Текст книги "Лягушка в молоке (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

   Они собирались наказать Одинокого Ореха за то, что тот позволил ей взять свое копье, но даже не пожурили за попытку изнасилования. Интересные тут порядочки, а если парень изобьет кого-нибудь до полусмерти, ему тоже ничего не будет?

   Девушка тут же вспомнила, что мужчины здесь частенько колотят своих жен, и никто не считает это чем-то из ряда вон выходящим. То одна, то другая аратачка поблескивала свежими синяками. Неужели её ждет то же самое? Вонючие шкуры, блохи, побои, а главное – вечное чувство одиночества. Она попыталась довериться одному из них, и что из этого вышло?

   Занятая горькими мыслями, Фрея не заметила, как оказалась возле вигвама Мутного Глаза. Ноги сами принесли её к месту, ставшему если не домом, то местом проживания.

   Расторопная Белка готовила желудевые лепешки, выкладывая на плоский камень, лежащий в багрово-красных угольях, комочки теста.

   – Совет уже кончился? – спросила она, бросив быстрый взгляд на девушку. – А старик где?

   – Там сидит, – равнодушно отмахнулась Фрея, присаживаясь поодаль. С удивлением чувствуя, что совсем не чувствует голода, хотя ела последний раз довольно давно. В душе царила сосущая, тоскливая пустота, не оставлявшая сил даже для привычных проклятий в адрес того, кто забросил её в эту первобытную дыру. Даже глядеть на окружающий мир не было ни сил, ни желания.

   – Что решили? – без особого интереса спросила аратачка, переворачивая лепешку деревянной лопаточкой.

   – Ничего, – покачала головой девушка.

   – Так что же ты не узнала, как накажут Одинокого Ореха? – с легким упреком заявила старуха.

   – За что? – хмыкнула Фрея.

   Собеседница подняла на неё удивленные глаза.

   – Старейшины сказали, что он виноват только в том, что я взяла его копье.

   Расторопная Белка захлопала глазами.

   – Как же так?! Он тебя чуть не задушил и едва не обрюхатил!

   – Они говорят, хватит и того, что я ему лоб разбила, – криво усмехнулась девушка.

   – А Мутный Глаз куда смотрел! – возопила старуха, всплеснув руками. – Как допустил такое! Ты же нам как дочь!

   – Он им сказал, – сочла своим долгом заступиться за мастера корзинок Фрея. – Только его никто слушать не захотел.

   – Ну-ка давай рассказывай, как все было! – потребовала Расторопная Белка, шлепнув на камень очередную порцию теста.

   – Придет Мутный Глаз, у него и спросишь, – девушка со вздохом поднялась на ноги. – Мне об этом говорить не хочется.

   – Вот дрянная девчонка! – выругалась ей в спину старуха. – Никогда ничего не скажет!

   Не отвечая, Фрея направилась в вигвам. Девушке вдруг стало ужасно противна эта беззубая аратачка, да и вообще все вокруг: от людей до травы и даже неба с редкими комковатыми облаками. А пропахшее шкурами и кишащее блохами жилище оказалось единственным доступным местом, где она могла ничего этого не видеть.

   Не снимая кроссовок, рухнула на ложе, свернувшись клубочком, придавленная всем происходящим.. Даже когда у неё изрезали одежду, а потом избили, Фрея не чувствовала такой обиды и отчаяния. То происшествие казалось дурацкой выходкой глупых девчонок, стремившихся показать новенькой, кто тут самый главный.

   Но то, что произошло сейчас, развеяло последние сомнения. Для этих людей она чужая. Девушка беззвучно заплакала, вспомнив свои безуспешные попытки уйти из этого места. С чего она вообще взяла, что в озере есть дверь в её родной мир? А главное, почему та должна быть открыта до сих пор? К обиде и разочарованию прибавился жгучий стыд за собственную глупость. Как дура поперлась к черту на кулички! Едва не изнасиловали, чуть не утонула... А в итоге – ничего! Все те же противные рожи, вонючие вигвамы и люди, которым нет до неё никакого дела.

   Фрею внезапно охватило жгучее желание завыть, громко во весь голос, выплеснуть ту боль, что скопилась в душе, отчаянно требуя выхода. Заткнув рот куском шкуры, чтобы никто ничего не услышал, она закричала, катаясь по ложу, отчаянно дергая ногами, словно в судорогах. Странно, но это помогло. Выплюнув шерстинки, девушка в изнеможении повалилась на спину, раскинув руки и тупо глядя на развешанные по стропилам пучки трав.

   Из-за тонкой стенки вигвама донесся голос Мутного Глаза. Супруга тут же набросилась на него с расспросами. Даже не пытаясь вслушиваться в их слова, Фрея различала только монотонное бу-бу-бу.

   "А может прекратить все это? – подумала она. – Как там советовала Вечерняя Стрекоза? Попросить вождя удавить тетивой от лука".

   Девушку передернуло. Ныряя в озеро последний раз, она едва смогла выплыть на поверхность. Испытывать подобные ощущения снова что-то не хотелось. Но должен же существовать другой способ? Проще и безболезненней. Сама не зная зачем, Фрея дотронулась до запястья правой руки, нащупав тонкий поперечный шрам.

   Встрепенувшись, она на четвереньках подползла под дымовое отверстие. Так и есть. На успевшей загореть коже выделялась бледная полоска длиной с палец, а рядом еще одна, совсем короткая. Девушку прошиб пот. Что же это получается, она уже пыталась уйти из жизни там, где её дом и мама?

   Молнией вспыхнула перед глазами просторная комната, плоский телевизор на белой стене, кровать с застиранным бельем, рядом высокий штатив, а на нем пузырек с уходящей вниз трубочкой, присоединенной к игле, глубоко впившейся в вену. Капельница! Окровавленное лезвие безопасной бритвы и истерический крик соседки по палате.

   – Ну, конечно! – выдохнула Фрея. – Больница!

   Мучительно морщась, она отчаянно терла лоб, тихо бормоча себе под нос:

   – Я была в больнице? Но почему, что случилось?

   Девушка еще раз взглянула на тонкую полоску шрама.

   – И зачем я сделала это?

   – Бледная Лягушка, мясо готово, иди есть! – вторгся в воспоминания визгливый голос Расторопной Белки.

   – Не буду! – огрызнулась Фрея. Она терпеть не могла это дурацкое прозвище, хотя и понимала, что по-другому её звать уже не будут.

   – Как хочешь! – не осталась в долгу старуха. – Сиди голодной!

   – С голодным брюхом горе не переживешь! – громко высказался Мутный Глаз.

   Но девушка уже не обращала внимания на их слова. Зажмурив глаза и прикрыв ладонями уши, она отчаянно пыталась вспомнить еще хоть что-нибудь из этого эпизода своей жизни. Но перед глазами стоял только черный экран телевизора на стене, бьющий сквозь большое окно солнечный свет, рассеянный жалюзи, и маленькое лезвие безопасной бритвы, неведомыми путями оказавшееся у неё в руках. Тогда она уже пыталась уйти из жизни. Новые воспоминания сделали тоску, охватившую девушку, совершенно невыносимой.

   Она и не заметила, как стемнело. Забравшись в вигвам, Мутный Глаз прошел на свое место, ни сказав ни слова. Даже не взглянув на ту, которую совсем недавно называл приемной дочерью. Молча разделся, укрылся одеялом и отвернулся к стене.

   – Платье сними, – проворчала Расторопная Белка, дернув её за подол. – Порвешь еще, а у нас нитки кончились.

   – Завтра пойду за крапивой, – пробурчала Фрея, садясь.

   – Ты уже один раз сходила, – фыркнула старуха, раздеваясь.

   – Я ошиблась, – вяло огрызнулась девушка. – Не все же такие умные, как ты.

   – Оно и видно, – согласилась хозяйка, склонившись над полупогасшим очагом.

   Воспользовавшись тем, что старуха раздувала угли, Фрея, не зная зачем, показала ей язык, кое-как стащила платье и с головой забралась под одеяло.

   – Не будет из тебя толку, – зевая, ворчала Расторопная Белка. – Пропадешь без мужа.

   – А тебе что за дело, если и пропаду? – высунув нос из вонючей духоты, спросила девушка. – Я вам никто!

   – Как это так?! – возмущенно всплеснула руками старуха. – В моем вигваме живешь, значит, не чужая!

   В который раз, слушая эти слова, Фрея вновь чувствовала их лживость. Но ничего не могла возразить. Она действительно ночует с ними под одной крышей, ест мясо, которое добывают охотники – аратачи, одевается в одежду из шкур, которые они приносят. У неё нет ничего своего, кроме трусов, носков и кроссовок!

   Девушка засопела, прикусив губу, чтобы не заплакать. "Да пропадите вы все пропадом, сволочи!" – подумала она, сжав кулаки так, что отросшие ногти впились в ладонь. Как ей показалось, старая грымза похрапывала сегодня как-то особенно издевательски, словно продолжая насмехаться.

   Однако к Фрее сон все никак не шел. Сначала девушка тупо таращилась в темноту, потом стала считать орехи. А потом поняла, что уж лучше бы ей совсем не спать, чем вновь погрузиться в кошмар... Начавшийся с поцелуя!

   Она с упоением целовалась на узкой тропинке между стопкой бетонных блоков и кривым покосившимся забором заброшенной стройки. Фрея с удивительной четкостью видела это место. Даже знала, что с наступлением темноты тут лучше не ходить, хотя путь до её дома здесь гораздо короче.

   Но девушка нисколько не боялась. Ведь сейчас с ней лучший в мире парень, надежный друг, одно присутствие которого внушает уверенность, придает сил, а губы так вкусно пахнут карамелью. Странно, но это единственное, что она ощущала, не зная его имени и даже не видя лица.

   Чей-то глумливый истерический гогот разбил окружавшее их волшебство. Четыре темные фигуры словно материализовались из тьмы рядом с ними. Как будто черные частички зла, рассыпанные в ночном воздухе, собираясь вместе, сконцентрировались в четырех монстров, имевших человеческое обличие. Сверкнула узкая полоска лезвия, и её защитник, её герой, вдруг, оттолкнув Фрею, бросился бежать туда, где всего лишь в ста метрах от них ездили автомобили, горели фонари, сверкала реклама, и неторопливо шли редкие прохожие.

   Мир рухнул, рассыпался в острые ледяные осколки, изрезавшие в кровь душу девушки, еще до того, как грубые руки вцепились ей в куртку, а смрадное дыхание обожгло лицо. Оцепенение от предательства прошло, и она громко закричала, пытаясь вырваться. Но тут же задохнулась от резкого удара в живот, который, казалось, перемешал ей все внутренности. Потом они посыпались градом, так что Фрея могла только хрипеть от боли. Её волокли по какому-то коридору, на ходу срывая одежду.

   Вдруг девушку резко тряхнуло, перед глазами вспыхнули желтые звезды, а чей-то знакомый голос громко проорал прямо в ухо:

   – Да просыпайся же ты, дрянная девчонка!

   И снова её голова мотнулась в сторону от сильной пощечины, за которую стоило только поблагодарить. Этот удар, наконец-то, вырвал сознание Фреи из цепких лап кошмарных воспоминаний, не дав вновь пережить их до конца.

   "Одинокий Орех там в лесу... Значит, такое со мной уже было", – устало подумала она, прежде чем открыла глаза и встретилась взглядом с разъяренной старухой.

   Расторопная Белка низко склонилась к её лицу. А за хозяйкой вигвама возвышался хмурый Мутный Глаз с чадящим смолистым сучком в руках.

   "Ну вот, опять, – сглотнула комок девушка, вспомнив свою ночевку в жилище Утренней Кувшинки. – Теперь и эти меня выгонят. И куда идти?"

   – Дай ей отвар дурнишника, – проворчал старик, зевая. – Тут никакие заговоры не помогут. Если только Колдуна звать.

   Качая головой, он бросил горящую ветку в очаг и неторопливо вернулся на свое место.

   – Надо поискать, – старуха, кряхтя, поднялась с колен. – Я уж и не помню, где он висит?

   А Фрея, сжавшись в комок, смахнула выступивший на лбу пот. Подтянув колени к подбородку, она стала бездумно следить за хлопотами хозяйки, готовившей ей сонное зелье.

   Под влиянием переживаний, обрушившихся на неё в последние дни, память приоткрыла еще одну страницу прошлого. Она подверглась насилию. Теперь стало понятно и её сложное отношение к мужчинам, от неприкрытого страха до настороженного недоверия, и отвращение к чужим прикосновениям. Не так уж и хорош, оказывается, был к ней родной мир. И не из-за этого ли она тут оказалась?

   "Может, меня там убили? – неожиданно подумала девушка. – А здесь воскресили". Но тут же покачала головой: "Нет, потом я еще в больницу попала, где вены резала".

   Пока она размышляла над превратностями судьбы, со страхом гадая, какие еще мрачные тайны скрыты в темных глубинах памяти, Расторопная Белка отыскала-таки нужный пучок засушенной травы среди множества развешанных на жердях каркаса. По-прежнему оставаясь в одном белье, состоящем из шнурка с бахромой, хозяйка взялась готовить отвар. Оставив горшок томиться на углях, старуха, кряхтя, уселась, скрестив ноги, рядом с Фреей.

   Полумрак вигвама не позволял различать детали, но девушка чувствовала на себе её пристальный взгляд.

   – Что ж тебе такое страшное приснилось? – внезапно прошептала аратачка, шепелявя больше обычного. – Если ты так кричала.

   Вздрогнув от неожиданности, Фрея хотела привычно отмолчаться. Но желание поделиться давящим страхом, снять часть груза с души заставило тихо ответить:

   – Меня сначала предали, потом били. Сильно.

   – Кто? – продолжала расспросы хозяйка. – Ну, ты их знаешь?

   – Наверное, – пожала плечами девушка. – Но лиц не видела. Просто какие-то люди.

   – Плохой сон, – согласилась собеседница. – Тебе бы с Колдуном потолковать. Он в тайных знаках понимает.

   Внезапно встрепенувшись, Расторопная Белка охнула:

   – Это не про Одинокого Ореха?

   – Нет, – грустно усмехнулась Фрея. – Он тут ни при чем. Я видела то, что со мной там было. В том месте, где жила раньше.

   – Так Владыка Вод тебе память вернул? – всплеснула сухими руками аратачка.

   – Кое-что вспомнила, – согласилась девушка, передернув плечами. – Хорошо еще не все, иначе, наверное, умерла бы со страху.

   – Так сильно испугалась? – участливо поинтересовалась собеседница.

   – Очень, – честно призналась Фрея и заплакала.

   – Эх ты, мой маленький олененок, – вздохнула старушка, протягивая ладонь, чтобы погладить её по голове.

   Девушка привычно отстранилась, но Расторопная Белка все же похлопала её по покрытому одеялом плечу.

   – Жизнь состоит не из одних только бед. Вот увидишь, будет и у тебя радость.

   – Нет,– обреченно выдохнула Фрея, вытирая слезы. – Детям Рыси я не нравлюсь. Даже старейшины не стали меня защищать.

   Аратачка встала, перелила отвар в деревянную миску и, протянув ей, сказала:

   – Чужая ты для всех, непонятная. Вот поэтому защитник тебе нужен. Муж. Такой, чтобы никто обидеть не смел. А то мы уже старые. Предки к себе зовут.

   Расторопная Белка высморкалась, вытерев пальцы о шкуру.

   – Когда-то мой Мутный Глаз сильным охотником был. С вождем спорил. А сейчас только корзины плести и может. Сама, небось, видела, что старейшины на совете его и слушать не захотели.

   Девушка машинально кивнула, принимая чашку с отваром.

   Старуха уселась рядом.

   – Иди к Глухому Грому в вигвам. Он сильный и храбрый. Вождь давно велит ему новую хозяйку взять, а тот не соглашался. Никак, мол, подходящую не найду. Ох, они как-то раз и разругались.

   Собеседница покачала головой.

   – Мать у него злая. Так она еще старше меня. Того и гляди помрет.

   Фрея молча отхлебнула, морщась от жгуче-горького вкуса.

   – Сынок у него еще есть от первой жены, знаешь, наверное? – уже деловито заговорила Расторопная Белка. – Но он маленький совсем. Второй год только. Его Дальняя Осина выкормила вместе со своей дочкой. А теперь ты ему мамкой будешь. Неужто он тебе помешает?

   От выпитого снадобья странно зашумело в голове. Веки отяжелели, а мысли, наоборот, попрыгали в разные стороны, как блохи на старой шкуре. Возвращая посуду собеседнице, девушка усмехнулась и пробормотала тяжело ворочающимся языком:

   – Не помешает. Только как я замуж пойду, если меня от них тошнит?

   Расторопная Белка вздрогнула, а Фрея продолжала, перейдя на родной язык.

   – Я мужиков видеть спокойно не могу! Эти козлы мне всю жизнь испортили! Радость мля...

   Это слово оказалось последним, что Фрее удалось выговорить более-менее членораздельно. Тяжко рухнув на ложе, она еще долго бормотала про себя что-то бессвязное, пока отвар окончательно не погрузил её в сон.

   Проснулась девушка от дикой головной боли, но первая попытка встать закончилась падением, от чего многострадальный череп едва не разлетелся на миллионы визжащих кусков. Предметы перед глазами расплывались, теряя форму, а во рту, словно всю ночь гадил весь род Палевых Рысей. Резь в кишечнике прибавила резвости. Она едва успела забраться в бурьян, стрелой промчавшись мимо уже приступившего к работе Мутного Глаза.

   Вернувшись к очагу, девушка стала искать кувшин, но Расторопная Белка ехидно проинформировала, что за водой еще нужно сходить, и всучила ей пустую посуду.

   Фрея со стоном поплелась за водой, краем уха услышав озабоченный голос старухи.

   – Сильно пересохла травка. Надо бы новой набрать.

   – Злая лягушка, злая лягушка! – вдруг услышала она писклявые голоса, тупыми иглами царапавшие мозг.

   Стайка ребятишек бежала за ней, приплясывая и кривляясь. – Злая лягушка, злая лягушка.

   Девушка резко обернулась, собираясь ответить, но едва не упала от прострелившей голову боли. Плюнув в сторону кривлявшихся бесенят, она заторопилась к ручью, попутно заметив, что возившиеся у очагов женщины демонстративно поворачиваются к ней спиной.

   – Вот стервы!

   Почти бегом Фрея добежала до воды и стала с жадностью пить, чувствуя, как с каждым глотком притупляется давящая дурнота.

   – Злая лягушка хочет выпить ручей! – закричала какая-то малявка в одних крошечных мокасинах. Другие малыши тут же поддержали её дружным писком.

   Выпрямившись, девушка блаженно перевела дух.

   – Вам, что делать нечего? – устало спросила она, добавив по-русски. – Сопляки!

   Детишки замерли, испуганно уставившись на неё карими глазенками. Потом очень дружно развернулись и с ревом устремились к селению, так что только пятки засверкали.

   Недоуменно пожав плечами им вслед, Фрея умылась и, наполнив кувшин, неторопливо направилась назад.

   Реакция аратачек на её появление оказалась, мягко говоря, странной. Женщины дули в её сторону через головешку, очевидно отгоняя злые силы. Девушка мрачно хмыкнула.

   "Им осталось только объявить меня злой колдуньей и сжечь на костре. Кажется, так делали когда-то в моем мире".

   У их вигвама соседка что-то с жаром доказывала Расторопной Белке. Заметив Фрею, женщина быстро ушла, пугливо оглядываясь.

   – Чего это она? – хмуро поинтересовалась девушка, передавая Мутному Глазу кувшин.

   – Да вот говорит, что ты на детей хотела зло навести, – сурово поджав губы, ответила старуха.

   "Так я и думала", – мрачно усмехнулась про себя Фрея.

   – Что ты с ними сделала там, у ручья? – наседала Расторопная Белка, скрестив руки на груди.

   – Я попросила их замолчать, – пожала плечами девушка. – Только на своем языке.

   – Глупые женщины! – фыркнул Мутный Глаз, отрываясь от кувшина. – Да умей Бледная Лягушка колдовать, стала бы она бегать от Одинокого Ореха!

   – А это тут при чем? – нахмурилась супруга.

   – При том, – наставительно проговорил старик, вытирая мокрые губы. – С магией она сама бы справилась с "рысенком". Лишила бы его мужской силы и все!

   Он засмеялся сухим, дребезжащим смехом, очень довольный своей шуткой.

   – И осталось бы ему только глядеть на священный столб да завидовать.

   Расторопная Белка досадливо махнула рукой на глупого мужа, а тот внезапно стал серьезным.

   – Только тебе, дочка, лучше сегодня людям глаза не мозолить. Посиди в вигваме.

   – Лучше я за крапивой схожу, – предложила Фрея. – Наберу и сразу в ручей уложу, мне Лепесток Ромашки нужное место показала.

   – А не забоишься одна в лес идти? – дрогнувшим голосом спросила старуха.

   – Я недалеко, – успокоила её девушка, добавив через пару секунд. – Пусть будет то, что должно случиться.

   – Ступай, – отведя взгляд в сторону, кивнул Мутный Глаз.

   Фрея взяла корзину, коряво сшитые рукавицы и каменный нож. Расторопная Белка подала ей кусок старого, вареного мяса с душком да три желудевые лепешки. Девушка поняла, что раньше ужина её не ждут.

   Ну, что же, будет время все как следует обдумать, а может, и покончить со всем прямо там в лесу. Она в который раз машинально потрогала шрам на запястье.

   Фрея перебросила через плечо ремень, вскинула голову, и ни на кого не глядя, направилась к лесу. Путь к подходящим зарослям шел мимо священного столба, возле которого жарился на солнышке привязанный Одинокий Орех. Вначале она решила обогнуть это место стороной. Но потом передумала и гордо прошла мимо, услышав вслед злобное шипение толстой жены вождя, возившейся у своего вигвама.

   Девушка знала, что большинство аратачек начинают замачивать крапиву сразу после заготовки желудей. Считалось, что именно в эту пору стебли лучше всего подходят для изготовления пряжи. Правда, некоторые женщины предпочитали собирать их вообще ранней весной. В этом случае снег и дождь за зиму успевали размягчить растения, и те требовали гораздо меньшей обработки.

   Но Фрея, изведя почти все нитки у Расторопной Белки, решила поторопиться. Скоро начнется заготовка желудей, в которой принимают участие все женщины рода. Так что и ей не миновать этого веселого и увлекательного занятия. Неизвестно, сколько оно продлится, но все это время крапива будет спокойно отмыкать. Потом её придется еще сушить, разминать, отбивать, трепать, чесать деревянными гребнями. В общем, еще целая куча дел.

   Но надо же когда-то начинать? А уж придется ли ей заканчивать, будет видно. Но первым делом следовало изготовить нечто, чем можно удержать пучки крапивы на дне. Обычно аратачи пользовались решетками, связанными из толстых веток. На которые сверху клали камни. Булыжников разной величины вокруг валялось достаточное количество, но вот сооружать из палок что-либо у девушки не было ни сил, ни желания. Недолго думая, она просто привязала булыган к толстой ветке и на этом успокоилась.

   Видимо, Лепесток Ромашки не зря рекомендовала именно эту заводь, дно которой оказалось, выложено камнем. Убедившись, что емкость для отмачивания и подходящий инструмент в наличии, Фрея направилась за сырьем.

   Нужные заросли, густо раскинувшиеся возле нескольких поваленных деревьев, нашлись быстро. Она надела рукавицы, и взяв в правую руку нож, стала срезать неподатливые стебли. Дело шло плохо до тех пор, пока девушка не сообразила ставить каменное лезвие наискосок к волокнам. Тяжелая монотонная работа успокаивающе действовала на нервы, а ожоги, которые она все же получала время от времени, не давали окончательно отупеть.

   Незаметно образовалась солидная куча срезанных стеблей. Теперь требовалось оборвать все листья. Тоже занятие не слишком умственное. Посмотрев на тоненькие зеленые палочки, Фрея вспомнила, что их надо увязать в пучки. Но чем? Ага, кажется, Лепесток Ромашки говорила, что следует использовать одну из них, предварительно скрутив, как выжатую тряпку. Попробовала. Получилось. Вот только пальцы опять обожгла несмотря на рукавицы. Пучок вышел так себе. Следующий получился получше. А за ним еще и еще.

   Наложив целую корзину, вполне довольная собой девушка отправилась к ручью. Настроение заметно улучшилось, только кожа чесалась в тех местах, где до неё добрались жгучие волоски. Фрея даже стала напевать себе под нос, на ходу вспоминая слова:

Беги, беги за солнцем,

Сбивая ноги в кровь.

Беги, беги, не бойся

Играть судьбою вновь и вновь.

Беги, беги за солнцем,

В безумстве высоты

Лети, лети, не бойся,

Так можешь сделать только ты!

   У ручья никого не оказалось, хотя со стороны заводи, где полоскали шкуры, доносились звонкие женские голоса. Но достаточно большое расстояние не позволяло разобрать слов. Стащив платье и разувшись, девушка принялась раскладывать по дну пучки крапивы, прижимая их сверху палкой с камнем. Провозилась долго, но все же справилась и ужасно довольная собой уселась перекусить. Привычно не обратив внимания на несвежий запашек от мяса, съела поданный Расторопной Белкой кусок, напилась, а лепешки решила изгрызть по дороге.

   Перед тем, как отправиться за новой порцией крапивы, Фрея решила еще раз полюбоваться на свою работу. Кое-как уложенные пучки, придавленные палкой, чем-то напомнили ей водоросли, колыхавшиеся на дне озера, куда она недавно ныряла, и нечто непонятное, застрявшее в их зелено-бурых ветвях.

   У девушки перехватило дыхание. В своем последнем погружении она едва не утонула, позабыв от этого все на свете. Раздавленная неудачной попыткой вернуться домой, окончательно добитая лицемерным судом старейшин, Фрея совсем потеряла способность соображать. Даже стала подумывать о самоубийстве, благо кое-какой опыт уже, оказывается, был.

   Однако стоило немного отвлечься за монотонной работой, дать отдохнуть истерзанному переживаниями сознанию, как в памяти всплыл некий странный предмет, замеченный лишь краем глаза, но настолько необычный своей чужеродностью, что он никак не мог принадлежать этому миру.

   Блестящее, металлическое колесо, обод или обруч, диаметром с полметра, на какой-то темной, угловатой штуковине. Вскочив, девушка лихорадочно потерла лоб, стараясь вспомнить все детали. Что это? Стол? Стул? Газовая плита? Стиральная машина? По размерам подходит для любого из этих предметов. Цвет тоже толком не разобрать, но ясно, что темный. Вряд ли это проход между мирами. Скорее всего, какая-то вещь, "залетевшая" в озеро вместе с ней. Но, возможно, она позволит вспомнить, как это случилось?

   Фрею вновь охватило жгучее желание сейчас же бросить все и мчаться со всех ног к озеру. Тем более, что дорогу туда она хорошо помнит. Однако, усмехнувшись, девушка осталась стоять на месте. Нет, к походу нужно подготовиться тщательно, хотя и откладывать надолго тоже не стоит. Судя по словам аратачей, скоро осень, за ней зима, а купаться в холодной воде – удовольствие не из приятных. "Нужна веревка с крючком, – решила она, забрасывая на плечо корзину. – Чтобы зацепить эту штуку и вытащить на берег".

   Едва Фрея успела подумать об этом, как в шум леса вторглись новые, чужеродные звуки. Из-за ближайших деревьев, замыкая её в кольцо, выскочили трое запыхавшихся подростков с мрачными, решительными лицами.

   В одном из них девушка узнала внука Отшельника, да и остальных приходилось видеть возле вигвама "рысят".

   – Из-за тебя несправедливо наказан наш брат Одинокий Орех! – дрожащим голосом проговорил Ловящий Снег, сжимая в руке тонкий, гибкий прут. – Мы пришли отомстить за него.

   Глядя на их испуганно-серьезные лица, Фрея внезапно почувствовала, как переполнявшая душу обида и злость становится яростью. Неужели ей придется стерпеть издевательство еще и от этих молокососов? Ну, уж нет!

   – Попробуйте! – криво усмехнулась девушка, вытащив нож и сбрасывая корзину на землю.

   "Рысята" нерешительно переглянулись.

   А Фрея вдруг остро пожалела, что на ней узкое платье, а не привычные удобные джинсы. В них она смогла бы двигаться быстрее.

   Внезапно раздался треск, в ближайших кустах что-то зашевелилось. Но прежде чем девушка успела испугаться, вспомнив о многочисленных медведях, из зарослей выскочил... Глухой Гром!

   Голый по пояс молодой аратач держал в руках толстую кривую палку, а через плечо висел топорик в чехле.

   – Мстить захотели, шелудивые котята! – закричал он, потрясая своей дубиной. – Со старейшинами спорить взялись!!!

   Несмотря на трехкратное численное превосходство, "рысята" порскнули в разные стороны, как зайцы. Охотник в несколько прыжков догнал улепетывавшего Ловящего Снег и перетянул поперек спины палкой. Охнув, парнишка едва не упал, но, сумев устоять на ногах, прибавил скорости.

   Глухой Гром не стал преследовать беглецов. Потрясая своим корявым оружием, он заорал так, что с деревьев взлетели испуганные птицы.

   – Только попробуйте еще раз к ней подойти, и я побью вас так, что не доживете до посвящения!

   Потом, отбросив палку и гордо выпятив мускулистую грудь с ожерельем из клыков медведя, повернулся к Фрее, едва не лопаясь от гордости.

   – Откуда ты здесь взялся? – настороженно поинтересовалась та.

   – Я давно следил за тобой.

   "Он, что меня голой разглядывал?" – эта мысль заставила девушку покраснеть.

   – Зачем?

   – Оберегать тебя, – как-то очень просто ответил молодой охотник. – Я сам был "рысенком", вот и подумал, что они обязательно захотят тебе отомстить за Одинокого Ореха.

   – Да, – согласилась Фрея. – Если бы не ты, мне бы пришлось драться.

   – Не страшно было? – усмехнулся Глухой Гром. – Одна против трех?

   – Что же, стоять просто так? – удивилась собеседница. – Если они бить будут?

   – Я знал, что ты храбрая, – шагнув к ней, сказал охотник.

   Фрея попятилась, угрожающе выставив вперед свое вымазанное крапивным соком оружие.

   – Не подходи!

   – Я мог много раз напасть на тебя в лесу и у ручья, – нахмурился мужчина. – Твой нож не остановил бы меня. Но я не беру женщин силой!

   Девушка немного смутилась, признавая справедливость его слов.

   – Я только смотрел и слушал твой голос, – аратач подошел ближе. – От которого мое сердце билось, как у загнанного оленя.

   – Тогда мне лучше молчать, – она попыталась улыбнуться. – Чтобы твое сердце не устало.

   Лицо собеседника вспыхнуло, под гладкой, смуглой кожей скул заходили желваки.

   – Мое сердце выносливо как у лесного быка, мышцы сильнее львиных, а спина крепкая как у серого медведя, жителя гор!

   "Хорошо хоть другие части тела перечислять не стал, – с иронией подумала Фрея. – Не человек, а ботанический сад, вернее зоологический. А уж обидчивый какой."

   Но вслух сказала:

   – Прости, храбрый охотник Глухой Гром, если тебя обидели мои слова.

   Немного смягчившись, охотник пренебрежительно пожал широкими плечами.

   Девушка взяла корзину.

   – Спасибо, что прогнал этих дрянных мальчишек. Но сейчас мне надо сходить за крапивой.

   – Я иду с тобой, – решительно заявил аратач. – Только принесу оружие.

   С этими словами он быстро пошел к зарослям кустарника, из которых так эффектно появился несколько минут назад.

   "Только ты мне и нужен для полного счастья", – с тоской думала Фрея, глядя ему вслед.

   Молодой человек быстро вернулся с коротким толстым копьем, снабженным поперечной перекладиной за большим бронзовым наконечником.

   – Пошли! – решительно заявил Глухой Гром. – Разве крапива сама ляжет в ручей?

   Но девушка почувствовала себя очень неуютно в такой компании. Пытаясь отделаться от нежданного спутника, она спросила:

   – Разве тебе не нужно охотиться?

   Аратач презрительно фыркнул.

   – В моем вигваме мясо не переводится! Вчера я добыл двух больших зайцев. Их хватит моей матери и сыну до завтрашнего дня.

   Гордо вскинув голову, Глухой Гром добавил:

   – Сегодня я хочу еще раз услышать твою серенкуен.

   – Что услышать? – остановилась Фрея от неожиданности. Она считала, что уже достаточно хорошо знает язык Детей Рыси, но с таким словом столкнулась впервые. Кажется, речь идет о какой-то песне?