Текст книги "Принц Половины Осени"

Автор книги: Анастасия Юрченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Снова разбили мою вазу. – Мама равнодушно пождала губы. Она оставила меня на одеяле, а потом вышла из комнаты.

Томас ушёл тем вечером. Папа заметно остыл, место злобы занял страх: всё время, пока брата не было дома, он говорил сам себе, что переборщил, пытался до него дозвониться. Следующим утром после уроков я отправился на заброшенную заправку, где обычно и сидел мой брат в такие дни. Был конец осени, слякоть, бесконечные дожди и холодный ветер.

Томас нашёлся сидящим на одной из труб, идущих вдоль стены здания. Он подкидывал монетку одной рукой и удерживал ворот тонкой куртки другой. По лицу и волосам стекала вода, а зубы отбывали ритмичную дробь, но он усиленно делал вид, что занят монеткой.

– Почему вы с папой поругались?

Томас чуть не рухнул со скользкой трубы, когда услышал мой голос. Брат громко выругался, потом спрыгнул с трубы прямо в лужу. Прощайте, его любимые красные кроссовки.

– Хьюго? Ты чего здесь делаешь? – Его брови поползли вверх. – Ты же замёрзнуть можешь.

– Ты тоже.

На его скуле синела крупная ссадина, вокруг которой расцветал фиолетовый синяк. Даже не хотелось спрашивать, с папой ли он подрался или с шайкой хулиганов чуть позже.

– Папа волнуется. Он сожалеет.

– Прекрасно, – он устало выдохнул и развернулся. Подошёл к ступенькам и сел на них, подперев голову рукой. – Иди домой.

– Мне сегодня утром звонил Ричи. Он спросил, почему ты не…

– Иди домой, Хьюго.

Я посмотрел на него, мысленно сосчитал до десяти. Подошёл и сел рядом. Дождь грохотал вокруг, будто изолировал нас от всего мира, размывая границы предметов за пределами заправки. Пейзаж превратился в серое пятно с белыми проблесками капель. Будто рябь.

– Папа уже не злится. Ты зря вчера ушёл, он волнуется.

– Не в папе дело. Вчера я просто выплеснул на него всё. – Раздражённо пробормотал Томас, отводя глаза. – Хватит, ладно? Просто иди домой. Пожалуйста, иди. – Он звучал зло, обиженно, расстроено – всё вместе. Его голос заметно дрогнул.

– Ты можешь мне рассказать.

– Это не то, что мы должны обсуждать.

Он быстро помотал головой, прижимая руки к животу. Смотреть на него было больно, он всегда был тем, кто бодро улыбнётся, поможет встать при падении. Но Томас разбит. Что-то его уничтожило, что-то его сломало.

– Расскажи мне. – Тихо сказал я. – Это будет секретом, обещаю. Я никому не скажу.

Томас повернулся ко мне, он немного покачивался, очень громко дышал. Я уже начал догадываться, что пожалею о своём вопросе. Мир вокруг рассекла яркая молния.

– Я сделал очень плохую вещь. Если об этом кто-нибудь узнает, я окажусь в тюрьме.

Я сглотнул, а мой брат продолжал смотреть на меня выжидающе, в его глазах блеснуло извращённое удовольствие, потому что он оказался прав. Он получил правильную реакцию от меня. Смог меня удивить и напугать.

– Видишь. Я же говорил.

– Поэтому папа так ругался?

– Нет! Я же сказал, что дело не в нём! – Он озлобленно мотнул головой. – Просто…я на нервах. Мне страшно, и вчера я не смог удержаться. Выплеснул весь страх, всю злость на папу. Потому что…потому что он – единственный, кто может дать мне отпор. Срыва на ком-то слабее я бы себе не простил.

– Что ты сделал? – Я сам не ожидал, что мой голос будет звучать так твёрдо и ровно. Приказной тон, но до отца ещё далеко.

– Помнишь, ты мне рассказывал про того парня, который тебя в школе доставал?

Кончено, да. Я помнил, как он надоедал мне, как постоянно подшучивал. Он был старше года на четыре, а об его издевательствах я говорил только Томасу. Не хотел, чтобы в классе надо мной из-за этого смеялись. Но потом я задумался, и сердце гулко бухнуло в груди. К тому моменту я этого парня уже почти неделю не видел. Не видно в коридорах, не слышно на площадке. Никаких толчков под рёбра, никаких плевков вслед, никаких глупых и обидных шуток.

– Нет, – я прошептал это едва слышно. – Ты не мог.

– Я убил его цепью. Позвонки раздробил…

Конец фразы разобрать не удалось. Томас закрыл лицо руками, громко простонал что-то нечленораздельное. Я сразу подскочил. Тошнотворное чувство клубилось в горле и груди, а внутренности начали переваривать сами себя. Нечеловеческий холодный страх сжал глотку.

– Ты…зачем ты… – слова путались, готовые предложения превращались в месиво из букв. – Можно было поговорить, можно было даже подраться…

– Я знаю! Знаю, понимаешь?! – Он вскочил и пнул погнутую банку, которая валялась под его ногами. – Я был так зол на него. Ничего не смог с собой поделать. Это было невозможно. Я не смог это остановить, ясно тебе?

– Ты ведь…человека убил. – Тихо заключил я скорее для себя. Чтобы забить эту мысль себе в голову, подвести итог.

– Знаю. – Томас смотрел куда-то вбок. – Я видел его родителей, его мать всё надеется, что он жив. Она почти потеряла связь с реальностью. А его отец на взводе. – Томас отвернулся, запрокинул голову и взвыл.

– Я обещал не говорить. – Мои руки тряслись. – И я не стану.

Дождь бил по земле, гром разносился всюду, вызывая содрогания во всём теле, будто само небо осуждало им содеянное…

Меня сильно шлёпнули по щеке. Я вскрикнул и прижал руку к горящей коже.

– Какого чёрта? Это больно! – громко прошипел я.

– Ты глаза закрыл, я испугалась.

Я закатил на неё глаза:

– Какая разница? Всё равно мы почти все умрём.

Я отполз к стене, почти вжался в неё, переваривая то, что вспыхнуло в Лабиринте. Если Томас убил парня, который портил мне жизнь из-за приступа гнева, вызванным заботой, то он мог легко убить родителей из ревности.

– Вот ведь чёрт, – сказал я тихо себе. Этот шёпот поглотил крик экрана.

Страшный вывод сжал голову и грудь холодом. Он сделал это из-за меня, он снова стал убийцей.

***

Я не понимал, сколько времени прошло, потому что понятие «время» в этом месте превратилось в безразмерную величину, которая, по большому счету, вообще не имела значения. Время снова начнет ход, когда железная дверь откроется. Надо было заострить внимание на постороннем звуке, забыть о кряхтении, хрусте, который доносился со стороны экрана. Отличный способ уцепиться за реальность, чтобы не сойти с ума окончательно. Господи, что угодно, чтобы перестать прокручивать в голове новое воспоминание. Я ухватился за звук капель, которые ритмично били об пол. Пробирающий звук пустил корни в моей голове. Я начал считать.

Две тысячи восемнадцать. Я это вслух сказал или нет? Ах, да, никакой разницы. Стоило начать думать, как паника снова цеплялась за меня всем своим тяжёлым и холодным существом. Я пытался жмуриться, но от этого становилось только хуже. Когда глаза открыты картина вокруг не особенно менялась, но создавалась иллюзионное ощущение некоторого контроля над происходящим вокруг. А ещё я надеялся, что в комнате не было крыс или мышей. Некоторые из заключённых говорили, что они могут отгрызть пальцы или уши.

Я досчитал до двадцати одной тысячи трёхсот сорока восьми, когда замок железной звери начал скрежетать. Потом она открылась, и в глаза ударил свет из коридора. Я с мучительным стоном выдохнул.

– Вам предоставлена свобода в передвижении.

Народ начал медленно подниматься на ноги, потягиваться и покидать комнату. Позже, уже в бетонных коридорах, неукротимый поток заключённых понёс меня. «Давление общества» на практике выглядит так.

***

Спать приходилось в тех же комнатах, куда нас привели впервые. Утром привезли ещё партию новичков. Моя соседка, которая назвала себя Сарой Мелроуз, сказала, что эти должны быть последними, а это значит, что с сегодняшнего дня начнётся бойня. Днём нам позволили ходить по всей территории Ям, даже на просторной площадке. Весь периметр был огорожен забором, вдоль которого бежала неоновая полоса.

– Эта гарантия безопасности. – Пояснил кто-то из-за моей спины, заставив меня подпрыгнуть. – Покинем периметр – голову нам оторвёт.

Я обернулся, передо мной стояла Сара, она выразительно постучала по ошейнику. Да, конечно. Вот для чего ещё они нужны.

– Ты меня напугала, – обличительно возмутился я.

Мы отошли от забора и сели на землю. Вокруг было достаточно живо, многие из прибывших заключённых радовались хотя бы небольшому расширению пространства. Мне особенно радоваться было нечему: только появился шанс сбежать из тюрьмы, как меня приволокли на смертную казнь. Мне несказанно везёт, правда?

– Нас всех свозят сюда ради грандиозного открытия. Я поговорила с некоторыми из другой группы. Как удалось узнать, только с нашей прибыли надзиратели.

– Чтобы лично зафиксировать смерть. – Добавил я.

– Здесь множество арен разного типа, десятки боёв будут проходить одновременно.

– Жаль, нам в это время придётся собирать свои внутренности по всей территории Ям.

Сара молчала. Она протянула руки и собрала горсть мелких камней с земли, начала пересыпать их из одной руки в другую.

– Ты здесь одна, как я вижу. – Я не знаю, зачем решил нарушить молчание. Мне не было неловко, я просто знал, что надо было что-нибудь сказать.

– Да. И, мне кажется, я с ума схожу. Я даже не боюсь, – её голос сел. – Это больше похоже на облегчение. – Надоедает жить с мыслью, что я всюду лишняя. Хочу перестать об этом думать. Вообще перестать.

– Сара, а ты помнишь, как мы играли во дворе?

– Что?

– Ты же была с нами, да? У тебя были хвостики, ты подарила мне цветок.

Сара перевела на меня удивлённый и отчего-то виноватый взгляд.

– Мы все ужасно испугались, когда Макс и Кайл прибежали за Томасом. А потом он принёс тебя на руках, живого и почти здорового. Мы все считали его героем.

…– Считаешь себя героем? – Парень скептически выгнул бровь, непонимающе глядя на Томаса.

– Никогда не считал. Можешь расслабиться, Ричи, я же не прыжок из самолёта тебе предлагаю. – Отмахнулся мой брат.

Я рассеянно оглядывался по сторонам, рассматривая лавки и небольшие магазинчики вокруг. Яркие вывески, полки, забитые разнообразными товарами. Запах карамели, от которого живот начинал требовательно урчать.

– Лучше бы это был прыжок из самолёта, – Ричи закатил глаза и кивнул в сторону тира.

Мы подошли к стойке, Ричи отдал почти новую купюру рабочему парка, тот протянул автомат.

– А что плохого в том, что я пытаюсь помочь своему лучшему другу? – С широкой улыбкой и театральной торжественностью поинтересовался Томас.

Ричи нажал на спусковой крючок дважды. Две мишени упали.

– Прекрати. Это же твой отец. – Не унимался братец. Он скрестил руки и хитро глядел на своего друга.

– Мой отец, – ещё одна мишень была поражена, – и моё решение, что я не хочу с ним общаться. – Финальные две пули попали точно по целям.

Ричи гордо выпрямился, поправил форму. Приз, естественно, отдали мне.

– Спасибо, – поблагодарил я, заворожено рассматривая яркий венец из перьев.

– Обращайся, – рассеянно ответил Ричи.

– Тебе не тринадцать лет. – Фыркнул Томас. – Прекрати себя так вести и, пока мы снова не уехали, помирись с отцом.

– Нет. Хватит, давай не портить день, – Ричи вознёс указательный палец.

– Тогда хватит ходить с таким кислым выражением лица, – Мой брат закатил глаза.

Ричи злобно сверкнул глазами, поднял голову и нарочито медленно спросил:

– Назвать причину ссоры?

– Да, было бы неплохо узнать, почему ты вечно лаешь на него.

– Ты.

– Что? – Я оторвался от новой игрушки и посмотрел на Ричи.

– Он думает, ты плохо на меня влияешь. – Пожал плечами тот.

– Звучит очень…– Томас в недоумении замялся, подбирая слова.

– Тупо. Тупо звучит. Прямо-таки критический уровень тупости. – Подсказал Ричи. – Прибавь к этому то, что я не пошёл по его стопам, а поехал в военную академию за своим другом.

Томас стушевано поморщил нос. Ричи похлопал его по плечу и, растрепав мои волосы, пошел вперёд. Я посмотрел на брата, тот мотнул головой, проглатывая услышанное, и снова засиял. Солнце озаряло небо тёплым светом, парк жил, гремя музыкой и аттракционами, веселье продолжалось…

Я распахнул глаза, взору предстало серое удушливое небо. Лучше бы я остался в Лабиринте.

***

Я нашёл своего старого друга, вспомнил пару важных вещей. Я бы сказал, что жизнь налаживается, если бы не одно забавное обстоятельство: нас всех привели на бойню. Мы с Сарой ещё долго сидели во дворе, она рассказывала о нашем с ней детстве. Я узнал не так много, потому что со временем мы перестали общаться. Её рано забрали в лагерь. Мир вокруг затих, через небо тянулась полоса тёмных туч. Всё вокруг вот-вот должна была охватить гроза, буря приближалась медленно.

– Посмотрите, кто приехал, – язвительно протянула Сара, глядя за решётчатый забор.

Я проследил её взгляд. А вот и буря, а по совместительству и моё спасение. О’Хара в сопровождении Люси, Скотта и Алекса шёл к главным воротам. И нельзя было сказать, что присутствующие ему сильно обрадовались: все вокруг загудели с явным пренебрежением и злобой.

– Я слышала про его проект еще до ареста. Он, наверное, весь мир за идиотов держит, если думает, что его станут слушать. Эй, ты куда?

– Мы с ним поговорим, – я дёрнул Сару за плечо и быстро побежал к забору.

Я пару раз запнулся, даже упал, ощутил прилив жгучей боли, но поднялся и громко крикнул:

– О’Хара!

Но он не услышал. Мой единственный шанс на спасение не мог услышать мои крики из-за возмущённого гула толпы. Я пробежал ещё пару метров и снова закричал. В этот раз он замер, прислушиваясь, и я снова закричал. Кто-то бросил в меня камень. О’Хара обернулся на звук моего голоса и всплеснул руками. Я думаю, ещё никто его так не разочаровывал, хотя бы где-то я смог тать первым. Я широко улыбнулся, быстро зашагал к нему. В меня снова полетели мелкие камни, не все попадали в тело, но было неприятно. О’Хара сказал что-то охране, и те пару раз выстрелили в воздух. Толпа затихла.

– Я сейчас невообразимую чушь озвучу, но я очень рад вас видеть. Вы просто не представляете, – громко проговорил я, подойдя к забору.

– Не могу сказать того же. – С неприкрытым недоумением и разочарованием ответил он. – Как ты умудряешься делать мою жизнь всё сложнее?

– Я могу всё объяснить.

– Объяснишь Люси, у меня встреча.

Он снова направился к входу со всей своей свитой. Парой минут позже два охранника Ям сопроводили меня на встречу с Люси.

***

Небольшая комната с парой кресел и узким твёрдым диваном, на котором расположилась Люси и Алекс.

– Я просто представить не могу, что ты мог сделать, чтобы оказаться здесь. – Она приподняла брови. – И я искренне надеюсь, что мы сможем забрать тебя отсюда.

– Заберите ещё и моего друга. Она может мне помочь в будущем…

– Я не могу ничего гарантировать, – с сожалением сообщила Люси. Она выглядела слишком живой на фоне босса. – Но сделаю всё возможное, чтобы вы выбрались живыми отсюда. Обещаю.

Она кивнула на кресло. Я послушно сел и пару раз громко выдохнул. Надо было учитывать, что они здесь не ради меня. О’Хара пришёл на встречу, а не за мной. Я гнал от себя любопытство, потому что было совсем не до этого.

– Я напал на своего надзирателя, – признался я и поднял на неё глаза. Люси выглядела удивлённой.

– Я тобой почти горжусь, – радостно сообщил мне Алекс. – Сначала клиент, теперь надзиратель. Ты уверен, что не опасен для общества?

Он, конечно, шутил. Его тон звучал насмешливо и не имел ничего общего с серьёзным разговором, но это меня немного коробило. Люси его осадила холодным взглядом.

– За что ты на него напал? Ты сорвался или…

– Он порвал фотографию. – Перебил я. – Её мне О’Хара дал, а Моррис порвал. Это был первый раз за всё время заключения, когда я дал ему отпор. Моррис этим сразу и воспользовался, я не думал, что всё так обернётся.

Люси тяжело вздохнула, но это не было похоже на усталость. Больше на разочарование в ситуации.

– Я могу прострелить ему колено, если хочешь. Могу оба. – Серьёзно предложил Алекс. Может, шутя. Его тон было трудно разобрать, будто он сам не был уверен, какую эмоцию из спектра решил проявить.

– Мы не будем стрелять в него здесь, ладно? Мы решим этот вопрос. – Люси прикрыла глаза. – Постараемся решить до того, как вас выпустят на арену.

Мне очень не понравился её тон, но я был в них уверен настолько, насколько позволяла ситуация. «Авроре» не будет толку от трупов.

***

Мы сидели небольшими группа вдоль длинного бетонного коридора. Слышали крики голодной до зрелищ толпы, мы знали, что они ждут нашей крови. Каждый раз, когда раздаётся громкий гонг, на арене Ям начинается бой, протяжный вой сирены оповещает о смерти или невозможности одного из бойцов продолжать бороться. Мимо нас прошли уборщики, которые, ухватив под мышки, тащили обмякшее тело. Почти час назад это тело уворачивалось от ударов, дышало и сопротивлялось. Сейчас тело пронесло мимо нас горячий и влажный запах крови, плоти и пота. Оно безвольно висело, пока его транспортировали очень грубым образом, обдирая остатки кожи на пятках. Мы проводили его взглядом. Кого-то чуть дальше от нас, по-видимому, стошнило.

Двери открылись, гул толпы на мгновение стал громче. Сара приподнялась, наблюдая, как новую жертву выталкивают из коридора, пока тот всё так же упорно кричит, упираясь всеми руками и ногами в сухую землю.

– Они либо сейчас его убьют за сопротивление, либо в бою. И я не знаю, что из этого хуже.

– На арене у него хотя бы есть шанс дожить до конца боя.

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – Она перевела на меня пустой взгляд.

В хвосте вереницы заключённых вспыхнул жуткий крик. Я подпрыгнул, перепугавшись, и обернулся, как и вся толпа. У кого-то не выдержали нервы, заключённый, увидев очередное безжизненное тело, сорвался на вопль, вскочил и попытался пробиться через охрану. Солдаты, казалось, наслаждались его реакцией, потому что дали несчастному пробежать пару метров и только потом выстрелили. Уборщикам пришлось волочить ещё один труп. Сирена снова завыла, хотя прошло не так много времени. От силы минут двадцать. Дверь снова открылась, мимо нас проплыл уже приевшийся запах, новую жертву толкнули под звон гонга. В голову ударил страх, паника холодной волной взметнулась к горлу. Чуть больше десятка людей разделяли меня и арену. Живой мост между человеком и смертью.

Я поджал губы и закрыл глаза, молясь всем богам, которых знал. Молитвы не помогли, двери снова открылись. Но гонга больше не было слышно, к солдатам вышел куратор арены и сказал, что на сегодня бои на этой Яме закончены. Я откинул голов назад и громко выдохнул, думал, что потеряю сознание.

***

После боёв и нескольких часов перед телевизором нам снова дали свободу передвижения. Система начинала проясняться.

– Я думаю, всё дело в страхе. – Сказал я Саре, глядя на серое небо. Здесь пасмурно, но сухо. Невыносимая погода. – Мы видим убитых, смотрим на бои каждый день. Мы боимся того, что снами произойдёт, когда придёт наша очередь отстаивать право на жизнь. Они стимулируют этот страх, чтобы в момент боя он превратился в агрессию.

– Ага, – задумалась Сара, снова пересыпая сухой серый песок из ладони в ладонь. – Страх за свою жизнь вызвать всегда легче других чувств. Логично, но бесполезно. – Вынесла она вердикт. – Толку нет от рассуждений, мы всё равно за забором. – Она размахнулась и бросила камушек в изгородь с неоновой полосой.

– Я просто стараюсь думать о чём-нибудь, чтобы не сойти с ума. – Я вздохнул. – Ожидание из меня все соки выжимает. Если О’Хара договорится, считай, мы спасены.

– Ты спасён, – равнодушно поправила она. – Я не из вашей компании, забыл?

– И что? У тебя есть шансы уйти отсюда. Разве это плохо?

– И предать Хранителей? – Сара резко повернулась ко мне. – Стать новой Джек?

Больше она ничего не сказала. Сара не ушла, не пыталась на меня наброситься. Замолчала только. Я бы, наверное, испытал что-то, если на плечи и горло не давил страх приближающейся смерти. Для сравнения – мы были в положении людей, над шеями которых палачи занесли топор. Никто не хочет умирать, я в том числе. Мне уже везло быть последним выжившим. Проблема была только одна – последний выживший часто становится главным подозреваемым.

– Не я убил свою семью. Если ты думаешь, что я должен умереть за убийство, то ты ошибаешься. Верони́ка говорила, сюда просто так не попадают. Все, кто здесь оказался, совершил что-то ужасное. – Я покосился на неё. – Что совершила ты?

Сара вопрос проигнорировала, демонстративно отвернувшись. В чувство её привели грохот и выстрелы, доносившиеся откуда-то с дальней стороны площади. Толпа обернулась на жуткие звуки. Там, из-за бетонных башен с охраной, поднимались облака серой пыли.

– Что за чертовщина?

– Какого…

– Это ещё что?

За завесой пыли в небо унёсся громкий крик и пара выстрелов. Это сработало, как условный сигнал для всех, кто был во дворе. Заключённые начали кричать и метаться по двору, выстрелы грохотали над нашими головами, их не могли перебить даже первые раскаты грома. Меня радовало, что я слышал выстрелы – верный знак того, что стреляют пока не по мне. Я не мог умереть, когда моё спасение было совсем близко. Я схватил Сару за ворот и повёл быстрым шагом вдоль забора. Бежать нельзя, по тем, кто бегает, начинают стрелять. Те, кто начинал терять контроль, быстро получали пули. Я осмотрелся, нашёл взглядом машину О’Хары, чтобы убедиться, что он ещё в здании.

Под серым небом разнёсся очередной вой сирены, неоновые полосы приняли красный цвет, механический голос начал пробиваться сквозь стену всеобщей паники, сообщая, что Ямы перешли в аварийный режим.

– Наверное, кто-то сбежал, – сухо сказала мне Сара.

– Ты, правда, об этом сейчас думаешь?

Громкое гудение всё продолжалось, но выстрелы начинали утихать. Заключённые сели на землю среди кучи тел и замерли. Рупоры, прорывая протяжные гудки, просили всех сохранять спокойствие, сообщали, что ситуация под контролем. Однако грохот и трещины, которые расползлись по стенам говорили об обратном.

«Просьба всем вернуться в здание».

– Живо все внутрь! – Кричали с вышки. – Вы слышите?! Быстро внутрь!

…Светлая гостиная казалась ещё более уютной из-за лучей летнего солнца, которые проникали в комнату сквозь прозрачные шторы. Персонаж на экране ловко прыгал, быстро бил, парировал, когда я нажимал на соответствующие кнопки. Дверь открылась, я сразу подскочил с места, забыв поставить игру на паузу. На пороге стол Томас и Ричи в форме «Ривер Вест» и с рюкзаками на плечах.

Томас стал ещё выше, ему пришлось присесть немного, чтобы я смог его обнять. Он широко улыбался, прошёл к маме, приподнял её и поцеловал в щёку. Стиснул папу в объятиях, тот сразу заговорил, что Томас возмужал, похлопал его по плечу. Быстро стянул с тумбочки аккуратную подарочную коробку и протянул её Томасу.

– Привет, Ричи, – я протянул ему руку, но он, как всегда, просто потрепал меня по голове.

– Ты, кажется, подрос, а? – он подмигнул мне и прошёл глубже в дом, чтобы поздороваться с остальными челнами семьи. Мама сразу взяла его лицо в руки и поцеловала в лоб, а папа привычно пожал ему руку.

– Я уже не ребёнок, – с рассеянной улыбкой напомнил я Ричи и снова бросился к брату.

– Ага. – Скептически протянул Томас, хихикая. – А вы сможете приехать на наше награждение в начале сентября? Будут награждать студентов, которые отличились в течение этого учебного года. – Пояснил Томас.

– Есть повод приезжать? – Шуточно протянул папа.

– Зачем Вы так, мистер Маршалл? Он же сейчас опять начнёт…– Пробормотал Ричи, закатив глаза напоказ.

– Конечно, начну. – Брат ободряюще толкнул друга в бок. – Томас Скотт Маршалл снова в списке лучших! – Он усмехнулся. – Ричи, конечно, тоже, но он не ваш сын, поэтому его вы можете игнорировать.

– И почему я всё ещё твой друг, не напомнишь?

…– Томас Скотт Маршалл, если ты не прекратишь, я тебя ударю. – Устало протянул Ричи, читая книгу. Томас, старательно игнорируя его просьбу, продолжил действовать на нервы…

…– Томас Скотт Маршалл, будь добр объясниться! – Рявкнул отец, указывая на разбитый автомобиль соседа…

…– Томас Скотт Маршалл, один из лучших учеников элитной академии «Ривер Вест», подозревается в убийстве подростка, – чётко проговорила диктор по телевидению…

…Но его не посадили. Дело закрыли уже через пару дней. Кто-то прикрывал ему спину…

Я глубоко вдохнул и сразу закашлялся. Сара подняла меня в сидячее положение и с силой хлопнула между лопаток. Это было слишком! Много информации за последнее время, я не успеваю бежать за составом.

– Я его знаю! – Громко выкрикнул я ей в лицо.

– Очень рада.

Она быстро вздёрнула меня на ноги, мы, перебираясь с небольшой группой, попали внутрь.

– Его не посадили за первое убийство, Сара. Не посадили и за второе. – Я потряс её за плечи. – Он всё это время был здесь! Я его знаю, понимаешь, знаю! Под самым носом…

– Это всё очень здорово, но…я не понимаю, о чём ты говоришь.

– Я про своего брата. Кажется, я знаю, где он.

– Отличные новости, жаль только, что мы вот-вот умрём.

Внутри, на удивление, почти никого не было. Пустые коридоры, нет охраны. Только несколько заключённых, которые с таким же потерянным видом ходили и осматривались по сторонам. По сырым коридорам гуляло эхо, от чего становилось ещё хуже.

– От того, что ты молчишь, становится только страшнее. – Громко прошептала Сара.

– Я просто…я никак не могу понять, куда все делись.

Эхо донесло до нас выстрелы. Я желал и боялся подтверждения своей теории. Надо было добраться до О’Хары. Переплетения коридоров привели нас к большой круглой арене высотой в четыре метра, вместо потолка которой была приспособлена широкая решётка. Между её ржавых прутьев были натянуты канаты, колючая проволока и узкие мостики, на мокрой и неровной каменной плитке въевшиеся бурые пятна. Всюду по ней рассыпались царапины и трещины.

– Аж тоска душит. – Просипела Сара.

– Да, место жуткое…надо уходить отсюда.

– Как жизнь? – Бодро спросил Скотт.

Мы обернулись, едва не подскочив от испуга. Я злился на него, но был очень-очень рад его видеть. Будто с шеи цепь снял. Избить я его всегда успею, если мы выживем сегодня.

– Как ты нас нашёл? – Я сделал пару шагов к нему навстречу.

– Ваши, – он указал пальцами на свою шею. – Вы же не думали, что вам просто так разрешают разгуливать по территории?

Где-то за поворотами поднялся шум, громкая возня и крик, который резко оборвался. Сара начала в панике оглядываться по сторонам. Скотт махнул нам рукой, чтобы мы подошли и повёл нас по одинаковым коридорам, иногда он замедлялся или замирал.

– Я могу спросить? – Зашептал я, Скотт шёл уверенно, значит, было пока безопасно.

– Ты уже. – Он пожал плечами. – Можешь сделать это ещё раз.

Я хотел попросить его снять маску, но потом одёрнул себя. Если моё предположение окажется правдой, то я просто сорвусь, могу привлечь лишнее внимание. Большой риск, а я не хотел, чтобы из-за меня снова умирали люди.

– О’Хара договорился, чтобы нас освободили? – Я понимал, что вопрос в контексте ситуации звучит критически глупо, но это первое, что пришло мне на ум. При таком стрессе вы не можете меня осуждать.

– Не совсем…ты же знаешь, что мы не за тобой пришли, да? На своей главной встрече босс почти закончил разговор, как поднялся шум. Когда включили тревогу, он сказал мне найти тебя, пока Люси разберётся с вашей системой безопасности. – Он надсадно выдохнул. – Пока она не отключит ваши аксессуары, вы не сможете покинуть Ямы.

– А остальные где? – Насторожился я.

– Мистер О’Хара приказал Алексу вывести Люси из здания, усадить в машину и вернуться за ним. Сделка сорвалась, поэтому мы занимаемся запасным планом: похищение.

– Ты нас крадёшь? – Ужаснулась Сара.

Скотт кивнул, а потом замер. Он быстро прижал пальцы к кнопке на шлеме, позвал Люси несколько раз. Ровно выдохнул, позвал снова, а потом громко и с душой прошипел ругательство. Статус происходящего изменился с «плохо» на «по уши в дерьме».

– Связь полетела. – С неприкрытой досадой сказал Скотт и упёр руки в бока. – Мистер О’Хара говорил, что это может произойти. Кураторы Ям не позволят нам связаться с кем-либо за территорией. Можем общаться только по внутренней сети.

– Ты сам запомнил дорогу? – Робко спросила Сара.

Он молчал, а потом его голос зазвучал неожиданно холодно:

– Тут десятки одинаковых коридоров, каждые из которых периодически перекрываются из административного блока. Путь, по которому я к вам пришёл, уже закрыт. Открыть коридоры могут только кураторы или военные.

Я ещё никогда не чувствовал себя так обречённо. Даже когда на моих руках щелкнули наручники. С Люси всё равно было не связаться, Скотт смог достучаться до напарника, тот, переговорив с боссом, сказал, что лучше продолжать двигаться по коридорам. Так будет хотя бы безопаснее. Наемники могли отследить друг друга по навигатору, но это ничего не давало: они получали координаты, которые были бесполезны без проложенного пути.

– Посмотрите на ситуацию с хорошей стороны, – предложил Томас, – мы не можем заблудиться, пока не знаем, куда идём.

– Мы не можем заблудиться, потому что уже заблудились. – Поправил его я.

Мы шли по коридору, вдоль стены которого тянулось прямоугольное окно. Окно выходило вниз, на закрытую арену, с песком и кучей кривых деревьев. Она выглядела не так удручающе, как предыдущая увиденная нами. Решётка, выводящая на поле боя, была выломана, её прутья коряво торчали во все стороны.

– Там кто-то есть…– тихо сказал я, наблюдая, как небольшая фигура выбежала на арену.

– Нам надо идти. – Строго сказал Скотт.

– Серьёзно. Это заключенный, он от кого-то бежит.

Скотт остановился и подошёл к окну. На песок выбежал заключённый в ошейнике с красной неоновой полосой. Я присмотрелся, с диким ужасом узнавая в этом заключённом Салли. Он запнулся, упал, поднимая кучу песчинок в воздух. Это было не лучшее время для падения. После такого герои фильмов ужасов обычно умирают.

– Мне за него страшно, – тихо прошептала Сара.

– Не наш. – Сказал Скотт с облегчением.

Я только сглотнул, наблюдая, как Салли пытается подняться, но из-за песка он снова падает. Он в панике оглядывается и начинает пятиться ползком. Сердце замерло. Высокая фигура с пугающей плавностью и неестественной грациозностью показалась в тёмном проходе на арену и быстро взобралась на одно из деревьев. Она так ловко вскарабкалась по ветвям, что это вызвало отторжение. Она скакнула с ветки на ветку соседнего дерева, шум вызвал новый прилив паники у заключённого. Мы её видели, но он – нет. Салли вскочил на ноги и снова побежал, но высокая фигура спрыгнула вниз, прямо у него перед носом. Нечеловеческая плавность, пугающая медлительность, животная проворность. Фигура разогнулась в полный рост, вызвав звонкий крик у своей жертвы. В этом крике я узнал себя. Я тоже испугался, когда увидел её в первый раз.

– Никс… – с ужасом выдавил я.

– Ты с ней…ты с ней встречался? Она же Хранитель. – Сара уставилась на меня потерянным взглядом. Может быть, даже обиженным.