Текст книги "Сломанная марионетка (ЛП)"

Автор книги: Амо Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Не надо...

– Мэдисон, – рычит он.

– Я хочу увидеть Дэвила. Заткнись и перестань указывать мне, что делать! – Я собираюсь взять свою одежду, когда понимаю, что ничего не взяла с собой. Бл*дь.

Выхожу, но Бишопа уже нет. Подозрительно оглядывая свою комнату, я проверяю шкаф, но ничего не нахожу. Влезаю в белые узкие джинсы, черный топ и кроссовки, а затем беру свитер. Помню, что медсестра сказала, что сегодня я могу снять пластырь, поэтому сдергиваю его с головы, ощущая прохладу, пронизывающую мою вновь открытую кожу. На месте раны все еще есть пара швов-бабочек, поэтому я оставляю их там. Сама рана больше не болит, только легкая головная боль, пульсирующая в затылке. Но это, конечно, может быть из-за того, что Бишоп дергал меня за волосы накануне вечером. Хотя я знаю, что он мог быть гораздо более грубым, чем был.

Выбрасываю пластырь в мусорное ведро и беру ключи. Мне все равно, что они скажут; я хочу увидеть своего брата. Он не сделал ничего плохого. Я просто знаю, что он не делал.

Но в одном я ошибалась. Я определенно не жалею о прошлой ночи.

Зайдя в местный полицейский участок, я сразу иду в приемную.

– Привет. – Секретарша смотрит на меня за печатной машинкой, надвинув очки. Она старая, и, судя по тому, как она хмурится, день у нее не задался. – Я хотела спросить, как мне увидеться с братом? Его привезли несколько дней назад после инцидента.

Она останавливает меня простым взмахом руки.

– Дэвил...

– Мэдисон? – Голос моего отца раздается где-то за моей спиной. – Что ты здесь делаешь?

Я поворачиваюсь к нему, натягивая на лицо фальшивую улыбку.

– О! Привет, папа!

Оглядываюсь на секретаршу, она смотрит на меня, приподняв бровь, и оглядывает меня с ног до головы. Оглянувшись на отца, я подхожу к нему.

– Я просто хотела спросить, могу ли я увидеть Дэвила.

Папа смотрит на меня с подозрением.

– Он вышел под залог. Это случилось сегодня утром. Я так понимаю, скоро он будет дома.

Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах, в моей груди теплеет.

– У нас дома? Хорошо, я сейчас вернусь туда.

– Мэдисон. – Мой отец засовывает руки в карманы. – Нам нужно поговорить о Дэвиле, так что я попрошу Сэмми встретить нас дома.

– Хорошо, – шепчу я, расслабляясь гораздо больше, теперь, когда я знаю, что он выпущен под залог и находится дома. Я не могу представить Дэвила в тюремной камере, и он не заслуживает быть в ней. Знаю, что люди говорят о нем, но он никогда не причинит мне вреда – независимо от того, что он делает или делал другим людям. Я не знаю, почему так уверена в Дэвиле, но это так. Мне легко с ним. Может быть, это свойство близнецов, я не знаю.

Следую за папой к выходу из участка и жду, пока он скажет Сэмми, что она может встретиться с нами дома.

– Итак, – начинаю я, отпирая грузовик и садясь в машину со стороны водителя. Папа садится на пассажирское сиденье и пристегивает ремень. – О чем ты хочешь поговорить?

– Дэвил.

– Да, мы можем начать с него, – бормочу я, выезжая на дорогу. – Почему?

Отец смотрит на меня. Я вижу его краем глаза.

– Почему что?

– Почему вы с мамой не хотели его? – спрашиваю я, рискуя бросить быстрый взгляд в его сторону. – Я имею в виду, это просто кажется несправедливым, что я получила эту жизнь, а он – свою.

– Чья жизнь, по-твоему, хуже?

Интересный вопрос, но это папа для тебя. У него всегда был способ выразить свою точку зрения – способ, который я ненавидела в детстве.

– Я не знаю, – насмехаюсь я. – Не заставляй меня отвечать на этот вопрос. У меня роскошная жизнь, хотя временами она была нелегкой, и я... – Прочищаю горло, не желая задевать эту тему. – Но жизнь Дэвила кажется беспорядочной, папа. Так почему? Почему вы с мамой решили, что он не достоин вашей любви?

– Дело не в этом, Мэдисон. Он не годился на роль Короля, поэтому ему пришлось стать Потерянным Мальчиком.

Я смеюсь. Ничего не могу с собой поделать, но «он не годился на роль Короля» просто выводит меня из себя.

– Это бессмыслица.

– Ты никогда не найдешь смысла в этом мире. Ты должна это понять. – Он смотрит на меня, а я смотрю на него. – Попытка разобраться в этом мире никогда не удастся, Мэдисон, и это убьет тебя, как убило многих других, кто пытался.

Отведя от отца взгляд, я снова смотрю на дорогу.

– Так много вопросов.

Папа кивает.

– Да, – он смотрит перед собой, – и как только ты думаешь, что знаешь все, тебе подбрасывают что-то еще, – бормочет он себе под нос, как будто не хочет, чтобы я услышала.

– Например, что, папа?

Он оглядывается на меня и улыбается, морщинки вокруг его глаз становятся глубже.

– Об этом тебе не стоит беспокоиться. Просто будь осторожна с Дэвилом. Я знаю, что он не станет... намеренно причинять тебе вред. Но он опасен, Мэдисон. Он очень опасен.

– Почему люди продолжают говорить это? – Я не хотела, но получилось так, как будто я раздражена. Наверное, так и есть. Я видела проблеск темной стороны Дэвила. Говорю «проблеск», потому что то, как люди говорят о нем, создает впечатление, что в нем есть очень, очень темная часть. Но даже в таком состоянии он не причинит мне вреда.

– Потому что это правда. – Выдыхает отец. – Просто будь осторожна. Если бы я попытался объяснить про Дэвила, это все равно не дало бы ни малейшего представления, но у меня есть условия.

– Условия? – Я откидываю голову назад. – С каких пор ты ставишь мне условия?

– С тех пор, как пуля задела твой висок, Мэдисон! – Он немного повышает голос, но затем выдыхает, отпуская весь свой гнев. – Слушай, придерживайся этих правил или я стану отцом, и мне все равно, сколько тебе лет.

– Ладно. – Сползаю в кресле, пока мы проезжаем по нашей улице. – Какие у тебя правила?

– Ты не должна оставаться наедине с Дэвилом ни при каких обстоятельствах. Короли знают, так что если ты хочешь провести с ним время, один из них должен быть с тобой.

– Это чушь!

– Нет, это правило. Они не обязательно должны быть рядом с тобой, но они должны быть там. – Я въезжаю в наш закрытый гараж. – Завтра утром мы с Еленой летим в Дубай. Придерживайся этого правила или я прилечу домой первым рейсом, поняла? – Он смотрит на меня как раз в тот момент, когда я нажимаю на тормоз.

– Хорошо.

– Хорошо. – Папа улыбается. – О, я переселил Дэвила в спальню с другой стороны от комнаты Нейта.

– Почему? – спрашиваю я, вылезая из грузовика и обходя его спереди. – Почему не рядом с моей комнатой?

Отец останавливается, наклоняет голову ко мне.

– Это имеет значение?

Я открываю рот, готовая ответить, но снова закрываю его.

– Думаю, нет. – Потому что не имеет. По крайней мере, он здесь, и папа разрешает ему остаться. Я должна быть благодарна за это, хотя Кация захочет, чтобы встреча состоялась как можно скорее. Я ее терпеть не могу и не доверяю ей. Она, очевидно, потомок семейной линии Бишопа, и хотя я встречалась с отцом Бишопа всего пару раз, он мне не нравится. Он король Королей, и я ни за что на свете не перейду ему дорогу. Как и Кация.

Поднимаясь по лестнице, я иду прямо к комнате Дэвила и стучусь.

– Войдите.

Толкнув дверь, я прислоняюсь к раме.

– Привет.

Он улыбается, искренней, широкой улыбкой, и его глаза загораются. Брат встает с кровати, где сидел, странно уставившись на... Там нет телевизора, поэтому он смотрел на стену. Когда он притягивает меня к себе, чтобы обнять, я обхватываю его за талию и погружаюсь в его объятия.

– Я так сожалею обо всем этом, Дэвил.

– Тише, – бормочет он мне в волосы. – Они просто хотят, чтобы ты была в безопасности. Как и я. Я хочу того же.

– Да, но они должны доверять тому, что я доверяю тебе.

Дэвил слегка отступает назад, его брови приподнимаются, когда он, кажется, обдумывает то, что я только что сказала.

– Доверие, – шепчет он, а затем смотрит на меня сверху вниз.

– Да, доверие. Это чувство, которое ты испытываешь, когда знаешь, что кто-то не причинит тебе вреда. Это любить кого-то и знать, что он не предаст тебя.

Дэвил качает головой и отпускает меня, отступая назад.

– Нет, Мэдисон. Если это доверие, то я не заслуживаю твоего. Ты не должна мне доверять.

Я делаю шаг вперед.

– Дэвил, я все же доверяю.

Он качает головой и отступает назад, пока его ноги не упираются в кресло-качалку, стоящее в углу. Он садится.

– Нет. Ты не можешь.

– Дэвил...

– Мэдисон, – говорит Бишоп от двери, и я поворачиваюсь к нему лицом, и ищу его взгляд.

– Что?

– Уходи. Сейчас же.

– Что? – Я огрызаюсь, затем оглядываюсь на Дэвила. – Ты хочешь, чтобы я ушла?

Дэвил смотрит на меня, опираясь на локти, в его глазах боль, а лицо напряжено. Это первый раз, когда я вижу его в любом другом свете, кроме моего брата, и он прекрасен. Прекрасно испорчен.

– Ita (прим. с лат. Да).

Я оглядываюсь на Бишопа, не понимая, что это значит. Он просто кивает, и я снова смотрю на Дэвила.

– Хорошо.

Проталкиваюсь мимо Бишопа и иду к своей спальне, плюхаюсь на кровать. Проходят секунды, затем минуты, прежде чем Бишоп входит обратно, закрывая за собой дверь.

Я вскакиваю на ноги.

– С ним все в порядке?

Он проходит дальше в мою комнату и садится на кровать рядом со мной.

– Да. Когда он в таком состоянии, Мэдисон, ты должна дать ему свободу. Ничего хорошего не будет, если ты подтолкнешь Дэвила к точке, где... – Он останавливается, кажется, обдумывая то, что собирается сказать.

– Бишоп, – предупреждаю я, глядя в его сторону. – Ты не должен мне лгать. – Он ложится на спину, и я следую за ним, перекатываясь на живот. – Пожалуйста. Просто не лги мне. Я могу вынести, когда все остальные лгут мне, но не ты.

Повернув голову, парень смотрит мне в глаза. Он напряжен. Его взгляд всегда напряженный; он вызывает желание отвернуться, но я боюсь, что не смогу почувствовать его снова. Я хочу ощущать его как можно дольше. Впитывать его, купаться в нем, плавать в нем. Сейчас я говорю как сумасшедшая, но, возможно, так оно и есть. Может быть, когда дело касается его, он открывает темную, сумасшедшую сторону меня, которую я всегда подавляла, будучи тихой девочкой. Потому что он придает мне уверенности, всю уверенность, которая мне нужна, чтобы справиться или сделать что-либо, а это смертельно опасно.

Протянув руку, он заправляет несколько прядей за ухо и мягко улыбается.

– Я обещаю, что не буду тебе лгать.

Вдыхаю, не в силах сдержать теплое чувство, переполняющее мои внутренности от его обещания. Никто – ни мой отец, ни Нейт, – никто не обещал мне таких слов с тех пор, как я узнала об этом мире. Наклонившись, я целую его, мягко касаясь губами его губ. Уже собираюсь отстраниться, когда его рука ложится на мою шею, и он обхватывает меня, притягивая обратно к своему рту. Его язык проникает внутрь, и все во мне мгновенно оживает. Подняв меня, Бишоп сажает меня к себе на колени, и я устраиваюсь на нем, убирая волосы с лица.

– Я не привык к этому, – бормочет парень, его руки лежат на моих бедрах.

– К чему? – спрашиваю я, проводя указательным пальцем по его твердой груди, по каждой мышце живота и, в конце концов, вниз к линиям, исчезающим под джинсами.

– К этому, к тому, что это такое. Я, так или иначе, все испорчу. Ты ведь готова к этому? – спрашивает он, его тон искренен.

Я пожимаю плечами, снова глядя ему в глаза.

– Думаю, мы сможем перейти этот мост, когда дойдем до него. – Я открываю рот, размышляя, стоит ли задавать вопрос, который зудит в глубине моего разума. – Хейлс? – Должно быть, я решаю, что собираюсь пойти туда, потому что, прежде чем я успеваю остановить себя, произношу это.

Его челюсть напрягается.

– Все не так, как ты или все думают. – Он похлопывает меня, и я сбрасываю с него ногу, поднимаюсь на кровати и опираюсь на изголовье.

– Тогда скажи мне. Кем она была?

– Близкой подругой. Мы всегда были вместе, потому что она была другом. Ты знаешь Татум? Девушку, которую ты встретила до того, как узнала о Королях?

Я киваю, слегка нервничая от того, куда может завести этот разговор. Это первый раз, когда Бишоп открылся о Хейлс, и я не хочу сказать что-то глупое, чтобы он снова замялся.

– Да, но разве вы, мальчики, не всегда знали о Королях?

Он смеется, проводит руками по волосам и опирается на локти, повернувшись ко мне спиной.

– Нет. Только после совершеннолетия тебе дают книгу. Я знал Хейлс с тех пор, как мы ходили в детский сад.

– Какой она была? – спрашиваю я, наклоняя голову. – Я знаю, что она ходила в школу Тилли и все такое.

– Да. – Он прочищает горло. – У нее была дерьмовая жизнь, а потом она начала баловаться наркотиками. Я всегда старался помочь ей, чем мог, но иногда нельзя помочь тому, кто не хочет, чтобы ему помогали. В любом случае, она бросила наркотики, и после моей инициации мы с ней снова стали близки. До тех пор, пока мой отец не решил иначе.

– Инициировали? То есть после того, как ты...?

Он смотрит на меня через плечо, затем поворачивается ко мне лицом, опираясь на одну из стоек в изножье моей кровати.

– Я уверен, что ты знаешь о процессе инициации.

Краснею.

– Да... сколько лет?

– Тринадцать. – Он внимательно смотрит на меня. – Я уверен, что ты знаешь, что происходит после...

– Твое первое убийство? – легкомысленно спрашиваю я. Уже знаю ответ, поэтому я отвожу взгляд от его глаз и смотрю на стену.

– Правду? – мягко отвечает он.

Мои глаза возвращаются к нему.

– Всегда.

– Тогда нет, это было не первое мое убийство.

Я глубоко вдыхаю.

– Ну, хорошо.

– Хорошо? – Он усмехается, качая головой и зажав нижнюю губу между зубами. – Я говорю тебе, что я убил кого-то, когда мне было меньше тринадцати, а ты говоришь «хорошо»? Как будто это самая естественная вещь в мире? – Бишоп снова смотрит на меня, в его взгляде смесь благоговения и гнева.

– Ну, – отвечаю я, – в нашем мире это естественно.

– Верно, – соглашается он.

– Так твой отец? Он заставил тебя убить ее? – Я хочу быть осторожной, и мне, наверное, следовало бы подобрать более подходящее слово, чем «убить», но мне нужны прямые ответы, а чтобы получить их, нужно задавать прямые вопросы. Не оставлять возможности танцевать вокруг да около.

Его челюсть сжимается.

– Что-то вроде этого. – Я вижу, что это щекотливая тема, и помимо того, что Бишоп не из тех, кто открывается, не хочу давить на него. Не хочу использовать тот факт, что он только что пообещал мне, что не будет лгать, чтобы вытянуть из него ответы.

Улыбаясь, я качаю головой.

– Голоден?

Бишоп потрясенно смотрит на меня:

– Что? Ты не собираешься добиваться ответов?

Я пожимаю плечами, вставая с кровати.

– Нет, я думаю, если буду слишком настойчива, ты можешь замолчать, а я действительно голодна. – Мой телефон раздается в кармане, и я достаю его, открывая сообщение от Татум.

Тейт: Ты дома?

Я: Да.

Тейт: Я скоро приду.

Бросив телефон обратно на кровать, Бишоп смотрит на него, потом снова на меня.

– Это была Тейт, – отвечаю я на его невысказанный вопрос. – Она скоро придет.

Он смеется, вставая с кровати и вытягивая руки.

– Я так и думал.

Следующие несколько дней проходят лучше, чем я ожидала. Помимо того, что адвокат Дэвила строит свое дело, Бишоп и я впали в ровные... отношения? На самом деле я не уверена, кто мы такие, и не хочу прерывать течение событий, прося наклеить ярлык. Однако Дэвил не выходит из своей комнаты, и это меня беспокоит. Все, кому я выражаю свое возмущение по поводу того, что он не выходит из своей комнаты, говорят, чтобы я оставила его в покое, и что он справляется со всем так, как умеет. Так что из уважения к Дэвилу я так и делаю. Оставляю его.

– Мне нужно спросить тебя кое о чем, – говорит Тейт, снимая крышку со своего йогурта. – Пожалуйста, не сердись на меня за то, что я заговорила об этом, но это зудит во мне уже некоторое время.

Откусывая яблоко, я поворачиваю руку, чтобы она продолжала – по крайней мере, пока не придут мальчики, а потом, я уверена, она напряжется, как всегда. Не уверена, что происходит между ней и Нейтом, но решаю оставить это, не желая вмешиваться в их драму.

– Итак, запись... – начинает она, и я прекращаю жевать, оглядывая кафетерий в панике.

– Татум! – огрызаюсь я на нее шепотом. – Почему ты об этом заговорила? – Я сижу прямо, снова вгрызаясь в яблоко.

– Ну, я не знаю. Может быть, потому что ты об этом не говоришь.

– Ну, я просто хочу забыть. – Бросаю на нее пристальный взгляд.

– У меня просто есть мысль. Так кто ее прислал? Элли? – Она не останавливается. Кто-то должен заткнуть ей рот.

– По-видимому, да.

– Но вот в чем дело. – Она кладет ложку йогурта в рот. – Элли, очевидно, была на ретрите, когда просочилось это видео. То есть, она не могла этого сделать, потому что там телефоны запрещены.

Я снова делаю паузу, обдумывая то, что она сказала. Не может быть, чтобы это не была Элли. Все признаки указывали на нее, и она признала, что это была она.

– Это была она, Тейт. Она призналась.

Татум пожимает плечами.

– Эххх, я просто думаю, что это Элли. Она собирается приписать себе любую боль, причиненную тебе, только потому, что это ты. Но я не думаю, что она это послала.

– Ну, может, и нет. – Я роняю свое яблоко, аппетит пропал. – Но она определенно сыграла в этом какую-то роль.

– Ммм, – бормочет Татум. – Что является моей следующей мыслью. Если это так, то есть кто-то, кто работал с ней.

Я оглядываю столовую, наблюдая за всеми учениками, объединенными в небольшие группы, некоторые смеются, некоторые рисуют, некоторые играют на гитаре, а кто-то просто сидит в одиночестве.

– С тех пор у меня не было никаких проблем из-за этого, так что я не хочу в этом разбираться. Давай просто забудем?

Татум кивает.

– Считай, что это забыто.

Если она права, и кто-то работал с Элли, тогда здесь есть кто-то, кто нацелен против меня. Может быть, это Лорен? Но с тех пор, как Элли исчезла, она ошивается в группе ботаников.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь открыть рот, Бишоп входит в кафетерий, а за ним следуют остальные ребята. Он занимает место рядом со мной, Нейт садится рядом с Татум. Я должна спросить, что происходит между ними, но не буду. Я боюсь, что он просто использует Татум как отскок от Тилли, потому что я видела, как он ведет себя с Тилли. Не сочтите за глупость, но меня даже не было, когда Тилли была рядом, и с тех пор, как ее не стало, я могу видеть, только слегка, не явно, что ее отсутствие сделало с ним. Я знаю, что мне сказали не искать ее, но как только все это дерьмо будет улажено с Королями, и Дэвилом, и Кацией, и всеми остальными вещами, о которых я забыла, если ее все еще не будет дома, я буду искать ее.

Бишоп обхватывает меня рукой, притягивает к себе и целует в голову.

– Привет, детка.

Обморок.

Я застенчиво улыбаюсь.

– Привет.

Татум пинает меня из-под стола, и я смотрю на нее, расширяя глаза, чтобы спросить, какого черта ей нужно. Она оглядывается через плечо, и я следую за ней, глядя туда, куда она пристально смотрит, и тут я вижу это. Вся школа практически прекратила свои занятия, чтобы посмотреть на нас с Бишопом. Это тревожно и странно, но с годами я привыкла к этому. Не только потому, что Бишоп такой, какой он есть, но и потому, что я всегда была новенькой. Но достижение Бишопа вскружило людям голову. Он – замкнутый засранец. Никто не был достаточно хорош для него – до меня.

– Итак, небольшой вопрос, пока все здесь. Картер устраивает вечеринку в эти выходные, чтобы отметить... – Татум что-то обдумывает, а потом качает головой. – Неважно. Я забыла, для чего это, но все равно! Я иду. Мэдс? – Она смотрит на меня, ее глаза расширены, как невинные маленькие блюдца. Невинность – это ложь.

Я засовываю соломинку в рот.

– Думаю, я пас. У меня есть несколько дел на выходные.

– Бишоп – одно из них? – спрашивает она в ответ, трепеща ресницами.

– Бишоп – это все они, – отвечает за меня Бишоп, поднимая меня с места и сажая к себе на колени. Мне неловко. Я знаю, что не должна, но чувствую. Знаю, что Татум чувствует, что теряет своего лучшего друга, поскольку мы с Бишопом проводим так много времени вместе, и я не хочу, чтобы она так себя чувствовала. Подруга опускает взгляд на свою еду и ковыряется в апельсине.

Закатив глаза, я поворачиваюсь лицом к Бишопу.

– Может, пойдем? Только ненадолго. Нам не обязательно задерживаться.

Бишоп бросает одну из моих морковных палочек в рот и подмигивает.

– Да, детка. – Он смотрит через плечо Татум, прямо на Картера. – Мы должны пойти. – Его глаза делают эту темную штуку, и я кручусь на месте, его рука властно сжимает мое бедро.

– Мы придем.

Татум взволнованно хлопает в ладоши.

– Ура, хорошо, так что наряды...

– О нет. – Я перебиваю ее. – Нет. С этим ты сама по себе. Я надену, что у меня есть.

Нейт сидит рядом с ней, о чем-то болтает с Илаем и Брэнтли, игнорируя весь наш разговор.

– Нейт? – спрашиваю я, ожидая его ответа.

– Йо? – Он останавливается на середине разговора.

– Вечеринка у Картера в эти выходные. Ты с нами?

Он смотрит на Бишопа, затем медленно ухмыляется.

– Да, звучит неплохо. – Почему мне кажется, что я что-то упускаю? Почему они вдруг так заинтересованы в том, чтобы пойти на одну из вечеринок Картера? Повернувшись лицом к Бишопу, я вижу, что он уже смотрит на меня, когда мои глаза встречаются с его. Открываю рот, но он качает головой, поедая очередную морковную палочку.

– Позже.

Даю ему небольшую улыбку в ответ, соглашаюсь и поворачиваюсь обратно.

– Ну что, наряды? – Я ухмыляюсь Татум.

Она шевелит бровями.

– Наряды.

– Джинсы и футболка...

– Скорее, юбка и стринги.

Задыхаясь от смеха, я качаю головой.

– О, Тейт.

ГЛАВА 22

– Я тебя ненавижу, – бормочу я Татум. – Не могу поверить, что ты заставляешь меня надеть это.

Она смеется, выходит из ванной, распыляя на себя духи Шанель.

– Ну, ты же понимаешь, что я знаю, что для тебя лучше. Как и это платье – это то, что тебе подходит.

Я тереблю юбку. Это узкая, длиной до колена, черная кожаная юбка-карандаш с разрезом, который доходит почти до самого бедра. Она соединила ее с цепочкой на бедре, которая свисает с моей очень обнаженной ноги, и небольшим укороченным топом. Да, наряда почти нет, и поскольку разрез так высок, я решаю, что это будет либо вечер в стрингах, либо вечер в стиле коммандос. Коммандос выиграла. Я наношу нюдовую помаду и забираю волосы в беспорядочный пучок.

– Что ж, – бормочу я, надевая красные туфли на остром каблуке. Совершенно не знаю, чем все это закончится, когда я на каблуках и все такое, но, опять же, это Татум.

Она берет свою бутылку водки с комода.

– Поехали. Сэмми нас отвезет?

Я киваю.

– Да, она уже ждет.

– А Бишоп и Нейт? – спрашивает, переходя на непринужденный тон, но я понимаю, чего подруга добивается.

– Они встретят нас там, им нужно было кое о чем позаботиться заранее. – Я не знаю, о чем они должны были позаботиться; не хочу спрашивать. Понимаю, что есть вещи, которые Бишоп не может мне рассказать, особенно, когда речь идет о Королях, поэтому я не буду выпытывать информацию, если она не касается непосредственно меня. Дэвил все еще не выходит из своей комнаты, но я пытаюсь каждый день. Я стучу, но он не отвечает. Не знаю, что с ним происходит, но все, что осознаю, это то, что хочу быть рядом с ним. Через что бы он ни проходил.

Забравшись в лимузин, Сэмми садится на водительское сиденье и смотрит на меня в зеркало заднего вида.

– Теперь ты в безопасности.

– Я всегда в безопасности, Сэмми.

Она закатывает глаза.

– Одеваясь подобным образом, ты только напрашиваешься на неприятности.

– Просто веди машину, – нахально говорит Татум Сэмми.

– Тейт! – рычу я на нее. – Заткнись и пей.

Она делает глоток и передает его мне.

– Я не хочу, чтобы белая девочка напилась, но выпью немного.

Начинает играть «Myth» Tsar B, и я делаю глоток водки, не обращая внимания на то, как она режет мне горло, когда глотаю.

– Сэмми! Сделай погромче! – Она делает, что ей говорят, накручивая при этом оконный сепаратор. Отдаю бутылку обратно Татум, и она пересаживается рядом со мной.

– О! Селфи! Прямо сейчас. – Придвигаюсь к ней, и она делает сотню разных селфи. Все они варьируются от серьезных до утиных лиц, улыбок, смеха и забавных рожиц. Я смеюсь, откидываясь на спинку кресла, и смотрю на Татум.

– Мне нравится наша дружба. Ты ведь знаешь это, верно?

Она отмахивается от меня.

– Не будь сопливой.

– Я и не собираюсь! – защищаясь, отвечаю я. – Ладно, может, чуть-чуть, но я просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя обделенной теперь, когда Бишоп и я...

– Вы...? – спрашивает она, приподняв бровь. Должно быть, Тейт понимает, что ведет себя как грубиянка, потому что она закатывает глаза, ее плечи опускаются. – Слушай, ладно, я просто беспокоюсь, что он собирается причинить тебе боль. – Выпив немного водки, она протягивает мне бутылку.

– На то есть веские причины, но я не думаю, что он это сделает. – Я смотрю перед собой, наблюдая за тонированным задним стеклом и фарами преследующей нас машины.

– Что? Так ты влюблена? – спрашивает подруга.

Я делаю большой глоток водки. Больше, чем собиралась. Действительно не собиралась напиваться сегодня, но, учитывая то, как идет этот разговор, стану пьяной еще до того, как мы доберемся до вечеринки, и это, вероятно, разозлит Бишопа. Только потому, что его сейчас там нет – я так не думаю.

– Я не знаю. Любовь – странное слово.

– Это не слово, Мэдс. – Тейт смотрит на меня, берет у меня водку и подносит ее к губам. – Это чувство.

– Ну, я не знаю, что чувствую.

– Тогда это любовь.

Повернув голову, я смотрю на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Это то, что есть, Мэдс. Ты влюблена в него, и только по этой причине, – она пихает мне водку, – тебе это нужно гораздо больше, чем мне.

Я забираю у Татум водку и делаю еще один глоток.

– Так ты и Нейт?

Она замирает, затем стучит по разделительному стеклу.

– Йоу! Сэмми! Когда мы приедем, подруга?

Я смеюсь, приступы хихиканья вырываются из моего живота. Подруга смотрит на меня, делает паузу, а потом тоже начинает смеяться. Мы обе смахиваем слезы с глаз, когда машина останавливается перед домом Картера, где играет музыка и люди уже стоят на крыльце и пьют.

– Боже, мне не хочется туда заходить.

Она смеется.

– Только потому, что у тебя есть мужчина, к которому можно вернуться домой, сучка. Пойдем, поможешь мне найти следующую жертву.

– Что? – Я ухмыляюсь, когда она открывает свою дверь. – Ты не собираешься жить в комнате рядом с моей?

Она делает паузу, затем толкает дверь.

– Ладно, нет, не собираюсь. Я хотела чего-то большего, а Нейт не может мне этого дать, потому что, видимо, увлекся кем-то другим. Я могу получить его только для секса.

Выхожу из машины, коротко благодарю Сэмми и говорю, что напишу ей, если нужно будет подвезти нас домой.

– Ты не хочешь этого?

Она сглатывает, в ее глазах появляется грусть.

– С ним? К сожалению, нет. Я поймала чертовы чувства.

Зацепив свою руку ее рукой, подталкиваю голову в сторону дома.

– Ну, тогда пойдем и найдем тебе постельного приятеля!

Девушка ухмыляется, подносит водку к губам и глотает.

– Звучит заманчиво.

Миновав всех пьяных людей на крыльце, я открываю входную дверь как раз в тот момент, когда в моей маленькой сумочке начинает звонить телефон. Я достаю его, закрываю одно ухо, чтобы заглушить музыку, и ищу тихий уголок, чтобы поговорить с Бишопом.

– Бишоп? – кричу я в трубку, стараясь заглушить музыку.

– Мэдисон? Иди домой. Сейчас же!

– Что? – Я не могу нормально расслышать его слова; каждый раз, когда он что-то говорит, кто-то громко что-то делает. – Бишоп?

– Черт! – рычит он в трубку. Я слышу это.

– Что ты сказал до этого? – Наконец найдя ванную, я закрываю дверь, глубокий бас сотрясает стены. – Теперь я тебя слышу.

– Хорошо. Тебе нужно уходить прямо сейчас. Я уже в пути.

– Что? Почему?

– Просто сделай это, бл*дь, Мэдисон. Ради всего святого, я сам тебя убью...

Стук в дверь прерывает.

– Подожди. Кто-то стучит, как будто они гребаные полицейские.

– Мэдисон! – кричит он, как раз, когда я открываю дверь.

– Какого х... – Я делаю паузу, наклоняя голову. – Брэнтли?

– Это Бишоп?

Я смотрю вниз на свой телефон.

– Что? Да?

– Можешь повесить трубку. Пойдем, я вытащу тебя отсюда.

Проглотив недоверие, кладу телефон обратно в сумку, не вешая трубку. В детстве у меня были разрозненные воспоминания о нас с Брэнтли, но я ему не доверяю. В каждом воспоминании о нем, а их всего одно или два, ясно, что он меня ненавидит. Даже сейчас я вижу, что он все еще ненавидит меня. Но почему? Я не понимаю, почему он меня ненавидит.

– Мэдисон? – Брэнтли притягивает меня к себе, его рот приближается к моему уху. – Здесь есть люди, которые собираются забрать тебя. Я знаю, что ты мне не доверяешь, но ты доверяешь Бишопу, который доверяет мне.

Подожди!

– Вау! Что? – Делаю паузу, как раз, когда мы уже подходим к двери. Я коротко оглядываюсь через плечо, наблюдая, как Татум танцует с какой-то красоткой под песню в стиле техно. Как по-разному идут наши жизни, словно две разные полосы. – Я не хочу... – Качаю головой.

Брэнтли открывает входную дверь и хватает меня за руку, грубо сжимая. Я смотрю вниз на его хватку, а затем снова на его лицо.

– Это слишком сильно.

– Заткнись, бл*дь. – Мы доходим до конца дорожки как раз в тот момент, когда подъезжает черный лимузин, очень похожий на наш. Задняя дверь распахивается, и Брэнтли хватает меня за волосы, заталкивая в темный салон.

– Агх! – кричу я, отползая в угол кресла.

Брэнтли залезает следом, садится рядом со мной и расстегивает свой костюм.

– Какого хрена? – кричу я ему, но его глаза не двигаются. Они неподвижны, устремлены на кого-то перед ним. Когда я прослеживаю его взгляд, шокированно вздыхаю.

Отец Бишопа, Гектор, сидит прямо передо мной, и, хотя я не могу разглядеть человека, который находится рядом с ним из-за тени, отбрасываемой на его место, вижу, что он одет в такой же костюм, как и Гектор.

– Эм? – Я прочищаю горло.

Гектор просто смотрит на меня, завороженный. Он не просто пугает, он прямо-таки смертоносен. Он высасывает кислород из всех, кто сидит в этой машине. Теперь я вижу, что Бишоп яблоко от яблони недалеко падает.

Он прочищает горло.

– Ты такая надоедливая, Мэдисон.

Я смотрю на Брэнтли, нутро закипает ненависть. Я доверяла ему; Бишоп доверял ему. Должно быть, поэтому Бишоп велел мне уйти. Снова смотрю на Гектора.

– Хотел бы я сказать, что мне жаль.

Гектор делает паузу, наклоняет голову, а затем усмехается, доставая сигару из пиджака своего костюма.

– Ну, я думаю, ты пожинаешь все плоды.

– Почему я здесь? – спрашиваю, звуча гораздо увереннее, чем есть на самом деле.

Он опирается лодыжкой о колено, делая затяжку сигарой.

– Я подумал, что пришло время ввести тебя в курс дела. Вообще-то, о нескольких вещах.

– О? – хрипло шепчу я. Раскрытие секретов только дает ему больше причин убить меня, если он захочет, но я приму это.

– Имя Венари тебе о чем-нибудь говорит, Мэдисон? – Его глаза прищуриваются, когда мимо проплывает дым.