Текст книги "Основы тибетского мистицизма"

Автор книги: Анагарика Говинда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Это чувство тождества или идентичности, родившееся из Знания внутреннего единства, есть, как говорит "Виджняпти-матра-сиддхи Шастра", особая основа ( ашрайя) Различающего Знания ( пратьявекшана-джняна). И только на этой основе с полным сознанием великого единства можно посвятить себя достоверному знанию частностей без потери из поля зрения общих связей.

Отсюда приходим к тому, что чувственное восприятие и интеллектуальное различение превращаются в запредельную способность внутреннего видения и духовного различения в практике медитации, которая является специальной функцией Дхьяни-Будды Амитабхи, "Бесконечного Света" (тиб. Од-дПаг-мед) или «Бесконечной Яви» ( сНанг-ва мТха-йай). Его руки покоятся в мудре медитации (дхьяна). Он един с Мудростью Различительного Ясного Видения, его «праджней», обнимающей его, в форме Божественной Матери Пандаравасини (тиб. Гос-дКар-мо)– «Белой Мантии».

В "Джнянасиддхи" Индрабхути сказано, что эта Мудрость называется «пратьявекшана-джняна», таккак она чиста с самого начала, несотворенна, самосветящаяся и всепроникающая. Это определение показывает, что мы имеем дело здесь не с интеллектом, а с чистым интуитивным ясным познанием, не нарушаемым логическими или умственными определениями. В палийских канонических текстах выражение «паччавеккхананяна» также связывается с пониманием медитации как «ретроспективного знания», в котором вызывается память духовных образов, впечатлений и переживаний.

И если поэтому мы называем Мудрость Амитабхи "аналитической" в противоположность "рефлексивной (отражательной)" Мудрости Великого Зеркала (Зерцалоподобной Мудрости) и "равносодержательной (синтетической)" Мудрости Равного Тождества, то здесь термины "аналитическая", "различительная", "исследуемая", которыми обычно переводится понятие "пратьявекшана", не означают постижения, доведенного до логического абсурда феноменального мира путем философского или научного анализа. Неудовлетворительность таких методов была осознана еще Буддой, из-за чего он и отвергал метафизические спекуляции мистиков и философов своего времени – факт, приведший некоторых индологов нынешнего века к заключению, что Буддизм есть чисто интеллектуальная доктрина без какой-либо метафизической основы. Если познакомиться со схоластической литературой древней Индии, то утверждение, будто это учение было чуждо метафизики, окажется неверным.

"Буддизм отвергает эти вопросы не потому, что они метафизические, а потому, что с метафизической же точки зрения самого Будды ответить на них не представляется возможным" (О. Розенберг, с. 58).

Розенберг объясняет тот факт, что европейские авторы с такой настойчивостью обсуждали наличие метафизики в раннем Буддизме тем, что, с одной стороны, христианские миссионеры в своих работах непроизвольно, а иногда и вполне намеренно подчеркивали отсутствие метафизики в Буддизме, чтобы показать несовершенство его как религиозной системы, и что, с другой стороны, отсутствие метафизики в современных научных концепциях Вселенной, с помощью которых представлялось привести Буддизм в гармонию с ними, рассматривалось как весьма положительное.

"Нельзя забывать, что начало исследования Буддизма в Европе совпало с упадком метафизической философии и возникновением материалистических систем" (Там же).

Будда, конечно, не был врагом логического мышления, которым он в действительности с успехом пользовался, но он понимал его ограниченность и потому подчеркивал то, что выходит за его пределы: прямое, непосредственное распознавание, духовное видение ( дхьяна), превосходящее любую рациональность ( витарка-вичара). Это и выражено образом Амитабхи и его «праджней» в чистом, незапятнанном одеянии интуиции.

На основе такого видения направленность эго, которое обусловлено кармой, превращается в свободную от кармы активность святого, Будды или Бодхисаттвы, чья жизнь управляется больше не желаниями или привязанностями, а вселенским состраданием. Такой подход воплощен в образе Амогхасиддхи (тиб. Дон-йод груб-па), «Реализующего Цель». Его «праджня» – Всесовершающая Мудрость в форме Божественной Матери Тары (тиб. сГрол-ма)– «Спасительницы», с которой он нераздельно связан, в то время как сам он дарит благословение всем живым существам мудрой бесстрашия ( абхайя-мудра).

Когда мы используем слово "божественная", то это не следует понимать в теистическом смысле, но как синоним слова "возвышенная", т.е. выходящая за рамки обычных восприятий, принадлежащая высочайшему духовному опыту. Исходя из такого понимания мы и передаем тибетское слово "юм" или "юм мЧхог" – женский аспект Дхьяни-Будд – как "Божественная Мать". Подобно этому тибетское слово "лха", которое в общем-то соответствует индийскому слову "дэва" (т.е. обитатель высших сфер существования) – "бог" (ср. с христианской иерархией ангелов), применяется также и для определения Дхьяни-Будд и Бодхисаттв. Поэтому слово "лха" нельзя приравнять к западной концепции "бог", и нет ничего более неадекватного, чем назвать различных Будд "богами", как это часто и неудачно делается. Значение слова "лха" зависит от контекста, в котором оно используется, и может иметь значение согласно следующим определениям:

Обитатели высших уровней существования (дэвы), которые, хотя и превосходят в чем-то человека, подчинены еще законам сансары.

Ограниченные землей духи, демоны, гении некоторых мест и элементов.

Рожденные умом формы или силы, подобные Дхьяни-Буддам и другим.

7. ТАРА, АКШОБХЬЯ И ВАЙРОЧАНА

В ТИБЕТСКОЙ СИСТЕМЕ МЕДИТАЦИИ

Среди женских воплощений Мудрости ( праджня) Тара занимает особое положение. Она важна не только как женский аспект Дхьяни-Будды, но она играет и выдающуюся роль в религиозной жизни Тибета из-за ее особых качеств. Она – сущность любовной преданности, что является основой для всей религиозной практики от простейших актов почитания ( пуджа) до самых развитых тренировок медитации. Поэтому она является одной из самых популярных фигур Тибетского Пантеона. Она объединяет все человеческие и божественные черты Мадонны, чья материнская любовь охватывает все живые существа, независимо от их заслуг. Она простирает свою любящую заботу на добрых и злых, глупых и мудрых, подобно солнцу, посылающему свои лучи как грешникам, так и святым. Поэтому тибетцы называют ее Дамциг Долма – Преданная Тара.

Она – воплощение верной преданности, которая рождает любовь и укрепляет всех живых существ обетами Бодхисаттв для их освобождения. Тибетское слово «Дамциг»( самайя) буквально означает «священный, или торжественный обет», но на мистическом языке тантр – это сила, созданная посредством верности и полной самоотдачи. Это «преданность, двигающая горы», мудрость сердца. Она несколько соответствует санскритскому термину «бхакти», который в теистической Индии означает любящую преданность и полную самоотдачу в акте единения с Богом. Поэтому она больше, чем шраддха, т.е. больше, чем простая вера, потому что она вдохновлена любовью. «Бхакта»– это «посвященный», равно как и «любящий». Поэтому «Дамциг» – это преданность Будде в своем сердце. Слог «дал» означает «связанный», «обусловленный», как, например, «связанный клятвой, обещанием, согласием или условием». Но в данном контексте – это скорее узы внутреннего родства через силу любящей преданности, посредством которой преданный посвящает себя дхьяне и отождествляет себя с Буддой, который образует центр мандалы медитации или является объектом метода реализации – садханы(тиб. сГруб-тхабс).

"Дамциг" есть религиозный принцип в истинном смысле этого слова, внутренние узы в смысле латинского «религио», производного от «лигаре»– «связывать», без которого ни одна медитация или ритуал не имеют смысла или значения. Это позиция глубочайшего благоговения перед тем, что превосходит слова и рассудок, позиция, без которой символы потеряли бы свою силу и значение.

В религиозной жизни Тибета "дамциг" играет центральную роль и является одной из главных причин для молчания и соблюдения тайны посвященными относительно секретов посвящения и деталей техники медитации. У практикующего не следует выпытывать об этих вещах, если у спрашивающего нет соответствующего посвящения. Не только потому, что эти вещи секретны, а в силу того, что он потерял бы свой "дамциг" – силу его внутренней преданности в попытке выразить запредельное на профаническом уровне.

Говоря много и всуе о мистерии, мы разрушаем тем самым чистоту и спонтанность нашего внутреннего отношения и то глубокое благоговение, которое есть ключ к храму откровения. Как мистерия любви может развернуться только тогда, когда она скрыта от глаз толпы, и как любовь не обсуждается любящими с посторонними, так и мистерия внутренней трансформации произойдет лишь в том случае, если ее символические тайные силы будут утаены от глаз профана и суетных проблем мира.

В тибетской системе медитации божественные формы, появляющиеся в творческой фазе визуализации и заполняющие концентрические круги мандалы, делятся на «йе-шей-па» и «дам-циг-па», т.е. на Знающих ( Джняна) и Верящих ( Самая, Бхакта). Это две главные силы медитации – чувство и знание, этоси логос, союз которых порождает Просветление и Освобождение.

Четыре внешних Дхьяни-Будды основной пятилепестковой (точнее – четырехлепестковой, но учитывается еще и сам центр) мандалы могут быть подразделены соответственно на две группы: Акшобхья-Амитабха ("восточно-западная" ось), где подчеркивается Знание, и Амогхасиддхи-Ратнасамбхава ("северо-южная" ось), где подчеркивается чувство ( дамциг-па). Вайрочана в центре представляет их комбинацию или их пра-начала, их интеграл, согласно той точке зрения, которую мы излагали, говоря о Дхьяни-Буддах. То есть согласно воззрениям Виджнянавадинов, в реальности имеется всего лишь одна скандха, а именно виджняна– другие четыре воспринимались как модификации виджняныи четырех (или восьми) классов сознания – эфемерных феноменов Вселенского Сознания. Поэтому «Виджняпти-матра-сиддхи-шастра» говорит только о четырех Мудростях, так как вместе с преобразованием четырех видов сознания и четырех скандх, зависимых от них, достигается трансформация основного принципа сознания. Другими словами: пять Мудростей, чистое запредельное Знание Будды, реализация Универсального Закона ( дхарма-дхату-джняна) есть как полная сумма, так и источник четырех Мудростей. Она может быть помещена как в начале, так и в конце ряда, согласно тому, рассматриваем ли мы четыре Мудрости как раскрытие Знания Будды от центра нераздельной Таковости ( татхата) по направлению к активному, дифференцированному бытию или как поступательное продвижение от активного аспекта Знания (Всесовершающей Мудрости и Мудрости Творческого Внутреннего Видения) к верховной реализации совершенной Буддовости.

В первом случае Акшобхья представляет начальную ступень раскрытия Знания Будды, где все вещи из состояния Пустоты переходят в видимую явность без потери их связи с природой источника ( шуньята). Во втором случае Акшобхья представляет собой высшее состояние восстановления в области человеческого опыта, где отражается реальность сферы Дхармы, которая есть «пустота» всех концептуальных ограничений. В этом случае Акшобхья становится отражением Вайрочаны в переживании шуньятына высшем уровне индивидуального сознания. Рассматривая Зерцалоподобную Мудрость ( адаршаджняна) всочинении «Джнянасиддхи» Индрабхути говорит:

"Как некто рассматривает себя и свое отражение в зеркале,

так и Дхарма-кайявидна в Зерцалоподобной Мудрости".

Таким образом, Акшобхья, поворачиваясь к миру, отражает истинную природу вещей по ту сторону "бытия" и "не-бытия" ( дхарма-найратмья), поворачиваясь же к Дхарма-дхату, он отражает природу Вайрочаны.

В тех школах Ваджраяны, которые следуют мистическому или "внутреннему пути Ваджрасаттвы" (Ваджрное Существо) – активному отражению Акшобхьи, где воссоединяются лучи объединенных Мудростей, роли Акшобхьи и Вайрочаны меняются. В этом случае Ваджрасаттва-Акшобхья становится носителем преображенных скандх, воссоединенных в чистый агрегат сознания (тиб. рНам-пар шес-пай пхунг-по гнас-су даг-па), вто время как Вайрочана становится носителем очищенного агрегата чувственных форм (тиб. гЗугс-кьи пхунг-по гнас-су даг-па), т.е. принципом пространственного протяжения или пространства как предусловия всего сущностного существования. Этим Вайрочана играет роль более или менее всему присущего (в аспекте шуньяты) универсального «статического сознания», изначальной причины всех форм, существующей прежде своих манифестаций, в то время как Ваджрасаттва-Акшобхья представляет собой полное сознавание этого состояния.

Тонкости этих различий таковы, что их сложно выразить словами, не конкретизируя их слишком детально, чтобы при этом не разрушить собственную цель неправильным определением. Слова имеют тенденцию огрублять такие понятия в особенности, поскольку на самом деле основания для изменения в определении и выражениях зависят не от логической необходимости, а от индивидуальной начальной точки медитации, но не от какой-либо умственной позиции.

Есть медитации, где, например, вместо переживания Вайрочаны или Акшобхьи начинается переживание Амитабхи, и где вся мандала вследствие этого оказывается уже в другой перспективе. Это как в музыке: та же самая композиция может быть поставлена в разных ключах.

Это демонстрируется на титульном листе данной части, где изображена мандала Амитабхи, которая в центре содержит биджа-мантру (протослог) ХРИХ, а ОМ Вайрочаны помещается на верхнем западном лепестке, изначальном месте Амитабхи. Здесь следует отметить, что в тибетской иконографии направления пространства мандалы располагаются следующим образом: "запад" наверху, "восток" внизу, "юг" слева, а "север" – справа (если танка с мандалой висит на стене).

Последователи Ньингмапы– старейшей школы тибетского Буддизма, введенного Падмасамбхавой, автором «Бардо Тойдол» ( Бардо тхос-грол) следуют традиции Виджнянавады, в которой Вайрочана представляется носителем недифференцированного принципа сознания. Он нераздельно связан со своей «праджней» – Божественной Матерью Бесконечного Пространства (тиб. Нам-мкхай-дбьингс дВанг-пхйуг-ма) – Акашадхатешвари (санскр.) – воплощением Всеохватывающей Великой Пустоты. Школа Каргьюдпа, однако, следует другой точке зрения, когда Вайрочана ассоциируется с агрегатом материи, пребывающей в ее изначальном состоянии, в то время как Акшобхье дана более активная роль чистого принципа сознания. Этим объясняется отличие манускрипта Ламы Самдупа, который он использовал в своем английском переводе, от общеизвестной версии тибетского основного издания «Бардо Тойдол». Последнее основывается на более древней традиции, которая отводит принцип сознания Вайрочане, и именно из этого принципа проистекают все те совокупности формы, чувства, восприятия и побуждения, соответствующие учению Виджнянавадинов. С другой стороны, мы должны понять, что традиция Каргьюдпа имеет в своей основе не произвольное новаторство, но опирается преимущественно на метафизический аспект шуньяты, который был воспринят ранней Ваджраяной от Шуньявадинови остался коренным, глубинным течением в духовной жизни буддийской тантры.

8. СИМВОЛИКА ПРОСТРАНСТВА, ЦВЕТА, ЭЛЕМЕНТОВ, ЖЕСТОВ И ДУХОВНЫХ КАЧЕСТВ

Формы, в которых Дхьяни-Будды появляются в творческой фазе внутреннего видения в процессе медитации, мы сравнивали с различными цветами, на которые распадается солнечный луч, проходящий сквозь призму, и раскрывает таким образом в каждом цвете отдельные его качества. Это сравнение тем более приемлемо, что цвета играют важную роль в явлении Дхьяни-Будд. Они указывают на определенные свойства и духовные ассоциации, которые для посвященного имеют те же значения и смысл, что и ноты для человека, имеющего музыкальную подготовку. Они передают особые вибрации, характеристики каждого аспекта трансцендентального знания, или Мудрости, которые в области звука выражаются соответствующими вибрациями мантры, в области чувственно-осязательной – соответствующим жестом, или мудрой, а в сокровенной области – соответствующей духовной позицией.

Сеть взаимосвязи простирается на все области духовного, умственного и чувственного восприятия, а также на вытекающие из них понятия, и, таким образом, из хаоса земного сознания постепенно возникает хорошо организованный, новый, чистый и контролируемый Космос.

Основополагающий элемент этого Космоса – Пространство. Пространство – это всеобъемлющий принцип высшего единства. Его природа есть шуньята, и, будучи шуньятой, она может включать в себя и охватывать все. Пространству противопоставляется принцип субстанции, дифференциации, «вещественности». Но ничто не может существовать без пространства. Пространство – это необходимое условие всякого бытия, в материальной ли форме или нематериальной, так как мы не можем вообразить какой-либо объект или существо вне пространства. Поэтому пространство есть не только непременное условие всякого бытия, но и основополагающее свойство нашего сознания.

Наше сознание определяет тот род пространства, в котором мы живем. Бесконечность пространства и бесконечность сознания тождественны. В тот момент, когда существо осознает свое сознание, оно осознает и пространство, оно постигает бесконечность сознания.

Поэтому, если пространство есть свойство нашего сознания, то с равным основанием можно сказать, что переживание пространства есть критерий духовной активности и высших форм сознания. То, как мы переживаем пространство или же имеем сведения о нем, свидетельствует об измерении нашего сознания. То трехмерное пространство, которое мы воспринимаем умом и органами чувств, есть только одноиз многих возможных измерений. Когда мы говорим о «пространстве времени», мы уже намекаем на высшие измерения, т.е. на такой вид пространства, который нельзя почувствовать физически посредством органов чувств, но можно понять как возможность движения в совершенно отличном направлении.

И если мы говорим о переживании пространства при медитации, то мы имеем дело с совершенно другим измерением (по отношению к которому наше известное "третье" используется как аналогия или отправная точка). В этом переживании пространства временная последовательность превращается в мгновенное сосуществование, существование вещей бок о бок в состоянии взаимного проникновения. Оно не пребывает статично, но становится живым континуумом, в котором время и пространство сливаются в высшее иррациональное единство, в Тибете называемое «тигле»(санскр. банду). Это слово, имеющее много значений (точка, ноль, капля, зародыш, семя, ядра и т.д.), занимает важное место в терминологии и практике медитации. Оно обозначает сконцентрированную, изначальную точку раскрытия внутреннего пространства при медитации и последнюю точку в Высшем Единении. Это точка, из которой происходит внутреннее и внешнее пространство, и в которой они становятся одним.

Когда человек всматривается в простор неба и призывает небеса и предположительно находящиеся там силы, он в действительности призывает те силы, которые находятся внутри него самого, он проецирует их вне себя, визуализирует или ощущает их как небесное, или космическое, Пространство. Если мы созерцаем сокровенную глубину и синь небосвода, мы созерцаем глубины нашего собственного внутреннего бытия, собственного тайного всеобъемлющего сознания в его незапятнанной чистоте, не возмущенной мыслями и умственными представлениями, не раздробленной различением, делением на желанное и нежеланное. В этом заключается неописуемое и невыразимое счастье, наполняющее нас во время такого созерцания.

Из такого опыта мы начинаем понимать значение глубокой синевы как центра и отправной точки символики созерцания: это свет трансцендентальной мудрости Дхармадхату – источника всякой способности сознания и Мудрости; всеобъемлющей, подобной бесконечному Пространству, исходящей синими лучами из центра Вайрочаны, занимающего центр мандалы пяти Дхьяни-Будд, сердцевину четырехлепесткового лотоса.

Поэтому в "Бардо Тойдол" говорится, что из потенциального (букв, "расширяющегося") семени ( тигле) в центральной области (глубокого синего пространства) появляется Благословенный Вайрочана. Цвет его белый, он сидит на троне, подпираемом львами, держит колесо с восемью спицами ( Дхарма-чакра) вруках, и его обнимает Божественная Мать Бесконечного Пространства. Сокровенный синий свет Мудрости Дхармадхату отождествляется с изначальным состоянием или чистым элементом сознания (тиб. рНам-пар шес-па'и пхунг-по гНас-су даг-па = нам-бар шей-би пунбо ней-су даг-па) и символизируется в то же самое время потенциальностью Великой Пустоты, которая прекрасно выражена поэтическими словами Шестого Патриарха (Хуэй-нэн) школы Чань:

"Когда вы слушаете, как я говорю о "пустоте", то не подумайте, что я подразумеваю вакуум. Это очень важно, чтобы вы так не подумали, потому что если бы человек сидел спокойно и держал свой ум "пустым", он оставался бы в состоянии "пустоты недифференцированности". Беспредельная "пустота" Вселенной способна вмещать мириады различных форм и размеров: солнце, луну, звезды, миры, горы, реки и речушки, весну, леса, кустарники, хороших и плохих людей, законы, охватывающие и добро, и зло, небесные уровни и ад, великие океаны и всю гору Махамеру. Пространство пребывает во всем этом, и таким же образом выявляется "пустота" нашей природы. Мы говорим, что Сущность ума велика, потому что она охватывает все вещи, так как все вещи находятся внутри нашей природы".

Но как нельзя описать пространство – хотя мы и живем в нем, наполнены им, окружены им и носим всю его бесконечность в своем сердце – нельзя объяснить или определить его как целое, а можно сделать это только по отношению к его частям и относительно практикующей личности, точно так же и природу сознания и Состояния Будды нельзя сделать ближе к нашему пониманию, если не определить ее качества и не выделить различные ее аспекты.

Чтобы ориентироваться в пространстве, мы говорим о востоке, юге, западе и севере, связывая каждое из этих направлений с определенной фазой солнца, тем самым не отрицая единство пространства и не подвергая сомнению тот факт, что источник света остается одним и тем же во всех фазах; точно так же мы погружаемся в пространство нашего внутреннего опыта, последовательно проходя ряд фаз его развертывания: "восточное", "южное", "западное" или "северное" направление или формы сознания, выражения или позиции, не отрицая при этом единства и одновременности существования всех этих частных аспектов и качеств сознания. Как корни, ствол, ветви, побеги, цветы и плоды потенциально заключены в целостном единстве семени, но становятся реальностью для нас только тогда, когда они развертываются в пространстве и времени.

Чтобы дать представление о реальности Универсального Сознания, из сокровенного синего пространства недифференцированного сознания возникают очертания излучающих свет фигур Дхьяни-Будд. На "востоке" появляется синий, как даль пространства, Акшобхья, из сердца которого излучается еще неразделенный на качества бесцветный, чистый, белый (подобный Вайрочане) свет Зерцалоподобной Мудрости, в которой обособились формы всех вещей ( рупа), остающиеся как бы «нераскрытыми», чтобы быть отраженными с ясностью, точностью и беспредельностью зеркала, остающегося не замутненным теми объектами, которое оно отражает. ( Цвет тела Вайрочаны белый, а свет его синий, тогда как у Акшобхьи цвет тела синий, а свет белый, что указывает на их взаимодополняющую природу.)

Это позиция беспристрастного наблюдателя, чистое, спонтанное восприятие (спонтанность саторив Дзэн-Буддизме), при котором наше обычное мышление устраняется вместе с его кажущимся объективным, но в действительности произвольным выделением зависящих от времени событий или аспектов органических процессов. Такие преходящие феномены вырываются из их живых связей и конкретизируются, выражаясь в вещах или материальных объектах.

Однако в свете Зерцалоподобной Мудрости вещи освобождаются от своей "вещественности", своей изоляции, не теряя при этом своей формы: они лишаются своей материальности и не разрушаются при этом, потому что творческий принцип ума,. представляющий собой основу всех форм и материальности, осознается как активная сторона универсального статического сознания ( алайя-виджняна), на поверхности которого формы возникают и уходят, подобно волнам на поверхности океана, и который, утихнув, отражает чистую пустоту пространства (Вайрочана в его женском аспекте – шуньята) в чистом свете (Вайрочана в своем чистом аспекте как Светоч) небес.

Поэтому в "Бардо Тойдол" сказано, что

"на второй день переживания реальности чистая форма элемента воды сияет белым светом. В то же время из синей "восточной" области счастья появляется Благословенный Ваджрасаттва – Акшобхья. Цвет его тела глубокий Синий. В руках он держит пятиконечную ваджру, сидит на троне, опирающемся на спины слонов, его обнимает Божественная Мать Лочана (тиб. Сангс-рГьяс спьян-ма = Санжейжанма – "Глаз Будды"). Чистый принцип формы (тиб. гЗугс-кьи пхунг-по гнас-су даг-па = Суг-жи пунбо ней-су даг-па) излучает чистый, белый свет Зерцалоподобной Мудрости, который выходит из сердца Ваджрасаттвы в аспекте Яб-Юм..."

Дхьяни-Будду "южного" направления представляют как солнце в полдень: символ Даяния от изобилия духовных сил. Ратнасамбхава, цвет которого соответствует теплому цвету солнца, изображается с жестом даяния ( данамудра) Трех Драгоценностей (Триратна). Из его сердца исходит золотой свет Мудрости коренного равенства всех существ. Чистый принцип чувствования, являющийся его атрибутом, он превращает в любовь и сострадание ко всем живым существам, в чувство тождественности.

В плане элементов Ратнасамбхава соответствует земле, которая несет и питает все существа, проявляя беспристрастность и участие матери, в глазах которой все существа, ею рожденные, равны. Традиционный символический цвет элемента земли желтый. В своей чистой форме он подобен золоту или драгоценности ( ратна), а в мистической алхимической терминологии – «перво-материи», или «философскому камню» ( чинта-мани).

Поэтому в "Бардо Тойдол" говорится:

"На третий день чистая форма элемента земли сияет желтым светом. В то же время из "южной" желтой области появляется Благословенный Ратнасамбхава. Цвет его тела желтый. В руках он держит драгоценность, сидит на троне, поддерживаемом конями, его обнимает Божественная Мать Мамаки (Юм-шог Мамаки)... Чистый принцип чувствования (цхор-па'и пхунг-по дБьингс-су даг-па = Сор-би пунбо жинг-су даг-па) излучается желтым светом Мудрости Равенства..." (Конь – солнечный символ – ассоциируется с югом и с Солнцем в зените).

Амитабха, Дхьяни-Будда "западного" направления, является в цвете заходящего солнца (красный), и в соответствии с наиболее связанным с созерцанием часом дня, его руки покоятся на коленях в жесте медитации ( дхьяна-мудра). Глубокий красный свет различающего внутреннего видения исходит из его сердца, и полностью распустившийся лотос ( падма) развертывающейся творческой медитации лежит в его руках. Способность интуитивного видения развивается из очищенного принципа восприятия, являющегося атрибутом Амитабхи. В аспекте элементов ему соответствует огонь и, следовательно, согласно древней традиционной символике, глаза и функция зрения. (Поэтому трон Амитабхи поддерживают павлины, перья которых украшены «глазами»).

В "Бардо Тойдол" соответственно говорится:

"на четвертый день чистая форма элемента огня сияет красным светом. В то же время из "западной" красной области счастья появляется Благословенный Амитабха. Цвет его тела красный. Он держит лотос в руках и сидит на поддерживаемом павлинами троне, обнимаемый Божественной Матерью Пандаравасини – "Одетой-в-Белое" (тиб. Гос-кар-мо). Чистый принцип восприятия (тиб. 'ду-шес-кьи пхунг-по гНас-су даг-па = Ду-шей пун-по ней-су даг-па) сияет красным светом Мудрости Различающего Ясного Видения..."

Амогасиддхи, Дхьяни-Будда "северного" направления, представляет то, что можно назвать "солнцем в полночь", т.е. таинственную активность духовных сил, работа которых отдалена от чувств, невидима и невоспринимаема; цель ее заключается в руководстве личностью (или точнее, всеми живыми существами) на пути к завершению Знания и Освобождения.

Желтый цвет (внутреннего солнца бодхи), не видимый для человеческого взгляда, смешивается с глубокой синевой ночного неба, в котором, кажется, открывается бездонное пространство Вселенной, и дает в результате ясный мистический зеленый цвет Амогасиддхи. Зеленый свет активной Всезавершающей Мудрости, сияющий из его сердца, является синтезом синего цвета Вайрочаны и эмоциональной теплоты, производимой светом Мудрости Равенства Ратнасамбхавы.

Таким образом, знание высшего равенства и единства всех существ преобразуется в универсальную духовную активность при достижении всеми существами полного отказа от эгоистических интересов силой всеохватывающей любви ( майтри) и безграничного сострадания ( каруна). Эти две силы, коренящиеся в вышеупомянутых мудростях, представляют собой неразрушимый двойной жезл (Вишваваджра, тиб. дорже жа-дам) Амогасиддхи, который можно рассматривать в этом плане как активизацию ваджры Акшобхьи. Вишваваджра символизирует магическую духовную силу ( сиддхи) Будды, в которой побудительный принцип свободен от всяких эгоистических устремлений. В аспекте элементов эта всепроникающая сила соответствует элементу воздуха, принципу движения и протяженности, жизни и дыхания ( прана).

Поэтому в "Бардо Тойдол" говорится:

"На пятый день чистая форма элемента воздуха сияет зеленым светом. В тот же момент из зеленой "северной" области завершенных деяний появляется Благословенный Амогасиддхи. Цвет его тела зеленый. Он держит в руке Вишваваджру и сидит на троне, поддерживаемом человеко-птицей Гарудой, плавая в небесном пространстве, его обнимает Божественная Мать, Преданная Долма (Дамциг Долма). Чистый принцип побуждения (тиб. ду-жед-жи пун-no ней-су даг-па) сияет зеленым светом Всезавершающей Мудрости..."

ЛОТОС, ИЛИ МАНДАЛА ПЯТИ ТАТХАГАТ

с их женскими аспектами, качествами и символами

согласно "Бардо Тойдол"

9. ЗНАЧЕНИЕ «БАРДО ТОЙДОЛ» КАК РУКОВОДСТВА

В ОБЛАСТИ ТВОРЧЕСКОГО ВИДЕНИЯ

Такой род видения, согласно "Бардо Тойдол" появляется в промежуточном состоянии ( бардо), следующем после смерти, он никогда не встречается в фольклоре или теологических спекуляциях. Это видение сосредоточено не на явлениях сверхъестественных сил, таких, как боги или духи, а на зрительных проекциях или отражениях внутренних процессов, переживании и состояний ума, возникающих в творческой фазе медитации. Это результат практикования в течение всей жизнис использованием методов сосредоточения и творческого видения.