Текст книги "Стеклянный Дворец (ЛП)"

Автор книги: Амитав Гош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

Глава тридцать седьмая

Когда на следующий день они поехали в Морнингсайд, на дорогах оказалось еще больше машин, чем накануне. Но лишь их автомобиль, похоже, ехал на север, все остальные направлялись в противоположном направлении, в сторону Куала-Лумпура и Сингапура. Люди поворачивали головы, чтобы посмотреть на них, несколько раз им посигналили, заботливо пытаясь убедиться, что они знают, куда едут.

Несколько раз они проезжали мимо армейских грузовиков, часто занимающих обе полосы, сигналящих, чтобы очистили дорогу. Много раз приходилось плестись по заросшей травой обочине на скорости в пятнадцать-двадцать миль в час.

День клонился к вечеру, когда они добрались до Сангеи-Паттани. Прошел всего один день, с тех пор как они здесь проезжали, но город казался совершенно другим. Утром он был пуст и похож на призрак, большинство обитателей разбежались в сельскую местность, магазины были закрыты и заколочены.

Теперь Сангеи-Паттани больше не пустовал: везде были солдаты – австралийцы, канадцы, индийцы и британцы. Но это были не те стройные ряды подразделений, к которым они привыкли, теперь это были вялые, усталые люди, сбившиеся в небольшие неровные группы. Некоторые бродили по улицам, положив оружие на плечо, как удочку, некоторые отдыхали в тени аркады у магазинов, что-то ели из консервных банок и пакетов, доставая еду пальцами. Их форма была заляпана следами пота и грязью, лица покрыты пылью. В городском парке и вокруг него, где обычно играли дети, спали группы истощенных солдат, прижимая к себе оружие.

Они начали замечать признаки мародерства: разбитые окна, открытые настежь ворота, магазины с развороченными ставнями. Мародеры то и дело выходили из проломов – солдаты и местные собирались вместе, чтобы пограбить магазины. Нигде в поле зрения не было заметно полиции. Очевидно, гражданская администрация покинула город.

– Быстрее, Илонго, – Дину постучал в окно грузовика. – Давай побыстрее проедем.

Они добрались до дороги, которую перегородила группа солдат. Один из них махал грузовику с оружием в руке, пытаясь его остановить. Дину заметил, что солдат еле стоит на ногах, и крикнул Илонго:

– Не останавливайся, они пьяны.

Илонго резко вильнул в сторону, на встречную полосу. Дину оглянулся и увидел, как солдаты смотрят им вслед, огрызаясь:

– Чертовы обезьяны.

Илонго свернул в переулок, потом прибавил скорости на боковой улице и выехал из города. Через несколько минут он заметил стоящего у обочины знакомого, остановился и спросил его, что происходит.

Этот человек работал подрядчиком на каучуковой плантации неподалеку от Морнингсайда. Он сказал, что им повезло сохранить грузовик: на его плантации все транспортные средства конфисковали. Утром явился английский офицер с отделением солдат и забрал их грузовик.

Они переглянулись, одновременно подумав о стоящей в гараже Морнингсайда Дайтоне.

Дину нервно грыз костяшки пальцев.

– Давай же, нельзя терять время.

Через несколько минут они уже въезжали через арочные ворота Морнингсайда, словно в другую страну: здесь не было и следа беспорядка. На плантации было тихо и спокойно, дети махали им, пока они ехали по проселочной дороге. Потом появился дом, далеко на склоне, он выглядел таким безмятежным и величественным.

Илонго направил грузовик прямо к гаражу. Он спрыгнул вниз и открыл ворота. Дайтона по-прежнему стояла внутри.

Дину и Элисон смотрели на машину. Дину взял Элисон за руку и потащил ее в гараж.

– Элисон, вы должны ехать немедленно... времени больше нет.

– Нет, – Элисон выдернула руку и захлопнула дверь гаража. – Я уеду позже, ночью. Кто знает, когда мы еще увидимся снова? Я хочу побыть с тобой несколько часов, прежде чем уеду.

***

Утром Кишан Сингх пошел на разведку и обнаружил, что японцы покинули плантацию под прикрытием ночи. Он помог Арджуну вылезти из трубы и подняться. Потом он стянул с него мокрую одежду, выжал ее и разложил на солнце.

Грудь и живот Арджуна сморщились от долгого пребывания в воде, но боль в ноге утихла. Он обрадовался тому, что перевязка сделала свое дело, остановив кровотечение.

Кишан Сингх нашел ветку, чтобы использовать ее в качестве костыля, и они медленно двинулись, Арджун останавливался через несколько шагов, чтобы приноровиться к костылю. Сначала они добрались до гравийной дороги и пошли вдоль нее, держась под прикрытием деревьев. Через некоторое время стали появляться признаки жилья – обрывки одежды, следы ног, растащенная птицами яичная скорлупа. Вскоре они заметили поднимающиеся над деревьями клубы дыма и почуяли знакомый запах риса и жареных зерен горчицы, потом увидели жилища работающих на плантации кули: два одинаковых ряда лачуг, разделенные дорогой. Перед ними копошилось большое число людей, и даже издали было понятно, что происходит нечто необычное.

Хижины стояли в небольшом понижении рельефа, со всех сторон местность шла вверх. С помощью Кишана Сингха Арджун смог забраться на низкий гребень. Лежа на животе, они смотрели на впадину.

В поселке было около пятидесяти домов в параллельных рядах. На одном конце стояла маленький индуистский храм – сарайчик под жестяной крышей, окруженный раскрашенной в красный и белый цвет стеной. Рядом с храмом находилось открытое пространство с навесом, также с жестяной крышей, очевидно, место для проведения собраний. Именно у этого навеса и концентрировалась вся суматоха. Все двигались в том направлении.

– Сахиб, взгляните, – Кишан Сингх указывал на едва заметную у навеса черную машину. На капоте был прикреплен флаг. С этого расстояния он выглядел совсем мелким, и Арджун не смог его опознать с первого взгляда. Он был и знакомым, и нет, эту расцветку он хорошо знал, но долгое время не видел. Он повернулся к Кишану Сингху. Денщик настороженно смотрел в его сторону.

– Ты знаешь это знамя, Кишан Сингх?

– Сахиб, это индийский триколор, тиранга...

Конечно, как он мог его не узнать? Это был флаг индийского национального движения: крутящееся колесо на фоне шафранно-желтого, белого и зеленого. Он по-прежнему был озадачен появлением этого флага, когда последовал второй сюрприз. Из-под навеса появилась знакомая фигура в тюрбане цвета хаки, двигаясь по направлению к машине. Это был Харди, погруженный в разговор с другим человеком, незнакомцем – белобородым сикхом, одетым в длинную белую тунику просвещенного человека, джани.

Не было смысла больше ждать. Арджун встал на ноги.

– Кишан Сингх, чало... – опершись на костыль, он пошел вниз по склону, в сторону навеса.

– Харди! Эй, Харди!

Харди прервал разговор и повернулся к нему.

– Приятель? Арджун?

Он побежал по склону, лицо расплывалось в улыбке.

– Приятель, мы решили, что ублюдки тебя достали.

– Кишан Сингх за мной вернулся, – сказал Арджун. – если бы не он, меня бы здесь не было.

Харди похлопал Кишана Сингха по плечу.

– Молодец!

– А теперь скажи мне, – Арджун потянул Харди за локоть, – что здесь происходит?

– Не спеши, приятель, – ответил тот. – Я тебе расскажу, но сначала приведи себя в порядок. Куда тебя ранило?

– Под коленом.

– Серьезно?

– Сегодня уже лучше.

– Давай пойдем где-нибудь сядем. И перевяжем рану.

Харди кивнул солдату:

– Джалди, медик ко бхеджо, – и отвел Арджуна в одну из хижин, не закрыв за собой дверь. – Наш штаб, – усмехнулся он.

Внутри было темно, узкие окна закрывали истрепанные занавески. Деревянные стены почернели от копоти, в помещении стоял сильный запах дыма. У стены находилась узкая пружинная кровать. Харди отвел к ней Арджуна и помог ему сесть.

В дверь постучали, и появился санитар. Он тщательно осмотрел повязку Арджуна и оторвал ее одним быстрым движением. Арджун поморщился, а Харди протянул ему стакан воды.

– Пей. Тебе это нужно.

Арджун осушил стакан и вернул его.

– Харди, где Баки?

– Отдыхает, – ответил Харди. – Чуть дальше есть свободная хижина. Она оказалась единственным подходящим для него местом. Его рука доставляет беспокойство. нам пришлось дать ему обезболивающее. Он был в отключке всё утро.

Санитар начал промывать рану Арджуна, и тот схватился за край кровати.

– Так объясни, Харди, – процедил он сквозь зубы, – что здесь происходит?

– Попробую объяснить как можно короче, – сказал Харди. – Вышло вот что: прошлой ночью, вскоре после того, как мы тебя потеряли, мы наткнулись на пару сборщиков каучука, индийцев. Они сказали, что мы можем спрятаться в поселке кули, и привели нас сюда. Они были очень гостеприимны, накормили и предоставили постели. Показали хижину, куда мы поместили Баки. Тогда мы этого еще не знали, но некоторые из них оказались членами "Индийской лиги за независимость". Они сообщили своему штабу, и сегодня утром на машине с развевающимся флагом прибыл джани. Можешь себе представить наше удивление. Оказалось, что это джани Амрик Сингх – узнаешь имя? Его подпись стояла на памфлетах, которые япошки разбрасывали над Джитрой.

– Да, – сухо произнес Аржджун. – Мне знакомо это имя. Чего он хочет?

Харди помедлил, вполголоса напевая какую-то мелодию. Арджун понял, что он тщательно обдумывает дальнейшие слова.

– Арджун, ты помнишь капитана Мохана Сингха?

– Да. Четырнадцатый панджабский, правильно? Он вроде тоже был в Джитре? Мне показалось, что я его заметил по пути к линии Асун.

– Да. Они укрылись на плантации и двинулись на восток, как и мы.

– И что насчет капитана Мохана Сингха?

– Джани сказал, что он связан с "Индийской лигой за независимость".

– Продолжай.

– Погоди.

Санитар закончил перевязывать рану Арджуна. Харди проводил его и закрыл дверь. Он помедлил, запустив палец в бороду.

– Слушай, Арджун, – сказал он. – Не знаю, как ты это воспримешь. Я просто рассказываю тебе, что знаю...

– Продолжай, Харди.

– Капитан Мохан Сингх сделал большой шаг.

– Какой еще шаг?

– Он решил порвать с британцами.

– Что?

– Да, – ровным и невыразительным тоном ответил Харди. – Он собирается сформировать независимое подразделение – Индийскую национальную армию. С ним все офицеры из Четырнадцатого панджабского – в смысле, все индийцы. Кумар, Масуд, многие другие. Они пригласили всех нас присоединиться.

– И? – спросил Арджун. – Ты собираешься согласиться?

– Что я могу сказать, Арджун? – улыбнулся Харди. – Ты знаешь, о чем я думаю. Я никогда не скрывал своих взглядов, не как многие наши парнишки.

– Харди, погоди, – ткнул в него пальцем Арджун. – Просто немного подумай. Не спеши. Ты знаешь, кто такой этот джани? Откуда тебе вообще знать, что он говорит правду про капитана Мохана Сингха? Откуда тебе знать, что он не японская марионетка?

– Амрик Сингх тоже был в армии. Он знал моего отца – его деревня недалеко от нашей. Если он японская марионетка, то на это должна быть серьезная причина. В любом случае, кто мы такие, чтобы называть его марионеткой? – засмеялся Харди. – Разве мы сами не главные марионетки?

– Подожди, – Арджун попытался собраться с мыслями. Таким облегчением была возможность наконец-то поговорить, высказать все аргументы, которые таились в глубине его разума.

– Так что это всё значит? – спросил Арджун. – Этот Мохан Сингх со своим отрядом будет драться на стороне японцев?

– Да. Конечно. Временно – пока британцы не уйдут из Индии.

– Но, Харди, давай это как следует обдумаем. Чего хотят от нас японцы? Их что, волнует наша независимость? Они лишь хотят оттеснить британцев, чтобы занять их место. Они лишь хотят нас использовать, разве ты этого не видишь?

– Конечно хотят, Арджун, – согласился Харди. – Если бы не они, то кто-нибудь еще. Кто-то всегда будет пытаться нас использовать. Вот почему это так тяжело, разве ты не понимаешь? Впервые в жизни мы пытаемся сами принимать решения, а не подчиняться приказам.

– Слушай, Харди, – Арджун сделал над собой усилие, чтобы успокоиться. – Сейчас тебе это кажется именно таким, но спроси себя: какова вероятность, что нам позволят делать что-то по собственной воле? Скорее всего мы просто поможем японцам войти в Индию. Какой смысл в том, чтобы менять британцев на японцев? В качестве колониалистов британцы не так уж плохи, лучше, чем многие другие. Уж точно лучше японцев.

Харди громко расхохотался, его глаза заблестели.

– Арджун, приятель, подумай, до чего мы докатились, если начали разговаривать о хороших и плохих хозяевах. Мы кто, собаки? Бараны? Не бывает хороших хозяев и плохих. Арджун, чем лучше хозяин, тем хуже для раба, потому что заставляет его забыть о своем положении.

Они смотрели друг на друга, находясь всего в нескольких дюймах. Арджун видел, как подергивается глаз Харди, и чувствовал жар его дыхания. Он сдался первым.

– Харди, от нашей ссоры не будет никакого проку.

– Да.

Арджун стал грызть ногти.

– Слушай, Харди. – Не думай, что я не согласен с твоими словами. Это не так. Я считаю, что ты во многом прав. Но я лишь пытаюсь задуматься о нас, о людях вроде нас с тобой, о нашем месте в мире.

– Не понимаю.

– Взгляни на нас, Харди, просто взгляни на нас. Кто мы такие? Мы научились танцевать танго и знаем, как есть ростбиф ножом и вилкой. Правда в том, что если бы не цвет кожи, то большинство людей в Индии не приняли бы нас за индийцев. Когда мы вступили в армию, мы не думали об Индии, а хотели стать сахибами. Ими мы и стали. Думаешь, мы можем всё это исправить, просто подняв новый флаг?

Харди беспечно пожал плечами.

– Слушай, – сказал он. – Я простой солдат, приятель. Я не понимаю, что ты пытаешься сказать. Для меня вопрос в том, что хорошо, а что плохо – за что надо сражаться, а за что нет. Вот и всё.

Раздался стук в дверь. Харди открыл и увидел стоящего на пороге джани Амрик Сингха.

– Все ждут.

– Джани, эк минит... – Харди повернулся к Арджуну. – Слушай, Арджун, – произнес он устало, – вот что я собираюсь сделать. Джани предложил провести нас через линию фронта к Мохану Сингху. Я уже принял решение и собираюсь объяснить его солдатам, я скажу им, почему это правильно. Они сами смогут решить. Хочешь пойти послушать?

– Да, – кивнул Арджун.

Харди протянул Арджуну костыль, и они вместе медленно направились по гравийной дороге к навесу. Там было полно народу: впереди в аккуратных рядах сидели солдаты, за ними – обитатели поселка кули, мужчины в саронгах, женщины ы сари. Многие сборщики держали на руках детей. В конце навеса стоял стол и пара стульев. Харди занял место за столом, а Арджун и джани Амрик Сингх сели на стулья. Было шумно: люди перешептывались и разговаривали, дети хихикали от такого необычного зрелища. Харди пришлось кричать, чтобы его услышали.

Как только он начал говорить, Арджун понял, к своему удивлению, что он талантливый оратор, похоже, имеющий опыт. Его голос наполнил пространство под навесом, слова отражались эхом от крыши – долг, страна, свобода. Арджун напряженно вслушивался и вдруг ощутил, что лицо покрылось испариной. Он опустил глаза и понял, что весь вспотел – пот катился с локтей и ног. У него снова начиналась лихорадка, как прошлой ночью.

Под навесом раздался оглушающий гул многочисленных голосов. Арджун услышал, как Харди ревет толпе:

– Вы со мной?

Последовала еще одна волна криков, прокатившаяся под крышей и эхом отразившаяся обратно. Солдаты вскочили на ноги. Несколько человек взялись за руки и начали танцевать бхангру, дергая плечами и притопывая ногами. Рабочие за ними тоже кричали – мужчины, женщины, дети – бросая в воздух разные предметы, хлопая и махая руками. Арджун посмотрел на Кишана Сингха и увидел, что его лицо раскраснелось от радости, глаза сияют.

Арджун беспристрастно отметил, что с тех пор, как они вошли под навес, всё будто изменилось, словно весь мир внезапно поменял цвет и облик. Недавняя реальность казалась непонятным сном. Неужели он и правда с удивлением смотрел с холма на индийский флаг в поселке кули? Но чей же еще там мог быть флаг? Неужели отец Кишана Сингха и правда получил награду во Фландрии? Неужели Кишан Сингх и правда тот же самый человек, за которого он всегда его принимал – самый преданный солдат, выходец из потомственной солдатской семьи? Арджун посмотрел на танцующих. Как могло получиться, что он так долго служил вместе с ними и понятия не имел, что они совсем другие? И как такое возможно, что он никогда не знал даже самого себя?

Вот так и начинается мятеж? В такое безрассудное мгновение, когда каждый перестает быть похожим на человека, которым был еще минуту назад? Или каким-то другом образом? Когда кто-то узнает незнакомца, которым всегда был для самого себя, когда понимает, что все клятвы в верности, все убеждения неправильны?

Но кому присягать сейчас, когда он чувствовал себя свободным? Он был военным и знал, что без веры, без верности, нельзя сделать ничего, по крайней мере, ничего важного. Но кому теперь присягнуть на верность? Старая Индия давно не существует, Британия построила империю и стерла ее с лица земли. Но теперь мертва и империя, Арджун это знал, потому что чувствовал, как она умирает в нем самом, где был самый твердый ее оплот, так кому теперь сохранять верность? Верность, народ, вера – эти понятия были столь же хрупки, сколь и важны, как ткань человеческого сердца – легко разрушить, невозможно восстановить. Как можно воссоздать узы, связывающие людей друг с другом? Это находилось за пределами возможности человека вроде него – выучившегося разрушать. Эта работа продлилась бы не один год, даже не десяток лет и не пятьдесят, это работа на целые столетия.

– Так что, Арджун? – внезапно перед ним опустился Харди, посмотрев в глаза. Его лицо триумфально пылало.

– Арджун. Что ты будешь делать? Ты с нами или против нас?

Арджун потянулся к костылю и встал на ноги.

– Слушай, Харди. Перед тем, как думать о чем-либо, нужно кое-что сделать.

– Что?

– Баки, командующий, мы должны его отпустить.

Харди безмолвно уставился на него.

– Мы должны так поступить, – продолжил Арджун. – Мы не можем быть ответственными за то, что он попадет в плен к японцам. Он справедливый человек, Харди, и под его началом было хорошо служить, ты это знаешь. Мы должны его отпустить. Обязаны.

Харди почесал подбородок.

– Я не могу этого допустить, Арджун. Он выдаст нашу позицию, наши перемещения.

– Вопрос не в том, что ты можешь допустить, Харди, – устало прервал его Арджун. Ты не мой хозяин, а я не твой. Я не прошу тебя. Я ставлю тебя в известность, что собираюсь дать командующему провизию и воду и позволить ему отыскать путь обратно к своим. Если ты захочешь мне помешать, тебе придется вступить со мной в драку. Думаю, некоторые солдаты встанут на мою сторону. Решай.

Харди едва заметно улыбнулся.

– Взгляни на себя, приятель, – его голос наполнился язвительным сарказмом. – Даже сейчас ты пытаешься лизать зад начальству. На что ты надеешься? Что он замолвит за тебя словечко, если всё пойдет наперекосяк? Хочешь получить страховку на будущее?

– Вот ты свинья, – Арджун бросился к Харди, схватив его за шиворот, замахнувшись костылем.

Харди легко увернулся.

– Прости, – резко сказал он. – Не стоило этого говорить. Тик хаи. Делай, что хочешь. Я пошлю кого-нибудь, чтобы показать тебе, где Баки. Только поторопись, это всё, о чем я прошу.

Глава тридцать восьмая

Элисон с Дину потратили час на уборку в темной комнате. Электричества не было, пришлось работать при свечах. Они отнесли вниз увеличитель, поддоны, упаковали отпечатки и негативы, завернув их в старую ткань и уложив в коробки. Закончив, Дину задул свечу. Они стояли в душной и теплой комнате, похожей на шкаф, прислушиваясь к ночному гулу цикад и кваканью лягушек. Время от времени слышался далекий прерывистый звук, похожий на лай, словно в спящей деревне потревожили свору собак.

– Пулеметы, – прошептала Элисон.

Дину дотронулся до нее в темноте, притянув к себе.

– Они очень далеко.

Дину обнимал ее, крепче прижав к себе. Он провел ладонями по ее волосам, плечам, по изгибу спины. Его пальцы задержались на застежках платья и медленно стащили одежду с плеч, а потом потянули Элисон вниз. Он опустился на колени и уткнулся в нее лицом, прикасаясь щекой, носом, языком.

Они лежали на маленьком свободном клочке на полу, прижавшись друг к другу бедрами, вытянув руки, их плоские животы соприкасались. По телам паутинкой растекались струйки пота, сливаясь, делая их еще ближе друг к другу.

– Элисон... что я буду делать? Без тебя?

– А я, Дину? Как насчет меня? Что буду делать я?

Потом они лежали без движения, подложив руки под головы. Он прикурил сигарету и поднес к ее губам.

– Когда-нибудь, – сказал Дину, – когда-нибудь мы снова будем вместе, и я покажу тебе настоящую магию темной комнаты.

– И в чем она заключается?

– Когда ты сам печатаешь... кладешь негатив на бумагу и смотришь, как она оживает... темнота превращается в свет. Когда я впервые это увидел, то подумал: на что похоже такое прикосновение? С таким полным поглощением?... Когда один предмет озаряется тенью другого?

– Дину, – Элисон провела пальцами по его лицу.

– Если бы я только мог прикоснуться к тебе так же... чтобы ты отпечаталась на мне... на каждой части моего тела...

– Дину, еще будет время, – она взяла его лицо ладонями и поцеловала. – До самого конца жизни, – поднявшись на колени, она снова зажгла свечу. Держа ее перед лицом, Элисон пристально всматривалась в глаза Дину, словно пыталась запечатлеть его в памяти.

– Это ведь ненадолго, Дину? – спросила она. – Правда?

– Ненадолго.

– Ты и правда в это веришь? Или лжешь ради меня? Скажи правду, Дину, я предпочитаю знать.

Он сжал ее плечи.

– Да, Элисон, – он пытался говорить как можно убедительней. – Да. Мы скоро снова сюда вернемся... Вернемся в Морнингсайд... Всё будет по-прежнему, кроме...

– Кроме? – она прикусила губу, словно боялась услышать его слова.

– Кроме того, что мы поженимся.

– Да, – радостно рассмеялась Элисон. – Да, – сказала она, кивнув. Мы поженимся. Мы слишком долго это откладывали. Это ошибка.

Она подняла свечу и выбежала из комнаты. Дину лежал неподвижно, прислушиваясь к ее шагам. В доме было тише, чем когда-либо. Внизу спал уставший Сая Джон.

Дину встал и последовал за Элисон по темным коридорам, в ее спальню. Она открывала шкафы и копалась в ящиках. Внезапно она повернулась, протянув руку.

– Смотри.

В свете свечи блеснули два золотых кольца.

– Они принадлежали родителям, – сказала Элисон, взяла его за руку и надела кольцо на ему палец. – Этим кольцом беру тебя в мужья.

Она засмеялась, положив другое кольцо ему в ладонь, потом протянула палец, держа руку перед собой.

– Давай, – попросила она. – Сделай это, прошу тебя.

Он повернул кольцо в руке и надел ей на палец.

– Теперь мы женаты?

Элисон со смехом дернула головой, подняв палец к свету.

– Да. Некоторым образом. В наших собственных глазах. Когда мы расстанемся, ты всё равно будешь моим из-за этого кольца.

Она отдернула висящую над кроватью москитную сетку.

– Идем, – Элисон задула свечу и потянула Дину к кровати.

Через час Дину проснулся от гула приближающихся самолетов. Он протянул руку и обнаружил, что Элисон уже не спит, а сидит спиной к нему у туалетного столика.

– Элисон.

– Только не говори, что уже пора. Еще нет.

Они обнимали друг друга и прислушивались. Самолеты летели прямо над головой, очень низко. Оконные стекла дрожали.

– Как-то раз во времена моего детства, – сказал Дину, – отец рассказал мне историю о Мандалае. Когда короля отправили в изгнание, девочкам из дворца пришлось идти к реке пешком через весь город... С ними была моя мать, и отец последовал за ними, держась в тени. Это был долгий путь, девочки устали и выглядели жалко... Отец собрал все свои деньги и купил какие-то сладости... чтобы их приободрить. Девочек охраняли солдаты – чужеземцы, англичане... Каким-то образом отец смог проскользнуть через кордон... Он отдал моей матери пакет и побежал обратно в тень... Он смотрел, как она открывает пакет и поразился – она тут же предложила конфеты солдатам, которые шли рядом. Сначала он разозлился, чувствуя себя преданным... Почему она отдает конфеты, тем более этим людям, захватчикам? Но потом он медленно начал понимать, что она делает, и обрадовался... Он понял, что это правильно, это способ выжить. Нет никакого смысла вести себя вызывающе...

– Думаю, ты пытаешься мне что-то сказать, Дину, – тихо заметила Элисон. – Что именно?

– Я просто хочу, чтобы ты вела себя осторожно, Элисон, не была упрямой... не была собой, лишь на время... вела себя осторожно и тихо...

– Я попытаюсь, Дину, – она сжала его руку. – Обещаю. И ты тоже, ты тоже должен быть осторожен.

– Я и буду – таков мой характер. В этом смысле мы разные... Вот почему я о тебе беспокоюсь.

Пролетела еще одна эскадрилья. Больше невозможно было спокойно лежать, когда стекла дрожали так, будто вот-вот треснут. Элисон перебросила ноги с кровати. Она подобрала сумочку, где держала ключи от Дайтоны, которая оказалась неожиданно тяжелой. Элисон открыла ее и подняла брови, посмотрел на Дину.

– Это револьвер твоего отца. Я нашел его в ящике.

– Он заряжен?

– Да. Я проверил.

Она закрыла сумочку и повесила ее на плечо.

– Пора.

Они спустились и обнаружили Саю Джона сидящим на веранде в своем любимом кресле-качалке. Элисон бросила рядом с ним ключи и обняла его за талию.

– Мне нужно твое благословение, дедушка.

– Зачем?

– Мы с Дину собираемся пожениться.

Его лицо озарила улыбка. Элисон с радостью увидела, что он ее понял, его глаза чистые и ясные. Он сделал обоим знак подойти поближе и обнял их за плечи.

– Сын Раджкумара и дочь Мэтью, – он чуть раскачивался из стороны в сторону, держа их головы руками, словно трофеи. – Что может быть лучше? Вы объедините наши семьи. Ваши родители будут довольны.

Они вышли наружу, начал накрапывать дождь. Дину поднял верх Дайтоны и открыл для Саи Джона дверь. Усаживаясь, старик похлопал его по плечу.

– Передай Раджкумару, что это будет громкая свадьба, – сказал он. – Настаиваю на том, чтобы пригласить архиепископа.

– Да, – попытался улыбнуться Дину. – Конечно.

Потом Дину подошел к Элисон и нагнулся к ее окну. Она не смотрела в его сторону.

– Мы не попрощались.

– Нет.

Она завела машину, и Дину сделал шаг назад. В конце дорожки Дайтона остановилась. Дину увидел, как Элисон высунулась из окна, силуэт ее головы выделялся на фоне рассеянного дождем света. Она подняла руку, чтобы помахать, и он махнул в ответ. Потом он побежал вверх по лестнице, от окна к окну, наблюдая за фарами Дайтоны, пока та не скрылась из вида.

***

Хижина, где провел ночь подполковник Бакленд, представляла собой маленькое строение из красного кирпича, окруженное деревьями, и находилась примерно в полумиле от поселка кули. Арджуна вел разговорчивый молодой «контрактор», одетый в шорты цвета хаки, он же нес бутылку воды и узелок с провизией, которую приготовили для подполковника.

Контрактор показал Арджуну ведущую на юг, в сторону низких холмов, дорогу.

– В паре миль отсюда есть город, – сказал он. Мы слышали, что его занимают британцы.

Они подошли к лестнице, ведущей в хижину. Контрактор протянул воду и узелок с провизией.

– Полковник будет в безопасности, если пойдет по этой дороге. Ему понадобится не больше часа или двух, чтобы добраться до города, даже если пойдет очень медленно.

Арджун робко поднялся по ступенькам к двери. Он постучал и, не получив ответа, концом костыля открыл дверь. Подполковник Бакленд лежал на бетонном полу на матрасе.

– Сэр.

Подполковник Бакленд резко сел, оглядываясь.

– Кто здесь?

– Лейтенант Рой, – отдал честь Арджун, навалившись на костыль.

– О, Рой, – голос подполковника потеплел. – Рад вас видеть.

– Я тоже рад вас видеть, сэр.

– Вы ранены? Что случилось?

– Пуля прошла через икру, сэр. Всё будет в порядке. А как ваша рука?

– Немного болит.

– Думаете, вы сможете идти, сэр?

Подполковник Бакленд удивленно поднял брови.

– А что? – он бросил взгляд на узелок и бутылку с водой в руках Арджуна. – Что у вас там, Рой?

– Вода и провизия, сэр. Японцы продвигаются по шоссе север-юг. Если пойдете в другом направлении, то сможете пройти через линию фронта.

– Через линию фронта? – подполковник Бакленд медленно повторил, словно самому себе. – Так что же, я пойду один? Что насчет вас? А остальных?

– Мы остаемся здесь, сэр. Пока что.

– Понимаю, – подполковник Бакленд встал, прижимая правую руку к груди. Он взял у Арджуна бутылку с водой и посмотрел ее, повертев в руке. – Так вы собираетесь переметнуться к японцам?

– Я бы не стал употреблять такие слова, сэр.

– Уверен, что не стали бы, – подполковник Бакленд пристально посмотрел на Арджуна и нахмурился.

– Знаете, Рой, – произнес он наконец. – Я никогда не принимал вас за перебежчика. Других – да, возможно. Но вы... вас я никогда не мог бы счесть предателем.

– Кое-кто скажет, что я всегда был предателем, сэр.

– А вы и правда в это верите? – подполковник Бакленд покачал головой. – На самом деле вы в это не верите.

– Сэр?

– Не верите. Иначе вас бы здесь не было, с водой и пищей для меня. Лишь некомпетентный военный станет помогать врагу сбежать. Или дурак.

– Я посчитал, что обязан, сэр.

– Почему?

– Потому что это не ваша вина, сэр. Вы всегда были к нам справедливы. Вы были лучшим командующим, о котором можно мечтать – учитывая обстоятельства.

– Полагаю, вы ожидаете, что я вас поблагодарю?

– Я ничего не ожидаю, сэр, – Арджун открыл дверь. – Но если не возражаете, сэр, времени не так уж много. Я покажу дорогу.

Подполковник Бакленд вышел, и Арджун последовал за ним. Они спустились по лестнице и подошли к деревьям. Немного погодя подполковник Бакленд откашлялся.

– Слушайте, Рой. Еще не слишком поздно. Вы еще можете изменить решение. Идемте со мной. Мы можем от них ускользнуть. И забудем об этом... об этом инциденте.

Арджун некоторое время молчал.

– Сэр, могу я кое-что сказать?

– Говорите.

– Сэр, вы помните, когда преподавали в академии, вы однажды процитировали на одной из лекций одного английского генерала – думаю, его звали Манро. Вы процитировали его высказывание, сделанное примерно сто лет назад об индийской армии: "Дух независимости воспрянет в этой армии задолго до того, как о нем вспомнят остальные".

Подполковник Бакленд кивнул.

– Да. Я это очень хорошо помню.

– Все в группе были индийцами, и мы были слегка шокированы тем, что вы решили процитировать нам что-либо подобное. Мы настаивали, что Манро сказал чепуху. Но вы не соглашались...

– Правда?

– Да. В то время я думал, что вы играете роль адвоката дьявола, просто пытаетесь нас спровоцировать. Но ведь это не так, сэр? Правда в том, что вы всегда знали: вы знали, как мы поступим, знали еще до того, как мы это сделали. Вы знали, потому что вы нас создали. Если бы я сейчас ушел с вами, никто не удивился бы больше, чем вы сами. Думаю, что в глубине души вы немного меня презирали бы.

– Что за вздор, Рой. Не глупите. Еще есть время.