Текст книги "Подглядывающая (СИ)"
Автор книги: Анастасия Славина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Только бы он что-нибудь написал.
Только бы не исчез.
Воображение против воли рисует картину, как я открываю ноут, захожу в соцсеть – а сообщений нет.
Распахиваю глаза.
– Приехали, Эм.
Машина останавливается.
Эй делает вдох, чтобы сказать мне что-то еще, но я опережаю его:
– Сспасибо!
Я знаю, что он чувствует. Я уже проходила это – пытку невзаимностью. И, возможно, очень скоро испытаю снова. Но лучше так, чем слышать от любимого человека слова жалости. Чем видеть его вежливую, сочувствующую улыбку. Хотеть прикоснуться к нему – и знать, что он не испытает того же, что и ты. Что ему это может быть неприятно.
Выскакиваю из машины.
Как же хочется проверить сообщения прямо сейчас, с мобильного телефона! Но я так долго ждала, что потерплю и еще десять минут.
Влетаю в квартиру.
Не снимая куртки, несусь в кабинет и открываю ноут. Но останавливаю себя.
Переодеваюсь. Завариваю чай.
Я должна быть готова ко всему.
Я должна быть в состоянии улыбнуться самой себе, даже если не получу сообщений.
Открываю браузер. Набираю пароль. Мои движения спокойны и размерены. И только сердце стучит так быстро и сильно, что перед глазами то и дело всплывают мутные пятна.
Я не могу убедить себя, что сейчас моя жизнь не изменится.
Сообщения есть!
Улыбаюсь.
В горле от волнения пересохло.
Я хочу прерваться и сделать глоток чая, но палец, словно против моей воли, скользит по тачпаду.
Короткое касание.
Серый: Эмма, не исчезай.
Серый: Эмма.
Серый: Эмма!
Серый: Возвращайся, нам надо поговорить!
Серый: Я жду тебя.
Серый: Жду.
Серый: Жду.
Серый: Жду…
Серый: Эмма, я уснул лицом на клавиатуре, дожидаясь тебя.
Серый: Ладно, я уснул в кровати с ноутом в обнимку, просто хотел надавить на твою жалость. Тебя нет уже пять часов.
Серый: Ты, конечно, написала «до завтра», но я все же надеялся, что после своей исповеди ты вернешься сегодня.
Серый: Уже завтра.
Серый: Хорошо, Эмма. Я буду просто ждать тебя.
Серый: Нет, не просто! Это чертовски сложно. Но я здесь. Просто знай это, когда вернешься.
Он все еще он-лайн, я вижу это.
А он видит, что теперь он-лайн и я – и пишет сообщение.
Серый: Ты знаешь азбуку морзе?
Серый: Ты веришь в инопланетян?
Серый: Ты можешь найти тройной интеграл по замкнутому контуру?
Я улыбаюсь, хотя от набегающих слез чешется переносица.
Сергей еще в большем раздрае, чем я.
Бессовестно было оставлять то сообщение – и сбегать. Глупо, жестоко, эгоистично!
Never111: Я даже не помню, что это такое тройной интеграл). А ты?
Серый: Нет) Уже давно нет)
Серый: Скажи, Эмма…
Он делает такую длинную паузу, что моя радость начинает тускнеть.
Серый: Ты не жалеешь, что написала то сообщение?
И вот я снова сияю.
Never111: Я могла бы прямо сейчас повторить его слово в слово. Но напишу кое-что другое.
Never111: В моем доме большие окна и широкие подоконники. На них можно залезать с ногами и класть под спину подушку – так удобнее сидеть. Я эту подушку даже не убираю.
Never111: Теперь я запросто могу представить один из наших вечеров. Смеркается. Не включая света, я сижу в спальне на подоконнике с чашкой горячего чая в руках и книгой на коленях – но уже не читаю, смотрю в окно. Тропинка, протоптанная в снегу, петляет далеко-далеко, но я все равно тебя увижу. А вот и ты. В синей куртке, синем шарфе. Снег валит, но ты без шапки. Торопливо идешь сквозь снег. Я спрыгиваю с подоконника, чтобы тебя встретить.
Never111: Ты приходишь весь заснеженный, и наш первый вечерний поцелуй получается морозным и горячим одновременно – снег и чай. Я помогаю тебе побыстрее снять куртку и шарф. Ты стаскиваешь ботинки, залепленные снегом, и я за руку утаскиваю тебя в спальню, где мы снимаем все остальное. Мы долго и неторопливо занимаемся любовью, нам совсем некуда спешить. А потом, наконец, успокоившись, лежим, обнимаясь, под одеялом. Когда тебе становится жарко, ты вылезаешь из-под одеяла и идешь на кухню. Я лежу с закрытыми глазами и слушаю, как вскипает чайник, как ты открываешь холодильник… Я чувствую себя невероятно, непостижимо счастливой! Я думаю о том, что это и есть ответ на самый философский вопрос: для чего человек живет. Чтобы испытывать вот это.
Он молчит, но теперь его пауза не пугает меня.
Я публикую пост.
Впервые в этом посте нет обратного отсчета. Только салатовые буквы на черном фоне. «Сережа, ты приедешь ко мне?»
Через полминуты получаю ответ.
Серый: Прямо сейчас покупаю билет на самолет.
Глава 19. День 322
05:32
Серый: Сегодня мне приснился удивительный сон, Эмма. Будто я тайком пришел к тебе, пока ты спала. Я cел в кресло напротив тебя и раскрыл книгу, но не читал ее, а смотрел, смотрел и смотрел, как ты спишь. И вот ты открываешь глаза. Спросонья не сразу понимаешь, что меня здесь быть не должно. Улыбаешься и говоришь мне: «Доброе утро!». И только потом осознаешь, что в твоей комнате – я, настоящий. А все, что было потом, я расскажу тебе при личной встрече))
06:03
Серый: Я никогда не видел тебя спящей, но легко могу представить, как ты засыпаешь в моих объятьях, как успокаивается твое дыхание, расслабляется тело... Я никогда не видел, как ты просыпаешься, но могу легко представить, как от моих поцелуев учащается твое дыхание, открываются глаза, полные желания и любви. Легко – потому что я делал это сотню раз. Ты не со мной засыпаешь и не со мной просыпаешься. Но я знаю, что в этом промежутке между «заснуть» и «проснуться» ты – со мной. Там, где мы можем быть вместе. Там, где мы постоянно видимся, разговариваем, смеемся: на питерских мостах, на улочках твоего города, в комнате для чтения.
06:26
Серый: У меня есть список городов, в которых я хочу побывать в первую очередь. Лондон, Вена, Лиссабон, Мадрид, Гранада, Пиза, Рим. С какого начнем?)
06:45
Серый: Я люблю запах кофе, но не его вкус. Я люблю вкус сигарет, но не их запах. Теперь ты знаешь обо мне все))
07:01
Серый: Раньше мне нравились женщины в очках, с красиво прокачанными руками, со спортивной, но не перекачанной фигурой. Чтобы в их поведении проскальзывали флирт и эротичность. Чтобы волосы были короткими. Макияж – легким. Грудь – не больше третьего размера. А сейчас мне все это неважно и неинтересно. Не буду обманывать, что больше я не обращаю внимания на женщин. Просто, раньше я смотрел на женщину и определял, хочу ее или нет. А теперь я в каждой ищу сходство с тобой.
На семичасовом сообщении я усилием воли заставляю себя остановиться и перестать снова и снова перечитывать переписку с Сергеем. Уже прошло больше получаса, как я собралась на прогулку. Стою в коридоре в теплой одежде, шарфе и шапке, только рукавицы не надеваю – в них я не смогу перелистывать сообщения, от которых так трудно оторваться.
Двадцать восемь часов назад я стала самой счастливой женщиной на свете.
Этой ночью я спала всего пару часов – уснула с телефоном руке, когда от желания спать веки стали закрываться сами, как у ребенка. Будь моя воля, я бы общалась с Сережей, не прерываясь ни на сон, ни на еду. И все равно не смогла бы с ним наговориться.
Сегодня понедельник, Сережа умчался на работу, чтобы завершить свои дела.
В это невозможно поверить – но завтра мы встретимся!
Завтра я, наконец, услышу его голос. Почувствую тепло его тела. Вдохну его запах – особенный, тот, который Сережа никогда не сможет ощутить сам – и поэтому описать мне.
Я больше суток не нахожу себе места. В моем организме кофе больше, чем крови. Я все время что-то напеваю, подтанцовываю. Я даже написала письмо Лейле. Не по работе – обычное дружеское письмо. Где ты? Как ты? Представляю, как она удивится, прочитав его.
А теперь я собралась на прогулку – несмотря на мороз – потому что квартирка стала слишком маленькой для меня – такой огромной, переполненной эмоциями.
Прыгаю по замерзшим лужам. Ловлю снежинки языком.
Я так редко гуляю, задрав голову! Но сегодня такой потрясающий солнечный день – с редкими, взбитыми облачками – что после череды хмурых недель подбородок сам тянется вверх, чтобы солнце ласкало лицо. В наушниках резвится Бруно Марс – «Locked Out Of Heaven».
Я останавливаюсь через узкую улочку от невысокого дома с мансардой. Слушаю музыку и смотрю на крохотные окна скошенной крыши. Я словно заглядываю в одно из них – и вижу пол из широких досок, покрытых светлым лаком. На полу, в квадрате света, лежат двое буквой «Т». Голова одного – на животе другого. Они купаются в лучах зимнего света и нежности друг друга. Мужчина перебирает волосы женщины, находит ее ладонь и тихонько поглаживает большим пальцем. Может, они недавно занимались любовью и сейчас плывут на волне тех ощущений, а может, в них только начинает разгораться искра желания. В любом случае, им так хорошо вместе, что слова не нужны.
Не выдерживаю.
Срываю варежку и быстро-быстро, промахиваясь по буквам, описываю Сереже то, что только что нафантазировала.
Хочу делиться с ним ощущениями, мыслями и мечтами. Хочу знать, что он думает об этом – и обо всем остальном. Хочу представлять, что он делает каждую минуту, – даже если я и ошибусь в деталях. Это стирает расстояние между нами. А теперь, когда он купил билет на самолет, расстояние стирает даже время. Сережа становится ближе с каждой секундой.
Завтра.
Как тяжело и как божественно прекрасно – ждать!
– Эм!
Я резко останавливаюсь. И только потом оглядываюсь.
Эй подкараулил меня в арке.
После нашего вчерашнего прощания он звонил мне несколько раз. Я не ответила. И так наивно предположила, что он не станет навязываться.
– Почему ты такая счастливая, Эм?
Эй отлипает от стены. Нос и кончики ушей – розовые, руки прячет в карманах куртки. Без шапки.
Я не знаю, что ответить на его вопрос. Просто стою и глупо улыбаюсь.
Да, я счастлива. И я не могу ничего с этим поделать – даже если мой вид делает кому-то больно.
Не кому-то – Эю.
Он не посторонний и не чужой. Он – очень важный человек в моей жизни. Поэтому я все еще здесь.
– Ничего у тебя не выйдет с этим виртуальным мальчиком. Перебесишься – и вернешься ко мне.
Его слова разбиваются о меня, как сосульки об асфальт.
– Общение в сети – это игра. Она ни к чему не обязывает. Развлекаловка. Вместо просмотра сериала.
Он злой и несчастный, и я решаюсь объяснить, что виртуальность не упрощает общение с дорогим тебе человеком, а наоборот. Что в этом случае в сети все, как в жизни, только еще сложнее, еще острее. Что виртуальное общение бывает легким и непринужденным, если оно действительно для развлечения. Но если речь идет о чувствах, легкость исчезает. Иногда мучительно тяжело понять, что скрывается за ответом без восклицательного знака или только с одной скобочкой-улыбкой, и сомневаешься в каждой точке – это конец разговора или вообще – конец?!
– Эм… – он перебивает меня. Протягивает руку к моему лицу – и я замечаю, что он без перчаток. – Мне очень жаль.
Я так ошарашена его фразой, что не отворачиваюсь, пока он выпутывает снежинку из моих волос.
– Ты запуталась, Эм.
– У ммменя нникогда нне было… ттакой ясности!
– Скоро все станет на свои места.
Резко отвожу его руку – и почти бегом несусь домой.
Он не идет за мной – я это знаю, чувствую, но его слова будто прилипли ко мне, и я пытаюсь от них отцепиться. Мне это почти удается, когда раздается рингтон телефона. Машинально смотрю на экран – наверняка, это Эй, разговаривать с ним я не буду – но номер незнакомый.
И все же я знаю, кто это.
Мысли об Эе и Сергее на несколько секунд меркнут, пока я стягиваю варежку. Подношу телефон к уху.
– Здравствуйте, Эмма, – говорит Рената, и я ощущаю себя кроликом, глядящим в глаза удава. – Сегодня отличный свет. Одевайтесь потеплее.
Через полчаса я уже сижу рядом с Ренатой в ее «Ниссане». Она ведет машину быстро и плавно. Меня бы убаюкало от такой езды, если бы Рената не притягивала все мое внимание.
На ней короткая черная шубка, черные брюки, изящная красная шапочка и высокие сапоги. Даже мне сейчас хочется ее сфотографировать. Я испытываю сладостное чувство ликования оттого, что исподволь могу наблюдать, как она приподнимает подбородок, чтобы посмотреть в зеркало заднего вида. Как легким движением выкручивает руль на повороте. Мне кажется, «гаишник» тормознул нас только для того, чтобы лично сказать Ренате: «Осторожнее на дорогах, сейчас скользко». Даже права не попросил.
Я так увлечена этой необычной разновидностью подглядывания, что не замечаю, как мы оказывается на окраине города. Здесь все белым-бело.
– Приехали, – Рената останавливает машину у обочины – кармашек парковки погребен под искристой пеленой снега.
Выхожу из машины. Оглядываюсь. Ну и куда мы пойдем?
– Вон туда, – угадывает мои мысли Рената.
Смотрю в ту сторону, куда она махнула пушистой перчаткой. Щурясь от яркого солнца, угадываю в паре десятков метров тонкую сеточку забора. Старательно вышагиваю по следам Ренаты, штурмующей с фотоаппаратом наперевес толщу снега. Вот так, след в след, мы добираемся до парка аттракционов, укрытого толстым слоем снега, – воздушного, как взбитый белок.
Петли ворот соединены проволокой. Как перелезть забор – ума не приложу: он метра два с половиной высотой. Но Рената прекрасно подготовлена к съемке. Она раскрывает футляр для фотоаппарата и достает из кармашка для вспышки пассатижи. Несколько уверенных движений – и ворота открыты. Мы протискиваемся между створками.
Мне жутко любопытно, что задумала Рената, – здесь, на чужой территории, куда мы проникли незаконно. Новые ощущения подбрасывают адреналин в кровь, будто дрова – в топку.
– У тебя щеки порозовели, – тотчас же замечает Рената.
– От ммороза! – откликаюсь я.
– Румянец – то, что сейчас надо, – продолжает Рената. В ее голосе появляется что-то новое – упругое, решительное. – У тебя светлая кожа. Не белая, не бледная, а именно светлая. Если правильно поймать свет, твоя кожа будет почти сливаться со снегом. Какая у тебя прическа? Сними шапку... Хорошо, что ты подняла волосы. Нужно еще размотать шарф, чтобы света твоей кожи было как можно больше. И тогда на этом белоснежном фоне твои глаза засверкают, как драгоценные камни… У тебя очень красивые глаза Эмма, ты знаешь это? Конечно, знаешь – ты же смотришься в зеркало.
Рента вдохновлена – вдохновлена мной. Это невероятное чувство – осознавать, что ты вдохновляешь. Особенно, такого необычного, безумно талантливого человека, как она.
Мне приходится напомнить себе, почему я оказалась рядом с ней.
Да, я помню.
Но это не умаляет ни ее таланта, ни моего упоения.
Поэтому я согласна на все.
Я и дальше следую за Ренатой. Она рассказывает, как я стану под елью, и мы обрушим на меня снегопад с пушистых лап. И тогда мое лицо будет едва различимо за пеленой снега. Если все получится, как ожидает Рената, это будет великолепный кадр.
Тропинка узкая, Рената идет впереди меня и постоянно оглядывается. Некоторое время она так увлекается, что идет задом наперед. Жестикулирует, широко улыбается, ее глаза светятся. Сейчас она – не брюнетка из бара, а совсем другой человек.
Она останавливается у карусели с лошадками. Прикусывает губу. Задумывается, на лбу появляется тоненькая морщинка.
– А теперь сделаем так, – Рената больше не спрашивает моего разрешения. Здесь, в парке, действуют иные законы. Когда властвует творчество и талант, все остальное подчиняется им. – Ты залезешь на эту карусель, потом перейдешь на другой край – и спрыгнешь – здесь всего полметра. Спрыгнешь как можно аккуратнее. Мне надо, чтобы вокруг тебя не было ни единого следа – только застывшие лошадки и девственный снег. Чтобы каждого, кто увидит это фото, словно током прошибало – что-то не то! Но что именно – станет понятно не сразу, а только, если очень внимательно вглядеться в снимок. Вокруг девушки с фото – тебя – нет ни одного следа! Тогда как она сюда попала?.. Будто возникла из воздуха – как по волшебству. Будто она не из этого мира... Ты отлично подходишь под образ девушки не из этого мира, Эмма.
Я делаю все, что она говорит. Без шапки, без шарфа, и даже пару кадров – без куртки. Стоя, сидя, лежа на снегу, стряхивая его с еловых лап, валяясь в нем. Мне легко и будто привычно позировать перед камерой. Совсем не те чувства, которые я испытывала в студии Стропилова.
Крохотные передышки, пока светит прямое солнце, – и снова съемки, как только на солнце наползает облачко. Пока я не слышу слов Ренаты:
– Свет ушел.
– Ннам пора?
Ощущение такое, будто я ребенок, у которого только что закончился праздник.
Но ведь это еще не конец. Все не может закончиться здесь и сейчас. Я знаю, что кадры, наверняка, получились волшебные, но, все же, не для выставки тайных фото.
– Давно я не чувствовала такого фотографического зуда. Каждый кадр с тобой вызывает во мне те же ощущения, что и снимок посреди нетронутого снега. Есть что-то в тебе особенное. Ты словно не модель, а… понятие. Возможно, ты нащупаешь, о чем я говорю, когда увидишь снимки, – Рената внимательно смотрит, как я отряхиваю снег с куртки. Ее голос серьезный, даже строгий. – Хочу сделать еще несколько снимков в искусственном свете. Поедем ко мне домой. У меня есть еда, тепло и свет для съемки.
Последнее предложение она произносит уже так просто, будто эта идея только что пришла ей на ум. Но я вижу – Рената замерла в ожидании ответа. Даже ее улыбка застыла.
Все произойдет сегодня.
Я отвожу взгляд – наверняка, сейчас он у меня такой же красноречивый, как и у Ренаты. Разница между нами лишь в том, что я знаю о ее намерениях, а она о моих – нет.
Когда мы подъезжаем к дому Ренаты, солнце начинает тускнеть. По снегу, будто нарисованные акварелью, растекаются длинные сиреневые тени.
В подъезде с каждой ступенькой я словно становлюсь ниже ростом. Все думаю, вдруг Рената догадается, что я уже была здесь, – и от этого, наверняка, веду себя еще более странно.
Вхожу в квартиру вслед за Ренатой.
– Ккрасиво! – пытаюсь представить, что вижу все это впервые.
– Арендую. Я не привязываюсь ни к квартирам, ни к вещам... Вешалка – в шкафу.
Встряхиваю куртку. На коврик летят утрамбованные кусочки снега.
– Жживешь одна?
Рената оглядывается через плечо, стягивая сапог.
– Да, – по тону ее голоса слышно – Ренату забавляет мое любопытство. – Проходи на кухню. Чувствуй себя, как дома.
Она подготовилась и к этой съемке. Кухня, которая в прошлый раз показалась мне чуланом, превратилась в небольшую студию. От кухни осталось одно название, да раковина и пара труб.
Тренирую улыбку. Но расслабиться не получается.
Не представляю, как Рената сделает тайные снимки. Слишком мало места в этой квартире. А без тайных снимков все будет напрасно – я не смогу помочь Эю.
Рената возвращается с двумя бокалами вина.
– За прекрасные снимки!
Я не сразу беру бокал.
– Это божоле нуво. Давай, пей! Похоже, вино сейчас тебе необходимо. Ты словно в парке превратилась в ледышку – и до сих пор не оттаяла.
Мы чокаемся. Дзинь!
Рената не сводит с меня глаз, даже когда отпивает вино.
– Завтра я уезжаю.
Я невольно отнимаю бокал от губ, не успев пригубить.
– Юра будет выставляться по всей стране, и сначала маршрут выставки придется проделать мне. Много организационной работы.
Значит, тайных фото не будет!
Рената не успеет меня сфотографировать. Мне обидно и горько.
Она иначе расценивает мою реакцию.
– Жизнь непредсказуемая, Эмма. Кто знает, возможно, наши судьбы переплетены. Не хмурься! Это совсем не тот образ, который мне нужен. А задумала я вот что... Нет, – она останавливает мою попытку отставить бокал на подоконник. Для начала, допей вино. Блеск в глазах, влажные губы и легкий румянец – то, что мне сейчас нужно.
Я делаю несколько больших глотков. Они и мне нужны.
Я пропустила момент, когда мы перешли на «ты».
– У меня есть шаль, которая совпадает с цветом твоих глаз, сейчас принесу, – Рената включает светильник. Лампа вспыхивает резко и ярко. – Снимай все мокрое и холодное, укутайся в нее.
Она возвращается быстрее, чем я успеваю стянуть джинсы, – и снова исчезает.
Я складываю одежду возле батареи, закутываюсь в шаль, как в сари. Сажусь у стены, выкрашенной в темно-серый, с бокалом в руке. Пью вино крохотными глотками.
Как там Сережа? Кажется, будто я не общалась с ним вечность.
Выглядываю в приоткрытую дверь – Рената с чем-то возится в кабинете – и хватаю свой мобильный телефон. В соцсети меня ждет сообщение.
Серый: Знаю, что ты занята, но у меня очень важная информация. В Питере идет снег, как любишь ты, – крупными пушистыми снежинками. Они прямо сейчас падают на экран моего телефона.
В ответ я расцветаю строчкой улыбчивых скобочек – и возвращаю телефон на место.
А как там Эй? Надеюсь, он не караулит меня в арке – в пальто, без шапки...
Внутренне вздрагиваю, услышав легкий щелчок.
Поднимаю взгляд – чем провоцирую череду новых щелчков и вспышек.
– Хорошо! – комментирует снимки Рената. – Но этого мало. Хочу больше эмоций.
Она опускается передо мной на колени. Между нами – лишь фотоаппарат. Я чувствую запах ее тела.
– Нет, не отставляй бокал, – Рената предупреждает мой жест. – Возьми его обеими руками. И держи крепко, – она улыбается, а у меня сердце бьется так сильно, что, кажется, выплеснется вино из бокала.
Думаю, теперь ей достаточно моих эмоций.
Но нет.
– Я распущу тебе волосы. Можно?
В горле мгновенно пересыхает. Я прошла уже все степени сближение с героиней из моей истории подглядывания. Остался только последний шаг – прикосновение – чтобы Рената стала реальной, стала частью моей жизни. И это прикосновение вот-вот произойдет.
Коротко киваю.
Рената медленно подносит руку к моим волосам, медленно сжимает края заколки, чтобы она раскрылась. Мне кажется, даже мои волосы рассыпаются по плечам слишком медленно, преодолевая силу земного притяжения.
Я собираю всю свою силу воли – и смотрю Ренате в глаза. Она взгляд не отводит. Только уголки ее губ приподнимаются чуть выше.
– Умница. Оближи губы... Да, вот так.
Она мягко, по-кошачьи, отходит к противоположной стене и делает несколько снимков.
Опускает фотоаппарат.
– Ты боишься меня?.. – и щелкает затвором, даже не поднося фотоаппарат к лицу. – Отлично, именно такой взгляд и был мне нужен! Так что можешь не отвечать на этот вопрос. Ответь на другой, – она прицеливается в меня объективом. – Я тебе нравлюсь?.. Отлично, Эмма! Обалденный взгляд! На этот вопрос ты тоже можешь не отвечать, – Рената широко улыбается. – А теперь взъерошь волосы. Отлично!.. Обернись через плечо...
Съемка длится несколько часов. Меняется реквизит, макияж, позы, взгляды. Мы делаем перерыв лишь на то, чтобы поужинать суши – и даже бамбуковые палочки становятся реквизитом для съемок – Рената использует их в качестве шпилек для моей прически.
За плотно зашторенным окном не видно, как сменяется время суток. Признаюсь, что жутко хочу спать.
– Оставайся, – предлагает Рената. – У меня даже есть новая зубная щетка.
Я не вижу по ней, но чувствую – она волнуется.
– Ты смущена, Эмма?
Вот он – ее единственный шанс сделать тайные фото.
То, ради чего мы с Эем все это затеяли.
– Я нне люблю сспать в ччужой ппостели.
– Значит, у тебя нет парня.
– Нет, – кажется, я краснею.
Некоторое время мы молча смотрим друг другу в глаза. Не перегнула ли я палку?
– Ну же, оставайся! – Рената снимает очки – и вовсе не становится проще, как я предположила когда-то. Она становится моложе и будто искреннее. Словно тонкое стекло очков было невидимой преградой между нами. – У меня огромная кровать. Там можно спать вчетвером – проверено. Да шучу я! Мне просто очень не хочется тебя отпускать. У меня все равно бессонница. Открою вторую бутылку вина и буду обрабатывать фото. А потом мы вместе позавтракаем.
Я все же выжидаю паузу – и только потом киваю.
Чищу зубы, собираю резинкой волосы в хвост, кутаюсь в прохладное и гладкое шелковое одеяло, из-за которого все время кажется, что я куда-то соскальзываю.
Как Рената сделает тайные фото, если от волнения я не смогу заснуть?
Я обязана заснуть!
Заглядываю в мобильный.
Серый: Представляю, как ты, обнаженная, засыпаешь в моей постели. У меня в руке роза с крупным бутоном. Я провожу ей по твоей шее, лепестки нежно щекочут кожу – ты улыбаешься во сне. Я очень хочу провести по твоей шее губами, но пока сдерживаюсь. Продолжаю ласкать тебя цветком – легонько провожу по животу, по груди, по шее. Смотрю в твои сонные, но уже приоткрытые глаза. Я вижу в них желание и любовь – отражение моих эмоций. Тогда я откладываю цветок в сторону и начинаю целовать твои пальцы – один за другим. Прокладываю дорожку из поцелуев по руке – до плеча, целую его, затем – шею, добираюсь до уха и шепчу: «Ты – мое удовольствие». Спокойной ночи, Эмма…
Пишу ответную нежность и прячу телефон под подушку.
Я жду, когда Рената придет делать тайные снимки. Вслушиваюсь в поскрипывание кресла в кабинете, в легкую фоновую музыку, щелчки клавиши мыши, тихий звон бокала о столешницу.
И засыпаю.
