Текст книги "Ведьма бывшей не бывает (СИ)"

Автор книги: Анастасия Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 6

До реки я добралась довольно быстро. Тучи окончательно ушли, и луна давала достаточно света, чтобы не натыкаться на заборы и не спотыкаться на каждом шагу. А большего мне не требовалось.

Выбрав уютный закуток подальше от мостков, которые деревенские явно использовали для стирки, я под прикрытием высокого осота разделась. Платье-рубашку, обильно разукрашенное коричневыми пятнами, протопила на мелководье, придавив большим камнем, чтобы не унесло течением. Пусть отмокает.

Хорошенько отмокнуть пришлось и мне самой. Грязь превратилась в противную корку и смывалась очень неохотно. Благо прогретая за день вода остыть не успела. Я с удовольствием повалялась в воде, раз за разом прополаскивая распутанные волосы.

Когда даже кожа на пальцах сморщилась от воды, я неохотно выбралась на берег. Ещё раз убедившись, что заметить меня в моём укрытии можно только с реки, занялась стиркой. К моему удивлению пятна с платья смылись куда легче, чем с меня самой. Но не успела я обрадоваться внезапно проснувшимся талантам прачки, как во весь рост встала новая проблема. К рассвету поднялся лёгкий ветерок, и я основательно продрогла. Но ни напялить на себя мокрую одёжку, ни тем более выйти на деревенскую улицу голышом желания не возникало.

– И сколько оно сохнуть будет? – проворчала я себе под нос, раскладывая платье-рубашку на торчавшей из песка коряге.

Вопрос был чисто риторическим: сколько надо, столько и будет. Признаваться в ночном забеге по хлеву я не собиралась, а как ещё объяснить ночные постирушки, не представляла.

«Костерок бы...» – мелькнула в голове быстрая мысль.

Я было засомневалась: ни спичек, ни зажигалок при мне не было. Не имелось даже огнива, с которым так ловко управлялся Илья. Впрочем, если бы я и догадалась прихватить его с собой, мне бы это ничем не помогло. Пользоваться железкой с камушком я не умела.

Я с ностальгией подумала про волшебный уголёк, служивший мне зажигалкой в Яговской избушке: «Вот что надо было у Яги просить. А не книжку эту. Толку от книжки, когда колдовства во мне ни на грош!»

Поворчав ещё минут десять и вспомнив, что огонь вроде как можно добывать трением, я полезла в заросли осота. Мелких деревяшек, нанесённых рекой, там было в достатке. Видимо, речка за лето основательно обмелела, потому что все они были относительно сухими. Натаскав внушительную кучку, я уселась рядом на корягу и принялась воплощать в реальность опыт своих пещерных предков.

Через пять минут у меня разболелись руки, плечи и спина. Через десять я натёрла здоровенную мозоль на пальце. А через пятнадцать минут дым пошёл, но не от деревяшки, которую я безуспешно пыталась поджечь, а от меня: я вскипела.

– Чёртово средневековье! – взорвалась я, швырнув бесполезные, даже не нагревшиеся палки в кучу деревяшек. – Осталось только в пещере поселиться и шкуру напялить!

Я вскочила, плюнув со злости в кучу палок, и уже потянулась к мокрому платью, как они вдруг вспыхнули зеленоватым пламенем. Икнув от неожиданности, я шагнула назад, во все глаза уставившись на огонёк.

«Та-ак... Это что же получается? – поёживаясь под утренним ветерком, подумала я. – Сила никуда не делась, что ли?»

Забыв и о наготе и о холоде, я сосредоточилась на первом, что пришло в голову. Большая грозовая туча должна была украсить собой чистое голубое небо. Не тут-то было. В подкрашенной розовым лазури появилось только едва заметное белое облачко. Да и то быстро растаяло. Я бы и вовсе решила, что мои усилия тут ни при чём, но на плечи вдруг навалилась такая усталость, что ноги едва не подкосились. Кое-как я доковыляла до коряги у своего костерка и села, а скорее упала, на отшлифованное водой дерево.

«Маловато силёнок-то, Яга всемогущая!» – насмешливо попенял внутренний голос.

Но от яговской шизы я попросту отмахнулась, так ошарашил меня внезапно проснувшийся дар.

«И что это? Почему туча не получилась? – лихорадочно размышляла я, бессильно скорчившись в три погибели у колышущегося белым флагом платья. – Потому что я не на Буяне? Или это всё, на что я теперь способна? Огнём плеваться и облачко размером с носовой платок призвать?»

Ответа у меня не было. Зато я сообразила, каким образом умудрилась увернуться от проклятого козла: визуализация ведьмовских желаний в действии. Рассмотрела выход в потолке – пожалуйте на чердак. «Хорошо, что на Луне очутиться не пожелала, – зябко передёрнула плечами я. – Хотя на Луну у меня сейчас силёнок бы не хватило...»

Усталость, вызванная неудачной попыткой поколдовать, отпустила только тогда, когда солнце уже поднялось высоко над горизонтом. Я надела просохшее платье, подпоясалась и снова почувствовала себя человеком. О проснувшемся даре я решила никому не рассказывать, даже Илье. Мало ли, может, чем дальше мы будем отъезжать от Буяна, тем слабее я буду становиться.

«Отъезжать! – спохватилась я. – Меня там, наверное, уже обыскались!»

И тут же, словно в ответ на мои мысли со стороны донёсся голос Ильи:

– Василиса!

– Вона дымок вьётся. Можа тама? – прошамкал кто-то.

– Илья! – отозвалась я, понимая, что минут через пять он всё равно появится у заводи.

Ему понадобилось секунд тридцать. Там, где я выискивала едва заметные прорехи в плотной стене осота, богатырь прошёл напролом, оставив за спиной широкую просеку.

– Любушка! – выдохнул он, прижимая меня к груди. – Что ж ты творишь-то? Отчего спряталась? Почему не сказала никому, куда направилась?!

– А я должна перед кем-то отчитываться? – град упрёков не застыдил меня, а разозлил.

– Что? – опешил Илья, слегка отстранившись.

– Я должна на каждый шаг твоё разрешение спрашивать? – холодно повторила я, вывернувшись из ослабевших объятий.

– Нет, – качнул головой он. – Но сказаться должно. Сторона чужая. Родни и другов нет у тебя тут. А ну, как беда какая приключится?

– А у тебя, значит, други уже есть? – прищурилась я, опускаясь на облюбованную корягу. – Что ж ты мне не сказался, куда ушёл. А ну как беда какая приключилась бы?

– Мужики на сход собирались, меня за собой позвали. Девиц там не было...

– А я разве просила меня с собой брать?

На это он не нашёлся что ответить. Присел передо мной на корточки и взял за руку:

– Любушка...

Но меня уже несло, что называется, по кочкам.

– Сам всё решил, поел, попил да и ушёл неведомо куда, когда вернёшься, не сказав. А что там с той любушкой – дело десятое, раз мужики позвали. Так? Что-то я не припомню, чтобы ты мне рассказывал, что за один стол со мной не сядешь, а объедками пировать оставишь!

– Какими объедками? – обрёл наконец дар речи богатырь.

– А теми, что ты со своими «мужиками» на столе оставил. Спасибо! Много всего было. Жаль, на ложку не расщедрился, но...

– Я не знал, любушка! – Илюшка, слегка покраснев, перехватил мои руки.

– Как-то по-другому ты мне о нашей совместной жизни говорил, – я отвела глаза в сторону.

Вид расстроенного любимого вызывал желание всё немедленно простить и забыть. Вот только горький опыт напоминал, что, промолчав сейчас, я вполне могу огрести в будущем такое, что бывший муж покажется чуть ли не ангелом.

– Я не знал, любушка, – повторил он. – Откуда мне знать, что девицы да жонки за стол не садятся? Я ж на женской половине в русском княжестве не бывал никогда.

– Так ты, может, и у себя в Берендее «на женской половине не был никогда», – поморщилась я. – А там, небось, то же самое!

– Нет! – возмутился Илья. – Наши жёны да сёстры с нами за стол садятся, никого не спрашиваясь.

– Да? Мне вчера надо было поступить так же?

– Э... Нет... Не по-людски это, в чужом доме свои порядки наводить, – покачал головой богатырь.

Очередное «не по-людски» подействовало на меня как красная тряпка на быка.

– А невесту голодной оставить по-людски?! – взвилась я. – А свалить незнамо куда, не поинтересовавшись этой самой невестой?! Что тут «по-людски» с провинившейся девицей делают? Может, ты меня ещё и побьёшь, раз уж мы в чужую деревню заехали?! Тут это «по-людски», мне уже рассказали!

– Да что ты, что ты! – подскочил Илья. – Да я себе скорее руку оторву, чем тебя хоть пальцем трону! Не по-лю...

– Скажи это ещё хоть раз, и я прямо сейчас разворачиваюсь! – прошипела я. – Не такую жизнь ты мне обещал, когда за собой звал.

– Я своё слово держу, – насупился богатырь. – Что обещал, то выполню. Но в чужом доме свои порядки наводить мне не вольно.

– Вот запрут меня в каком-нибудь «чужом доме», а ты и спасать не станешь, чтобы свои порядки не наводить, – проворчала я, отворачиваясь.

– Голов лишатся тебя запирать, – мрачно буркнул Илья.

– Да ну, – фыркнула я. – И батюшка мой драгоценный лишится? – Если тут такие выбрыки, то что у него будет? Запрут меня в каком-нибудь тереме с мамками-няньками.

– Ненадолго. Князь мне тебя в жёны обещал. А уж в своём доме я свои порядки заведу. Без этого вот всего...

По голосу богатыря чувствовалось, что он сам-то не больно одобряет домостроевские замашки княжеских русичей. Но это он и раньше говорил, а что в результате получилось? В душе поселился противный червячок сомнения: а не поспешила ли я, очертя голову отправившись за богатырём в неизвестность. Ни в его, ни тем более в своей любви я не сомневалась. А вот местные традиции нравились мне всё меньше и меньше.

– Давай не поедем к нему, Илья, – тихо попросила я, зябко обхватив себя руками.

Батырь тут же обнял меня за плечи.

– Он всё ж отец тебе, любушка.

– Да какой он мне отец? – буркнула я. – Четверть века ничего о нём не знала и ещё бы два по столько не знать.

– И князь, – продолжил богатырь. – Благословит нас, и будем жить своим умом. Потерпи немного, любушка.

– А если не благословит? – переспросила я, уже сдаваясь.

В заботливых нежных объятьях любимого хотелось греться вечно, а не выяснять отвратные подробности средневекового быта. «Ну что я потерпеть не могу, – решила я. – Немного! Да и не к бабкам же возвращаться, в самом деле!»

– А куда денется? – отозвался Илья, зарываясь лицом в мои волосы. – Слово княжеское крепче гранита.

– Но по дороге больше никаких «чужих домов», – буркнула я, откинувшись спиной на крепкую грудь богатыря. – Хорошо, если моего невеликого терпения на батюшку хватит.

– Как скажешь, любушка, – согласился Илья.

В его голосе прозвучало облегчение, но вместе с ним и толика удовольствия. Словно он и сам был рад подобному моему требованию.

Но задуматься над этой странностью я не успела. Богатырь подхватил меня на руки и понёс обратно в деревню. Полчаса спустя мы уже чинно-благородно покинули дом кузнеца. Тот провожать гостей не вышел. Зато из трубы на баньке шёл густой дым, а узелок с какими-то припасами Илье подала грязная, благоухающая навозом хозяйка.

«И в баню после мужиков ходят, – поморщилась про себя я. – Уж лучше на речке».

Илья повёл Ветра к тракту, и я предпочла вцепиться мёртвой хваткой в луку: упрямый богатырь опять посадил меня поперёк седла, а рвать новый сарафан на глазах у кузнечихи мне не хотелось.

Впрочем, эта пытка длилась всего до околицы. Едва последняя изба скрылась за поворотом дороги, Илюшка остановился, помог мне спуститься на землю и вскочил в седло сам. Несколько минут спустя я уже сидела со всем удобствами у него на коленях.

– Вот так бы и сразу, – проворчала я, устраивая голову у него на плече.

Тихий добрый смешок, раздавшийся в ответ, окончательно примирил меня с действительностью. А зря... Как выяснилось впоследствии, всё только начиналось.

ГЛАВА 7

Свой комфорт я вернула. Мы снова путешествовали только вдвоём с Ильёй. В следующую деревню, встретившуюся нам на пути, он пошёл один. И в третью тоже. Я же, поджидая его с припасами, щупала каждую травинку, пытаясь разбудить то чутьё, которым обладала до своего глупого путешествия в Навь. Увы, откликалось оно далеко не так быстро, как мне бы хотелось, но, поковырявшись с каким-нибудь листочком минут десять, я всё равно выясняла о нём всё.

Несколько экспериментов убедили меня, что если сила и возвращается, то очень и очень медленно. И в ближайшее время мне вряд ли светит что-то более серьёзное, чем готовка разных отваров и настоек. Впрочем, меня такое положение вещей вполне устраивало. За посредственной ведьмой не будут охотиться всякие яги и моревны. Но и от положения нахлебницы я всегда смогу откреститься: целебные зелья в любом случае должны пользоваться спросом. Оставалось только пережить визит вежливости к «любящему» папочке, и можно было вдохнуть полной грудью.

Ну, это я так думала. И, как уже говорилось, сильно просчиталась. Первой ласточкой стало настроение Илюшки. Он и раньше-то не отличался особой болтливостью, а теперь и вовсе чаще помалкивал и смотрел в мою сторону несколько виновато. Но все попытки выяснить, в чём дело, ни к чему не привели. Илья отговорился тем, что уже успел отписать князю и нас наверняка встретят карета и конвой княжеских воинов. А значит, «потерпеть» мне придётся ещё раньше, чем мы явимся в стольный град.

Я попыталась успокоить любимого. Мол, ничего, что раньше, главное, чтобы не дольше. Но Илья только покивал, думая о чём-то своём, и я отступилась. Мне было слишком хорошо. Без любопытных взглядов крестьян и всяких «по-людски». Рядом с любимым человеком. Чего ещё желать? Вот и казалась мне постель из лапника под кустом куда уютнее любых изб и теремов. Возможно, случись всё это зимой, я бы быстро пересмотрела свои приоритеты. Но вокруг царила середина лета.

– Всё же лето, это хорошо, – протянула я, проводив взглядом Илью.

Мимо пролетел толстый шмель и, гудя как маленький истребитель, приземлился на какой-то цветок вроде колокольчика, только розовый.

Я откинулась на выступ корня векового дуба, в тени которого устроилась, и лениво наблюдала, как шмель копошится внутри цветка, выставив наружу только пушистый зад.

«Надо бы и названия этих травок запоминать, – внезапно подумала я. – А то как потом рецепты записывать? Две щепотки серой травки, горсть зубчатых листиков с палец длиной? Бред»

Я потянулась за сумкой, чтобы достать травник, да так и застыла с вытянутой рукой. На полянку вернулся Илья с таким мрачным выражением на физиономии, что у меня сердце оборвалось.

– Что случилось?! – выпалила я.

– Князь для тебя карету прислал, – отозвался Илюшка, отводя взгляд.

– Ах вот оно что... – от облегчения я даже рассмеялась. – Разве это повод меня так пугать? Я уже успела подумать, что в селе чума или Моревна опять воевать явилась. А тут всего лишь карета.

Илья как-то вымученно улыбнулся и подал мне руку, помогая подняться. Стоянку мы убрали быстро. Тем более что костёр ещё даже разложить не успели.

– Потерпи, любушка, – услышала я, когда он, опять боком, посадил меня в седло. Но сказано это было так тихо, что я даже не сразу поняла, действительно ли что-то услышала, или это воображение сыграло со мной шутку.

Усадив меня в седло, Илья на мгновенье замер, прижавшись щекой к моим коленям. Не успев подумать, я погладила его по растрёпанным, выгоревшим на солнце кудрям.

– Всё хорошо будет... Главное, что мы между собой разобрались. А уж с князем как-нибудь справимся. Обещаю даже не посылать его слишком грубо.

– Посылать? – поднял голову богатырь. – Куда?

– А куда подальше, – рассмеялась я. – Это у нас так говорят. Я имела в виду, что постараюсь вести себя... «По-людски»... Только не слишком долго.

Я скорчила постную мину, и богатырь наконец тоже улыбнулся. Так мы и выбрались из-под лесного полога: я посмеиваясь и балансируя в неудобной позе, а он улыбаясь.

Мне часто потом вспоминался этот момент. Как последние минуты затишья перед бурей. А буря налетела, стоило нам только попасть за частокол, окружавший большой посёлок.

Сразу складывалось впечатление, что здесь не работает никто и никогда, столько лиц виднелось в окнах и высовывалось из-за заборов. И ладно бы вездесущие мальчишки и немощные старики. Куда там. Обочины облепило всё население от мала до велика.

Илья сразу повёл коня к пыльной деревенской площади. Там топилось больше всего народу. Впрочем, перед богатырём они поспешно расступались. Зато мне сверху была прекрасно видна карета, стоявшая у большой избы, которую поспешно запрягали сразу несколько работников.

«Если она тут весь день простояла, мне не поздоровится, – невольно скривилась я, рассмотрев расписные бока и совершенно чёрную крышу. – Душегубка на колёсах!»

Но не успела я осознать все прелести будущего «княжеского» путешествия, как над площадью пронёсся дикий визг. Такой отвратный и громкий, что я едва не свалилась с седла.

– Дорогу княжне Василисе! Дорогу! – заорал какой-то клоун и поднёс к губам замысловато закрученную трубу.

«Да что бы тебе, скотина!» – обозлилась я, разрываясь между желанием закрыть уши и нежеланием отпускать луку седла.

Труба снова взвыла, и одновременно с этим Илья остановился. Я слегка опешила. Снимать меня с этой верхотуры богатырь явно не собирался. Он вообще старательно не смотрел в мою сторону.

«Терпим, – приказала я себе. – Может, тут какой-то специальный слуга для снимания княжон с коней имеется».

Слуга имелся. Даже три. Только не совсем такие, как я себе представляла. К Ветру бегом подбежали двое. Один ловко опустился на четвереньки, а второй, согнувшись в три погибели, встал между ним и лошадиным боком, буквально подставив спину под мои ноги.

– Пожалуйте, пресветлая княжна, – пробубнил третий, одетый побогаче, и протянул мне обтянутую красной перчаткой руку.

Я покосилась на импровизированную лестницу: «Нет... Даже ради «потерпеть» и для «по-людски». Совершенно точно нет». Дальнейшее потребовало от меня основательного количества смелости, помноженной на искреннюю злость. Я отпустила луку седла, развернулась, перекинув ноги через круп коня, и соскользнула на землю с другой стороны.

Команда встречающих временно впала в ступор. Это позволило мне величественно обойти Ветра и даже прошипеть сквозь зубы застывшему как мраморная статуя Илюшке: «Об этом ты мне не рассказывал!»

Но на том вызванная моей наглостью пауза и закончилась. На меня налетели две тётки, и, обдав запахом пота, подхватили под руки, будто идти самостоятельно я была не способна.

– Ой, деточка!

– Ах, красавица!

– Лицом бела!

– Волосом черна!

– Статью красна!

– Вся в батюшку!

Они гомонили наперебой, увлекая меня к карете. Я даже пискнуть не успела, а меня уже упаковали в раскалённое бархатное нутро, как кильку, подготовленную к стерилизации. Обе тётки плюхнулись на сиденье напротив, и та, что постарше, дёрнула за витой шнур:

– Трогай, Демьян!

Стерилизатор на колёсах дёрнулся раз, другой и покатился по дороге. Причём мне сразу показалось, что это какая-то другая дорога. По крайней мере, пока я ехала с Илюшкой верхом, такого количества ям и ухабов нам не попадалось. Теперь же меня трясло так, что заговорить я не рисковала – слишком мало шансов не откусить себе язык.

Впрочем, тётки, видимо, по дороге сюда успели приноровиться, потому что короткая пауза в их трескотне закончилась, не успев начаться.

– Я Марфа – нянюшка твоя.

– А я Мавра – мамушка.

– Не дурно тебе, милая?

– Не устала, красавица?

– Может, кваску холодного?

– И молочка?

– И селёдочку с огурчиком! – перебила я, наконец опомнившись. – Кто вы такие?!

– Так нянюшка я твоя...

– Мамушка...

Снова одновременно заговорили тётки. Голова загудела. Напомнив себе о необходимости «потерпеть», я мысленно посчитала до пяти, пережидая шквал причитаний, и проговорила:

– Я уже не дитя малое. Зачем мне няньки?

– Да как же? Да что же?! Кто ж тебя приголубит, кто ж тебя утешит? Кто сказку на сон грядущий расскажет? Домового отпугнёт?..

– Я вроде не плачу, чтобы меня утешать. А сказки и в детстве не любила. Да и домового пугать совсем ни к чему, – перебила я. – Вас князь послал? Зачем?

Но попытка привести разговор хоть к чему-то конструктивному провалилась на старте. Тётки снова принялись причитать, наперебой то нахваливая меня, то пугая какой-то нечистой силой. Единственное, что мне удалось вычленить из этого потока, постулат, что молодой незамужней девице без мамок-нянек появляться негоже. Чем это чревато кроме пресловутой «недоброй молвы», я так и не поняла, но вдаваться в подробности посчитала лишним. И так было понятно, что высадить сопровождающих на ближайшей остановке не удастся.

Я попыталась поднять плотную шторку из белого полотна, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. Но и это вызвало шквал протестов: мне сулили всё, от той самой «молвы» до скорой кончины от злой лихоманки.

Задыхаясь от духотищи и совсем не княжеских ароматов, витавших в тесном пространстве кареты, я отмахнулась от мрачных предостережений и снова потянулась к шторке. Тётки заверещали как резаные. Только через четверть часа мы пришли к компромиссу: штора открывается, но лишь наполовину, а я не высовываюсь из окна, жадно хватая воздух.

Так мы и ехали дальше. Я – откинувшись на подушки в душноватом полумраке кареты, краем глаза поглядывая на проносящиеся мимо стволы деревьев и кусты. Тётки – рассказывая мне сказки, которые я пропускала мимо ушей.

Несколько раз, когда карета выезжала из леса на открытый участок, я замечала в отдалении одинокого всадника, державшегося особняком от окруживших наш катафалк воинов. Но был ли это Илья, не знала: расстояние не маленькое, да и времени присмотреться не хватало. А впереди то и дело визжала труба, и уже знакомый клоун орал какую-то банальщину, призывая всех радоваться и уступать дорогу. К кому он обращался, я так и не поняла: тракт оставался совершенно пустым. Наверное, распугивал случайных зайцев и куропаток.

Я ждала вечера и возможности переговорить с Ильёй, но и тут меня подстерегал облом.