Текст книги "Сломанная марионетка (ЛП)"

Автор книги: Амо Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Всхлип вырывается из меня прежде, чем успеваю его остановить, и я сердито вытираю лицо. Злюсь на то, что даже спустя столько лет он вызывает у меня слезы и боль. Поднеся бутылку обратно к губам, я делаю несколько длинных глотков, пока мне больше не хочется плакать. Затем поднимаюсь на ноги и выключаю кран, конденсат напоминает мне о моем окружении, возвращая в настоящее.

Я здесь.

Сейчас.

Дома.

В безопасности.

В безопасности? Я? Я в здравом уме, потому что никому не доверяю. Ни у кого не хватит сил подвести меня. Буду ожидать от людей худшего, чтобы избежать разочарования. Обернув полотенце вокруг тела, я быстро вытираюсь и проскальзываю в свои маленькие стринги Calvin Klein, а затем в чулки в сеточку и черные джинсы. Натягиваю пояс до самых ребер, чтобы было видно на моем плоском животе и везде, где джинсы порваны, а затем надеваю маленькую кофточку. Улыбаясь своему наряду, провожу полотенцем по волосам. Я выгляжу сексуально и чувствую себя безрассудной – ядовитая комбинация для меня.

Высушиваю волосы и наношу тяжелый макияж на глаза и ярко-красный на губы. Папа гордился бы моим внешним видом.

После споров о том, как уложить волосы, я останавливаюсь на высоком пучке, и беру свою бутылку. Обуваю кроссовки Adidas, когда дверь спальни распахивается, и входит Татум, одетая в узкую юбку и туфли на каблуках, сжимая в руке пластиковый пакет.

– Так, у меня есть Абсент и пара бочонков, – бормочет она, вбегая в мою комнату и не глядя на меня. Она ставит напитки на мою кровать и, наконец, поворачивается ко мне. Ее лицо меняется, на губах появляется небольшая улыбка. – Срань Господня, кто трахался на палке. Где моя подруга? И, пожалуйста, не приводи ее обратно.

Я закатываю глаза и беру еще один стакан.

– Она ушла.

Тейт выглядит впечатленной.

– Ну, мне нравится. Мне очень нравится этот образ. Картер внизу с Риджем запускают музыку. Надеюсь, это нормально, кстати. Я видела их обоих в городе, когда покупала алкоголь, и, вроде как, потащила их с собой. Но у меня сложилось впечатление, что ты хочешь, чтобы сегодня был аншлаг, так что не будешь против. – Она добавляет слащавую улыбку в конце.

– Конечно, я не против. – Густой бас начинает биться о стены, а алкоголь еще больше разогревает мою кровь. – Я хочу танцевать. Пойдем. – Тяну ее к двери, а она отступает.

– Подожди! – Татум снова тянется к пластиковому пакету и улыбается. – Хорошо, теперь я готова!

Мы спускаемся по лестнице, я с бутылкой виски, зажатой между пальцами, и Татум, размахивающая пластиковым пакетом. Спустившись, слышу, как Картер свистит нам вслед, на его лице озорная ухмылка.

– Черт…

– Привет! – Я улыбаюсь. Он притягивает меня к себе, чтобы обнять, и я прижимаюсь к нему, мои мышцы слегка расслабляются впервые сегодня. Наклонившись назад, парень откидывает пару прядей с моего лица и улыбается своей мальчишеской улыбкой.

Мягко прижимаясь, смотрю через его плечо на Риджа, который, похоже, почти закончил установку маленькой импровизированной диджейской кабинки в гостиной. Я указываю на двери от пола до потолка и киваю головой Татум.

– Открой двери и включи свет в джакузи и бассейне. Сегодня будет долгая ночь.

– Долгая ночь, да? – Татум виляет попкой, раздвигая двери. – Ну, пока меня трахают, мне все равно.

– Весь класс, Синклер, – бормочет Картер.

Татум отмахивается от него.

– Никогда не претендовала на шикарность, Мазерс.

Я закатываю глаза, оставляя этих двоих переругиваться между собой и направляясь к Риджу.

– Эй!

Он оглядывается через плечо, укладывая все провода и шнуры обратно в маленькие черные коробочки.

– Привет, Мэди. Надеюсь, все в порядке. Твоя подруга, – он оглядывается на Татум, – немного настойчива. В общем, она каким-то образом узнала, что я работаю диджеем в одном из клубов для несовершеннолетних в городе, так что я здесь.

Смеюсь, не удивляясь тому, что Татум знает эту информацию о Ридже. Она наверняка знает его адрес, место и дату рождения, и группу крови.

– Нет, пожалуйста, ты делаешь нам одолжение. Это была своего рода импульсивная идея.

Ридж усмехается, проходит за диджейскую установку и надевает наушники.

– Лучшие ночи начинаются с этой фразы.

– Я надеюсь на это. – Улыбаюсь ему и наклоняю голову. Он симпатичный, в духе мальчика, выросшего не на той стороне дороги. В нем есть некая развязность, которая делает его еще более привлекательным.

– Извини за нее. – Я смеюсь, глядя на Татум, которая открыла двери. – Она немного...

– Навязчивая? – Ридж прерывает меня, ухмыляясь.

Я смеюсь, мои глаза встречается с его взглядом.

– Да, наверное, можно так сказать. Но она хочет как лучше.

– Да. – Ридж подмигивает, его рука обвивается вокруг моей талии, и он притягивает меня к себе. – Так скажи мне...

– Нет, – прерываю его, подняв на него глаза. – Я не хочу отвечать на вопросы сегодня вечером. – Я подношу руки к его груди и слегка надавливаю. – Просто хочу все забыть. – Парень отступает на шаг и смотрит мне в глаза.

– Все в порядке?

Улыбаясь, киваю.

– Да, все хорошо. – Он поворачивается к диджейскому пульту и включает какую-то ремиксовую, жесткую, хаусовую песню, и я оборачиваюсь, чтобы сразу найти Татум. Она вызывающе шевелит бровями, и я закатываю глаза. Клянусь, только Татум может воспринять мой разговор с парнем совершенно неправильно. Подойдя к ней, прищуриваю свои глаза. – Что?

– О, ничего. – Подруга ухмыляется, танцуя по кругу, как раз когда раздается звонок в дверь. – О, смотри, вечеринка уже здесь!

Я улыбаюсь, качаю головой и снова делаю длинный глоток виски, наслаждаясь тем, как он притупляет все внутри меня, физически и ментально. Чем больше пью, тем больше забываю. С этой мыслью я делаю еще один глоток, как раз когда песня сменяется на «Where the Girls At» Дэвида Гетты. Татум поднимает свой бокал в воздух, и, когда за ней заходит целая толпа людей, она кричит:

– Давайте оторвемся! – во всю мощь своих легких.

Я поднимаю свою бутылку в воздух в знак приветствия, ухмыляясь ей. Кружась, начинаю танцевать в центре зала, скрежеща и прижимаясь к морю тел. Песня сменяется на «No Promises» группы Cheat Codes, и я кружусь, теряясь в оцепенении, которое дает мне виски.

Пока мой взгляд не упирается в Бишопа, который стоит на входе в гостиную с Нейтом и остальными Королями в строю позади него.

Хмурый взгляд Бишопа становится еще глубже, когда он видит, что кто-то трется у меня за спиной. Закатив глаза, я иду к ним, на моем лице невинная улыбка.

– Привет, мальчики!

– Мэдисон! – огрызается Нейт. – Какого хрена?

– Что? – лепечу я, моя голова плавает в глубоком бассейне виски. – Как будто я не могу устроить вечеринку, да? – Я саркастически смеюсь. – Я не Нейт Риверсайд. – Нейт хватает меня за руку, но я отдергиваю ее от него. – Да пошли вы все. Оставьте меня, бл*дь, в покое. – Затем проталкиваюсь сквозь них и иду в сторону кухни. Наклонившись к шкафу, я достаю стакан и наполняю его водой. Повернувшись, я вижу Бишопа, прислонившегося к дверной раме, со скрещенными перед собой руками.

– Зачем устраивать вечеринку, Мэдисон?

– Почему бы и нет, Бишоп? – отвечаю я, подражая его тону. Опрокидываю в себя воду и собираюсь выйти за дверь, только его рука ловит меня.

– Почему ты так себя ведешь?

Я выдергиваю руку из его хватки.

– Почему бы тебе не заняться своими гребаными делами? – Затем я возвращаюсь на танцпол, выхватывая из чьих-то рук бутылку с какой-то хренью. Из колонок начинает литься «Cisco Kid» Редмана, и я отпускаю. Танцуя и двигаясь в ритм, прижимаюсь к ближайшему человеку. Повернувшись и обхватив его шею руками, я поднимаю глаза на...

– Брэнтли? – Пытаюсь отстраниться, но он обхватывает меня руками, прижимая к себе.

– Не-а, ты никуда не пойдешь. Нельзя вот так нанизываться на член мужчины и надеяться, что сможешь свалить.

Сужаю глаза, комната кружится.

– Я могу делать то, что, бл*дь, хочу.

Он смеется, угрожающая усмешка, которая вибрирует у меня в груди – тон, от которого знаю, что должна бежать, потому что это чертов Брэнтли. Хотя Бишоп так же страшен, как и Брэнтли – если не хуже – знаю Бишопа на том уровне, на котором не знаю Брэнтли. Понимаю, как далеко могу завести Бишопа, чтобы он не причинил мне вреда. Думаю ли я, что он все еще может причинить мне боль и, вероятно, причинит, если подтолкну его достаточно далеко? Абсо-бл*дь-лютно.

Я ищу взгляд Брэнтли, потерявшись в музыке и опьянев от виски. Наклоняю свое тело к его и провожу руками по его острой линии челюсти, проводя указательным пальцем по нижней пухлой губе. Он ловит мой указательный палец между зубами, и я угрожающе ухмыляюсь. Обхватив губами мой палец, он разжимает зубы и сосет мой палец; он вылетает у него изо рта с хлопком. Закрыв глаза, я не обращаю внимания на то, как мои соски давят на чашечки лифчика, и на то, как ожила моя плоть.

Не успев осознать, что делаю, поднимаюсь на носочки и целую его. Брэнтли открывает рот, впуская мой язык, его рука обвивается вокруг моей голой талии, а палец погружается в полоску моих колготок в сеточку, перебирая ее. Я облизываю его язык, слегка оттягивая его, прежде чем парень прикусывает мою нижнюю губу. Отстранившись, приближаю свой нос к его носу и ищу его взгляд. Его глаза горят похотью – темной, властной и сильной похотью. Танцую ли я на этой линии? На этой опасной линии того, от чего, как я знаю, никогда не смогу спастись?

Да.

– Пойдем наверх? – шепчу ему в губы.

Парень ухмыляется, изгиб его рта прижимается к моему. У него появляется ямочка, и я стону, как не в меру возбужденный подросток.

– Нет, детка. Для меня это слишком обычно. – Он берет меня за руку и тянет к открытым дверям. – Пойдем. – Я беру еще один стакан и собираюсь поставить его на столешницу, но он забирает его обратно. – Нам это понадобится.

Мы проходим мимо Татум возле лестницы, и она смотрит на меня, расширив глаза.

– Какого хрена? – говорит она, на ее лице отражается шок.

Я пожимаю плечами и все равно следую за Брэнтли. Выйдя на улицу, он снова берет меня под руку и ведет к своему RT Dodge Charger. Открываю пассажирскую дверь и сажусь на темные кожаные сиденья. Машина хорошая, похожа на ту, на которой ездит Вин Дизель в «Форсаже». Брэнтли садится на водительское сиденье и заводит двигатель, глубокий рев V8 вибрирует подо мной.

– Куда мы едем? – спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом.

Он ухмыляется.

– Ты даже не представляешь. – Затем парень выруливает с подъездной дорожки. Когда мы проезжаем мимо фонарей и зарослей деревьев, я начинаю немного трезветь.

– Брэнтли? – шепчу я, когда он переключает машину на вторую передачу и ускоряется. Я смотрю в его сторону. – Брэнтли, куда мы едем? – Его лицо вытягивается, вся игривость, которую видела раньше, исчезает. В этот момент приходит осознание. Я только что села в машину к Брэнтли, думая, что собираюсь вытрясти из него все дерьмо, но теперь опасаюсь за свою жизнь. Я совершила много ошибок в своей жизни, но у меня такое чувство, что эта будет главной. Мой телефон вибрирует в заднем кармане, и я достаю его, и открывая сообщение от неизвестного номера.

Разгадай мне эту загадку ...

ГЛАВА 11

ЧЕРТ!

Я смотрю в сторону Брэнтли.

– Что это за херня?

Брэнтли смеется и подается вперед.

– Как я уже сказал – ты понятия не имеешь.

Закрыв глаза, сжимаю телефон в руке, игнорируя текст сообщения и не желая читать дальше. Брэнтли, должно быть, чувствует это, потому что решает взять дело в свои руки.

– Разгадай мне эту загадку, Китти. Что происходит, когда ты пьешь яд, думая, что это любовь, но когда ты получаешь кайф, все начинает расплываться, пока ты не перестаешь дышать, и твое удушье становится освобождением?

Страх пронзает мою кожу, и я качаю головой.

– Нейт сказал, что ему надоело издеваться надо мной. Бишоп не поступил бы так со мн...

– О, но он сделал. Видишь ли... – Брэнтли усмехается, переключает передачу и выезжает на шоссе. – Человеческие эмоции – непостоянная штука. Они могут ослепить даже самых умных людей и заставить их думать, что кто-то не сделает плохого, но люди всегда будут поступать плохо. Это невозможно остановить. Так что скажи мне, Мэдисон. – Он смотрит на меня, нажимая на педаль газа.

– Брэнтли, скорость.

Его взгляд остается прикованным к моим глазам, темнота засасывает меня, как тонущий песок.

– Мне все равно. Но скажи мне, – его ухмылка становится глубже, когда он возвращает свое внимание на дорогу перед собой, – почему ты думаешь, что Бишопу действительно есть до тебя дело?

– Ему есть, немного, – бормочу я, понимая, насколько заблуждаюсь. Это Бишоп Винсент Хейс – король без эмоций и с нулевой отдачей. Почему я настолько самоуверенна, чтобы заявлять, что ему не наплевать на меня?

Брэнтли смеется.

– О, Мэдисон. Ты многого не знаешь и не узнаешь. Но одно ты должна усвоить: у Бишопа нет ни к кому никаких чувств. Он ведет правильную игру, завлекает их настолько, что они думают, что ему не все равно, но, в конечном итоге, это не так. Есть причина, по которой он король Королей, Китти, и это не потому, что он изливает на девушек реки чувств. А потому, что он обрывает жизни, не дрогнув.

Я проглатываю комок страха, который образовался у меня в горле.

– Ты не выиграешь этот раунд, Брэнтли. – Смотрю на него, действительно сожалея о выпитом алкоголе и внутренне заявляя, что больше никогда не буду так пить.

– Нет, Китти. – Брэнтли снова ухмыляется, выезжая на длинную темную дорогу. – Мы уже победили. – Затем парень выруливает на проезжую часть и едет по ней, пока мы не доезжаем до хижины, в которой останавливались несколько месяцев назад. Воспоминания обрушиваются на меня, и я понимаю, насколько наивной я была, когда дело касалось Бишопа и Нейта. Я обманывала себя идеей верности, хотя, на самом деле, для них это ничего не значило. И никогда не будет значить. Они предупреждали меня, что я всего лишь пешка в их игре – двигаюсь, когда они хотят, чтобы я двигалась, говорю, когда они хотят, чтобы я говорила. Я просто не понимала этого до сих пор.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, мой тон ровный. – Вы, ребята, доводите меня до бешенства этими играми.

Брэнтли ухмыляется и выходит из машины, подходит к моей стороне, а затем дергает ее.

– Вылезай, бл*дь.

– Нет! – Огрызаюсь в ответ, и парень проникает внутрь, вытаскивая меня за руку. – Отпусти меня! – кричу я ему, но Брэнтли остается глух, хватает меня за шею и начинает тащить к входной двери. Яркие фары машины освещают современный бревенчатый дом, в котором я была, кажется, совсем недавно. Поднеся руку ко лбу, чтобы заслониться от яркого света, как только мы ступаем на нижнюю ступеньку, позади нас раздается звук автомобиля, и я оборачиваюсь, увидев ухмыляющегося Брэнтли. Его вторая рука отпускает мою руку, когда он кладет сигарету между губами, зажигая ее. Я в замешательстве оглядываюсь на машину, изнутри светит свет, показывая длинные черные волосы. Кто это, черт возьми? Она смотрит прямо на меня и ухмыляется, но даже отсюда я могу сказать, что она красива. Экзотически, но красива. Девушка поворачивается, чтобы посмотреть через плечо, и сдает назад, прежде чем крутануться и поехать по длинной подъездной дорожке.

– Что это? – спрашиваю я вслух, не сводя глаз с угасающих фар. Когда Брэнтли не отвечает, я поворачиваюсь, чтобы спросить его: – Брэнт… – Но его уже нет. Я разворачиваюсь на 360, пытаясь найти, куда он исчез. – Брэнтли! – рычу я. – Это не смешно! – Температура внезапно падает, густой туман вылетает из моего рта между каждым словом. Решив, что он точно не вернется, провожу ладонями вверх и вниз по рукам, стирая мурашки со своей плоти. Осторожно ступая по ступенькам, потому что ни черта не вижу, нащупываю перила. Открываю и закрываю глаза, они медленно начинают адаптироваться к окружающей обстановке, но не настолько, чтобы я действительно видела, что делаю.

– Черт! – бормочу себе под нос, хватая телефон из заднего кармана. Я быстро открываю его и собираюсь позвонить Татум, когда вижу, что иконка связи все уменьшается и уменьшается. – Ублюдок. – Используя свет от телефона, я направляю его на входную дверь и берусь за ручку, дергаю ее, но она не поддается. Сдавшись, начинаю идти вдоль крыльца, когда мой телефон срабатывает. Открыв телефон, я читаю сообщение.

Беги.

Непреодолимое чувство ужаса нахлынывает на меня. Я резко оборачиваюсь, никого не обнаруживая. Ничего, кроме проклятого воображения. Знаю, что эти парни играют в игры – это не первое мое родео с ними, – но я не знаю, как далеко они могут зайти. Я видела, как Бишоп убил уже троих. Не собираюсь играть в русскую рулетку со своей жизнью и в руках психопата-миллиардера, или кем бы он там ни был.

– Я не буду играть в твои игры! – кричу в темную ночь. Ожидая ответа или хотя бы смеха, я слышу... ничего. Лишь шелест ветра, шелестящего по сухим, почти осенним листьям, – вот и все, что мне отвечают. Проглотив страх, иду вдоль крыльца, не забывая о задней двери. Может, Брэнтли просто оставил меня здесь в качестве больной шутки? Я бы не удивилась, если бы это был его глупый план. Закатив глаза, я иду дальше, пока не дохожу до боковой двери, которая притаилась за кухней. Дергаю ручку двери, но она тоже заперта. Поворачиваюсь, ударяясь затылком о дверь. – Черт, – бормочу я. Шорох листьев привлекает мое внимание, и я поворачиваю голову в его сторону. – Брэнтли! – огрызаюсь я. – Это не смешно. Мы можем уходить! Ты высказал свою точку зрения.

– Немного дерзко для цыпочки, которая слишком долго не появлялась на сцене, тебе не кажется?

Я слишком хорошо знаю этот голос.

– Ну, как не удивительно видеть, как ты выходишь из тени, Бишоп. Отвези меня домой. Холодно. – Отталкиваюсь от двери и собираюсь пройти мимо него, только его рука летит к моей, и он толкает меня назад. Я ударяюсь затылком о дверь. – Черт! Ты...

Его рука закрывает мне рот, а его свободная ладонь сжимает мое горло. Он стискивает крепко, достаточно сильно, чтобы моя голова пульсировала от недостатка кислорода. Я стучу по его руке, заглядывая глубоко в его глаза. В темноте едва могу различить его острый взгляд и челюсть. Его губы кривятся в коварной ухмылке, от которой у меня одновременно слабеют колени и голова, потому что эта ухмылка действительно должна вселять в меня страх божий, и она вселяет. Но она также заставляет мои глупые женские части покалывать.

– Прекрати это гребаное дерьмо, Мэдисон. Что за херня с тобой сегодня, и отвечай мне только честно. – Он наклоняет голову, скользя взглядом вверх и вниз по моей одежде. – Помнишь ту игру, в которую мы играли в лесу? – Он разжимает свою хватку на моем горле и освобождает мой рот, слегка отступая назад. Вытащив из заднего кармана армейский нож, он раскрывает его, а затем в мгновение ока лезвие упирается мне в шею, а его рука возвращается назад, закрывая мне рот. Он проводит носом по моему носу, изучая глаза. – Мммм... – Бишоп ухмыляется, его глубокий рык вибрирует в моей груди. – Ты отвлекаешь.

– Все в порядке, – огрызаюсь я, когда он слегка разжимает мой рот. Поднимаю голову и смотрю в его глаза, а он с вызовом смотрит в мои. – Отпусти меня.

Парень снова прижимает меня к стене, нож все еще прижат к моей шее, а его колено оказывается между моих ног. Он прижимает свою ногу к моему клитору, и мои глаза закрываются, но нож, проходящий по моей ключице, вызывает электрические токи, которые заставляют чувства работать сверхурочно. Я в полной жопе с Бишопом. Как мы можем так притягиваться друг к другу – невольно, но в то же время ненавидеть друг друга? Я открываю глаза, когда он разрезает середину моего топа без бретелек, мои соски болят, когда прохладный ночной воздух облизывает их, разжигая пламя. Сосредоточься, Мэдисон. Сосредоточься.

– Хватит, бл*дь, врать мне, Мэдисон! – кричит Бишоп, все больше приближаясь к моему лицу. Поднимая руки и располагая их по обе стороны от моей головы, он заключает меня в клетку. – Почему. Черт возьми. Неужели мой сегодняшний вопрос о твоем прошлом что-то в тебе вызвал? А? – спрашивает он, вжимаясь своей толщиной в мой живот.

Борись с этим.

– Нет.

– Скажи мне правду, Мэдисон.

Ложь.

– Это ничего не вызвало.

Бишоп снова опускает нож и проводит тупой стороной по моему соску. Я втягиваю воздух и задерживаю дыхание. Секунда. Две секунды. Три секунды. Воля моего тела к дыханию побеждает, и я выдыхаю, когда лезвие опускается к моим джинсам. Он разрезает пояс на моих чулках, и они распускаются, свисая через верх джинсов.

– Еще один раз, Мэдисон, или я трахну тебя этим ножом и буду слизывать твою кровь, пока ты смотришь.

Я закрываю глаза.

– Не...

Он ударяет кулаком в стену рядом с моим лицом. Я никогда не видела Бишопа таким неуправляемым, и не знаю, почему именно моя реакция на мое прошлое вывела его из себя, но это так. Вывела. Его. Из себя.

– Хватит, бл*дь, врать!

Зажмурив глаза, я делаю несколько глубоких вдохов. Не иди по этому пути. Не делай этого... не...

Идя по кроваво-красному коридору, Мэдисон сжала руку мужчины.

– Куда вы меня ведете?

– Ты увидишь, Сильвер. Увидишь.

– Там будут другие дети, с которыми можно играть?

Мужчина посмотрел вниз на Мэдисон и усмехнулся.

– Увидишь.

– Нет! – Я раскачиваюсь взад-вперед на бетоне перед дверью, прижимая колени к груди. Слезы льются по моим щекам, а пот выступает на коже, несмотря на то, что я сижу в прохладной ночи без рубашки. – Нет, нет, нет... – Качаю головой, но все еще слышу его голос в глубине своего сознания. – Это просто сон. Это просто плохой сон. Он не вернется, – повторяю я, раскачиваясь взад-вперед и теребя в руках свои волосы.

– Мэдисон, Мэдисон! Черт!

Чей это голос?

– Нет! – Я снова качаю головой, теряясь в темной пучине кровоточащих воспоминаний. – Он всегда возвращается.

– Мэдисон! – ревет другой голос на заднем плане. Другой голос.– Вернись, детка.

Я знаю этот голос.

Мои глаза распахиваются, из груди вырывается леденящий кровь крик.

– Не трогай меня, мать твою! – Сознание начинает просачиваться, и я поднимаю голову, чтобы увидеть Бишопа, Нейта, Хантера, Брэнтли, Кэша, Илая и Чейза, которые окружили меня. Я сразу же закрываю лицо, а Бишоп срывает с себя толстовку, накидывает ее мне на голову, а затем просовывает руки мне под ноги, поднимая меня с земли. Я прижимаюсь к его груди, вдыхая его пряный, сладкий аромат.

– Что, что я сказала? – бормочу сквозь рыдания.

– Ты сказала достаточно, чтобы мы знали необходимое. – Челюсть Бишопа напрягается, когда он смотрит прямо на Нейта, который все еще не смотрит на меня.

– Нейт? – Я шепчу, но он не обращает на меня внимания. Его глаза остаются прикованными к глазам Бишопа. Меня захлестывает волна унижения. Ему стыдно за меня? Что это случилось со мной? Неужели Нейт теперь смотрит на меня по-другому? Все мои худшие страхи обрушиваются на мою грудь, как товарный поезд. Я грязная. Никто не может любить что-то или кого-то, кто прошел через то, что прошла я. Его знание о том, через что я прошла, теперь испортило его мнение обо мне, просто уверена в этом. Мое сердце замирает, а горло перехватывает, когда слезы снова начинают литься по моим щекам.

– Отвези ее домой, – безэмоционально отвечает Нейт.

– Нейт? – Я пытаюсь снова через сломанное горло. – Поговори со мной

Он не двигается, не сводя глаз с Бишопа.

– Отвези ее домой.

Хватка Бишопа вокруг меня становится крепче.

– Мы поговорим об этом позже, – предупреждает он Нейта.

Я не вижу реакции Нейта, потому что зарываюсь головой в шею Бишопа, его пульс бьется о мой нос. Посадив меня на пассажирское сиденье, Бишоп закрывает дверь, а затем подходит к своей стороне, проскальзывает внутрь и заводит свой «Мазерати».

– Мэди, мы не должны говорить ни о чем прямо сейчас, но в конечном итоге, я хочу знать на 100 процентов, что произошло, и все, что между ними – хорошо?

Я ничего не говорю, наблюдая, как темная ночь танцует между ветвями деревьев и листьями.

– Ответь мне.

– Да. Я расскажу тебе все, что помню.

Парень подается вперед, когда мы оставляем хижину вдалеке.

– Почему? – спрашиваю я, когда мы выезжаем на шоссе.

– Почему, что? – Он смотрит на меня каждые пару секунд, не отрывая глаз от дороги.

– Почему ты должен был сделать это именно так. Зачем пугать меня?

Бишоп делает небольшую паузу, пока тишина не затягивается.

– Страх – это твоя повязка, детка. У каждого из нас есть свои «повязки». Те маленькие места, которые могут поставить нас на колени, если мы ими побалуемся.

Ответ удивляет меня.

– О, а у тебя какая?

Он снова делает паузу, достаточно долгую, чтобы я догадалась, что он не собирается отвечать, поэтому я прислоняюсь лбом к прохладному окну и закрываю глаза, внезапно чувствуя себя усталой и истощенной.

– Ты.

Распахиваю глаза. Не желая слишком явно показывать, насколько удивлена, я смотрю на темную дорогу впереди.

– Что?

– У меня ее не было, – признается Бишоп. – Так воспитал меня мой отец, поэтому я такой, какой есть. Наша кровь, я имею в виду, кто мы такие, мы не можем позволить себе иметь повязку. У моего отца ее тоже нет. Он женился на моей маме для прикрытия, а не по любви – не то, чтобы я говорил о любви. – Бишоп смотрит в мою сторону, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, затем снова сосредотачивается на дороге. – Но я просто хочу сказать, что у меня ее нет. А вот те гребаные чувства, которые я испытываю, когда думаю, что кто-то издевается над тобой? – Он выдыхает порыв воздуха. – Я бы убил их в одно мгновение и не раздумывал бы дважды. Это может быть не потому, что я испытываю к тебе чувства или что-то в этом роде. Это может быть просто потому, что мы вроде как... друзья. В гребаном смысле.

– Друзья? – подражаю я, пробуя это слово на языке. Значит, он слишком заботится обо мне и испытывает ко мне какие-то чувства. Если нет, тогда зачем ему убивать кого-то из-за меня? Он звучит растерянно, примерно так же, как и я. Понимаю к чему он клонит, Бишоп всегда был другим для меня, независимо от того, через какое дерьмо он меня протащил. Но это действительно опасно для него? Так сильно переживать за «друга»?

– Почему это плохо? – быстро спрашиваю я, прежде чем успеваю остановить себя. – Я имею в виду, почему наличие повязки – это плохо?

– Это слабость. Мне нечего было терять, пока я не встретил тебя. Я не могу позволить себе иметь слабость, не в этой жизни.

– Ну, может быть, мы встретимся в другой жизни, и я смогу стать для тебя чем-то большим, чем заплаткой. – Я смотрю на него, и его глаза встречаются с моими. Темные глубины погружаются в мои, цепляясь за них, как пламя за угли.

– И чья она будет? – спрашивает Бишоп, вскидывая брови, когда он переводит взгляд с моих губ на глаза.

– Твоя.

Подъехав к моему дому, Бишоп выходит из машины и открывает мне дверь.

– Я могу идти, Бишоп.

– Да, – бормочет он, подхватывая меня руками под ноги и поднимая с сиденья. – Но ты не обязана. – После нашего короткого разговора по дороге домой я поняла, что мне нужно отпустить его. Я не могу продолжать держаться за то, что, как мне кажется, мы могли бы иметь вместе, потому что этого не произойдет. Он – Бишоп Винсент Хейс, а я – это я. Чертова неразбериха.

Поворачиваюсь к нему лицом, как раз когда мы подходим к входной двери. Входной двери, на которой нет никаких следов вечеринки, бушевавшей ранее. Думаю, кто-то – или кто-то из Королей – завершил ее.

– Могу я тебя кое о чем спросить?

Он широко открывает дверь.

– Да.

– Если я спрошу тебя о чем-то... ты скажешь мне правду?

– Это зависит от обстоятельств, – отвечает Бишоп, заходя внутрь и закрывая за нами дверь. – Если это касается меня, то да, но если это касается клуба, то нет.

– Преданность? – Он ставит меня на пол, и я поднимаюсь наверх, а он следует за мной.

– Что-то вроде этого, – бормочет он себе под нос. Так тихо, что я почти не замечаю этого. Зайдя в свою комнату, я растягиваюсь на кровати, сдувая волосы с лица. Матрас прогибается, когда Бишоп садится на него. – Мне нужно спросить тебя кое о чем, и мне нужно, чтобы ты была честна со мной, – начинает он.

Я сглатываю все нервы, которые вызывают эти слова, и киваю. Знаю, о чем он собирается спросить, – и мысленно готовилась к этому всю дорогу домой, – но это все еще тревожит меня. Я никогда не произносила эти слова вслух. Никогда никому не рассказывала свой самый темный секрет, не говоря уже о парне, к которому у меня есть чувства.

– Кто-то что-то сделал с тобой, когда ты была маленькой?

Повернувшись к нему, я опускаю голову на ладонь. Тени от тусклой лампы отбрасывают резкие линии на его челюсть и идеальный нос. У него профиль модели из GQ, но извращенный ум Майкла Майерса. Очаровательно. Выдохнув, я закрываю глаза.

– Да.

Он скрипит зубами, я открываю глаза и наблюдаю, как его руки сжимаются в кулаки на коленях. Его ноздри раздуваются.

– Кто?

Я знаю его имя. Не знаю где он и что с ним случилось, но знаю его имя.

– Я не знаю, кто он. Мало что помню. Знаю только, что это началось, когда я была маленькой. – Ложусь на спину и подкладываю руки под голову.

– Расскажи мне все подробности, – просит Бишоп, поворачиваясь ко мне лицом. – Я серьезно, Мэдисон.

О, я знаю, что он это имеет в виду, и знаю, что если назову ему имя, он без проблем найдет этого парня. Неважно, находится ли Лукан в Китае или он уже под землей. Я знаю, что Бишоп найдет его и убьет, если он еще жив, но это моя добыча. Я давно обещала себе, что однажды получу свое возмездие, и не собираюсь обманывать свое молодое «я», поэтому лгу.

– Я не знаю его имени.

Бишоп внимательно изучает мое лицо, и я начинаю паниковать. Знаю, что он может читать людей; он читает людей так точно, но всегда говорит, что ему трудно читать меня. Несмотря на то, что я знаю это, паранойя начинает работать в усиленном режиме, и я прочищаю горло, понимая, что должна сказать ему что-то, чтобы он немного отступил. Бишоп открывает рот, вероятно собираясь обвинить меня в очевидной лжи, но я вмешиваюсь.

– Он называл меня Сильвер.

– Сильвер? – спрашивает Бишоп, обдумывая эти слова. – В смысле, он знал, что ты Серебряный Лебедь?

Я пожимаю плечами.

– Честно говоря, я не знаю.

Бишоп встает и идет к двери. Остановившись, он наклоняет голову к плечу.

– Поспи немного. – Затем парень уходит, оставляя меня там вариться. Черт. Я дала слишком много? Он понял, кто это? Конечно, нет. Никто не знал, что так меня называл Лукан, кроме меня и Лукана... и…

Забудь.

Но Бишоп умен – слишком умен. Он улавливает вещи, которые ускользают от обычных ушей и глаз.

Сбросив ноги с кровати, я тянусь под нее, пока рукой не нащупываю потертую кожу, к которой я так привыкла прикасаться. Вытащив ее, передвигаюсь по кровати, пока не прислоняюсь к изголовью. Открыв первые несколько страниц, я перехожу к тому, на чем остановилась.