Текст книги "История свастики с древнейших времен до наших дней"

Автор книги: Анатолий Москвин

Соавторы: Томас Уилсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Далее д’Альвиелла приводит не перепечатываемый нами рисунок с дарохранительницы XIII века, больше похожий на лист аканта, чем на солнечный диск, и два тетраскелиона с античных монет.

Следующим аргументом этого археолога (с. 71 его книги) является то, что трискеле, рисуемое по той же схеме, что и тетраскелион, является «неоспоримым» доказательством хода солнца по небу. В доказательство этого утверждения не приводится никаких фактов, и нынешнему истолкователю приходится, имея дело с остатками доисторических культур. опираться лишь на артефакт. Связь согнутых «лапок» (даже если их заставить обозначать круговое движение) с солнечным ходом либо солярными богами неочевидна. К этому остаётся заметить, что в древнюю пору, как и ныне, солнце графически отождествлялось не с круговым движением, но скорее со светом и теплом – с кругом с расходящимися лучами из центра, или со внешней окружности¹⁸. Представляется необоснованным, и даже курьёзным, отождествлять три согнутых человеческих ноги (как на древнем гербе о-ва Мэн), впервые встречаемых на монетах Ликии, с солярным символом, и считать этот знак (трискеле=) доказательным признаком наличия солярного культа, на таком основании придавая ему священный или освятительный характер и отождествляя его с солнечным божеством. То есть отождествление свастики или фигур со скруглёнными сгибами с вращательным движением очень даже уязвимо. Рисунки д’Альвиеллы на с. 71 его работы практически идентичны рис. 224–226 нашей книги.

Ещё одним его аргументом является утверждение, что символы солнечного бога часто ассоциируются, перемежаются и иногда замещаются свастиками, что якобы доказывает то, что свастика – солярный символ. Но и это оспаривается, тогда как доказательный материал в пользу этого утверждения отсутствует. Несомненно, свастика есть символ, её наносили на предметы преднамеренно, она имела некое значение, и довольно глубокое, и даже если она некогда и символизировала солнце и имела высшее сакрализованное предначертание, всё же голословные утверждения ещё ничего толком не доказывают.

Таблица 2 книги д’Альвиеллы заполнена исключительно изображениями свастики, ассоциированной с кругами, точками и пр., и помещена в книгу для иллюстрации связи свастики с ними, а перемещение и взаимозамены этих символов должны, по мнению автора, доказать, что свастика изображала солнце. Большинство из его рисунков мы перепечатываем и в настоящей работе, но наш ход рассуждения опровергает его выводы. Если признать, что все эти символы суть эмблемы солнца, то так можно дойти до того, что и свастика сама по себе также есть символ солнца или солярного божества. Да и сам д’Альвиелла (с. 61) высказывается против отождествления значений по ассоциации на примерах знаков креста анкх, круга, полумесяца, трискеле, ломаного знака «молнии» и прочих древнейших пиктограмм. Он отбрасывает мысль о том, что если свастика встречается на предметах, отождествляемых с этими знаками, они становятся взаимозаменяемыми в смысловом плане, или что свастика была идентична любому из них. Граф пишет, что скорее всего древний резчик дорисовывал к ним свастику в качестве талисмана или оберега. На с. 56 он приводит дальнейшие аргументы в пользу того, что если какой-либо знак найден на предмете культового назначения, он еще не обязательно является священным символом. Лично он считает свастику символом удачи и полагает, что ею могли пользоваться при обращении к божеству любого имени и ранга. При этом он цитирует неаполитанскую пословицу: «Господи, помоги, чёрт, оборони», имея в виду под последним вероятно то, что от чёрта максимум что ожидается – это не чинить зла.

Профессор Макс Мюллер («Athenaeum», 20 августа 1892, с. 266) напоминает о находке профессором Перси Гарднером монеты древней Мезембрии, где знак свастики заменяет последние две буквы монетной легенды, и который считает на этом основании, что в Древней Греции знак свастики обозначал солнце. Этот топоним, Мезембрия, в переводе означает «срединное обиталище», что обозначает поселение на юге. Далее он приводит цитату из работы Эдуарда Томаса «Indian Swastika and its Western Counterparts» («Numismatic chronicle», XX (1880), c. 18–48), выводы которой он оценивает как серьёзный вклад в науку, в то время как в статье доказывается, что колесо – эмблема катящегося по небосводу солнца, на определённых монетах заменялось знаком свастики, подобное мы видим на некоторых монетах Анд– хры и золотых монетах, описанных господином Вальтером Элиоттом в третьем томе «Мадрасского журнала литературы и науки». В этих случаях круг или колесо бегущего к горизонту солнца заменялось свастикой. Свастику иногда наносили внутри серий концентрических кругов, что расшифровывается как символизация четырёх солнц в графике и на монетах Уджайна (Ujain) (рис. 230). Другие учёные встали на те же позиции и расширили цепь аргументации, включив туда молнию, бурю, огненное колесо, солнечную колесницу и пр. (см. о книге Онефальш-Рихтера ниже по тексту). Однако такое перенесение содержания символики одного на другое кажется нам порочным. Даже если все эти измышления и обоснованы, и все эти значения когда– то кем-то приписывались знаку свастики, то у нас нет прямых материальных доказательств того.

Касательно вышеупомянутых древнеиндийских монет: у нас также нет указания, какой из двух знаков – колесо или свастика – являлся первичным, а какой появился позже. Свастика могла быть древнее колеса, и могла не происходить из солнечного диска, но являться абсолютно самостоятельным знаком. Этот пресловутый диск, однозначно в ряде контекстов символизирующий солнце, в других частных случаях мог его и не символизировать. Было бы слишком рискованно утверждать, что каждый раз, когда мы видим на древних предметах маленький кружочек, мы тотчас же должны думать о солнце – как и касательно других подобных простейших геометрических фигур. Покуда не будет единогласно доказано, что каждый символ обозначал, и что свастика в действительности и преднамеренно заменяла собою круг и колесо, это теоретизирование остаётся умозрительным, причём большего порицания заслуживают те, кто не разобравшись, спешат поддакивать – покуда не выяснится что-либо конкретное, заключения и выводы делать рановато.

За иллюстрациями возможных значений мы отсылаем читателя к нашей четвёртой главе, к изложению различных значений, приписываемых знаку креста американскими индейцами, где показывается, что в их среде крест обозначал четыре ветра, солнце, звёзды, жилища, стрекозу, общество миде, стаи птиц, человеческую фигуру, девство, злого духа и многое прочее.

Господин Эдуард Томас в его только что упоминавшейся работе 1880 года пишет: «Насколько я в состоянии проследить или связать различные значения этой эмблемы, они все худо-бедно укладываются в понятие солнечного движения, которое инстинктивно ассоциировалось с перекатыванием солнца по верхней или видимой твёрдой небесной дугообразной сфере, как это представляла себе зачаточная астрономия древних. Древнейшие доступные нам астрономические выкладки в виде примитивных таблиц мы имеем из Вавилона. Солнце в этой традиции представляется обычным кругом или окружностью, а поступательное движение обозначается вписываемым в эту окружность крестом или двумя перпендикулярными линиями, образующими четыре спицы. Поскольку в обычной вавилонской иероглифике солнце обозначается простым кружком, так и мысль древних индусов восприняла подобную пиктограмму, которая до сих пор находится в арсенале секты сауров (Sauras) или солнцепоклонников».

Те же идеи высказываются в «Ilios» (с. 353–354).

Автор настоящей работы не будет пытаться оспаривать, и тем более отрицать концепцию своего учёного предшественника, но ограничится лишь замечанием, что по праву простейшей фигуры круг может символизировать еще и многое другое, а не только солнце, а поскольку доказательства в пользу вышесказанного еще предстоит подобрать, то эта теория выглядит не вполне убедительно. Почему бы кругу не символизировать и другие референты, а не только солнце? В современной астрономии полная луна также обозначается кружком, тогда как солнце, равно как и в геральдике, обозначается кружком с лучами. Считается, что «крест или две перпендикулярные линии, образующие четыре спицы» в вавилонской эмблеме солнца скорее лучи, чем спицы. Подобный объект есть и в Национальном музее США (инв. номер 154 766), происходящий из Ниффера (слепок, оригинал в Королевском музее в Берлине), – это Шамаш. месопотамский бог солнца. На этом памятнике он обозначается солнечным диском четырёх дюймов в диаметре, с восемью лучами, похожими на лучи звёзд, расходящимися из единого центра, представляющего маленький кружочек. Вся эта композиция заключена еще в один круг, побольше, но хуже прорисованный. Этот артефакт – достаточное доказательство, что в Ассирии солярный символ осознавался в форме, предполагавшей как круг, так и лучи. Подобное изображение солнечного бога найдено на глиняной табличке, обнаруженной при раскопках храма Бога Солнца в Абу Хабба (Rawlinson. «Cuneiform Inscriptions of Western Asia», V, табл. 60; Trans. Soc. Bibl. Archaeol. VIII, c. 165).

Перро и Чипьес публикуют в своей книге прорисовку таблички из Сиппары (Perrot & Chipiez. «History of Art in Chaldea and Assyria», I, c. 200), относящейся к годам правления царя Набу-абал-иддина (ок. 900 г. до н. э.), который изображён в момент поклонения солярному божеству (имя которого названо в сопроводительной надписи), изображённому не человеческой фигурой [как на знаменитой стеле Хаммурапи], а выпуклым маленьким кружочком в центре, от которого отходят лучи и ломаные линии вроде молний, направляющиеся ко внешнему замыкающему кругу.

Ввиду свидетельств этих исследователей и других, мнения которых также было бы не лишним привести, остаётся спорным, был ли обычный круг (без дополнительных элементов) символом солнца в ассиро-вавилонской астрономии. Спорным остаётся также – даже если признать, что этот круг символизировал солярное божество, – привносили ли вписанные «четыре спицы» понятие поступательного вращательного движения, и в целом, имеет ли всё вышеизложенное какую-либо ценность для решения вопроса о происхождении свастики и её отношении к солнцу и солярным божествам.

Доктор Макс Онефалын-Рихтер (Ohnefalsch-Richter. «Bull. Soc. d’Anthrop.», Paris, 1888, c. 674–675) высказывает разделяемое им мнение, что знак свастики на Кипре почти всегда имел значение более или менее священного характера, хотя порою он мог использоваться и как орнаментальный сюжет для заполнения пустых мест. Он уравнивает свастику, или, по его терминологии, croix cantonnée, с солнечным диском, зигзагом молнии и двойной секирой (лабрисом), тогда как специфически свастике он приписывает значение дождя, бури, молнии, солнца, света, времён года, отмечая, что свастика тяготеет к сопровождению символов солнечного диска, огненного колеса и солнечной колесницы.

Грег пишет («Archaeologia», XLVIII, с. 326): «Наконец, можно задать вопрос, является ли свастика или гаммадион ранним солярным символом, или только знаком солнечного коловращения, иначе говоря, пути светила по небосводу, по какой причине он обычно рисовался с прямыми, а не закруглёнными загибами. Свастика, даже будучи использованной в солнечном контексте, могла значить больше, чем просто солнце, и иное, чем солнце, для которого простейшим и общепризнанным знаком был кружок. Вероятно, теснее была её связь с прямым крестом, чем с солнечной окружностью или солнечным диском».

Доктор Бринтон («Proc. Amer. Philosoph. Soc.», XXIX, 1889, с. 180) считает, что свастика производна от креста, а не от круга, и автор настоящей книги соглашается с ним, что так могло быть, хотя доказать ни первое, ни второе невозможно.

Несколько исследователей предмета, среди которых д’Альвиелла, Грег и Томас, разработали концепцию развития идеи свастики, начав с трискеле, затем переходя к тетраскелиону, а оттуда – к свастике. Чтобы опровергнуть это построение, достаточно нескольких аргументов. Первый из них заключается в том, что трискеле, которое лежит в основе этой гипотезы, впервые появляется на монетах Ликии. Однако это было в так называемый первоначальный период чеканки, т. е. в 700–480 гг. до н. э. и не устоялось до второго периода, а затем и до третьего (280–240 гг. до н. э.), откуда этот мотив был перенесён в Сицилию. Но к тому времени свастика уже нашла дорогу в Армению, в Трою, в Северную Италию, а также в декор погребальных «урн-домиков» Южной Италии, на тысячелетие старших этой даты. Граф д’Альвиелла датирует её появление XIV–XIII вв. до н. э., говоря, что более древняя история знака загадочна. Невозможно, чтобы символ, появившийся в 480 году до н. э., был предком того, который отмечается на тысячелетие раньше.

Уильям Симпсон («Quarterly Statement of the Palestine Exploration Fund», January. 1895, c. 84, 85) сообщает о новейших открытиях образцов древних свастик и делает следующее заключение: «Находка свастики в Америке расширяет проблему до уровня всемирной, ибо теперь этот знак встречается почти повсеместно в обитаемой ойкумене, буквально «от Китая до Перу», восходя к очень ранней эпохе. Последняя научная мысль в этом направлении гласит, что свастика должна рассматриваться в контексте древнего символизма колеса и что она представляет собой движение солнца или вероятно, в расширенном значении, коловращение всего небосвода. Дхармачакра, буддийское колесо, которое имитируют так называемые «молитвенные барабаны» тибетских лам, также можно считать отображением хода солнца по небу. Этот символ придумали не буддисты, они заимствовали его из брахманистической системы ведической религии, где этот знак называется «колесом солнца». Недавно я собрал большой свод данных по этому вопросу, написал несколько статей о том, и исследовал многочисленные отрывки из индуистских религиозных писателей, вследствие чего у меня уже не осталось сомнений.

Покойные господа Эдуард Томас и профессор Перси Гарднер сообщили о золотых монетах индостанской Андхры и Мезембрии, что в Греции, приходя ко мнению, что светлая часть суток, когда светит солнце, обозначалось свастикой. Это рассуждение можно прочитать в номере «Атенеума» за 20 августа 1892 года, а принадлежит оно перу профессора Макса Мюллера, который уверен, что он разгадал значение этого символа в Древней Греции. Это решение может сгодиться для Индии и для Греции, но оно не столь очевидно для остальной части ойкумены. И всё же я не могу избавиться от предчувствия, что первоначальное значение этого символа схоже с тем, о чём писали эти господа».

Теперь установлено, что трискеле или три ноги с острова Мэн есть лишь вариант свастики. Есть и другие варианты, где используются согнутые ноги или руки, в разном количестве, и наносились подобные сюжеты на мотовила – вращающиеся элементы прялки, – так как передавали движение по кругу. Поскольку тема слишком обширна, чтобы заниматься ею здесь и сейчас, и требует многочисленных иллюстраций, то я рекомендую лучше почитать только вышедшую книгу «Перемещение символов» графа Гоблета д’Альвиеллы, введение к которой написал сэр Джордж Бёрдвуд. На фронтисписе этого тома изображена фигура Аполлона с греческого сосуда из Музея истории искусств в Вене, а посреди груди Аполлона красуется крупная и приметная свастика. В этом мы усматриваем еще один пример солярной семантики этого знака.

Принимая эту новую интерпретацию символа, я всё же склоняюсь к мнению, что свастику можно рассматривать в ряде случаев попросту как разновидность креста – естественно, креста дохристианского, который, по мнению некоторых исследователей, обозначал четыре стороны горизонта, соединённые меж собою «дорожками». Значение сторон горизонта для первоначального символизма трудно переоценить, однако пока серьёзных работ на эту тему не было¹⁹. Впрочем, я отклоняюсь от темы. Что неоспоримо, так это то, что колесо в Индии было известно под названием чакравартин, от слова чакра – «колесо», иначе обозначающего верховного правителя, монарха, правителя четырёх сторон света, который при коронации должен был совершать в колеснице ритуальный объезд четырёх концов своего царства, чтобы утвердиться в покорении и обладании ими. Из Европы можно привести свидетельства о прочих церемониях подобного плана. Опираясь на соответствующие примеры, я склоняюсь к убеждению, что свастика, в форме креста, представляла четыре стороны света, над которыми, вероятно, распространялась власть солнечного бога, которые он покорил своею согревающею властию.

Происхождение и распространение

Археологи, занимающиеся доисторическим периодом Европы, обнаружили много образцов орнаментированной скульптуры, а также процарапанные рисунки, датируемые палеолитическим временем, но крест, хотя бы и в форме свастики, был неизвестен людям того времени. В культуре неолита, распространившейся по всему миру, среди многих декоративных моделей сюжет креста не используется ни для чего иного, кроме как для простого украшения. В век бронзы свастика появляется, причём сразу во многих областях, не только как орнамент, но и как символ. Появилась ли она на Востоке, откуда распространилась на доисторическую Европу, или пришла из Европы на Восток, теперь нельзя определить даже с малой долей достоверности. Вопрос этот увязывается с дискуссионной проблемой о времени и месте происхождения индоевропейских (арийских) народов. Впрочем, свастика древнее индоевропейцев, и её можно увязать с третьей проблемой – о происхождении и путях распространения искусства выплавки бронзы. Была ли бронза впервые получена в Восточной Азии, откуда технология её выработки распространилась в западном направлении, в Европу, или в Средиземноморье, откуда стала известна и на Востоке? Свастика появлялась в тех же странах, где и бронза; кроме того, представляется вполне вероятным, что их распространение было одновременным, пусть даже и не с самых начальных этапов зарождающегося века металлов.

Документально свастика прежде всего зафиксирована на Востоке, в какой стране точно, трудно сказать, но по всей вероятности в Средней и Юго-Восточной Азии среди предшественников и предков индуистов и буддистов. На древнейшем уровне развития этих религий она была известна верующим в качестве священного знака, каково бы ни было его символическое истолкование.

Господин Михаил Змигродский, поляк по национальности, библиотекарь в местечке Суха, недалеко от Кракова, подготовил и отослал на Всемирную Колумбову выставку 1892 года в Чикаго рукопись на французском языке, в которой он делится своими взглядами о географии распространения свастики, схема из которой была выставлена в Женском павильоне. Схема эта делится на две чёткие группы – дохристианскую и христианскую. Географически и хронологически его разделы были таковы:

I. Доисторическое время

1. Индия и Бактрия

2. Кипр и Родос

3. Северная Европа

4. Центральная Европа

5. Южная Европа

6. Малая Азия

7. Греко-римская нумизматика

II. Христианская эпоха

8. Галльская нумизматика

9. Византия

10. Меровингская и каролингская Франция

11. Германия

12. Польша и Швеция

13. Великобритания

В своём исследовании свастики Змигродский доходит до XIX века, показывая образцы свастики из каждого региона и из каждой эпохи. Подобная схема была им представлена на Парижскую «Эйфелеву» выставку 1889 года, а её копия представлена в экспозиции Доисторического музея Сен-Жермен. Мы встретились с господином Змигродским на Десятом Международном конгрессе антропологии и доисторической археологии в Париже, и я с интересом выслушал его доклад о распространении и истории свастики. С тех пор мы состоим в активной переписке, и он посылал мне отдельные оттиски своих работ, например, опубликованной в журнале «Archiv für Ethnographie» и содержащей 266 рисунков с изображением свастики, но когда я попросил его позволения скопировать часть информации с его чикагской схемы, то он ответил, что он уже отдал схему и право опубликовать её Чикагскому фольклористическому обществу. Секретарь этого общества отказал мне в разрешении публикации, хотя разрешил осмотреть материалы в читальном зале общества в Чикаго.

В своём тщательном исследовании граф Гоблет д’Альвиелла («La Migration des Symboles», с. 3) разбирает вопрос о древнейшем доисторическом появлении свастики на Востоке, прежде, чем мы находим её в древней Трое. Из этого центра, по его мнению, в эпоху бронзы свастика распространилась на археологические культуры Северной Италии. Всё это происходило ранее XIII века до н. э., до троянских войн. Из Трои символ разошёлся на запад и на восток, на востоке – в Ликию и на Кавказ, на запад – в микенскую Грецию, сперва на керамике, а когда появились монеты – то и на монетах. Из Греции он также распространился на запад и на восток – на востоке в Малую Азию, на западе – во Фракию и Македонию. Из италийской «террамары» он в эпоху Вилланова проникает в Этрурию и греческие колонии, в Сицилию, Галлию, Британию, Германию, Скандинавию, что должно было иметь место до II века до н. э. На запад от Малой Азии свастика разошлась в Северную Африку и в Рим, где она представлена в катакомбах, на восток – в Индию, Иран, Китай, Тибет и Японию.

Я не хочу состязаться в учёности с графом и не собираюсь оспаривать правильность и полноту предлагаемой им концепции. Более того, я считаю её умозрительной и недоказуемой реальными фактами. По-моему, всё, чем она располагает, – это видимость убедительности. Её автор едва ли сможет доказать отдельные пункты своей концепции цепью непрерывных изображений свастики на алтарях, статуях богов, церковных облачениях, погребальных урнах – то есть там, где свастика играла роль не простого орнамента, а религиозного символа. Наоборот, её скорее использовали на мелких и неприметных деталях повседневной жизни – предметах домашнего обихода, оружии, платье, застёжках и брошках, на керамике. Впрочем, если мы разделяем теорию о том, что свастика была чем-то вроде талисмана или оберега, то это вполне объяснимо, – если только она действительно была благословляющим символом, предвестником удачи, успеха – скорее, она была именно этим, а не религиозным символом.

На с. 93 своей работы д’Альвиелла оспаривает положение, что свастика была известна всем индоевропейцам, кроме иранцев. Это исключение он объясняет тем, что в прочих областях свастика значила солнце или солярного бога, тогда как персидские солнцепоклонники имели другие символы для своего божества – например, анкх и крылатый шар. На с. 107 он приходит к заключению, что существовало две области, где были популярны различные солярные символы – границей между ними была линия, проходящая через Персию, Кипр, Родос, Малую Азию и Ливию. Первая область была зоной греческого влияния, где свастика была солярным символом, вторая область была зоной влияния Египта, включая в себя и Месопотамию, где более распространены были анкх и крылатый шар.

Профессор Сойс в предисловии к «Ilios» (с. XXI) пишет: «Этот символ, как хорошо известно, встречается на древней кипрской керамике так же, как и на доисторических древностях Афин и Микен, но он был абсолютно неведом вавилонянам, ассирийцам, финикийцам, египтянам, евреям. Таким образом, он, скорее всего, зародился в Европе и распространялся на восток через Малую Азию или же на запад от земель хеттов. Последнее более вероятно, но, так это или нет, присутствие символа в Ахайе обозначает определённую эру влияния дофиникийской культуры».

Доктор Шлиман («Ilios», с. 352) сообщает, что «преподобный У. Браун Keep бесчисленное количество раз наблюдал свастику в древнейших индуистских храмах, особенно принадлежащих секте джайнов».

Макс Мюллер цитирует следующий абзац из профессора Сойса (там же, с. 353): «Мне понятно, что знак, обнаруженный в Гиссарлыке, идентичен тому, что найден в Микенах и Афинах, так же, как и на доисторической кипрской керамике (Di Cesnola, «Cyprus», табл. 44, 47), ибо общая художественная природа предметов, с которыми этот знак ассоциируется на Кипре и в Греции, совпадает с тем, что мы видим в Трое. Кипрская ваза, изображённая на таблице 45 у Ди Чеснолы [рис. 156 нашей книги], на которой свастика отождествлена с зооморфной фигурой, представляет поразительную аналогию троянским веретёнам, где свастика переходит в фигурки оленей. Тот факт, что она нанесена на лобке свинцовой фигурки азиатской богини [рис. 125 нашей книги] наводит на мысль, что она была прокреативным символом».

Граф Гоблет д’Альвиелла («La Migration des Symboles», с. 43), цитируя Альбера Дюмонта («Peintures céramiques de la Grèce propre», том I, табл. 15, рис. 17) и Перро и Шиньеза (Perrot et Chiniez, «Histoire de l’art dans l’antiquité», том III, рис. 513, 515, 518), пишет: «Свастика появляется в Греции, равно как и на Кипре и Родосе, сперва на керамике с геометрическим узором, которая относится к так называемому второму периоду греческой керамики. Из второго она наследуется в позднейшие периоды, где украшение становится более изощрённым, что совпадает с началом финикийского влияния на Элладу».

Доктор Онефальш-Рихтер в статье о свастике на Кипре («Bull. Soc. d’Anthrop.» от 6 декабря 1888 г., с. 669, 679–680) высказывает мнение, что финикийские переселенцы или торговцы, доплывавшие даже до далёких восточных берегов по Персидскому заливу, «экспортировали» оттуда знак свастики в Малую Азию и Кипр, или, возможно, другие народы занесли её в Среднюю Азию, Малую Азию и Трою, а впоследствии она попала на Кипр, в Карфаген и в Северную Африку.

Профессор Гудъеар («Grammar of the Lotus», с. 348 и сл.) утверждает:

«Истинной родиной свастики является греческий геометрический стиль, как ясно любому, кто займётся рассмотрением вопроса о происхождении этого стиля. В поисках прародины этого стиля мы должны посмотреть, где он встречается в наиболее очевидной и незавуалированной форме. Греческие геометрические вазы являются единственными памятниками, где свастика изображается на поверхностях, специально предназначенных для неё. Не существует других предметов, где свастика изображалась бы в масштабе до половины высоты сосуда. Обычно же в глубокой древности свастика не превосходила трети дюйма в диаметре. В греческой же геометрической керамике этот символ может достигать в диаметре 2–3 дюймов, либо быть во множестве рассеянным в качестве фонового элемента, который характеризует свастику в других стилях.

Свастика впервые встречается в качестве развития египетского меандрического рисунка в Средиземноморской области. Очень важной для её понимания является мысль Де Моргана («Mission scientifique au Caucase») о том, что область распространения свастики совпадает с областью распространения бронзы. На севере доисторической Европы, где свастика была особенно популярна, она явно связывалась с культурой эпохи бронзы, пришедшей с юга. Попадаясь на северной доисторической керамике, она наводит на мысль о том, что символ этот пришёл с юга.

В поисках прародины символа мы должны не только рассмотреть природу его происхождения, но также определить, где он попадается наиболее часто, ибо это является достаточным свидетельством его значимости и популярности, образуя, так сказать, центр диффузии. Мода на свастику в Трое не столь велика, как в кипрской керамике или керамике Родоса. Она хорошо известна на мелийских вазах, но больше всего она попадается в керамике греческого геометрического стиля.

Кроме греческого геометрического стиля, древние изображения свастики, которые, вероятно, еще древнее, чем вышеупомянутые, имеются на «конусообразных урнах» в виде домиков из Италии. На них свастика представляет скорее фрагмент более сложного меандрического орнамента, из которого она произошла. Я лично верю, что это древнейшие и, соответственно, примитивные изображения свастики, но в качестве обособленного и чётко выраженного структурного элемента она впервые встречается в греческом геометрическом стиле. Я не берусь утверждать, что свастика часто встречается на конусообразных урнах, так как многие из них вообще не имеют никаких украшений. Наша основная и непосредственная связь с Индией касательно свастики находится на Кавказе и в прилегающей к нему территории Кобана²⁰. Этот древнейший центр металлургии недавно попал в поле зрения научного сообщества через публикацию Вирхова («Die Gràberfelder von Koban»), В оригинальной кобанской бронзе доисторической коллекции музея Сен-Жермен заинтересованное лицо найдёт достаточно материала для изучения».

Господин Р. П. Грег в работе «Fret or Key Ornamentation in Mexico and Peru» («Archaeologia», XLVII, c. 159) отмечает: «Греческая плетёнка (fret) и свастика, как представляется, были неизвестны семитским народам ни как украшение, ни как символ. В Египте свастики совершенно нет. Как мне кажется, учёные достаточно ясно доказали, что свастика является продуктом арийской (индоевропейской) культуры. На Востоке, в Индии, Тибете и Китае, она была признана, как представляется, священным символом Будды, на Западе она могла в той или иной форме распространяться в Греции, Малой Азии и даже в Северной Германии».

Картайяк (Cartailhac. «Age préhistorique de l’Espagne et du Portugal», c. 285–293) пишет: «Нынешние христианские археологи упорно уверяют, что свастика была составлена из четырёх греческих букв «гамма», потому и называют её гамматическим крестом. Но «Рамаяна» показывает нам свастику на ладье Рамы задолго до того, как на свет божий появились греки. Мы видим её на многочисленных буддийских постройках, вишнуитские сектанты рисовали её себе на лбу. Бюрнуф говорит, что это исключительно индоевропейский символ. Конечно же, эта религиозная эмблема была в почёте в Индии за 15 веков до нашей эры, и из Индии она распространилась во все концы. В Европе она появилась в середине бронзового века, и мы видим её, в чистом виде или сокращённой до креста, на многочисленных металлических и керамических предметах эпохи раннего железа. Иногда её углы загибались и округлялись, что превращало боковые отростки в крючья.»

Далее Картайяк указывает на несколько обстоятельств касательно свастик, обнаруженных им в доисторических Испании и Португалии, принадлежащих к первой (доисторической) фазе железного века. По его мнению в те времена свастика ассоциировалась: 1) с силуэтами утки или другой летящей птицы, каковая интерпретация известна и в Греции, как отмечено у Гудъеара; 2) с балкой из свайных построек, мальтийским крестом и трискеле; 3) тетраскелионом, который он именует «процветшей» свастикой, т. е. трискеле с четырьмя ветвями, который, как видно на ликийских монетах, является прообразом настоящего трискеле. Она имеется на предметах, обнаруженных в древних свайных постройках в Самброзу и Бритейруш, вероятно, датируемых IX–VIII вв. до н. э. При них было собрано много украшений, отмечены каёмки, отделанные верёвочным переплетением, спирали, меандры и пр., очень схожие с тем, что Шлиман обнаружил в Микенах. Картайяк пишет: «Несомненно, азиатское влияние очевидно в обоих случаях, сперва в Троаде, затем в Греции, затем оно ощущалось в Иберии, откуда, кто знает, могло быть перенесено ещё дальше на запад».