Текст книги "Ведьма бывшей не бывает (СИ)"

Автор книги: Анастасия Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Печально. Опять надул тебя клубочек. И царевича я не похищала, и вообще никого.

– Непотребство какое! – кипятился дурак. – Иди туда не знаю куда! Нет бы обсказать всё как следует! Послали на подвиг, называется.

– Вот именно, – поддакнула я. – Кстати. А кто послал?

– Так Яга! Иди, говорит, найди злую ведьму, которая царевича окрутила.

– Которая Яга? – уточнила я.

– Проверяешь, хозяйка, – засмеялся он. – Думаешь, раз Иван, так сразу дурак? Так всякий дурак знает, что Яга на свете одна. Баба которая.

– Ну да, ну да… – отмахнулась я, уже и без объяснения сообразив, что дурак не может знать, с кем разговаривал: с бабкой или с сестричкой моей ненаглядной. Вот только идея кого-то из них убить меня руками придурковатого «героя» мне уж очень не понравилась. – Так что тебе велено было? Ты расскажи, может, подсоблю чем.

– Велено ведьму было найти. Мол, царевича наречённая ждёт-не дождётся. А тут поганка эта присосалась так, что не оторвать.

– Вона как. И что с ней сделать?

Я окончательно запуталась. Могла ли одна из моих родственниц знать, что Илью дома ждёт жена? И если знала, то почему не сказала? Они же так хотели оставить меня на яговской поляне!

– Отогнать велено, – нахмурился дурак. – Но я ж не пастух, чтоб гонять! Я её лучше на честный бой…

– Ах, вот оно что! – наконец-то дошло до меня.

Картинка сложилась мгновенно: «Не убить, а отогнать. Поплутал Иван-дурак, за клубочком гоняясь. А так бы известие о жене моего лживого жениха настигло меня ещё в дороге. И куда бы я пошла? Правильно. На Буян… Больше тогда некуда было. Ну, бабка!»

– Иди, Иван. Ищи другую ведьму, – поднялась я. – Не туда тебя клубок завёл.

– Да я и сам вижу, – почесал в затылке дурак. – Ты старая совсем. Какой царевич на тебя позарится.

– Вот-вот, – поддакнула я и повела рукой, открывая проход в терновом заборе.

– Иди скорее. А то кто-нибудь другой ведьму прогонит… то есть победит в честном бою. А клубочек выкини. Стёрлось на нём волшебство. Шутка ли, столько по дорогам покататься. Лучше людей спроси, где злая ведьма обретается. Да и сам присмотрись, кто вокруг царевичей всяких крутится.

– Спасибо тебе за совет и за науку, – поклонившись, Иван подхватил лопату и бросил волшебный клубок в кусты. – Только место в кармане занимает!

Терновые ветки сомкнулись за его спиной, а я подобрала клубочек, подкатившийся прямо мне под ноги, и усмехнулась: «Ну, бабка!»

– Это что же это деется, матушка! – не успела я развернуться к избе, как перед носом вырос леший. – Что ж этот басурман творит-то?! Это же всё! Всё, что трудами непосильными построено, порушил! Всю травушку истоптал. В терновник лопатой два раза тыкал. Гнездо разорил головой своей бестолковой. Осиное! Два. Гнезда!

Пока я успокаивала разбушевавшегося лешака, солнце окончательно скрылось за верхушками деревьев. На поляну перед избушкой опустился вечер, подсвеченный багровым заревом заката. Желудок тупой болью напоминал, что из-за незваного гостя я не успела не только пообедать, но и позавтракать, а теперь рискую пропустить ужин. Наконец, разрешив лешему огородить гостевую тропу дополнительными буреломами, я осталась в одиночестве.

«Вот теперь вареничков с картошкой!», – улыбнулась я, потирая живот.

– Хозяйка! Отвори, сделай милость! – послышался из-за забора женский голос.

Хоть и тихий, он звучал так настойчиво, что я поняла – ужин откладывается. Кто

бы ни крутился сейчас вокруг моего плетня, просто так он, то есть она, не уйдёт.

«Ну, вот и дождались тех, кто по большой нужде», – проворчала я себе под нос, открывая проход.

ГЛАВА 28

Судя по всему, я не ошиблась. В узкий проход меж колючих ветвей терновника ступила женщина лет тридцати пяти. Она опасливо озиралась вокруг, а я в это время молча разглядывала её. Одета вызывающе просто: обычный заметно поношенный сарафан, волосы убраны под платок, хотя в Берендее, в отличие от Русского княжества, это вовсе не считалось обязательным. Под глазами – тёмные тени. В общем, типичная усталая крестьянка.

Типичная, да не совсем. Пока она мялась, подбирая слова, я замечала всё новые и новые детали, сводившие на «нет» первое впечатление. Из-под слегка потрёпанного подола виднелись носки новеньких красных сапожек. Женщина нервно расправила складку на сарафане, и на её пальце блеснуло кольцо. То ли просто золотое, то ли повёрнутое камнем вниз. Но в любом случае совершенно неуместное на руке простой селянки. Лицо светлое: ни загара, ни обветренной кожи. Да и руки о крестьянском тяжёлом труде явно не имели никакого представления: белые тонкие пальчики с аккуратными розовыми ноготками.

– С чем явилась, барышня-крестьянка, – спросила я, когда пауза затянулась совсем уж до неприличия.

– Так и знала, что ни к чему эти скоморошьи переодевания! – в сердцах воскликнула женщина.

Она, расправив плечи, вскинула подбородок, став и величественнее и моложе одновременно.

– Так зачем скоморошничала? – уточнила я, откровенно удивлённая такой метаморфозой.

– Поселяне баяли, что не любишь ты богатых, – не стала юлить гостья. – Мол, ходила к тебе Старостина дочка за помощью, а ты её так нагнала, что та до сих пор заикается.

– Не люблю тех, кто по дурости да из пустого любопытства ко мне лезет, – ответила я, с трудом сдержав улыбку при воспоминании о побывавших у избы любвеобильных девках. – А ты зачем пришла, раз уж я такая страшная и злая?

– Нужда у меня. Муж заболел.

– Печально. Но я-то тут при чём? У тебя вроде нет нужды по бабкам-знахаркам бегать. Любой лекарь сам придёт, только пальцами щёлкни. Или нет? – прищурилась я.

В голосе поздней гостьи сквозила привычка приказывать, а не просить. А вот представляться она не спешила, и мне это всё сильнее не нравилось. Кто знает, кого черти принесли. Как говорится, минуй нас, Боже, пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь. Мало ли, кто из местных толстосумов этот лес своим считает. Откажешь такой и сама не заметишь, как на осадном положении окажешься.

– Придёт, – она согласилась с моим предположением, как с чем-то само собой разумеющимся, вряд ли даже заметив подвох. – Да толку-то от них.

– Думаешь, от меня толку больше будет?

– Не знаю я! – выкрикнула женщина и тут же, сбавив тон, продолжила. – Прости, ведьма лесная. За соломинку хватаюсь. Потому как кто ни приходил, не только помочь не смогли, но и понять, что с мужем моим приключилось. Не болезнь, говорят, его подточила, а проклятье чёрное. Вот и весь сказ. А как лечить, чем будить – молчок. А про тебя говорят, что ты в нечисти разбираешься.

– Врут, – отрезала я, не желая внушать ей ложные надежды. – В нечисти никто не разбирается. На то она и нечисть.

– Ну это и так ясно. Да только про тебя бают, что от твоих травок дитё, полудницей сбитое, на другой день своими ножками побежало.

Я поняла, что от оказания первой магической помощи мне не отвертеться. Как, впрочем, и то, что ужин тоже откладывается на неопределённый срок. Села на лавку, сплетённую лешим из лозы у дома, и указала гостье на место рядом.

– Дитё, может, и побежало, а что твой милый побежит – не обещаю…

– Да ты хоть попробуй! – она поспешно села рядом и схватила меня за руку. – Чем хочешь отплачу.

– Не разбрасывайся такими обещаниями.

– Сомневаешься?! – гостья вспыхнула, покосилась на свой поношенный сарафан и невнятно ругнулась.

Я усмехнулась: ну вот, хоть на человека стала похожа, а не на памятник безнадёжности. Впрочем, смеяться быстро расхотелось. Потому что женщина заговорила снова. Да так, что у меня волосы на затылке зашевелились.

– Я – царская невестка!

– Ещё одна? – ляпнула я.

– А что, Злата уже у тебя побывала? Добрая девочка… – сникла она. – Значит, нет надежды…

– Не побывала… – обозлилась я одновременно и на свой непослушный язык и на пораженческие настроения гостьи.

– Ты сказала «ещё одна», и я подумала…

– Мало ли что я сказала, и что ты подумала, – сердито перебила я. – Ты сюда зачем явилась? Помощи просить. Вот и проси. Только для начала расскажи, что вообще с твоим мужем случилось!

– Мира меня зовут. Жена я Алексея. Среднего сынка царя нашего. Хотя…

Теперь уж старшего…

– Генеалогия меня мало интересует, – поспешно прервала я экскурс в семейные дела своего неверного бывшего жениха. – Рассказывай, что с мужем твоим случилось.

– Так сначала не с ним случилось, а со старшим. Иваном.

– Что именно? – сквозь зубы процедила я, покосившись на потемневший лес. Солнце уже закатилось. Благо домовой догадался разжечь вечные свечи в избушке: свет из окна падал чётко на лавочку. Иначе я давно бы уже не могла рассмотреть даже силуэт косноязычной царевны.

– Поначалу он смурной был. Ничто не радовало, смех пропал, радость ушла. А потом всё больше спать стал, – перешла наконец к конкретике женщина. – А однажды больше не проснулся. Будили его, будили, так и не добудились. Так во сне и ушёл за Г рань.

– Однако… – протянула я.

В последние недели я прочитала о множестве разных болезней, как магических, так и обычных. Ещё больше услышала от домового и лешего. Но ничего подобного мне не встречалось. «Интересно… А мухи це-це тут водятся?» – мелькнула в голове нелепая мысль.

– А теперь вот муж уснул, и третий день просыпаться не хочет. Уж будили его, будили. Царь из пушек палить велел – даже не пошевелился. Лекарей призвали видимо-невидимо. Но они и со старшим царевичем ничего сделать не могли, так и тут руками развели. Шаманы хана Загорского и Ивану помочь не смогли: чародейство, говорят, чёрное, не снять, только богам молиться.

– А молитвы не помогают… – задумчиво проговорила я.

– Не помогают, – подтвердила очевидное царевна. – Может, ты поможешь? Всё, что скажешь, для тебя сделаю!

– Говорила уже, обещаниями такими не разбрасывайся, – отмахнулась я. – Не знаю я такого колдовства. А значит, и помочь…

– Ты хоть попробуй! – взмолилась она. – Не к кому мне больше идти! Не к кому! Я бы и на Буян к Яге пошла, да не успею!

Царевна разрыдалась, и меня кольнула совесть пополам с тревогой: «Сперва старший сын, теперь средний. Так и до Илюшки очередь дойти может. Хоть и лжец, а всё же…» Я закусила щёку изнутри, не позволив себе додумать, что «всё же». Сосредоточиться на помощи неизвестному царевичу было куда проще и безболезненнее.

– Ты вот что, царевна, – сказала я наконец. – Погоди. Подумать мне надо. А может, и побывать кое-где. Сразу тебе ответить не могу. Извини.

– Дозволишь тут подождать, или позже приходить велишь? – только и спросила она, сверкнув в темноте глазами.

– Да куда ты в такое время пойдёшь, – покачала головой я. – У меня переночуешь. Только уж не обессудь: ни царских палат, ни тем более царских кроватей у меня нету.

Царевна пробормотала что-то про мягкую траву у забора. На что я только ухмыльнулась и подтолкнула её к избе.

За поздним ужином тема не поднималась. Царевна, видимо, боялась всё испортить неосторожным словом. А мне попросту не о чем было говорить. В общем, ужин не удался. Гостья по понятным причинам есть не хотела, а мне испортила аппетит её кислая мина. Едва не насильно напоив сонным зельем, я отправила её спать. Судя по тёмным кругам под глазами, это лучшее, что сейчас можно было сделать для перепуганной царевны. А когда дыхание на скрытой за шторкой лавке выровнялось, я снова вышла во двор.

– Хозяин лесной! – вполголоса позвала я лешего. – Выйди ко мне, поговорить

надо.

Леший появился как всегда бесшумно. Надо признать, выросший на пустом месте пень с глазами, сверкающими потусторонним зелёным светом, впечатлял.

«Хорошо, что Миру снотворным напоила, – подумала я. – А то как выглянула бы она в окошко полюбопытствовать… И объясняла бы я потом, что царскую невестку не только не ела, но даже пальцем не тронула».

– Скажи, лесной хозяин. Есть у нас такая нечисть, чтобы людей в сон вечный вгоняла? – спросила я, собравшись с мыслями. – Повадилось в столице что-то царевичей изводить. Скоро ни одного не останется, а там понять не могут, кто это порезвиться решил.

– Слыхал я про царских сынов, – степенно ответил леший. – Почитай, кажная вторая девка, что за грибами с товарками идёт, о том гутарит.

– И что говорят? – заинтересовалась я.

– Что прокляли царский род за то, что младшенький их обеты брачные нарушил, да жену свою извести надумал.

– Ого… – опешила я.

– Да только врут. Кто бы проклял? Перевелись ведьмы на берендейской земле.

А те, что есть, слабые да хилые. Да и нет им дела до неверных мужей. Они и сами… Гм… Ну, некоторые…

– Понятно, – кивнула я прежде, чем успела услышать очередное нелестное сравнение. – Значит, не знаешь ты такой нечисти?

– И колдовства такого не знаю, – подтвердил леший.

Разочарованная, я вернулась в избушку. Но и домовой меня ничем не порадовал.

– Уснул, – хмыкнул он. – Мало ли отчего да почему. Мож, оно и к другим цепляется. Так что ты девку-то царскую подальше держи…

– Если бы цеплялось, там полстолицы уже бы слегло, – отмахнулась я. – Старший когда ещё болел. Ты по делу говори, хозяин домовой. Слыхал о такой беде?

– Я много чего слыхал. Да и кой-чего видал, – уклончиво отозвался тот. – Но сказать мне тебе нечего. Мало ли, чего он разоспался. Царевна-то не ведьма. Что она увидит? Что почует? Самой тебе надо туда идти. Посмотреть, пощупать, понюхать…

– Понюхать?!

– А ты как думала? Мож, ещё и на язык попробовать. Помнишь, как травки распознавала.

– Вот ещё только царевичей я на зуб не пробовала, – невольно ухмыльнулась я. -Там точно решат, что я не наелась царевной и решила закусить царевичем.

– А что? Дурная слава, она пуще стражей бережёт, – пожал плечами старичок.

– Обойдусь без таких обрежников. И так эта слава впереди меня бежит. Слыхал, небось, что леший про деревенские разговоры рассказывал.

– А и пусть себе разговоры разговаривают. Про Ягу чего только не разговаривали. А как припекало, всё едино к ней на поклон шли.

– Значит, только щупать, – сдалась я. – Иначе никак?

– Отчего же? Можно и иначе. Плюнь на царевича, да девку не солоно хлебавши обратно в палаты отправь.

– Не вариант, – буркнула я. – Пойду завтра с царевной. Не съедят же меня

там…

– Не съедят, – на полном серьёзе подтвердил домовой. – У ведьм кровь ядовитая.

– Хорошо, что я в прошлой жизни в доноры не пошла, – проворчала я, умащиваясь на лавке.

Домовой не ответил. Тишину нарушали только стрёкот цикад за окном да мерное дыхание спящей царевны. А вот ко мне сон не шёл. Гадая, что за пакость подкосила царское семейство, я старательно отгоняла мысли о том, что рискую завтра же столкнуться с Ильёй. Не то чтобы я боялась, что он сможет узнать меня под личиной. Хотя зарубочку в памяти перекрасить свой приметный и единственный сарафан сделала. Но смогу ли я равнодушно пройти мимо и не выдать себя сама? Что-то мне подсказывало, что нет.

Я успокаивала себя, вспоминая, что вроде все царевичи со своим семьями живут отдельно. Что Илья вовсе не обязательно будет сидеть у постели больного брата: что ему там делать. Но какое-то неприятное предчувствие всё равно не давало мне покоя. В результате заснула я перед самым рассветом, и то видела во сне исключительно какие-то кошмары и наутро встала совершенно разбитой. А потом увидела кошмар наяву.

ГЛАВА 29

Мою идею пойти с ней царевна восприняла «на ура». Если и удивилась чёрному цвету моего ещё вчера синего сарафана, то говорить ничего не стала, и я была ей за это благодарна. То ли Мира считала, что у ведьм свои причуды. То ли, что более вероятно, свою роль сыграло то, что чёрный не считался в Берендее цветом печали, отдавая эту незавидную привилегию серому.

Откровенно говоря, мрачный наряд не планировался. Это получилось случайно. Сперва я ужаснулась, но, осмотрев результат повнимательнее, решила оставить всё как есть. Очень уж стильно выглядел чёрный шёлк с серебряной вышивкой по подолу и вырезу горловины. А в сочетании с кипенно-белой, заботами домового, сорочкой и вовсе хоть сейчас на подиум.

Вот только обувь подкачала: ни красные сапоги, ни тем более лапти с моим новым образом не сочетались совершенно. Я попыталась перекрасить сапоги, вспомнив, что с синим сарафаном красная обувка смотрелась ещё более дико. Сапоги потемнели, но воспроизвести очередной шедевр чёрно-серебряного искусства мне не удалось: они просто покрылись толстой коркой грязи от подошвы до самого

голенища.

Ругнувшись сквозь зубы, я попробовала снова сосредоточиться. Грязь пропала. Как, впрочем, и мягкие сафьянные сапожки. Вместо них четверть часа сосредоточенного сопения спустя передо мной на лавке оказалась пара хороших армейских кирзачей.

– Твою ж мать! – уже вслух ругнулась я, рассматривая творение рук своих. – А вот не надо было вспоминать нашего завскладом… Сапоги у него, конечно, всегда блестели, но что это были за сапоги?! Визуализация во всей красе, блин…

Я приподняла «сапожки» за голенища и, скривившись, поставила обратно на лавку. Несмотря на миниатюрный женский размер, весили они килограмма полтора, если не больше. Проще было прицепить к каждой ноге по гире.

«М-да… Результатом следующего апгрейда станет испанский сапог», – я покосилась в сторону окна, на лавочке под которым поджидала меня царевна, и решительно сунула ноги в лапти.

Дорога через лес не заняла и получаса. Леший откровенно мне подыгрывал. Даже царевна не удержалась от удивлённого возгласа, когда мы неожиданно вышли на опушку и увидели в утренней дымке соседнюю деревню.

– А я до тебя часа три… – начала было она и умолкла.

– Досужих гостей не люблю, – буркнула я.

Напряжение, которое отступило, пока я возилась с одеждой, снова завладело моим естеством. Я нервничала от того, что не понимала, что и кого увижу в скором времени. Как выяснилось, в куда более скором, чем я рассчитывала. У деревни царевну поджидала карета, запряжённая четвёркой лошадей. Судя по всему, нас заметили, едва мы вышли из леса, поэтому в пахнущий какими-то благовониями обитый мягкой кожей салон мы забрались, даже не притормозив перед дверцей – её распахнули заранее.

По дороге я молчала. Мира тоже не пыталась докучать разговорами. Всё уже было сказано ещё на моей поляне. Царевна нервно ломала тонкие белые пальцы, не отрываясь глядя в окно, и казалось с трудом удерживается от желания поторопить кучера, и без того то и дело погонявшего лошадей. Я же поглядывала на неё из-под ресниц и удивлялась, как могла хоть на минуту принять её за крестьянку. И стать, и внешность… Даже простой поворот головы… Всё говорило о том, что девушка не из простых. На мгновенье я почувствовала себя облезлой дворняжкой, по ошибке оказавшейся на выставке породистых собак, да ещё в одной клетке с красавицей-борзой. Я невольно подтянула ноги и одёрнула подол сарафана, скрывая тупые носы далеко не новых лаптей.

Поймав себя на таких мыслях, я обозлилась до неприличия: заскрипела зубами и с демонстративным спокойствием откинулась на мягкие подушки, которыми было завалено сиденье.

У ворот в город карета даже не замедлила ход. В окнах замелькали светлые бревенчатые стены и заросшие пышной разноцветной геранью окна. Я невольно задумалась, как строителям удаётся сохранять такой цвет брёвен, ведь под воздействием погоды они волей-неволей должны темнеть. Это отвлекло меня от внутреннего беспокойства и слегка снизило градус напряжённости. Наверное, именно поэтому из кареты следом за царевной я выбралась почти спокойно. Хоть по сторонам не косилась, как дикая лошадь, и то хлеб.

Навстречу нам выбежала простоволосая девушка, показавшаяся мне смутно знакомой.

– Мира! Отказала, да? – воскликнула она, едва показавшись в дверях, и тут увидела меня. На миловидном личике промелькнул испуг, и я сразу её узнала.

«Привет нынешней от бывшей», – проворчала я про себя, отворачиваясь. Видеть счастливую соперницу снова оказалось неожиданно неприятно. Словно то ли я у неё что-то украла, то ли она у меня… Хотя почему «словно»? Именно так оно и было. Спасибо одному вероломному богатырю, обворовывали мы друг друга вполне реально, хоть крали и не золото-бриллианты, а кое-что поважнее.

Я тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. «Ведьма бывшей не бывает!» – прозвучал в ушах скрипучий голос лешего. «Вот-вот, – поддакнула я, расправляя плечи. – А раз я не бывшая, значит, не было ничего. Вообще ничего! Потешилась ведьма, и всего делов!»

Занимаясь подобным аутотренингом, я прошла за царевной через весь двор и даже ни разу не обернулась на следовавшую за нами как тень Злату. Впрочем, когда мы вошли в большую светлую спальню, а она просочилась следом и туда, всё же не сдержалась:

– Лишних людей не надо, царевна.

Та с пониманием кивнула и с извиняющейся улыбкой обернулась к Злате. Та только пискнула что-то стыдливо и убежала.

– Прости её, матушка, – склонила голову Мира. – Не из досужего любопытсва она за нами пошла. Душа у неё светлая да нежная. Всё близко к сердцу принимает, всякому помочь да согреть норовит. А судьба досталась незавидная…

– Нет мне дела до её судьбы, – грубо перебила я. Увы, про «незавидную судьбу» Златы я знала побольше Миры, и выслушивать дополнительные подробности не имела никакого желания. – Да и тебе ли о её судьбе сейчас думать надо бы?

Царевна бросила на меня неодобрительный взгляд, но сразу опустила веки. Если бы я не смотрела на неё так внимательно, то скорее всего ничего бы и не заметила. «Материнский инстинкт взыграл? – проворчала я про себя. – Маленькую-миленькую Златочку обижать зась?»

Несвойственная мне раздражительность удивила даже меня саму. Я замерла у изголовья широкой кровати, в первый момент даже не взглянув на больного. Злата раздражала меня уже одним фактом своего присутствия. Маленькая, хрупкая, беззащитная, она всем своим видом вызывала желание согреть, защитить, приласкать. На этом фоне ведьма-любовница, в роли которой я невольно выступила, смотрелась ещё более непрезентабельно. В результате я одновременно испытала такой спектр эмоций, что закружилась голова.

«Да я же ревную!» – осенило меня, и я с трудом сдержала рвущиеся с языка ругательства. На уединённой лесной поляне, где ничто или почти ничто не напоминало о моей неудачной попытке зажить семейной жизнью, я почти поверила в то, что сумела отгородиться от своих чувств. Но тут… Да ещё в присутствии счастливой соперницы… Вся муть, собравшаяся на дне души, вдруг взметнулась и завертелась, словно кто-то поковырялся в ней здоровенной корявой палкой. Мне казалось, что Злата смотрит недобро, что она наверняка не желает мне ничего хорошего и вообще держит камень за пазухой.

«На какие, однако, выверты идёт подсознание человека, чтобы выгородить себя любимого, – подумала я, усилием воли разогнав бредовые мысли. – Что угодно выдумаем, лишь бы казаться лучше, чем мы есть на самом деле. А в действительности всё просто. Она хорошая девушка, а я – завистливая и неудачливая любовница!»

Я скрипнула зубами и склонилась над молодым русоволосым мужчиной, лежащим передо мной. Красивое, хоть и слишком худое, на мой взгляд, лицо. Русые волосы и борода, которую явно аккуратно подстригали. Запавшие глаза, очерченные тёмными тенями. И неестественная неподвижность, сразу навевавшая мысли о ненормальности такого сна.

У нормального спящего может сбиться ритм дыхания, дрогнуть веки, пошевелиться пальцы, не говоря уже о том, что во сне мы порой переворачиваемся с боку на бок. А царевича можно было бы перепутать с восковой куклой, если бы не едва заметно вздымающаяся грудь.

Я обошла кровать и взяла спящего за лежащую поверх тонкого одеяла руку. Разумеется, никакого отклика не последовало. Но я уже и без того поняла, что всё очень и очень нехорошо. А уж когда прикрыла глаза, стараясь сосредоточится на магических потоках, как учила когда-то Ядвига, мне и вовсе поплохело.

Молодой мужчина был словно опутан не видимой обычным зрением паутиной. Тонкие нити грязно-зелёного цвета пронизывали его тело насквозь, обвивались вокруг сердца и уходили прочь, растворяясь в окружающем пространстве. А по этим паутинкам медленно, но неотвратимо из царевича утекала сама жизнь.

Я осторожно попыталась зацепить одну такую паутинку своей собственной силой и разорвать. Но едва она натянулась под моим давлением, как царевич застонал и выгнулся дугой, словно мои действия причинили ему боль.

Закусив губу, я потянула сильнее. Мужчина вскрикнул, и носом у него вдруг хлынула кровь. Но при этом глаза так и остались закрытыми. Я каким-то шестым чувством поняла, что если продолжу в том же духе, то скорее убью его, чем разбужу, и медленно отпустила зелёную нить. Ответом мне послужил долгий облегчённый выдох, и всё снова вернулось к первоначальной неподвижности. Только Мира, глотая слёзы, хлопотала вокруг мужа, утирая замаравшую исхудалое лицо кровь.

«Ну что, ведьма всемогущая, – спросила я себя, отступая, чтобы не мешаться у царевны под ногами, – что делать будешь?»

– Что делать прикажешь, матушка? – озвучила мои мысли Мира, поднимая на меня какой-то больной взгляд.

– Пока не знаю, – честно ответила я.

– У тебя хоть что-то случилось, – с долей разочарования опустила голову она.

– Вели отвезти меня обратно в лес. Думать буду, – буркнула я.

– Когда за ответом прийти прикажешь?

– Когда, когда… – едва слышно проворчала я себе под нос. – Если бы я сама знала…

– Прости, матушка, не дослышала я, – подошла ближе Мира.

«Вот только стоящей над душой царевны мне для решения этой мерзкой загадки и не хватало! – обозлилась я, не зная ни как отказать ей, ни как дать знать, если действительно что-нибудь сумею придумать.

– Голубя дай почтового, – наконец додумалась я. – В клетке. И с зерном или чем их тут кормят. Будут новости – пришлю.

Она закивала и бросилась вон из комнаты, словно от скорости, с какой она сможет исполнить мою просьбу, действительно зависела жизнь её мужа. Я почувствовала себя ещё гаже. Дала надежду, оснований для которой не было никаких.

Когда слегка запыхавшаяся царевна вернулась за мной, я молча пошла следом. «Вот так и возникают мифы о злых нелюдимых ведьмах, – мелькнула в голове бредовая мысль, – а мы не злые, мы задумчивые…»

Хотя я в тот момент была именно злой. Что толку с того, что я такая вся из себя одарённая, если сделать ничего не могу. Вот оно, чёрное колдовство. Чернее не бывает, хоть и зелёное, зараза. А я кручусь рядом в полном бессилии. Даже проследить, что за тварь присосалась к бедолаге, и то не могу. Нити словно растворялись в пространстве, теряясь из виду. Я понимала, что где-то они соткутся вновь и сплетутся в лапах у той нечисти, которая всё это устроила. Но где? У кого? Этого я не знала, и как узнать, не понимала, сколько ни ломала голову.

Конечно, существовала мизерная вероятность, что эти нити так нигде и не сходятся, просто рассеивая жизненную силу царевича в окружающем пространстве.

Но такой вариант я всерьёз не рассматривала. Слишком ювелирное колдовство для того чтобы просто так убить. Смысл? В любых детективах всегда рефреном звучало «ищи, кому выгодно». Но как я ни крутила, смерти царевичей были невыгодны никому. Ну, разве что Илье, который, как я поняла, пока не болел. Но чтобы мой бывший жених позарился на корону и ради этого принялся с помощью какой-то нечисти уничтожать братьев… В такое я была не способна поверить, даже если бы и захотела. Да, трусливый врун и неверный муж. Но не убийца.

Однако на всякий случай, уже забираясь в карету, я спросила Миру:

– Скажи, царевна, а коли муж твой помрёт, кто царём станет?

Та поджала кубы, но всё же ответила:

– Никто не станет. Есть у нас царь. Он-то помирать не собирается.

– А после него?

– Илья после него, – недобро сверкнув глазами, отозвалась она. – Вижу я, куда ведёшь, ведьма, да только не там смотришь. Илья царствовать никогда не желал. И сейчас не желает. Да он и царевичем-то быть не хочет. Вон чего давеча учудил. Взял да…

– А племянники какие-нибудь, дядья? – поспешно перебила я, не имея ни малейшего желания в очередной раз выслушивать взгляд с другой стороны на собственную печальную историю.

– Нет никого, – развела руками царевна. Едва я прекратила пусть и не впрямую, но всё-таки обвинять её родственников, она вновь превратилась в обычную грустную и испуганную женщину, единственная надежда которой как раз усаживается в карету. – Случись что такое – вече решать будет. А что уж решит – никто не ведает.

– Понятно, – кивнула я, принимая у подбежавшего мальчишки большую клетку с тремя голубями.

– Корм на задки привязали, – отрапортовал он, явно не испытывая никакого пиита перед страшной ведьмой.

– Я постараюсь помочь, – проговорила я, заметив, как Мира с тенью улыбки проводила пацана добрым взглядом.

– Сын, – пояснила она то, о чём я и сама догадалась. – Он всего не знает. Бережём…

Я невольно скользнула взглядом о большому трёхэтажному терему, где наверняка жила уйма народу, включая слуг, работников, воинов и ещё боги знают кого. И никто при этом не растрепал пацану, что в действительности происходит с его отцом? Для меня это было удивительно. Ещё по той прошлой жизни я выучила, что всегда найдётся «добрая душа», считающая своим долгом облагодетельствовать кого-нибудь горькой правдой, а за неимением оной хотя бы обычной брехнёй. Но здесь царили другие отношения. И я мысленно поклялась себе, что сделаю всё от меня зависящее, лишь бы вихрастый пацан с ясными глазами так никогда и не узнал, как близко от Г рани прошёл его отец.

Я молча захлопнула дверцу, и карета тронулась. Пропала из виду царевна. А вскоре светлые бревенчатые стены и заросли герани на окнах сменились простором деревенских полей.

Дорогу я едва заметила, так глубоко погрузилась в свои мысли. Только толчок остановившейся кареты и недовольное ржание лошадей заставили меня очнуться. Я кинула короткий взгляд в окошко и узнала «родную» опушку.

Дверцу злой ведьме никто открывать не спешил, чай, не царевна. Но я и не ждала обслуги. Ловко выбралась из кареты сама, а после вытащила накрытую большим куском полотна клетку с голубями.

– Спасибо, – кивнула копошившемуся у задка кучеру и осеклась, с трудом удержав стремительно отвисающую челюсть в нормальном положении.

Здоровенный мужик, хекнув, снял с полки для сундуков плотно набитый мешок и поставил на землю рядом со мной.

– Корм, – коротко пояснил он.

Медленно поставив клетку с голубями на траву, я смерила долгим взглядом мешок, явно весивший раза в три больше меня. Потом мужика, косившегося в мою сторону с заметным любопытством. «Ждёшь, как выкручиваться буду? – обозлилась я. – Что это? Не оправдавшей царских надежд ведьме теперь будет дружно пакостить вся челядь?! И ведь не подкопаешься. Просила корм – получи».

Ни вести за собой уже открыто ухмыляющегося кучера в качестве носильщика, ни тем более вставлять себя на посмешище, пытаясь утащить проклятый мешок самостоятельно, у меня не было никакого желания.