Текст книги "Спутник бросает тень"

Автор книги: Анатоль Имерманис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

19

– Что, для вас это было сюрпризом? Жаль, я не пригласил свою тетушку, она бы простила мне все грехи. Но, разумеется, только в том случае, если бы я не открыл, что роль духа играл спутник.

– Чтобы не оставаться у вас в долгу, я тоже приготовил небольшой сюрприз. Извольте, шеф! – и Дейли достал целлофановый конверт.

В нем лежал окурок сигареты.

– Что это?

– Доказательство того, что духи действительно умеют материализоваться. Или хотя бы курить материальные сигареты. Я подобрал это в гараже.

– Анализ сделан?

– Нет надобности. Это «Симон Арцт»!

– «Симон Арцт»! И значит...

– ...что мы имеем дело с двумя духами. Ваш дух четвертого октября открыл ворота гаража, а мой вышел через них. Как он проник в гараж? Разумеется, через дверь! Для духа это не составило особого труда, тем более что накануне Шип немножко выпил и не закрыл эту дверь на ключ.

– И зовут этого духа Пегги Морнинг! Пусть только сейчас она попробует отрицать свою вину! Значит, она вышла на Кладбищенскую улицу. Любой другой воспользовался бы нормальным ходом... Вот уж не подумал бы, что ваше знакомство с духами принесет такие результаты!

– Рад служить вам. Если надумаете познакомить «Полицейский вестник» со своим новым трансцендентно-спиритическим методом подбора вещественных доказательств, не забудьте упомянуть о том, что феноменальные способности медиума я развил на сортах табака. Запах, как известно, астральная душа сигареты.

– А вы действительно убеждены, что это «Симон Арцт»?

Дейли клятвенно вскинул руку:

– Клянусь своей любовью к божественной Марджори!

– Верю. А все же отнесите в лабораторию... Ну, продвинул ли наш сеанс ваши отношения с Марджори?

Дейли пожал плечами:

– Боюсь, что нет. Вчера она разрешила проводить себя только до такси. По дороге не произнесла ни слова.

– Очевидно, оскорбилась за то, что вы не уделили ей должного внимания, когда она лежала в обмороке? Ступайте объясняться!

И на обратном пути из лаборатории Дейли действительно завернул к Марджори:

– Доброе утро, Марджи! Когда вам больше понравилось – у миссис Лановер или вчера?

Марджори вместо ответа отвернулась.

– Что это? Ну я понимаю. Я осел. Но я же думал, что инспектор ранен, и сначала кинулся к нему... Я же был при исполнении служебных обязанностей, а наши отношения...

– Наши отношения тоже чисто служебные. И не думайте, что если вам удалось воспользоваться моим смятенным душевным состоянием после сеанса...

– Но, Марджи!..

– Ни слова больше, сержант Дейли! Я для вас только мисс Уоткинсон. Не думайте, что я и дальше позволю издеваться над собой.

– Но когда же я издевался?

– Вчера! Как вы осмелились тащить меня на какой-то балаган! Какой-то жалкий фокус с радиоволнами, а я-то по простоте своей думала, что это действительно нечто серьезное, как у миссис Лановер...

– Марджори, но ведь то, что там было, это несерьезно... Это...

– Вот-вот, вы никогда не можете серьезно относиться к самому святому для человека. Мы с папой уже побывали у миссис Лановер... Читайте! – Марджори швырнула ему газету. – Надеюсь, вы запомнили? Чисто служебные отношения!

Недоуменно крутя головой, Дейли принялся просматривать номер «Обозревателя». На четвертой полосе большая фотография. Знакомое лицо. Ну конечно! «Мисс Минерва Зингер, медиум мирового масштаба. Наконец-то установлена связь с обитателями других миров». Помимо рисунков, представляющих образцы каких-то средств космического сообщения в виде различных сосудов и каких-то пирамид, стоящих, вопреки всем физическим законам, на вершине, – обстоятельно описывалось, что мисс Минерва Зингер, решив использовать дух Спитуэлла как посредника в связи с иными мирами, добилась блестящих успехов. В настоящее время мисс Минерва установила прочный контакт с нашими ближайшими соседями – обитателями Марса. Профессор Хемфри, один из крупнейших специалистов в области изучения космоса, и широко известный служитель методистской церкви преподобный Уоткинсон давали по этому поводу свои интервью. В конце репортажа преподносилась сенсация – марсиане сообщали, что в ближайшее время они намерены выслать корабль на Землю.

Уоткинсон – это отец Марджори. Профессора Хемфри Дейли не знал. Но профессор он профессор и есть. Если уж такие люди позволяют морочить себя, то что же требовать от Марджори? Ну что ж, пусть ищет себе мужа среди марсиан.

Вздохнув, Дейли направился к Муну.

– Ну, что нового, инспектор?

– Вот эту коробку Нисон нашел, когда обшаривал квартиру Морнинг второй раз. Как видите, упаковка посылки. Адрес написан на «ремингтоне» образца 1956 года, отправитель не указан. Пегги Морнинг клянется, что сигареты были присланы именно в этой упаковке...

– Что ж, проверим... – Дейли поднес коробку к носу. Ноздри его раздулись, глаза расширились. Наконец он совсем закрыл их, как будто зрение могло бы помешать обонянию. – Что ты скажешь! А ведь верно – «Симон Арцт»!

– А теперь взгляните на штемпель!

– Четвертого октября...

– Значит, она действительно получила эту посылку после убийства. И все летит к черту!

– Не думаю. Это все равно доказательство.

– Доказательство чего?

– Если Морнинг получила сигареты после убийства, это доказывает... – Дейли принялся загибать пальцы. – Первое, после Пегги у Спитуэлла был какой-то человек, который курит «Симон Арцт». Во-вторых, этот неизвестный отослал ей эти египетские сигареты, чтобы бросить подозрение на нее...

– Стойте, Дейли! Вот тут-то и провал. Этот неизвестный – назовем его мистер Икс – ясновидящий. Он должен заранее знать, что вы придадите окурку особые значение и что я арестую Пегги Морнинг. Слишком сложно, чтобы быть правдоподобным.

– Дайте подумать... Вы же мне говорили, что раз решение самой сложной загадки всегда простое...

– Ну?

– Я осел! – неожиданно сообщил Дейли.

– Думать над этим вам пришлось не особенно долго.

– Отпечатки Пегги найдены на пепельнице. И пепел в ней был от «Честерфилда». Это говорит о том, что она не курит «Симон Арцт».

– Знаю, знаю. Можете присовокупить, что еще найдены два окурка «Честерфилд». На одном из них помада Брука.

– Верно! Вы еще ручались, что помаду эту оставила Пегги.

– Это еще ничего не доказывает.

– Это доказывает, что Пегги курила «Честерфилд»! Но это не означает, что она не курила «Симон Арцт»! И я иной раз не отказываюсь от сигареты, хотя курю только сигары, притом одной марки...

В дверь постучали.

– Прошу! – крикнул Мун.

– А, очаровательная «Мисс В»! – воскликнул Дейли. – Есть результат анализа?

– Да. «Симон Арцт». Так же, как и тот окурок, что найден в квартире Спитуэлла. Заодно я подвергла анализу и его.

– За каким чертом? – вскинул брови Мун.

– Тогда мы еще не знали о синтетической помаде.

– Ну и что же? – оживленно воскликнул Дейли.

– Ни на одной сигарете ее нет.

– Спасибо!

– А где же комплименты?

– Даю вам вексель на тысячу комплиментов. Можете востребовать их при первой возможности! – И, любезно проводив «Мисс В» до двери, Дейли победоносно встал перед столом Муна: – Ну, теперь вы понимаете, что я прав? Пегги не виновата.

Мун задумчиво жевал сигару.

– Тогда кто же?

– Я же говорю: тот, кто курит «Симон Арцт»! Иначе говоря, мы преблагополучно вернулись к мистеру Икс. Но ведь это же абсурд! Убийство произошло не позднее, чем в восемь двадцать. Об этом говорит газета. Асфальтировщики. Значит, у мистера Икс была всего минута-полторы, чтобы успеть проникнуть в квартиру, выманить Спитуэлла из ванной и пристрелить его.

Дейли пожал плечами:

– Не знаю. Я знаю только, что эта Морнинг не виновата.

– Хорошо. Если вы уверены в этом, я предлагаю один эксперимент.

...Сев в свою машину, Мун отправился на улицу Ван-Стратена. Здесь он остановился у дома № 30. Дом, казалось, вымер. Все окна плотно задернуты, точно дом упорно старался хранить свою тайну до судного дня. Мун сердито оглядел его, потом засек время и дал полный газ. К магазину. Вонемейкера он старался добираться самой прямой дорогой. Скорость уменьшал только на перекрестках. Когда впереди появилось двадцатиэтажное здание, Мун снова взглянул на часы. Эксперимент удался только частично. Пегги заявила, что подъехала к магазину как раз к открытию – к девяти. Если бы удалось доказать, что за сорок минут это никак невозможно, то было бы ясно, что она лжет... Оказывается, теоретически это возможно, при условии, что Пегги действительно поймала такси. У дома Спитуэлла его нельзя было раздобыть, так как дорога была разворочена, а чтобы добраться до ровного асфальта, требовалось потерять несколько минут. И все же можно уложиться.

Неизвестно зачем, Мун вылез из машины и обошел магазин. Что же делать? Еще раз допрашивать Пегги? Торчать в управлении и выслушивать благоглупости Уиллоублейка и завиральные идеи Дейли? Неожиданно Мун вспомнил приглашение Лестера.

Но перед этим Мун обогнул здание универсального магазина. В комнатушке, где проживал Ахмед эль Ваади, теперь поселилась супружеская чета, недавно прибывшая с Филиппин. По их словам, египтянин уехал на родину, нанявшись стюардом на корабль.

Мун вспомнил рассказ араба о человеке, который дал ему доллар и поручил отнести письмо на почту. Его и теперь еще не оставляло инстинктивное чувство, что в этом рассказе имелось какое-то зернышко, только вот скорлупа не поддается. Жаль, что, занявшись исключительно Пегги, он махнул рукой на египтянина. А теперь уже ничего не поделаешь.

Болтая с филиппинцами, Мун вдруг увидел наколотый на гвоздь лотерейный билет. Такие билеты обычно продавали на почте.

– Это мистер Ваади нам подарил, – объяснила жена. – Сказал, что счастье принесет. В тот день, когда он его купил, рядом убили человека. А есть такая примета, слышали!

– Разрешите?

Интересно, ведь на билете должен быть штамп почтового отделения. Своеобразная реклама. В случае выигрыша игрок, придающий большое значение приметам, обратится опять туда. Так и есть – печать почтового отделения Святого Креста. План окрестной улицы Ван-Стратена крепко врезался в память инспектора. И Мун поставил на этом воображаемом плане воображаемый крестик. Да, это почтовое отделение самое ближнее к дому, где жил Спитуэлл. Значит, египтянин действительно направился на почту. Но тогда, значит, существовало и письмо?

Всю дорогу до двадцатого этажа, где находилось детективное бюро Лестера, Мун напряженно думал над этой историей с письмом.

Лестер встретил его как дорогого гостя.

– Ребята, это инспектор Мун, который сейчас распутывает историю на улице Ван-Стратена.

Детективы, отрываясь от телевизоров, с уважением поглядывали на Муна.

– Что тебя привело, старина? Только не рассказывай, что забежал навестить, соскучившись обо мне. Погляди, как мы работаем. Надеюсь, после этого изменишь свое мнение о частных детективах. Мы даже поставлены в лучшие условия. Вам еще надо ломать голову: где, кто, когда и как поймать? А у нас все как на ладони. Представь, что в зале номер пятнадцать кража. Я нажимаю кнопку и... Смотри на пятнадцатый экран!

Мун уставился на экран. Продавцы медленно прохаживаются мимо столиков, покупатели роются в товарах, кассирша постукивает на своей автоматической кассе. Все как обычно. Только в фигурах некоторых покупателей появилась какая-то напряженность! Седовласая дама, лениво и безмятежно сидевшая в кресле, неожиданно встала и подошла к телефону. И тут же раздался звонок.

– Успокойтесь, миссис Бейли. Проверка.

– Отлично! – похвалил Мун.

– Есть тут еще один момент. Украсть он украдет, но тут же передаст другому – вот и чист как агнец. Что ж, для этого у нас киноаппараты. Все, что привлекает наше внимание, фиксируется на пленке. Против такого доказательства бессилен любой адвокат. Хвастать – так хвастать до конца. Пошли, посмотришь.

Не дожидаясь согласия, Лестер потянул Муна в соседнее помещение, где находился проекционный аппарат. Свет погас, экран ожил. На экране виднелся нижний этаж магазина, большой вход за двойной решеткой, за решеткой – толпа, ожидающая открытия. Большие электрические часы над дверью показывали без одной минуты девять. Продавцы и кассиры торопливо занимали свои места. Одна из них на скорую руку подкрашивала губы.

– О, это не то, – сказал Лестер. – Здесь ничего интересного нет. Это мы пробовали аппаратуру в день открытия. Сейчас смотри...

Нет, нет, пусть остается! – нетерпеливо воскликнул Мун. Ему показалось, что он увидел за решеткой знакомое лицо. Вот стрелка прыгнула на девять. Решетки поплыли вверх. Люди хлынули в магазин. Первые уже подскакивали к продавцам. А это она! Ну да, она! Пегги Морнинг!

Вскочив и даже опрокинув кресло, Мун обратился к Лестеру:

– Прости, старина! Когда это снято?

– Я же сказал, пробная съемка. В день открытия, четвертого октября.

– Спасибо, Лестер! У тебя отлично поставлена работа. Был бы рад работать у тебя, когда меня выкинут из моего управления!

20

Лафайета в управлении не было. Мун позвонил ему домой. Ожидая в его приемной, инспектор нервно курил. Марджори уже дважды попросила его не дымить. Мун обещал не делать этого и тут же забывал обещание. Марджори открыла окно. Дым, завиваясь спиралями, вытекал на улицу. Почти бесшумно работала электрическая машинка Марджори. Зато за окном шума было хоть отбавляй. И это еще больше подстегивало нервы Муна.

– Ну, что случилось, Мун? – спросил Лафайет, когда они прошли в кабинет. – Почему такая спешка? Арестованная призналась?

– Нет. И не признается. Зато признаюсь я. Я допустил грубейшую ошибку. Эту девицу надо выпустить.

– Довольно странно, инспектор. То вы чуть не силой вырываете у меня ордер на арест. А теперь, когда накопилась целая куча доказательств и дело почти ясно, вы вдруг требуете освободить ее.

– Не могла она сбегать за газетой, вбежать наверх, убить Спитуэлла, опять сбежать вниз, отыскать такси и ровно в девять явиться в магазин. Если только у нее не было геликоптера...

– Мун, я еще раз повторяю! Эта девица могла и не убивать своими руками – достаточно, если она впустила убийцу. Копайте глубже. Приприте ее к стенке. Нам нужно ее признание, что она действовала по поручению красных. Вы слишком миндальничаете с нею.

Мун поднялся с места:

– Итак, согласны вы ее освободить?

– Нет! Потому что я дальновиднее вас. Иначе разве просидел бы я на этом месте десять лет? Я желаю добра вам. Не забывайте, что я могу в любую минуту передать это дело другому.

– Так сделайте это!

Мун выбежал из кабинета:

– Марджори, дайте бумаги!

Вырвав из ее рук лист, даже не присаживаясь, он трясущейся рукой написал:

«В связи с тем, что моя нервная система последнее время так расшаталась, что это отражается на моей работе, прошу немедленно освободить меня от исполнения служебных обязанностей и передать дело, которое я вел, другому. Инспектор Мун».

Даже не перечитав, поставил подпись. Сердце стучало так, как будто в любую минуту мог произойти удар. Он действительно чувствовал себя больным. Самое время уйти с работы. На какой-то момент мелькнуло: а пенсия? Всего два года осталось. Ерунда, здоровье дороже! Швырнув бумагу на стол, Мун вышел, все так же стремительно, как будто опасаясь, что размышления могут удержать его от этого решительного шага...

...Уже спустив ноги с постели, Мун вспомнил, что торопиться некуда. Можно спокойно полежать. Хотя нет, спокойно полежать невозможно – тут же лезут в голову тысячи беспокойных мыслей. Как воспримет это Джина? Что будет делать Дейли? Может быть, и правда сходить к Лестеру? Чтобы не задаваться этими вопросами, Мун принял снотворное. Из тяжелого сна его вырвала Джина:

– Тебе звонил Лафайет. Просил немедленно явиться.

«Все ясно, просьба об отставке принята», – угрюмо сообразил Мун. Побрился, выпил чашку чая и что-то наспех пожевал, но, как всегда, забыл выпить сок. Сунул в карман «Морнинг сан», поцеловал Джину и торопливо выскочил на лестницу. В лифте его неожиданно наградила улыбкой соседка миссис Гендерсон, что было уж совсем необычно. И вообще день был какой-то улыбчивый – словно его просто забыли обозначить в календаре. Войдя в кабинет Лафайета, Мун первым делом увидел опять-таки улыбку. Лафайет улыбается! Ну-ну...

– Что ж, инспектор. Все улажено. Ваша арестованная освобождена. Как видите, я тоже умею признавать ошибки. Если вы так считаете, пускай разгуливает на свободе. Нам не обязательно сажать кого-то на электрический стул. Достаточно, если пальцем укажем на виновного. А вы это великолепно можете сделать, инспектор. И уже сделали в своем сообщении. Очень убедительно!..

На пульте вспыхнула красная лампочка – Марджори соединила Лафайета с кем-то из начальства. Скользнув пальцем по усам, Лафайет взял трубку и кивнул Муну:

– О дальнейшем поговорим позже. До свидания... до вечера. Непременно прихватите супругу! Непременно!

Ни черта не понятно! О каком сообщении идет речь? Где он должен встретиться вечером с Лафайетом? Почему нужно взять с собой Джину?

– Что с вами, инспектор? – послышался голос Марджори.

– Дайте-ка воды. Со мной что-то неладно.

Выпив воды, Мун спохватился:

– Арестованную Морнинг освободили?

– Да, сегодня утром.

– А меня?

– Вас?!

– Я имею в виду мою отставку.

– Я показала шефу, но он только посмеялся. Между прочим, он в восторге от вашего интервью.

– Интервью? Никакого интервью я не давал!

– Если вы шутите, инспектор, то я не улавливаю юмора. В газете напечатана ваша беседа с Блиссом Троллопом.

Через минуту Мун был уже на улице. Газета жгла карман. Что это за выходка? Усевшись в первом попавшемся сквере, он развернул газету и не успел пробежать глазами начало, как лицо его стало таким свирепым, что женщина, сидевшая рядом, быстро поднялась и, то и дело оглядываясь, исчезла в уличной толчее.

«Загадка улицы Ван-Стратена наконец-то проясняется». Ниже портрет Муна в четверть полосы. Далее следовали все существующие и несуществующие заслуги и достоинства инспектора Муна, основными среди которых являлись беспредельная честность и беспристрастность, о чем гласит хотя бы дело об убийстве студента-негра Фрэнка Уэллингтона.

Нет, что ни говори, а Троллоп незаурядный журналист – ложь была не только его профессией, но и искусством. Инспектор выглядел далеко не дураком, он рассуждал, выдвигал аргументы, сам же их разбивал, словом, проделывал все за читателя, чтобы тому не особенно пришлось утруждать свои мозги. Верх наглости представляла концовка:

«– Благодарю вас, инспектор, за интервью. Разрешите от имени всех читателей выразить надежду, что в скором времени нам удастся посадить убийцу на электрический стул.

– Спасибо, Блисс. Приложу все старания. Но опасаюсь, что современная техника помогла убийце ускользнуть, и сейчас он там, откуда тянутся нити всех заговоров против нашей страны и всего свободного мира. Ну что ж. Достаточно и того, что через железный занавес прорвутся наши суровые слова: на вашей совести подлое убийство нашего гражданина, на ваших руках кровь стопроцентного патриота!..»

Когда Мун поднялся со скамьи, изжеванная сигара его давно не горела, зато сам он просто полыхал от прости. Из ближайшего автомата он позвонил в редакцию «Морнинг сан». Там ему сказали, что Троллоп вчера только возвратился из командировки, потом до ночи диктовал срочный материал и теперь отсыпается.

Узнав его адрес, Мун направился к Троллопу домой.

– Мистер Троллоп должен вот-вот вернуться, – сообщила экономка. – Выбежал позавтракать. Можете подождать!

Комната, куда она провела инспектора, ничем не отличалась от многих современных комнат. Спортивные трофеи, различные памятные жетоны, фотографии. Окинув ее взглядом, Мун присел к столу. Рядом с пишущей машинкой лежала пачка чистых листов. Белая бумага всегда вызывала у Муна зуд рисовальщика. Яростно черкая по бумаге, он рисовал каких-то чудовищ и страшилищ, придавая им черты Троллопа. Это помогло – Мун уже начал успокаиваться. А успокоившись, принялся срисовывать стоявшую на столе фотографию. На ней виднелась озаренная заходящим солнцем пустыня, какое-то странное сооружение, что-то вроде древнеиндийского святилища, и сам Троллоп в белом костюме, прислонившийся к рекламным часам «Стандарт ойл». От нечего делать Мун дотошно воспроизводил все подробности фотографии на рисунке.

А Троллоп все не появлялся. Мун решил уже не ждать его. Сунув смятые листы в карман, он направился к двери. Но тут вошел хозяин. При виде инспектора он несколько смешался.

– Что это значит? – и Мун швырнул на стол газету.

– Мера за меру! Вы обещали информировать меня первого, а о Пегги Морнинг я узнал только вчера и то благодаря Торренту. Так что руки у меня оказались раз вязанными. Вы считаете, что я поступил нечестно? А я считаю, что действовал для вашей же пользы. Вы находились в трудном положении. Уже заявив раз, что не верите в руку красных, вы считали, что неудобно отступать. Я проделал это за вас. Рано или поздно вам пришлось бы это сделать. Скажу больше – вам придется это сделать!..

Мун долго жевал потухшую сигару, в упор глядя на розовое лицо Троллопа. Потом шагнул к двери, повернулся и бросил через плечо:

– Знаете, Блисс, когда вас найдут с пулей в животе, я сделаю все, чтобы найти убийцу... пожать ему руку.

Домой Мун приехал в подавленном настроении. Джина, напротив, была на редкость весела. Лицо ее просто сияло от радости. Выяснилось, что этому три причины. Во-первых, миссис Гендерсон после долгого перерыва поздоровалась с нею и беседовала целых десять минут. Во-вторых, узнав от нее, в чем причина этой любезности, Джина купила «Морнинг сан» и с удовольствием прочитала интервью.

– А в-третьих, – Джина помахала кусочком картона с золотым обрезом. – Нас приглашает Алисон! Сегодня вечером!

Мун недоверчиво покрутил в пальцах пригласительный билет.

Т. О. Алисон начал свою карьеру лет десять назад изданием журнала «Так поговаривают». Журнал специализировался на скандальной хронике, подаваемой так, как будто она нашептывается читателю на ухо. Для получения информации Алисон нанимал целую армию частных детективов. Хотя журнал выходил всего шесть раз в год, тем не менее приносил девять миллионов дохода. Основным источником были деньги, которые платили, чтобы материал не пошел. По иронии судьбы, до издания этого журнала Алисон сам был жертвой анонимных шантажистов. И именно Муну в свое время пришлось расследовать это дело, в результате чего кое-кто попал за решетку.

«Мистера Муна с супругой просят пожаловать...» Чудеса, да и только! Наверняка что-то опять понадобилось. Но что ему может понадобиться теперь? Миллионер, влиятельный политик... Неожиданно Мун вспомнил, что «Морнинг сан» тоже принадлежит Алисону.

– Никуда я не пойду. Если ему что-нибудь надо, пусть явится ко мне.

– Ты в уме, Сэм? Отказаться от такого приглашения! Я же позвонила, что мы непременно будем.

– А теперь можешь позвонить, что не будем.

– Сэм, но как мне быть с платьем? Вернуть? Или пожертвовать Армии спасения?

– Какое платье?

– Но я же купила сегодня. Нельзя же к Алисонам являться бог знает в чем! Сейчас я покажусь...

Новое платье выглядело очень мило. И Джина выглядела так, что Мун решил не расстраивать ее. А почему бы и не пойти? Есть случай высказать Алисону все, что он думает о гангстерских методах его сотрудников.

Весь холл огромного особняка Алисона занимал бассейн размером с небольшой пруд. Вокруг вывезенные из Мексики кактусы и агавы. У мраморного берега покачивалась похожая на торпеду алюминиевая моторная лодка.

– Рад видеть вас, инспектор, – произнес Алисон, отделяясь от кучки гостей, чтобы пожать руку Муну.

– А я не очень. Надеюсь, вы читаете свои газеты. То, что позволяет себе ваш Троллоп...

Алисон сделал вид, что не слышит.

– Это ваша супруга? Рад видеть вас, миссис Мун. Как поживаете?

– Очень рада. Надеюсь, вы представите меня вашей супруге.

– Очень сожалею, Фей сейчас занята.

– В таком случае прошу передать ей это, – и Джина протянула целлофановую коробку с орхидеей. Она так старалась выбрать самую дорогую и все равно боялась, как бы подарок не выглядел жалким.

– Благодарю вас. Какой прелестный цветок! Моя жена будет очень рада! – отозвался хозяин и небрежно бросил коробку одному из слуг.

Этот жест конечно же не остался не замеченным Джиной. Но легкая царапина скоро затянулась. Слишком уж блистательным был прием. Какая сервировка... Сколько напитков... Кажется, каждый бокал предлагал новый слуга... Единственное, что портило настроение, – платье. Слава богу, никто не знал, сколько оно стоит! Кажется, вокруг были сплошные знаменитости... Удалось даже пожать руку самой хозяйке. Фей Алисон, по профессии танцовщица, унаследовавшая богатство после первого мужа, железнодорожного короля, была действительно так же красива, как она выглядела на обложках журналов... Впечатлений было столько, что Джина совсем забыла про своего мужа. Да его и нелегко было бы найти. Гостей было несколько сот, комнат почти столько же – пойди узнай, где он находится.

А Мун безвылазно торчал в баре, не обращая внимания на всю толчею. Ничего больше не хотелось – ни объясняться с Алисоном, ни ломать голову, зачем им это понадобилось. Появилось этакое чуточку сентиментальное настроение. Будь сейчас под рукой бумага, Мун наверняка принялся бы рисовать сердечки, кудрявые головки и козочек.

– А я весь вечер ищу вас! –  услышал он вдруг знакомый голос.

– А, мистер Лафайет! И вы здесь? – фамильярно воскликнул Мун. Сейчас ему было все равно – шеф перед ним или чистильщик сапог. – Хотите выпить? – и он кивнул бармену. – Стаканчик для моего приятеля!

– Потом, потом! – отмахнулся Лафайет. – Вас ждут.

Слегка покачиваясь, Мун последовал за Лафайетом. За небольшим столиком сидели двое. Один из них был большая шишка – сам начальник полиции, второй – губернатор.

– Как чувствуете себя, мистер Мун? – произнес губернатор. – Я уже опасался, что вы отправились домой. Я вас очень хотел видеть.

– Ну что ж, вот он я,– откликнулся Мун и встал навытяжку. Все-таки он явно подвыпил. Губернатор улыбнулся, будто оценив хорошую шутку.

– Садитесь, садитесь! Мы с вашим шефом говорили сейчас, что вы у нас один из способнейших работников. Мы вами очень довольны. Я уже говорил с Алисоном, что все его издания перепечатают ваше интервью.

– Блисс Троллоп – гнусный лжец! – торжественно произнес Мун. – Если он и брал у кого-либо интервью, то у своего унитаза. Только не у меня! Нет, сэр, не у меня. Все это чушь и дичь. Пусть мне покажут того русского, который станет у нас стрелять из русского пистолета! Я требую, чтобы Троллоп дал опровержение!

Начальник полиции переглянулся с губернатором.

– Не следовало бы вам, инспектор, сегодня много пить, – медленно, цедя слово за словом, сказал он. – А если уж и выпили, то надо проспаться.

Мун с усилием поднялся. Что за черт, пол почему-то покачивается.

– Что ж, я пошел! Начальство надо слушаться.

И почему-то продолжал стоять на месте.

Губернатор вновь усадил его.

– Ну что вы, инспектор совсем уж не так много выпил. Это вы зря. Кроме того, он совершенно прав. Я вполне понимаю ход его мыслей. Для нас, политических деятелей, вполне достаточно догадываться, кто совершил то или иное действие. Мы более чем догадываемся, кто убил Спитуэлла. Но инспектор – детектив, ему одних догадок мало...

Мун кивнул и осушил стакан.

– Инспектору нужен конкретный человек. И только когда он выйдет на его след, когда отыщет его, тогда он скажет: «Вот вам убийца Спитуэлла. Убийство совершено по таким-то и таким-то мотивам. Вот доказательства. А дальше поступайте как знаете». Не так ли вы думаете, мистер Мун?

Мун кивнул. На этот раз просто потому, что голова не хотела держаться прямо.

Дальнейшее почему-то воспринималось с трудом. Вместе с Джиной они подъезжали к дому, но почему-то не в его машине. Потом ему казалось, что он с кем-то целовался, кажется с Джиной, но Джина утверждала, что он вместо того, чтобы дать чаевые, поцеловал шофера Алисона.