Текст книги "Десять желаний (СИ)"
Автор книги: Анастасия Славина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 12. Ромашки
Они зашли в гостиницу с тремя звездами на фасаде и заняли столик у бара. Парочка пожилых бизнесменов обедала в другом конце зала, барменша протирала бокалы, охранник ворковал с девушкой на ресепшине. Вокруг густо зеленели растения. Журчал фонтан.
Ян заказал две чашки кофе без сахара. Катя молча пережила провокацию. Сейчас было не время бороться за свои права – Ян собирался озвучить свое следующее желание.
В это время бар, залитый светом, был похож на детское кафе, так что Катя отлично вписалась туда – без косметики, в потертых джинсах. Официантка принесла чашки на блюдцах. Отошла за стойку и оттуда бесцеремонно таращилась на гостей – пока Ян не встретился с ней взглядом.
Они молча пили кофе маленькими глотками. Ян тянул время. Атмосфера накалялась. Фонтан, казалось, журчал все громче.
– Хочу, чтобы ты подарила мне ромашки. Не выходя из этого кафе, – наконец, произнес Ян. – Это мое желание.
Подозрительно простое.
Катя оглянулась.
– Цветы здесь не продают.
– Так укради.
Значит, Ян хотел, чтобы она сорвала ромашки на виду у охраны. За это могли вышвырнуть из кафе. Или оштрафовать.
Неприятно.
Но не смертельно.
Катя обвела взглядом кадки и вазы. Где-то эти цветы точно росли. Желания должны быть выполнимые. Пункт седьмой.
– Значит, ромашки… – повторила Катя – и только сейчас осознала, на что смотрели ее глаза уже четверть часа: на ромашки. Ромашки на чашке с кофе, которую она ворочала туда-сюда, вымазывая бока в кофейной жиже. Чашка была старая, шаблонно гостиничная: золотой ободок по краю, ребристые бока, а на белом фоне – мазки голубоватых лепестков вокруг желтой сердцевины.
У Кати кровь запульсировала в висках, когда она поняла, что ей надо сделать. Украсть.
– Живых ромашек я здесь не найду, верно? – спросила Катя, поднимая голову.
– Верно, – ответил Ян, и улыбка у него была гадкая.
Катя никогда ничего не крала.
– Я подожду тебя у входа, – Ян оставил под блюдцем пару купюр и вышел из-за стола. – Угощаю.
Катя проследила, как он, посвистывая, направился к двери.
Украсть.
Катя выдохнула.
Чем дольше она здесь сидела – тем больше внимания привлекала. Действовать надо было решительно, прямо сейчас – пока любопытная официантка отвлеклась на пожилых бизнесменов.
Украсть.
Катя украдкой посмотрела по сторонам. Сердце гулко и громко стучало. Над верхней губой выступили капельки пота.
Украсть.
Оглянулась. Никто не обращал на нее внимания.
Вытерла салфеткой остатки гущи, подождала немного (заметила, что совершает действия через одинаковые промежутки времени, словно играла партию на музыкальном инструменте). Потом смахнула кружку в сумку, встала – все та же мелодия – и направилась к выходу. Она уже миновала последний столик, когда за спиной раздался мужской оклик.
Катя обернулась и не сразу увидела, кто кричал: кровь словно хлынула в глаза, ничего не рассмотреть, одни цветные пятна. Потом пятна исчезли, и перед ней возник невесть откуда взявшийся администратор: долговязый мужчина с хмурым безжалостным лицом.
Поругаться… пригрозить… не дать проверить сумку – есть же какие-то законы на этот счет.
Или сбежать!
Катя замерла, пытаясь хаотично придумать план действий. Конечно, ей стоило подумать об этом заранее…
– Да, вы! Покажите сумку!
В панике Катя попятилась, похоже, очень быстро, потому что задела кого-то плечом с такой силой, что сама едва не упала. Этот кто-то поддержал ее за локоть. Она даже не успела оглянуться: администратор нагнал ее и выхватил сумку.
Катя ощущала, как кровь приливает к щекам, сильно, густо, кожа от этого начинала пощипывать.
И что теперь будет?
Вызовут милицию!
Воровка!..
Рисовано улыбаясь, администратор, ощупывал сумку. Улыбка сползала с его лица по мере того, как он продвигался от одного отделения к другому. После минуты обыска им обоим стало очевидно: чашки в сумке не оказалось. Это было странно настолько, что Катя едва справилась с желанием проверить лично.
Сухо предложив угоститься за счет бара – в качестве моральной компенсации, администратор удалился. Катя оглянулась в поисках Яна. Он стоял у самого входа, за стеклянными дверями, – чтобы скрыться, достаточно сделать шаг в сторону – и постукивая пальцами по выпирающему карману ветровки.
Катя подошла к нему на ватных ногах.
– Желание выполнено? – спросила она, заплетаясь в словах.
– Да, моя милая Кэт. Ты справилась.
Катя коснулась разгоряченных щек ладонями.
– Я бы не отказалась от моральной компенсации, которую мне обещали.
Ян взял ее за руку и повел к барной стойке.
– Два темных пива за счет заведения, – сказал Ян, когда они сели на высокие стулья.
Перед ними поставили длинные бокалы с шапками пены. Ян снял ветровку – и в тот момент, когда его карман коснулся спинки стула, отчетливо, словно все остальные звуки предусмотрительно замерли, раздался звонкий удар стекла о металл.
Администратор, повернул голову в их сторону, все еще что-то выговаривая официантке. Замолчал.
– Кэт, детка… – Ян сжал запястье Катиной руки с поднятым бокалом – до ее вытянутых в трубочку губ оставалась пара сантиметров. – Как быстро ты бегаешь?
Катя посмотрела в его глаза – Ян едва заметно кивнул в сторону администратора, который уже сделал шаг по направлению к ним.
– Второе место на школьных соревнованиях, – с улыбкой ответила она.
– Надеюсь, ты не шутишь…
Придерживая за локоть, Ян помог Кате слезть со стула. Они направились к двери.
– Эй, парочка! А ну-ка… – раздался голос администратора, но окончание фразы Катя не расслышала. Ян склонился к ее уху и отчетливо прошептал: «Беги!».
Они ринулись к выходу, а на улице едва не разбежались в разные стороны. Ян схватил Катю за руку и потянул в подворотню. Они пронеслись через арку и сразу на выходе сбежали по лестнице, ведущей к подвалу. Ян дернул за ручку, дверь была заперта. Тогда он прислонился к противоположной стене – прямо влип в нее – и прижал Катю к себе. Она слышала, как сверху, осыпая песок им на головы, пробежала одна пара ног, а затем – уже более тяжелая – другая. Похоже, к администратору присоединился охранник.
Потом воцарилась тишина. Где-то неслись машины, каркали вороны, но здесь, в бетонном кармане, было очень тихо.
– Ушли! – раздался раздосадованный голос администратора.
– Ну и черт с ними, – ответил запыхавшийся охранник. – Пойдем.
– У-у-ух!
Сейчас, наверное, администратор грозил кулаком в том направлении, в котором, по их мнению, исчезли воришки.
Шаги становились все громче – Катя сильнее жалась к Яну. Она уткнулась носом в ямочку у его ключицы. От волнения и после бега дыхание было таким громким, что казалось, его могут услышать. Ян одной рукой обхватил Катю за плечи, второй – прижал к себе ее голову. Шаги, уже неспешные, прозвучали прямо совсем близко. Катя зажмурилась. Но ничего не случилось – преследователи не остановились покурить, даже не замедлили шаг. Просто прошли мимо. Все закончилось.
Некоторое время они все еще стояли неподвижно. Потом Ян медленно разомкнул объятья. Его тепло ускользало, исчезал его запах – и словно рушилась невидимая защита.
Они все еще касались друг друга. И самым чувствительным было прикосновение пальцев опущенных рук. Потому что прервать его могло любое малейшее движение, глубокий вдох.
Катя убрала руки, резко, словно обожглась. Сердце колотилось так, будто она снова от кого-то убегала.
Может, так оно и было?..
* * *
Здесь, у двери в подвал, Ян машинально притянул Кэт к себе. Ее красная маечка была слишком приметной для двух быков, которые неслись за ними. Он осознал, что испытывает, только, когда преследователи стали возвращаться. Обнимать Кэт было очень… удобно. На вид такая костлявая, она словно заполнила собой все его выемки, обтекла выступы – и стала с ним единым целым. Вдобавок, она еще уткнулась носом в выемку возле ключицы, горячее дыхание обожгло кожу. Последний штрих.
Ей было страшно. Ян чувствовал, как ладони Кэт сжимают ветровку у него на груди. Повинуясь порыву, он уткнулся лицом в ее волосы. Они пахли ромашками. Оказалось, чтобы подарить ромашки, Кэт было вовсе необязательно красть кружку. Ян улыбнулся и поднял голову.
Пока он думал о ромашках, похоже, преследователи прошли – он даже не заметил этого. Осторожно опустил руки – отпустил ее. И так получилось, что их пальцы при этом соприкоснулись. Он ждал, что Кэт тотчас же уберет руки. И она, действительно, сделала это. Резко. Но не сразу. Из-за чего возникла эта пауза? Страх быть пойманной все еще руководил ее действиями, сковывал движения? Или с Кэт происходило что-то, о чем он раньше не догадывался? Ян решил проверить гипотезу.
– У тебя пуговица отпечаталась на щеке, – он коснулся пальцами крошечного розового пятнышка.
Кэт сразу опустила его ладонь. Но не сразу выпустила из своей. Ян так и не понял, эти действия подтверждали его гипотезу или опровергали.
Кэт запрокинула голову и сделала глубокий вдох, словно рядом с ним ей не хватало воздуха. Он тоже поднял голову. Над ними громадиной нависала пожарная лестница, тянулась ввысь кирпичная стена старого дома. И все это – на фоне синего, с ватными клочьями облаков, неба. Ян опустил голову первым. И за те доли секунды, пока Кэт не сделала то же самое, он подумал, а если прямо сейчас… Но Кэт опустила голову и он отвернулся, чтобы взглядом не выдать свои мысли.
Домой Ян шел первым, изредка оборачивался и видел девочку в старых затасканных джинсах с «бахромой», в простенькой растянутой майке, с «гулькой», оголяющей торчащие уши – и не понимал, как в нем возникли мысли о поцелуе. В который раз убедился: чтобы что-то хорошо рассмотреть, нужно отойти подальше. Вблизи ничего не увидишь, только запутаешься.
Но ее лицо, тревожное и спокойное, беспомощное и гордое одновременно, и губы, словно приоткрытые для поцелуя, не выходили у него из головы всю дорогу.
Дома Ян завалился на кровать, включил Чарли Паркера – и наваждение исчезло.
Глава 13. Красотка
Катя уже полчаса сидела на новой кровати, застеленной новым клетчатым пледом. В комнате все еще вкусно пахло ремонтом, хотя обои были поклеены неделю назад. Она видела свое отражение в зеркале шкафа-купе: девушка, на вид лет семнадцать-восемнадцать, сидит в позе лотоса, пожевывая бледную губу. Волосы гладко убраны в пучок. Розовая майка пожелтела под мышками. Пятно от кетчупа, может, и было заметно только ей, но все же… И это одна из ее лучших вещей.
Катя тряхнула головой, возвращаясь к своему желанию. Итак, компьютер. Она загадает Яну подарить ей компьютер. Конечно, его денежные запасы подошли к концу – он немедленно об этом заявит. Она же ответит, что деньги зарабатывают не только в казино. Пусть куда-нибудь устроится – да хоть грузчиком. Так она и компьютер получит, и отомстит за… долго перечислять. За все.
Новый компьютер в новой комнате. С понедельника – меньше, чем через неделю – новая работа. Она была так близка к своей мечте! Уже подошла вплотную, могла рассмотреть в деталях, только потрогать еще не получалось.
Наступил полдень, а Катя все ждала, пока проснется Ян, чтобы озвучить свое желание. Она погрызла ноготь, вскочила с кровати – и направилась в комнату Яна.
Он спал, отвернувшись к стене. Простыня, которой накрывался Ян вместо одеяла, по-картинному сползала с бедра как раз в том месте, где следовало. Волосы – рыжие, как ириски – разметались по подушке. Он казался таким большим, занимал почти всю кровать – и в то же время таким беззащитным…
Катя раздвинула шторы, впуская в комнату потоки желтого, как алыча, света, в котором плавали пылинки. Распахнула окно.
Ян недовольно застонал, но не шевельнулся.
– Вставай, соня! Пришло мое время загадывать желание!
– Дай угадаю… – хрипло отозвался Ян. – Тебе нужен компьютер.
Он не видел, как потухла Катя.
Возможно, когда-то она проболталась об этом? Ей не хотелось думать, что она до такой степени предсказуемая. Простая. Даже примитивная. Настолько, что ее вот так запросто мог разгадать человек, которой, в сущности, ничего о ней не знал.
– Давай, заставь меня найти деньги на твой компьютер, – Ян, все еще не двигаясь, прочистил горло. – Я это сделаю, ты знаешь. Найду способ. А потом в отместку загадаю тебе побриться налысо.
– Не-ет, – ответила Катя, лихорадочно прокручивая в голове другие варианты. Но все время возвращалась к компьютеру. Она так его хотела! – Компьютер я и сама могу купить.
И вдруг эта идея. Такая очевидная.
– Научи меня быть красивой. Хочу нравиться мужчинам.
Ян, наконец, обернулся. Медленно: сначала плечи, потом голова. На его щеке розовой абстракцией красовался след от подушки. Волосы липли ко лбу. Он все еще сонно моргал, но взгляд у него был заинтригованный.
– Не могу отвечать за всех мужчин, – лениво произнес он и оперся о локоть. – Но могу сделать так, чтобы нравилось мне.
Некоторое время они молча испытывали друг друга взглядами.
– Хорошо. Сделай так, чтобы я понравилась тебе.
Ян, опираясь о спинку стула, так долго смотрел в зеркало на Катю, что у нее затекла спина. Катя заерзала. Ян остановил ее, легонько надавив ладонями на плечи. Она сидела перед ним, напротив зеркала в своей комнате, как клиентка парикмахерского салона, и пыталась угадать мысли Яна.
– Не вижу, – заключил он.
– Ты не видишь меня красивой?!
– Тут не обойтись косметическим ремонтом. Нужно убирать тебя и усаживать перед зеркалом другую девушку.
– Ян! – Катя вскочила со стула.
– Пошутил я, садись, – Ян похлопал по спинке стула. Катя, прищурив влажные глаза, не шевельнулась. – Дело в том, моя милая Кэт, что красота, которая мне нравится, заключается не только в прическе или маникюре… – Катя как можно незаметнее сжала кулаки, чтобы спрятать пальцы с обкусанными ногтями. – Эта красота также идет изнутри. Например, ее источает самоуверенность – в хорошем смысле этого слова. Женщина, которая любит себя и верит в себя – всегда красива.
– Если бы слово «самоуверенность» относилось ко мне, я бы не загадывала такое желание, – сухо ответила Катя и вернулась в кресло.
– Согласен. Но тебе есть за что себя любить, – сказал Ян ее отражению. – Ты целеустремленная. Сильная. Смелая.
Катя улыбнулась – последние слова она и сама не раз себе повторяла. Только, скорее, для успокоения, чем констатируя факт.
– Еще у тебя хорошее чувство юмора. Еще ты чистая… в помыслах… Не знаю, как это толком назвать. Ты словно не из этого времени. В тебе сильно понимание долга, честность. Ты искренняя. И твоя наивность – она тоже красива. Очень. Даже притягательна. Еще у тебя стальной характер. Ты можешь оказаться на самом дне своего моря, но толща воды не раздавит тебя. Ты готова идти дальше – даже по дну.
Катя смотрела в зеркало, но вместо отражения видела себя со стороны, бредущую, преодолевая течение, по песку, а над головой – десятки метров воды, там плавают стайки рыбок. И светит маленькое тусклое солнце.
– И при всем при этом ты не любишь себя. Это странно.
Катя взглянула на отражение Яна. У него был такой взгляд, что Кате показалось, будто ее желание выполнено. Но это ощущение быстро прошло.
– И еще… Ты бы мне нравилась более… податливой. К тебе неприятно прикасаться – словно к кактусу. Я не имею в виду, что ты должна позволять мне распускать руки – даже наоборот. Но я не хочу все время бояться, что даже при спонтанном прикосновении ты завопишь или чем-нибудь в меня запустишь.
Катя не была уверена, что при спонтанном прикосновении она бы именно так и поступила. Может быть, раньше, в первый месяц их знакомства. Но сейчас… Если бы она сидела на своей кровати, поджав под себя ноги, и, например, повторяла расклад карт для Блэк Джека. Вечер. Слегка колышется штора. Ян тихо входит в комнату. Опускается рядом, чуть позади. Отводит волосы ей за плечи… Теплые руки. Нежное прикосновение длится чуть дольше, чем дружеский жест. Его дыхание такое горячее, что по позвоночнику разбегаются мурашки. Чтобы она тогда сделала?.. Наверное, замерла. И подождала бы, чем закончится это прикосновение. А вот тогда бы уже чем-нибудь запустила.
Она улыбнулась.
– Ты слишком робкая, – увлеченно продолжил Ян. – Чересчур. Меня не привлекает вульгарность, но с женщиной неинтересно разговаривать, когда не видишь ее глаза – потому что она все время смотрит в пол.
– Итак, любить себя, потому что я – замечательная, ведь даже сам Ян так считает, – Катя принялась загибать пальцы. – Стать более раскрепощенной, смотреть в глаза. Это все?
– Что касается твоего внутреннего мира, то, пожалуй, все. Теперь внешность. Я не-на-ви-жу твой пучок на затылке.
– Снова шутишь?
– Нет, Кэт! – Ян и в самом деле был серьезен. – Он ужасен! Он – как транспарант… – Ян раздвинул руки, вероятно, тот самый транспарант демонстрируя, – …на котором написано: «Я бедная овечка. Деревенщина. Синий чулок. Старая дева. И лесбиянка. Не подходите, могу укусить, потому что во мне много концентрированной и крайне негативной энергии».
– Слушай, Ян, а можно потом я сделаю из тебя парня, который бы мне нравился? – поинтересовалась Катя.
– Нет, – отрезал Ян и тут же продолжил. – У тебя красивые… могут быть красивыми волосы. Но их нужно мыть. Хотя бы через день. Это очень важно, Кэт. И они должны быть распущены. Они же у тебя вьются, когда чистые. Их так и хочется потрогать. Можешь еще закалывать их, как делала, когда ходила в казино. Тоже неплохо. Но пучок… За это мне бы следовало взимать с тебя дополнительную арендную плату.
– Проехали пучок. Дальше.
– Кожа. Гладкая, – Ян провел ладонью по плечу – как врач на осмотре пациента – ничего личного. – Нежная. Наверняка, когда ты загорала у себя в Бешенковичах, то загар был отменный. Но без загара это грустное зрелище. У тебя же не белая кожа, а какая-то… серая, тебе загар необходим. Ну, чтобы мне нравиться.
– Дальше.
– Лицо. У тебя правильные черты лица. Привлекательные – я бы даже сказал. Но это заметно, если тщательно приглядеться. А у меня нет привычки стоять над женщиной с лупой. Хочу смотреть на тебя – и видеть, какие у тебя густые ресницы. Красивый миндалевидный разрез глаз. Губы тонкие, но это нестрашно. Страшно, что блеклые. Яркая помада тебе не подойдет, но что-то натурального оттенка – так, немного клубники, было бы в самый раз.
Ян разошелся. Он стоял перед зеркалом, словно воодушевленный художник с палитрой в одной руке и кисточкой в другой, и рисовал свой идеальный портрет.
– Тушь. Карандаш для глаз. Бальзам для губ. Заметано.
Катя все тускнела и тускнела.
– Ну, и одежда. Во-первых, нужно еще немного поправиться – на тебе вся одежда либо висит, как мешок, либо обтягивает, делая еще более щуплой. Мне не нравятся недоедающие девушки.
– Может, наконец, начнешь выбирать выражения? – строго произнесла Катя.
– О, я выбираю, поверь мне! – улыбнулся он зеркалу. – О чем это я… Пухлые, кстати, тоже не в моем вкусе. Так вот, когда поправишься, тебе следует обновить свой гардероб. Джинсы должны едва касаться земли, а не волочиться по ней. Кофта, на которой появляются катышки, либо очищается от них с помощью специальной машинки, либо отправляется в мусорку. Майка, от которой не отстирываются пятна, – в мусорку. Желтый, бледно-розовый – вообще любой бледный цвет тебе не идет. Платья, к слову, тоже элемент гардероба. Мне нравятся платья. Даже невысокий каблук – красиво. Это вкратце. Эй, Кэт…
Она молча встала и открыла свой шкаф. Потом закрыла.
Впервые за долгое время Кате снова показалось, что в этом городе ей места нет.
Глава 14. Голый ужин
– Хочу голый ужин.
– Чего?!
Ян лежал на кровати Кэт, подперев голову рукой, и уже с полчаса наблюдал, как его квартирантка зубрила покерные таблицы чисел, не обращая на него никакого внимания. Удивительное свойство – отключаться от внешних раздражителей, когда это необходимо. Прикрыв глаза, Кэт шевелила губами, называя числа, потом сверялась с таблицами и хмурила брови. Или улыбалась и победоносно сжимала руку в кулак. Она машинально закладывала за ухо упавшую прядь, грызла кончик карандаша, удивленно распахивала глаза. Что ж там могло быть такого удивительного, в этих цифрах, которые она видела перед глазами каждый вечер?
За пару дней, которые прошли после выполнения ее последнего желания, Кэт сделала над собой некоторые усилия. Незначительные. Например, вместо пучка стала завязывать волосы в хвост. Уже что-то. Уступка наполовину. Видимо, старалась не показывать, что хочет ему понравиться. Но она хотела. Иначе, зачем было красить губы клубничным блеском, находясь дома? К слову, с клубникой он угадал.
Еще Кэт стала чаще смотреть ему в глаза. Ян знал: ей было неловко, но она принуждала себя делать это снова и снова, с каждым разом удерживая взгляд все дольше. Ее внутренняя борьба будоражила.
Вот опять Кэт коснулась карандашом накрашенных по его совету губ. А затем нахлынула череда образов – и Ян не стал от них отмахиваться. Так появилось желание сравнить воображаемое с оригиналом.
– Хочу, чтобы сегодня вечером ты поужинала со мной. Обнаженной. Это мое желание.
Кэт отняла карандаш от губ и посмотрела на Яна… с сочувствием? Неожиданная реакция.
– Какой же ты все-таки мужик.
– Мужчина, – поправил ее Ян с лицом, как у сытого кота.
Кэт стала загибать пальцы.
– Что ты считаешь?
– Еще четыре желания – и я свободна. И никогда, никогда больше я не выполню ни одного твоего желания. А теперь – вон из моей комнаты, мне еще учиться. Так и думала, что не стоило тебя впускать.
* * *
Катя закрыла за Яном дверь и прислонилась к ней спиной. Ей удалось отреагировать правильно, не дать Яну насладиться своей реакцией. Но теперь щеки стремительно наливались румянцем.
Какой голый ужин?..
Как?..
Она попыталась представить, как это будет выглядеть, но остановилась на том моменте, где она голышом собирается открыть дверь кухни.
Отвратительно!
Катя вытряхнула кошелек на кровать и пересчитала деньги. Если найти дешевую гостиницу, а потом, как можно скорее, дешевую квартиру, получится протянуть до зарплаты.
Наверное.
Катя опустилась на пол. Ей было стыдно. Очень. Потому что она представляла, как будет выполнять желание, которое загадывают в борделе. И потому, что не чувствовала от этого ужаса.
Раздался стук в дверь.
Катя вздрогнула.
– Занято! – она тряхнула головой. – То есть – не входить!
Дверь была не заперта. Катя видела, как опустилась ручка – и внутренне сжалась, но дверь так и не открылась.
– Надо поговорить, – раздался голос Яна.
– Говори оттуда.
– Я просто хотел пояснить, что мое желание предполагает именно то, что я сказал – и ничего больше. Я даже не коснусь тебя. По крайней мере, если ты сама этого не захочешь.
Катя прижала к животу подушку и уткнулась в нее лицом.
Нет, в глубине души она, наверное, все-таки немного шлюха. Потому что от того, как сейчас говорил Ян, от тона его голоса, все внутри переворачивалось.
Катя подняла голову.
– Речь, достойная джентльмена. А теперь отвали. Я учусь.
Но в этот день больше ни одно число не задержалось в ее голове.
* * *
Клубника со сливками? Мидии? Но Ян не хотел быть пошлым. Пошлости в этот вечер и так хватит. Он собирался приготовить что-нибудь простое, что удобно брать руками и есть, без намеков. Ужинать и разговаривать. Потому что, если у Кэт случится короткое замыкание, если она уйдет в себя, то желание будет испорченно. Весь вечер будет испорчен – а может стать чем-то весьма интересным.
Ян катил тележку от одного прилавка к другому, оценивая продукты на пригодность к предстоящему ужину. Бананы – нет. Мороженное – не то. Было бы красиво, чтобы пальцы оставались чистыми. Подошли бы блюда, которые удобно кушать с помощью шпажек. Или палочек. Суши. Нет, не суши. Сто к одному, что Кэт не умеет пользоваться палочками. Тогда эротика превратится в комедию. Так что – шпажки. Оливки, маслины… Он складывал баночки в тележку. Хм… Королевские креветки. Он сам сделает соус. Понадобятся шпинат и лимон. Никакого чеснока. Мало ли что… «Шампанское». Нет, «Асти». Только так. Две – а, к черту… – три бутылки. И не забыть сразу поставить в холодильник.
Ян занял очередь у кассы. Подумал. Вернулся – и все-таки положил в тележку корзинку с клубникой.
* * *
Катя раздевалась, не включая света, но видела свое отражение в зеркале, освещенном луной. Белая кожа. Все тоненькое. Аккуратное. Небольшая грудь – могла бы уместиться в ладонь. Наверное, мужчинам нравятся побольше. Если бы она была мужчиной и видела такое… Нет, это не представить. А самой ей нравилось. Больше, чем раньше. Потому что она немного поправилась. Или потому, что Ян захотел это увидеть, а он не мазохист, чтобы смотреть на уродство.
Она стянула резинку – волосы рассыпались по плечам. Отвела прядь за ухо, подняла локоны, убрала руку. Нет, пусть будут распущенные.
Все-таки обнаженной она красивее. Без одежды, которая сидит кое-как. Только как двигаться? Как чувствовать себя раскованно? Это вообще возможно в таком виде?
Катя знала, что нужно идти. Уже четверть часа как. Еще немного – и Ян придет за ней сам. Это все только испортит. Она набрала в легкие воздух, медленно выцедила его и вышла в коридор.
* * *
Ян задернул шторы и проверил бутылку «Асти» в кастрюльке со льдом. Бутылка запотела и жаждала того, чтобы ее открыли. Соус остывал.
Было уже четверть восьмого, а Кэт все не шла. Он видел, как полчаса назад потух на газоне оранжевый прямоугольник ее окна – Кэт выключила свет. Но не спать же она легла. Ян очень наделся, что – нет. Иначе за одной ниточкой потянется другая. Неудавшийся вечер означал невыполненное желание. Невыполненное желание – конец игры. Следом – выселение Кэт. А Ян пока не хотел, чтобы она уходила.
Нет, она не легла спать. Это же Кэт. Она выполнит желание. Девочка просто боялась. Ян зажег свечи, выключил свет. Так ей будет комфортнее.
И вот дверь открылась, очень медленно, и в темном дверном проеме появилась Кэт. Голова опущена – Ян мог рассматривать квартирантку, не боясь вогнать в еще большее смятение. И ему нравилось то, что он видел. У нее и в самом деле была красивая фигура. Небольшая, аккуратная грудь с ореолами сосков, такими же сочными, как цвет губ. Тонкая талия. Заметные бедра, пушок у их основания. Скорее, девушка, чем женщина. Не худая, а стройная и хрупкая. От волнения у него заныло под ложечкой, как у школьника.
Кэт подняла голову – и Ян тотчас же перевел взгляд ей в глаза.
– Добро пожаловать, мадемуазель, – он задвинул стул, расстраиваясь, что половина ее тела теперь будет скрыта столом.
– Хотите освежиться? – он приподнял бутылку.
Кэт вымученно улыбнулась.
Ян ругал себя за манерность, но не мог остановиться. Он осознал, что сам чувствует неловкость, видя ее такой… беззащитной. И «Асти», которое казалось ему идеально подходящим этому вечеру, не являлось таковым, если Кэт его не хотела. А как было понять, хотела ли, если весь ужин для нее – принуждение, выполнение его желания.
Ян одним махом осушил бокал и налил еще.
Откуда такие мысли? Что за трещина в нем образовалась?
– О, леди, вы научились пользоваться салфетками!
Кэт сложила салфетку пополам. Еще раз. И еще. Засунула бумажный квадратик под край тарелки.
– Я наблюдательная, помнишь? Иначе меня бы не взяли в крупье.
По крайней мере, она разговаривала.
Все шло по плану. Вкусная, хоть и подостывшая еда. Прохладное вино. Кэт, изнывающая от робости. Она отвела прядь волос за ухо – и Ян заметил капельку-сережку, в которой отразилось пламя свечи. Кэт надела сережки для этого ужина. Это было хорошим знаком.
– Очень вкусно, – вежливо сказала Кэт, прожевав, наконец, креветку. На это у нее ушло не меньше пяти минут.
– Пей, – Ян кивнул на бокал.
Она послушно поднесла бокал к губам, ее соски чуть приподнялись, и Ян удивленно уставился на свои пальцы, сжимающие только что поломанную зубочистку.
Ему – двадцать восемь, а он вел себя, как подросток, впервые увидевший обнаженную женщину.
Просто этой женщиной была Кэт, а с ней приходилось держать ухо востро – чтобы не напугать. И не потерять. С ней приходилось укрощать себя.
– Пей, – снова скомандовал Ян.
Кэт сделала короткий глоток, потом схватила шпажку и насадила на нее оливку.
Молодец, поняла, что лучше есть, чем пить.
– Расскажи о своих мечтах. Чего бы ты хотела? – спросил Ян, чтобы отвлечь то ли Кэт, то ли себя самого.
– Я хочу, наконец, получить работу. Купить компьютер. Выучить иностранный язык, – с готовностью ответила Кэт. – Хочу зарабатывать много денег, чтобы и себе хватало, и родителям помогать. Потом, когда-нибудь хотела бы квартиру. Ну, это вообще далекая мечта.
* * *
– Нет, Кэт. Я не о том спрашиваю. Закрой глаза и подумай, чего ты хочешь на самом деле. Без прицела на светлое будущее. Без обязательств перед кем-либо. Чего ты хочешь только для себя. О чем ты мечтаешь?
Катя послушно закрыла глаза и вдруг отчетливо поняла, что хочет встретиться с Яном губами. Ей стало жарко.
– Увидеть море… Поужинать в дорогом ресторане… – начала быстро перечислять Катя. – Пройтись по магазинам, не думая о ценниках. И чтобы продавцы мне искренне улыбались, а не принимали меня за девушку, которая зашла «просто посмотреть»… – не выдержав, Катя открыла глаза.
– А чего… хочешь ты? – сбиваясь, спросила она.
Ян ответил не сразу. Облизнул губы. Его прозрачные глаза некоторое время метались по ее лицу, потом застыли на ее зрачках.
– У меня все сложнее, Кэт. Я жутко хочу курить.
* * *
Оставаться джентльменом или к черту условности? По сути, его сдерживало одно: они не смогут просто разойтись по домам, если что-то пойдет не так. Им предстоит каждый день еще, возможно, очень долгое время просыпаться в соседних комнатах. В его квартире. Нужно ли ему это? Но, глядя на ее блестящие, вдруг потемневшие глаза, взгляд которых сейчас ей особенно сложно было удержать на его лице, Ян понимал, что готов рискнуть.
Не отпуская ее взгляда, Ян отодвинул стул. Катя медленно убрала бокал от губ.
Он уже собирался выйти из-за стола, подался вперед – и услышал, как щелкнул замок входной двери.
– Ян? – раздался женский голос.
Кэт сорвалась с крючка.
Ян тяжело откинулся на спинку стула.
Слишком. Чересчур. Катастрофически – не-во-вре-мя!
– На кухню не входи. Я не одет.
Он снял с себя майку и протянул Кэт.
