Текст книги "Нф-100: Адам в Аду (СИ)"

Автор книги: Анастасия Галатенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Эстетическая ценность не зависит от прошивщика, – раздался голос Кривцова.

Ро обернулся. Кривцов все еще сидел на кушетке рядом с Андреем. Но теперь в глазах его страх соперничал с любопытством.

– Все зависит от того, как человек прожил жизнь. Прошивщик должен только одно – не испортить.

– Оставь, Веня, – отмахнулся Левченко. – Тебе ли не знать, как прошивщики вытягивали безнадежные случаи?

– Можно и после гильотины голову пришить, только не надо говорить, что для этого требуется особое мастерство. Все равно не оживет, – усмехнулся Кривцов.

Заговорив на знакомую тему, он быстро приходил в себя.

– Прошивщики уверены, что они – творцы. На самом деле они – ремесленники. Творцы – те, кто работает с сырьем. Отбирает, бережно изучает, находит проблемные зоны и начинает аккуратно и нежно срезать лишнее, оставляя лаконичную, безупречную форму.

– Неизменную.

– Разумеется! Зачем меняться совершенству?

– Это заложено в человеческой природе.

Кривцов поднял глаза и смерил Левченко внимательным взглядом. Ро заметил, что зрачки его сузились до нормального размера.

– Вы, вероятно, сторонник Левченко? – спросил он наконец.

– Вероятно, – спокойно ответил Левченко.

– Я, я с вами не согласен.

– Это ваше право.

– Пойдемте со мной. Только наденьте это, – Кривцов протянул Левченко белый халат.

Разумовский не пошевельнулся, а Ро увязался за Кривцовым и Бунтарем. Его удивило, как быстро прошел страх человека. Только что он трясся как осиновый лист при одном только взгляде на любого из их троицы, а теперь идет, вальяжно и свободно, говорит без умолку, а Левченко слушает и иногда кивает. Ро невольно почувствовал уважение к этому человеку, чьи глаза горели теперь убежденностью и искренним интересом.

"А ведь мы с ним – родственные души, – подумал вдруг Ро. – Я – неудавшийся художник, он – неудавшийся ученый. Вот только для меня все потеряно, а у него еще есть масса возможностей все исправить – пока чертовы полимеры не зафиксировали конвульсии мозга. И здесь тоже несправедливо. Я живописец, но я мертв. Он еще жив, но интересуется, кажется, только смертью."

Кривцов повел их хитрым путем. Из лаборатории они перешли в длинный коридор, миновав его, оказались в лифтовом холле, поднялись на пятый этаж, после чего опять проследовали коридорами до следующего лифта. Когда они, наконец, вышли на воздух, Ро полностью потерял направление. Он подумал, не ловушка ли все это, но Левченко шел спокойно и уверенно, и Ро не оставалось ничего другого, кроме как идти, куда ведут.

Они шли через заснеженный парк, оставляя глубокие следы на дорожках. Редкими светящимися окнами на них смотрели мрачные корпуса. На одном из них Ро заметил табличку: "Хирургическое отделение".

Больница. А он-то думал, что клиника Бражникова – дорогое учреждение для богатых клиентов...

– Бражников входит в попечительский совет больницы, – тихо сказал Левченко, словно прочитав мысли Ро. – Это, как я понимаю, она. Клиника Бражникова – коммерческое отделение больницы, точнее, ее психиатрического отделения. Самого крупного в России, между прочим.

Кривцов бросил быстрый взгляд на Левченко, но сказал только:

– Мы пришли.

Они стояли перед часовней. Невысокая, она почти спряталась за деревьями. Ро ощутил волну трепета. Он не был в церкви семь лет. Он не знал, имеет ли право зайти туда. Есть ли у него душа, которую он мог бы открыть богу? И где она – в контактах его тела, в нанотрубках мозга? Ро прислушался к себе, пытаясь обнаружить душу. Непривычные мысли отдавались знакомым гудением в голове, мешая сосредоточиться.

Кривцов и Левченко уже вошли внутрь, и Ро, поспешно перекрестившись и пробормотав молитву, шагнул за ними.

Внутри оказалось довольно просторно. Множество свечей давали достаточно света, чтобы оглядеться. Белые стены. Витражные окна. Мозаика под потолком. Икон неожиданно мало. В центре, под распятием, в стеклянной витрине – сгусток света.

Ро подошел к нему. Мягкое серебряное свечение слегка всколыхнулось и посветлело. Ро прикрыл глаза – слишком ярким оно было.

– Вот он, идеал, – просипел Кривцов в правое ухо Ро. – Это, конечно же, модель, но сделанная с учетом всего, что мы знаем о нейрокристаллах. Идеальная личность. Идеальный кристалл. Только такие достойны бессмертия.

Левченко пошевелился за спиной Ро. Скрипнула дверь.

Уже на улице Левченко сказал:

– Спаситель пришел на землю, чтобы умереть. Если среди нейрокристаллов и появится что-то, равное по красоте, то его носитель, я уверен, не захочет оставаться на земле и быть неизменным вечность.

– Я, я докажу обратное.

– Каким образом?

– Я знаю, как сделать идеальный нейрокристалл. Если моя теория окажется верна, то рано или поздно на руках у меня будет такой кристалл. И его носитель сам скажет нам, чего хочет. Я думаю, даже Левченко не возражал бы против такого эксперимента. Я, я вообще считаю, что он поторопился с этим своим законом. А ведь просил я его – полгодика... Полгода активной научной работы – и запрет бы не понадобился!

В голосе Кривцова зазвучала обида, и Ро вновь узнал себя. Разве не так он говорил, когда очередная его задумка оказывалась на поверку ничего не стоящей?

Он посмотрел на Левченко и увидел грустную улыбку.

16. Бладхаунд

К ажурным воротам усадьбы Януша Бладхаунд подъехал несколько позже, чем собирался. Стогов уже был здесь. Бладхаунда, как обычно, поджидал один из учеников Януша. Этого рыжего мальчишку Бладхаунду уже видел – уж очень приметная шевелюра! – но имени не помнил. Мальчик тихим голосом доложил, что учитель с гостем в кабинете.

Януш запер дверь. Пришлось стучать.

– Блад? – спросил из-за двери голос Януша, и Бладхаунда, наконец, впустили.

Собака лежала на боку, вытянув лапы. Сочетание великолепно вылепленного собачьего тела с позой дешевой игрушки заставило Бладхаунда поморщиться. На столе Януша, аккуратно завернутый в несколько слоев прозрачной пленки, лежал нейрокристалл.

Януш волновался. Его худые бледные пальцы дрожали. Стогов потирал руки и улыбался.

– Блад... – сказал Януш. – Сядь... Подержи ее, пожалуйста.

Он бережно, будто живую, поднял собаку и положил на колени присевшему на стул Бладхаунду. Бладхаунд отметил мягкую шерсть, густой подшерсток и даже запах – характерный запах псины. Стогов превзошел себя.

Януш взял кристалл и распаковал его. Сделал глубокий вдох, унимая дрожь, и твердыми руками прошивщика распахнул крышку. Вставил нейрокристалл, закрепил в пазах. Провел рукой, будто прощаясь, и пальцы его на мгновение осветились алым. Застегнул чехол, надвинул крышку и прислушался.

Собака пошевелилась. Слабо заскулила. Дернула едва-едва хвостом. Бока ее заходили, воздух шумно вырвался из ноздрей.

– Подождать придется, – сказал Стогов, положив руки на упитанный живот. – Я думаю, пока можно выпить... Кхм.

Он стушевался и смолк под взглядом Януша. Шли минуты. Януш опустился на колени и гладил собаку, на лице застыла тревога. В напряженной тишине прошло не меньше четверти часа. Хруст в суставах потянувшегося Стогова показался кощунственно громким в тишине кабинета.

Наконец колли завиляла хвостом, повернула морду и лизнула руку Януша. Встала неловко на лапы, упала, но снова встала, ткнулась хозяину в плечо. Облизала лицо. Залаяла. Бросилась к двери, поскребла лапой. Януш вскочил легко, как мальчишка. По щекам его катились слезы, он и не думал их прятать. Распахнул дверь, вслед за Келли побежал к выходу.

Вырвавшись на свободу, Келли принялась носиться по двору. Януш застыл в дверях и отслеживал каждое ее движение. Стогов положил руку ему на плечо.

– Понимаю вас, друг мой!

– Как вы сделали это? Будто не умирала... И язык... – Януш потер руку в том месте, куда его лизнула собака, – он как настоящий. Влажный, шершавый... Я думал... Я думал, будет не так. Я думал, будет кукла вместо моей Келли. Но я не мог не попробовать...

Келли тем временем вбежала обратно в дом и пулей понеслась в столовую. Януш – за ней. У камина она закрутилась, принялась нюхать воздух и залаяла.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Януш.

– Есть хочет, – ухмыльнулся Стогов. – Миска ее здесь стояла?

– Здесь, – растерянно ответил Януш. – Но я не думал, что...

– Ну вы обижаете, в самом деле! – на лице Стогова было написано самодовольство. – Вы же просили как настоящую! И недовольны!

– Я доволен! Я... а где же...

– Сейчас-сейчас. Эй, малец! А ну сгоняй к воротам, там два мешка лежат...

Наконец миска Келли была поставлена на прежнее место. Стогов наполнил ее из принесенного учениками мешка, и Келли принялась хрустеть кормом.

– Давайте, что ли, отметим! – предложил Стогов и достал из внутреннего кармана бутылку коньяка.

К бутылке Стогова Януш приложил коллекционное вино из своих запасов. От закуски Стогов отказался.

– Как подумаю, чем вы вот за этой стенкой занимаетесь – так кусок в горло не лезет! Может, просто выпить надо побольше... Эх, лимончику бы!

Януш крикнул мальчишкам, и лимончик появился.

Бладхаунд не пил, отговариваясь тем, что за рулем. От любезного предложения Стогова подвезти отказался.

– Какой-то ты, право, некомпанейский! – укорил его уже слегка окосевший Стогов. – За рулем, весь в работе... А давайте, ребята, соберемся как-нибудь втроем, а? Чтобы просто так, посидим, поговорим, трое холостяков, девочек позовем? Как ты насчет девочек?

Бладхаунд понял, что вопрос задан ему. Он пожал плечами.

– Или ты по мальчикам? – Стогов пьяно наклонился к Бладхаунду.

– Это не имеет значения, – Януш сидел на полу и гладил Келли. Оба были счастливы. – Мальчики, девочки...

– Нет, это важно! – Стогов погрозил Янушу пальцем. – Это даже для них, – палец указал на Келли, – важно! Я считаю так – нет радости быть бессмертным, если лишен маленьких человеческих удовольствий. Вот этого, например, – он поднял бокал с коньяком. – Я вот всегда за работой об этом думаю. Мои тела все могут – и есть, и спать, и девочек-мальчиков любить.

– Жаль разочаровывать вас, Артемий, – заметил Януш, – но в этом нет смысла. Дофамина нет – нет и радости. Все фиксировано.

– Дофамина – нету, – согласился Стогов печально. – Я всем так и говорю. Есть рефлексы, инстинкты, а дофамина – нет. Неоткуда ему взяться. Но они же не слушают. Делай, говорят, чтобы все могли. Ну я и делаю, что остается. Но самому мне этого бессмертия и даром не нужно! Но пока мы живы, я пер... передгала... предлагаю еще выпить!

Стогов ушел с помощью своего водителя. Бладхаунд уже собрался было тоже уехать, но Януш удержал его:

– Зайди, пожалуйста, на минутку, Блад.

Бладхаунд вернулся в кабинет Януша.

– Спасибо тебе, Блад, – с чувством сказал Януш, пожимая Бладхаунду руку. – Ты нашел Артемия, а он сотворил чудо.

Бладхаунд кивнул.

– Но я бы советовал тебе быть поосторожнее, – Януш понизил голос и перешел на деловой тон. – Он спрашивал про тебя. Не то, чтобы настойчиво, но возвращался к этой теме регулярно.

– Что спрашивал?

Януш неопределенно пожал плечами.

– Где бываешь, с кем живешь, чем интересуешься помимо работы... Это все намеками, обиняками, вписано в логику разговора. Я понял только сейчас. Когда он вдруг про девочек заговорил.

– Глянем на его девочек, – усмехнулся Бладхаунд. – Может, что прояснится.

Януш посмотрел на него с сомнением. Потом вздохнул.

– Я тебя не отговариваю. Ты все равно сделаешь, как посчитаешь нужным.

По дороге домой Бладхаунд заехал к Серому и узнал, не спрашивал ли кто про него.

– Нет, Блад. По крайней мере лично у меня – никто. Я еще у ребят поспрашиваю. А что, проблемы? Может, надо помочь?

– Нет, спасибо. Но поспрашивай. Ты знаешь, я в долгу не останусь.

Торгаш не врал. Бладхаунд хорошо знал старого охотника. Он продавал информацию, и не более того. И помощь предлагал совершенно искренне.

Телефон зазвонил, когда Бладхаунд выбирался из пробки на окружной дороге. Кривцов встречался с Бражниковым и договорился о работе. Бладхаунд запросил информацию по месту, и выяснил, что Бражников возглавляет отделение "Brain Quality" – сети клиник практической психологии, распространенной во всем мире. Базируется клиника на отделении нейропатологии городской больницы имени Быкова, занимает отдельное крыло в том же корпусе и оказывает платные услуги.

Бладхаунд переключился на Бражникова. Леонид Аркадьевич, сорок три года, магистр психологии, магистр менеджмента, защитил диссертацию на тему "Экономика нейрокристаллизации, ее значение и возможности развития". Тогда же устроился на работу в небольшую, но бурно развивающуюся компанию "Brain Quality", уехал в США и там изучал рынок психологических услуг. Как раз Штаты первыми ввели систему сертификатов, не имеющих юридической силы, но благодаря грамотной рекламе вдруг ставших популярными. Тут же возникли рейтинги нейрокристаллов и рейтинги фирм, выдающих сертификаты, многие работодатели стали требовать от соискателей бумагу о потенциальной стоимости нейрокристалла, это превратилось в своеобразный спорт. "Brain Quality" быстро росла и развивалась, делая ставку на ученых с именем, способных якобы квалифицированно проводить оценку. Фирма охватила оба Американских континента, пустила корни в Европе и теперь пыталась закрепиться в России с помощью зарекомендовавшего себя Бражникова. Кривцову, видимо, была предложена роль ученого с именем.

Для Бладхаунда это ничего не меняло. Разве что роботы станут посмелее и будут чаще выходить. Или хотя бы выпускать друг друга из поля зрения. Забираться в квартиру и пытаться разобрать всех троих – глупо. Караулить на улице по одиночке – неэффективно. Чтобы не было осечек, Разумовский должен прийти сам.

Бладхаунд включил терминал и принялся слушать записи. Роботы говорили. Говорили много, спорили, обсуждали, и вскоре ищейка знал, как стоит действовать наверняка.

– Бладхаунд? Где вы, черт возьми, пропадали? Вы нашли кристалл? Он у вас?

– Я держу руку на пульсе, господин Яворский. Я знаю, где кристалл, знаю имя изготовителя, и в любой момент готов доставить его вам.

– Тогда какого черта вы этого не делаете?

– Дело в том, что кристалл этот обзавелся телом...

– Телом?!

– Да. И тело скоро совершит действие, которое увеличит цену минимум в полтора раза. Если, конечно, об этом станет известно. Но об этом я позабочусь.

– А риск, что он уйдет?

– Минимален. Я отслеживаю все перемещения. К тому же у вас есть сертификат и свидетельство о собственности. Он ваш.

– И вы гарантируете повышение цены?

– Да.

– Ладно, Бладхаунд. В конце концов, вы – лучший.

– Они удрали! Мы следили за ними, но потеряли... Какие будут распоряжения?

– Отправляйтесь к "Brain Quality" Бражникова. Смысла торчать под окнами нет. Договоритесь с кем-нибудь, кто имеет доступ к лаборатории Кривцова. Пусть сообщает новости.

17. Кривцов

Кривцов был напуган. Он уже было совсем решил взять паузу в отношениях с психоактивными веществами, но оказалось, что три Андрея – это не вытащенный из бэд-трипа кошмар, а самая что ни на есть объективная реальность. Кривцов убеждал себя, что реальность такова, какой создает ее мозг, но его мозг то ли был недостаточно натренирован, то ли создавал реальность без учета интересов Кривцова – игнорировать двух лишних Андреев никак не получалось.

До этого дня он собирался перевезти "своего" Андрея в лабораторию, а там разобрать. Мозг можно было бы использовать для опытов – лаборатория Бражникова была оснащена по последнему слову техники, и Кривцов надеялся получить там достойные результаты, – да и тело там куда проще спрятать, чем в квартире.

Появление других роботов парализовало его. Они все время ходили вместе, сон был им не нужен, и Кривцов понял, что разобрать Андрея не получится.

Кривцов, хоть и видел разницу между Андреями, никак не мог определить среди них "своего". Слишком часто и долго он накачивал нейрокристалл Андрея реактивами, и видел его всяким – и резким и решительным, как Первый Андрей, и убедительным и мудрым, как Второй, и деликатным и робким, как Андрей Третий. Кривцов знал, что сейчас, без его, Кривцова, влияния, Разумовский должен стать Разумовским – тем, кем был шесть лет назад. Но вот беда – слишком мало его волновали тогда политические события, он был чересчур увлечен спором с Левченко и Разумовского видел только один раз.

Кривцов тогда только выходил из мастерской, усталый, в растрепанных чувствах, как ввалились трое. Память Кривцова сохранила их нечеловечески огромными, в масках, с ножами и револьверами. Мелькнула мысль о побеге, но нежданные гости выглядели скорее растерянно, чем грозно. Увидев Кривцова, в халате и перчатках, один из них кинулся к нему:

– Мастер! Мастер, прошу вас! Мастер, это очень срочно и важно!

Детина говорил, задыхаясь, но Кривцов уже понял, что им нужно, и чуть не застонал. На руках эти ребята держали тело. Уже неживое тело, с которого на пол мастерской текла свежая кровь.

– Это Андрей Разумовский, – пояснили ему. – Лидер сопротивления. Пожалуйста, мастер!

Кривцов вздохнул и махнул рукой в сторону мастерской. Указал на кушетку.

Человек был высок и достаточно крепок, хоть и казался маленьким в руках товарищей. Кривцов нашел взглядом молодого подмастерье и велел ему резать голову, а сам занялся раствором.

– Эй, ты о чем задумался? – Илюха потряс его за плечо. – Ты в порядке?

– В порядке, – эхом откликнулся Кривцов. – Задумался. О работе.

– А, ну да, ты же у нас теперь работаешь. И как тебе?

Кривцов пожал плечами. Работа пока была непыльная – ему предоставили доступ к архивам, историям болезни пациентов и научным трудам всех психологов клиники. Надо было разобраться в методах оценки потенциальных кристаллов и программах обучения и скорректировать работу. В остальном Кривцову полагалась полная свобода.

Кривцов пока только пролистал кое-какие из бумаг, но уже понял, что счастье клиники в том, что пока никто из ее пациентов не умер. Сертификаты о высокой ценности выдавались постоянно и практически всем, в зависимости от суммы, потраченной клиентом. Кривцов в первый же день сказал Бражникову, что так не делают. Едва ли у "Brain Quality" останется много клиентов, если узнают, что сертификаты не имеют ничего общего с действительностью. Пока фирма привлекала клиентов благодаря громкому имени, заработанному за пределами России, но продержится ли она хотя бы лет десять-пятнадцать, когда статистика смертей и сравнений станет показательной?

– Я понял вас, – с готовностью кивнул Бражников. – Но разве вы не можете прошить наших клиентов так, чтобы сертификат говорил правду?

– Я не прошивщик! – вскипел Кривцов. – Я ученый! К тому же где гарантии, что ваши клиенты попадут именно на мой стол?

– Ну вы же понимаете, что несоответствие легко можно списать на дефект прошивки, – миролюбиво улыбнулся Бражников. – К тому же я для того и просил вас работать с нами – чтобы вы помогли нам скоординировать работу психологов, инструкторов и прошивщиков. Ваши бесценные опыты...

Кривцов ретировался.

Ни одного опыта он не поставил. Успел только составить подробный план исследований, перечень материалов, которые требовалось закупить, да прикинуть в уме, какие опыты сможет поставить сам, а для каких, возможно, потребуются помощники. Тут-то он и вспомнил об Илюхе.

Было и еще одно затруднение, которое следовало разрешить в ближайшее время.

Роботы. Кривцову было невмоготу работать при них. Он постоянно ощущал их присутствие и не мог сосредоточиться, даже если все трое находились за стеной. При этом дневать и ночевать приходилось в лаборатории. Кто знает эту троицу, мало ли что они учудят в его отсутствие.

Кривцов так и не понял, что им нужно в его лаборатории. Он уже трое суток почти не спал, и окружающая его реальность стала походить на бэд-трип. Стены давили и смотрели на Кривцова немигающими черными глазами. Кривцов не выдержал и сбежал.

Нужно было расслабиться, выспаться и завербовать Илюху в помощники.

Поэтому, выйдя из больницы, он отправился к Илюхе. Тот искренне обрадовался и достал пакетик с порошком, аптечные весы и пару одноразовых шприцев.

– У меня сегодня такая скорость, закачаешься! – доложил он, отмеряя дозу.

– Вообще-то я давно не спал, – сказал Кривцов, внимательно следя за весами. Взгляд его от усталости не мог сфокусироваться на цифрах. – И планировал выспаться. Теперь не удастся...

– Да ладно, – жизнерадостно отозвался Илюха. – Что это за жизнь, работа да сон! А отдыхать когда?

– Слушай, – сказал Кривцов, разом выходя из задумчивости. – А ты не хочешь подработать? Я бы мог устроить тебя...

– Ты? – усмехнулся Илюха. – А ты там кто, что можешь привести человека с улицы?

– Я, я могу делать, что захочу. В крайнем случае, мне неплохо платят, и я вполне могу платить тебе из своих. Мне нужен помощник.

– Людей резать?

– И это тоже. Но главное – у меня есть там трое... подопытных. Нужны для эксперимента, но я не могу за ними сам все время смотреть. Они дурные, но мирные.

– Психи?

– Роботы.

– Выключи их и вся недолга.

– Опыты, – сказал Кривцов. – Я, я ставлю опыты.

С Бражниковым оказалось легко договориться. Когда Кривцов безапелляционным тоном заявил, что ему нужен лаборант из своих, надежных, Бражников сам назначил Илюхе зарплату и оформил в штат. Кривцову стало спокойнее. Илюхе в обязанность вменялось постоянное наблюдение за роботами. Что делают, куда ходят, с кем говорят.

Роботы приняли Илюху спокойно – поняли, конечно, зачем он здесь.

А Кривцов смог заняться работой. Он просматривал истории болезни, раскладывая их на две стопочки. В первую он складывал те, которые не представляли интереса. Во вторую – те, которые стоило изучить поподробнее. Первая стопка отправилась в архив сразу же. Вторая – спустя полдня. Кривцов никого не нашел.

Тогда он занялся инспектированием сотрудников. Побывал на групповом занятии, пристально вглядываясь в каждого пациента, но самый перспективный кристалл был у психолога. Взяв его на заметку, Кривцов вспомнил, что его назначили супервизором, и стал вызывать к себе по очереди всех сотрудников клиники, обращая внимание не только на их рассказы о пациентах, но на нейрокристаллы.

Психологи были неплохи, но и шедевров среди них не было. Из пациентов его заинтересовали двое. Вскоре оказалось, что один из них был на том групповом занятии, которое Кривцов посетил, и его пришлось вычеркнуть. Осталась одна фамилия.

Забенина Анна, девятнадцать лет. Невысокая, черноволосая, она смотрела на него с фотографии наивно и прямо. Некрасивая, – отметил Кривцов. С некрасивыми проще работать. Там, где красавица берет внешностью, дурнушке приходится приложить немало усилий. Дурнушки закаленнее, собраннее, больше ценят внимание и заботу... Если она подойдет, у нее будет внимания и заботы сколько потребуется.

По просьбе Кривцова она зашла к нему после сеанса. Постучала в дверь кабинета. Кривцов крикнул: "Войдите!" и поднял глаза.

Девушка оказалась яркой блондинкой, стройной и загорелой несмотря на зиму. И красивой.

– Анна, скажите, зачем вы хотите получить сертификат? – выдавил Кривцов заготовленную заранее фразу.

– Я их коллекционирую, – просто ответила девушка.

– Нейрокристаллы?

– Да нет. Цветные вкладыши. А что? Мне все знакомые отдают. Все равно вкладыш не нужен. А я из них коллажи делаю. Показать?

Растерявшийся Кривцов зачем-то кивнул, и девушка достала из сумочки несколько листов картона с наклеенными на них разноцветными схемами мозга.

– А еще, смотрите, футболки. Не хотите приобрести? А что? Вам отдам со скидкой. Картинку можно прилепить вашу, и цифру подставить какую хотите!

Только сейчас Кривцов обратил внимание на ее одежду. "Мой нейрокристалл стоит $200 000". Футболка была ярко-розовая и шла ей необыкновенно.

– И что вы делаете с... – Кривцов указал рукой, не в силах подобрать слова, – этим?

– Продаю. А что?

– Да, собственно, ничего... То есть здесь вы...

– Ищу клиентуру. Скупаю по дешевке сертификаты. А что? Это никакими правилами не запрещено.

– Нет, конечно, не запрещено, – уверил ее Кривцов, поднимаясь.

– Так вы будете покупать футболку?

– Нет. Вы можете... нет, погодите, еще один вопрос! А фотография?

– Фотография? – девушка нахмурилась.

– Ну, ваша фотография, на карточке. Вы не похожи...

– Ах, эта! – рассмеялась Анита. – Этой фотографии два года. Я тогда готкой была. Она страшная, я знаю. А что?

– Ничего. Ничего, Анита.

Когда она вышла, Кривцов вздохнул с облегчением.

Вернувшись в лабораторию, он застал Илюху – белый халат, шапочка, одноразовые перчатки – за столом. Тот доставал иглы, с восторгом осматривал их и совал под микроскоп. Неразлучная троица наблюдала за ним от окна. При появлении Кривцова Илюха поспешно встал.

– Что ты делаешь? – сурово спросил Кривцов, отбирая у него инструмент и кладя на место.

– Изучаю. Я думал, ты тут лягушек режешь, а ты бумажки читаешь. Скучно.

Кривцов провел руками по волосам. А ведь парень-то прав. Кривцову показалось, что и роботы смотрят осуждающе. От их взглядов хотелось отгородиться.

Кривцов порылся в карманах и сунул Илюхе мятую пачку денег.

– Это что?

– Сбегай в зоомагазин. Купи мышей. Хотя бы десяток. А лучше – найди в Cети заводчика и скупи целый выводок, чем более похожи они будут генетически, тем лучше. И две клетки.

Через два дня Кривцова разбудил телефон. Кривцов поднялся с трудом, поднес трубку микрофоном к уху, потом разобрался. Слез с кушетки, едва не наступив на спящего Илюху. Надо бы в кабинет. Там есть кофеварка и никто не сверлит бессонными глазами.

В эту минуту Кривцов отчаянно завидовал роботам.

А потом вспомнил про телефон.

– Вениамин Вячеславович? Где вы? – раздался голос Бражникова

– В лаборатории.

– Понял вас! Это очень удачно! Готовьте лабораторию, у нас свежий труп.

– Что?! – завопил Кривцов в трубку, но та уже издевательски гудела.

Кривцов пнул Илюху. Тот сонно помотал головой, причмокнул губами и перевернулся на другой бок.

– Вставай! – Кривцов наклонился, рискуя целостностью гудящей головы, и принялся трясти его. – Вставай, черт тебя подери! Сюда идет Бражников!

Он обернулся к троице роботов, смирно сидевшей у стены:

– Сгиньте, а? Мне работать надо, только вас не хватало!

Роботы поднялись и один за другим вышли в соседний с лабораторией кабинет. Один – черт его знает, который! – обернулся у порога и посмотрел на Кривцова долгим взглядом. Что хотел сказать – непонятно, но Кривцову стало не по себе.

Он захлопнул за роботами дверь и снова взялся за Илюху.

Бражников явился в лабораторию минут через пять после звонка. За ним два санитара везли каталку с телом.

– Давно он мертв? – спросил Кривцов с надеждой.

Если умер ночью, а рядом не было никого, чтобы ввести задерживающую разрушение нервных волокон сыворотку, то прошивка бессмысленна.

– Десять минут.

– А свидетельство о смерти есть? – Кривцову очень хотелось спросить, как Бражников оказался так вовремя так близко к умирающему, но он не решился.

– Будет, – рявкнул Бражников. – Не теряйте времени, умник!

– Кладите его сюда. И уходите, процесс не слишком эстетичен.

Труп разместили на кушетке, еще теплой от его собственного тела. От этой мысли Кривцова передернуло. Впрочем, времени на размышления не было. Кривцов велел Илюхе обрить голову пациента, настроил свет. Когда с этим было покончено, взял ультразвуковой скальпель и принялся вскрывать голову.

Бражников собирался, видимо, контролировать Кривцова, но едва резак вонзился в бритую макушку, почел за лучшее ретироваться.

– Сделай кофе, будь другом, – сказал Кривцов Илюхе, не оборачиваясь.

В ответ раздался сдавленный стон и звуки рвоты. Однако Илюха мужественно досидел до конца и, когда Кривцов погрузил мозг в камеру компрессора, уже успел убрать за собой. Он был бледен, но бодрился и всячески стремился показать, что не так уж и плохо ему было.

– Вызови санитаров, пусть уберут это, – Кривцов кивнул на тело.

Илюха выскочил из лаборатории и вернулся с двумя дюжими молодцами. Они живо обернули труп тканью и выкатили за дверь.

– Когда ты последний раз принимал и что? – спросил Кривцов Илюху, налаживая подачу раствора.

– Что принимал?

– Триптамины? Амфетамины? Каннабиноиды?

– Эээ... ДМТ, вчера вечером...

– Двенадцать часов... Группу крови знаешь свою?

– Угу. Я донором был.

– Зачем? – удивился Кривцов.

Илюха пожал плечами:

– А прикольно. Укол. Бесплатно коньячок. И людям вроде как польза.

– Ясно. Так что с группой?

– Первая положительная.

– А у этого? – Кривцов указал на компрессор.

Илюха зашуршал бумагами.

– Первая положительная.

– Прекрасно...

Кривцов снизил температуру, перекрыл подачу раствора и поставил таймер. Запустил процесс перемещения кристалла в автоклав. Снова установил температуру, давление и запустил второй этап прошивки.

Теперь можно отвлечься, как минимум час процесс будет проходить без его непосредственного участия.

– Иди сюда, – поманил он Илюху.

Покопался в шкафчике, достал чистую пробирку, взял самую тонкую иглу из стерилизатора.

– Что ты будешь делать?

– Кровь у тебя возьму. Давай руку.

– Как с крысами, что ли? – понял Илюха.

Из крыс осталась одна. Ее группа крови не совпала ни с одной другой крысой, потому для опытов она оказалась бесполезна. Илюха нежно привязался к крысе, кормил ее из рук, разговаривал с ней и назвал Брунгильдой. С Кривцова он взял клятву, что Брунгильда не пойдет под нож, даже если в следующей партии окажутся крысы с той же группой крови.

Когда кристалл наконец занял свое место в заполненном газом аквариуме, Кривцов чувствовал себя разбитым. Болели плечи, болела голова, хотелось спать, но заснуть не получалось из-за количества выпитого кофе. От выкуренной сигареты затошнило. Он сидел, положив голову на руки, и старался не думать о нейрокристаллах вовсе. Это было сложно – перед глазами стояли датчики температуры, давления, пищал таймер, мысли вились вокруг химического состава раствора.

Илюха, наоборот, с лицом ребенка, получившего в подарок новую игрушку, крутился у аквариума.

– Проявляется! Проявляется! Зелененький!

– Болотный? – уточнил Кривцов с замирающим сердцем.

– Нет, симпатичный такой зелененький. Как травка.

– А ржавых пятен много?

– Не вижу!

– А серого? Темного такого?

– Есть чутка. Где оно выпирает, и книзу...

– Большое пятно?

– Да мне не видно отсюда!

– Так покрути!

– А можно?!

До Кривцова донеслось восторженное сопение, затем:

– Нет, совсем маленькое пятнышко. А что?

– Маленькое само может затянуться. Большое руками придется дорабатывать.

Кривцов заставил себя подойти к аквариуму. Пятно было не слишком темным, это хорошо. Но только неискушенный Илюха мог назвать его маленьким. Это плохо.

Кривцов оценил грязную лужицу раствора под кристаллом. Большая. Значит, внутри много пустот, и можно дошивать руками.

Он вытащил кристалл из золотистого газа и перенес его под микроскоп. Достал иглы и бутыль с белесой жидкостью. Иглами Кривцов не работал давно, руки дрожали, к усталости примешивался панический страх навредить. Если бы не это, возможно, пятно получилось бы скрыть совсем, но по крайней мере удалось замаскировать его интересной рябью светло-желтого, отчего серый приобрел голубоватый оттенок. В местах, где Кривцов вводил Илюхину кровь, появлялись темно-голубые звездочки. Вместе с нежной зеленью кристалла смотрелось совсем неплохо. Кривцов полюбовался своей работой и вернул ее в аквариум – досыхать.