Текст книги "Последнее дело Джека Рэтчета (СИ)"

Автор книги: Андрей Бузлаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 21

До самого конца поездки с этим странным индусом Джека терзали сомнения. Конечно, этот кровопийца вроде бы показал себя дружелюбным и сведущим… но они все так или иначе из одного шабаша, так что обо всём, что связано с Джеком мог узнать и кто-то открыто ему противостоявший. По сути, у Джека не было ни малейшей причины верить ни одному из новых знакомых, равно как не было и желания.

Собственно, дело было в другом – минувший разговор с Чарли и потасовка с Сэмом не прошли для Джека даром, и детектив действительно осознал, что он теперь один практически против всех. Да, этим проверенным друзьям после всего случившегося он ещё доверял… пока. А вот доверять никому из кровопийц не собирался ни на секунду.

«Неужели Чарли жил так все эти годы? – размышлял он, поглядывая то в окно, то бросая быстрые взгляды на водителя. – Даже не представляю, как он это вынес».

Когда авто остановилось перед кампусом и Джек наконец вышел из пропахшего благовониями такси, он даже искренне обрадовался ливню и пошёл по территории института с каким-то странным удовольствием. Его радовало и то, что он убрался от этой приторной вони, и то, что вокруг больше не было ни единой души. Только чёртов ливень, ледяные капли которого уже пробрались под рубашку и катились по спине словно россыпь мелких кубиков льда…

Гуляя под этим проливным дождём, который, казалось, готов был продолжаться вечно, Джек осознал две вещи: он понятия не имеет, куда именно ему нужно идти – да и зачем, собственно, он сюда припёрся – и из-за непогоды ему не у кого спросить дороги. Тем не менее, ему это даже в какой-то степени понравилось. Он вдруг понял, что больше не ощущает себя уязвимым, не чувствует нависшей за спиной угрозы и какой бы то ни было опасности. Хотя бы под этим ливнем он был уверен, что на него сзади никто не кинется. Вернее, что он сможет услышать опасность и успеет среагировать. Только вместе с этим успокоением он смог понять, насколько напряжён был всё это время и какой страх испытывал, ведь это чувство не покидало его уже достаточно долго, с момента встречи с Бэйлором.

И таксист лишь усугубил положение. После встречи с ним мыли Джека путались, он не был уверен почти ни в чём, и пришли в порядок они только сейчас, под этим ледяным душем. Пришли в порядок вместе с чётким осознанием: он не хочет быть здесь и быть частью всего этого. Он лишь хочет вернуться домой… к ней. Впервые за долгие годы ему действительно хотелось вернуться домой, у него вдруг появилась для этого причина. И уже это вызвало в нём более сложные чувства, включая испуг – сам факт того, что она разом оживила в нём давно забытые эмоции и желания, при том не низменную похоть, а что-то более сложное и какое-то правильное, само это несколько пугало детектива. И так же он обнаружил в себе ещё один новый страх. Новый, и куда более сильный – боязнь того, что с ней может что-то случиться. В том числе тоже, что и с Кэт…

Отогнав все эти мрачные мысли, Джек ускорил шаг. Ему требовалось как можно скорее покончить с делами, чтобы разобраться наконец с «этой рыжей», как он сам для себя её окрестил, силясь тем самым хоть немного остудить собственный разум по отношению к ней.

И как раз в этот момент ему улыбнулась удача: на парковке перед одним из институтских корпусов он увидел машину Дэвидсона. Всё остальное было уже делом техники, и уже через пять минут Рэтчет сидел довольный и обсыхал рядом с масляным обогревателем в кабинете профессора, потягивая горячий ароматный кофе, в который этот хитрый учёный незаметно плеснул коньяку, с парой тонких долек лимона под сахаром на отдельной тарелочке. Сидел и с любопытством разглядывал множество баночек и жучков, развешенных на стенах в пёстрых рамках, вперемежку с различными дипломами и грамотами самого Дэвидсона.

Сам профессор при этом от алкоголя отказался и выглядел куда солиднее, чем в прошлые их встречи – гладковыбритый, с аккуратно зачёсанными волосами… да и строгий костюм шёл ему куда больше, чем всё его «лесное» обмундирование.

– Как ваши исследования, профессор? – Рэтчет решил зайти издалека и для начала расспросить его на отвлечённые темы, прежде чем переходить к реальной сути своего визита.

– О, довольно… странно. Корм, который я придумал, не смог привлечь тех виденный мной бабочек, увы. Зато пришёлся по вкусу паре странных, незнакомых никому в нашем институте, жучков. Так что я всё равно достиг небывалого успеха, пусть и не совсем так, как того ожидал.

– Разве так бывает не всегда? – невольно усмехнулся Джек и сделал большой глоток ароматного напитка.

– О, вы правы, мой друг. Что ж, позвольте узнать: а в чём цель вашего визита? Вы ведь явно ехали через весь город в такую непогоду не ради продукта моей кофеварки – довольно посредственного, надо признать – равно как и не ради обсуждения жучков и прочих ползучих гадов. Не поймите меня неправильно – это обширнейшая тема и при том очень интересная, весьма и весьма! Однако она интересна всё больше узкому кругу любителей, нежели… широким массам. Быть может, вы хотели побеседовать о моём визите в полицию и показаниях, которые я дал?

– Это ни к чему, профессор, с этим всё уже улажено, – поспешил успокоить его Джек. – Утром мне довелось побеседовать с полицейским, который ведёт ваше дело, и там всё в полном порядке. Да и мистер Непьер должен быть доволен, ведь так?

– О да, – с готовностью закивал «Паганель». – И я рад, что совместными усилиями нам всё же удалось избежать недоразумений и мы не позволили чреде случайностей обвинить в этом ужасающем деле кого-то невиновного.

– Как я понимаю, вы тоже в выигрыше? – Джек постарался придать лицу самый отрешённый и скучающий вид, чтобы профессор не заподозрил его в неудовольствии, или чём-то подобном.

– Ну, признаться, да… – в голосе Жака зазвучали нотки смущения. – Мистер Нэпьер обладает поистине поразительными связями! И бюджет нашей кафедры…

– Рад слышать, – поспешил прервать его Джек, пока не прозвучало чего-то лишнего, чего произносить в стена института точно не стоит. – Рад, что все всеми довольны. Тем не менее, я хотел ещё уточнить: вам не удалось вспомнить ещё чего-то о тех днях, когда всё случилось? Может быть, вы видели ещё кого-то в ту ночь, что предшествовала всем событиям?

– Нет-нет, что вы. Разве что меня долгое время преследовал по лесу отвратный запах. Я решил, что где-то рядом пал зверь и очень опасался встретиться с падальщиками, но всё обошлось, я эту тушу так и не нашёл. А уже днём запах рассеялся, да.

– Что-то вроде тухлого мяса, говорите?

– Скорее даже не тухлого, а лежалого. Но это действительно всё, мне больше никто не встречался в те дни. Пожалуй, кроме Элейн я не встречался ни с кем… до вашего с напарником появления.

– Вы уверены?

– Да, разумеется! Поверьте, у меня не та работа, где можно выжить с плохой памятью на лица и людей. И она меня ещё ни разу не подводила.

– Что ж, у меня больше нет вопросов, а все показания полицией уже приняты, вас больше не побеспокоят. Разве что в случае суда, но это крайне маловероятно. Так что нам едва ли предстоит увидеться вновь.

– О, очень жаль, – протянул профессор из вежливости, начисто фальшиво. Джек сразу понял, что этот учёный муж с радостью предпочтёт компанию богатого и влиятельного Нэпьера, а не его, частного детектива средней паршивости. И его это ничуть не смутило, хотя такие люди были ему крайне неприятны.

– Тем не менее, напоследок я хотел бы у вас ещё кое-что спросить. Вам случайно не знаком автор этого вот дневника, этих заметок… Подписано как Джексон…

– Хант? – опередил детектива Дэвидсон. На лице его появилось выражение какого-то надменного самодовольства, совершенно не понятное Рэтчету. Впрочем, он не раз видел такое у школьных преподавателей, довольных тем, что знают больше собственных учеников и тем самым тешат собственное эго.

– Вроде бы так, – Рэтчет сам не понял, с чего начал юлить и уклоняться от прямого ответа, но поведение профессора ему настолько не понравилось, что он не смог совладать с этим порывом.

И, казалось, от профессора это тоже не ускользнуло, ведь дальше он начал крайне путано и витиевато объяснять простые, в сущности, вещи.

– Что ж, это, своего рода, собирательный образ, если можно так выразиться. Дело в том, что почти все наши сотрудники так подписывают свои рабочие заметки, блокноты, а то и анонимки, доносы друг на друга. И получается, что при всей вымышленности мистера Ханта он уже стал более чем реальным, ведь есть масса его работ, масса его дневников и заметок, а так же вполне реальных документов на его имя! Кажется, эта шутка уже переросла сама себя, но она превзошла все наши ожидания и начисто вышла из-под контроля, мы уже ничего с этим пожелать не можем. Давайте этот дневник мне, я постараюсь найти его владельца.

По взгляду Дэвидсона Джек сразу понял, что всё несколько сложнее и решил поступить не самым простым, но более верным способом:

– Благодарю вас, но какой тогда из меня детектив? Если эта… – он с трудом подобрал подходящее случаю слово, – легенда связана с вашим институтом, то я и сам без особого труда выясню, чей именно он.

– А о чём там, позвольте полюбопытствовать? – Дэвидсон бесцеремонно потянулся к книжице, но Рэтчет успел её захлопнуть и убрать во внутренний карман, не став затягивать ремнём.

– Думаю, это лишнее, профессор. Если человек не стал подписываться настоящим именем, то он явно не хотел, чтобы всем было известно и кто он, и о чём его работа. Так что боюсь вам придётся придержать своё любопытство при себе, простите. Как минимум до тех пор, пока один из ваших коллег не готов будет опубликовать свою работу.

– Да-да, вы определённо правы, – разочарованно отозвался на это профессор и поспешно встал. – Что ж, если на этом всё, то я попросил бы вас…

– Конечно-конечно, не смею задерживать.

Откланявшись, Джек принялся шататься по всему институту в поисках нужных ему здания и кафедры. К его счастью, большинство из них были соединены меж собой внутренними переходами, что позволило ему обойти практически все здания не выходя на серую улицу, под проливной дождь. Однако в том и заключалась проблема: ему действительно пришлось обойти буквально всё, прежде чем он встретил того, кто при виде блокнота хоть как-то среагировал. Он собирал сразу по несколько профессоров и докторов кафедры в коридоре и демонстрировал толпе блокнот, спрашивая, чей он и кому его вернуть. В большинстве случаев все начинали озираться в поисках хозяина. Но один человек не стал, а чуть испугано отшатнулся при виде перетянутой ремнём тетрадки.

Этим человеком оказался рослый мужчина, довольно широкоплечий, круглолицый, с крупным носом, лицо его обрамляли коротко остриженные аккуратные борода и усы, а так же ёжик столь же коротких волос, соль с перцем, которым противостояли широкие залысины на пол головы. Он явно выделялся среди прочей местной публики, столь субтильных учёных и студентов, похожих больше на тонких насекомых.

Заметив его реакцию, да и приметную в общем-то внешность, Джек дождался, пока все прочие любопытные разойдутся и поспешил за ним. И не прогадал. Оказалось, мужчина ушёл на поиски свободного кабинета, где они с детективом смогли бы поговорить без свидетелей.

– Здравствуйте, – кивнул он Рэтчету и протянул руку для приветствия. – Доктор Дэмиан Уэстлейк, рад знакомству. Действительно, это мой дневник. Спасибо, что позволили сохранить всё это в тайне и не стали рассказывать всем собравшимся, что в нём.

– Джек Рэтчет, детектив. Не за что, – сыщик ответил на рукопожатие. Хватка у нового знакомого оказалась крепкой под стать внешности. А вот акцента никакого, вопреки ожиданиям Джека, вроде грубого западноевропейского, он не услышал. – Но думаю, вы поймёте меня правильно, если я усомнюсь и попрошу доказательств.

– Я бы и сам на этом настоял. Но для начала позвольте уточнить: я надеюсь, никто из здешних работников не ознакомился с содержимым блокнота? Вы не показывали его никому, или же воздержались от этого только сейчас?

– Нет, я не стал никому показывать записи, не беспокойтесь. В этом не было нужды.

– А сами вы с ними ознакомились?

– Вынужден был просмотреть, да. Иначе я бы даже не узнал, что вас следует искать в институте.

– Прекрасно! Тогда вам понятны все мои тревоги – материалы из этих заметок можно крайне двояко толковать, в любое время. И я более чем уверен, что имени Иван Беляев вам хватит для доказательства, что работа и впрямь моя.

Джеку хватило – собеседник произнёс имя не коверкая и без натуги, как самому Джеку удалось бы разве что после месяца усердный и мучительных тренировок. Этот же мужчина не скривился и не напрягся, для него оно было привычным и столь же обыденным, как для Рэтчета – его собственная фамилия. Поняв это, детектив молча вынул перетянутый ремнём блокнот из кармана и всё так же без слов протянул его хозяину.

После этого он собрался было покинуть институт и направиться наконец домой, но всё же профессиональное любопытство детектива не позволило ему уйти, не задав главных вопросов.

– Простите, не могу не спросить… вы ведь понимаете, что ваше исследование не добавит вам популярности, да и в целом само по себе славы не сыщет, а только разве что навредит вашей карьере. Так чего ради вы этим занимаетесь? И как, кстати говоря, ваши заметки вдруг попали ко мне в офис?

– Ну с последним как раз всё просто, однако давайте уточним для верности: а где именно расположен ваш офис?

– На третьей, на севере.

– Вот вам и ответ, молодой человек: это другой конец города. Либо злая шутка кого-то из студентов, решивших так меня разыграть, либо кто-то из коллег решил таким образом вставить мне палки в колёса и затруднить работу над книгой. Из зависти ли, или из иных побуждений – сути это не меняет. И, признаться, мне не важны их причины. Важнее, что мои заметки ко мне вернулись. И за это я безмерно вам благодарен, детектив, и вы теперь всегда можете рассчитывать на мою помощь. Что же до главного вашего вопроса, то всё ещё проще: на карьеру мне попросту плевать, она для меня не столь важна, сколь правда. Я ведь не американец, по происхождению я русский. Дэмианом Уэстлейком я стал уже здесь, однако дома, когда я заезжаю к своим старикам на праздники, родители и братья с сестрой по прежнему зовут меня исключительно Демьяном. Да и фамилия у нас была Озерцов, но раз уж мы переехали сюда, на Запад… А у нас на родине принято помнить свои корни, чтить предков, и отнюдь не меньше вашего, поверьте! Впрочем, возможно даже, что куда больше. Нам передалось это от родителей, обучивших нас и языкам, и привившим нам наши традиции. И нам есть кого чтить, не сомневайтесь в этом – у нас богатейшая многовековая история. И так же мне совершенно неприятно то, что мало кто в мире об этом в курсе, мало кто знаком с русскими героями мирового масштаба, с нашими выдающимися личностями. Вот я и пытаюсь по мере сил исправить ситуацию. В любом случае, это моя личная война с ветряными мельницами, я это понимаю и полностью принимаю. Я всегда был готов к этому. Однако, почему бы и нет? Если я готов принять бой, то смогу его и выстоять, не зависимо от исхода. И я буду чувствовать себя лучше, зная, что я хотя бы попытался. Вас устроит такой ответ, молодой человек?

– Пожалуй.

– В таком случае, не смею вас задерживать. Если вам потребуется моя помощь – любая, что в моих силах – обращайтесь незамедлительно. Буду рад помочь. Ещё раз благодарю, – он отсалютовал книжицей в воздухе и покинул кабинет, оставив Джека наедине с его мыслями.

И Джеку было о чём подумать.

Ему снова вспомнился его старикашка-сосед, любитель газет и радио, у которого во всём в мире были виноваты «проклятые комуняки», «чёртовы красные», или как уж он их там обзывал с лёгкой подачи СМИ? И второй, почтальон, который искренне уважал тех же самых русских в частности и советских солдат вообще. Который нахваливал их мастерство и смелость, и был уверен, что если бы не они – весь мир учил бы немецкий.

«Может быть, этот Дэмиан Уэстлейк и решил взяться за цель недостижимую, но уж точно достойную уважения. И как минимум меня задуматься он точно заставил», – подумал Джек, направившись к выходу из института. Дождь за окнами как раз прекратился, позволив ему спокойно поймать попутку и уехать из этого местечка к себе домой.

Глава 22

Уже подъезжая к своей квартирке, Джек снова занервничал. Вот только поводы для этого у него были столь для него самого неожиданные, что он даже не знал, как с этим поступить. Он боялся не только того, что с девушкой в его отсутствие могло что-то случиться, но и того, что её попросту нет – что она ушла, решив вернуться в родной дом, а его будет ждать только краткая записка. И он даже не мог разобраться, какой из вариантов пугал его больше.

Быстро поприветствовав спавшего у двери консьержа, Джек бегом взлетел по лестнице на свой этаж и… замер перед дверью, не решаясь даже постучать. Зато сердце в груди колотилось совершенно не к месту, подскакивая словно бы до горла. «Старею, лестница с трудом даётся» – он зачем-то попытался успокоить сам себя шуткой, хотя и не понял, к чему этот самообман.

Так и не сумев поднять руки и постучать, он с трудом смог пересилить себя на то, чтобы позвать девушку:

– Ширли, не спишь? Это я.

– Заходи, Рэтчет! Я сейчас, – девушка гулко отозвалась из душа, чуть приоткрыв дверь – до Джека донёсся шум воды.

Детективу сразу стало легче от того, что она всё ещё была дома и он, мгновенно успокоившись, зашёл. Запер за собой дверь и осмотрелся. Ещё никогда его квартира не была такой чистой и идеально прибранной. Не знай он, что девушка провела тут всего несколько часов, так решил бы, что ей потребовались на уборку многие месяцы, если не годы! Однако, как истинный мужчина, он без труда нашёл в этом что-то плохое. «И как я рубашку теперь найду? – промелькнула у него в голове предательская мысль. – Точно ведь помню: на полу три шутки лежало, после прачечной… а теперь где их искать?».

– Ты что, вызвала десяток подружек? – обратился он к Ширли через дверь, направившись к окну и опустив жалюзи.

– Ты о чём? – с усмешкой уточнила она, выходя из ванной в полотенце и неспешно промакивая вторым волосы.

– Да тут был такой бардак… не представляю, как можно было справиться так быстро в одиночку.

– О, а вот в этом я нисколько не сомневаюсь – ты действительно этого не представляешь! Попробовал бы хоть раз убраться, тогда бы и смог представить, – она откинула полотенце на кровать, позволив ещё влажным волосам раскинуться на её плечах. Джек же старался не смотреть в её сторону, поспешив на кухню, где принялся варить кофе.

– Я пробовал. Хотя у меня чисто мужской способ убираться в квартире.

– Это какой? – она изобразила любопытство и направилась вслед за ним.

– Привести домой женщину. Осечек, как видишь, не случается. Впрочем нет, пару раз было… но мне всё равно понравилось.

Он тут же пожалел о сказанном, хоть было и поздно. И действительно, его опасения подтвердились: девушка развернулась на полушаге и спешно пошла к кровати, забирать с неё мокрое полотенце, после чего юркнула обратно в ванну и демонстративно громко заперлась там на щеколду.

– Ну молодец, Рэтчет… как был идиотом, не способным при ней нормально разговаривать, так и остался, – принялся едва слышно ворчать сам на себя Джек. – Как ты все эти годы с другими общался? С ними же нормально всё было, так чего тебя опять клинит?

Кофеварка зашипела, начав источать приятный аромат кофе вперемежку с запахом подгоревших углей и Джек поспешил снять её с газа, чтобы не дать свежей порции повторить судьбу многих предшественниц.

– Ширли, я кофе сварил. Тебе налить?

– Наливай. И не называй меня Ширли! Я ведь уже говорила – это больше не моё имя…

– О господи, ещё одна… – недовольно проворчал себе под нос Рэтчет, доставая кружки, после чего уже громче уточнил: – И как же тебя теперь стоит называть?

– Джудит Бригита Фостер Роджерс, – раздалось ему в ответ.

Голос девушки всё ещё звучал ожесточённо и он понял, что шутить на тему нового имечка, добавляя к нему «фон-бон Ротманшталь Голдштейн» лучше не стоит, хоть и очень хотелось, иначе она и впрямь в минуту соберёт все свои вещи и отправится домой.

Вместо этого он решил показать максимум покорности в своих интонациях:

– Как скажете, мисс Роджерс! Ваш кофе подан, прошу к столу! Сливки, сахар, коньяк, лимон?

– Не ёрничай! Кто пьёт кофе с лимоном? – фыркнула она, вновь выходя в квартирку Джека, уже будучи одетой в платье.

Простое, но всё равно прекрасное, как показалось Джеку. «Возможно, дело не в платье, а в том, на ком оно» – подумал детектив мечтательно, ловко снимая его с девушки в своих мыслях.

– Ты знаешь, мне сегодня довелось, например. И профессор-энтомолог, поивший меня этим напитком, уверял меня, что все итальянцы предпочитают его именно в таком виде – с долькой лимона. Так что итальянцы и я пьют кофе с лимоном, мисс Роджерс. Хотя профессор ещё и неплохого коньяку туда плеснул, возможно, дело в этом.

– Нет, кофе с коньяком мне не нравится. Сахар и сливки. Подожди, откуда у тебя сливки? У тебя в холодильнике даже молока нет!

– Для тебя – найду без проблем! – подмигнул Рэтчет и рванул к выходу.

Он знал, к кому стоит обратиться: у главного гурмана и эстета их дома всегда водились самые затейливые блюда одного из лучших ресторанов, ведь он был их шеф-поваром. И уж сливки-то у него не заканчивались никогда! А у Джека был запасной ключ от его квартирки. И – после небольшого недоразумения с продажными девушками, которое Джек помог ему урегулировать – разрешение брать из холодильника всё, при том когда ему только заблагорассудится. Он старался не злоупотреблять этой привилегией и наведывался туда не чаще раза в месяц, но сейчас решил немного разойтись, прихватив для своей «подруги детства» всего, что только смог ухватить. Пришлось даже записку на холодильнике оставить, чтобы парень не решил, что к нему наведывались воры. «Прости за пустые полки. Ты спас меня! Джек», – он решил быть лаконичным.

Когда он вернулся со всеми этими припасами к себе девушка аж ахнула:

– О господи, Рэтчет! Ты ограбил ближайший магазин?

– Нет, что ты. Просто храню продукты в другом холодильнике – в мой они все не помещаются. Твои сливки, прошу.

– Ну хоть мамонта ты не притащил? – засмеялась она. Её интонации снова стали теплее, что невероятно порадовало Джека. С одной стороны, он не хотел признаваться себе в чувствах, которые испытывал к девушке. С другой же, игнорировать у него их тоже не получалось… ещё в детстве. И тогда это часто выходило ему боком, они то и дело сорились из-за его непонимания, как вести себя с этой бойкой рыжей девчушкой с короткой стрижкой. Сейчас он понимал чуть больше, но и боялся сделать что-то не так куда сильнее прежнего…

– Знаешь, Джек, пока тебя не было, я подумала…

– Чёрт, – вырвалось у Джека.

– Что?

– Нет-нет, извини. Продолжай. Ты что-то хотела сказать?

– Да, хотела. Я обдумала всё, что твориться в моей жизни. И ты прав – эта игра в «Джудит Бригиту Роджерс» затянулась и не имеет смысла… Я Ширли, простая ирландская девчонка, каких тысячи. И я ничем не лучше других. С красивым личиком и телом, но не более.

– Нет, – твёрдо возразил Джек, сам удивившись этому. Но тут же понял, что если он замолчит и не продолжит говорить – это будет худшая из его ошибок. – Ты уникальная. Я знаю много ирландских девчонок. И среди них нет ни одной подобной тебе. И дело не во внешности, не в ярких нарядах и дорогих украшениях, хотя по мне только ты их и достойна. Дело в том, какая ты на самом деле. В твоём характере и несгибаемой воле. В твоём чувстве юмора, в конце концов.

– Спасибо, конечно, но что это меняет? Мне в этом городе нечего делать, нет того, ради чего стоило бы остаться, и потому я решила вернуться домой.

Рэтчет замер. В его голове не осталось ни единой мысли, все сдуло порывом какого-то странного ужаса. Он знал, что должен что-то сказать, но совершенно не представлял, что именно.

На его счастье, девушка заметила его нерешительность и соблаговолила чуть подтолкнуть его в верном направлении вопросом:

– Или есть ради чего?

– Есть, – голос Рэтчета порядком сел от волнения, а сам он вновь почувствовал себя молодым нерешительным болваном.– Останься тут со мной.

– Но ты понимаешь, что Голдштейн…

– Я пристрелю его в тот же миг, как он посмеет к тебе сунуться! – зарычал Джек и потянулся к кобуре. К счастью, её там не было, как и пистолета – только коробка патронов и пачка долларов оттягивали карманы пиджака. – Я буду защищать тебя от всех и убью их, если потребуется! К чёрту всё, ты нужна мне!

Сказав это, он сам смутился от пафоса собственных слов, но отказываться от них не собирался. И, чтобы подтвердить это, потянул девушку к себе и поцеловал. В основном потому, что не смог придумать ничего лучше. Тем не менее, девушку всё устроило и она обмякла в его руках, наслаждаясь объятьями и поцелуем…

Вот только не долго, всего на пару секунд. А потом с силой упёрлась ладонями ему в грудь и начала отталкивать. Джек покорно отстранился, хоть и совершенно того не хотел.

– Подожди, это всё очень красиво и даже романтично, но…

– Нет, это ты подожди. Для меня это не слова, а очень даже поступок. Для меня это решение, при том отнюдь не простое, уж можешь мне поверить. И Стоун с Чарли ещё дадут мне за него по шее. А кое-кто из ребят посерьёзнее могут сделать тоже самое, но отнюдь не в рамках дружеской трёпки за ухо.

– Кто такие эти Стоун и Чарли? – не поняла девушка.

– Мои друзья. Точнее, бывший напарник по полиции и мой наставник, Чарли, и мой компаньон в сыскном деле Сэм Стоун, я тебе о нём рассказывал. А ещё есть господа Нэпьер и Голдштейн, которые рады будут сделать мне плохо, воспользовавшись для этого тобой. И мне на всё это плевать! Я решил, что я справлюсь со всем этим, и порву всем им глотки, лишь бы быть с тобой. Так теперь ответь ты мне: разве ты завела весь этот разговор не рассчитывая на подобный исход? Что я попрошу тебя остаться, что тебе не придётся уезжать… Или на что ты вообще надеялась? Ты не хочешь оставаться тут, со мной? Ну, впрочем, твоё право. Решать тебе, принуждать я тебя ни к чему не стану. Ставки ты знаешь, да и товар перед тобой. А пока ты думаешь – оставайся здесь, живи сколько потребуется. Дверь никому кроме меня не открывай. Консьержа я предупрежу, если вдруг заявится кто-то посторонний – он сразу вызовет полицию. А ты просто спрячься, если вдруг начнут ломиться. Ну это так, на всякий случай… Вдруг кто-нибудь из твоих старых друзей, из прошлой жизни, решит к тебе наведаться, пока ты не уехала?

– А ты что? Не останешься? – её голос прозвучал действительно разочарованно.

– Нет, пока что точно нет. Сегодня у меня ещё много дел в городе. Мне нужно повидаться с Чарли, потом заскочить в контору и переговорить с Сэмом, и ещё в пару мест. Вернусь я ближе к полуночи.

– Ладно, как скажешь, – она снова надела маску холодной отрешённости. «Как же девушки любят за ней прятаться» – ухмыльнулся Джек, направившись к выходу.

– Запирайся на все, не оставляй дверь открытой. Я скоро разберусь с этим делом, но пока… лучше лишний раз не рисковать.

Девушка послушно подошла к двери, чтобы её закрыть, а когда Рэтчет уже выходил в проём – украдкой провела рукой по его спине, по плащу, что он даже не заметил этого и едва слышно произнесла ему вслед:

– Удачи…

Выскочив на улицу, Джек задумался над тем, куда ему на самом деле стоит отправиться дальше. По большому счёту, с Чарли они уже всё решили и ехать к нему не было никакой нужды. А вот к портному, порекомендованному тем странным таксистом-индусом, зайти действительно стоило. Впрочем, он хотел уточнить у Чарли про этого самого таксиста – кто он вообще такой и что опять происходит. Но для этого хватит и звонка, который лучше всего сделать как раз от портного.

Поймав такси, Джек за несколько минут добрался до нужного здания и вышел у дорогой витрины. Разумеется, все манекены в них выглядели гораздо лучше, чем он, но его это ничуть не смутило. В конце концов, он приехал сюда именно за этим, а будь у него стоящий костюм, так чего ради ему сюда тащиться и тратить деньги? Во всяком случае, он рассуждал именно так, потому без тени сомнений вошёл в этот дорогой бутик и прошёл прямо к стойке, не задерживаясь у вешалок и манекенов.

– Простите, могу я… – обратился он к сотруднику магазина, но тот даже бровью в его сторону не повёл и бесцеремонно его перебил:

– Пивной бар – через дорогу.

Джеку такой подход не понравился, но он попытался сохранить самообладание и остатки вежливости.

– Нет, вы не поняли, я…

– А бордель – ниже по улице, – всё так же чванливо отозвался работник ателье, не отрываясь от кроссворда в жёлтой газетёнке со скабрезными словечками в качестве отгадок.

Тут уж Рэтчета прорвало, его терпение от такой наглости иссякло окончательно и он перешёл на привычный ему язык улиц.

– Слушай ты, баран, или ты быстро поможешь мне найти мой долбанный костюм, или я скручу эту газетёнку и запихаю её так глубоко тебе в глотку, что тебе потребуется проктолог, чтобы её извлечь!

Эти слова возымели нужный эффект – парень подскочил на месте и начал без остановки кивать Джеку:

– Да-да-да, простите, сэр, да-да-да, сию же минуту всё найдём, да-да-да.

– Позови главного.

– Конечно! А-а… а зачем?

– Обсудим с ним, как с тобой поступить. Сразу уволить, или лучше не тянуть и утопить в ближайшей речке?

Парень заметно побледнел, но решил не усугублять своё положение и побежал за начальником. Тот явился уже вскоре, при том один.

– Простите моего сотрудника. Будем честны: он идиот. И я бы его уволил, если бы не пообещал его отцу, моему покойному брату… зачем только пообещал? Знал ведь, что сынок у него – ленивый олух… Эх. Примите мои глубочайшие извинения. Так что, вам требуется костюм?

– Да, благодарю. Нужен костюм на завтрашний вечер. Но мне сказали, что он уже готов.

– Простите… а кто вам такое сказал? Не припомню, чтобы мы виделись.

– Те люди, которые меня пригласили. Мне сообщили, что у вас есть все мерки, и к вечеру костюм уже должен быть готов. Но я освободился чуть раньше и решил заехать сразу. Убедиться, что всё в порядке и я не сяду в лужу с этим костюмом.

– Хм… Ну, такого рода заказы у нас редкость. Впрочем,… прошу простить, а как ваша фамилия?

– Рэтчет. Джек Рэтчет.

– О, да-да-да, мистер Рэтчет! Всё почти готово. Крой вполне стандартный, да и с материалами проблем не было, и… поймите меня правильно, но и фигура у вас достаточно типичная. Примерить и убедиться, конечно, будет не лишним, так что хорошо, что вы заглянули! Прошу вас, пройдёмте сюда.