Текст книги "Подглядывающая (СИ)"
Автор книги: Анастасия Славина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Глава 8. День 3
За городом на машину наваливается такая темнота, что кажется, свету фонарей тяжело ее разрезать. Снег, который валит весь день, становится гуще. Рытвины на полях по обеим сторонам дороги побелели – непривычный глазу цвет этой зимой.
Мы едем в какой-то особняк. Это – все, что сообщил мне о поездке Эй.
Не знаю, что он задумал. Спрашивать его – впустую колыхать воздух. Соврет – и глазом не моргнет. Может быть, он снова собирается развлечься, а вопрос с фото уже решен. Или не будет решен никогда. Любой вариант возможен. Потому мне так тоскливо.
Эй тоже не излучает радости. Он сосредоточен, холоден и демонстративно вежлив. Сказал комплимент по поводу моего внешнего вида. Открыл дверь, помогая сесть в машину. Не курил в салоне. За всю дорогу лишь раз взглянул на меня в зеркало заднего вида – и то, когда я ойкнула, зацепившись волосами на молнию куртки.
Может, вошел в образ? Считает, что мужчина в шикарном костюме-тройке, с белоснежным платком в нагрудном кармане и бабочкой не должен улыбаться?
Не то, чтобы прежний Эй мне нравился больше, но того парня я хотя бы немного знала.
– Скоро приедем, – предупреждает он – и сворачивает с трассы.
Прорезаем перелесок, затем – парк. Выезжаем к особняку, больше похожему на дворец. Эй врезает по тормозам.
Хватаюсь за ручку над головой.
В чем дело?!
– Что-то не так, – озвучивает Эй мои наихудшие подозрения и выключает фары.
Прикрываю глаза.
Ну, когда у Эя что-то было «так»? Когда?!
– Слишком мало машин для помпезного приема.
Откидываюсь на спинку сидения. Мне уже все равно. Это мое последнее приключение с Эем – состоится прием или нет.
– Возможно, что-то поменялось, – Эй продолжает размышлять вслух. – Перенесли дату или время. Может, старуха заболела.
Старуха. Окей. Меня ничего не удивляет.
– Если заболела, меня к ней и на пушечный выстрел не подпустят. В общем, надо разузнать, в чем дело.
Валяй. Но я в этом участвовать не буду. Чтобы ты ни задумал. Мы договаривались только на прием.
Мне даже становится легче – все, с Эем покончено.
– Ты посидишь в машине, – он разворачивает Тойоту. – А я гляну, что и как.
Мы возвращаемся на трассу, затем снова съезжаем в перелесок, оттуда – в другой перелесок – и, наконец, ели расступаются. Но я ничего не вижу перед собой, кроме пелены снега на фоне черного неба с сиреневыми подтеками.
Эй открывает дверь и зарывается лакированными туфлями в снег по щиколотку.
Замерзнет. Простынет. И умрет.
Так тому и быть.
Еще минута – и он исчезает.
Я сижу, обхватив себя руками, смотрю в окно. Темнота, разбавленная снегом.
Под курткой у меня – лишь вечернее платье. Я стремительно замерзаю. Холод покусывают голые коленки, проскальзывает в рукава и гладит руки. Похлопываю себя по плечам – до тех пор, пока это не начинает напоминать самоизбиение.
И тогда до меня доходит, как сильно я попала.
Я понятия не имею, куда делся Эй, и вернется ли он.
Я не знаю, где нахожусь. У меня нет ключей от машины. У меня даже нет телефона, потому что его некуда было положить: ни одной подходящей сумочки для этого чертового приема!
Я не знаю, что делать. Просто не знаю. У меня нет вариантов, кроме единственного: ждать Эя. Довериться человеку, которого я не знаю. Который ничем это доверие не заслужил!
Пересаживаюсь на переднее сидение. Внимательно прощупываю карманы на «козырьке», в дверях. Не только запасных ключей – ничего нет. Все так чисто, будто Эй и отпечатки за собой стирает.
Открываю «бардачок». Тут погуще. Книга «Вино из одуванчиков». Сложно представить Эя за чтением книги. Или он ее возит, чтобы разжигать в лесу костер, уничтожая улики?..
Мое чувство юмора тоже замерзает.
А что под книгой? Вот те-на! Фляга! И в ней что-то булькает! Бьюсь об заклад, это не остывший чай. Отвинчиваю крышку. Резкий запах алкоголя бьет в нос.
И какое из двух зол выбрать: остаться замерзать с трезвой головой или согреться, но на голову уже не надеяться?
Я делаю глоток. Язык и гортань обжигает, а затем лишает чувствительности, словно при заморозке. Второй глоток дается легче. Что ж я такое пью? Ром, виски?
Третий глоток уже просится наружу, но я заставляю себя сделать еще и четвертый. С каждым глотком уверенность, что я приняла правильное решение, крепнет.
Завинчиваю крышку и возвращаю флягу на место.
Как же красиво в лесу зимой! Из городского окна такую красоту не увидишь. А здесь – ели, снег, облака цвета латте плывут по черному небу. Я чувствую всеобъятность Вселенной и крошечность этой черной машинки, затерянной в снегах.
Но вот темнота расступается, и перед машиной появляется Эй. Как же я рада его видеть! А что это у Эя в руках?
Я мгновенно трезвею.
Забыв, что на мне туфли, выскакиваю из машины ему навстречу.
– Ккот?! Тты ппохитил кота?!
Икаю.
Улыбаюсь, растягивая губы едва ли не до ушей: пытаюсь сдержать гомерический хохот.
Я согласилась на прием, а что получилось? Я застряла в лесу в вечернем платье. Замерзла. Накачала себя какой-то дрянью. И когда казалось, что хуже уже не будет, пижон делает ход конем: он крадет кота!
– В машину! Быстро! – Эй отдирает кота от своего пальто и швыряет животное в салон.
Кот – огромный, размером с индюка – рыжий, как огонь, с визгом бросается под сидение. Я заскакиваю в машину. Эй с силой жмет на газ – и в салон просачивается запах паленой резины. Тойота дергается, разворачивается с такой скоростью, что меня прижимает к спинке сидения, как в самолете. А потом, кажется, мы и в самом деле взлетаем.
Дышать, наверное, я начинаю только на трассе. Верчу головой. Погони, вроде бы, нет.
Из-под сидения выглядывает – редко, но душераздирающе мяукая – рыжий великан. Под каждым фонарем камешек, прикрепленный к его ошейнику, дорого поблескивает.
Перевожу взгляд на руки Эя. Они в глубоких кровоточащих царапинах.
Мне жалко кота. Жалко Эя. Но себя мне жалко больше.
Прошу остановить машину, когда въедем в город. Домой доберусь сама. Лишь бы побыстрее покончить со всем этим.
– Хорошо. Тогда везем кота к тебе, – говорит Эй таким тоном, словно его предложение не звучит, как полная чушь.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет!
Я со всей своей страстью поворачиваюсь к окну – выйти из машины на ходу я не могу.
– Тогда ко мне, – соглашается Эй.
И сворачивает с трассы!
– Нназад! – воплю я.
– Нельзя, – ледяным тоном отрезает пижон. – За нами погоня.
Я оборачиваюсь. По трассе несутся машины, но какая из них преследует нас? Вероятно, никакая.
Я со всей силы ударяю кулаками по подголовнику его сидения.
– Сстой!
– Скоро, – бросает мне Эй, и я, обезоруженная его холодным спокойствием, откидываюсь на спинку сидения.
Тойота несется по ухабистой дороге в темноту.
Через несколько минут мы подъезжаем к частному сектору. Останавливаемся у кирпичного дома на окраине. Эй глушит мотор.
– Приехали.
Отворачиваюсь к окну.
– Это мой дом. Переночуешь здесь, а завтра отвезу тебя домой. И верну твои фото.
Выхожу из машины, игнорируя его протянутую руку. Эй вкладывает мне в ладонь ключ.
– Иди в дом, а я займусь котом.
Машинально поднимаюсь по деревянным ступеням на высокое крыльцо, машинально ковыряюсь ключом в замке. Хочу впасть в спячку до самого моего возвращения домой. Если оно когда-нибудь состоится.
Вхожу на веранду. Здесь приходится оглядеться, чтобы найти выключатель. Вижу в окно, как Эй пытается вытянуть кота, который от страха забрался на переднее колесо. Теперь мне больше жалко кота.
Нащупываю выключатель. Свет разливается по небольшой веранде с широкими окнами. Кожаный диванчик, деревянный столик. Наверное, утром здесь все тонет в солнечных лучах. Отличное место для первой чашечки кофе.
Уютно. И вовсе не пижонисто.
Поглядываю в окно. Эй все еще пытается добраться до кота.
Прохожу в зал. Паркет, камин, угловой диван, пара кресел, окна до пола. Красиво. Но как-то… обезличено – как в гостинице. Ни фотографий, ни книг, ни одежды. Хрустальная пепельница на столике такая чистая, будто ей никогда не пользовались.
Оборачиваюсь на шум шагов.
– Гаденыш! – Эй вбрасывает кота в комнату. Тот, колошматя воздух лапами, с диким воплем приземляется на пол – и так быстро несется под диван, что при старте задними лапами сминает в гармошку тканый половик. – Ненавижу котов.
Ты просто не умеешь с ними обращаться.
– Вот о чем ты прямо сейчас подумала? – спрашивает Эй, собирая с ворота пальто рыжие волосины.
Машу рукой. Долго выговаривать.
Эй нажимает пару кнопок на мобильном и протягивает мне телефон.
– Напиши.
Слушаюсь, господин.
Пишу: «Ты не умеешь обращаться с котами. Проблема в этом». Поворачиваю телефон к нему экраном.
– Судя по тебе, я и с женщинами не умею обращаться. Но я тебя не ненавижу.
Приподымаю бровь. Правда?
– Правда, – устало отвечает Эй и аккуратным движением стаскивает рукав пальто. Да у него все ладони в крови!
Осторожно помогаю ему снять пальто.
Скрещиваю перпендикулярно мизинцы.
– Аптечка? Есть. На кухне в шкафчике.
Кухня у него светлая, легкая. Плетеная мебель, мягкие подушки на стульях.
Возвращаюсь с аптечкой. Беру его ладонь в свою. На мгновение замираю, вспоминая это ощущение – прикосновение Эя. Может, его тело какой-то подходящей для меня температуры? Впрочем, мне не с чем сравнивать.
Обрабатываю царапины перекисью – одну за другой.
Поднимаю голову. Он улыбается.
– Ты дуешь мне на ранку, как ребенку.
Я улыбаюсь в ответ.
– Бутерброды с колбасой будешь?
Еще спрашивает!
Киваю. Слишком поспешно. Оказывается, я жутко голодна.
– Пойдем, поможешь мне.
Эй нарезает сыр и колбасу. Я перекладываю кусочки на батон двумя вариантами: мужским и женским. Женский – когда сыр лежит поверх колбасы. Сыр я люблю больше.
– Расскажи, Эм. Чем ты занимаешься? Когда не подглядываешь? – Эй кивает на телефон: – Пиши.
Отделываюсь коротким ответом.
– Ттекстами.
– Быстро читаешь?
Не в ту степь. Но какая разница?
Киваю – и незаметно прячу кусочек сыра в рот.
– Быстро читаешь?
Киваю с таким глубокомысленным видом, чтобы Эй обзавидовался.
– Я тоже! Давай, проверим, кто быстрее.
Пожимаю плечами.
Эй притаскивает старую энциклопедию – из тех толстых книг, которые детям кладут на стул, чтобы они доставали до стола. Раскрывает примерно посередине.
– Читаем про себя. Победителя проверим на качество чтения. Ты первая?
Раскрываю ладонь: «Только после вас».
Включаю секундомер. Эй старается, бормочет про тебя, водит пальцем по страницам.
– Три страницы! Теперь ты.
Текст, буквы... Это моя среда, мой воздух. Глажу страницу прежде, чем приступить к чтению.
Теперь время засекает Эй.
Я не читаю, я плыву. Текст вливается в меня не строчками, а страницами. Когда Эй останавливает меня, я уже на девятой.
– Ничего себе! – выражение лица Эя подтверждает его слова. – И что, ты помнишь, о чем прочитала?
Киваю. Ухмыляюсь.
– Ладно, давай проверим, – Эй листает страницы. – Хорошо. Вот ответь. Цифра какая-нибудь была? Написанная буквами.
Задумываюсь. Качаю головой.
– А вот и была! – радуется Эй.
Склоняюсь над книгой. Где?!
– Вот! – Эй тыкает пальцем. – Господин! – он выделяет интонацией «один».
Я смеюсь. Он улыбается, включает чайник. Наливает себе в стакан виски, бросает кубики льда. Они лопаются звонко, громко, будто стекло.
Когда Эй поворачивается, я протягиваю ему телефон с открытой записной книжкой.
«Зачем ты украл кота».
– Так случайно вышло. Кот вышмыгнул на улицу, когда домработница открыла мне дверь. Оказалось, старушка в больнице. Я не знал этого, правда. Мой источник крайне ненадежный, он не из приближенных. Так вот, старуха завтра возвращается, – он делает глоток, внимательно рассматривая мое лицо. – А, ты же не знаешь, как связаны старуха и фото! Старуха – мать Стропилова. Владелица огромного наследства. Очень властная женщина. И любительница котов. Я верну ей кота в обмен на твои фото. А она уж придумает, как надавить на сына.
Я быстро набираю сообщение: «А если он оставит копии?»
– Напоминаю: она владелица огромного наследства. Стропилов не станет рисковать такими деньгами ради пары фото, даже твоих.
Как-то… хлипко звучит. Но я вспоминаю камешек, который болтался на ошейнике кота, и понимаю, что все может получиться.
Эй оставляет блюдце с молоком возле дивана, под которым прячется кот, и уходит. Возвращается через несколько минут в джинсах и майке с коротким рукавом. Протягивает мне фланелевую рубашку в клетку.
– Это самое длинное из того, что у меня есть. Но я не настаиваю.
Эй не настаивает. Магические слова. Я принимаю рубашку. Такая приятная на ощупь! Хочется прижать ее к щеке. Интересно, чем она пахнет?
– Кключи от мм…?
– От машины? Да, не оставил. Потому что не думал, что задержусь. Но был почти уверен, что с ними ты уедешь без меня. Вчера после стриптиз-клуба ты очень хорошо показала мне, как я тебя достал.
Опускаю голову. Беру двумя руками «женский» бутерброд и надкусываю. Вкуснятина!
Эй наливает мне в кружку чай, пахнущий корицей.
Сейчас мне не кажется, что он меня достал. Сейчас он кажется мне человеком, который раскрылся. Который не претворяется. Или настоящим он был тогда, а сейчас просто хороший актер?
Он в любом случае хороший актер. И это плохо. С ним всегда надо держать ухо востро. Но теперь я могу позволить себе расслабиться. Это наша последняя ночь. Больше не будет Эй и Эм, не будет команды. И пусть мне все равно, чем он займется, хочется, чтобы его жизнь сложилась хорошо. Удачи тебе, Эй.
– Перейдем в гостиную? – спрашивает он.
Киваю. Поднимаю указательный палец – одну минуту.
Он уходит, а я стаскиваю с себя платье и колготы и надеваю рубашку. Она едва прикрывает попу. Вот в такой одежда я бы точно сошла за свою в стриптиз-клубе. Но в рубашке тепло и уютно. Она едва заметно пахнет стиральным порошком.
Подворачиваю рукава и перехожу в гостиную.
Эй сидит в полумраке на диване, пальцы быстро, почти невесомо, скользят по клавишам ноута, стоящего на низком столике. Лицо Эя освещает экран.
Кладу возле ноута телефон с открытой записной книжкой. «А чем занимаешь ты? Когда не подглядываешь?»
Он прекращает работу, переводит взгляд на меня. И на мгновение застывает.
– Тебе идет моя рубашка.
Улыбаюсь. Я вижу это по твоим глазам, Эй.
С некоторым усилием он переводит взгляд на телефон и читает сообщение.
– Я преподаю.
Из меня вырывается смешок. Не верю!
– Мне обидно! – но Эй тоже улыбается. – Я действительно обучаю людей. Я коучер. Помогаю решать проблемы, используя стратегический подход.
Улыбаюсь и отхожу к окну. Даже вопросов больше не задаю – я не верю Эю.
Он продолжает работать. Наблюдаю за ним в отражении окна.
Эй сосредоточен. Он занимается чем-то важным и увлекательным, но я не хочу знать, чем именно. Все, к чему он прикасается, незаконно и чревато последствиями. Я хочу домой. Хочу забраться под свое теплое одеяло, закрыть глаза – и слушать, как ветер гудит за окном.
Хочу, чтобы мне снова стало спокойно.
Но в нем что-то есть, в Эе. Пусть он и подлец, в нем осталось что-то хорошее, что-то искреннее. И пока он не отрывает взгляда от компьютера, я могу легко это представить. Таким он похож на обычного молодого мужчину, у которого еще вся жизнь впереди, сотня дорог на выбор. Он стремится, он жаждет. Сейчас, например, Эй мог бы переписываться с девушкой, которая, допустим, недавно поцарапала его Тойоту. После аварии Эй вышел из машины посмотреть на царапины – и увидел девушку. Он сказал, что недавно видел ее во сне, – и не соврал.
Да, в нем есть что-то романтичное и благородное. Но это так глубоко запрятано, что вряд ли какая-то женщина решит докопаться до этого. А вот случайная связь с брюнеткой, читающей книгу в баре, – этот как раз вписывается в его образ.
Мне даже немного его жаль. Жаль, когда что-то хорошее вянет. Или гниет – как в его случае. Но пока я не спешу избавляться от образа хорошего Эя. В конце концов, скоро Новый год.
Я перевожу взгляд на дорогу, припорошенную снегом. Хлопья летят стеной – крупные, пушистые. Настоящий Новый год.
Скучаю по Сергею. Скучаю так сильно, что ноет в солнечном сплетении. Что за послание он оставил мне сегодня? Какая погода в Питере? Чем он занимается?
А если чуть отвести взгляд в сторону от отражения Эя, то можно представить, что за ноутом работает Сергей.
От этой фантазии начинает тихонько ныть под ложечкой.
Будь это Сергей, я бы сейчас стояла в его рубашке, наблюдала за ним в отражении. Он бы почувствовал это, внезапно прервал работу и встал с дивана. Стоя к нему спиной, я бы каждым позвонком ощущала, как стремительно и волнующе сокращается расстояние между нами. Он бы убрал волосы с моей шеи. Прижался бы ко мне всем телом. А потом я бы почувствовала его горячие ладони на своих обнаженных бедрах, там, где заканчивается рубашка…
Я снова это чувствую: будто паутинка приклеилась к плечам. Эй смотрит в глаза моему отражению – подглядывает за мной.
– Не мерзнешь? – спрашивает Эй.
Улыбаюсь. Я могла бы согреться лишь от тепла его голоса.
Эй встает с дивана и медленно подходит ко мне.
Замирает у меня за спиной.
Мне почти мучительна эта внезапная близость с ним.
Его ладони опускаются мне на плечи. Я прикрываю глаза от нежности и влечения, которые, переплетясь, затапливают меня.
Мне почти не страшно.
Эй осторожно отводит волосы с моей шеи. Я наклоняю голову: жду поцелуя. И все равно вздрагиваю, когда ощущаю теплое, мягкое прикосновение его губ. Как непривычно, забыто. И как безумно приятно… Из меня вырывается тихий стон. Он словно сигнал – Эй разворачивает меня к себе лицом. Находит губами мои губы. Его поцелуй медленный и нежный.
Потом Эй чуть отстраняется. Не открывая глаз, я тянусь к нему. И следующий его поцелуй уже совсем другой: жгучий, страстный, настойчивый, опьяняющий.
Я чувствую, как он расстегивает пуговицы моей рубашки, как она спадает с плеч. Чувствую лопатками обжигающий холод оконного стекла и жар ладоней.
Мне пронзительно сладко от соприкосновения наших обнаженных тел. Я сгораю и возрождаюсь с каждым движением.
…А потом я еще долго лежу на его плече и закрытыми глазами смотрю, как медленно летят и летят хлопья снега, похожие на пух.
Глава 9. День 2
Я сижу на веранде в рубашке Эя, кутаюсь в плед, утопаю в солнечном свете, который льется с неба, отражается от снежного озера, разлитого от дома до самого леса. Передо мной на столике стоит чашка с кофе, сверкают позолоченные капли на ободке. Кажется, я состою не из плоти и крови, а из света и кофейного аромата.
Идеальное прощание.
Эй приносит на подносе две тарелки с яичницей и беконом. Садится на соседнее кресло.
Я кладу на язык кусочек сладковатой ветчины. Запиваю кофе. Запоминаю эти ощущения, каждый миг.
– Через час у меня встреча со старухой, – рассказывает Эй, уплетая яичницу так, будто голодал несколько дней. – Потом еще кое-какие дела в городе – по мелочам. Так что, до боя курантов мы успеваем не только купить елку, но и нарядить ее, и придумать что-нибудь к праздничному столу.
Я медленно опускаю вилку на тарелку. С трудом проглатываю комок яичницы.
Встаю с кресла и, не слыша своих шагов из-за громыхающего сердца, иду на кухню. Расстегиваю пуговицы рубашки. Пальцы не слушаются.
Эй останавливается в дверном проеме, у меня за спиной.
– В чем дело, Эм?
Я молча стягиваю рубашку, надеваю вечернее платье.
– Да что такое? – Эй разворачивает меня за плечи.
Протягиваю ладонь. Дай, телефон.
Эй мгновенно мрачнеет, не сразу вспоминает, где телефон. Когда возвращается с ним, я уже полностью переоделась.
«Никакой елки, Эй. Ничего. Мы больше не увидимся».
Он читает сообщение. Смотрит на него так долго, будто перечитывает несколько раз.
– Что за бред, Эм?
Он и смотрит так, будто у меня помутнение рассудка.
Забираю у него телефон. Пишу: «Я не праздную Новый год. И я предупреждала, что после поездки на прием мы разойдемся. Ничего не изменилось».
Кончики его ушей розовеют от гнева.
– Ничего? Совершенно ничего не изменилось?!
Я долго пишу ответ: приходится стирать буквы – от нахлынувших эмоций пальцы не попадают по кнопкам.
«Мы взрослые люди. Мы получили от этой ночи то, что хотели. Теперь время разойтись».
Эй ударяет кулаком по стене и громко, до звона стекла, хлопнув дверью, уходит.
Я опускаюсь на стул.
Ну какого черта Эй ко мне привязался! Он же так просто нашел общий язык – во всех смыслах – с брюнеткой. Тогда почему не она, почему – я? Или любая другая женщина из бара?
Выхожу из кухни. Эя нет. Заглядываю в ванную – пусто. Есть еще одна дверь – но она заперта. Стучусь, прикладываю ухо к стеклянной вставке – тишина. Волнение холодком ползет по позвоночнику. Что Эй задумал?!
Бросаюсь на крыльцо – и в окне веранды вижу, как он очищает от снега машину.
Медленно выдыхаю.
Надеваю куртку и выхожу на улицу.
Молча, глядя себе под ноги, Эй открывает мне заднюю дверь машины. Не переднюю.
Мне жаль, что мы расстаемся вот так. Но, с другой стороны, это один из наилучших вариантов. По крайней мере, расставлены все точки над i. Никаких иллюзий.
Эй паркует машину возле арки. Хочет что-то сказать, но останавливает себя – даже рта не раскрывает. Прощаюсь с ним. Выхожу.
Взвизгивают шины.
Гордый.
Пусть так.
В туфлях я выгляжу инопланетянкой. Мерзну, тщательно выбирая очищенные от снега дорожки, хмурюсь, когда ловлю на своих ногах взгляды прохожих. Домой возвращаюсь, словно после битвы: измотанная, растрепанная, замерзшая – но с чувством победы.
Включаю телефон – и чувство победы улетучивается: меня ждут с десяток пропущенных вызовов и сообщений от Эя: «Прости», «Надо увидеться», «Ответь на звонок».
Отключаю телефон и падаю на кровать, раскинув руки.
Все закончилось.
Душевного равновесия во мне нет и в помине, но я уже на пути к нему.
Когда на мою кожу опускаются теплые струи воды в душе, я вспоминаю Сергея. И его посылку – мой новогодний подарок. Когда я в последний раз получала подарок на Новый год? «Осталось два дня», – тот час же напоминает мне сознание – и я обрываю мысли, замещаю их другими – интересно, что за подарок?
Наскоро перекусив, описав дугу по кварталу – подальше от арки – несусь на главпочтамт и после сорокаминутного ожидания в очереди получаю небольшую, обернутую серой бумагой, коробку, – как от куклы.
Всю дорогу размышляю, что же там, в этой посылке, какой сюрприз устроил мне Сергей, – и совершаю ошибку. Сначала сердце глухо ударяется о ребра, и только потом я понимаю, что стою под сводом арки. Задумалась, забыла, что теперь мне нужно держаться отсюда подальше.
Оглядываюсь. Эя нет. Зато между колонн стоит, прислонясь к стене, елка, ростом с меня. А на ее ветвях висят семь серебристых шаров. Каждый из них подписан синим маркером: «Сс», «Нно», «ввым», «…», «гго», «дом», «!».
Я улыбаюсь. Он дразнится! Снова оглядываюсь.
Нет, Эй, все кончено.
Делаю пару шагов по направлению к дому – и возвращаюсь.
Смотрю на елку, на мои отражения в серебристых шариках, чуть подрагивающие, когда в арку залетает ветер, – пока не понимаю, что я уже приняла решение. Посылку зажимаю под мышкой, хватаю елку – и тащу ее, оставляя на снегу редкие иголки и дорожку от верхушки.
Вряд ли Эй собирался меня выследить по этой дорожке, но все же часть маршрута я прохожу по очищенному от снега тротуару.
Елку ставлю в литровую банку с водой возле нарисованного камина. Присаживаюсь рядом на колени и распаковываю посылку – отрываю кусками бумажную упаковку, словно снимаю старую кожу. И вот в моих руках белоснежная коробка.
Ставлю ее перед собой. Чуть отодвигаюсь. Смотрю на нее, все не решаясь открыть. И, наконец, снимаю крышку.
Там не один подарок, она наполнена подарками доверху! На тонком оберточном листе лежит шапочка Деда Мороза. Раскручиваю ее, хорошенько встряхиваю, подношу к лицу. Едва ощутимо пахнет сигаретным дымом. Надеваю ее на голову и продолжаю исследовать коробку.
Под упаковочной бумагой – сладости: конфеты, маленькие шоколадки и пряники. Каждая сладость – в прозрачной упаковке, завязанной на ленточку, а внутри – записка, скрученная, как свиток.
Жуя пряник в виде снежинки, разворачиваю свиток: «Солнечного нового года!». Написано от руки фиолетовым стержнем. Аккуратный, строгий почерк, надломленная завитушка у буквы «д». Запах и почерк – вот что мне достается вдобавок к подаркам. Надкусываю шоколадку и читаю: «Быстрого инета и надежного ноута!» Улыбаюсь. Запихиваю в рот конфету «Аленка»: «Приятной компании на Новый Год!»
Высыпаю сладости на пол. На дне коробки – запакованный диск с подписью «С Новым годом! Посмотри меня!»
Пока загружается ноут, верчу диск в руках. Ну что же, что же там?!
А там несколько файлов: тестовый, видео, один – с незнакомым мне расширением и папка с названием «3D Max». В текстовом файле – инструкция. Следуя ей, запускаю установку программы 3D Max.
Давно секунды не тянулись так долго!
Программа установлена. Открываю в ней файл с неизвестным разрешением и вижу… Я откидываюсь на спинку стула и прижимаю ладонь к губам. Под ладонью – улыбка.
Я вижу пряничный домик, нарисованный в графической программе. Салатовые линии на черном фоне.
Окна с резными ставнями. Черепичная крыша. Сердечко, вырезанное на двери. Желтые завитушки. Розовые линии. Синие снежинки.
Пряничный домик от архитектора.
Этот домик нельзя съесть, зато он никогда не испортится. Его можно покрутить с разных сторон, рассмотреть любую деталь.
Сворачиваю картинку – не могу заставить себя ее закрыть. И открываю видеофайл. Чернота экрана сменяется белизной снега. В снег воткнуты фейерверки, фитили подожжены, искрятся. Фейерверки начинают взрываться один за другим. Камера смотрит выше – туда, где на фоне черного неба, шипя, хлопая, свистя, рассыпаются разноцветные искры, распускаются цветы и вспыхивают звезды. А на фоне этой красоты появляется надпись: «Эмма, давайте отпразднуем новый год вместе! Жду вас в 23.00!»
Экран гаснет, но за моим окном, в парке, начинают взрываться фейерверки – будто продолжении видеозаписи. Этот звук эхом отзывается во мне.
Смотрю на часы. Восемь вечера.
Ну что ж, Эмма…
Пора готовить праздничный ужин!
Без десяти минут одиннадцать я включаю торшер в комнате для чтения.
Лапы елки, раньше приподнятые, опустились ниже. Теперь, кажется, елка занимает в два раза больше места, лезет лапами в нарисованный камин. Пытаюсь подвинуть ее – она упирается в стену. Вижу в отражении серебристых шаров свое сосредоточенное – очень смешное – выражение лица. Эй словно незримо оказался в моей квартире, дразнит меня!
Оставляю елку едва ли не посередине комнаты и устраиваюсь на пледе у камина. Рядом стоят ноут и тарелки с импровизированным праздничным ужином. Мне не нужно ни перед кем красоваться, не нужно учитывать чужие предпочтения, так что на «столе»– чипсы со вкусом крабового мяса, бутерброды со шпротами, мандарины и чай в термосе. Да, я не очень хорошо готовлю. Но, к счастью, при общении в сети это совершенно неважно.
Сергей уже ждет меня.
Пишу пост. Цифра «2» обжигает подушечку пальца. Вместо фразы ставлю знак препинания – точку. И сбегаю со страницы.
Серый: Эмма.
Просто мое имя. Отчего так волнительно?..
Пока я строчу ответное сообщение, появляется сообщение от Сергея.
Серый: Вижу, вы получили мой подарок)
Стираю фразу о том, что получила подарок – что логично, раз я появилась в сети в назначенное время, и пишу:
Never111: Вы подглядываете за мной? Я в шапке Деда Мороза.
Серый: А что на вас еще надето?
Never111: Пижама.
«Могла бы и соврать», – с опозданием проносится в голове.
Серый: Пижама лишняя.
Вскидываю бровь. Похоже, у Сергея игривое настроение. Что ж, у меня тоже.
Never111: Тогда снимаю пижаму.
Длинная-длинная пауза. Шутка удалась.
Серый: Поперхнулся чаем...
Never111: Вот, теперь я в вечернем платье на тонких шлейках. С блестками. И кружевное болеро, чтобы не замерзнуть.
Мое воображение переодевает себя за считанные секунды, будто по мановению волшебной палочки. Чувствую себя феей.
Серый: Пошел гуглить, что такое болеро…
Never111: А еще я в туфлях на шпильках.
Серый: Шикарно выглядите)
Never111: Тогда уберите скобочку.
Серый: Шикарно выглядите!
Серый: Что у нас на праздничном столе?
Кошу взглядом на тарелку с чипсами.
Never111: Огромное блюдо салата оливье. Фаршированная щука. Заливное из языка. Бутерброды с икрой. Красной и черной.
Задумываюсь, чего еще не хватает.
Серый: А мясо? Мужчине нужно мясо.
Never111: Точно! В духовке томится бараний окорок с картофелем. Чувствуете запах? Сейчас сбегаю на своих прекрасных шпильках на кухню – и все принесу.
Серый: Я жду)
Never111: А вот и он! Не обожгитесь)
Улыбаюсь, представляя, как мы сидим друг напротив друга за столом, заваленным едой.
Хрущу чипсами. Собираю пальцем крошки с пола.
Серый: Добавлю немного праздника в вашу комнату для чтения.
Сергей присылает фото, на котором изображен пылающий камин и столько зажженных свечей и огней, что, кажется, фото горит. Высоко над камином висят часы – чтобы по ним отмерять время, которое осталось до Нового года. Я оживляю картинку – и большая стрелка часов сдвигается на деление. Огоньки свечей начинают подрагивать, тянут за невидимые ниточки свои тени – и те тоже дрожат. Пахнет хвоей, мандаринами и немного дымом от свечей.
Never111: Теперь мне стало… жарче)
Серый: Скоро полночь. Открываю шампанское Veuve Clicquot Yellowbeam Ostrich Limited.
Never111: Как вы запомнили такое название?
Серый: С помощью заклинания Сtrl+C/Сtrl+V.
Получаю картинку с изображением бутылки шампанского. Похоже на «Советское».
Never111: Надо полагать, это самое дорогое шампанское в мире?
Серый: Одно из) Разливаю шампанское по бокалам.
Never111: Честно говоря, я не люблю алкоголь.
Серый: Это виртуальный алкоголь. Хотя бы пригубите.
Never111: Хорошо) Поднимаю бокал.
Серый: Итак: 10… 9… 8… 7… 6… 5… 4… 3… 2… 1!!!!!!!!!!! С Новым годом вас, Эмма!
Never111: Чин-чин! С Новым годом!
«Уже скоро», – напоминает мне внутренний голос. – «Остался один день». Паника окатывает меня холодом.
Вздрагиваю, когда в парке, совсем близко, начинают взрываться петарды.
Never111: Сергей, спасибо. За пряничный домик. За фейерверки. За то, что вы устроили мне праздник. А я даже подарок вам не подготовила.
Серый: Вы приготовили прекрасный бараний окорок)
Серый: Эмма. Если бы не вы, я бы под бой курантов чертил пролеты моста. Благодаря вам у меня получился самый необычный Новый год в моей жизни. Это лучше любого подарка.
Кутаюсь в плед.
Never111: Почему у вас нет другой компании на Новый год, кроме виртуальной подружки?
Серый: Мне скучно в больших компаниях))
Never111: А что насчет маленькой компании? Из одного человека? Например, вашей девушки?
Серый: Два месяца назад я расстался с женщиной, с которой встречался три года. Она устала от моих командировок и жизни на две квартиры. А я не мог предложить ей большего.
Never111: Почему?
Серый: Это непростой вопрос, Эмма. Нам было хорошо вместе, но… она не та женщина, с которой я хотел бы провести всю жизнь.
