Текст книги "Меч и плеть (СИ)"

Автор книги: Андрей Колесник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Сотар проехал по мостикам надо рвами и, миновав спящего в скирде сена прямо у ворот Вольного, въехал в Мальдгард. В раскинувшемся под медленно темнеющим небом лагере царил привычный хаос. Домов здесь было достаточно мало, да и те, что были, походили на небогатые селянские домишки, с замшелыми стрехами. В основном обходились плотными палатками, реже шатрами, а то и просто натянутым под открытым небом полотном. Отовсюду слышались громкие голоса, смех и песни. Спешившийся Барлейт повел Рысь рядом, запросто здороваясь с попадающимися на пути Вольными. У него тут было много знакомых, да и сами наемники в большинстве прекрасно знали лорда-протектора Велона. Незнакомому с порядками и обычаями Вольных странно было видеть, что все жители «города» – от мала до велика мужчины. И все они вооружены. С оружием здесь не расставались даже спящие. Еще одним необычным обстоятельством было то, что среди Вольных спокойно встречались и светловолосые беонты, и даже раскосые гашхары.

Барлейт прошел вдоль главной «улицы», до высокого красивого шатра красного цвета, расположенного аккурат возле главной площади Мальдгарда. Привязал Рысь у коновязи, где уже толкались боками, настороженно всхрапывая, несколько скакунов и покосившись на азартно играющих в кости возле шатра Вольных, вошел внутрь.

– Мое почтение, Старшине, – приветствовал он собравшихся в шатре мужчин. В отличие от обильно бродящих снаружи простецки одетых в жилетки и латаные штаны наемников, здесь собралась публика куда богаче. Все в шикарных, – у кого соболем, у кого пантерой или горностаем подбитых, – копеньяках красных и синих расцветок. Камзолы тонкой выделки и красные пояса с рубинами, делающие честь любому богатею. Выборные Старшины, – временные коменданты, присматривающие за порядком и согласием с позволения самих Вольных, – выглядели как зажиточные дворяне. Самая бедная одежда оказалась у стоящего напротив старшин Кривоноса.

– Сотар! Ты? – изумленно выдохнул один из старшин.

Барлейт прошел к заваленному свитками столу, крепко тиская заскорузлые крупные ладони, более всего похожие на руки гранитных статуй. Обойдя по кругу, он остановился напротив Грива. Маг внимательно вглядывался в серьезное и мрачное лицо Барлейта, а после сочувственно произнес:

– Мы слышали о том, что случилось. В степи ветер далеко разносит голоса и слухи. Твой сын, должен был жить… Соболезную, брат.

– Мы все соболезнуем, – поправил его сидевший за столом смуглый, почти черный Вольный, в чьем наряде прослеживалась любовь к мелким украшениям. Остальные согласно закивали.

Барлейт ответил им таким же молчаливым кивком, как будто речь шла о чем-то незначительном. Здесь не пристало плакаться в жилетку, это бабье дело. Мужчина всегда должен оставаться мужчиной.

– Я прибыл с сообщением. Как лорд-протектор, – произнес он. Старшины переглянулись.

– Со всем уважением, Сокол, но тебе придется обождать. У нас здесь уже есть повод для толковища.

Сотар вопросительно взглянул на них и говоривший поспешил объяснить:

– Вчера сожгли хутор Старого Вирта.

Очевидно, это были те самые виденные им по пути руины.

– Кто?

– Пока не знаем, – просто пожал плечами чернолицый Вольный. – Но думаем на Золберга Сиплого. И собираемся решить, всем многолюдством, что с этой мыслью делать. Старый Вирт еще недавно был Вольным.

– Что делать, что делать, – проворчал старый Вольный с похожими на две растрепанные копны усами, почесывая за ухом. – У Вирта жена была да пятеро детей, я уж молчу про мужиков и баб, с которым он хозяйство делил. По старинке, без лишнего гуманизму и затей, в железный короб с дыркой посадить над ульем, а под ним костер развести. Пущай Сиплого пчелы судят, пока не запечется целиком.

– Это пускай народ решит, – оборвал мечты старика старшина первым заметивший Барлейта, засунув пальцы за малиновый пояс, обтягивающий его вместительный круглый живот.

Такие вопросы, в самом деле, решались на общем тинге и обычно заканчивались разграблением дворянских богатств, которые охотно пропивалось Вольными на своеобразных поминках по товарищу.

– Вопрос важный. Я подожду, – покладисто согласился Барлейт.

Как и обычно его намерений было невозможно прочитать на невозмутимом лице. Только Кривонос, похоже, догадывался, что на уме у Сотара. Но никаких предположений высказывать не торопился. Только смотрел. Очень внимательно смотрел, как будто сожалея, что они не могут говорить свободно.

… Когда ночь вступила в свои права, раскинув над Мальдгардом звездное покрывало, на главной площади лагеря, огражденной крепко сбитыми рогатками и освещенной установленными на жердинах факелами, собралась громадная толпа народу. Молодые, старые, лысые, заросшие, щеголеватые и бродяжного вида, с юными лицами и посеченные в схватках. В толпе стоял гул и шум голосов, стремящихся перекричать друг друга, гвалт в котором нельзя, пожалуй, было услышать и самого себя. Сотар, Кривонос, и четверо старшин стояли близко от специально сооруженного деревянного помоста. Под помостом за пятью большими барабанами стояли обнаженные по пояс Вольные. Беспокойное пламя скакало по их блестящей от пота коже. Один из старшин подал знак, и в шум молвы врезался ритмичный, призывающий к вниманию, барабанный бой. Четверо с достоинством поднялись на помост, над головами толпы Вольных. Говорить стал старшина с малиновым поясом, держа речь уверенно и привычно:

– Друзья и боевые товарищи! Все мы собрались здесь решать, как нам поступить с памятью о старом Вирте. Большинство помнит его по совместным походам на гашхаров, по славным грабежам и дружним попойкам! Он был один из нас… и теперь он свободен! Вернулся туда, где все мы будем, оставив по себе последнее. Память. Вспомним его в последний раз? Так чтоб небу стало жарко?

В толпе одобрительно взревели. Старшина приободренным голосом продолжил, говоря заготовленную и возбуждающую эмоции речь, которую он под аккомпанемент ревов окончил вопросом:

– И что же мы сделаем с подлой гадюкой Золбергом, напавшим на Вирта?

– Убьем! Убьем! Убьем! Убьем!!!

Под размеренную цепь барабанного боя, на вспотевшем от жары и эмоций лице старшины появилось торжествующее выражение:

– И что же, кто из вас, смельчаков готов отправиться к Золбергу и донести до него нашу волю?

Крики стали на порядок выше. Близилась кульминация, в которой Вольные бы стали выяснять, кто поедет и в каком количестве, хвататься за воротники и горлопанить, являя чудеса народного волеизъявления. Трусов не было. Каждый хотел получить свою часть добычи и размяться от длительного безделья.

«Пора», – решил про себя Барлейт, и, воспользовавшись секундной паузой, прокричал:

– Дозвольте сказать слово, Вольное братство! – и стал подниматься на помост.

– Сокол… Сокол… Сокол Велона, – зашушукались Вольные глядя на строгую фигуру в красном одеянии. Сотар отметил, как нахмурились старшины, вдруг осознав, что их использовали для разогрева публики. Но прогнать его не смели, так как Вольные знали и уважали Барлейта. Командиры маленьких отрядов, составлявших самое общество Мальдгарда и простые, без затей вояки. Они ждали его слова. И он был намерен использовать это ожидание с наибольшей пользой.

– Здравствуйте, уважаемое сообщество!

– Здорова! – выкрикнули с задних рядов, и откуда-то из центра, но основная масса смотрела на лорда молча. Выжидающе. Сотар глядел на них, ощущая на себе тысячи взглядов. Внимание, способное парализовать горло неумелого оратора.

– Я прибыл к вам издалека. Сам. Как брат к братьям. К землякам. Прибыл за редким нынче даром, который нельзя купить на рынках Бестигвальда; который можно лишь заслужить, как вы заслужили свободу. Я прибыл просить вашей справедливости, – он мог бы начать со слов об опасности, грозящей Мальдгарду, но знал, что Вольные не боятся смерти и им нужен не страх, но вдохновение. – Что может один человек? Там, откуда я прибыл, верят, что он ни на что не способен. Там, быть может. Но не здесь. Я скажу вам, что может один человек! Он может изменить ход истории. Он может изменить мир. Он может выиграть любую войну. Когда континенты меняли свои очертания, а государства были малы словно дети, кто вершил судьбы человечества и творил подвиги? Каждый раз это был один человек. Кто может переломить ситуацию в нашу пользу и исправить ту историческую ошибку, которая продолжается уже третье десятилетие. Как всегда это может сделать один человек. И этот человек… каждый из Вас. Каждый из Вас это армия, способная взять любой замок, выиграть любое сражение, разбить любого врага! Каждый из Вас… а вместе мы несокрушимая сила, равной которой на свете еще не было!! Так почему бы нам не заявить о себе?!!

Старшины ошеломленно смотрели на разворачивающееся перед ними действо. Сотар – всегда спокойный, уравновешенный и дальновидный, сейчас был похож на одержимого шамана. Он энергично взмахивал руками и выкрикивал бьющие, словно мечом речи. И его поддерживали! Возможно, не существовало в мире другого племени, способного заразиться в одной речи такой яростной решимостью, кроме Вольных. В любом цивилизованном городе запала оратора хватило бы лишь на пересуды и сплетни, на которые способны ослабленные бытом изнеженные беонты. Но среди Вольных его слова действовали как поднесенный к промасленной пакле огонь. Слушая Сотара, Вольные одобрительно кивали головами и поддерживали его согласным ворчаньем.

– Мы можем отомстить за Старого Вирта, как делалось это всегда и забыть, утолив жажду единиц из вас! Сколько поедут туда? Сотня? Две? Это ли возмездие за Вирта и всех кто жил и умирал в нашей земле? Это ли дело для воинов? Мы можем и дальше жить в мелких набегах, считая крохи, а можем сделать большее. Встать вровень с нашими великими предками, наводившими ужас на весь мир! Войти в легенду, со славой и королевской добычей! – Его просто трясло. Барлейт начал ощущать это давно забытое чувство. Прилив сил, который дают витающие в воздухе эмоции. Чистую силу. – Здесь есть воины?

– Да!!!!!

– Вы хотите, пощекотать пятки Бестигвальдской сволочи?!!

– Да!!!!

Старшина в малиновом поясе попытался было перебить Сотара, почувствовав, как далеко может зайти моментально накалившаяся ситуация. Он попытался обернуть все в шутку:

– Хорошо сказано, Сокол, – запанибрата приблизился он к Сотару, напуская на себя вид эдакого солидного папаши, которому принадлежит конечное право решать. – Мы подумаем, над твоей байкой, право слово, подумаем…

– Я обещаю вам много крови и много добычи! – перекрывая голос старшины, буквально взревел Сотар. Выхваченная из ножен сабля заставила Вольного испуганно отшатнуться. В толпе тут же захохотали. И смех этот убил последнюю надежду заставить Барлейта замолчать. – Обещаю битвы и победы!

– Ну, хватит! – обеспокоенно попытался перебить Сотара другой старшина, но из возбужденной толпы тут же раздались возмущенные крики:

– Заткнись!

– Дай ему сказать!!!

– Молчи!!!

То кричали жадные до битв предводители. Сотар же продолжал:

– У вас нет лордов, но я и не требую присяги! Прошу лишь одного, готовности идти и воевать! Вы готовы побеждать и подтверждать, что вам не писаны правила! Что вы Вольные, а не вчерашние селяне и холопы! Вы хотите благородной крови?!!!

– Ты хочешь идти на Бестигвальд? Хочешь использовать людей в сведении личных счетов?! У короля стотысячное войско! – взревел оскорбленный криками старшина. Сотар высокомерно поглядел на оппонента:

– Вольные побеждали и большие войска. У вас короткая память, но я помню, какими были походы Вольных в старые времена. Не отрядов, идущих в набеги – а армии, побеждающей своим несравненным умением! Бестигвальд слаб как никогда – его дворянство слабо и изнежено. Мы встряхнем его! При вас, здесь и сейчас я отказываюсь от титула лорда Бестигвальда, и желаю присоединиться к Вольным, как брат и товарищ! Если вы пойдете за мной, возможно не все из вас доживут до зимы, но клянусь, это будут веселые месяцы! И те, кто дойдет, еще будут пировать вином из погребов Южной Короны! Что может быть слаще войны и побед?!!! Я сам приведу вас к победе!!!

Упоминание о Дрейнах завело толпу еще сильнее, хотя глядя на потрясающих саблями и мечами Вольных, казалось, что больше уже некуда. Голодные до борьбы и богатств, которые сулила война, они имели все, что было нужно. Кроме вожака. Стоящий у кромки людского моря Барлейт с удовольствием услышал, как рев голосов складывается в скандирование:

– Со-кол! Со-кол! Со-кол!!!

Он увидел, как серьезно смотрел на него из первого ряда Грив. В глазах Кривоноса отражались ночные огни, из-за блеска которых он казался существом из другого мира, накинувшим человеческий вид, словно одежду. Губы мага беззвучно шевелились, но Барлейт понял вопрос.

«Да. Черт возьми, да! Я был неправ. Спутал камень, с серой тенью, колышущейся на изменчивых волнах жизни. Я ошибся, и понял это, лишь потеряв. Я всего лишь человек. Но и они тоже люди. И теперь настает их время терять…»

ГЛАВА 5

– Нападай, нападай, нападай! – азартно орали, лупя кулаками по скамейкам молодые офицеры, жадно пожирая глазами усыпанную желтым песком площадку, на которой двое одетых в мешковатую тренировочную форму парней состязались в фехтовании. Бой шел в полную силу, поэтому гонористые дворяне предпочли оставить сабли в покое и орудовали деревянными клинками, охотно обрушивая их, друг на друга. Эмоциональные возгласы обряженных в кружева барышень с успехом заменяла эмоциональная брань мужчин.

– Давай, Шаб, я на тебя золотой поставил! – громче всех визжал молодой человек с округлым лицом, похожими на бантик губами и совершенно не подходящими ему нашивками капитана королевской армии. Инвестиция не была напрасной, ибо Шаб – более воинственный и агрессивный, чем его соперник, очевидно и без посторонних подсказок был намерен одержать победу. Нанося почти беспрерывные серии ударов, он с ревом теснил противника, пока не сбил его с ног и не приставил к горлу поверженного кончик деревянного меча. Противник со стоном и усталым смехом поднял вверх два пальца, признавая поражение.

– Да! Да! – закричал капитан, триумфально вскидывая пухлые волосатые кулаки. – Так его! Эй, Хитнер, живо гони мои деньги!

Получив выигрыш, капитан довольно растянулся на лавке, обводя прочих снисходительным взглядом. Пока рядовой состав усиленно тренировался во внешнем дворе, муштрой заслуживая право носить коронованного льва на панцирях, офицеры тоже не теряли времени, совмещая приятное с полезным. Тренировку с азартными спорами.

– Следующая пара! – скомандовал капитан. – Колин и Виз!

Услыхав свое имя, Визерий весело подмигнул компаньону и, распустив гайтаны, сбросил удушливый ментик на скамью, оставшись в свободной светлой рубашке с подкатанными до локтей рукавами. Блеснул, играя на солнце простенький браслет с вправленными в него камешками медово-медного янтаря.

– Ну что, будущий капитан Сотар, – хмыкнул лейтенант Колин, крепкий шатен с невыразительным, словно специально созданным для войн лицом. – Совсем скоро засядешь за картами, и тренировки перестанут быть для тебя постоянной обязанностью – будешь хлестать вино, да следить за соблюдением требований отцов-командиров. Ну да я тебя по старой памяти уважу в дорожку.

– Приятно, что ты решил послужить ковриком на этой дорожке, – в тон ему, проверяя баланс деревянного клинка, откликнулся Визерий. – Обещаю стелить не слишком жестко.

Последние дни слух о скором повышении сына лорда стал главной темой для обсуждения и подшучиваний между его сотоварищами по рангу. Тем не менее, с Колином у Визерия были скорее дружеские пикировки, в отличие от многих других, в чьих взорах Виз не раз замечал ненависть. «Куда смотрит король? Чтобы нами, чистокровными беонтами, командовал какой-то крысиный поскребыш? Грязный велон?» В глаза, однако, такого говорить не рисковали, закономерно побаиваясь кулаков и сабли «грязного велона» заслуженно слывшего в числе лучших воинов королевского полка.

Впрочем, на велона Визерий был похож разве, что черным цветом спадающих на плечи волос. У него было утонченное, немного бледное лицо, краснеющее лишь в припадках гнева, и лукаво блестящие зеленые глаза. Забываясь, он часто насмешливо щурился и кривил губы чуть-чуть в одном лишь намеке на улыбку. В его осанке, манере держаться и неожиданной привычке к иронии чувствовался отпечаток цивилизации, превращающий «дикое» в «элегантное», а «грязное» в «необычное». Иными словами женщинам он нравился.

Они одновременно ступили на песок и шутливо отсалютовали друг другу. Но стоило прозвучать команде, как атмосфера дружественности едва-едва успела вспорхнуть к небу, словно переполошенный криками толстый голубь, гулявший по деревянной балке над головами противников. Серое перо, кружась, опускалось вниз и в какой-то миг, попав под мощный поток загребающих воздух клинков, отлетело в сторону. Этот бой был легким. Несмотря на решимость Колина, и его напористую, сходную с Шабовой манеру атаковать, ничем новым удивить Визерия он не мог. Разумеется, никто не назвал бы поединок, игрой в поддавки – Колин умел заставить любого попотеть, не давая и мига передышки в бою. Но в один прекрасный момент Виз, подметив ошибку соперника, ушел от выпада и, рубанув изо всех сил, просто выбил оружие из рук лейтенанта. Клинок отлетел прочь, взметнув ярко-белое облачко песка, а сам Колин недоверчиво уставился на опустевшие руки.

– Туше, – усмехнулся, утирая с разгоряченного лба пот Визерий. – И знаешь, пожалуй, когда я стану капитаном, я предпочту остаться здесь и напоминать тебе кто здесь главный.

Соперник пренебрежительно фыркнул, но тут же заулыбался сам и поспешил пожать руку Сотара. Визерий пробежался взглядом по лицам зрителей, отмечая привычные для себя эмоции. Ледяная вежливость, иногда высокомерие и совсем редко дружелюбие не зацикленных на родовой чести дворян, но собратьев по оружию.

– Ну как, это все на сегодня? – полушутя спросил он, поигрывая клинком. – Никто больше не желает растрясти жирок?

Шептавшийся с капитаном, белобрысый Ларс Мисгерд один из многочисленного потомства главы королевской разведки неожиданно отозвался:

– А, что велон, раз здешние мужики позабывали яйца дома, я сам преподам тебе урок.

На него тут же недовольно заворчали:

– Полегче с выражениями, мужики в поле пашут!

Но дерзко впившийся глазами в лицо Виза Ларс на это не обратил никакого внимания.

– Только ради чего ж мне вставать, если я не получу ничего кроме удовольствия видеть как наша чернобровка жрет песок? – осклабился он, подозрительно смелый сегодня. – Предлагаю биться на деньги. Исключительно, чтобы прибавить интересу – мы ж, все-таки не рабы в яме!

Предложение встретило у офицеров живое одобрение. Виз же терялся в догадках. С Ларсом у него были, пожалуй, одни из самых худших отношений в полке – этот пуще всех держался своей родословной и кичился дружбой семьи с самими ван Дрейнами, а потому не упускал возможности тактично уколоть Визерия. Но бойцом он был весьма посредственным, и, пользуясь дружбой с капитаном, старался никогда не попадать в пару с Визерием, предпочитая жалить словом. Так что же изменилось сегодня? Отчего он прямо таки лучится предвкушением какой-то выдающейся гадости?

– Ого! Да малыш Ларс рассчитывает исполнить сегодня две свои главные эротические фантазии! – засмеялся молодой Сотар. – Отходить меня палкой, да еще и заработать на этом? И под какой же интерес станем биться?

– Двадцать орлов! – выпалил, снимая с худых плеч верхнюю одежду Ларс. Среднее месячное содержание офицера со свитой составляло сорок. – Хотя я бы предпочел на пояс!

«А он и впрямь осмелел. В чем же дело? Я ведь видел, как он дерется, на что расчет?» – Визерий никогда не недооценивал противника. И твердо знал, что нет такой подлости, на которую не пойдет помешанный на благородстве беонт, чтобы досадить «выскочке». Даром, что ситуация внешне выглядела пристойной и вполне молодцеватой.

– Будь, по-твоему. Давай на пояс, – Сотар указал кончиком сабли на свой, оставленный на скамье серебряный пояс, с соколиной пряжкой. Формально эта вещица стоит орлов тридцать. Но для дворян пояса всегда были знаком чести.

На них уже вовсю делали ставки. В основном в пользу Визерия. Но Сотар видел тщательно скрываемую усмешку на лице капитана. Что-то он знает. Бой вряд ли будет честным. Так в чем же подвох?

Ларс, с хрустом размяв руки, достал со стойки один из клинков и ступил на горячий песок тренировочной площадки. Заправил под рубашку висящий на тонкой нитке блестящий кулон с вправленным в него камнем и медленно встал в стойку. Лицо его стало похоже на раскрытый звериный оскал. Визерий неспешно встал в двух шагах от противника. Внимательно изучив противника он не нашел в том никаких внешних изменений.

– Начали! – выкрикнул командир. Бойцы помедлили мгновение и сошлись. Первый выпад Ларса Визерий парировал, с присущей таланту небрежностью, поражаясь глупости и самонадеянности белобрысого. И, решив проучить его, атаковал сам, найдя брешь в обороне соперника. Мечи вдруг сплелись в замысловатую конструкцию, бойцы приклеились друг к другу, словно страстная парочка – все происходило почти моментально, – Визерий разорвал дистанцию, но клинок Ларса снова поймал его оружие, вовлекая то во вращение.

«Да как он…» – не понимая в чем дело, Виз снова сделал рывок и тут его бок обожгло. Сильнейший удар заставил Сотара пошатнуться и сразу же пропустить второй удар – по локтю левой руки. Мелькнувшее в смазанном вихре лицо Ларса было преисполнено величественного презрения. Третий удар Виз все же сумел парировать, скорее на чистом везении, чем на мастерстве, но выиграл тем самым несколько мгновений. Крутанувшийся с мечом в руке Ларс походил на танцора, исполняющего свой коронный танец.

«Как же он меня… ловит?! Кто учил его такой защите?» – Визерий не мог поверить своим глазам, потому что совершенно точно знал: никогда прежде Ларс не демонстрировал ничего подобного. Он снова и снова повторял свои нелепые ошибки, но теперь из каждого неверного замаха, из каждого промаха и просчета следовало нечто невообразимое.

Офицеры на лавках голосили, что было мочи. Они видели как Виз, пропускает удар за ударом, пытается собраться с силами… но впустую. Ларс явно вознамерился выполнить свое обещание… А Визерий даже не мог понять как ему это удается.

– Что такое, велон? – издевательски поинтересовался Ларс, когда Визерий пропустив мощный, едва не раздробивший удар по плечу, едва-едва сумел избежать попадания в бедро. – Недостаточно тренируешься? Или в тебе просто слишком много дурной крови?

Со стороны скамей доносились разочарованные выкрики. Ощущающий как горит все тело Виз, глянул в сторону зрителей.

– Переоценили они тебя, – хихикнул, подчеркнуто медленно приближаясь, Ларс. Ему невдомек было, что застывший на месте Виз, глядит вовсе не на зрителей.

Он заметил это случайно, почти чудом.

Налитая в объемный стеклянный графин, стоявший на столе за спинами зрителей, вода ощутимо потемнела. В первый миг Визерий принял это за обман глаз, из-за того, что он со света глядит в тень настила. Но нет. Прозрачная жидкость действительно потемнела. Не очень сильно, но достаточно узнаваемо для того, кто знал, как реагирует вода на близость источника рудной магии.

«Кварц! – осенило его, переводящего взгляд на фигуру Ларса, на шее которого болтался новенький кулон. Оригинальный, но по виду достаточно простой для чванливого Мисгерда. – Ублюдок использует против меня кварц с талантом фехтовальщика! В тренировочном бою!!!»

Все ставало на свои места. Необъяснимое мастерство и отточенная техника Ларса имела свою цену. Измеряющуюся в золоте, которое вывалила его семья опытному рудному магу и неизвестному мастеру, который позволил вложить часть своего навыка и поместить его в Камень Новичков[17]17
  Камень Новичков – название полученное кварцем, за легкость в освоении делающую большую часть способностей, даруемых этим камнем доступными любому неофиту в рудной магии.


[Закрыть]. А Ларс, стало быть, гордость семьи – вопреки байкам и старым поверьям далеко не каждый дворянский род мог похвастаться собственным рудным магом.

Рубящий удар пригнул Визерия к земле. Торжествующе взметнулся вверх меч Мисгерда – отбить этот удар можно. А вот следующий уже вряд ли. И едва ли Ларс сдержит руку. Поражение? Грозящий насмешками над его именем, перечеркивающий всю колоссальную работу по созданию репутации, проигрыш?

Солнечный свет падал сверху подобно острым стрелам, заливая глаза, смазывая черты лица Ларса. По коже градом катился пот. Тело ужасно болело, просто горело немилосердным огнем. Меч Мисгерда начал движение вниз. Ну, ты сам захотел. Янтарь на руке потеплел, в ответ, на просьбу владельца отдавая силу, ласково, как способен только этот камень, оставляя на пересохших губах медовый привкус. Зрачки Визерия сузились, отвечая на замедление всего окружающего мира. Ворованное магией движение Ларса стало плавным, словно проходя через толщу воды. Крики офицеров растянулись, как фальшивые ноты, в единый низкий рев. Вода в графине потемнела почти дочерна. Хорошо, что никто этого не видит.

Если бы Визерий проделывал это в первый раз, одна такая перемена смогла бы привести его в оторопь. Но он считал себя опытным и знал, что следует делать, и что нельзя попадаться в ловушку кажущегося бесконечным времени…

Для зрителей, видевших поединок обычным для себя образом, облитые светом Ларс и Визерий предстали двумя призраками. Ловкими и быстрыми. То есть быстрым, конечно же, был черноволосый призрак. Молниеносно быстрым. Никто не понял, когда он успел парировать удар Ларса и снова оказаться на ногах. Мисгерд вдруг отчаянно взревел, послышался сильный шум ударов – одного, другого, третьего. Деревянная палка Визерия рубила его по конечностям, заставляя выть от боли, теряя приставшее воину самообладание. С резким хрустом его обретший второе дыхание меч врезался в ребра белобрысого дворянина и в ту же секунду, подбив Ларса под ноги, Виз отправил противника на песок.

Мгновение все растерянно молчали, разглядывая тяжело дышащего Визерия в потемневшей рубахе, со слипшимися на лбу волосами и жалко всхлипывающего, поджимающего под себя ноги Ларса.

– А вы вообще в курсе, что это была тренировка? – глуповато спросил Шаб.

– О-ох! – стонал обнимающий ребра Ларс. – Убил меня! Убил меня к чертям, сволочь! Сраный велон! Помогите кто-нибудь!

– Огненное погребение оказать? – кисловато предложил круглолицый капитан, неохотно раздавая золотые монеты подчиненным. Он, похоже, об обмане знал с самого начала, поэтому, когда Визерий помогал беспомощному сопернику доплестись до лавок, старший офицер очень пристально смотрел на Сотара и с непонятными нотками в голосе сказал:

– Похоже в тебе благородной крови все же больше, чем велонской. Пожалуй, хватит на сегодня, а то у меня так не останется ни одного боеспособного помощника!

Вода в графине за его спиной светлела, избавляясь от черноты.

– Эгей, – воскликнул сообразительный Колин, – Да у нас здесь была просто тренировка месяца! И клянусь серебряной бородой Прародителя, вечером за это стоит выпить!

Зло отдувающийся Ларс, ронял полные ненависти взгляды на жадно прильнувшего к ковшику с водой Визу и требовал медика, очевидно едва сдерживаясь, чтобы не потребовать слуг и паланкин, ибо сам двигаться был решительно не в состоянии.

– О, – пробубнил кто-то, – Сотар, вот и твоя нянька пожаловала.

Визерий через плечо оглянулся. Заика стоял в каменном проходе под приколоченным над аркой щитом, зажав под мышкой взятые в библиотеке рукописи. Простолюдин не имел права вмешиваться в разговоры рыцарей и, по мнению большинства, играл роль собаки при хозяине. Собственно Заику такая роль вполне устраивала. Более того, на людях, он настойчиво стремился поддерживать этот образ. Колокол на башне, возле здания казарм гулко и мощно ударил четыре раза.

– Ну что ж, – скрывая тяжелое дыхание и дрожь в пальцах, объявил Визерий. – На сегодня повинность может считаться отбытой, поэтому… мое почтение, капитан.

– Заходи вечером в «Дукат», – поспешил предложить Колин. – И не забудь: ставит победитель.

– Точно-точно. О победителях: чуть не забыл, – набросив куртку на плечи и перепоясавшись, Визерий подошел к Ларсу, протягивая руку. В которую Мисгерд, сдержав плевок, опустил свой пояс.

– Может лучше золотом? – ах как сплелись в его взгляде ненависть и надежда!

– Честь дороже золота, – ответил Виз, старой дворянской поговоркой и взял широкий пояс, демонстративно рассмотрев, как переливается на солнце чудная золотая вязь. Его веселила злость в беонтских глазах.

… Когда они шли по городу, Заика довольно долго молчал. Белые стены казарм остались за площадью с фонтанами, где в летнюю жару нежилось множество горожан. Справа, за высоким мостом виднелись обелиски Королевской Площади, заметные лучше шпилей дворца. Шесть длинных темно-серых игл, подобно драконьим костям грозили небу и внушали всем смотрящим на них почтение. Эти обелиски были вечным напоминанием, по иронии судьбы поставленным лет сорок назад, во времена его деда. И символизировали они, опоры престола. Величественные Стиариды, первые из королевских вассалов. Воинственные Клеархи, всепобеждающий меч, живущий в войнах. Гордые Логвеллы, для которых нет ничего важнее чести. Таинственные Фолкены, одетые в паутину слухов, ловящие ветер перемен. Высокомерные Дрейны, пчелы добывающие золото и всегда готовые пустить в ход кнут. И наконец, Сотары. Младшие из всех. Вечная уступка, в пользу порабощенного Велона; смотрящие за беспокоившими дворянские поместья Вольными.

– Мне-е казалось, молодой лорд понимает, как опасно использовать магию, – смешно шаркая по брусчатке мягкими сандалиями, вдруг сказал Заика, отвлекая Визерия от обелисков. Сутулый и низкий на фоне Виза, со смешной плешью на макушке, в серой, безликой хламиде, перетянутой простым кожаным поясом, отличающей его от рабов (свободный велон в столице! Ужас!) совершенно не впечатлял на фоне плечистого и высокого черноволосого красавца. Да уж, он не имел выразительной физиономии, глубоких глаз, и красивого голоса. Но его умению выразить сомнение в душевном здоровье собеседника не было равных.

– Он первым начал, – чувствуя всю смехотворность такого оправдания, огрызнулся Виз. – У него был кварц с умением фехтовальщика!

– Я заметил, – невозмутимо сообщил Заика, посторонившись с дороги тяжелой кареты. – И что же молодой лорд? Неужели он увидел в том небольшом жульничестве повод для дополнительного состязания? Как щенок, гоняющийся по лужку за кошачьим хвостом, тут же воспользовался своими блестящими возможностями.

Если бы кто посторонний услышал, как велон говорит со своим лордом, он бы несказанно удивился – за такие речи, прислугу должно было ждать наказание от порки до вырывания языка. Но на самом деле Заика не был ни рабом, ни прислугой. Он был наставником, которого давным-давно Сотар нанял своему старшему сыну. Для обучения того письменности, истории, манерам (хотя эти уроки Визерий по сей день благополучно пропускал мимо ушей) и магии.