Текст книги "Ведьма бывшей не бывает (СИ)"
Автор книги: Анастасия Никитина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– За забором подождёшь, – строго прервала я. Не объяснять же незваной гостье, что в моём заборе калитки не предусмотрено даже для меня.
Увы, звуконепроницаемостью яговского частокола мой колючий плетень не обладал. Предусмотрительно отойдя за противоположную сторону двора, я вполголоса позвала:
– Лесной хозяин, помощь твоя нужна.
Леший вырос как из-под земли. Впрочем, «как» тут совершенно лишнее. Именно так он и поступил:
– Чем смогу, хозяйка.
– Травки мне нужны кое-какие. Принесёшь?
– Это можно. Много ль надо? – с подозрением уточнил он.
– Стога не надо. А пучок-другой пригодится.
– Это можно, – повеселевшим голосом повторил леший и провалился сквозь землю.
– Погоди! – крикнула я в быстро затягивающуюся дыру. – Мне бы калитку ещё в заборе!
– А ты её попроси! – донёсся до моих ушей усиленный эхом ответ.
«Попроси? – опешила я. – Это как?»
Но спрашивать было уже некого. От присутствия немногословного лешака и следа не осталось.
«Тьфу ты», – выругалась я и пошла к дому. Экспериментировать с забором, когда за ним крутится перепуганная мамаша, а по совместительству явно очень любопытная тётка, я не рискнула.
Леший слово сдержал. Не успела я установить котёл, как домовой сообщил, что на крыльце меня поджидает очередное подношение от лесного хозяина. Сам дедок моё рвение демонстративно не одобрял. Даже ворчал в бороду, что поделом неслуху награда. Но я не обращала на эти слова особого внимания. Если бы всех непослушных детей сразу отправляли к праотцам, человечество давно бы вымерло.
Ближе к закату зелье было готово. Точно как описывала книга – прозрачное, чуть зеленоватое, с лёгким ароматом лесного луга.
– Как думаешь, получилось? – спросила я домового, рассматривая остывающую в котле жидкость.
– А чего бы не получиться? – ворчливо отозвался тот. – Ты ведьма рождённая.
У тебя такая безделица сама собой получаться должна.
– Сама собой… – пробурчала я себе под нос, зачерпнув зелье глиняной кружкой и перелив в глиняный же кувшин. Больше никакой подходящей тары под рукой не оказалось. – Как же. Пока сварила – упрыгалась у этого котла так, будто на роту солдат готовила.
–Ты кувшинчик-то обратно стребовать не забудь! – напутствовал меня домовик.
– Вот ещё, – отмахнулась я. – Чтобы эту тётку тут ещё не видеть, я всю посуду
отдам.
– Вот безголовая. А есть откуда будешь? С пола, аки зверь дикий?
– Тоже верно.
– То-то и оно! Хозяйскому добру пригляд нужен. Иначе какой же я домовой, коли безголовая хозяйка все плошки перехожим болтунам раздаст? Домовитничать не над чем станет.
– Ещё скажи, без кувшина не возвращайся, – ухмыльнулась я.
– Не. Не скажу, – покачал головой дедок.
– Подобрел?
– Ещё чего. Просто без хозяйки я и подавно не домовой, а нечисть шелудивая. Иди уж, транжира! Но вдругорядь пусть со своими кувшинами приходят.
– А ты уверен, что она будет, эта «другорядь»?
– А куда денется? Слухом земля полнится. А ведьма, добрая, да ещё кувшины раздающая, всяких дармоедов приманит, как это… Ну, то самое, на что мухи слетаются.
– Мёд? – хмыкнула я.
– Нет, – педантично поправил домовой. – На мёд пчёлы слетаются. А мухи…
– Понятно! – перебила я, некстати подумав, что слишком уж часто меня стали сравнивать с тем самым, что в воде не тонет да мухам нравится.
Настроение моментально испортилось.
«Так ты же вроде этого и хотела, – напомнила я себе. – Людям помогать и жить в своё удовольствие».
Но попытка самовнушения провалилась ещё на старте. Мечта-то сбылась, но только её другая, несколько устаревшая версия. В новой редакции к помощи людям и удовольствию прилагался ещё один вероломный богатырь, попытавшийся усидеть на двух стульях.
Сплюнув, я выругалась сквозь зубы и, расправив плечи, пошла к забору.
«Отвори окошко, так, чтобы кувшин прошёл!» – не задумываясь, обратилась я к плетню.
К моему удивлению, он послушался. Ветки буквально на глазах расползлись в стороны, словно странные колючие змеи. Подавив невольную дрожь, я крикнула:
– Эй, мать? – и одновременно с этим сунула в отверстие кувшин, буквально вытолкнув им обратно наружу показавшийся в прорехе любопытный нос. – Вот. Споишь мальцу всё, что тут есть. К утру очнётся.
– Вот спасибо, хозяйка, спасибо, матушка, – женщина выхватила у меня кувшин, но вместо того, чтобы сломя голову бежать к якобы умирающему сыну, попыталась снова заглянуть ко мне во двор.
– У тебя же вроде сын помирает, – напомнила я, мысленно приказав плетям терновника вернуться на место.
Тётка взвизгнула, в последний момент успев убрать кончик любопытного носа подальше от сомкнувшихся колючих побегов. Хотя, судя по визгу, не совсем успела, но меня это не тревожило. Разумеется, об обещании отслужить за помощь она тоже не вспомнила. Но меня всё это интересовало мало.
«А был ли мальчик? – задумчиво спросила я себя. – Или это деревенская сплетница на разведку явилась?»
Ответа у меня не было. Зато появилось сразу несколько вопросов. Для начала мне очень не понравилась собственная неосведомлённость. Конечно, Ядвига с Ягой кое-что о нечисти мне рассказывали. Но, судя по тому, что о полуднице я услыхала впервые, недостаточно подробно.
«Ладно, такая вот ерунда. А если что-то серьёзное случится? Когда счёт на минуты? А я вместо того, чтобы помочь, выяснять буду, что за пакость на человека покусилась».
И второе соображение, которое заставляло меня недовольно хмуриться, пока я медленно шла обратно в избу – моя собственная физиономия. «А если самой к кому-то идти придётся? Или сюда кого-то пустить? – рассуждала я. – Правильно дед сказал: «Слухом земля полнится». Вот и нечего давать повод для этих самых слухов. Совершенно ни к чему, чтобы всякий встречный-поперечный знал меня в лицо. Мало ли кто вдруг вздумает искать княжну Василису. Папаша, например, вполне может, когда узнает, что свадьба с Ильёй не состоялась. Да и сам Илья… На что-то же он рассчитывал, когда вёз меня в Муром, зная, что дома его супруга поджидает.
Неважно, что все эти расчёты – полная ерунда в любом случае. Он-то так не считает».
Так и эдак прикидывая, как бы избежать повышенного внимания к своей скромной персоне и глупых ошибок, связанных с собственным неведением, я не нашла ничего лучшего, чем снова позвать домового.
– Батюшка домовой, помоги мне… – вкрадчиво позвала я.
– Помогу, как не помочь, хозяюшка, – преувеличенно ласково отозвался дедок, возникнув на печке. – Только уж и ты уважь старика.
– Охотно.
– Как следующий проситель придёт, ты у него гончарный круг за помощь потребуй. Нам без него в хозяйстве никак нельзя. А уж если какой гончар тебя в обучение возьмёт, то…
– Хозяин домовой, – перебила я. Очередной спич на тему моей расточительности выслушивать не было никакого желания.
– Я уж тыщу лет домовой хозяин, – буркнул дедок. – А ни разу моё хозяйство так бестолково не разбазаривали. И ладно бы разбила! Так нет. Бабе какой-то болтливой отдала. Это они тебе дары носить должны, а не ты…
– Хозяин домовой! – я подбавила в голос металла. – Я уже поняла.
– Ладно, ладно… – уже нормальным тоном прервал домовик, поудобнее устраиваясь на печке. – Рассказывай, что за беда приключилась.
– Пока ещё не приключилась, но вполне может, – я села и закинула гудящие ноги на расшатанный табурет. Садиться на него не рискнула бы даже белка, а вот на подставку он ещё вполне годился. – Скажи-ка ты мне, какая нечисть в этих землях водится. Чем известна и опасна…
ГЛАВА 26
Разговор про нечисть затянулся глубоко за полночь. Я только диву давалась, слушая бородатого карлика. Всевозможных тварей, тварюг и тварюшек существовало в этом мире великое множество. Большинство я и в страшном сне себе вообразить не могла. И все они оказались невообразимо изобретательны по части устройства неприятностей человеческому роду. Порой до смерти неприятных, если сарказм здесь применим.
– А чего ты хотела, хозяйка? – хмыкнул домовой. – Мы куда раньше вас в этот мир пришли. Обжились, освоились. А тут вы заявились. И сразу хозяевами себя поставили. Даже не хозяевами, а захватчиками. Кое-кто с вами сжиться сумел. Кто-то позабыл, за что зло затаил. Причину забыл, а зло помнится. А кто и вовсе разум потерял давно за ненадобностью. Только злоба чёрная и осталась. Всякие есть.
– Домовые сжились, а кто ещё?
– Да мало ли кто… Домовые, они тоже разные бывают. Да и прочие тоже. Вот я с тобой сжился. А с Янкой не смог. Хотя и с Ягой не мог. Но тут уж меня не спрашивали. Мы ж кровью хозяйской повязаны. У нас другой случай. А вот возьми лешака нашего.
– Которого? С Буяна или здешнего?
– Обоих, – хмыкнул в бороду домовой. – С тобой сговорились: помощи попросишь, помогут. Ну, в меру. Жадничать станешь – осерчают. А перехожего до смерти по лесу загонять – это им только в радость. Обоим. Поелику не каждый траву топтать волен, и только ему, хозяину лесному, решать.
– Это кто же такой закон устроил?
– А они сами и устроили. Поди поспорь. Тебе подчинится. Один. А сколько их по свету живёт?
– М-да…
– Вот тебе и «м-да»…
– Целый мир за спиной у этого мира. Два в одном, блин, – я подавила желание почесать в затылке.
Было в словах домового нечто сбивающее с толку. Если и правда люди явились сюда захватчиками, то неудивительно, что их встретили в штыки. Но как понять, на чьей стороне правда теперь-то, когда обе стороны давно забыли, с чего началась эта вражда. Впрочем, по зрелому размышлению я отбросила эти философские рассуждения. Не моего ума это дело.
– Ещё нечисть есть какая-то? – спросила я просто ради того, чтобы нарушить натянутую тишину, повисшую в полумраке избы.
– Да вродь про всех обсказал, – пожал плечами он. – Исконная нечисть, она как на ладони. А про залётную тебе знать не надо.
– То есть как это не надо?! – возмутилась я. – Рассказывай, что ещё за залётная? Откуда прилетает?!
– От ручонок ваших шаловливых людских, – буркнул домовой.
– Не поняла.
– А чего тут понимать? – разговор дедку явно разонравился. С каким удовольствием и даже юморком он расписывал повадки каких-нибудь кикимор, настолько же неохотно заговорил теперь. – Лезут люди туда, куда их не звали.
Творят непотребство всякое. Потом всем миром расхлёбываем. Вот годков сто назад дедуле твоему в очередной раз припекло мир захватить. Такую мерзость сварганил, что… Единый раз на одной стороне Яга, Ядвига да Марья, мамаша твоя злобливая, стояли. Выстояли, понятное дело. С тех пор твой дед грибами и увлёкси.
– Так, погоди… А кто у меня дед?
– А Ядвига не сказала, что ль? – ухмыльнулся домовой. – Кощеюшка, колдун наш бессмертный, что давеча с дураком поговорил да помер.
Козьим орешком подавился, бедолага. Кто ж знал, что Янка ленивая герою безмозглому лопату для навоза вместо меча подсунет. Хотя, может, и не помер, – задумчиво добавил дедок. – Костлявый хитрый. Только на моей памяти раза три «помирал», да всё никак: год-другой затишье, и снова пакость какая из кощеевых земель лезет, а он корону на черепушке правит да посмеивается над легковерными.
– М-да… – только и смогла проговорить я. – Ну и генеалогия…
Беседовать про нечисть резко расхотелось. Того и гляди выяснишь, что сама и
есть эта самая нечисть в каком-то там поколении. Нечистью за свою недолгую, но бурную карьеру Яги я побывать уже успела, и мне это не понравилось. Потому разговор сам собой надолго затих
Я бездумно смотрела в подсвеченный полной луной прямоугольник окна, угадывая знакомые очертания колючего плетня на фоне ещё более черных деревьев. Кое-где выступы гибких плетей образовывали совсем уж сюрреалистичные фигуры в этом странном театре теней. И я, стараясь отвлечься от невесёлых предположений и ещё более тягостных воспоминаний, пыталась угадать в этих силуэтах что-то знакомое.
Где-то мне чудились ослиные уши. Где-то целая телега с колёсами, а то и маленький самолётик. А ближе к краю я и вовсе заметила абрис, удивительно похожий на настоящего кота. Даже торчащий трубой хвост и то имелся. И вдруг этот кусок забора повернул голову и сверкнул на меня невыносимо яркими глазами.
– Мать твою! – выругалась я, бросаясь к окну.
Но стоило только чуть изменить точку зрения, как кот пропал, словно его и не было. Догадавшись, что попросту попалась на уловки неверного лунного света и игру светлячков в полумраке, я сплюнула и села обратно на лавку.
– Домовой хозяин. Мне тут ещё кое-что в голову пришло. Вот Яга же недаром лицо за маской прятала, правда?
– Недаром, – степенно согласился старичок. – А ты, хозяйка, умнеешь прямо на глазах. Любо-дорого поглядеть.
– А зачем она это делала?
– Нет… Показалось, – хмыкнул вредный карлик.
Я не стала уточнять, что он имел в виду, подозревая, что на прямой вопрос получу такой же прямой ответ, о котором и без того догадалась.
– Так зачем?
– Ну как зачем-то?! Чтобы соглядатаи досужие ей жить не мешали. А то всякое бывало. И поглядеть на ведьму приходили. И «доглядеть» предлагали… хе-хе… за наследства. Да и к чему всем подряд лицо-то показывать. Мало ли, где да кто потом сболтнёт чего. Али самой понадобится в люди выйти. Вон соседи наши – дымок из лесу увидели и прискакали. Дитё, вишь ли, при смерти. Отлежался бы пострелёнок. Тьфу! Ничего святого. Проверять пришли. Чай, старики ещё старую ведьму помнят, что здесь до тебя жила. Вот и…
Домовой ещё долго озвучивал мои собственные мысли. Я не перебивала, мерно кивая, находя подтверждение своим собственным опасениям и подозрениям. В конце концов, я узнала, что выбор, в общем-то, не слишком обширный. Либо постоянно изменять свою внешность силой собственной магии. Что непрактично и достаточно сложно: невозможно же постоянно сосредоточенно думать, какой формы должен быть твой нос. Либо создавать маску наподобие яговской…
– Так что делай, хозяюшка, себе колдовскую личину, да пострашнее, – подтвердил мои выкладки домовой. – Я и сам присоветовать хотел, да не успел. Нос побольше. А зубы можно острыми…
– Угу, и рожу зелёную, – перебила я, вспомнив одного из героев «Меча и Магии» и представив себя в образе зеленокожего варвара с дубиной наперевес.
– Зелёную? – с сомнением протянул старичок. – Можно и зелёную. Глядишь, за кикимору сойдёшь. Уродливую.
– Нет уж, – невольно усмехнулась я. – Обойдёмся без кикимор. А вот постарше да попроще… Где там умная книжка…
– Спать ложись, – проворчал домовой, недовольный тем, что я отказалась от образа уродливой страхолюдины. – Книжку ей в такую темень.
– Так и подсветить можно, – улыбнулась я и зевнула. – Хотя ты прав… Завтра. Всё завтра.
Я разделась, поплескала в лицо из небольшого ведра с водой, стоявшего на лавке в сенях, и улеглась. Правда, в последний момент мне снова померещился крадущийся по забору кот, но на этот раз я даже голову не повернула в ту сторону.
На следующий день я действительно взялась за книжку. С «запасным» лицом я провозилась довольно долго, но оно того стоило. Когда я закончила и прицепила ещё тёплую, едва искрящуюся маску на физиономию, из водяной глади в ведре на меня глянула обычная женщина средних лет. Чем-то этот образ всё равно неуловимо походил на меня настоящую. Но даже я сама не могла понять, что мне казалось знакомым. А потому отбросила сомнения.
Впрочем, не далее как через несколько дней я всерьёз задумалась, а не погорячилась ли, выбирая между страхолюдиной и нормальным лицом.
В тот день я пообедала уже порядком надоевшими отбивными с картошкой и отправилась с ведром к роднику, чтобы пополнить запасы питьевой воды. Домовому из избы хода не было, поэтому дрова, воду и прочие прелести таскать со двора приходилось мне. «Дворовым пора обзаводиться, – проворчала я себе под нос, поднимая полное ведро. На глаза попался бывший огород. – И витязями для садово-огородных работ. Тридцать три – перебор, а вот штук пять было бы в самый раз».
Тут из-за плетня донеслись невнятные голоса и идиотское хихиканье. Я навострила уши.
– Парька говорила, что ведьма страшная, но добрая! Не бойся, кричи уже, – настаивала, хихикая, невидимая за забором девица.
– А как это – страшная, но добрая? – возразила другая.
– Ну, на рожу страшная. Вишь, какой плетень навертела. Чай, сама выйти не может, стыдится.
– А мож, таится? Сейчас как выскочит…
«Как укусит», – ухмыльнулась я про себя.
– Да не укусит она тебя, – отмахнулась первая. – Зови уже. А то кто её знает. Вдруг спать после обеда ляжет. Чуешь? Мясом жареным тянет. Видать, ужо пообедала.
– Вдруг человечина, – опасливо протянула другая.
– Да какая там! Парька говорила, что даже платы за зелье с неё новая ведьма не стребовала. Ты замуж хочешь?
– Ну…
– Тогда зови ведьму. Главное, понапористее да понаглее проси. Она и стушуется, – приказала напористая девка товарке, и я поняла, что пора начинать кусаться.
Под аккомпанемент воплей в два визгливых голоса «Хозяйка! Отворяй! Гостей принимай!» я вернулась в избу, нацепила на физиономию личину, замотала голову драным платком и взяла в руки дырявое лукошко.
Девки уже порядком понадсаживали глотки, когда я, сотворив себе калитку с другой стороны и обойдя их по большой дуге, вышла им за спины.
– Чего кричите, девицы-красавицы? – пропела я, дождавшись короткой паузы.
И чуть не оглохла от визга. Одна из девиц даже порывалась удрать, но другая,
судя по голосу, та, что понаглее, её удержала.
– За помощью к тебе пришли, бабушка.
«Бабушка? – обозлилась я. – Да мне всего… Гм… Пятьдесят сейчас!»
– Замуж вот она хочет, – переговорщица подтолкнула вперёд товарку. – Любит его, а он на неё и не смотрит.
– Да? И чего от меня хочет? – прищурилась я.
– Чтоб посмотрел, – проблеяла стеснительная.
– А ты петухом посреди площади покричи, точно посмотрит.
– Как на дуру! – обиделась девица.
– А мне-то какая разница, как, – фыркнула я.
– Бабка. Ты нам зелье дай, приворотное, – вклинилась первая. – Нам надо, чтобы он влюбился.
– Влюбился? Хорошо… Но имей в виду. Напоишь его зельем – свою волю потеряешь. Ни одного слова ослушаться не сможешь, никого кроме него видеть не будешь, – замогильным тоном принялась вещать я сборную солянку из страшилок, которых наслушалась вчера от домового.
– Так это же как так?! – возмутилась якобы стеснительная девица, разом растеряв притворную скромность. – Чего это я волю должна отдать?! Не я же зелье пить буду.
– А… Свою волю отдать не хочешь, а на его покушаешься. Дурное замыслила.
– А тебе-то, бабка, что за дело? – скривилась первая.
– Да никакого, – пожала плечами я. – Вот отслужите мне службу, и получите зелье. Воды мне надо наносить. Вот вам ведёрко, а вон там яма. Буду там бассейн делать, – я ткнула пальцем в ближайший овраг и протянула ошалевшим девкам свою дырявую корзину.
– Что будете делать? – пискнула одна из них.
– А твоё какое дело? – нахмурилась я, сообразив что опять промахнулась эпохой. – Что надо, то и буду. Ваша забота вот этим ведром до вечера вон ту яму наполнить. Ясно? А если не получится, то…
– То что?
– Съем! – рявкнула я, раздражённая затянувшимся представлением.
И правильно сделала, а то препиралась бы о морали и нравственности ещё долго. А вот короткое «съем!» было нахалкам куда ближе и понятнее. Подобрав юбки чуть не до пояса, они ломанулись через лес, перескакивая через корни и стволы поваленных деревьев, как перепуганные куры.
– Куда же вы, девицы? – крикнула я им вслед, с трудом сдерживая смех. – Я только одну съем. Вторую отпущу! Наверное.
Разумеется, никто не воспользовался моим щедрым предложением. Посмеиваясь, я открыла проход в плетне и вернулась к себе во двор.
– Ну, сильна, матушка, – за спиной у меня как всегда бесшумно вырос леший. – Как погнала бездельниц вороватых, как погнала! Я бы и сам погнал воришек, да ты запретила.
– А что украли? – забеспокоилась я.
– Так по дроге к тебе дюжины две ягодок слопали, утробы бездонные! – с возмущением пояснил леший. – А уж сколько травы потоптали! Сколько зайцев своими хихушками перепугали!
Я рассмеялась и принялась озвучивать лешаку, какие травки мне от него нужны и в каком количестве. Тот на радостях даже не поинтересовался, зачем так много.
Всё принёс ещё и с довеском.
А девки свою задачу выполнили. Разнесли по деревне слухи один страшнее другого. Ну, это я так решила. Потому что больше меня по пустяками не дёргали. Вообще не дёргали, если совсем честно. Я спокойно вышила новую салфетку-самобранку из остатков порезанного сарафана. Добавила несколько новых узоров на первую, и теперь каждый день наслаждалась обедом из любимых блюд. Правда, посуда разнообразием не блистала. У меня упорно получались общепитовские тарелки с печатью «военторг».
Постепенно моё хозяйство разрасталось. Я зачаровала лари в подполе и сделала старое ведро самоходным. Обзавелась неким подобием будочки у забора для естественных надобностей. Будочку и яму под ней вырастил из ивняка леший, так что со стороны, наверное, казалось, что я по утрам вхожу прямо в большой раскидистый куст.
А между бытовыми вопросами я занималась своими книгами, каждый день находя что-нибудь новое, нужное из того, чем обязательно надо будет обзавестись завтра.
Вот только по ночам мне всё так же снился Илья. А когда я пялилась в окно, опасаясь снова закрыть глаза и уснуть, на заборе мерещился большой чёрный кот. Но даже это постепенно вошло в привычку. Неприятную, раздражающую, но всё же привычку.
Так проходил день за днём, неделя за неделей. Я почти успокоилась, поверив, что моя жизнь наконец вошла в определённое русло и неожиданностей больше не предвидится. Мне бы вспомнить, что даже на самых спокойных реках встречаются пороги. Но где там. Я и не думала об этом. Поэтому первый камень едва заметила.
– Хозяйка! – донеслось из-за забора. – Отворяй! Гостя принимай!
ГЛАВА 27
Я кое-как разлепила глаза и села. Вчерашние дела затянулись глубоко за полночь: я возилась с одним из ларей в подполе. Он упорно не хотел замораживать заложенные в него грибы, а вместо этого я через пару минут после закладки получала грибы жареные. Что и где перемкнуло, до меня не доходило. Книжка тоже мало чем могла мне помочь – такие лари в ней не упоминались. Поэтому я с упорством идиота сидела в подполе и скрупулёзно сличала каждую чёрточку узора на поломанном ларе с нормальным.
Наконец где-то часа в три ночи до меня дошло, что ларь не сломан, просто изначально создавался для сушки продуктов. На эту «гениальную» мысль я набрела, когда удосужилась внимательно рассмотреть его изнутри и обнаружила на дне десяток решёток. Ругаясь последними словами, я выбралась наверх и как была, в сарафане завалилась спать.
Тем неприятнее было проснуться ни свет ни заря под аккомпанемент воплей «Хозяйка! Отворяй! Гостя принимай!»
Звонкий голос и напористый тон показались мне чем-то знакомыми. Помотав чумной от недосыпа головой, я спустила ноги на пол и поднялась. Снаружи снова заорали. К тому же затрещал мой колючий плетень.
Обозлившись окончательно, я сунула ноги в лапти, на ходу подхватила свой волшебный намордник и выскочила во двор: «Кого черти принести ни свет ни заря?!»
– Хозяйка! Отворяй! Гостя принимай! – снова заверещал настырный гость.
– Иду, касатик! – машинально прошипела я себе под нос и тут сообразила, почему голос показался мне знакомым: «Дурак! Который Иван! Черти бы его взяли!»
– Иду, касатик! – погромче повторила я, потому что плетень снова затрещал: дурень явно пытался проделать себе калитку самостоятельно.
– Так-то лучше, – с удовлетворением отозвались с той стороны. – А то кричу, кричу. И не идёт никто! Непорядок! Выходи, ведьма, на честный бой!
– Чего? Какой ещё бой? – опешила я.
– Не боись, – не замедлил с ответом дурак. – Честный. По всем правилам.
«Этот не отстанет, – обречённо подумала я. – К тому же всю траву лешему
вытопчет. А у нас с ним только наметились дружба и долговременное сотрудничество».
Нехотя я повела рукой, заставляя расступиться колючие плети. Дурака я не боялась. В конце концов ведьмовская сила ко мне вернулась в достаточном объёме. Да и «щучье веление» пока никто не отменил. В любую секунду я могла отправить незваного гостя за тридевять земель. Но если я что и поняла за бытность свою ягой, так это постулат: «Дураки – упрямые. И появляются всегда в самый неподходящий момент». А значит, безопаснее было разобраться, почему он перестал бегать за Горынычем, как в последние несколько месяцев, и притащился за мной аж в Берендею.
– Ну, сказывай, с чем пришёл, касатик? – проговорила я, усаживаясь на ступеньку крыльца, пока Иван осматривался во дворе, с любопытством разглядывая необычный дровяник и небольшой сарай, который тоже вырастил для меня леший.
– С Лопатруром! – гордо выдал Иван.
– И зачем? – скрипнула зубами я.
– За тобой!
– Я не «что». Я – «кто», – буркнула я.
– Чего? – вытаращился дурак.
– Нет-нет. Ничего, – спохватилась я. Не объяснять же идиоту правила и нормы русского языка.
– Пришёл я вызвать тебя, проклятую, на смертный бой! – заявил он и приосанился. Правда, встать при этом не потрудился. – Вот сейчас отдохну немного, и будем мы с тобой биться три дня и три ночи не на жизнь, а на смерть… Я, конечно, тебя быстрее убью, – доверительно добавил он, – но для былины так красивше будет.
– А с чего это ты убивать меня вздумал? Я вроде тебе ничего плохого не сделала? – поинтересовалась я.
Никакого страха я не испытывала. То ли сказывалось то, что в любой момент могла избавиться от незваного гостя. То ли то, что наивные планы Ивана скорее смешили, чем пугали. В последнее время я жила очень уединённо. Общалась в основном с лешим и домовым. А если кто и обращался за помощью, так тем было не до разговоров. Норовили убраться поскорее.
– Ты сына царского околдовала. От себя не отпускаешь, голову ему морочишь
да…
– Погоди, погоди… – разговор мгновенно мне разонравился. – Какого ещё сына царского?
– Ну, я так понял, он тут один. Другой жонатый давно.
– И где ты тут сына царского видишь, которого я от себя не отпускаю?
Иван задумался. Мыслительный процесс, подталкиваемый пятернёй в затылке, затянулся, но я не торопила. С бредовыми идеями дурака надо было разбираться сразу и навсегда.
– Меня услыхала да спрятала? – додумался наконец Иван.
– Нет! – возмутилась я. – Нет его тут, и не было никогда!
– Хм-м… Оно и верно. Мужика тут не было. Мужик бы крышу поправил.
– Ну вот.
– Да. Непорядок. Ну ничего. Сам поправлю. Я хоть и герой былинный, а мужик! Ладно. Отдохнул с дороги, пора и делом заняться. Выходи, ведьма, на смертный бой! Буду я, Иван-богатырь, царевича спасать!
– Богатыри, они обычно церевен спасают, а не царевичей, – вкрадчиво заметила я.
– А я богатырь особенный! – выпятил широкую грудь дурак. – Где у других царевны, у меня – царевичи!
– Что, прям, везде? – не сумела сдержать смешок я.
– Везде, – нахмурился Иван. – А ты, ведьма, мне зубы не заговаривай. Выходи на смертный бой! А то мне недосуг. Мне ещё крышу править!
– Так, может, ты сначала крышу поправь, а потом уже бой. А то вдруг стемнеет. Ночью по крышам лазать дело дурное. Упадёшь – ногу сломаешь. Какой же ты будешь после этого богатырь.
– Главное, чтобы не руку, – снова полез в затылок Иван.
– А то думать будет сложно? – сдавлено захихикала я.
– Зачем мне думать?! Лопатой махать – думать не надо!
– Это верно, – согласилась я, подавив неуместное хихиканье. И так уже дурак на меня косился с подозрением. – Лопатой махать со сломанной рукой не будешь. Так что лезь-ка ты сейчас на крышу, пока светло. Зачем зря рисковать. Давай, давай. А то подвиги, они не ждут. Вдруг кто до тебя совершит, пока ты тут возишься.
– Да… Развелось ушлых. И всяк в герои прорваться норовит! – согласился
Иван.
Прислонил аккуратно лопату к тыну и действительно полез на крышу, дубовые плахи править. Я усмехнулась и вернулась в избу.
– Чёй-то у тебя, хозяйка, за шум на дворе спозаранку? – поинтересовался домовой, едва я вошла.
– Иван-дурак пришёл на смертный бой меня вызывать, – ухмыльнулась я.
– И как? Вызвал?
– Да ему пока недосуг – крышу нам чинит.
– А… Это дело, – согласился домовой. – Когда починит, ты его…
– Я его за порог выставлю, – перебила я. – Другой работы у меня тут нет. Не биться же с ним в самом-то деле.
– Да я не про то! – отмахнулся дедок. – Ты его накорми, да расспроси хорошенько. Кто его сюда прислал, да зачем.
– Уже. За мной прислали, – хмыкнула я.
– Ты не «что», ты – «кто», – менторским тоном поправил домовой.
Я таки расхохоталась.
– Ведьма! – донеслось сверху. – Ты чего там хохочешь?
– Радуюсь, что в доме… То есть на крыше мужик появился, – крикнула я наверх. – Ты работай, работай, не отвлекайся!
– Да… Мужик, он даже на крыше хорошо. А в доме ещё лучше.
– Мне и на крыше хватит, – ухмыльнулась я.
Домовой неодобрительно покачал головой и придвинулся ко мне ближе:
– Ты бы выспросила у дурака, хозяйка, кто его послал да с каким наказом. С чего это он тебя воевать решил?
– Выспрошу, – вполголоса отозвалась я. – Сама об этом думала.
Иван провозился почти до вечера. Я и не думала, что у меня такая дырявая крыша. Хорошо, хоть серьёзных дождей за всё время, что я жила в лесной избушке, не было.
Ближе к вечеру я накормила умаявшегося работничка отбивными со своей салфетки-самобранки и завела задушевный разговор.
– Ишь ты какой, Иван, на все руки мастер.
– Я таков! – приосанился дурак. – Вот сейчас отдохну малость и тебя победю. Чтоб уж со всеми делами разобраться.
– А зачем меня побеждать? – деланно удивилась я. – Сам же видишь, никаких царевичей у меня в плену нет.
– Да… Был бы царевич, он бы крышу поправил. Не дело это, когда у мужика крыша течёт.
– Это точно, – поддакнула я, подавив очередной приступ хохота. Разговаривать с дураком серьёзно не получалось при всём желании. – А раз царевича нет, так и на смертный бой меня не за что, верно?
– Пожалуй, что и верно, – полез в затылок Иван. – Но мне ж подвиг нужен. Что ж я, зря сюда за этим поганцем с самого Буяна шлёпал?!
Он вытащил из кармана основательно потрёпанный клубочек. Очень знакомый клубочек. У одной небезызвестной мне ведьмы целая корзинка таких в углу стояла. Смеяться сразу расхотелось.
– Ты, Иван-богатырь, пришёл ведьму победить, так?
– Ну так…
– И царевича освободить, так?
– Ну так…
– А раз царевича тут нет, значит что?
– Что? – тупо переспросил дурак.
– Значит, я не та ведьма, которую тебя побеждать послали.
– Точно! – обрадовался такому простому объяснению Иван. Даже затылок теребить перестал. – Опять надул меня бесов комок шерстяной.
– Опять? А что, уже дурачил?
– А то как же, – надулся дурень. – То по сёлам меня на Руси водил, где никаких ведьм да царевичей отродясь не встречали, то в стольный град русский привёл. А там одна ведьма – жена княжьего колдуна. Я к ней сунулся было. Так она мне своего «царевича» показала. Я чуть с башни ихней не свалился! Пузырь в колпаке, а глазами так и сверкает, так и сверкает! Тьфу, а не царевич!
