Текст книги "Преступление не будет раскрыто"

Автор книги: Анатолий Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

IV

Военком подполковник Кабанов встретил Осинцева громкими добродушными возгласами:

– Явился не запылился, черт эдакий! Где тебя носило? Почти год ищем. С ног сбились.

Он поднял телефонную трубку и набрал номер.

– Иван Максимович? Кабанов беспокоит. Нашлась наша потеря. Явился, наконец. Прямо сейчас ехать? Хорошо, будем через десять минут.

Военком позвонил в гараж, потребовал машину к подъезду. Пока он надевал шинель и шапку, Олег пытался разобраться в том, что происходит.

– Мне тоже ехать?

– Обязательно. Тебя и повезу, – сказал военком, застёгивая пуговицы шинели. – На ковёр.

– А куда?

– В райком партии.

– Я же беспартийный.

– А вот сейчас Иван Максимович воздаст тебе за все разом: и за то, что разгильдяй, и за то, что беспартийный.

– А кто такой Иван Максимович?

– Ивана Максимовича не знаешь? Ну, понятно. Бродяга. Перекати поле. Что ты можешь знать. Иван Максимович Колосов наш новый первый секретарь райкома. Но уже переходит на другую должность – председателя райсовета. Эта перестройка – одна морока. Где тебя носило? Не могли доискаться.

Олег вкратце рассказал, чем занимался и где путешествовал в течение года. Беседовали и в машине, пока ехали в райком партии. В приёмной сняли верхнюю одежду. Олег поправил свой серый шерстяной свитер. Иван Максимович Колосов, высокий моложавый мужчина с широкоскулым деревенским лицом и светлыми волосами встретил военкома и Осинцева с добродушной улыбкой. Вышел из-за стола, крепко пожал обоим руки. Разглядывая Осинцева большими серыми с хитроватым прищуром глазами, отступил на один шаг.

– Ну-ка, дай взгляну на тебя, – сказал он. – Вроде парень как парень. Такой как все. – Колосов повернулся к военкому: – Чем он так напугал моджахедов, что побросали оружие? Объясни-ка, сержант. Уразуметь никак не могу. – Иван Максимович пригласил гостей сесть на стулья, которые стояли у стены, и сел рядышком вместе с ними.

Олег сказал, что использовал один благоприятный психологический момент: не побоялся войти в расположение неприятеля и быть заживо сброшенным в ущелье. Ущелье было настолько глубоким и страшным, что некоторых душманов взяла оторопь оттого, что парламентёр, приговоривший сам себя к смерти уже тем, что пересёк линию обороны и увидел расположение пулемётных гнёзд, презирает даже такую ужасную смерть. Олег заметил тех, кого взяла оторопь и стал разоружать их первыми.

Колосов захохотал и долго не мог успокоиться.

– Зачем ты это сделал? – спросил он, вытирая платком глаза. – Это же не входило в твои функции. Надо было не доходя метров двести до передовой, подождать встречного душмана, отдать ему ультиматум и вернуться назад. Они бы сами сдались за то время, какое было указано в ультиматуме.

– Не похоже было, чтобы они собирались сдаваться – сказал Олег. – Пулемётные гнезда были хорошо замаскированы. Явно готовились к бою. Сколько ребят погибло бы. Да и момент был уж очень благоприятный. Грешно было не использовать.

Колосов, продолжая смеяться, качал головой.

– Чисто по-суворовски поступил, – сказал с улыбкой Кабанов. – Суворов учил своих чудо-богатырей: видите, братцы, где наиболее опасно, туда и бегите с криком «ура». Враг непременно испугается.

– А мне, – сказал Колосов, – в связи с этим припомнился один случай из истории древнего Рима. Воин римской республики Квинт Муций во время войны с этруссками проник в лагерь врага с целью убить царя этруссков Порсену. Но был схвачен. Смело заявил царю о цели своего прихода и рассмеялся, когда ему пригрозили пытками и казнью. Он сам положил руку на огонь и не проронил ни звука, пока рука горела, превращаясь в уголь. Порсен, глядя на эту сцену, счёл за благо не связываться с такими воинами. Поспешил заключить мир с Римом и убраться восвояси.

В этот момент в кабинет вошла красивая женщина с чёрными распущенными до плеч волосами.

– Очень кстати, – сказал Колосов. – Возьмите, Наталья Георгиевна, чистый лист бумаги у меня на столе, карандаш и записывайте. Как секретарь по пропаганде будете ответственны за все мероприятие, которое завтра предстоит нам провести.

Наталья Георгиевна, вооружившись, подошла поближе к мужчинам, села за длинный стол и приготовилась писать.

– А завтра, – продолжал Колосов, – при всём честном народе будем вручать этому парню советские награды и афганский орден.

– Осинцев? – спросила Наталья Георгиевна с улыбкой глядя на Олега.

– Он самый. – Что писать?

– Надо нам прежде всего сочинить текст афиши. Афиша должна быть такого содержания: – Колосов поразмышлял немного и стал диктовать: – … числа в городском Доме культуры…

– По всему городу уже афиши висят на французский фильм, – сказала Наталья Георгиевна.

– Кино перенесём. Значит, так, пишите:… числа в городском Доме культуры состоится торжественный вечер, посвящённый вручению наград… – Колосов взглянул на скромно поджавшего под себя ноги, ошеломлённого парня и продолжал диктовать: – Герою Советского Союза Осинцеву Олегу Павловичу. В программе вечера: первое – чествование Героя. Второе – концерт. Начало в девятнадцать ноль-ноль. Вход свободный. Все. Это всё, что касается текста. Теперь дальше. Большую красочную афишу надо оформить у Дома культуры. Несколько штук помельче – по всему городу. Особое внимание, Наталья Георгиевна, обратите на самодеятельность. Чтоб концерт был на уровне. С русской широтой души и с русским размахом. Ну, вот, пожалуй и все. Не теряйте, Наталья Георгиевна, ни минуты. Времени осталось мало.

Наталья Георгиевна, взглянув на Осинцева как-то по-особенному, с каким-то зазывающим женским интересом, вышла из кабинета.

– Награды у тебя? – спросил Колосов, обращаясь к военкому.

– В моём кабинете – в сейфе.

– Завтра привезёшь их в Дом культуры.

Иван Максимович уставился на Олега. Посмотрел на его свитер, на брюки.

– А вид-то у тебя для такого всеобщего праздника и торжества прямо скажем, не подходящий. Весь гардероб, наверно, на тебе?

– Приехал в какой-то куртке-одергайке, – сказал Кабанов.

Олег и так-то в смятении: не то возгордиться славой, не то убояться её. А тут ещё реплики насчёт одежонки. Никогда не придавал значения одежде. Получая иногда много денег, мог потратить их все до копейки на мотоцикл или на моторку, промотать на юге и в Прибалтике, а приобрести выходной костюм или приличное пальто и в голову ни разу не пришло.

– Куртка-одергайка, говоришь, – сказал Колосов, вставая и направляясь к столу. – Куртка-одергайка для такого торжества не годится.

Иван Максимович заглянул в справочник и позвонил по телефону:

– Ателье? Заведующего. Здравствуйте. Колосов из райкома партии. Сейчас подполковник Кабанов привезёт к вам человека. Завтра к семи вечера ему надо сшить костюм и пальто. Попрошу все самое лучшее, что есть в кладовых – на стол закройщика. Всех лучших мастеров немедленно подключите к делу. Счёт за этот заказ пришлёте в райком партии. Все понятно? Не понятно что за человек и почему такая спешка. Что за человек, объяснять долго. Завтра вечером придёте в Дом культуры и все поймёте. А что касается спешки, то уж простите меня за мой нетерпеливый характер: привык сам спешить и всех подгонять ещё задолго до того, как появились в лексиконе слова «перестройка» и «ускорение». Давайте не будем вдаваться в дискуссию как уплотнить ваше рабочее время в течение оставшихся суток. Попрошу сосредоточиться полностью на этом заказе. И попрошу зарубить себе на носу как «отче наш»: если не выполните заказ точно в срок и на должном уровне, сорвёте мероприятие государственной важности со всеми вытекающими последствиями. У меня все. До свидания.

Колосов положил трубку и вызвал секретаршу.

– Света, разыщи Марью Ивановну.

– А она здесь, в приёмной.

– Зови.

Вошла Мария Ивановна.

– Вы постоянно ходите в универмаг за канцелярскими товарами и прочими мелочами.

– Хожу.

– А нельзя ли там таким же образом через нашу бухгалтерию приобрести галстук и сорочку какая получше?

– Можно. Только дайте указание бухгалтерии, чтобы выдали мне наличных побольше.

– Указание дам.

– А размер сорочки какой?

– Какой размер носишь? – Колосов повернулся к Олегу.

– Сорок первый.

– Ну вот, размер воротника сорок один, – сказал Колосов. – Сорочку и галстук оставите у Светы в приёмной. А ты, Григорий Степанович, – секретарь обратился к военкому, – возьми на контроль и проследи до конца всю работу ателье. Со всеми примерками и прочим. Езжайте. Там ждут.

Не успели Кабанов с Осинцевым переступить порог ателье, к ним вышла навстречу дородная накрашенная женщина с пышной причёской – заведующая.

– Идёмте в закройный цех, – пригласила она. Два закройщика – оба мужчины – сразу стали снимать мерки. Заведующая разложила на столе образцы тканей. Пришла бойкая кладовщица и принесла образцы каракуля – чёрный, серый и коричневый.

– Я думала какой-нибудь солидный человек, – сказала кладовщица. – А тут… Ведь молодой ещё совсем. Чего это ему вдруг все самое лучшее и с такой скоростью?

– Так надо, – сказал подполковник.

– Куда его готовите? – домогалась кладовщица. – В зарубежную поездку, наверно?

– Ага. Полпредом в Соединённые Штаты, – сострил военком.

Заведующая недовольно сморщила нос. Холодно спросила:

– Какую ткань будете брать на костюм?

– Самую лучшую, – сказал подполковник.

– Самая лучшая – китайская. Вот эта в рубчик с искринкой. Но она и самая дорогая.

– Давайте её.

– Костюм простой или тройка?

– С жилетом имеете в виду? – уточнил военком.

– Да.

– Давайте с жилетом.

– Поскольку костюм коричневый, рекомендую на пальто коричневый драп. Вот этот.

– Хорошо.

– Ну и естественно, коричневый каракуль на воротник.

– Все прекрасно, – сказал военком. – Я доволен. А ты доволен? – он обратился к Осинцеву.

Олег пожал плечами. Ему было всё равно. Закройщики закончили своё дело.

– Через два часа на примерку, – сказала заведующая.

Олег одел куртку-одергайку, кроличью шапку. Вместе с Кабановым вышел на улицу.

– Сейчас ко мне домой. Пообедаем, – сказал военком, когда садились в машину. Сели оба на заднее сиденье. Шофёр вывел воинский «газик» на проезжую часть.

– Мне бы надо в гостиницу устроиться, – сказал Олег.

– Э, нет, – возразил Кабанов. – Никаких гостиниц. Ночевать будешь у меня. До завтрашнего вечера от меня ни на шаг.

Олег улыбнулся.

– Боитесь, напьюсь на радостях?

– Я другого боюсь, – ответил Кабанов. – У меня комплекс в голове. Так и кажется, что вот-вот улепетнешь на Сахалин года на три, не дождавшись завтрашнего вечера.

Олег рассмеялся.

– Я сейчас – никуда, – сказал он с улыбкой. – Буду жить в Зорино.

– Это хорошо, что остаёшься в районе. Поможешь мне наладить воспитательную работу среди допризывников. А то одни книги да журналы на патриотическую тему. А тут – живой человек. Встречи, беседы разные организуем. Не возражаешь?

– Да я пожалуйста, товарищ подполковник. С удовольствием.

– Ну вот и хорошо. – Военком дружески хлопнул Олега по плечу. – Сейчас пообедаем и обратно в ателье. На примерку.

– А как мне оплачивать все это? – спросил Олег. – Нельзя ли по частям? У меня сейчас…

– Ничего оплачивать не надо. Это тебе подарок. От тружеников района. Неужели не понял?

– Неудобно как-то.

– Почему неудобно? Некоторых депутатов верховных советов из глубинки тоже приходится одевать по последней моде таким вот манером. Не будут же они разгуливать по Москве и Большому Кремлёвскому дворцу в допотопных чёсанках. Пусть даже новых. Чем ты хуже депутата. По-моему так и лучше любого депутата.

Олег немного успокоился.

За обедом он сказал Григорию Степановичу (военком в домашней обстановке велел называть себя по имени и отчеству), что у него есть пистолет системы «браунинг». Подробно рассказал, как он ему достался от душмана во время операции, как стерёг с этим пистолетом главаря бандитов, как забыл впопыхах при дембеле сдать «браунинг».

– Теперь вожу везде с собой, – сказал Олег. – Надо бы сдать куда-нибудь. В милицию идти боюсь. Прискребутся ещё. Может быть вы примете? Пожалуйста, Григорий Степанович. Избавиться хочу.

– Не надо избавляться, – сказал Григорий Степанович. – Оставь себе на память. Оформим его как именной подарок от командира полка за блестяще проведённую операцию. Тем более, что он достался тебе именно в этой операции. Я договорюсь с начальником милиции. Он даст официальное разрешение на ношение личного оружия. Не переживай. Этот вопрос уладим.

Обед с чаепитием и беседой длился часа полтора. Олег подробно отвечал на все вопросы, рассказал о своей жизни в Зорино. Оказалось, что Кобанов тоже заядлый рыболов и охотник. Тут уж было о чём побеседовать! Олег пообещал познакомить военкома со своим другом Ромкой Тихоновым, который не возвращается домой без охотничьих трофеев.

После обеда ещё немного посидели на диване, покурили и стали собираться.

Когда приехали в ателье, атмосфера там была совершенно другая. Заведующая, тряся причёской, встретила обоих у порога. Куда-то сразу подевались её солидность и дородство. Суетливо пригласила в свой кабинет. В кабинет надо было идти через цех, и все работницы цеха, молодые и старые, даже привстали со своих рабочих мест, разглядывая во все глаза Осинцева, будто это был не парень из соседнего села, а какое-то необыкновенное чудо с другой планеты. Олегу стало не по себе. Первый раз пригрела славушка. Да так стало жарко, что спина взмокла.

Следом семенили закройщики с заготовками. Вошли в кабинет заведующей.

– Раздевайтесь, – сказала она. – Будем примерять. Начнём с костюма.

Сама подала Олегу пиджак (пока, правда, ещё без рукавов), сама стала одёргивать и разглаживать… Тут же суетился с кусочком мела закройщик. У закройщика выступили мелкие капельки пота на носу и над верхней губой.

– Хорошо, – одобрила заведующая. – Завтра в десять утра вторая примерка. – Давайте пальто.

Когда стали примерять пальто, Кабанов сказал:

– А драп вроде не тот, который мы заказывали.

– Верно, – согласилась заведующая. – Я должна извиниться перед вами. Но объясню в чём дело. У нас оставался небольшой кусок этого драпа. Я думала, его не хватит, и поэтому не показала вам. А когда прикинули, к счастью хватило.

Заведующая с улыбкой отошла на два шага назад, разглядывая отливающий блеском тёмно-коричневый драп самого высшего качества.

– Вот ещё бы шапку хорошую к этому пальто.

– Да, – согласился Кабанов. – Ни мешало бы.

– Я знаю где за безналичный расчёт можно приобрести новую ондатровую шапку, покрашенную в тёмно-коричневый цвет. Как раз под это пальто.

– Где? – спросил военком.

– В милиции. У них на складе есть такая шапка.

– Откуда?

– Оперативным работникам положена штатская одежда. Вот им по разнарядке и прислали. Прислали одну. А начальник милиции, чтобы других не обидеть, никому её не выдаёт. И себе взять стесняется.

– Да ведь у него льда зимой не выпросишь. Он же сам себя посадит за эту шапку.

– Ради такого случая, – заведующая обворожительно улыбнулась, – он не поскупится, я уверена.

– Попробовать позвонить что ли, – нерешительно произнёс подполковник.

– Звоните. Вот телефон.

Военком поднял трубку. Набрал номер.

– Иннокентий Архипович! Здравствуй, дорогой. Кабанов беспокоит. Говорят у тебя на складе есть ондатровая шапка… Ясно что не про мою честь. Я не для себя. Мы тут Осинцева наряжаем, чтобы он выглядел соответственно тем наградам, которые завтра будем ему вручать. Ой, спасибо! Добре, сейчас едем.

– Ну! – воскликнула заведующая. – А я что говорила?

– Не похоже на него, – ответил военком. – Наверно, волк в лесу сдох. А то и целая стая подохла.

… Начальник милиции майор Замковский встретил гостей радушно.

– Так вот ты какой, герой наш! – скаля зубы, воскликнул Замковский и крепко сжал руку Олегу. – Сибиряки в своё время сказали своё веское слово под Москвой и под Сталинградом. И пусть знают наших по всему миру. Всякая нечисть. Давай к нам на оперативную работу. Нам смелые люди во как нужны. – Замковский провёл пальцем по шее. – А что? Пошлём учиться, аттестуем в офицеры, и пойдёшь в гору…

– Мы к тебе не за этим пришли, – сказал Кабанов. – Начал, понимаешь, сразу агитировать. Лучше дай-ка ему официальное разрешение на личное оружие. Командир полка за успешную операцию подарил ему пистолет, а документы потерял где-то.

– Это пожалуйста. Оформим, – сказал Замковский. – Какой системы пистолет?

– Заграничный «браунинг».

– Трофейный?

– Так точно, товарищ майор.

– Оставь армейскую субординацию. Зови меня просто – Иннокентий Архипович. Будем вместе работать – будем друзьями.

– Опять за своё, – сказал Кабанов.

– Так ведь хорошее дело предлагаю. Интересную работу. Перспективы роста неограниченные. Квартиру дадим. В новом доме, со всеми удобствами. Соглашайся. Не раздумывай.

– Извините, Иннокентий Архипович – сказал Олег. – Предложение заманчивое, но я сейчас не могу ответить ничего определённого. Мне надо посоветоваться со своей будущей женой.

– Собрался жениться? Прекрасно. Вас двое будет или есть родственники?

– У меня дед, а у неё дочка от первого брака.

– Значит, четверо. Нужна трёхкомнатная. Хорошо, завтра пойду в исполком с заявкой на трёхкомнатную квартиру.

– Ну ты и мастак вербовать себе кадры, – сказал Кабанов.

– А что, скажешь плохое предложение? Нигде, ни в какой другой организации квартиру сразу не дадут. Только в милиции.

– Не темни, Иннокентий Архипович. Ему дадут везде. И в первую очередь.

– А работать где? Бухгалтером-ревизором в ОРС'е? Не там, а вот где, у нас настоящая мужская работа. – Хорошо, – согласился Олег. – Мы посоветуемся, и я скоро скажу вам ответ.

– Когда конкретно?

– На той неделе приеду регистрировать «браунинг», и, думаю, к тому времени будет уже ясно.

– Шапку давай, – сказал Кабанов.

– Какой размер носишь? – спросил Замковский, обратившись к Олегу.

– Пятьдесят семь, пятьдесят восемь.

– У моей как раз пятьдесят восьмой размер. – Замковский вынул из стола шапку, – Забирай.

– Сколько буду должен? – спросил Олег.

– Нисколько. Сактируем как премию лучшему бригадмильцу и дружиннику района за «смелость при задержании особо опасного преступника. На твоём счету есть хоть один задержанный душман?

– Есть, – ответил за Олега Кабанов. – Девяносто семь душманов взял в плен и обезоружил гвардии сержант Осинцев.

– Ой-ё-ей! – схватился за голову Замковский. – Только к нам! На работу только к нам в милицию!

Наконец выбрались из шумного кабинета. Поехали в райком партии. Олег держал в руках «премию за смелость». Не нравилась ему вся эта затянувшаяся процедура с одеванием. Но понимал: надо. Завтра ни что не должно омрачить праздничное настроение людей, которые соберутся в Доме культуры.

Олег напрасно всё время пытался спрятать под сиденье свои ноги. Кабанов давно заметил, что ботинки не соответствуют должному уровню, и теперь, когда ехали в райком партии, сказал:

– Сейчас в приёмной у Колосова возьмём сорочку с галстуком и поедем в военкомат. Я выпишу со склада новые офицерские туфли. Коричневые. У тебя какой размер обуви?..

V

После торжественного вечера Олег с орденами и золотой звездой на груди вернулся в Зорино поздно ночью. Он приехал на служебном автобусе вместе с односельчанами, которые были приглашены на вечер (Колосов не забыл про зоринцев – послал телефонограмму, и они приехали во главе с председателем поселкового совета). Автобус подвёз Олега к самому дому. Удивился, что в первом часу ночи во всех окнах свет. Оказывается, дома никто не спал. Ждали героя, чтобы посмотреть на награды.

Олег вошёл в дом с чемоданом, в котором была старая одежда. Поставил чемодан у дверей.

– Здравствуйте, Августа Петровна. Анечка, а ты чего не спишь? – Олег погладил её по головке. – Здорово, дед.

– Здорово, коль не шутишь. – Дед сидел на табуретке возле печки и вязал сеть. Отложил работу в сторону. – Ну, атаман, кажи грудь.

– Да я уж устал от этого, – сказал Олег, снимая новую шапку и пальто. – Всем покажи. Каждый пощупать хочет.

Августа Петровна, увидев Олега в новом шикарном костюме с наградами, сверкающими золотом и платиной, ахнула.

– Ну вот, дед, смотри. – Олег подошёл вплотную к старику.

Дед Илларион приподнялся с табуретки, внимательно стал разглядывать ордена. Взял в руки. Пощупал.

– Красивый, – сказал и пошамкал губами, шевеля при этом кудлатой сивой бородой.

Августа Петровна и её дочь, подойдя к Олегу, тоже с любопытством рассматривали награды.

– Это афганский? – спросила Августа Петровна, трогая руками.

– Да, это афганский орден, – ответил Олег. Девочка стала дёргать за подол Августу Петровну.

Однако мать словно не слышала. Увлеклась орденами и медалью «Золотая Звезда».

– Вот уж не думала, что смогу когда-нибудь подержать в руках эту штуку. – Августа Петровна щупала медаль. – В кино-то редко приходится видеть. А тут натуральная. Надо же.

– Мам, а мам! – Анечка дёргала мать за подол. – Я тоже хочу.

Олег взял девочку на руки.

– Ну посмотри, маленькая, посмотри. Потрогай, если хочешь.

Малышка схватила ордена обеими ручонками. Золотая медаль её почему-то не интересовала.

Дед, кряхтя, подошёл к буфету, вынул бутылку водки.

– Давай обмоем.

– Ты что, дедка! Поздно уже.

– Давай-давай! По стопке. На сон грядущий. Иначе не усну.

– Я водку терпеть не могу, – сказала Августа Петровна. – Но по такому поводу даже я, грешным делом, выпила бы.

– Ну, раз так, – сказал Олег.

На столе в миг появились давно приготовленные закуски.

– По обычаю или как? – спросил Олег. – Если по обычаю, то надо снимать их и на дно стакана.

– Ни в коем случае! – запротестовала Августа Петровна. – Портить такую красоту. Вы что!

Олег согласился и оставил награды на пиджаке. Выпили, закусили, поговорили и стали расходиться по своим местам.

Когда Августа Петровна и её дочь скрылись за дверью, Олег вынул из чемодана свои вещи и быстро переоделся. Все новое спрятал в шкаф.

– Я, дедка, пойду.

– Иди, если стосковался. А чего не при орденах?

– Завтра покажу.

… Антонина Леонтьевна на ночь запирала калитку ограды на засов, и Олег пробирался к её дому по проторённой дорожке огородами. Легонько постучал в окно. Тут же зажёгся ночной светильник. Олег бегом на крыльцо. Прямо в сенях обнял Антонину Леонтьевну и держал в объятьях до тех пор, пока она не задрожала от холода. Вместе с ней задрожал и он. В этот раз он долго не мог успокоиться. В спальне не смотря на просьбы Антонины Леонтьевны говорить о любви потише и не скрипеть кроватью, проявлял свои чувства особенно бурно. Наконец, удовлетворённый как никогда, блаженно улыбнулся, ещё разок поцеловал Антонину Леонтьевну в щёчку и притих под одеялом, готовясь ко сну. Антонина Леонтьевна ткнула его под бок.

– Что ж не при параде? – спросила она, глядя на брошенные как попало на спинку стула свитер и брюки.

– Ты уже в курсе?

– Как же я не буду в курсе, если все село только об этом и говорит.

– Хочешь посмотреть какой я при полном параде?

– Другие же видели. А я что хуже всех?

– Ты Тонечка, лучше всех. – Олег обнял её и ткнулся носом в чёрные, как смоль разбросанные по подушке волосы, запах которых дурманил его постоянно. – Завтра предстану перед тобой действительно в полном параде. Мне не хватало одной важной детали – гвардейского значка. Он где-то в тумбочке. Надо найти и привинтить.

– Интересно, , как ты представляешь себе дальнейшие наши отношения?

– Жениться хочу на тебе. Я об этом уже говорил.

– Ты ненормальный? На меня итак уже все смотрят как на волчицу, будто я задавила корову или лошадь. Представляю что будет, если поженимся.

– А мы уедем в Троицк – подальше от всех этих сплетен. Начальник милиции предложил мне работу и трёхкомнатную квартиру в новом доме. Поедем, Тонечка, в Троицк! Давай рискнём! Чего нам терять? Лесопилку да амбулаторию (Антонина Леонтьевна работала медсестрой в амбулатории). Решай, и я сразу звоню начальнику милиции, чтобы готовил квартиру.

– Начальник милиции – Замковский?

– Он самый. Иннокентий Архипович. Откуда знаешь его?

– Он приезжал арестовывать моего мужа. И допрашивал меня долго-долго.

Олег притих. Призадумался. Молвил нерешительно:

– Он многих допрашивает. Может тебя уже и забыл теперь.

– Как же! Забыл. Всё время смотрел на меня как кот. Все так и норовил заглянуть под подол юбки.

– Что это был за допрос? – возмутился Олег.

– А меня и следователь прокуратуры точно так же допрашивал.

– Представляю, какие были у них протоколы.

– В протоколах все нормально. Ничего лишнего.

– Как же нам быть насчёт милиции?

– Никак. На кой она тебе сдалась – милиция? Перед тобой теперь все двери открыты. Учиться надо. Карьеру делать.

– Нет, Тонечка. Никакая учёба, никакая карьера мне тебя не заменят. Где будешь ты, там буду всегда и я. Это для меня ясно как божий день. Поскольку милицейский вариант отпадает, будем жить здесь. Завтра я перееду к тебе насовсем. Не возражаешь? В конце-то концов, сколько мы будем прятаться? Все равно все знают.

– Ладно. Спи. Утро вечера мудрёнее. – Антонина Леонтьевна погасила светильник.

Утром как только Ленка ушла в школу, Олег отправился домой. Переоделся в новый костюм с наградами, привинтил гвардейский значок, набросал в чемодан все свои пожитки и сказал деду:

– Я, наверное, перееду, от тебя, дедка.

– Куда?

– На новое место жительства.

– Далёко?

– Недалечко. Всего два дома отсюда.

– А, вон оно что. К Тоньке. Ну, езжай, коли так приспичило. Прямо сейчас?

– Сейчас пока пойду окончательно договариваться. Олег надел новые туфли, новое пальто и шапку и пошёл свататься. Антонина Леонтьевна не проявила никаких восторгов ни по поводу обнов, ни по поводу наград. Лишь на золотую звезду Героя посмотрела пристально и как-то странно, как хищница, скрадывающая добычу. Состоялся короткий, но важный разговор.

– Чемодан я уже собрал, – сказал Олег. – Как говорится, голому собраться – только подпоясаться.

–  – Господи. – Антонина Леонтьевна тяжко вздохнула и стала собирать на стол, чем богата.

– Мужик я крепкий, здоровый. Силёнка есть. В хозяйстве пригожусь. – Олег, перечислял свои достоинства, улыбался как дитё малое.

– Мужик, – хмыкнула Антонина Леонтьевна. – Был бы мужик, тогда бы и разговор совсем другой.

– Ничего, через год-другой возмужаю. – Ну так я иду за чемоданом.

– Садись чай пить.

– Сначала принесу чемодан. Я быстро.

– Неси, чёрт с тобой.

Олег взметнул кверху сжатые кулаки, тяжёлые как кувалды:

– Ура! – ликовал он. – Победа! Бросился бежать.

– Пальто одень! – крикнула Антонина Леонтьевна. – Дуралей.

Вечером, вернувшись с работы, Олег стал настаивать, чтобы Антонина Леонтьевна скорее оформила развод и зарегистрировала брак с ним.

– С этим подождём, – сказала она. – Спешить некуда.

Олегу такой ответ не понравился. Он во что бы то ни стало хотел полной победы и как можно скорее. Попробовал склонить её к браку ласковыми уговорами. Но Антонина Леонтьевна была непреклонна.

Через месяц она занервничала. Стала раздражительной.

– Что с тобой? – удивился Олег.

– Кажется, я подзалетела.

– Кажется или точно? – Олег воспрянул духом. Он очень хотел ребёнка.

– Месячные у меня никогда не задерживались. Вчера должны быть. Никаких признаков.

– Ну и чудесно. Я хочу сына.

– Какого сына? Ты что с ума сошёл?

– Нисколько.

– Даже и не думай об этом.

– Почему?

– Да потому что лет через пять бросишь меня, и останусь с двумя на старости лет.

– Ну что ты, Тоня! Ну что ты говоришь такое?

– То, что слышишь. Я поопытней тебя, и знаю, что такое совместная жизнь. Сама в своё время бросила старика. – Антонина Леонтьевна – усмехнулась. – Ты думаешь, что ты у меня второй? Нет, голубчик! Ты у меня третий по счету. Сначала я влюбилась как дурочка и вышла замуж за старого музыканта. Музыкант представительный, очень красивый. Моталась с ним по белу свету. Детей у нас не было. Он был уже не в состоянии их сделать, а ревностью изводил каждый день как пылкий Отелло. Мучилась я с ним мучилась, да и бросила в конце концов. Вскоре опять вышла замуж и приехала сюда. Жила пока гром не грянул.

Олег выслушал Антонину Леонтьевну, рухнул перед ней на колени и стал целовать ей руки.

– Нет, нет! Не подлизывайся. Все равно аборт сделаю.

– Попробуй только. Ты меня не знаешь.

– Ах, ах! Напугал. Езжай в свой Афганистан и бандитов пугай. А меня не испугаешь. Понял?

Олег продолжал стоять на коленях и целовать ей руки. Антонина Леонтьевна высвободила одну, положила ему на голову и стала ерошить волосы. Жёсткие и густые, слегка волнистые, они были как куделя из шерсти.

– Ты думаешь, мне хочется делать аборт? – сказала Антонина Леонтьевна. – Знал бы ты, какая это мучительная процедура.

– Вот и не делай.

– Но ведь ты сына хочешь. А если будет девочка?

– Очень хорошо. Пусть будет девочка. Родишь ещё.

– А потом ещё?

– Потом ещё.

– И будет у нас семеро по лавкам? Болтунишка ты. Было уже поздно, и Антонина Леонтьевна стала разбирать постель.

На другой день она радостно сообщила Олегу, что тревога была напрасной. Всё обошлось. Но задержка с месячными на два дня заставила её впредь тщательно предохраняться. Олегу это не нравилось, так как невольно вызывало нехорошие подозрения.

Однажды в Зорино прикатил досаафовский «газик». Человек в военно-морской форме капитана второго ранга разыскивал Осинцева. Нашёл на лесопилке. Представился:

– Инструктор областного комитета ДОСААФ Костенко. Меня направил к вам председатель областного комитета Баев с просьбой прибыть в Иркутск.

– С какой целью? – спросил Олег.

– Мы проводим соревнование парашютистов, – сказал Костенко: – Большинство из них молодёжь, допризывники. Будущие десантники. Хотелось бы организовать встречу с ними. Ну и попутно – с призывниками. Сейчас идёт очередной призыв. Людей на сборных пунктах собралось много. Им будет интересно и полезно вас послушать. Командировочные, суточные – всё будет оплачено.

– Сколько дней продлится командировка?

– Видите ли, – замялся Костенко. – Рабочие клубы, Дома культуры давно сделали заявку на встречу с вами. Рабочий класс обижать, сами понимаете, нельзя. Поэтому придётся задержаться на неделю, а то и дней на десять.

– Ну что ж, – вздохнул Олег, снимая брезентовые рукавицы. – Надо так надо. Моё начальство в курсе?

– Директор комбината в курсе. Можно прямо сейчас собираться и ехать.

Когда ехали через Троицк, Олег просил шофёра завернуть в райотдел милиции. Выложил на стол перед Замковским свой «браунинг» и удостоверение мастера спорта по стрельбе из пистолета.

– За письменным разрешением прибыл? – спросил Замковский. – А где заявление о приёме на работу?

– Моя половина раздумывает, – уклончиво ответил Олег. – Привыкла к своему месту, а к мысли, что надо переезжать, привыкнуть не может.

– Ничего, – сказал Замковский. – Через два месяца сдаётся новый дом. Я вручу тебе ключи от трёхкомнатной квартиры. Ты привези её, эту свою половину, покажи квартиру. Посмотрим что будет. Я баб знаю!