Текст книги "Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана"

Автор книги: Анатолий Мошковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11. «Ни с места! Вперёд! Урра!»

Папы на террасе не было – видно, пошёл прогуляться.

Вася открыл дверь, надел на руку подаренный папой компас с бегающей стрелкой – так солидней, принёс на террасу альбом для рисования, тетрадку, карандаши, туристскую карту крымского побережья и коробку с пластилином. Они уселись в плетёные кресла. Вася развернул на столе карту с извилистым берегом, бухтами, с городами и посёлками, горами и дорогами.

– Найдёшь Кара-Дагский?

Ира подняла худенькое личико, моргнула ресницами и сразу указала пальцем на точку у моря.

– Верно… А где Судак?

Тонкий палец с аккуратно подстриженным ногтем тотчас уткнулся в точку с изображением крошечной крепости.

– Хорошо читаешь карту! А знаешь, как устроен танк?

– Специально не интересовалась… А как он там устроен?

– Очень просто и очень хитро! – Вася от возбуждения почесал шариковой ручкой голову, коснулся левого уха, оставив на нём синий след, и принялся рисовать в тетрадке танк. Рисовал и рассказывал про наших танкистов в Великую Отечественную.

Ира внимательно слушала, не спуская с Васи глаз. Смотрела она на него как-то по-новому, не восторженно, не радостно и открыто, как прежде, а грустновато, чуть даже недоумённо. Сонно. Потом вообще зевнула и стала смотреть куда-то в сторону. Вдруг она вскочила с кресла и закричала:

– Ой, кто это? Ёжик! Живой ёжик! – и сломя голову кинулась в кусты.

Вася пошёл за ней.

Застигнутый врасплох, ёжик застыл на месте, вобрал внутрь голову и ноги и ощетинился. Ира сидела на корточках возле него и, пытаясь погладить, будто это был котёнок, приговаривала:

– Ёжинька ты мой, хорошенький… Ты не бойся нас… – Она коснулась его, и ёжик устрашающе зашипел. – Хочешь, я принесу тебе молочка?

Вася не раз видел по утрам на дорожке этого ёжика, с любопытством разглядывал его и даже пытался прокрасться за ним, но сейчас было не до него: не вовремя пробежал! Хотя, впрочем, ёжик был немножко похож на маленький танк, точнее, на танкетку. И развивал совсем неплохую скорость, топоча по асфальту твёрдыми ножками и храбро преодолевая разные там противотанковые рвы и надолбы – канавы и камешки на земле. Вася вспомнил про ёжика, живущего возле их садового участка под Москвой, которого они с Санькой так и не успели поймать, на душе сразу стало хорошо, и он сказал:

– Ну пошли, Ира.

– Да подожди ты! Когда ещё увидишь живого ёжика! Давай что-нибудь принесём ему поесть?

– Давай. А хочешь, я переверну его на спинку? Увидишь, как он сворачивается колесом.

– А если тебя, Соломкин, перевернуть? Приятно будет? Давай вообще отойдём от него… Может, он бежит к своим детям, а они голодные.

Они отошли. Ёжик чуть-чуть изменил свою форму, немного развернулся и стал подлинней. Показались ноги и острая мордочка с маленькими глазками. Быстренько перебирая ногами, он суетливо перебежал покрытую асфальтом дорожку и нырнул в зелёную чащу.

– Ну пойдём на террасу, – сказал Вася, – самое интересное ещё впереди… Ты ведь знаешь, где у танка наиболее уязвимое место в бою?

– А может, поговорим про что-нибудь другое?

– Ладно, займёмся другим… – Вася нырнул в комнату и выскочил с двумя чёрными пистолетами в руках. Сунул Ире один пистолет рукояткой в ладонь. – Давай играть в войну. Умеешь стрелять? А ну пальни!

Ира, направив оружие в небо, нажала на спусковой крючок. Раздался выстрел, запахло серой и палёной бумагой.

Ира чуть сморщила нос.

– Нормально! Наши женщины в войну были не только сёстрами и санитарками, но и ходили в разведку, и даже танкистами были… – Вася размахивал пистолетом и от счастья три раза пальнул в усатого зеленовато-чёрного жука, ползшего по террасе. – Так поиграем?

– Ну, а что я должна делать?

– Прятаться в засаду! Нападать! Ползать по-пластунски, отрывать окопы, швырять гранаты и кричать: «Ни с места! Вперёд! Урра!» Ясно?

– Слушай, Соломкин… – обессиленно сказала Ира, и вдруг они заметили Васину маму.

– Я вам помешала? – Мама стояла на ступеньке террасы и улыбалась. В руке она держала тугой мешочек с камешками.

– Ой, что вы, тётя Валя. Очень хорошо, что вы пришли!

– Мама, мы с ней решили поиграть…

– А может, завтра? Давай завтра, Васенька.

В разговор опять вмешалась мама:

– Сегодня вы уже немного поиграли в войну, можно и что-нибудь другое придумать. Надо, чтобы не только тебе было интересно. Можно половить бабочек.

– Бабочек? Да ты что?

– А почему ж нет? Их поймать не просто. А какие есть красивые! Даже взрослые охотятся…

– Ну и пусть охотятся, а мы ещё глупые дети! – вдруг обиделся на маму Вася, пальнул в воздух из пистолета и быстро-быстро побежал в тёмную чащу парка, куда редко заходят люди и куда совсем недавно скрылся от них ёжик, похожий на маленький танк.

Глава 12. Спецзадание

Это был очень скучный день в Алькиной жизни.

Отец, спавший на балконе, проснулся рано, задолго до завтрака, и дёрнул за ногу Альку. Алька открыл глаза, зевнул и подосадовал: уж слишком хорошо спалось. Отец звал Альку побегать с ним трусцой по дорожкам парка и вдоль моря: он считал, что главное в жизни – главней даже, чем счёт в сберкассе! – хорошее самочувствие. Отец запросто купался в очень холодной воде и Альку заставлял; тот, естественно, не хотел, и тогда отец громко, с чувством отчитывал его: «Если ты мой сын, ты должен пересилить себя! Должен… Ясно? Думаешь, это пустяк? От таких пустяков всё будет зависеть в твоей жизни. Не полезешь в воду – не буду уважать тебя. Хватит с меня Ромки». Вспомнив всё это, Алька кое-как поднялся, потёр кулаками глаза и огляделся: мать ещё спала, тихо посапывая, и одеяло на её животе мерно поднималось и опускалось.

Алька вышел на балкон и увидел блестящую синюю полосу моря и спокойное, сияющее, но ещё не жаркое солнце. Оно уже стояло довольно высоко, и справа от их корпуса сумрачно и сонно высились неосвещённые зубцы Кара-Дага.

– Давай, давай, одевайся, – поторопил его отец.

Они спустились по лестнице. Вокруг ни души.

– Ну, наследник, побежали!

Они долго бегали по аллеям парка и вдоль моря: отец – впереди, Алька – чуть сзади. Бегали не быстро и не тихо, а как положено, согнув в локтях руки и размеренно дыша. Перед купанием отдохнули. Альке очень не хотелось лезть в ледяную воду, однако неохоты он не показал, потому что хорошо знал, что скажет отец. Ежась, морщась и дрожа, но так, чтобы отец этого не заметил, Алька полез в воду. Отец натянул на голову зелёную шапочку, решительно кинулся в море и быстро поплыл к бую. Алька, до самого сердца пронзённый холодом, с гримасой отвращения на лице двинулся следом и доплыл до буя. Они ухватились за него.

– Как у тебя дела с Васей? – неожиданно спросил отец.

– Да никак… Маленький он ещё…

– Не обижай его и не ссорься с ним, – строго сказал отец.

– Почему? – не мог удержаться от вопроса Алька.

– А зачем с ним ссориться? Какой толк? Ведь он безобидный добрый мальчик… Ты знаешь, кто его отец?

– Он в журнале работает и даже здесь что-то строчит на машинке.

– Это его дело. – Отец довольно холодно посмотрел на Альку. – Всякий живёт по-своему. Если работает здесь, значит, так надо. Напрасно работать никто не будет. А его сына не нужно обижать.

Алька кивнул.

Они вместе вернулись на берег, и отец шумно похлопал Альку по груди, приговаривая:

– Вот так надо всегда! Не раздумывать и быть выше своих капризов… Надо с утра до вечера быть в спортивной форме! Чтобы голова работала чётко, чтобы всегда быть в хорошем настроении и чувствовать, что живёшь!

Потом они позавтракали, и пошла на весь день непереносимая скука. А Алька не привык скучать. Вечером, когда мать ушла в гости к какой-то своей новой знакомой, а Тайка с братом пропадали невесть где, Алька, ни с кем ещё не познакомившись, сидел на балюстраде и глядел на море.

– Слушай, Аль, – подошёл к нему отец и положил руку на его плечо. – Я вижу, ты захандрил. Так вот тебе одно задание, можно сказать, секретное, спецзадание… Понимаешь ли, хочется мне здесь, как дома, на Волге, поесть свеженькой рыбки, не привык я без неё. Под Кара-Дагом есть рыбаки, и у одного из них, а точней, у Семёна, он с рыжими усами, можно купить по сходной цене свеженькую – прямо из моря – рыбку, но купить так, чтобы никто не видел. Попросим, чтобы в столовой изжарили, и на весь наш стол.

– Как же я куплю незаметно? – сказал Алька. – Там, наверно, будут и другие рыбаки.

– Этого я не знаю… Сумей. – На него настойчиво смотрели сквозь большие очки чуть иронические, но твёрдые отцовские глаза.

– А может, вместе сходим? – Уж очень Алька боялся, что не выполнит это отцовское спецзадание.

– Двоим там нечего делать. Я тебя уже давно учил: действуй, сообразно быстро меняющейся обстановке.

И Алька понял: теперь ему не отвертеться, не уклониться от задания: отец в этом деле беспощаден и не примет никаких отговорок и оправданий. Иногда Алька даже побаивался, как бы опять не угодить в неприятную историю. Он безоговорочно верил в отца и всё-таки…

– А когда надо идти?

– Самое лучшее завтра, но не рано утром…

Глава 13. Самое главное – тир

Вася шёл по аллее.

После того что случилось с ним позавчера, он стал недоверчив и осторожен. Убежав в тот день от мамы с Ирой, он забился в кусты. Ну как он вёл себя? Как самый избалованный – разве Алька не прав? – ребёнок. Не мог сразу догадаться, что Иру совсем не волнуют все эти военные игры? Она ведь не мальчишка! По дороге домой в тёмной аллее парка Герка, местный, Макаркин дружок, отобрал у него компас: попросил на минуту посмотреть, покрутил в руках, спрятал в карман и улизнул.

Вася шёл, оглядываясь и прислушиваясь к каждому шороху. Вдруг за кустами послышался смех Иры и другой радостный голос, тоже девчоночий и тоже знакомый Васе. Прячась в кустах сирени и боярышника, он двинулся на голоса.

На площадке возле двухэтажного корпуса, где жил Алька с семейством, Ира с Таей играли в бадминтон.

Девчонки так громко дурачились, бегали и прыгали, будто во всём соревновались: и кто громче взвизгнет, и кто выше подпрыгнет, и ловчей изогнётся, дотягиваясь ракеткой до трудно пущенного волана. Тая, за столом такая замкнутая и недобрая, сейчас была неузнаваема, длинные чёрные косы её так и метались в воздухе.

Короткие юбки девчонок взлетали, плескались и крутились вокруг ног, под тонкими кофточками так легко ходили их лопатки, руки работали с такой ловкостью, что можно было позавидовать. И Вася завидовал. Ему бы так играть в бадминтон! «А что если позвать девчонок в тир? – неожиданно подумал Вася. – Там ведь тоже нужна ловкость! Ну, и конечно, острота глаза». Уж там он должен не теряться, а показать высший класс стрельбы! Чтобы увидели, как бешено вращаются поражённые его метким, беспощадным огнём мишени… Почему бы не научить Иру метко стрелять по этим мишеням? Вот будет радости, когда станет попадать! И не выгонишь из тира!

Сзади громко хрустнула веточка. Вася вздрогнул и хотел обернуться, но не успел. Чья-то сильная, липкая рука плотно закрыла ему глаза, вторая – обхватила сзади, и эти руки потащили его в чащу. Вася стал изо всех сил упираться, но ничего не мог поделать: кто-то тащил его, не отпуская руки с глаз.

– Подглядываешь? Втюрился? – прозвучал знакомый голос, и руки отпустили Васю. Он вскочил на ноги и увидел перед собой ухмыляющегося Макарку.

– Ты чего хватаешь меня? Вот как стукну сейчас!

– А не подглядывай за девками! – Макарка счастливо блеснул зелёными глазами.

– А я и не подглядываю! – густо покраснел Вася. – Мы играем…

– Они играют, а ты подглядываешь! Пороху не хватает подойти?

Вася ещё больше смутился.

– Какого там пороху? Чего болтаешь зря?

– Сам знаешь, не притворяйся… Я тебя насквозь вижу.

– Ничего ты не видишь. Смотришь, куда не надо…

– А твой папка и дома так работает? – с усмешкой спросил Макарка. – Только что пробегал мимо – постукивает себе пальцами по чёрным кнопочкам.

– Ну так работает, а что?

– Весёленькая работёнка! И ещё деньги за это платят? Я бы задарма постукивал да ещё приплачивал – занятное дельце… И много он так выстукивает за день? – Вася вспомнил, что Алька задавал ему тот же вопрос, и Вася вдруг разозлился и выпалил:

– Много! Пятьсот в месяц! Шестьсот! А то и больше!

– Я так и знал, – уронил Макарка. – Чистенькая работка! Ему бы покорчевать старый виноградник, камни погрузить на самосвал, баранку на солнышке покрутить. Сто потов спустил бы – узнал бы вкус нашенских денег. Все вы такие…

– Тёмный ты человек, Макар! – не вытерпел Вася. – Тебя бы…

– Ну я пошёл, некогда мне с тобой, – перебил его Макарка. – Дела.

– И у меня дела. Проваливай.

Родителей дома не было. Вася на всякий случай, чтобы снова не встретиться с Макаркой, немного посидел на террасе и пошёл в тир. Тир вдруг стал для Васи самым главным!

В тире тётя Паша взяла у Васи смятый, замусоленный рубль.

– На сколько выстрелов?

– На всё! – Вася осмотрел военную технику, зверей и птиц, прикреплённых к стенке.

– Зачем сразу? Может, по частям будешь стрелять? – стала советовать тётя Паша.

Вася взял копейку сдачи и подгрёб к себе кучку пулек. Никогда ещё не покупал он за один раз столько боеприпасов!

Он не торопился. Он выбрал из лежащих на прилавке пяти ружей среднее, привычно переломил – ружьё переламывалось туго, – аккуратно вложил в дырочку в стволе пульку, предварительно взяв её в рот и послюнив – опытные стрелки говорят – помогает, снова с чётким маслянистым щёлком распрямил ружьё. Вскинул. Упёр для первого выстрела локоть в прилавок и стал целиться в кружок мишени над хвостом гуся – бело-синего, с красным клювом.

Совместил мушку с прорезью на прицельной колодке, плавно нажал спусковой крючок. Сжатый воздух с шипеньем стремительно выбросил пульку. Гусь закрутился как полоумный. Так, хорошо. Только надо спокойнее. Даже радоваться опасно: от радости сильно бьётся сердце и дрожат пальцы.

Вася поймал на мушку кружок мишени, расположенный справа от медведя. Мягко нажал спусковой крючок. Медведь опрокинулся и закачался. Неплохо. Совсем неплохо! Однако Вася ничего не мог поделать с ненужным сердцебиеньем. Он взял на мушку петуха с синим хвостом и красным гребешком и целился с минуту, потому что мушка всё подрагивала. Мимо!

Сердце заработало ещё сильней. Вася подождал, когда перестанет вздрагивать мушка на мишени возле белки, щёлкавшей орешки. Нажал. Мимо. Опять мимо!

– Ты обратно здесь, Васята! – вдруг раздался под самым его ухом голос Макарки. – Денег куры не клюют? Папка с утра печатает на машинке? Поделился бы…

Вася промолчал.

– Хочешь пострелять? – Тётя Паша взяла из круглой коробочки три пульки.

– Погоди, погляжу, как Васята работает.

Вася снова промахнулся.

– Что с тобой? – удивился Макарка. – Только деньги переводишь!

– Не ори, пожалуйста, – сказала тётя Паша, – здесь стрелковое учреждение, а не дом… На тебе, стреляй!

– Давай, – Макарка протянул грязную ладонь, но Вася успел опередить тётю Пашу и положил в неё три пульки.

– Бей из моих, я же богач…

– Из твоих так из твоих, тётке будет экономия. Ты что, Васятка, всё мажешь? Думаешь много, прежде чем нажать! – Макарка прицелился, выстрелил, и подбитый танк ошалело закрутился. И Макарка закричал: – Во как надо! Видал?

От второго выстрела завис вниз башней зелёный танк с крестом.

«Неужели выбьет три из трёх возможных?» – с удивлением подумал Вася. Однако третий выстрел Макарки не достиг цели. Вася нетерпеливо схватил ружьё, и тётя Паша сказала:

– Вась, не стреляй больше… Ты понемножку… С отдыхом… Хочешь, возьми назад деньги?

– Не нужно… Я хочу ещё пострелять!

– Ну ты стреляй, стреляй, трать денежки, а я побёг к рыбакам! – засмеялся Макарка. – Беда какая – промазал!.. Чудик! – Он необидно провёл по Васькиному лицу своей жёсткой в бугорках и мазолях ладонью. Васе почему-то стало легче после Макаркиных слов.

– А зачем тебе туда? – спросил Вася.

– Нужно. – Макарка не хотел говорить, что сегодня утром попросил у Семёна, своего дальнего родственника, несколько рыбин: надеялся продать их подороже на рынке курортникам, чтобы приблизилась к нему мечта о собственном велосипеде. И Семён обещал дать, если будет хороший улов.

– Ну скажи, Макарка!

– На ставник скоро пойдут. Погляжу, чего уловят.

– На ставник? И я с тобой! Можно? – Вася ссыпал в карман оставшиеся пульки.

– А мне чо? Валяй… А скатов не спужаешься? С шипами! Бьют ими. Как ударят, гангрену можно заработать, рука-нога отымется.

– Спужаюсь, жди! – передразнил его Вася, выходя с Макаркой из тира. – Я ещё Ирку с собой захвачу. Ту, которая играла в бад… Она внучка…

– Так ты в неё втюрился? А я думал – в чёрненькую!

– Дурак ты, Макар, и всё… Скучает она здесь… Пусть посмотрит, как ловят рыбу.

– Это она-то скучает? – Макарка прищурил свои зелёные кошачьи глаза.

– Она… Неужели я?! Так я её позову?

– Ни в какую, – отрезал Макарка. – Нельзя её брать. Она уже давно там. С дедом. Работает он с утра своим маслом, которое не намажешь на хлеб и не заправишь в картошку…

– А ты не врёшь? Бежим! Ну? Опоздаем! Рыбаки же рано утром ходят к ставникам…

Макарка сладко, с хрустом потянулся:

– Как когда… Не пори опять, Васята, горячку… Сегодня они попозже будут вытряхать из сетей: море неспокойное и ихний звеньевой был с утра в отсутствии… Успеем.

Глава 14. На рыбацком дворе

Сразу же за посёлком Вася увидел щит: большими яркими буквами он призывал граждан не охотиться на санитаров моря – крабов, мидий и креветок, беречь животный мир воды и суши.

– В том году плаката не было, – сказал Вася.

– А толку что? – Макарка длинно сплюнул. – Каждый живёт в своё удовольствие, а слова есть слова.

– Скоро здесь у вас ничего не останется – всё переловят и поедят.

– На наш век хватит! Ты не поймаешь – другой поймает… зачем быть в дураках?

Макарка вёл Васю самой короткой дорогой, потому что не привык напрасно тратить время.

– Когда-то здесь у вас бушевал вулкан! – перекрикивая море, Вася показал на мрачноватые, недоступно высокие зубцы Кара-Дага. – Из него извергалась лава, всё выжигала на пути.

– Слышал, – кивнул через плечо Макарка, – полезная была штука – этот вулкан, теперь многие ездят сюда из-за него, наслаждаются горой и видами, от лишних денежек избавляются… Точно говорю?

– Про денежки – нет! – возразил Вася и хотел пояснить свою мысль, но Макарка перебил его, посмотрев из-под ладони на разгулявшееся пенистое море:

– Видишь байду? Выбрали улов с одного ставника, гребут к другому. Тютелька в тютельку пришли. Бежим!

Макарка, как горный козёл, запрыгал с камня на камень.

Вася юркнул вслед за ним в рыбацкий дворик и тотчас увидел Иру. И не одну. Она бегала вместе с Таей по берегу.

– Ну чего ж ты, Васята, робеешь? – как бы подтолкнул его Макарка. – Робкие ныне не в цене! Кидайся к своей москвичке!

Вася увидел хитринку в отчаянно блеснувших глазах Макарки. Вася не то что робел… Очень хорошо, очень дружно и весело строили они с Ирой крепость, а потом? Лучше не вспоминать!

Вася отвернулся от моря, и взгляд его наткнулся на Ивана Степановича. Он сидел на большом замшелом камне неподалёку от толстого, вертикально поставленного бревна-ворота; перед ним был заляпанный красками этюдник.

Вася подбежал к нему и поздоровался. И увидел на обтянутой холстом картонке, вставленной в откинутую крышку этюдника, берег моря, вскинутое крыло волны, слепящую белизну прибоя и две тоненькие фигурки в ярких платьях, прыгающие на фоне тёмно-синей волны.

– Не хочешь туда? – Иван Степанович кинул на него быстрый острый взгляд. – У меня есть место для третьего прыгуна.

Вася отрицательно покачал головой.

– Почему не хочешь? Ну тогда как-нибудь в другой раз.

Высокий, худощавый, в шортах, Иван Степанович не был похож на старого человека. Лишь густейшие белые-пребелые волосы напоминали, что он много прожил.

Вася стоял возле художника, поглядывал на девчонок, вдыхал резкий запах палитры и свежеокрашенной байды, лежавшей в сторонке на брусьях, и стойкий, йодистый запах моря. Ире с Таей уже, видно, надоело просто бегать по берегу, и они, скинув туфли, стали играть с волной: гнались по гальке за стремительно убегавшей водой и с пронзительным визгом отскакивали, когда море опять тяжело наваливалось на берег, ломясь о пятнистые, торчащие из гальки валуны.

Девчонки вовремя увёртывались от волны, и лишь босым ногам их крепко доставалось. На Васю они не обращали ни малейшего внимания.

Он слушал их визги, смех, и ему очень хотелось подбежать к ним, стряхнуть с ног босоножки и побегать вместе, но что-то его удерживало. И всё-таки нет – не выдержал! – во всё горло закричал, когда незаметно подкралась громадная волна.

– Эй, вы! Берегитесь! Накроет!

Девчонки не услышали Васю из-за грохота, а может быть, не хотели услышать. Волна их достала, крепко хлестнула, и платья их намокли, прилипли к телу… Так им и надо, мокрым курицам!

– Неактивно живёшь! – толкнул его в плечо Макарка. Вася ничего не ответил, и тот сплюнул сквозь зубы:

– Уклоняешься… Сейчас будет работка. Вишь, последний ставник выбирают, скоро тут будут. Поживиться кой-чем сможем, ненужное отдадут. Ты слушайся меня. – А сам подумал: «Взять у Семёна рыбу надо незаметно, и так про него говорят, что подворовывает рыбку, торгует, на последнем собрании промывали косточки, предупредили…»

– А чего тебя во всём слушаться? – сказал Вася. – Тоже мне мудрец нашёлся! – И пристально посмотрел на море.

Рыбаки шли на байде вдоль ставника и быстро работали руками – волна на глубине не мешала им, вытряхивая из сети рыбу, выбрасывая запутавшиеся водоросли. Потом они дружно ударили длинными вёслами по воде и двинулись к берегу. Двое рыбаков в сапогах до пояса с раструбами, в жёлтых непромокаемых куртках прыгнули в воду и быстро потащили байду на берег. Из неё повыскакивали другие рыбаки и кинулись на подмогу. Потом прыгнули и Макарка с Иваном Степановичем, за ними, с секундным опозданием, подбежал и Вася. Они уцепились за толстый, мокрый, липкий от смолы борт и, хрустя галькой и покрикивая, стали вытаскивать байду подальше от разъярённых волн.

Один сторож, небритый, в мятых штанах из чёртовой кожи и чёрной косоворотке, бездеятельно стоял в сторонке.

– Ну как там, хорошо взяли? – спросил он.

– Как всегда, – крикнул молодой с пышными рыжими усами. – По котам и медузе дали бы три плана! А ну тащи корзины!

Рыбаки за ручки вытаскивали из байды большие круглые корзины, из которых сильно текло. В них тяжело двигалась крупная и мелкая рыба и, норовя удрать, суматошно ползали крабы.

Вася с Макаркой и девчонки стояли рядом и с любопытством смотрели в корзины. Вдруг Макарка прыгнул в байду, в которой оставался рыжеусый, что-то спросил у него, что – не было слышно из-за шума моря, и тот кивнул. Макарка радостно засмеялся, сдёрнул с головы курортную шапочку с длинным козырьком и стал бросать в неё крабов, бегавших по днищу.

– Не всех бери, колоброд! – крикнул ему сторож. – Оставь мне пяток, и чтобы покрупнее…

– Опять сушить будешь на продажу? – проорал сквозь шум моря Макарка.

– А тебе что?

Рыбаки стали сортировать рыбу на старом брезенте. Девчонки изумлённо наклонились над ними, а Иван Степанович уже успел пристроиться поблизости со своим альбомом и, поглядывая на рыбаков, быстро двигал карандашом по твёрдой белой странице.

– Васятка, ко мне! – подозвал Макарка и поднял длинную узкую, как змея, рыбину, упруго двигавшую влажным хвостом.

– Что это? – испугался Вася, – Не ужалит?

– Ужалит, скажешь тоже: в сердце вопьётся – и крышка! – крикнул Макарка. – Это же рыба-игла.

– Я для тебя её взял, Макар, – сказал усатый, которого все звали Семёном; он был в блестящей куртке, густо облепленной гривенниками чешуек. – Высуши – и на рынок! Сувенир. Почище краба. Рупь дадут. А в базарный день и больше.

– Порядок, – сказал Макарка, – и она сгодится, на звонок хватит… – Он толкнул в спину Таю, выхватил из своей шапочки большого краба, страшно двигавшего клешнями и цепкими, жёсткими, суставчатыми ногами, и Тая, конечно, пронзительно запищала. Он стал гоняться за девчонками, потом под звонкий смех перекувырнулся на гальке через голову.

– Здравствуйте! И я к вам… – вдруг послышался громкий голос Альки. – И родня здесь, и все прочие… Что же меня не позвали? Нехорошо!

Быстрые Алькины глаза отыскали среди рыбаков коренастого мужчину с рыжими усами. Алька присел возле него на корточки и негромко спросил:

– Вы, дяденька… простите, не знаю отчества… Семён?

– Ну я, а чего тебе? – насторожился тот, и Алька полушёпотом сказал:

– Да ничего такого… Можно вас на пару слов?

Они отошли, и Алька, вначале сбиваясь, а потом более твёрдо и решительно заговорил о покупке рыбы.

– Плохо с рыбой, неважнецки взяли… – вздохнул Семён. – Да и трудно дать тебе, рискую… Я хоть имею право взять себе немного рыбы, да не со всеми в ладах. Стало строго у нас.

Он говорил тише Альки, не говорил, а беззвучно шевелил большими губами, но Алька всё понимал. Понимал и то, что Семён набивал цену.

– Ну я вас очень прошу… – Алька смотрел в его светлые, почти бесцветные, припухшие глаза и одновременно следил за ребятами; они, кажется, ни о чём не подозревали.

– Тебе сколько нужно?

– Ну, килограммчика два-три…