Текст книги "О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал"

Автор книги: Андрей Петракеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Часть третья

Эриманфский вепрь

Стан отошёл от стола, на котором стоял терминал, и застыл на пару секунд в центре комнаты. Проследить мыслительные процессы по непроницаемому лицу было трудно, но, тем не менее, они были. Биоты мыслили быстрее людей, если термин мыслить, можно было бы применить к ним.

Биот открыл встроенный шкаф, сдвинул заднюю панель одного из ящиков и достал короткую, серого цвета, трубку толщиной сантиметра три и длиной в тридцать, с чёрной рукоятью на конце. Трубка удобно легла в руку, Стан нажал большим пальцем на небольшое уплотнение на рукояти и трубка начала трансформироваться. Через минуту Стан держал в руке лёгкий, короткоимпульсный глонг.

Биот вышел из своей комнаты и прошёл по коридору. Возле одной двери остановился, будто прислушиваясь, потом толкнул дверь и, остановившись в дверном проёме, поднял глонг. Ламан, а это была его комната, приподнялся с кровати на шум открываемой двери и был отброшен назад двумя импульсами. На груди Ламана расцвела пара красных цветков, Стан сделал шаг, другой, поднял руку с зажатым в ней глонгом снова и выстрелил уже мёртвому человеку в голову.

Молча, Стан прикрыл дверь и, пройдя по коридору до конца, поднялся уровнем выше. Здесь он не останавливаясь, пересёк небольшой холл и вошёл в один из коридоров, остановился у единственной двери. Застыл на несколько секунд, а потом открыл дверь, одновременно вскидывая глонг и нажимая на сенсор огня. В этот раз жертвами биота стали Дракс и Тикана, которые уединились в мастерской техника.

Последнего человека, Тилама, биот нашёл в лаборатории, где тот возился с анализаторами, в который раз проверяя и перепроверяя данные о странном человеке. Стан тихо вошёл, прикрыл за собой дверь, поднял руку с глонгом и выстрелил в спину мужчины. Тилам упал грудью на рабочий стол, ноги подкосились, и он сгребая с поверхности мелкие склянки и трубки анализаторов, сполз на пол.

– Что ты творишь, биот? – захлёбываясь кровью, проговорил Тилам, лёжа на полу.

Стан, который говорил только, когда его спрашивали, поднял глонг стволом вверх, постоял над телом Тилама, а потом заговорил:

– Если бы вы не пытались воздействовать на местных жителей, то, остались бы живы. Внесение неоправданных изменений в естественный ход событий, карается смертью. Вам нужно было просто покинуть планету вовремя. Пришёл приказ уничтожить вас. Проект будет заморожен.

– Что будет с этим человеком? – Тилам закашлялся, кровь медленно стекала из обоих уголков рта. – С тем, который воскрес?

– Он будет уничтожен. Полевой биот на подконтрольной территории уже приступил к выполнению задания. – Стан опустил глонг и нажал на сенсор огня два раза. Тело Тилама дёрнулось, кровь изо рта потекла сильнее.

Биот повернулся и вышел из лаборатории. Спустился в свою комнату, подсел к столу с терминалом.

Через полчаса работы, биот встал и отправился в комнату, где лежало тело Ламана. Он легко поднял его на руки, отнёс тремя уровнями выше и скинул в широкий зев утилизатора. Умная машина заработала не сразу, просканировала объект утилизации, убедилась, что тот не является живым организмом и, закрыв приёмное окно, принялась расщеплять тело.

Стан перенёс тела всех людей и неспеша, скормил их утилизатору. Вскоре, о том, что на станции были люди, напоминали лишь небольшие пятна крови на полу, на столах, да и те уберут машины уборщики спустя пару часов.

Биот вновь вернулся в свою комнату и опять сел за терминал.

«Нарушения на станции наблюдения и коррекции устранены. Нарушители ликвидированы. Последствия вмешательства в естественный ход эксперимента устраняются. Все действия будут выполнены в течении одних суток по местному времени. Полевые биоты вводятся в режим наблюдения. Станция готовится к длительной консервации. Станционный биот будет уничтожен. Первое сообщение о состоянии эксперимента будет отправлено через 10000 стандартных больших циклов по местному времени. Данные о текущем состоянии прилагаются. Объект считается закрытым на выше определённое число стандартных циклов».

Стан закончил набирать сообщение, несколько последних манипуляций с текстоглифами, и в уголке экрана высветилась пиктограмма, подтверждающая, что главный терминал автоматического корабля, ожидающего последнюю смену на орбите планеты, сообщение принял. Через несколько секунд пришло сообщение, что корабль начинает манёвр ухода с орбиты и готовится покинуть систему. Стан погасил терминал, поднялся на уровень, где располагался утилизатор, присел на край приёмного отверстия, достал глонг и активировал его. Как только глонг был готов к использованию, Стан поднял руку, развернул глонг стволом к себе, прислонил ко лбу и ни секунды не раздумывая, надавил на сенсор.

Короткий сполох импульса озарил отсек утилизатора, а биот, вздрогнув, завалился назад. Ноги оторвались от пола, тело скользнуло вниз, и лишь глонг звякнул, ударившись о край приёмника. Закрылась крышка, утилизатор загудел, сканируя то, что упало в его огромный короб расщепителя.

Через довольно продолжительный промежуток времени мягкий голос автоматической системы управления станцией сообщил, что запущена процедура карантина, которая продлится ровно сутки, после чего будет произведена полная консервация станции. Голос попросил покинуть оставшимся людям и биотам станцию в течение срока карантина и предупредил, что как только срок выйдет, все входы будут перекрыты, а из помещений откачан воздух, который заменит консервант.

Но голос никто не слышал, станция была мертва. И в прямом и переносном смысле.

* * *

До пещеры Филама добирались полдня. Лес уже успел покрыться густой зеленью, и Серёга, шедший вторым, придерживал ветки или молодую поросль, чтобы та не стегнула Тарху по лицу. Васха, маленький и юркий, шёл слева от Михаличева метрах в пяти, держа наготове свой лук. Паренёк мечтал о том, как подстрелит, какого-нибудь зверя, пусть не крупного, но достойного похвалы.

– Филам, долго ещё нам тащиться? – спросил Серёга старика, идущего первым.

– Осталось немного, – устало бросил Филам. – Ты не дашь мне ещё то лекарство, от сердца.

– Конечно, – Серёга остановился, снимая мешок с плеч. – Прихватило?

– Что-то колет, – Филам повернулся и Серёга увидел, что старик трёт грудь. – Будто ножом по сердцу водят.

– Сейчас, – Серёга открыл аптечку, взял блистер, выдавил таблетку и подал старику. – Что ж, тебя с таким сердцем на работу взяли?

– Двадцать циклов срок не малый. Я страху натерпелся здесь, пока привык. – Филам сунул в рот таблетку. – Дома я давно бы сделал коррекцию сердечной мышцы. Эх, знал бы я, что так произойдёт, никогда не подписал бы контракт.

Серёга не стал убирать блистер с таблетками, отдал Филаму. Тот с благодарностью принял и предложил продолжить движение.

– Немного осталось, – Филам шёл налегке, опираясь лишь на палку, которую срубил ему Серёга. – А не расскажешь, как ты попал на эту планету на самом деле? И главное откуда?

– Хм, – Серёга улыбнулся. – Попал. Прям в самую точку – попал! Я спиваться начал, вот соседка моя, бабулька, добрая такая, посоветовала обратиться к одному колдуну. Вот я и обратился.

– Прости, но я не понял, что такое спиваться, бабулька и колдуну, – обернувшись, спросил Филам.

– Старик, ты, видать, и впрямь оттуда, – Серёга потыкал пальцем вверх и покачал головой. – Ты когда-нибудь водку пил?

– Нет.

– А пиво?

– А что такое пиво? – Филам даже остановился. – Это напиток?

– Ну конечно напиток! – Серёга вздохнул. – Вот когда жара, например или под воблу, лучше пива может быть только пиво с водкой!

В следующие полчаса Серёга рассказывал про пиво, водку, бабульку и колдунов. Филам переспрашивал, Серёга пояснял, как мог, и если про пиво, водку и бабульку старик понял, то история с колдуном казалась ему нереальной.

– Конечно, нереально! – поддержал Михаличев. – Ты сам подумай, вчера я мог смотреть телевизор, ехать в автобусе, да что угодно! А сегодня я ем жареное на костре и не солёное мясо, сам охочусь, ловлю рыбу и сплю на голой земле! Я, конечно, понимаю, что со мной что-то случилось, но это же не реально! И ведь поговорить об этом не с кем.

Михаличев замолчал на минуту, а потом продолжил:

– Как отсюда выбраться, как попасть домой я не знаю. Да и они, – он мотнул головой в сторону Тархи, – тоже не знают. С самого начала приняли меня за сына бога. В принципе я не сопротивлялся, кормили, женщину дали….

Дальше шли молча и каждый думал о своём. Впереди, среди густой поросли и деревьев, замаячила высокая скала, которая словно перст божий торчала посреди леса. Такие Серёга видел, когда они с Тархой и Васхой обходили лес по дуге. Скала, высотой метров в тридцать, похожая на плавник акулы, стояла на огромной поляне усеянной мелкими камнями, словно здесь поработала камнедробильная машина. Филам повёл своих гостей в обход скалы, видимо вход в пещеру был на другой стороне.

– Вот и пришли, – сообщил Филам, начиная восхождение по отлогому склону скалы. – Там, на верху, вход в пещеру. Поднимайтесь.

Вход, больше похожий на лаз, в который Серёга в отличие от других протиснулся с трудом, привёл в пещеру. Размеры Серёга оценить не мог, но явно больше той, в которой провели пять дней, когда только ушли из племени.

– Вот здесь я и живу последние двадцать циклов, – обвёл рукой пещеру Филам.

– Но тут же пусто! – воскликнул Серёга. – И костра нет. А спишь что, прямо на камнях?

– Нет, конечно, – улыбнулся Филам. – Это только прихожая, так сказать. А вот здесь, вход в основные апартаменты.

Филам подошёл к стене, нагнулся, откинул несколько камней, ухватился за что-то видимое только ему и напрягся.

– Помоги, – сипло попросил он Серёгу, а сам откинулся к стене и схватился за сердце. – Что-то совсем мне плохо.

Серёга сбросил мешок, подскочил, подхватил Филама под локоть и помог опуститься на камни. Старик дрожащей рукой достал валидол, выдавил таблетку и сунул под язык. Серега, видя, что Филаму он больше ни чем помочь не сможет, стал рассматривать, что пытался поднять старик. Он уже понял, что это люк, вот и ручка, сделанная в виде обычного кольца на петле. Он ухватился, потянул, а потом большой квадратный люк, с прикрепленными сверху камнями сам пополз вверх, открывая провал. Внизу зажёгся свет, и Серёга увидел лестницу с широкими ступенями. Он вернулся к Филаму, поднял его на руки и осторожно стал спускаться вниз.

– Тарха! Идите все сюда! – позвал он, уже почти спустившись. Он посадил Филама на пол, прислонил к стене и вернулся наверх, видя, что ни женщина, ни остальные не спешат спускаться. – Ну, чего встали? Давайте, идите!

Тарха округлила глаза и попятилась назад. Васха тоже не изъявил желания спуститься вниз, туда, откуда бил свет, разгоняя полумрак пещеры. Дир сел подле лаза и не двигался, Вилла спряталась за Тарху. Серёга настаивать не стал, а лишь кивнул.

– Я сейчас, – бросил он и спустился вниз. Филам уже стоял на ногах, держась за стену.

– Не хотят идти? – спросил он.

– Нет, – Серёга осматривал коридор. У него создалось ощущение, что он попал домой. На потолке встроенные лампы, стены, и сам потолок, облицованы панелями. Материал похож на пластик, но тёплый на ощупь. Пол, то ли выложен плиткой, то ли тоже пластик, и наверняка тёплый, можно босиком ходить. – Мы, наверное, расположимся там, наверху. Боятся они.

– Ну, да, дикари, что с них взять. Ты иди, я сейчас приму лекарство посильнее, посмотрю, что у меня есть из съестного и поднимусь к вам. – Филам отправился по коридору.

– Хорошо, – Серёга кивнул в спину Филаму и поднялся по лестнице. Тарха и Васха так и стояли у входа в пещеру. Серёга подобрал мешок и подошёл к ним. – Пойдём наружу.

Они устроились у подножия скалы, на небольшом пятачке свободном от камней. Серёга с Васхой и Диром отправились в лес, собрать дров для костра, а Тарха и Вилла выкладывали камни в круг, обустраивая будущий очаг. Вскоре из пещеры вылез Филам, сел рядом с женщинами и положил перед собой на камни несколько больших кусков мяса.

– Это мои запасы, – кивнул он. Мясо было холодным, словно его держали в снегу, но не замороженным.

Солнце медленно опустилось за вершину скалы, а потом скалилось и за деревья. На поляну опустились сумерки, костёр потрескивал сухими ветками, четверо человек сидели молча, думая каждый о своём.

В кустах, на краю поляны, вскрикнула птица и захлопала крыльями. Пёс поднял голову и зарычал. Филам приподнялся, вслед за ним вскочил Серега, чувствуя на своей спине взгляд. Он схватил Васху за край его жилетки и пихнул в сторону склона.

– Быстро все в пещеру, – приказал он, хватаясь за кувалду. – Тарха, ты тоже.

Женщина мотнула головой, отказываясь, подняла свою палку с заострённым концом и встала рядом. Филам медленно отходил назад, держа в руке камень, что попал под руку.

Затишье длилось не долго. Снова захлопала крыльями птица, а из кустарника, ломая ветки, на поляну вырвался огромный зверь. Серёга сначала не понял что это за зверь, но когда тот в миг, покрыв расстояние в пятьдесят метров, ужаснулся. Громадный вепрь пёр на него как танк, со скоростью болида Формулы 1. Пёс, что до этого стоял со вздыбленным загривком, жалобно заскулил и поджав хвост рванул в пещеру.

– Это биот! – заорал Филам, карабкаясь к входу в пещеру. – Он убьёт нас!

– Тарха! – Серёга не успел оттолкнуть женщину, та выпрыгнула вперёд, опустила палку острием вперёд. – Тарха, назад!

Он не успел, вепрь, на ходу опустив голову, словно таран врезался в женщину, валя её с ног, поддел клыкастым рылом, словно тряпичную куклу. Серёга всё это видел как в замедленном кино, время для него замедлилось или он стал воспринимать реальность слишком быстро. Из груди уже рвался рык, кожу словно опалило огнём, а потом бросило в холод. Теперь он видел вепря настолько чётко, что мог разглядеть каждую щетинку на его морде. В нос ударила волна запахов, злость рвалась наружу.

Первый удар кувалды прошёлся по касательной, лишь ободрав шкуру вепрю. Он свернул в сторону, остановившись почти мгновенно, развернулся и в два скачка уже был перед Серёгой. Михаличев двигался чуть быстрее, отскочил на шаг и обрушил кувалду на спину зверя. Вепрь словно и не почувствовал удара, пробежал вперёд, взревел разворачиваясь. Время замедлилось ещё, но Серёга опять не успевал, между ним и вепрем появился Дир. Парень медленно поднимал Серёгино копьё, отводя руку назад.

– У-хо-ди-и! – Серёга рванул, было вперёд, но вепрь был ближе. Удар его тупого рыла с торчащими в разные стороны огромными клыками пришёлся Диру в пах, зверь поддал жертву, разрывая плоть. Он продолжал движение и по касательной задел Михаличева боком.

Удар получился сильный, Серёга отлетел метра на два, рухнул на камни, но тут же вскочил на ноги. Боли не было, лишь кожу ожгло как кипятком. Кувалда был потеряна, а вепрь, на секунду потерявший из вида свою жертву, ринулся в новую атаку. Двигался он всё так же замедленно, и Серёге не составило труда подобрать кувалду, увернувшись от клыков вепря всего лишь раз.

Вепрь надвигался как локомотив, низко опустив голову, выставив покатый лоб вперёд. Серёга отступил на шаг и с размаху пропустил кувалду на уровне ног. Ощущение отдачи от удара было такое, будто ударил по металлическому швеллеру, что-то скрежетнуло, руки осушило. Серёга еле удержал кувалду в руках, развернулся, нагнал пробежавшего вперёд вепря и с силой опустил каменную дубину на его зад. Та соскользнула, содрав приличный клок шкуры с мясом, и вновь Сереге показалось, что ударил по металлу.

Вепрь медленно развернулся, припадая на переднюю левую ногу, бросился, было вперёд, но споткнулся и упал, пропахав рылом небольшую борозду в мелком щебне. Серёга не упустил момента и, подскочив, нанёс сверху сокрушительный, как ему показалось, удар. Грохнуло, руки снова осушило, кувалда отскочила, едва не попав в лицо. Серёга ударил ещё, метя теперь уже в ногу.

Охромевший вепрь едва держался на ногах, двигался медленно, спотыкаясь, но с невероятным упорством кидался в атаку. Серёга бил в бок, надеясь переломать рёбра, бил по ногам. И вот, когда ноги уже не держали вепря, а одна волочилась, Серёга ударил в голову.

Камень вмял череп вепря внутрь, брызнула кровь, орошая лицо и тело Серёги. Вместе с этим ударом мир встал на место. Запахи, которые чуял и мгновенно определял, не отдавая себе отчёта, пропали, зрение вернулось в обычный режим, и теперь Серёга видел лишь на три-четыре метра перед собой. На плечи будто накинули пару мешков с сырым песком, ноги дрожали, в горле пересохло.

Михаличев опустил глаза, посмотрел на всё ещё пытавшегося встать вепря, что рычал и мотал из стороны в сторону огромной головой, обернулся. Тарха лежала на камнях и не шевелилась, рядом валялась её палка-посох.

– Тарха! Тарха! – Серега, еле волоча ноги, побрёл к лежащей женщине, а в сердце закрадывалось нехорошее предчувствие. – Я сейчас Тарха!

Напрасно он торопился. Тарха лежала неподвижно, а из-под головы натекла большая лужа крови, лицо её было настолько бледным, что в сгустившихся сумерках казалось белым.

– Тарха! Тарха-а-а! – Серёга упал на колени и взял руку женщины и гладил её, пытаясь пробудить. – Тарха!

Женщина не подавала признаков жизни, тело было в крови. Сзади зашуршало, Серёга обернулся. Вепрь сучил ногами, нарыл мордой яму, пытаясь встать. Михаличев схватил кувалду и ринулся к зверю.

– Что ж ты, мразь, такой живучий?! – Серёга размахнулся и ударил по голове вепря, затем ещё раз, и ещё. – Что ж ты, сука, подыхать не хочешь?! Сколько нужно тебя убивать, чтобы ты сдох?! Умри скотина! Да умирай же!

Вепрь умирал долго. Сначала он перестал двигать ногами, Серега, решив, что со зверем покончено, нанёс последний удар по проломленному черепу и отошёл. Затем зверь начал опять шевелить головой, но уже медленно, не издавая при этом ни единого звука.

Аккуратно, будто боясь разбудить, Михаличев поднял на руки Тарху и медленно стал взбираться по склону. На входе в пещеру стоял Васха, лицо бледное как у Тархи, словно мукой присыпали, нижняя губа трясётся, а из глаз катятся слёзы. Вилла держала его за плечи, выглядела она не лучше паренька.

– Помогите мне, – прохрипел Серёга, протискиваясь в пещеру. Парень, трясущимися руками поддержал голову женщины, что бы та не ударилась о камень, но потом отошёл. Вилла придержала ноги Тархи. Слёзы покатились сильнее, она зашмыгала носом. Михаличев положил Тарху на камни, опустился возле неё, привалившись спиной к стене.

– Чужой тоже умер, – Васха сел на корточки рядом с телом Тархи. – Он упал и умер.

– Наверное, сердце не выдержало, – тихо сказал Серёга, закрывая глаза. Спать хотелось неимоверно. Усталость напала такая, что он сейчас и шага бы не сделал. Да, какой шаг? Веки налились свинцом, Михаличев пытался открыть их, но тщетно. Разум окутывал сон, тело словно проваливалось в мягкий, невесомый пух. – Иди сюда, Васха. Помоги мне встать. Нужно принести Дира.

Дира он до входа пещеры не донёс. Серёга не смотрел на него когда поднял на руки, он находился уже в каком-то полубреду. Тело молодого парня, худого, нескладного, было изломано как картонная поделка. Живот распорот от паха до грудины, внутренности вспухли, вылезли наружу. Зачем было нести Дира, Серёга бы не взялся сказать, но только Вилла, повиснув на руке Серёги, не дала ему занести тело парня в пещеру. Серёга вполз внутрь и на четвереньках добрался до стены. Вилла попыталась постелить шкуры, но он проваливался в сон, и девушке ничего не оставалось, как пристроиться рядом.

Васха сел рядом, а потом подвинулся к Серёге ближе, пристроился сбоку, тот обнял его, прижав к себе, и так и уснул. Васха, чувствуя сильную руку старшего, перестал трястись и всхлипывать, и какое-то время сидел, таращась в темноту. Рядом лежала Тарха, в двух метрах дальше, посреди пещеры застыл в нелепой позе Филам, сжимая в одной руке камень, а в другой блистер с валидолом.

Утренний свет проник в пещеру и рассеял мрак. Михаличев приоткрыл глаза, скосил в сторону. Под его рукой, прижавшись к боку, спал Васха. Серёга хотел поднять руку, но та затекла и будто одеревенела. Поднять получилось с третьей попытки, тут же в руку впились тысячи иголок, и он зашипел. Васха открыл глаза, медленно поднялся, держась за стену, и протянул свою маленькую ладошку Серёге.

– Давай, отец, я помогу тебе, – лицо было серьёзным, и Серёге показалось, что оно потеряло что-то детское, мягкое. Стало угловатым, серьёзным, уголки губ опустились, будто парень вот-вот расплачется.

– Рука затекла, сейчас, – Серёга несколько раз сжал кулак, потом согнул в локте и подвигал плечом. Протянул руку Васхе, второй опёрся о камни, пытаясь встать. Получилось со второго раза. Сделал пару шагов, остановился. Ноги еле двигались, зад как каменный, грудь болит, всё болит, правое плечо, бок, бедро.

– Как под каток попал, – бросил Серёга. – Пойдём наружу, Васха, подумаем, как похоронить Тарху и Дира.

Он пошёл к выходу, боясь смотреть на тело женщины. На Филама тоже бросил лишь быстрый взгляд, к горлу подкатил ком горечи. На выходе посмотрел на прикрытое шкурой тело Дира.

Разожгли огонь из веток, что ещё остались с вечера. Васха быстро ударял двумя камешками друг о дружку, гоня искру на сухой мох, как только тот задымился, стал раздувать, подкладывая сухие палочки не больше спички. Те занялись, паренёк подложил покрупнее и дело пошло. Огонь набирал силу, Васха подкармливал его, потом сел к нему задом, стараясь прогреть замёрзшую за ночь спину. Серёга молча сидел и смотрел в огонь, что плясал на сухих палках, вздымая кверху языки пламени. Некоторые отрывались, но жили недолго, растворяясь в воздухе.

Зрение рассеялось, весь обзор заняло пламя, что с ярко-оранжевого цвета сменилось на жёлтый, и Серёга как наяву увидел четверых людей, бредущих по каменной долине, недалеко от моря. Один нёс два копья, другой держал на плече дубину, ещё двое тащились сзади, неся в руках небольшие узлы из шкур. Следующее видение было о безголовом человеке, потом ему привиделся огромный плот, на котором он, Серёга и ещё какая-то женщина с копьём.

Серёга часто заморгал, в глаза попал едкий дым, он потёр их руками и потряс головой. Ноздрей коснулся запах жареного мяса. Пока Серёга пялился на огонь, Васха и Вилла разогрели вчерашнее мясо и уже снимали с прутьев, кладя на листья.

– Поешь, отец, – Васха во второй раз назвал Серёгу отцом, и его это совсем не удивило. Наоборот, слово отец вызывало в нём ещё большую привязанность к мальцу, хотелось закрыть его руками, оградить от этого жёсткого и жестокого мира. Он протянул Михаличеву кусок мяса. – Только ты не смотри так на огонь, я чуть мясо не сжёг. А Вилла испугалась.

– Как, так? – переспросил Серёга.

– Так, что пламя становится большим, выше твоего роста и гудит, – Васха поднял руку вверх и изобразил, как гудит пламя. – Даже собака убежала.

Серёга принял кусок мяса, кивнул и впился зубами. Вот только что он ничего не чувствовал, а как только мясо уже держал в руках, в животе началась настоящая битва. Желудок требовательно сжимался, урча и подавая сигнал, что пора, пора уже набить его питательным мясом.

– Хорошо, Васха, больше не буду. Вы сами-то ешьте, – кивнул головой Серёга, – Чего ждёте? Пока я всё съем? Как следует, ешьте. Нам ещё могилы копать. Мне тоже тяжело, но жизнь продолжается. Да, продолжается.