Текст книги "Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Нил Гейман,Роберт Шекли,Роберт Сильверберг,Дженнифер Роберсон,Стивен Браст,Нина Кирики Хоффман,Фред Саберхаген,Уолтер Йон Уильямс,Джейн Линдскольд,Джон Джексон Миллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

– Вы предполагаете ограничиться этим?

– Разумеется, нет. Это просто небольшая сумма на карманные расходы. Мы собираемся платить вам гораздо больше, мистер Далтон.

– А что я должен делать за это?

– Просто разговаривать с людьми.

– Вы хотите сказать, читать лекции?

– Называйте это как вам угодно.

– Что вы хотите, чтобы я им говорил?

– Что пожелаете. Можете говорить о том, как обнаружили Эрикс. Но не обязательно привязываться к этому событию. Рассказывайте о себе. О своей жизни. О своей точке зрения на жизнь.

– Почему вы думаете, что кого-то заинтересует моя жизнь?

– Что бы вы ни сказали, все будет представлять интерес. В нашей религии, мистер Далтон, вы занимаете весьма значительное место.

– Я говорил вам, что не религиозен.

– Значительные фигуры во многих религиях сами по себе не религиозны. Верующие идут вслед за интерпретаторами. Но те, кто стоял у истоков, не всегда религиозны. Зачастую как раз наоборот.

– У меня есть свое место в вашей религии? Может быть, что-то вроде Иуды?

– Вы равны ему по значению, но не по сути. Мы называем вас, мистер Далтон, Последним Адамом.

Болтовня никогда не составляла для меня проблемы, и мне было плевать, называют меня Последним Адамом, Первым Чарли или, скажем, Шестнадцатым Ллевеллином. Имя – это просто одна из оболочек для кучки дерьма, называемой человеком. Извини, конечно, что изъясняюсь не по-французски. Но ты ведь всю жизнь слышишь такой язык, не правда ли, Джули? Так говорил твой отец, и твоя мать, и все твои друзья. Они ведь все – кучка богохульников, разве не так, куколка? И ты знала с самого начала, с первых шагов, что единственное, что нужно делать в этом мире, – это искать свой номер первый, хорошо жить и оставить после себя приятный на вид труп. Мы с тобой так похожи, Джули. Вот почему ты меня так любишь.

Когда я начал читать лекции в Сиэтле, я говорил главным образом о тебе, Джули, девочка моя. Люди спрашивали меня, кто такая эта Джули, о которой вы тут распинаетесь? А я им всегда отвечал, что она девушка моей мечты, и знает, как все на самом деле обстоит на этом свете. Я говорил это тем дамам, которые составляли мне компанию в то время. Их было много. Я, видишь ли, был знаменит. Я был Далтон, парень, который нашел Эрикс.

Благодаря Эхренцвейгу и его людям другие тоже начали понимать мою ценность. Они платили мне кучу денег. Уважали меня.

– Мы осуществим ваши стяжательские мечты, Джон, – сказал однажды Эхренцвейг. Я думал, это была шутка, но он сдержал слово. Он продолжал забрасывать меня деньгами, а я продолжал покупать вещи, людей и снова вещи. Ну и времечко было, скажу я тебе. У меня все шло так хорошо, что я даже не сразу заметил, как огромное количество людей стало вдруг умирать.

Когда у тебя все так хорошо, как было у меня, ты не замечаешь, что творится с другими людьми. Я хочу сказать, и давайте посмотрим правде в глаза, кто, к черту, будет заботиться о других людях, когда надо кормить и ублажать номер первый, то есть себя? И как бы хорошо ни шли дела, всегда есть возможность улучшить положение, верно? Вот и я не очень-то замечал, что происходило вокруг. А люди вымирали. Это была трагедия. А когда заметил, то подумал, что это, как ни странно, к лучшему, потому что в мире стало больше свободного места. И меня не очень-то интересовало, почему это происходило.

Многие обвиняли во всем Эрикс. Таковы люди. Всегда готовы обвинить кого-то или что-то. Были даже ученые, жаждавшие попасть на страницы газет, которые утверждали, что Эрикс – живой организм, неизвестная форма жизни. Что он долгое время находился в спячке. А теперь будто бы вошел в активную фазу. Если верить этим парням, Эрикс испускал вирусы с того самого дня, как я нашел его. Эти вирусы путешествовали по миру, селились в человеческих организмах, никому не причиняя вреда и не привлекая к себе внимания, такие хитрые маленькие твари. Но они не были такими уж безобидными. Просто эти эриксовы вирусы ждали, ждали, пока не распространятся по всей Земле, не заразят буквально каждого. А затем начали работать, как бомба с часовым механизмом.

Люди мерли все больше и больше. Но я упорно этого не замечал. Потому что, если уж все равно суждено умереть, зачем заранее расстраивать себя плохими новостями? И потом, я прикидывал, что эти ученые что-нибудь придумают. А если нет, то так тому и быть.

В конце концов именно Эхренцвейг открыл мне глаза на происходящее. На то, куда это все ведет. Однажды утром он пришел навестить меня. Если честно, он выглядел чертовски плохо – глаза красные, руки трясутся. До меня дошло, что он заразился, и меня слегка передернуло от страха. Если уж он, человек с самой верхушки Церкви Эрикса, подхватил заразу, то что говорить обо мне.

– Вы выглядите, как смерть, подогретая в духовке, – сказал я ему. Я и не думал шутить.

– Да. Я заболел ею, Лихорадкой Эрикса. Мне недолго осталось.

– Разве ваш бог не может вас вылечить?

Эхренцвейг покачал головой.

– Это не его задача.

– Тогда в чем же привилегия – принадлежать к его церкви?

– Некоторые из нас считают, что знание превыше всего.

– Только не я, – сказал я ему.

Эхренцвейг закашлялся. Это выглядело весьма патетично. Наконец он вновь смог заговорить.

– Я пришел, чтобы поведать вам перевод текста с ткани, найденной под Эриксом.

– Я весь внимание.

– Это было предупреждение. Оно было написано последним из существ, которые столкнулись с Эриксом.

– Давайте ближе к делу. Что там сказано?

– Там сказано: «Эрикс ненавидит человеческую жизнь. Он ненавидит другие формы жизни. Они ненавидит любую жизнь, кроме своей собственной. Когда ты найдешь Эрикс, это будет началом конца твоего вида». Я перевожу очень приблизительно, как вы понимаете.

– Неважно, – сказал я. – Это звучит, как одно из древнеегипетских проклятий.

– Да, очень похоже. В нашем случае оно сбылось.

– Грандиозно, – сказал я саркастически, потому что Эхренцвейг зачитал мне мой смертный приговор, так же как и свой собственный. – Но послушайте, я ведь никогда и не думал, что буду жить вечно. Так что же сейчас происходит? Маска Красной Смерти в мировом масштабе?

– Это если говорить о размерах, – сказал Эхренцвейг.

– Как давно вы об этом знали?

– Довольно давно. Все мы, адепты религии Эрикса, знали об этом. Эрикс сказал нам.

– Как он это сделал? Передал мысли на расстоянии?

– Посредством снов. Пророческих снов. И мы приняли то, что он сказал нам, и сочли это благом. Это справедливо, что Эрикс не выносит никакой другой жизни, кроме своей собственной.

– Это-то как раз понятно, – сказал я. – Я тоже не люблю толкаться локтями.

Эхренцвейг склонил голову и ничего не сказал.

В конце концов я спросил его: «Так что сейчас происходит?»

– Я умираю, – сказал Эхренцвейг. – Все умирают.

– Это очевидно. Я имею в виду, что происходит со мной?

– Ах, это, – сказал Эхренцвейг, – на ваш счет у Эрикса свои планы. Вы – Последний Адам.

– Какого рода планы?

– Сами увидите. Идемте со мной.

– С какой стати?

– Эрикс хочет посмотреть на вас.

Прямо скажем, мне не понравилось это предложение. Я решил, что сейчас самое время покинуть организацию, смотаться подальше от Земли, найти убежище. Но Эхренцвейг предусмотрел такое развитие ситуации. За дверью нас поджидала орава его молодцов. Они отвели меня – не обращая внимания на мои протесты – туда, где я сейчас живу.

Последователи Эрикса суетились вокруг меня следующие несколько недель, устраивая меня в моих маленьких апартаментах, устанавливая камеры, подавая еду. Каждый день их становилось все меньше, и в конце концов я остался совсем один. Под замком.

Но даже если я сумею выбраться, куда я пойду? У меня такое ощущение, что все уже умерли. Последнее человеческое лицо я видел недели, месяцы назад. Честно говоря, я не очень скучаю по людям. Они были паршивой стаей, и черт с ними. Я рад, что их уже нет, и не буду расстраиваться, когда придется последовать за ними.

За это время я ни разу не видел Эрикс, но полагаю, что он принял какую-то иную форму. Думаю, что он меня изучает. Возможно, он изучает последнюю особь каждой расы, которую он аннигилировал. Наверное, просто из любопытства. Я бы и сам так сделал. Может, мы с Эриксом в чем-то похожи. Правда, обстоятельства разные. Он получил в свое распоряжение мир. Даже, наверное, целую галактику. А у меня только комната, ванная и стеклянная веранда. И ты, Джули.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я знал Роджера Желязны только по нашим трем совместным романам. Во плоти мы встречались всего несколько раз. Работать с Роджером было одним из величайших удовольствий в моей жизни. В Роджере было замечательное сочетание гения интуиции, фантастического мечтателя и острожного, скрупулезного создателя сюжетов. Он был одним из великих. Я очень сожалею, что не имел возможности узнать его получше. Но я не могу передать, как я благодарен судьбе за то, что имел привилегию работать с ним. Такое сотрудничество говорит вам очень многое о человеке, с которым вы работаете, и о вас самих.

Джек Холдеман
ЮЖНЫЙ ДИСКОМФОРТ

Хотя эта сторона его творчества не получила такого признания, как стилизация прозы и утонченное чувство драмы, нельзя не отметить, что работы Роджера часто демонстрируют элементы своеобразного, подчас грубоватого юмора. «Крепкий удар по Шану» вторгается в поэтическую прозу «Князя света». «Вариант единорога», завоевавший премию Хьюго, представляет читателю единорога, пьющего пиво и сасквочей. Та часть Роджера, которая проявляется в этом юморе, получила бы большое удовольствие от весьма непочтительного отношения Джека Холдемана к волшебной сказке.

Этель была создана для неприятностей. Ее жизнь состояла из одной темной полосы. Изгнание из Зачарованного леса было самым лучшим из всего, что с ней случилось.

Ссылка на Землю с ее реальным временем считалась среди сказочного сообщества самым жестоким наказанием, но Этель воспринимала эту ситуацию иначе. Пусть вершители добра резвятся со своей эльфийской пудрой и волшебными палочками; Этель же довольствовалась холодным пивом и заброшенной удочкой в любой день недели. Кроме того, ей нравилась вонючая приманка; чем больше в ней было гнили, тем больше она нравилась Этель.

Этель потеряла свои крылышки после многочисленных проступков, серьезных и не очень. Начиная от застилания кровати Королевы Фей слишком короткими простынками до вытаптывания цветов в Саду Успокоения, она вечно попадала впросак, начиная с того времени, когда была еще сущим головастиком. Получить пинка и лишиться места было для нее лишь вопросом времени.

Она во всем винила своих родителей. И не за мутации в своих фейских генах, а за имя. Этель!Что за имечко для феи, черт возьми? У фей должны быть миленькие игривые имена, например Трикси или Трина. Или же что-то классическое, как Титания или Гипотенуза. Этель!Звучит, как какой-нибудь побочный продукт переработки нефти. Неудивительно, что она выросла такой опечаленной и потерянной. Она была помечена от рождения. Помечена печатью беды.

Этель пожала плечами и понюхала кальмара. Даже для наживки он восхитительно устарел. Она бросила оторвавшееся щупальце Лютеру, который с коротким рычанием вытянул грязную лапу из темного угла за музыкальным автоматом, чтобы схватить подачку. Это, конечно, разбудило Дьявола, чьи отросшие когти тут же заскрежетали по бетонному полу магазина, торговавшего пивом и наживкой. Он решил проверить, что происходит.

Дьявол был самым уродливым и злобным на вид питбулем из всех, какие попадались Этель. Она выиграла его в покер самым нечестным образом. Этель сохранила лишь немногие из своих волшебных способностей, среди них была способность манипулировать азартными играми, устраивать дорожные происшествия и переворачивать лодки. Все это были очень полезные умения для хозяйки магазина наживки в этих забытых Богом болотах Флориды. Она швырнула подгнившее щупальце Дьяволу, который поймал его налету, звучно щелкнув челюстями.

Позже он скорее всего пойдет на улицу пожевать травы, а потом плюхнется по своему обыкновению на пол. Этель почесала его безобразную голову и легонько щелкнула по носу.

– Хорошая собака, – сказала она, покривив душой.

Заскрипела входная дверь, и луч света проник в темный магазин. Медлительный и выглядевший на все свои шестьдесят четыре года, Боб Бэйпорт прошаркал мимо покосившегося бильярдного стола и каким-то чудом умудрился взобраться на табурет.

– Доброго утречка, Этель, – пробормотал он.

– Как обычно? – спросила она.

Он кивнул. Этель щелкнула банкой будвайзера и поставила ее перед стариком. Покопавшись, вытащила пакет замороженных куриных шеек и положила его рядом с пивом.

Дьявол равнодушно обнюхал левый башмак Боба Бэйпорта и вернулся на свою стопку старых газет возле печки. Старикан не особенно заинтересовал Дьявола – просто один из завсегдатаев, приходящих каждое утро за банкой пива и пакетом куриных шеек.

Боб Бэйпорт был ловцом крабов. У него было несколько ловушек, которые он забрасывал со своей лодчонки в соленые болота, окружавшие магазинчик Этель «Наживка и Пиво». Дела у Боба шли не очень успешно. Лишь в удачный день он мог заработать достаточно, чтобы заплатить за пиво, а оставшиеся несколько монеток вносил в фонд социального страхования.

Раз в месяц, если ловля крабов проходила удачно, Боб и его жена Дарлин ехали в город, чтобы хорошенько посидеть в «Барбекю» у Пита. Они были простыми людьми, и это было их единственной причудой.

Пока Боб потягивал свое пиво, Этель вытаскивала поплавки из резервуаров с живой приманкой. Дохлых креветок и мальков, чьи крошечные тельца уже начинали пованивать, она сложила в маленькую кучку. Завернув их в фольгу, она положила их в холодильник для пива. Это будет изысканным лакомством для Лютера, если кидать понемногу через неопределенные промежутки времени.

Ввалилась группа громкоголосых студентов колледжа, которые купили пива и чипсов. Решили повеселиться. Дьявол зарычал на них, Этель поддержала его. Их хохот и юношеская энергия – куда их несет в такое чудесное хмурое утро – действовали ей на нервы. Она обсчитала их и засунула на дно пакета с покупками салфетку, на которой полежал вонючий кальмар. Но этого ей показалось недостаточно.

Когда они выходили, Этель ощутила знакомое покалывание в районе лопаток, откуда когда-то росли ее крылья. Пришло время воспользоваться одной из сохранившихся способностей.

Она закрыла глаза и представила себе, как студенты стоят на обочине дороги, размахивая руками над открытым капотом, из-под которого валит пар. Ага. Проблемы с радиатором, получите билетик. Она ухмыльнулась. Дело сделано.

– До скорого, Этель, – сказал Боб Бэйпорт, пробираясь к двери артритной походкой. Из его пакетика с куриными шейками – наживкой для крабов – капала кровь.

Этель пробормотала слова прощания. И принялась за обычные утренние хлопоты.

Первым делом она засорила все раковины в ванной комками туалетной бумаги. Ничто так не способствует сосредоточенности клиентов, как мокрый пол. Затем она расшатала унитазы так, чтобы усидеть на них, не рискуя свалиться, можно было, только идеально сбалансировав свой вес на фарфоровом троне. Автомат по продаже тампонов она вывела из строя, засунув в него погнутый четвертак. Проверила пакеты с молоком, убедившись, что срок хранения относится к событиям античной истории. Сливочное и растительное масло с ходу прошли ее тест на достаточный уровень испорченности.

Ей повезло, что она была привязана к этому месту, Богом забытой дыре, в самом конце тридцатимильной дороги, покрытой гравием, созданной специально, чтобы ломать оси автомобилей. У ее клиентов не было выбора.

В холодильнике для мяса термометр показывал температуру градусов на пятнадцать выше нормы, над ведром для мытья полов клубились комары. Одноногая курица сидела, нахохлившись, на бильярдном столе.

Упаковывая вчерашние сандвичи с тунцом, Этель улыбалась. Земля, с ее реальным временем, была отличным местечком. Ей не на что было жаловаться. По сравнению с Землей ад был сплошной идиллией.

Утро пролетело быстро. Захаживали в основном завсегдатаи за своим утренним пивом либо случайные люди, желавшие купить наживку, узнать дорогу или получить бесплатный совет.

Этель позволяла себе давать бесплатные советы, исходя из принципа: сколько заплатил, столько и получишь. Одной парочке она посоветовала добраться до Комариной лагуны, сообщив, что это тайное место ловли каменных окуней. Их там заживо съедят проворные насекомые, и хорошо, если они не подцепят ничего похуже малярии. Этель получила большое удовлетворение от этого разговора.

Ибо душу Этель пересекало шоссе, в котором было не менее шести полос вредности, и она любила каждую выбоину на этих полосах. Ссылка была свободой, чистой и простой. Ее жизнь, полная веселых проказ, могла прекратиться только в том случае, если она совершит абсолютно альтруистический акт доброты, избавив кого-нибудь от страданий. Едва ли это случится. Этель предвкушала долгое и продуктивное пребывание на Земле. Она довольно мурлыкала себе под нос, похлопывая бочонок с выдохшимся пивом, и швырнула Лютеру креветочную голову, которую он ловко поймал, щелкнув челюстями.

Ланч всегда проходил оживленно, потому что у нее была привязчивая клиентура. Просто в округе не было другого места, где можно поесть. Ее коронным блюдом были сандвичи с жареной рыбой на черствой булке. Просто поразительно, что люди способны проглотить, если выдавить на это достаточно соуса «тартар». Лишь изредка кто-то жаловался на перья или кусок черепашьей скорлупы в сандвиче, и тогда в ответ говорун получал машину, заглохшую на пустынной дороге.

– Родился в рубашке, это обо мне, – сказал Скрэч, запивая сандвич теплым пивом. – Всегда мне везет.

– Такой везунчик, что же ты никак не разбогатеешь? – хихикнула Марта, которая наслаждалась своим обычным ланчем, – двумя пакетиками чипсов и тремя кружками пива.

Скрэч проигнорировал ее реплику. Он был склонен делать вид, что подобные выпады относятся не к нему.

– Не далее как вчера вечером я выиграл в покер у Берта двадцать долларов и отличную лошадь.

– Лошадь, – хохотнул Фред, одетый в засаленный комбинезон с карточкой «Сэм», пришпиленной клевому карману. – Эта лошадь была мулом. Причем старым. Никогда не видел более жалкого животного.

– Что повезло, то повезло, – как ни в чем не бывало сказал Скрэч с победным видом.

– Так как насчет лотерейного билетика? – спросила Этель. – На этой неделе джек-пот доходит до шестнадцати миллионов.

– Я уверен, что выиграю, – сказал Скрэч, вытягивая из кармана измятую долларовую бумажку и кладя ее на стойку. – Дай-ка мне один билетик.

Этель крутанула лотерейную машину. Под лопатками у нее закололо, когда машина выплюнула билетик, с виду чисто случайный, на самом же деле один из тех, что в самую последнюю минуту выпадет из тех шести номеров, которым предстоит выиграть в субботнем розыгрыше.

– Собираюсь сегодня поймать кое-кого за превышение скорости, – объяснял Гас, помощник шерифа, который любил свиные ребрышки, «Доктор Пеппер» и свою внушительную фигуру.

Было почти невероятным, чтобы кто-нибудь сумел превысить скорость на предельно разбитом участке дороги вблизи «Наживки и Пива». Гас просто любил доставлять людям неприятности. Он был склонен называть всех, с кем разговаривал, «подозреваемыми» и доводить до полного отчаяния людей, и без того убитых поломкой машины.

В будущем Гаса ждала сломанная передняя ось. В его реальном ближайшембудущем.

После обеда начался дождь, и магазинчик наполнился строительными рабочими, стремившимися убить время. Этель закрутилась и не заметила, как день сменился вечером.

Все завсегдатаи были на своих местах, и Этель была так занята, подавая пиво, что едва заметила вошедшего Боба Бэйпорта. Но все же краем глаза она не только заметила его, но и разглядела, что выглядит он ужасно. Он промок и был весь в тине. Вздыхая, он взобрался на крайний табурет в темном углу бара и начал подсчитывать мелочь.

Боб редко заходил вечером. Обычно он выпивал пива днем, заходя за наживкой. Этель подошла к нему.

– Плохой день? – спросила она, ставя перед ним пиво.

Боб кивнул, добавив два пенни к стопке монет для ровного счета и подтолкнув стопку к Этель.

– Шланг подачи бензина забился грязью, – сказал он. – Лодка заглохла у Миллеровой протоки во время грозы. Десять крабов. Так я никогда ничего не заработаю.

– У тебя по крайней мере есть Дарлин, есть к кому возвращаться домой, – сказала Этель.

– Только не на этой неделе, – вздохнул Боб. – Она в Атланте на обследовании.

Этель посмотрела на него.

– Они сказали, что операция помогла бы, но мы не можем себе этого позволить. Мы и так уже продали все, что могли, чтобы заплатить докторам. Все, что у меня осталось, – это чертова лодка, да и та меня больше не слушается.

Лэрри крикнул, чтобы ему принесли еще пива, и Этель отошла от Боба Бэйпорта, чтобы утихомирить шумную компанию. Направляясь за чистыми кружками, она крутанула лотерейную машину.

Обслужив Лэрри, она остановилась, чтобы миллионный раз объяснить Берте, что здесь не подают напитки с зонтиками в стаканах, затем вернулась к бару за пивом и заодно подтерла лужу там, где Дьявол задрал ногу на барную табуретку. Пробираясь в угол бара к Бобу, она выхватила билетик из лотерейного барабана.

– Это один клиент оставил, – сказала она, кладя билет перед Бобом. – Можешь взять себе.

– Думаешь, повезет? – спросил Боб, поднося билет к свету.

– Думаю, да, – сказала Этель, швыряя кусок покойного кальмара кошке и ощущая невыносимое жжение в районе лопаток.

Проклятье. Она-таки это сделала.

Альтруистический акт доброты должен был вернуть ее назад в Зачарованный Лес. Ко всей противной сладости, к свету. Сама мысль об этом была невыносима.

Что ж, там по крайней мере будут цветы, которые можно растоптать в Саду Успокоения, за что Королева Фей наградит парой щипков. Этель всегда относилась к тем, кто способен видеть светлые стороны в самой тяжелой ситуации.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я познакомился с Роджером в Балтиморе в середине шестидесятых. Мы оставались друзьями в течение тридцати лет. Тридцать лет – долгий срок для многих вещей, но эти три десятилетия оказались слишком короткими. Он был хорошим другом, и я ужасно скучаю по нему.

Когда мы встретились, я был окололитературным юношей, меня привлекали к миру научной фантастики любовь к литературе вообще и желание общаться с единомышленниками. И, если быть честным до конца, пиво и ночные вечеринки тоже не были мне неприятны.

Когда я начал писать профессионально, Роджер жил в нескольких кварталах от меня. Он читал большую часть того, что я писал, и весьма поощрял меня. Это очень помогало.

Человек тихий по натуре, Роджер обладал огромным чувством юмора. Я до сих пор помню его смех и ту иронию, которую он находил в любом человеческом проявлении.

Он любил те короткие юмористические рассказы, которые я писал время от времени. Роджер внимательно прочитывал их, а потом звонил или писал мне, делясь впечатлениями о каком-то конкретном рассказе или персонаже, который привлек его внимание.

Когда он редактировал антологию «Воины крови и мечты», он позвонил мне и попросил у меня одну из моих коротких забавных вещичек, чтобы сбалансировать книгу. Вообще-то он попросил два рассказа, второй предназначался для другой антологии, но у меня хватило времени только на один.

Рассказ назывался «Сила воли», о южанине с красной шеей, чьей специализацией в «боевых искусствах» было колотить людей монтировкой по голове. Роджеру очень понравился рассказ. Он умер вскоре после выхода книги.

Итак, «Южный дискомфорт» – еще один юмористический рассказ о Юге. Возможно, как раз тот, на который у меня не хватило времени.

На который у нас обоих не хватило времени.