричать. У меня со слухом всё хорошо.

– Гордый? Ну-ну.... Родственник покойного Бахтало Золотова?

– Двоюродный племянник.... А что, нельзя?

– Можно. В том плане, что официально не возбраняется.... Что это была за яхта? Как называлась?

– Называлась – "Робинзон". Принадлежала...

– О, только этого мне и не хватало! – буквально-таки взвыл "фээсбэшный" подполковник. – Знаю я, кому.... Теперь такое начнётся, только держись.... Куда плыли?

– Шли.

– Что? Ах, да.... Куда шли?

– Вниз по течению. Куда конкретно – не знаю. Зачем – не знаю. Молод ещё.

– Что перевозили? "Дурь"?

– Не знаю.

– Что произошло? Почему яхта утонула?

– Честное слово, не знаю. Был в трюме. Потом – резкий удар. Корпус развалился на две части. Оказался в воде. Поплыл.

– Понятно.... Сколько человек было на борту?

– Пятеро, – помрачнел Лачо. – Я, мой брат-близнец Данко, Бахтало-младший, Ванька-капитан и моторист, имени которого я не знаю.

– Что с остальными?

– Не знаю. Видел только тело Ваньки. Держался руками за него, чтобы не утонуть. Мёртвое тело. Без головы.

– Без головы?! – окончательно разозлился Иван Петрович. – Ну, знаете ли! Это уже, мать его так и растак, переходит все и всяческие границы.... Где появляется Яковлев, там тут же образуются безголовые покойники. Блин горелый и засохший.... Эх, пропустить бы упомянутого майора через "детектор лжи". Или же "сывороткой правды" напоить.... А это ещё кто такая? – подозрительно уставился на Ольгу. – Что за шалава – худая и коротко-стриженная? Откуда взялась?

– Если, гнида "фээсбэшная", ещё хоть раз назовёшь мою невесту – "шалавой" (или же как-то иначе, но в том же пошлом ключе), то я тебе морду набью, – натягивая джинсы, сообщил Сергей. – По-серьёзному и жалости не ведая.... Усёк?

– Не понял.... Что это ещё за хамство "грушное"?

– Он набьет. Причём качественно-качественно, – заверил Сомов. – И никакие спецназовцы, вооружённые до самых коренных зубов, тебе, Петрович, не помогут. Выбитые зубы замучишься потом считать и подбирать.... Свободен, короче говоря.

– Ты, подполковник, хоть понимаешь – что сейчас сказал? И чем это пахнет?

– Понимаю.... Даю ровно тридцать секунд – на экстренную эвакуацию. Потом – не обессудь. Время пошло...

– Ладно-ладно. Не напрягайся, – резко сбавил обороты Карпук. – Ну, погорячились немного. С кем не бывает? Особенно – в таких "безголовых" раскладах. Проехали, растёрли и забыли.... Так я заберу этого продрогшего цыганёнка?

– Забирай. Нам он ни к чему. Да и ребятам с правого берега он совершенно не интересен. Яхта-то затонула практически посередине Невы.... Чья это зона ответственности? Федеральная, ёжики колючие. Вот, и занимайся.... Ага, "эмчээсовские" катера чапают. Один из них – с краном на борту. Да, долгое дело намечается. Пока водолазы что-нибудь отыщут. Пока подцепят.... Серый, мотай-ка домой. Всё чихаешь и чихаешь. Отогревайся, бродяга. Завтра – в письменном виде – доложишься. Вон и Степаныч подъехал.

Карпук и его "камуфляжные" орлы, окружившие со всех сторон Лачо Золотова, скрылись в ночном сумраке.

Взревели мощные автомобильные двигатели. Взревели и – через десяток секунд – стихли: уехали "фээсбэшники".

– К-кто это такой – С-степаныч? – слегка постукивая зубами, уточнил Сергей.

– Да, таксист ваш, который с усами.

– Наш? То есть, закреплённый за нами?

– Что в этом такого? – начальственно хмыкнул Сомов. – По таким-то непонятным и кровавым происшествиям? И подстраховка, понимаешь. И дополнительный источник информации. Диалектика.... Всё, мотайте и отогревайтесь.... Ольга Николаевна.

– Да.... То есть, я.

– Смотрели, небось, в школьной юности американский фильм – "Большие гонки"?

– Смотрела. В том смысле, что мы вместе с Серёжей смотрели. Целых три раза.

– И какой главный...м-м-м, слоган, скажем так, данного фильма?

– Ну, честно говоря..., не знаю.... А, действительно, какой?

– Мол, в страшные зимние морозы два индейца, спящие под разными одеялами, замерзали насмерть. Практически всегда.... А два других индейца (индеец и индианка, имеется в виду), заблаговременно залезшие под совместное одеяло, неизменно выживали...

– Извините, но ничего такого не получится, – тут же надулась горным мыльным пузырём Ольга. – Даже и не надейтесь. По крайней мере, до вечера ближайшего воскресенья.... Кстати, по поводу предстоящего бракосочетания. С моей стороны свидетельницей будет – Александра Сомова, закадычная и многократно-проверенная подружка. А с твоей стороны, милый? Павел Андреевич?

– Было бы очень даже симпатично, – вздохнул Сергей. – Но.... Нехорошо это – привлекать к таким делам непосредственное начальство. Неприлично, по меньшей мере.... Сан Саныча, пожалуй, позову. Обязательно.... Так что, Оля, поехали домой?

– Поехали. Но пока только – по домам. Извини. Всё должно быть так – как должно. Всегда и везде. Да и папа с мамой могут неправильно понять...

В салоне такси звучала музыка: грустный мужской голос – на удивление гармонично сливаясь со звуками скрипки, – пел:

Плачет ночь. Таинственно и свято.

Плачет нежно.

В полной тишине.

И Любовь – с ней рядышком – распята.

Как и прежде.

Словно – на Кресте...

Не грусти, мы вырвемся отсюда.

Как всегда.

В потёмках полутьмы.

И летают бабочки – повсюду.

Словно знак больной

Весны...

Мы уйдём – таинственно и свято.

Бригантина – вздрогнула – в порту.

Паруса.

И лишь Любовь – распята.

На Кресте.

На ветряном ветру...

И пускай – опять рыдает – скрипка.

Ветрено, начало октября.

Паруса.

И за окошком зыбко.

Я играю только -

Для тебя...

Пусть метель.

И за окошком – зыбко...

Я играю только

Для – тебя...

На твоих устах – дрожит улыбка,

Золотая – девочка – моя...

Глава пятнадцатая

Корреспондентское расследование

Утро вторника выдалось тихим, робким и спокойным: даже будильник звенел откровенно вкрадчиво и даже слегка смущённо. Да и кот Иннокентий не приставал со своей извечной проблемой, мол: – «Голодным можешь ты не быть, но попросить еду – обязан...» Правило такое – насквозь-насквозь краеугольное – у всех уважающих себя котов...

Так, только слегка помуркал из своего любимого обшарпанного кресла, мол: – "Удачи тебе, хозяин, во всех делах и начинаниях праведных. И в личных, и, так сказать, в общественных. Если что будет нужно – непременно обращайся. Помогу.... Что – если что? Дельный совет, к примеру. Или там действенная физическая помощь. В плане – загрызть наглого и приставучего врага. Или там острыми когтями – морду наглую – в хлам расцарапать.... Только, блин горелый, про сметану не забудь. Пожалуйста...".

– Не забуду, приятель...

Сергей покинул кровать, посетил туалет, сделал пятнадцатиминутную активную зарядку, принял контрастный душ, плотно позавтракал, оделся, оставил спящему коту – вдоволь всего и всякого, включая блюдечко со сметаной, и дисциплинированно отправился на Службу (на которой, впрочем, ещё даже и оформлен не был).

Вышел, значит, спустившись по бетонной лестнице, из подъезда, оперативно поднял, спасаясь от колючего северо-восточного ветра, воротник плаща и непроизвольно замер: ему навстречу – со стороны Будапештской улицы – неторопливо вышагивала парочка пожилых людей. То бишь, достославная соседка Матрёна Ивановна "под ручку" с высоким и костистым старичком.

"Хм, однако. Картина маслом", – неуверенно пробубнил задумчивый внутренний голос. – "Приметный такой делуля, с тёмным и угловатым лицом, словно бы высеченным из обломка северной скалы. Волосы достаточно длинные и совершенно седые. А глаза...э-э-э, фанатичные такие глаза. Круглые, янтарно-жёлтые и – однозначно – фанатичные. Опирается на чёрную старомодную трость с блестящей ручкой. То бишь, с блестящей рукояткой. Извини, братец, но не знаю – как надо правильно говорить. Не разбираюсь я, увы, в этих дурацких тросточках.... Может, в этой чёрной трости спрятан острый стилет? Острый-острый-острый? Не удивлюсь, право слово.... Короче говоря, если бы мне предложили нарисовать, скажем так, "земное воплощение северного Бога Войпеля", то я, честью клянусь, точно такого старика и изобразил бы.... Ну-ну, ёжики колючие, твари приставучие...".

– Доброго вам утра, уважаемые российские граждане, – вежливо поздоровался Сергей.

– И тебе, добрый молодец, того же, – лучезарно улыбнулась Матрёна Ивановна, а после этого пояснила: – Этот юноша – мой сосед по подъезду. Вполне даже приличный молодой человек, что – по нынешним мутным Временам – является большой редкостью.

– Приличный? – недоверчиво хмыкнул её спутник. – Неужели? А ты, товарищ, к какой политической партии принадлежишь?

– К какой партии? Да, собственно, Дмитрий Силыч, ни к какой. Извините. Так вышло.

– Ты, оглоед со шрамом, меня знаешь?

– Нет, конечно же, – признался Сергей. – Но уже наслышан – о вашем существовании. Это же, как-никак, Купчино.

– Ах, да. Маша мне говорила – об этой особенности вашего района. Мол, все, всё и про всех знают.... А почему – ни в какой?

– Из-за покойной бабушки, наверное. Она мне в детстве частенько говорила: – "Всегда, внучок, обходи стороной толпу. Причём, любую. Толпы, как правило, сами по себе не собираются. И не образуются. Их, в подавляющем большинстве случаев, кто-то собирает.... Зачем – собирает? А для всяких и разных меркантильных потребностей. Личных потребностей. Ради больших денег, например. Или к Власти стремясь.... Ты же не хочешь, чтобы тебя использовали – в тёмную – как дурачка деревенского? Вот, и обходи все толпы стороной. Всегда обходи. Не пожалеешь...". Обхожу, понятное дело.... Старших, ведь, надо слушаться?

– Надо, – подтвердил Дмитрий Силыч. – Только, юноша, какое отношение всё это имеет к политическим партиям?

– Самое однозначное и прямое, – по-серьёзному заверил Сергей. – Любая политическая партия является объединением достаточно большого количества людей вокруг.... Вокруг чего? Или вокруг кого? Неизвестно, если по большому счёту. Нет, всегда существует какая-то достаточно-симпатичная версия, мол: – "Наши конечные цели – возрождение былого величия Страны, беспощадная борьба с коррупцией и оказание действенной помощи малому бизнесу...". Или же что-то похожее и такое же насквозь дежурно-лицемерное.... А что у нас – на самом деле? О чём говорили-толковали отцы-основатели данной политической партии при её создании? О чём они сейчас мечтают, что планируют и к чему стремятся? У каких крупных отечественных и зарубежных бизнесменов регулярно берут деньги для осуществления текущей деятельности? И, главное, под какие обещания берут? Хотелось бы знать, честно говоря. Причём, досконально и всю-всю подноготную...

– Гнилая мещанская демагогия, – презрительно поморщилась Матрёна Ивановна. – Ведущая к полной социальной аполитичности и оправдывающая её. Не ожидала я от тебя такого, Серенький. Не ожидала.

– Извините покорно, дорогая соседка. Но принцип у меня такой – обходить стороной любую толпу. Религиозную, в том числе. Дабы не лить воду на финансовые мельницы хитрых и жадных дяденек, чужих мне – по сути. Как бы так оно.

– Значит, атеист?

– Проигнорирую данный вопрос.

– И почему, если не секрет?

– Верить или не верить в Суть Высшую – вопрос сугубо частный и интимный. Лично мой. Секретный и приватный. Не желаю – ни с кем делиться своими религиозными взглядами. Ни с кем, ни с кем, ни с кем. Разве что – с девушкой любимой. Может быть.... Во что хочу, в то и верю. И как хочу. А если даже и молюсь, то только в полном одиночестве и сугубо собственными молитвами, в голову – внезапно – пришедшими. Или же приснившимися. Только так.

– Гордыня-гордыня, – пожурил старик. – Мол, я сам по себе, весь такой исключительный и особенный из себя.... Коллективизм, молодой человек, залог всему. Потом сам поймёшь, да только поздно будет. Без тебя и за тебя всё решат. Всё-всё-всё.... А ты, пацан, в армии-то служил?

– Девять полновесных лет отдал. С хвостиком.

– В каком звании вышел в отставку?

– В майорском.

– Неплохо, неплохо, человек встречный.... Но ведь армия, если подойти к данному вопросу с точки зрения классической философии, тоже – толпа. Почему же ты – в своё время – её стороной не обошёл?

– Толпа, конечно, если рассуждать по-глобальному, – взяв пятисекундную паузу, согласился Сергей. – Спора нет.... Но, ведь, ещё и крепкая-крепкая жизненная школа. И боевое братство.... И вообще, все эти железобетонные правила для того и существуют, чтобы их изредка нарушать. Только очень-очень изредка.... Не так ли?

– В корне не согласен, – нахмурился Дмитрий Силыч. – Лично я свои ключевые принципы и правила всегда соблюдаю. Всегда. Неукоснительно, последовательно и без всяких исключений.

– А какие они у вас? Правила и принципы, то бишь?

– Коммунистические, естественно.... Кстати, молодой человек. Ты, вот, пару минут назад картинно высказался, мол: – "Хотелось бы – прежде, чем вступить в конкретную политическую партию, – узнать всю её подноготную...". Но разве же это относится к нашей славной российской Коммунистической партии? Ведь, про неё же всё-всё известно. Причём, каждому.... Разве нет?