Текст книги "Десять желаний (СИ)"

Автор книги: Анастасия Славина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Мне сейчас не нужны крупье.

– Поэтому я и называю свое предложение просьбой.

Султан достал из деревянной коробки сигару – гостю не предложил.

– А я думал, для тебя все женщины – шлюхи.

Ян не сразу понял, откуда Султан мог это взять. А когда понял, опустил голову, скрывая улыбку. Кто бы мог подумать, что байка о цветах в волосах, услышанная много лет назад, окажется правдой…

– Это девушка для меня – никто. Я просто проиграл пари.

Султан отрезал конец сигары ножницами с округлыми лезвиями, между которых можно было без труда представить чей-нибудь палец, и смотрел на Яна так, словно снимал с него кожу, слой за слоем. Ян взгляда не отводил.

– Хорошо, – наконец, согласился Султан, разжигая сигару длинной, как спица, спичкой. Очень медленно, даже ласково, прокручивал торец над открытым огнем. – Приводи, посмотрим, выйдет ли из нее крупье, – Султан прикурил, подул на зажженный конец сигары. Он вспыхнул ровным красно-оранжевым огоньком.

– У нее все для этого есть. Сообразительная. Считает мгновенно. Приятная внешность. Грамотная речь. С языками проблема, но она подтянет это дело, – на радостях доложил Ян.

– Слушай, старик, а как у тебя с языками? – словно между прочим спросил Султан, попыхивая сигарой.

– Английский, испанский – в совершенстве. Немецкий и французский – разговорный, – сказал – и пожалел, словно открыл душу Дьяволу.

– Хорошо… – Султан кивнул сам себе. – Очень хорошо…

– И что ты попросишь у меня взамен? – Ян с трудом сдерживал желание поерзать на стуле, как школьник.

– Может быть – ничего. А может, тебе придется продать мне душу, – улыбаясь желтыми зубами, ответил Султан и затушил сигару в мельхиоровой пепельнице в виде раскрытой ладони. – До скорого.

Дверь тот час же открылась, и появился охранник. Словно он подслушивал за дверью. Или читал мысли босса.

Спускаясь в игорный зал, Ян все думал о том, как странно Султан курил сигару. Не наслаждаясь ароматом листа перед началом действа, не задерживая дым во рту, чтобы ощутить вкус. Не оставил тлеть докуренную сигару, как это принято у ценителей. Словно весь этот процесс, включая демонстрацию ножниц для обрезания пальцев… то есть сигар, мучительно медленное прикуривание и даже тушение сигары в «ладони» был разыгран специально для Яна.

Игровой зал только начинал приходить в движение, будто отходящий от перрона поезд. Несколько клиентов лениво прохаживалось между столами, выбирая, за которым потратить деньги. Женщина, занявшая место у рулетки, вела монотонную беседу с крупье. Сквозь легкую музыку проступал ласкающий ухо звук летящего по ободу шарика. Ян отыскал Мадлен в баре. Она сидела на высоком стуле, позволяя редким зрителям любоваться видом ее ног, который открывался в разрезе длинного черного платья. Заметив Яна, Мадлен в знак приветствия приподняла бокал с мартини. Ян широко улыбнулся – и склонился над бутоном в ее волосах. Так и есть, в центре искусственной розы, среди бархатистых пестиков выглядывал черный прутик, не имеющий отношения к конструкции цветка.

– Да, Султан, совсем забыл! Когда ей придти? – спросил Ян у бутона.

– Султан Ахмедович просит передать, что девушка должна явиться завтра к двенадцати, – сообщила Мадлен.

Они еще стояли так некоторое время, улыбаясь друг другу одними глазами.

– И еще, – добавила Мадлен, когда Ян направился к выходу. – Султан Ахмедович просит напомнить, что, согласно правилам внутреннего распорядка, с того момента, как твоя протеже начнет работать в его сети казино, тебе сюда вход будет закрыт. Навсегда.

* * *

Если бы только заглянуть в будущее и увидеть, что она справилась…

Катя закрыла окно. Ее знобило. Поднесла к губам, наверное, пятую чашку чаю.

По результатам анализов в вашем чае, дорогой пациент, крови не обнаружено.

Ей было сложно приноровиться к ритму этого города. Она барахталась, выживала, цепляясь за брошенную Яном соломинку. Но сколько это сможет продолжаться?.. Организм, такой крепкий, не принимающий болезни и простуды уже много лет, начал давать сбои, как плохо смазанный механизм. «Все болезни от нервов», – так говорила мама. Так как же лечить ее болезнь?

А Катя чувствовала ужасающую глубину океана, на поверхности которого пыталась удержаться. А еще дурноту от огромного количества выпитого чая. Ощущала, как мерзнут кончики пальцев, как температура пылающим жаром расползается по телу.

Она поставила чашку с недопитым чаем на пол, закуталась в простыню, навалила сверху ватное одеяло. Сомкнула горячие веки.

Если бы только знать, что у нее все получится, что она останется в этом городе навсегда…

* * *

Навсегда.

Яну не нравилось это слово.

Его отторгал тот привычный мир, в котором все менялось за считанные секунды.

Как можно навсегда оторвать его от казино? Уж лучше остаться без руки или ноги!

Казино было Яну необходимо. Именно это здание. Именно эта рулетка. Удача откликалась ему, когда соблюдались все условия.

– Так что мне нужно представить? – проник в размышления настойчивый, очень любопытный голосок Кэт.

– Представь, – продолжил Ян, расхаживая по кухне, – этот Султан ведет прослушку через цветок в прическе шлюхи – или всех его шлюх! Может, и видео пишет. С него станет.

* * *

– Какой шлюхи? – спросила Катя, едва сдерживая зевок.

Она сидела на стуле, поджав под себя ноги. За несколько часов сна озноб прошел, как и простудное состояние. Зато желание поспать усилилось настолько, что, стоило закрыть глаза, как ее начинало покачивать.

Катя проснулась около получаса назад, когда Ян едва не рухнул в коридоре, споткнувшись о ее туфли. Мигом натянула майку и джинсы и выскочила в коридор. Она думала, что Ян пьян и, возможно, ему нужна помощь. Но он не был пьян. Хотя под каким-то воздействием, несомненно, находился. Его глаза горели, он безостановочно метался по кухне. На вопрос Кати, не принимает ли он, случаем, наркотики, Ян ответил таким взглядом, что она поняла – нет, не принимает.

– Ну, той шлюхи, в казино, с которой я разговаривал, помнишь?

Пытаясь прикурить, Ян не видел, как выпрямилась Катя. Очень медленно, чтобы оттянуть отгадку, она складывала кусочки в общую картину. Но отгадка все равно появилась. Все эти мужчины вокруг нее, все эти сальные взгляды… Как же ей стало тошно! Гадко – до слез!

– Ты нарядил меня… как шлюху?

Ян, так и не прикурив, поднял на нее взгляд. И, похоже, поняв, что сболтнул лишнего, снова принялся чиркать зажигалкой.

Ее лицо пылало.

– Но за что?!

Ян сделал глубокую затяжку и спрятал зажигалку в сигаретную пачку.

– Забавы ради. А заодно, потому что ты вынудила меня рассказать об отце – не самая приятная, мягко говоря, для меня тема, – как ни в чем не бывало ответил он.

Катя прикрыла глаза. Это было так несправедливо! Так жестоко! Она лишь пыталась поддержать разговор. Просто не знала, о чем еще спросить. Никакого подвоха. Она не хотела его ранить – тогда. Теперь хотела. И физически ощущала, как в ней растет, наливается соком неизвестное ранее чувство: жажда мести.

Глава 7. Вечер правды

Вечер. Жара. Духота. Воздух серый, болезненный, с прорезью таящего закатного света. Даже из распахнутого кухонного окна, выходящего в сад, доносится запах расплавленного асфальта.

Воздух стал для Кати одним из самых неприятных испытаний в городе. Летом даже после заката дышать было тяжело – пыль, гарь, вонь. Каждый раз, после прогулки по центру, недавно вымытые волосы становились на ощупь сухими, как сено. А когда накатывала жара, город казался настоящим адом, огромным кипящим котлом.

Катя растеклась по стулу, к которому прилипла, и старалась втягивать воздух маленькими порциями. Рядом на столе стоял опустошенный кувшин с остатками лимонада, приготовленного Яном. Когда Катя пила лимонад с трескучими островками льда, жизнь казалась значительно лучше. А теперь остатки напитка желтой прозрачной коркой засыхали на стеклянных боках кувшина, напоминая Кате ее собственное состояние.

Даже Ян тяжело переживал жару – он не курил. Выложил пачку сигарет на центр стола, время от времени на нее поглядывал – но не притрагивался. Он принимал душ каждые полчаса, а после – даже не одевался. Переживал время до следующего похода в ванную, обернув вокруг бедер светло-желтое полотенце. В сумерках, на фоне полотенца, он казался смуглым, как мулат.

Больше всего сейчас Кате хотелось запереться в своей спальне, сбросить шорты и майку, на которой застиранные бабочки, казалось, умерли – от жары, и распластаться нагишом по кровати в позе морской звезды. Но пока это было невозможно. Ян собирался объявить свое следующее желание. Это делало духоту еще более тягостной.

А для Яна, похоже, настало время праздника: он принялся готовить закуски – крохотные бутерброды с творогом, перемешанным с петрушкой и укропом. Часть он посыпал мелко нарезанным желтым перцем, часть – огурцом, остальные – кусочками помидоров. Еще была тарелка с ломтиками сыра: ряд – молочный, ряд – желтоватый, ряд – оранжевый. Ряд – с плесенью, – на него даже смотреть было неприятно. Кате Ян доверил мытье винограда и груш, хотя и посматривал за ее руками из-за плеча. А потом – о чудо – она даже пригодилась в нанизывании кусочков фруктов и сыра на шпажки. Создавалось ощущение, что Ян просто держал ее при себе, только не было понятно – зачем.

Завершив приготовления, Ян взял по блюду на ладонь – как официант, и кивком головы предложил следовать за ним. Он вошел в свою спальню, распахнув дверь ногой. Дверь отрикошетила от стены и снова закрылась. Катя протянула руку – и замерла в нерешительности. Всего-то – впервые войти в комнату Яна, но сердцебиение участилось. Пока она думала об этом, дверь распахнулась – и Катя оказалась прямо перед Яном, так близко, что почувствовала жар, исходящий от его тела.

– Ты скоро?

Опустив голову, Катя прошмыгнула у него под рукой.

Спальня Яна выглядела как временное пристанище. На полу лежал местами до дыр стертый линолеум. С потолка свисала одинокая лампочка, подвешенная за хвост. В угол забился старенький шкаф со стеклянными антресолями, заполненными книгами. На кровати, похоже, успело поспать не одно поколение. И посреди всего этого, на деревянной табуретке с облупившейся белой краской, стоял новенький, блестящий черными боками, выпирающий колонками, музыкальный центр.

– Ого! – Катя провела по глянцевой поверхности ладонью. – Наверное, стоит целое состояние.

– Наверное. Не знаю. Мне он достался по дешевке – ворованный, приятель подогнал.

– Ворованный? – Катя изумленно обернулась. – Ворованный?! – она не могла поверить своим ушам.

– Если бы не я, его купил бы кто-нибудь другой. Какая разница. У меня еще и ворованный ноут есть.

Катя села на край кровати и закрыла лицо ладонями.

Это был совсем другой мир, не имеющий с ее миром ничего общего. Она выросла в семье, где никто бы не стал даже заглядывать в чужое письмо, лежащее раскрытым на столе. А Ян спокойно пользовался заведомо ворованным музыкальным центром.

– Так что там, с желанием? – сквозь ладони спросила Катя.

– Сначала тост, – Ян протянул ей запотевший бокал. Там плескалось, манило прохладой и запахом муската белое вино. – За твой день рождения!

Катя опустила бокал, не донеся его до губ.

– Мой день рождения первого января, ровно через полгода.

– За твой самый первый день рождения. За то, что когда-то… кстати, как давно?

– Двадцать один год назад.

– …двадцать один с половиной год назад ты появилась на свет. Без тебя это лето было бы куда печальнее.

Ян приподнял ножку Катиного бокала, подначаливая квартирантку сделать глоток.

– А теперь мое желание. Оно очень простое, – Ян выдерживал интригующую паузу, Катя смотрела на него с легким укором. – Хочу, чтобы ты все время говорила мне правду.

Катя отставила бокал. Она еще не могла понять, повезло ей с таким желанием – или нет.

– А разве можно загадывать долгоиграющие желания?

– Правилами это не запрещается. Ты должна исполнять такие желание, пока не закончится игра. А свое следующее можешь загадать в любой момент.

Катя задумалась.

– Невозможно говорить правду все время, – решила поторговаться она. – Это противоречит человеческой природе. В конце концов, я могу просто забыть!

– Ладно. Всегда говорить правду, когда я попрошу тебя об этом. Так сойдет?

Катя неуверенно кивнула.

– Тогда озвучиваю. Хочу, чтобы ты говорила правду каждый раз, когда я попрошу. Это мое желание, – Ян протянул бокал. Катя машинально чокнулась. – Приступаем. Ты записалась на курсы английского?

Теперь Кате стало понятно, к чему были такие долгие приготовления. У них же весь вечер впереди. Вечер правды. Ее правды. Ну что, ж. Она готова. В конце концов, этот вечер когда-нибудь закончится.

– Записалась.

– Хорошо. А как продвигается обучение в казино, повелительница шарика?

– Отлично! – оживилась Катя. – Кстати, ты знал, что шарик в рулетке называется спин?! А фишки – игровыми чипами?!

Ян поднял ладонь, останавливая ее.

– Теперь я хочу, чтобы ты исповедалась мне.

* * *

Ян знал, что увидит дальше – словно в который раз смотрел свой любимый фильм. Кэт отставит бокал, не сразу проглотит вино, которое только что пригубила. Ее взгляд поменяется от непонимающего к изумленному, а потом – гневному. Побледнеет, а затем покраснеет ее лицо. Возможны отступления в деталях, но окончание будет одно: она сдастся.

– Это… это… богохульство!

Кэт поджала губу. Теперь она выглядела обиженным ребенком.

– Ладно, – милостиво согласился Ян, хотя Кэт могла бы и выучить: он никогда не отступает, только заменяет одни слова другими. – Хочу, чтобы ты излила мне душу. Рассказала о своих самых гадких поступках. Хочу узнать о тебе всю грязь.

– Во мне нет грязи, – не задумываясь, ответила Кэт.

– Серьезно? – Ян, отставив бокал, повернул ее за плечи: в одну сторону, в другую. – И где твоя кнопочка вкл-выкл?

– Что?..

Кэт попыталась движением плеча сбросить его ладони – не вышло. Тогда она оттолкнула Яна. От неожиданности он отпустил ее, а затем легко подхватил на руки – и швырнул на кровать. Кэт тут же вскочила, прихватив за ухо подушку, и запустила ей в Яна – но попала в шкаф. Угрожающе звякнуло стекло антресолей.

– Если ты не андроид, если ты – живой человек, в тебе есть грязь, – улыбаясь, продолжил Ян. – И я хочу о ней узнать.

Кэт закусила губу. Подумала. Подняла на Яна решительный взгляд.

– Я кое-что вспомнила.

– Слушаю.

– Когда я была ребенком, то каждое лето проводила у бабушки в деревне, – Кэт замолчала.

– И так… – Ян прислонился к стене и заложил руки за голову. – Ты – маленькая девочка. Сколько тебе? Десять?

Кэт набрала в легкие воздуха, медленно выдохнула, рассматривая тоненькие голубые вены на тыльной стороне ладони.

– Шесть, – тихо уточнила она.

– Родители посадили тебя в машину и повезли в деревню.

– Нет, – Кэт замотала головой. – Сначала мы ехали на поезде, потом мама всегда оставалась на вокзале, чтобы вернуться в город, а в деревню меня отвозил на мотоцикле дядя Степа. Он садил меня в мотоколяску. До деревни было далеко, минут двадцать-тридцать езды.

– И какой он был, этот дядя Степа?

– Высокий… Не то, чтобы толстый, скорее, очень плотный. И волосы у него были короткие, пшеничного цвета.

– И что сделал дядя Степа?

Кэт подняла голову.

– Как ты догадался?

– Интуиция.

– Дядя Степа купил бабушке цыплят.

– Не понял… – Ян выпрямился.

– Двенадцать маленьких пушистых комочков. Они выпачкались в земле, я их поймала, всех до единого, и покупала в ведре. Так, как умела: бросила в воду и прополоскала, – словно не слыша слов Яна, продолжала Кэт. – А потом красиво сложила в рядочек. Цыплята были чистенькие, как раньше. Я только понять не могла, почему они не шевелятся.

Кэт, наконец, замолчала. Опущенная голова, сложенные на коленях руки – весь ее вид выражал глубокую скорбь. Возникшую тишину нарушил голос Яна.

– Ты что, издеваешься?

Но – нет, похоже, она не издевалась. Влажные глаза, щеки в красных пятнах.

– Ты просил рассказать о грязи. Я вспомнила это.

Ян потер пальцами лоб.

– Это не то, что я имел в виду. Желание не выполнено.

Кэт перестала шморгать носом.

– Тогда тебе нужно быть точнее в формулировках, – холодно произнесла она. – Я не умею читать твои мысли.

– Хорошо, Кэт. Я исправляюсь. Какие у тебя эротические фантазии? – глаза Кэт расширились. Отлично. Теперь игра снова шла по его правилам. – Я имею в виду те фантазии, о которых женщины и подружкам не рассказывают. Те, о которых тебе даже вспоминать стыдно. Достаточно точная формулировка?

Из окна потянуло прохладой. Ян подошел к шкафу, скинул полотенце, надел штаны и майку. За это время Кэт не шевельнулась. Пожалуй, она даже была в шоке. Ну, и пусть. Ян и не думал заходить с ней так далеко. Попросив – ладно, заставив – рассказать ее о грязи, он собирался не столько слушать Кэт, сколько наблюдать за ней. Но цыплята – это уж слишком.

Ян откусил канапе с рикоттой, губами стянул со шпажки зеленую ягоду винограда. Кэт по-прежнему молчала.

– По крайней мере, ты не отрицаешь, что они у тебя есть. Значит, мы на правильном пути.

* * *

Катя смотрела на Яна распахнутыми глазами.

Смеркалось. Тени растекались, смешивались с узорами на обоях, растушевывали контуры предметов. Из окна дул легкий ветерок. Теперь он казался Кате ледяным. По коже пробежала волна мурашек.

– Иногда… – голос прозвучал хрипло. Катя сглотнула ком в горле. На этот раз Ян не шевелился и не говорил ни слова. – Иногда я представляю…

…Просто сказать.

Она закрыла глаза.

– Ну?.. – раздался насмешливый, требовательный голос Яна.

– Незнакомку… Женщину…

Еще одна длинная пауза.

– Какая она?

– Красивая…

– Какая она? – настойчивее повторил Ян.

Катя вскочила. Она дрожала, как в ознобе.

– Да не знаю я! Не знаю! Женщина и все!

– Ладно, – сжалился Ян. – Пойдем на кухню, мне надо покурить,

Катя безвольно пошла за ним. Она чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Не хватало воздуха. Кружилась голова. Казалось, пол уходил из-под ног. А еще Катю не покидало ощущение, что с нее стекает липкая черная жижа.

Ян усадил ее на стул. Сел рядом, закурил.

– Ладно, Кэт. Успокойся, – он протянул ей свою сигарету. – Вот, возьми, – Кэт взяла ее дрожащими пальцами. – Затянись.

Она поднесла сигарету к губам. Все так же машинально сделала затяжку. Тяжело закашлялась.

– Давай еще, только не так глубоко затягивай, – учил ее Ян, прикуривая вторую сигарету. – Станет легче.

Катя повиновалась.

Ян уже затушил свой окурок, а с Катиной сигареты все еще хлопьями падал пепел. И она все также бессмысленно смотрела перед собой. Ян легонько тряхнул ее за плечи.

– Эй, Кэт. Приходи в себя. Ничего страшного не произошло. Просто мы не близкие люди – это да. Но близкие люди разговаривают о таком. И когда-нибудь ты будешь говорить об этом со своим мужем. Это нормально. Это сделает вас ближе.

Катя подняла на него отрешенный взгляд.

– Как… это… может сделать кого-то ближе?

– Узнаешь. Просто позже. Хочешь еще вина? – он забрал у Кати сигарету и затушил в пепельнице.

Катя покачала головой.

– Тогда, думаю, тебе лучше пойти спать.

Катя кивнула.

Не раздеваясь, она легла на кровать и долго смотрела в пустоту. Постепенно шок и воздействие вина проходили, и Катя начала ощущать, как неприятно пахнут сигаретами пальцы под ее щекой, как разгорается боль в висках. И в какой-то момент она отчетливо поняла, что не хочет просто лежать, вот так, страдая и презирая себя. А потом заснуть и то падать куда-то глубоко, то словно выныривать в надежде глотнуть воздуха. А Ян, наверное, уже видел десятый сон. Завтра он даже не вспомнит о том, что произошло. Развлекаясь, он раздавил ее, как букашку, вытер палец о салфетку – и забыл об этом.

Катя взяла с подоконника засушенную розу и без стука вошла в спальню Яна. Он сидел на краю кровати, обхватив голову руками. Далекий свет фонаря разряжал темноту, выделяя его силуэт на фоне окна.

– Кэт?..

Катя подошла к нему почти вплотную и медленно, сантиметр за сантиметром, проползая взглядом по его фигуре, подняла голову.

– Теперь моя очередь загадывать желание.

– Я слушаю, Кэт.

– Хочу, чтобы ты исчез. Чтобы у меня была возможность жить без тебя, без твоей квартиры и работы, которую ты мне устроил. Хочу, чтобы ты никогда не возвращался, забыл про мое существование. Вот мое настоящее желание.

Ян не сразу ответил. Но когда заговорил, его голос прозвучал буднично, с легкой иронией.

– Жаль только, что оно противоречит правилам игры.

– Да, жаль, – согласилась Катя.

Ян улыбнулся уголками губ. Он ни о чем не догадывался.

Катя вложила розочку в нагрудный кармашек его майки.

– Хочу, чтобы ты познакомил меня со своим отцом. Это мое желание.

Теперь улыбка исчезла с его лица, губы сжались в узкую полосу. Досадно, темнота скрывала его взгляд.

– Спокойной ночи, Ян.

Она вернулась в свою комнату. Закрыла дверь. И нажала на кнопку под ручкой.