Текст книги "История свастики с древнейших времен до наших дней"

Автор книги: Анатолий Москвин

Соавторы: Томас Уилсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Мы можем только дополнить материалы Уилсона некоторыми новообнаруженными артефактами, например, пледами калифорнийских племён навахо и зуньи (рис. 39) и этнографическими наблюдениями вроде того, что зуньи соотносили свастику со сторонами света, а шаманы навахо чертили свастику на гладком нагретом солнцем песке и в её центр клали больного, над которым выполнялись определённые магические процедуры, направленные на его излечение. Любопытно, что археологически свастика Нового Света происходит в основном из долины Миссисипи, а этнографически – из Калифорнии, где уклад жизни некоторых племён достаточно хорошо сохранялся до первой трети XX века и был детально изучен американскими этнографами.

В феврале 1925 года индейцы племени куна изгнали со своей территории панамских жандармов, объявив о создании эфемерной независимой республики Тула, на знамени которой была свастика (рис. 40). Свастика действительно является их древним символом. В 1942 г. флаг сепаратистов был несколько изменён (рис. 41), чтобы не вызывать ассоциаций с Германией: на свастику одели «носовое кольцо» – ведь фашисты не носят носовых колец.

Пронацистский автор Йегер, пытаясь убедить своего читателя в том, что свастика распространена по всему свету (такую же цель ставил себе и Уилсон, проводя свою идею более обдуманно, за что мы и ценим именно его книгу), находит её на древнеарабских (т. е. сабейских) наскальных росписях, в суринамских орнаментах, на поплавках сетей нивхов (!). В Африке он видит её в бронзах Кумасси (Золотой Берег), на тканях ашанти, суданских кожаных изделиях⁶, татуировках племён басунде и бакуба в Конго, в деревянной пластике прочих чернокожих народов. Она попадается ему в виде татуировок с Соломоновых островов в Океании, в малайской резьбе по слоновой кости, на скульптурах с острова Пасхи. В Америке она представлена на гравировках на раковинах из курганов штата Теннесси (подробнее см. у Уилсона), керамике пуэбло из Арканзаса, древних сосудах из долины Миссисипи, живописи навахо в штате Нью-Мексико и пима в Арканзасе, циновках майя, музыкальных инструментах бразильского племени вольпи – одним словом, по Йегеру, везде, кроме семитов, персов и австралийцев. Отсутствие свастики у семитов и цыган носит у него концептуальный характер.

Признавая наличие свастики в Америках, Шойерманн считает, что туда она попала из Китая и Японии через океан – гипотеза рискованная и ничем не подкреплённая. Кстати, А. Голан, приводя в пример роспись сосуда доко– лумбова времени (рис. 42) также считает, что свастика в Америках появилась лишь в конце II тысячелетия до н. э., попав сюда из Европы, – оставим это на его совести, равно как и попытки отыскать у свастики «до-солнечное» значение, которое он трактует как отображение противоборства мужского и женского, инь и ян. Сравнительно чёткая свастика-трискеле обнаружена археологами на лбу одного ацтекского идола (рис. 43).

Что на это можно сказать? Во-первых, как нам явственно показывают многочисленные иллюстрации в книге Уилсона, свастика из Америк совсем не классическая, а носители её вкладывают в «древний знак» совершенно другое значение, чем древние европейцы. С другой стороны, распространение свастики по свету нам весьма напоминает распространение мифов о Всемирном Потопе, о чём блестяще написал английский этнограф и религиовед Дж. Фрэзер в своей книге «Фольклор в Ветхом Завете» (М, Политиздат, 1990).

Как известно, библейский миф о Потопе был навеян древневавилонскими мифами, которые появились после особенно большого разлива Тигра и Евфрата, когда под толщей воды – на пару месяцев – оказалась вся Месопотамия. Погибла уйма народу, а процветающие города оказались погребены под толщей ила – всё это было реально прослежено археологами во время раскопок. Детально познакомившись во время вавилонского пленения с месопотамской мифологией, иудеи много чего заимствовали из неё в Библию (например, учение о демонах и о странствиях души в загробном мире). В том числе, вероятно, была заимствована и легенда о Потопе, ибо живя в пустынях и полупустынях Палестины, евреи едва ли могли составить себе представление о том, что такое Потоп.

Распространяя веру в библейские сказания среди народов мира, католические, в основном, миссионеры были немало удивлены, когда к легенде о Потопе народы Африки, Австралии, а особенно Океании отнеслись с должным пониманием, в свою очередь сообщив попам массу деталей, которых не было и не могло быть в Библии. Вскоре прояснилось, что легенда о Потопе, разнясь в деталях, присуща большей части первобытных народов. Здесь за дело взялись религиоведы, которые сравнили детали и сделали естественный вывод: так же как потопы на белом свете стихийны и невзаимосвязаны, так и легенды о потопах, скорее всего, каждый народ разработал сам для себя. Иезуиты, кстати, отнесли такое положение дел непосредственно на счёт козней Сатаны, якобы это он, насмешки ради над самым верным и правильным вероучением вложил извращённые представления о Потопе в души наивных «детей природы». Почему бы и свастике, подобно кресту, не появиться в разных местах в разное время – ведь и род людской, скорее всего, происходит не исключительно из Восточной Африки, а полицентричен.

Итак, подведём некоторые итоги. Мы считаем, что Уилсону удалось доказать, что: 1) свастика является одним из древнейших символов человечества – благодаря троянским находкам; 2) её позднейшее значение в буддизме и индуизме едва ли совпадало с тем значением, которое вкладывали в неё древние малоазиаты; 3) свастика является усложнённым вариантом креста, версия о происхождении которого из перекрещенных палочек для добывания огня является версией старой, но не доказанной; 4) семиты, народы Сибири, большей части Африки, обширных районов Юго-Восточной Азии и Австралии, а также тюрки понятия не имели о свастике; 5) в Европу свастика пришла из Малой Азии и Греции, в Азию – оттуда же; 6) став одним из расхожих буддийских символов, свастика в историческую эпоху наиболее активно употреблялась в Индии, Тибете, Китае и Японии, что создавало у первых наблюдателей и исследователей иллюзию появления знака именно там.

Подведя итоги исследованиям по свастике века девятнадцатого, пора перейти к тому, чего Уилсон не знал и знать не мог – трудам века двадцатого. Но прежде, чем продолжать рассказ о свастике, есть смысл определиться с более простым символом – с крестом, от которого она произошла.

КРЕСТ И ЕГО ИСТОРИЯ

Крест может быть определён как пересечение двух прямых линий под прямым (предпочтительно) углом. Если одна из этих линий вертикальна, а другая горизонтальна, то эта фигура называется прямым крестом, если же прямой крест повёрнут на 45 градусов, так что он касается «земли» не одним, а двумя концами, – то такой крест называется косым или андреевским. Понятие «андреевский крест» происходит от одного из легендарных апостолов Христа – святого Андрея Первозваного. По легенде, на долю этого апостола выпал жребий обращать в свою веру северные народы, в том числе и Русь – тем не менее андреевский крест пришёл на Русь из Шотландии и только в петровскую эпоху. До сих пор флаг Великобритании составлен из наложенных один на другой двух крестов – прямого английского и косого шотландского – в результате чего получается своеобразная фигура, состоящая из восьми лучей, расходящихся из одного центра. С петровских времён «андреевский крест» служит в качестве военно-морского российского флага. По другой легенде, апостол Андрей Первозваный был распят на кресте, причём его ноги были приколочены (либо примотаны) к двум нижним ветвям, а руки – к двум верхним – в силу чего можно предположить, что этот крест имел вид буквы X.

Несколько забегая вперёд, сделаем ещё несколько замечаний об андреевском кресте. Ряд писавших по этому вопросу скептически относится к версии о распятии в виде буквы X и утверждают, что андреевский крест происходит из греческой монограммы «хи-ро», которая происходит из символа власти Осириса и фараонов – трёх жезлов (рис. 44). Скорее всего, эти три жезла, как и три фараонские короны, носившиеся владыками Нила одна над другой, символизировали власть над Верхним, Средним и Нижним Египтом.

Ариэль Голан («Миф и символ». М. 1994, с. 104) находит мотив косого креста начиная с палеолитических времён (как и положено простейшему символу) и считает, что он обозначал стилизованную ограду охотничьего загона. Согласно культурологу Марии Гимбутас (цитируется у Голана) косой крест мог символизировать неолитическую Великую Богиню, так как она носила одежду с перевязью крест-накрест. Мы считаем эти обе идеи настолько «продвинутыми», что даже не остроумными, – как можно приписывать столь специфические значения примитивнейшему символу, используемому в числе прочего даже для игры в «крестики-нолики»?

Говоря о кресте, необходимо учитывать, что крест является одной из простейших фигур, к которым (если не считать точки) относятся: 1) вертикальная прямая; 2) горизонтальная прямая (в китайской графике служит иероглифом для единицы); 3) пересечение двух прямых, т. е. крест; 4) ломаная линия изломом книзу (буква V); 5) ломаная линия изломом кверху (буква Л); 6) кружок (буква О). Квадрат и прочее уже представляют собою составные фигуры – комбинацию простых. Не случайно существует игра в крестики-нолики, где для последовательных ходов двоих игроков используются простейшие контрастные символы. Пять перечисленных символов часто употребляются в качестве букв различных алфавитов, созданных на основе греческого (I, V, Л, О, Т) – особенно если учесть, что в древнегреческой эпиграфике буква Т обычно изображалась не с тремя концами, как ныне, а с четырьмя, то есть, имея форму креста. Психологи изучили целый ряд придуманных детьми для сообщения между собой «тайных» алфавитов и пришли к выводу, что практически во всех них содержались все эти пять базовых знаков – всё это наводит нас на мысль о том, что знак креста, являясь простейшим, может появиться спонтанно у разных народов, независимо друг от друга. Так, в китайской иероглифике знак в виде креста также присутствует – и обозначает число «десять», – причём специалисты относят этот иероглиф к одному из древнейших в этой письменной традиции. Возможно, он обозначал стилизованную ладонь руки с тремя пальцами.

В силу вышесказанного нас не должно удивлять то обстоятельство, что крест использовался как символ, наделяясь специфическим значением во многих древних культурах. Точное значение столь простого, а значит, и одного из первых символов, нам теперь неясно, но стоит указать, что крестики и кружки зачастую встречаются в качестве «загадочных» знаков, которые первобытный человек наносил на стены пещер рядом с изображениями мамонтов и бизонов, равно как и использовал в качестве элемента декора керамических сосудов. На палеолитической стоянке Мальта было обнаружено ожерелье с подвеской в виде креста, представляющего собою, пожалуй, стилизованное изображение птицы с распростёртыми крыльями – так что А. Голан делает вывод, что крест мог быть культовым символом ещё в эпоху палеолита и что в примитивной форме он мог произойти от птицы, что дискуссионно⁷. Крест, обнаруженный на одном центральноевропейском неолитическом сосуде и составленный из ромбов (рис. 45), считается Голаном символом четырёх сторон света – ещё одна небесспорная идея. Далее тот же исследователь утверждает, что в древности крест был символом Земли.

Церковный историк Евсевий пишет, что на Апеннинах задолго до христианства крестьяне рисовали углем крестик на лбу скота для защиты от мора, порою, для большей действенности, выжигая даже крестообразное клеймо. Более того, в известной арабской сказке об Али-Бабе и сорока разбойниках по ходу действия надо было пометить условным знаком двери домов всего квартала, чтобы ночью разбойники не отыскали помеченное таким же знаком накануне днём жилище Али-Бабы. Правоверные мусульмане выбирают для этой цели крест, мы думаем, не в силу своих внутренних симпатий к христианству, а просто потому, что его проще рисовать. Поэтому одна наша знакомая предложила обозвать тезис о стихийном, самопроизвольном зарождении креста у разных народов, да и у отдельных личностей, «аргументом Али-Бабы». Во время разграбления Константинополя в 1204 году такими же крестами (по иронии судьбы) крестоносцы обозначали уже «отработанные» мародёрами дома, а в ходе подготовки к ещё одной межконфессиональной разборке – проведению Варфоломеевской ночи – паписты крестиками помечали дома гугенотов, которых нужно было во славу Христову истребить.

Индейцы Месоамерики украшали крестами жреческие одеяния, зовя их «древом предержания» либо «древом здравия» и считая символом жизни. Знаку креста и в Северной, и в Южной Америке отводилась роль знака-победителя над злыми духами стихий. Ацтеки каждою весной приносили жертвы своей богине плодородия Кентеотль, покровительнице неба и кукурузы, пригвождая юношу или девушку к кресту, а затем весело расстреливая их стрелами с подожжёнными хвостами (они вообще были помешаны на кровавых гекатомбах). Плащ ацтекского мессии – крылатого змея Кетсалькоатля – снизу доверху, словно риза христианского священника, был покрыт крестами.

Когда появились посоха, естественным стремлением древних было отметить верхний конец палки, за который надо было держаться рукой, и отличить его тем самым от нижнего, которым упирались в землю и который мог порою быть грязным. Простейшая крестообразная перекладина в верхней части посоха прекрасно решала проблему разграничения концов (да и упора для руки), – поэтому мы видим крестовидные посоха в руках у многих богов классической древности – как, например, изображённая на рис. 46 финикийская богиня Астарта с посохом на монете палестинского города Библа. В Древнем Египте больше в моде был крю-

кообразный посох, крестовидный же потерял свою длинную ветвь (то есть, саму вертикальную палку, составлявшую непосредственно тело посоха) и превратился в небольшой культовый предмет, который часто изображается на рисунках из древнеегипетских гробниц (на рис. 47 изображены египетские боги Осирис и Изида, причём в левой руке у богини-спасительницы хорошо заметен крестообразный символ). Такой крест называется в этнографии «египетским крестом», или крестом «анкх» (по его древнему коптскому названию ankh – «жизнь»), и, как считается, в незапамятные времена являлся символом жизни. От обычного «прямого» креста символ «анкх» отличается тем, что его верхнее окончание петлеобразно – чтобы амулет было удобно носить в руке, наподобие сумочки. Судя по обилию изображений, в Древнем Египте крест «анкх» был окружён всенародным почитанием – его и до сих пор, в латунном исполнении, можно купить в лавочках, торгующих талисманами и амулетами. Не исключено, что подобный «крест жизни» мог быть магическим предметом египетских богов и богинь, прикосновением которого они возвращали здоровье больным и жизнь покойникам.

Подчеркнем, что жизнедавцем в данной функции являлся не сам крест, а применявшее его божество – ведь богине Изиде выпала на долю нелёгкая участь собрать по пустыне части расчленённого злобным богом Сетом тела мужа, сложить их воедино и возродить для новой жизни. Крест «анкх» мог

быть лишь вспомогательным средством в этом деле – недаром он чертился у мумии на груди, ближе к сердцу, которое, как известно, мумифицировали отдельно и вкладывали в грудную полость мумии перед пеленанием (истолковывается это как знак надежды на лучшую жизнь). Впрочем, есть и другая интерпретация, согласно которой крест «анкх» обозначал лук со стрелой, бывших оружием египетского солярного божества в вечной борьбе между Светом и Тьмой.

В связи с версией о происхождении дохристианского креста из посоха с перекладиной давайте рассмотрим происхождение астрологического знака для планеты Венера (известен также как символ для обозначения женского пола) – кружка с крестом внизу. Для египетской иконографии свойственно приводимое нами на рис. 48 изображение крестовидного посоха с «глазом Осириса» наверху, порою интерпретировавшегося как солнце, от которого исходят два луча – горизонтальный и вертикальный (рис. 49). Подобный знак встречался и в Месопотамии, где он считался символом богини любви Иштар (той же Астарты). Он рисовался в виде солнечного круга сверху и крестовидного посоха снизу (рис. 50).

От креста с петлёй сверху один шаг до петли с крестом снизу. Если последовательно удлинять петлю, расширяя её диаметр, то у нас получится не крест с петлёй, а петля с крестом. А поскольку крест мог считаться священным (целебным), то понятно желание древних надевать петлю (шнурок) с крестом себе на шею, чтобы чувствовать как бы прикосновение руки богини в любое время дня и ночи. Более

всего распространён обычай носить нательный крест у христиан, однако это не значит, что другие ближневосточные народы не знали его задолго до наступления нашей эры. На рис. 51 изображена группа арамейских (древнепалестинских) воинов, с висящими на шеях крестами, предназначенными, видимо, для магической защиты хозяев в бою в качестве амулетов. На рис. 52 показан портрет ассирийского монарха Шамши-Бела, правившего примерно в 835 г. до н. э., который, вероятно также надеясь на милость богов, надел себе на шею шнурок с крестом. Вид его креста крупным планом мы показываем на рис. 53. На рис. 54 изображён дохристианский железный крест из могилы древнегерманского воина, обнаруженной у посёлка Андернах на Рейне⁸. Христианам, сделавшим крест одним из главных символов своей религии, не надо было при этом придумывать что– то новое, достаточно было воспринять обычай старый, существовавший веками, терпеливо разъясняя верующим, что они, как и их предки, находятся под защитой крестообразного амулета – только силою уже не языческих божеств – Молохов и Дагонов, – а Христа. В связи с этим историк свастики Шойерманн пишет, что в раннем христианстве делались даже попытки запретить к употреблению крест классической формы, которому предпочиталась свастика (поскольку крестом пользовались в обиходе и некоторые языческие секты), чтобы не смущать неофитов.

Впрочем, жрецам новой религии было легко подобрать объяснение такому положению дел – например, когда выяснилось, что митраисты, приверженцы иранской языческой религии, имеют традицию причащения, очень близкую к христианской, то попы без зазрения совести заявили, что это Сатана нарочно извратил священный христианский обряд среди язычников, чтобы надсмеяться над ним. Марк Минуций Феликс, живший около 180 года нашей эры, естественно, писал: «Ибо мы не почитаем кресты, и другим не советуем! Вы, поклонники деревянных богов, ставите им деревянные кресты, плоть и кровь ваших идолов! Ибо и полевые значки, штандарты и знамёна – что они, если не позолоченные и приукрашенные кресты?!»

Под полевыми знамёнами понимались римские войсковые штандарты в виде орла на длинном шесте, надписанного буквами SPQR – латинской аббревиатуры «сенат и римский народ». Эти знамёна считались священными для солдат и тщательно оберегались в бою – именно от них пошла практика иметь при каждой части боевое знамя и беречь его как зеницу ока. Косвенно это опять-таки доказывает, что в своё время Минуций Феликс знал лишь «тауобразные» кресты – именно в это время в римских катакомбах свастика численно преобладает над крестом, а в качестве христианских используются в основном другие эмблемы – например, агнец или рыбы.

Предвестником христианского крестопочитания является место в апокрифическом «Послании Вараввы» (гл. 12), где говорится, что огненный Змий должен пострадать на кресте, который должен был быть поднят над головами.

Этот апокрифический памятник достаточно ранний, он относится к I веку н. э. Мы не будем вдаваться в сложный вопрос о семантике образов Змия и Дракона в библейской литературе⁹, упомянем только, что в период после плена с образом Змия среди иудеев стало принято отождествлять Сатану, вера в которого распространялась из Персии. В этом ключе мы должны прочитывать и видение о Звере и Жене в Апокалипсисе Иоанна. Змий, обвивающий крест, является, возможно, иудеохристианской интерпретацией мотива змия, обвивающего посох, частого в древнееврейской литературе, – что, на наш взгляд, является дополнительным аргументом в пользу происхождения дохристианского креста от крещатого посоха. Когда первоначальная символика Змия раздвоилась (Змий эдемского сада, но и Змий – символ мудрости, как в книге Премудрости Соломона), медный Змий, которому поклонялись иудеи в пустыне, стал восприниматься как символ сходящего с неба огня, т. е. молнии – после же окончательной победы христианства была сделана попытка переосмыслить образ Змия как символ слова божия (иначе «слово божие» символизировалось молнией, либо «небесным огнём» – знак вроде рисунка пылающего костра, и, наконец, Солнцем). Раннехристианские писатели сравнивали Христа, висящего на кресте, с иудейским семисвечником, поскольку он – «свет миру». Здесь, как мы видим, крест, порою со вписанным в него солнечным кругом (рис. 55) является аналогом свастики, которой, как мы знаем, у семитов не было. Медный Змий (Числа 21:8–9) в Средние века считался аллегористами прообразом имевшего место распятия на Голгофе¹⁰.

Основанием всякой крестовой символики Моурант Брок, автор одной из просмотренных нами книг по истории креста, считает связь креста с огнём и светом. Индуисты-брахманы во время некоторых церемоний своей религии держали перед собранием горящий крест. Говорят, что пылающий крест ку-клукс-клановцев восходит к негритянским колдовским церемониям.

Традиция крестопочитания восходит лишь ко времени императора Константина, правившего Империей в IV веке. Был нужен какой-нибудь значительный повод для возведения креста в ранг официального символа, каковой цели послужила следующая легенда. Императрица Елена, деятельная супруга Константина, задалась целью обнаружить крест Христов, для чего в Палестину была отослана специальная экспедиция. В результате раскопок было обнаружено три креста, два из которых, предположительно, принадлежали разбойникам, а третий – Христу. Вопрос идентификации реликвии был оперативно разрешён прикладыванием всех трех крестов по очереди к болящему и покойнику, при этом от одного из них болящий якобы исцелился, а покойник ожил. Тогда участники экспедиции торжественно подняли искомый крест над головами, т. е. «воздвигли» его, в память какового события христианская Церковь затем установила праздник Крестовоздвиженья. Чудотворный же крест был тут же на месте разломан на куски, которые были разосланы по разным городам и стали христианскими реликвиями.

Заказной характер этой легенды, шитой белыми нитками, виден невооружённым глазом. Дерево могло сохраниться где-нибудь в недрах Иудейской пустыни или в пещерах у Мёртвого моря – но не в орошаемой долине Иордана, где, как известно, расположен Иерусалим, в окрестностях которого и совершилось распятие. Если же кто из верующих возразит, что это неисповедимой силой божией крест уцелел, тогда возникает вопрос, зачем этой таинственной силе нужно было сохранять два других креста. Кроме того, если бы там сохранялись все кресты, на которых кто-то когда-то кого-то повесил – как например, римляне участников восстания Бар Кохбы через сотню лет после Иисуса, а они-то должны бы, по сути дела, сохраниться ещё лучше, – то, мы думаем, у участников экспедиции был бы большой выбор, если бы, конечно, местное население этих безлесных районов, не дожидаясь, пока пройдут три века, не пустило бы «святыни» на топливо. Для нас эта ситуация так же невероятна, как, например, массовое обнаружение деревянных крестов, установленных в 1775 году над могилами жертв чумы на Ваганьковском кладбище, – каждый посещавший сельское кладбище знает, что сколь бы фундаментален не был деревянный крест, максимум лет через сорок он подломится и упадёт.

Ну и естественно, когда был обнаружен «настоящий чудотворный» крест, вопрос о почитании именно этого символа был окончательно – на многие века – решён. Заодно разобрались и с его внешним видом. Идеологический подтекст истории Крестовоздвижения виден сразу. Император нуждался в видимом символе укрепления новой религии – ведь язычникам, привыкшим к конкретике, было трудно поверить в историю воплощения, воскресения и пр., не имея явственных доказательств. Вот эти-то доказательства и предоставила императрица Елена, а уж как они были получены – не суть важно.

«Если сейчас спросить любого христианина, – пишет в своей книге «Как родятся, живут и умирают боги и богини» известный советский атеист Емельян Ярославский, – что изображает крест, он скажет, что крест – это орудие смерти, орудие казни, на котором распят был бог Иисус. Между тем это совершенно неверно. Насчёт креста как орудия распятия есть очень большие сомнения, потому что в древности распинали не на кресте, а на столбе с перекладиной наверху в виде печатной буквы Т. Любители фильмов на библейскую тематику это хорошо знают. Но суть дела не в том. Изображение креста в очень многих религиях мы встречаем уже за много веков до христианства, причём оно вовсе не было изображением орудия смерти, а наоборот, у египтян и других народов оно было символом, обозначением жизни. Изображение креста встречается на орудиях, посуде и памятниках каменного века, когда не были известны ни бронза, ни железо, т. е. за тысячелетия до христианства»¹¹.

Несмотря на уклон в вульгарный атеизм, которым порой страдал этот партийный проповедник, в данном отрывке ошибок нет. Крест действительно был ближневосточным и древнеегипетским символом, и, мы думаем, не будет ошибкой предположить, что он был распространён именно в тех странах, где мы не находим свастики – то есть, у древних семитов.

Знак тауобразного креста упоминается в ветхозаветной книге пророка Иезекииля 9:4: «и сказал ему господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак». Правда, в Библии не говорится, какой это знак, но более точное указание могло содержаться в еврейском тексте¹², а лукавые переводчики могли преднамеренно затемнить перевод, чтобы у читателей не возникало невыгодных им ассоциций. Обычай написания букв и знаков на лбах был на Древнем Востоке признаком избранности – недаром в Апокалипсисе говорится, что грядущий Антихрист будет писать начертание своего имени – 666 – на лбах принявших его завет в последние дни. Обыкновение это идёт от языческого обряда помазания лбов верующих жертвенной кровью.

В христианской традиции крест порою называется «честным древом», такое же значение имеет древнеанглийское слово rod, известное нам по древней поэме «Видение Креста»; теперь это слово переменило значение на rod – «деревянный прут». В этом плане крест связывается с универсальной языческой верой в Древо Жизни (отражённой в частности, в книге Бытия) или в Мировое Древо. На египетских рисунках это древо представлено в виде шелковицы либо пальмы, причём оно могло, если направленные ввысь ветви сделать горизонтальными, символически обозначаться в виде креста. В эпоху эллинизма такое Древо служит символом божественной мудрости (Софии), даёт людям живую воду и хлеб жизни. Такое древо упомянуто равным образом и в Апокалипсисе – не может быть, чтобы эта языческая мифологема никак не отразилась в умах ранних христиан.

Кстати, в этом смысле «крест Христов» с висящим на нём распятым может быть сравнен с божественным ясенем, на котором повесился древнескандинавский бог Один, жаждущий добыть и передать людям священное магическое знание – руны.

Итак, в сознании первохристиан, по аналогии с окружающими их, особенно в Египте, язычниками, божественное начало ассоциировалось с огнём, солнечным диском, Древом Жизни, светильником или крестом.

Аналогом креста как вертикальной доминанты в иудейской культуре можно признать семисвечник – менору, особенно его центральный светоч. Мы опускаем поздние легенды о семи непотухших свечах, считая, что древнейшее значение этой материализированной эмблемы – астрономическое. Кстати, первые иудеохристиане сравнивали Христа распятого с центральной, самой высокой, ветвью меноры.

Вы никогда не задумывались, почему в неделе именно семь дней, а не шесть и не восемь? Во-первых, так было удобно считать по лунному календарю, где любой месяц равнялся 28 дням¹³. Во-вторых, древним семитам и египтянам было известно лишь семь светил, не считая звёзд – Луна, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн, Венера и Меркурий. В ступенчатых пирамидах делалось непременно семь ступеней, а египетская система архитектурных измерений основывалась на числах, кратных семи. Созвездие Плеяд, считавшееся божественным троном, состоит из семи видимых звёзд, да и один из титулов иудейской Иеговы – Адонай Себаот (в греческой транскрипции Саваоф) обозначает «наш господин семи звёзд».

Итак, иудейский семисвечник-менора является, как и воздвигнутый крест, символическим изображением Мирового Древа, центральная, вертикальная ветвь которого призвана символизировать уже не Луну – под влиянием соседей к рубежу эр северные семиты несколько отходят от лунных культов, – а Солнце, «весившее» больше Луны и у египтян, и у греков.

Кстати, именно семиты ввели в обыкновение обычай распинать преступников на крестах. В южных районах с их палящим солнцем, в условиях полупустынь и пустынь, это был неплохой способ наказать лиходея, умертвив его достаточно быстро – в течение одних-двух суток, и вместе с тем заставив его вдоволь пострадать перед смертью. Вместе с тем распятие или повешение на Древнем Востоке могло иметь сакральное значение – некоторые адепты древнепалестинских религий могли вешаться сами, словно бог Один, или велеть друзьям вешать их на кресте. Обычное изображение в ханаанской иконографии бога Ваала было с распростёртыми в стороны руками¹⁴.

Слово «крест» восходит в конечном счёте к латинскому crux¹⁵, которое было заимствовано от карфагенян (т. е. финикийцев, ещё одной ветви семитов) вместе с обычаем распинать преступников и военнопленных во время Пунических войн¹⁶. Не отличавшийся ни гуманностью, ни миролюбием, этот народ ремесленников и мореплавателей имел обыкновение ублажать своих богов, выстраивая перед храмами и святилищами вереницы из крестов с прибитыми на них военнопленными.

Карфагеняне были не первыми, кто так поступал, попросту они делали это наиболее часто. Так поступали и греки, и семиты – ещё у Эсхила встречается глагол «распять» (греч. ανασκολοπιζεσθαί). После Первой Пунической войны часть пленных была выкуплена италийцами и возвращена в Рим, где они имели возможность рассказать о нравах и обычаях своих североафриканских соседей. Со временем расправившись с Карфагеном, римляне восприняли этот обычай жестокой казни (до этого преступников вешали¹⁷, живьём зарывали в землю или бросали в море или реку), применяя его поначалу, мести ради, к захваченным в плен карфагенянам, а затем – к самым презренным преступникам – иноплеменным рабам, находившимся в древнеримской социальной иерархии вне закона. Ритуальным смыслом подобной казни являлось желание лишить преступника кроме жизни ещё и права на возрождение – ибо его незахороненную плоть съели бы черви, псы и птицы¹⁸, – с этой целью в античном мире прибивали к крестам и успевших умереть до казни преступников.