Текст книги "Всё не так, как кажется (СИ)"

Автор книги: Аля Морейно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11

На следующий день лекции едва высиживаю. Меня штормит, не терпится поскорее закрыть вопрос с беременностью. Даже думать о ребёнке не могу, отношусь к предстоящему визиту в клинику так же, как и к посещению стоматолога: неприятно, но нужно потерпеть – и всё пройдёт.

Лизе решаю ничего не говорить. Зачем? Эту неприятную процедуру не принято предавать огласке. Она ещё и морали читать начнёт наверняка. О чём тут говорить? Подруга не поймёт, почему я не смогу сообщить Бахрамову о ребёнке. Да и нет у меня стопроцентной гарантии, что он отец.

Ситуация аховая и абсурдная – незамужняя папина принцесска, которую папа всю жизнь держал в ежовых рукавицах и контролировал, чтобы до свадьбы ни-ни, беременна не известно, от кого. Вот Дэн посмеётся, если узнает!

После занятий у меня открывается второе дыхание, будто не сидела три пары, не слушала преподавателей и не конспектировала материал. Вру Лизе, что спешу на собеседование, а сама бегу в метро, чтобы как можно быстрее добраться до клиники. Куда тороплюсь – сама себе объяснить не могу. Но кажется, что чем раньше окажусь в клинике, тем быстрее избавлюсь от этой проблемы и смогу спокойно выдохнуть.

Только приехав на место и оказавшись под кабинетом врача, понимаю, какую глупость совершила. Стены пестрят плакатами. Сначала бросаю на них взгляд просто от скуки и любопытства. Потом читаю внимательнее, рассматриваю картинки, хотя мне это противопоказано. Не хочу знать, какие последствия бывают у абортов, мне нужно от этой информации абстрагироваться. Отворачиваюсь, закрываю глаза, но в голове всплывают уже увиденные картинки и вспоминаются прочитанные в интернете страсти. Начинаю паниковать, пытаюсь успокаивать себя, но получается слабо.

Наконец выходит медсестра и зовёт меня в кабинет. Нервничаю, захожу – и понимаю, что не придумала, что буду говорить врачу. Сказать, как есть? Или что-то соврать? Лучше не обманывать, но как объяснить моё настойчивое желание избавиться от ребёнка?

Допустим, про Бахрамова я могу рассказать. Вера Петровна хорошо меня знает и, надеюсь, поймёт. Но стоит ли говорить ей про другого мужчину? Или раз он был вторым, то вероятность его отцовства невелика? Может, он вообще предохранялся?

Так и не найдя верного решения, выпаливаю:

– Я беременная. Пришла делать аборт.

Врач пытается сохранить непроницаемое выражение лица, но я замечаю в её глазах удивление. Ещё бы! При таком контроле со стороны отца так облажаться нужно было постараться. Именно к ней водил меня папа на проверки последние несколько лет. В её понимании, я наверняка должна вот-вот удачно выйти замуж и через пару лет родить в счастливом браке толстощёкого карапуза. А не залететь непонятно от кого без малейшей перспективы не только выйти замуж за отца ребёнка, но и получить от него хоть какую-то помощь и поддержку.

Вера Петровна открывает мою медицинскую карту, записывает с моих слов дату начала последних месячных, дату предполагаемого зачатия, спрашивает об изменениях в самочувствии. Все эти вопросы кажутся не касающимися дела. Я пришла делать аборт! Так пусть сделает уже поскорее и отпустит меня домой.

– Хорошо, иди на кресло, я посмотрю тебя.

Интересно, аборты делают в этом же кабинете? Или куда-то отводят?

– Давайте сразу и без долгих церемоний покончим с этим – и всё.

Боюсь, что она сейчас начнёт тянуть и отговаривать. Знаю, что все врачи так делают. Но со мной этот номер не пройдёт – я не передумаю!

– В любом случае начать мы должны с осмотра.

Раздеваюсь, забираюсь на кресло. Врач разрывает одноразовую упаковку и достаёт оттуда какой-то странный пластиковый инструмент, больше прохожий на орудие пыток. Что она собирается делать?

– Ложись, расслабься. Это называется "зеркало" – специальный прибор для осмотра женщин. Не бойся, это совсем не больно. Разве что немного неприятно.

Напоминаю себе, ради чего я сюда пришла. Закусив губу, терплю все манипуляции. Осмотр заканчивается на удивление быстро.

– Ты права, беременность есть. Срок – примерно восемь недель. Одевайся, отведу тебя на УЗИ.

– Зачем УЗИ? Сделайте мне уже аборт – и я пойду домой.

– Не так быстро, милая.

Тяжело вздыхаю, одеваюсь и плетусь за врачом в соседний кабинет. Приветливая узистка с улыбкой сообщает, что на маленьком сроке УЗИ проводится трансвагинально. Что это означает, я пока не понимаю, но послушно исполняю её команды.

Сама процедура шокирует – я думала, что мне просто поводят датчиком с противным холодным гелем по животу, а оказывается, что его суют вовнутрь. Это всё не для моей нежной психики!

Врач делает на экране какие-то замеры, что-то диктует медсестре, а потом поворачивает ко мне монитор, тычет в маленькое пятнышко и радостно говорит:

– Вот это – ваш малыш!

Наверное, её забыли предупредить, что я пришла на аборт. Сжимаю зубы, чтобы не нагрубить, и даже делаю попытку улыбнуться. Я – вежливая папина принцесса. И после того, как из меня достанут этого "чужого", я непременно снова стану ею.

Пока одеваюсь, узистка перебрасывается несколькими фразами с гинекологом, я забираю заключение и возвращаюсь с врачом в её кабинет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ну что ж. Беременность развивается нормально, все параметры соответствуют сроку.

Не выдерживаю.

– Послушайте, Вера Петровна, я же вам сразу сказала, что пришла на аборт. Меня не волнует, что там чему соответствует. Достаньте это из меня поскорее и отпустите домой.

– Не нервничай и не торопись, деточка, – говорит она с улыбкой, проигнорировав моё недовольство. – Вот тебе направления на анализы. Завтра с 8 до 10 утра сдашь их. Когда результаты будут готовы, моя медсестра тебе позвонит и пригласит.

– Погодите, так что, сегодня вы не будете мне делать аборт?

– Нет, конечно.

– Но почему? Это же несложная процедура?!

– Надо дождаться результатов анализов. И кстати, ты в курсе, что страховка не покрывает прерывание беременности? Тебе придётся оплатить стоимость процедуры в кассу.

Она называет сумму – и мне становится нехорошо. За что такие деньги? Но решимости моей это не убавляет.

– А нельзя ли весь этот процесс как-то ускорить?

– Нет, да и нет необходимости. Эмбриональный срок восемь недель, акушерский – десять. Мы укладываемся в допустимые сроки. Дождёмся результатов анализов, убедимся, что нет противопоказаний…

– А какие могут быть противопоказания?

– Разные. Поговорим об этом, когда получим результаты. А ты пока подумай, уверена ли, что хочешь прервать беременность.

– Уверена, и это не обсуждается!

– Николь, тебе двадцать лет – возраст для первых родов отличный. Ты в целом здорова, у плода на данный момент никаких патологий.

Она говорит это таким тоном, будто уговаривает купить чудодейственный крем от морщин. И хочется ей верить, но я пытаюсь стоять на своём.

– Я не замужем, с отцом ребёнка отношений не поддерживаю, мой папа – в тюрьме.

У неё вытягивается лицо.

– Да, вы не знали? Как раз недавно был суд, восемь лет дали. Имущество конфисковано, жить негде, работы нет. Последний курс института, диплом.

Говорю и машинально загибаю пальцы. Мне кажется, я назвала столько важных аргументов, что и половины врачу должно было хватить, чтобы перестать меня убеждать. Но она оказывается пуленепробиваемой! И всё с той же улыбкой на лице гнёт свою линию.

– И ты, конечно, знаешь, что после аборта, даже проведённого со всеми предосторожностями, может развиться тяжёлый воспалительный процесс. И что в будущем возрастает риск внематочной беременности и выкидыша. И серьёзные патологии при последующих беременностях вероятны. А некоторые женщины вообще никогда больше не могут зачать ребёнка, – не спрашивает, а утверждает. Пропускаю мимо ушей. Какая девушка сейчас не в курсе страшилок про вред аборта?

– Знаю, конечно, – морщусь от всех этих нравоучений и отвечаю скороговоркой.

– И тебя это не пугает?

– Меня куда больше пугает перспектива рождения этого ребёнка. Из двух зол я выбираю меньшее.

У меня нет желания рассказывать ей или кому-то другому о том, что на самом деле произошло в доме Бахрамова. Это умрёт вместе со мной. Но оставить ребёнка, чтобы потом при взгляде на него снова и снова вспоминать тот ужас и ненавидеть ни в чём не повинного малыша, я не рискну. У меня есть ещё шанс всё забыть и начать с чистого листа.

– Ну смотри, тебе решать. Это твой организм, твоя жизнь, твоё будущее. Думать надо сейчас, потом ничего исправить будет нельзя.

Чтобы отвязаться от назойливых нравоучений, киваю и тороплюсь поскорее покинуть кабинет. Достала эта врачиха! Я и так вся извелась, а она ещё масла в огонь подливает своими страшилками.

Вера Петровна ловит меня в дверях и суёт в руки какой-то буклет. Я не очень вежливо прощаюсь с ней и выскакиваю в коридор.

Всю ночь меня преследуют младенцы. И кровь, много крови. Сон бессмысленный, просыпаюсь от него в ужасе. Сердце колотится, будто всё происходит реально. Приходится встать и умыться. Надо бы выпить воды, но перед анализами нельзя.

В клинику плетусь к открытию. Ненавижу медицинские процедуры! Как маленькая, боюсь всех этих уколов и анализов. Почему я должна сейчас через всё это проходить? Состояние – на грани истерики. Не могу успокоиться, меня буквально колотит, хотя на улице достаточно тепло, а я в куртке. Ненавижу себя, ненавижу свою жизнь. Не хочу ничего. Только спрятаться под кровать и не вылезать оттуда, пока не выпустят папу и я не смогу вернуться к привычной жизни.

В университет едва успеваю ко второй паре. Мне кажется, что все слышали слова Дэна и теперь смотрят на меня, как на прокажённую. Готова провалиться под землю.

– Перестань, Ника, кому ты нужна? – шипит мне на ухо Лиза. – Никому нет до тебя дела.

Только я не верю ей. Мне кажется, что все шушукаются и смеются надо мной. А может, я схожу с ума? Во что я превратилась за короткий срок?

После пар тороплюсь выскользнуть из учебного корпуса, чтобы не столкнуться ни с кем из знакомых. Стыдно смотреть им в глаза. Невыносимо ловить на себе жалостливые взгляды. Возле лестницы встречаю свою руководительницу диплома – красивую ухоженную женщину, всегда безукоризненно одетую. Я тоже совсем недавно была такая…

– Келлер, зайди ко мне на кафедру, есть разговор.

Плетусь за ней, уверенная, что Вишневская сообщит мне об отказе от руководства. Говорят, муж у неё крупный бизнесмен – вряд ли она захочет мараться с дочерью преступника, это может пагубно сказаться на репутации.

– Проходи, присаживайся, – Ангелина Максимовна смотрит на удивление приветливо.

Нерешительно переминаюсь с ноги на ногу и опускаюсь на стул.

– Николь, с первого числа у вас по плану начинается преддипломная практика. Ты так и не устроилась на работу по специальности?

– Нет, да и вряд ли теперь у меня что-то получится.

– У моего мужа фармацевтический бизнес. Он не возражает взять тебя в свою фирму. Подключишься к проекту по своей теме, проведёшь анализ под руководством ментора, а потом результаты включишь в диплом.

Не верю ушам. Такого просто не может быть, особенно учитывая моё везение в последнее время.

– Конечно, практика не оплачивается. Но зато ты получишь опыт и необходимые данные для дипломного проекта.

– А ваш муж в курсе, что мой папа… ну... – не могу подобрать слов.

– Муж знает Марка Келлера и в курсе, что он получил срок, если ты об этом. Но не видит никаких помех для твоей практики, можешь быть спокойна на этот счёт.

– Правда? – наверное, выгляжу полной дурой, но мне до сих пор не верится, что она не только не отказалась от меня, но и сделала такое предложение!

Вишневская кивает.

– Возьми визитку руководителя отдела. Его уже предупредили о тебе. Свяжись с ним и займись как можно скорее оформлением направления на практику и договора.

– Спасибо! – глаза предательски заволакивают слёзы, и я ничего не могу с ними сделать. Я хочу ещё очень много сказать Вишневской, но вместо этого всхлипываю и начинаю реветь. Ну что со мной такое?

– Ну же, девочка, не плачь. У всех в жизни случаются чёрные полосы. Всё у тебя будет хорошо.

Домой возвращаюсь без сил, но в хорошем настроении. Хоть с учёбой всё не так безнадёжно.

Телефон пиликает сообщением. Банк извещает о зачислении денег на мой счёт. Вглядываюсь в экран и не могу прочитать сумму, несколько раз пересчитываю нули. Это какая-то ошибка!

Звоню в колл-центр, чтобы узнать, как правильно поступить с ошибочно попавшими на мой счёт деньгами. Но после проверки меня уверяют, что всё правильно, перевод предназначен именно мне. Мистика. Разве так бывает, что деньги падают на голову из ниоткуда?

Глава 12

Ближе к вечеру на телефон приходит сообщение. Номер не знаком, но я узнаю отправителя с первых же строк. Несколько раз начинаю читать, однако откладываю телефон и порываюсь это сообщение удалить, но какая-то сила заставляет меня всё же дочитать его до конца.

Здравствуй, Николь!

Нет таких слов, которые могут выразить, как сильно я сожалею и как виноват перед тобой. Знаю: то, что я сделал, простить невозможно.

Я и сам никогда себя не прощу.

Но всё равно прошу тебя – прости.

Прости, что не поверил тебе. Я видел, как ты обнималась и целовалась со своим мальчишкой, и решил, что ты обманула меня. Я должен был тебя послушать, отвести к врачу в конце концов, но не сделал этого.

Я был ослеплён ревностью, обидой, злостью… Настолько, что даже не сразу понял, что натворил. Мне было больно – и я хотел так же больно сделать тебе.

Я столько лет мечтал о тебе, но сам отдал другому таким варварским способом.

Мне нет прощения. И нет спасения от той боли, которую я теперь обречён испытывать.

Догадываюсь, что ты винишь меня в том, что я не помог твоему отцу. Но это не так. Я сделал всё, что смог, – подключил нужных людей, нанял лучшего адвоката. Если бы претензии к Марку были только у государства, то до суда дело не дошло бы. Но вмешалась третья сторона, против неё я оказался бессилен.

Мне очень жаль, что так вышло. Обещаю, что буду предпринимать усилия, чтобы Марка выпустили условно-досрочно.

Мне бы очень хотелось помочь тебе и как-то загладить свою вину. Думаю, деньги уже поступили тебе на счёт. Они чистые, налоги уплачены – в банке тебе это подтвердят. Пожалуйста, не отказывайся от них. Это – самое малое, что я могу для тебя сейчас сделать.

Прощай.

Р.Б.

Бахрамов прав: я никогда не смогу его простить. И никакими деньгами этого не исправить. Пережитый ужас не сотрётся из моей памяти, он высечен там теперь на клеточном уровне. Других эмоций, кроме ненависти, испытывать к этому человеку я не способна.

Зачем он снова напомнил о себе? Настроение испортил. А я уж было поверила, что чёрная полоса закончилась…

Всё валится из рук. Неоднократно перечитываю сообщение. Подумываю вернуть деньги Бахрамову – мне от него ничего не нужно! Разве что на аборт оттуда возьму. А что? Такие вещи должен оплачивать мужчина.

Около восьми вечера приходит смс – готовы анализы, завтра меня ждёт врач. Осталось немного потерпеть, и эту страницу жизни удастся перелистнуть, чтобы начать всё с чистого листа.

Утром, пока собираюсь в университет, включаю телевизор – никак не могу привыкнуть к давящей тишине в квартире. Показывают местные новости. Не вслушиваюсь, периодически бросаю взгляд на время в углу экрана.

Что-то цепляет моё внимание, когда на экране показывают жуткие кадры развороченной взрывом машины. Делаю звук погромче.

"Вчера вечером возле своего офиса был убит бизнесмен Ризван Бахрамов. Мощное взрывное устройство, находившееся в автомобиле, было приведено в действие дистанционно. Вместе с бизнесменом погиб его шофёр…".

Хочется прокрутить и послушать запись повторно, но диктор уже перешёл на следующую новость и увлечённо рассказывает о каком-то фестивале детского творчества.

Я потрясена новостью о смерти Бахрамова. Она вызывает целый букет противоречивых эмоций. С одной стороны, испытываю удовлетворение – он наказан за то, что сотворил со мной. Эффект бумеранга в действии. С другой, трудно принять факт, что только что был человек – и вот его уже нет. Вчера он прислал мне покаянное письмо и огромную сумму денег. Дышал, ходил, разговаривал с кем-то, думал. Раз – и его не стало. Мистика.

Убийство Бахрамова, ещё и таким способом, шокирует настолько, что я выхожу из дома, забыв выпить сваренный кофе. Чашка так и остаётся сиротливо стоять на столе рядом с приготовленным бутербродом.

Я отомщена? На душе становится спокойнее. Потому что после его смерти есть шанс, что память избавится от того страшного эпизода. Я перестану бояться, что поползут какие-то слухи о его мужской несостоятельности и он накажет за это меня.

Хотя глупости всё это. Я, конечно, не спец, но мне совсем не показалось, что что-то там у него недостаточно большое. Конечно, причина его истерики мне понятна, но выводы из того, что случилось, он сделал странные. А может, все мужики такие ненормальные?

На улице солнечно, будто погода ошиблась календарём. В голову упорно лезет мысль, что где-то в морге лежат останки человека, сломавшего мою жизнь. Она нелепо контрастирует с окружающей меня суетой и яркими осенними красками.

Не хочу быть ему судьёй. Не хочу думать, почему он так со мной поступил, что им двигало. Не хочу знать о его сожалении. Мне плевать, что он думал и чувствовал. Мечтаю только о том, чтобы Бахрамова в моей жизни никогда не было. Чтобы я никогда не ездила к нему на родину, чтобы не было свадьбы и той страшной ночи. Стереть из памяти и своей биографии. Уничтожить, замести все следы.

Чёрт, теперь некому возвращать деньги. Получается, что я их приняла…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В назначенное время вхожу в кабинет гинеколога. Вера Петровна встречает меня такой же приветливой улыбкой. Зачитывает и комментирует анализы. О противопоказаниях – ни слова. Для меня это важнее всего. Подсознательно боюсь, что она найдёт причину мне отказать.

– Николь, я бы хотела услышать твоё решение.

– Я же сразу сказала, что уговаривать меня бессмысленно – я не передумаю!

– Ты читала буклет, который я тебе дала?

– Нет, как-то совсем забыла о нём.

– Очень плохо. Потому что ты собираешься сделать очень важный, ответственный шаг, который, возможно, повлияет на всю твою жизнь. Нельзя так легкомысленно относиться к своему здоровью и перспективам. Ты осознаёшь, что у тебя после этого может никогда не быть детей?

Врач опять заводит свою шарманку на тему вреда абортов. Знала бы она, что я вовсе не уверена, будут ли у меня в жизни мужчины. Разве мне сейчас до мыслей о будущих детях?

– А если отец ребёнка вернётся? Если узнает, что ты убила его наследника? Многие мужчины крайне негативно относятся к этому, даже если беременность не запланированная.

– Не вернётся. Он уже никогда не вернётся. Потому что он умер. Сегодня в новостях передали.

Вера Петровна не сразу находит, что сказать.

– Тогда ты тем более должна дважды подумать. Ведь ты собираешься уничтожить след, который он мог бы оставить на земле. Это так страшно, когда умирают молодые, не успев обзавестись потомством!

Мне плевать на Бахрамова. У меня на душе из-за него раны, и вряд ли когда-нибудь полностью зарубцуются. Каждый оставляет после себя такой след, на который способен. И это только к лучшему, если в этом мире ничто не сможет напомнить мне о нём.

– О покойных ведь не говорят плохо, но… он не был хорошим человеком.

– Даже если и так, то посмотри с другой стороны. Это твой малыш. Да-да, не того мужчины, который оставил о себе болезненные воспоминания, а именно твой. Ты готова убить своего малыша? Частичку себя, своего отца, своей матери… Ты готова убить своего ребёнка из-за обиды на его отца? Ведь ты поэтому решилась на аборт?

– Как вы не понимаете, что я никогда не смогу его полюбить?!

– Деточка, знаешь, как часто я слышу эту фразу от женщин, которые приходят ко мне прервать беременность? И многие потом говорят: спасибо, что убедили меня оставить ребёнка. Потому что теперь они не мыслят своей жизни без малыша. Материнский инстинкт в нас намного сильнее любых обид, социальных установок и предубеждений.

Не верю ни одному её слову! Это жестоко! Я не могу оставить этого ребёнка! Не могу… Или?

Врач чувствует мои колебания и идёт в атаку, вынимая из меня душу. Показывает картинки, рассказывает, что сейчас ребёнок выглядит как миниатюрная версия самого себя при рождении, у него уже сформировались все органы.

Зачем мне эта информация? Это так болезненно и, одновременно, волнительно.

Паникую! Не знаю, что делать, как правильно поступить. Как принять решение, о котором я потом не пожалею? Но в целом мире нет ни одного человека, которому я могла бы всё рассказать, чтобы попросить совета…

Я продолжаю настаивать, но в душе разгорается война, полыхает пожар. Выстрелы с обеих сторон больно ранят внутренности. Физически ощущаю, как сомнение берёт горло в тиски. Плетусь за врачом по коридору. Куда подевалась уверенная походка, которой я шла сюда ещё полчаса назад?

В манипуляционную вхожу на ватных ногах. Оглядываться по сторонам страшно. Глаза случайно падают на стол с инструментами. Врач что-то говорит, объясняет, даёт какие-то бумаги подписать, а я... Позорно отключаюсь…

Вызываю такси. Ехать на метро нет сил. Дома снимаю обувь и падаю на диван прямо в верхней одежде. Подташнивает, голова кружится, нет сил даже стянуть с себя куртку.

Утром в университет не иду. Пишу Лизе короткое сообщение, что плохо себя чувствую. А был ли за последнее время хоть один день, когда я чувствовала себя хорошо?

Лиза истолковывает моё сообщение по-своему и отвечает:

"Я всё понимаю. Ты решила пойти на похороны?"

О чём она вообще говорит? Спохватываюсь, улавливая ход её мыслей. Неужели она и вправду думает, что я способна на такое?

"Нет, конечно. Просто мне нездоровится".

Отлежавшись немного, выхожу из дома. Хочется совершать безрассудные поступки. Бесцельно бреду по улице, разглядывая витрины и вывески. Мысли мечутся хаотично, склоняя к разным безумствам. Но я позволяю себе только одно из них. Захожу в первый попавшийся салон красоты. Мне везёт – парикмахер свободен.

– Хочу обрезать волосы покороче.

Девушка в униформе смотрит на меня ошалевшим взглядом. Ещё бы – она удивлена моим решением срезать роскошную длинную косу. Сейчас начнёт уговаривать оставить волосы, как врачиха в клинике убеждала оставить ребёнка. Когда уже изобретут роботов-парикмахеров, которые будут стричь людей и не лезть им в душу?

– Какие-то проблемы? Я могу пойти в другой салон, – разворачиваюсь к выходу.

– Нет-нет, присаживайтесь, пожалуйста. Вы уже выбрали стрижку, которую планируете сделать? Или посмотрим каталоги?

Я хочу постричься под "нуль" – именно этого требует сейчас моя больная душа. Но позволяю уговорить себя на каскад длиной до плеч.

Когда вижу падающие на пол длинные чёрные пряди, чувствую странное умиротворение. Жаль, что всю себя нельзя покромсать точно так же. Спустя полчаса на меня из зеркала смотрит незнакомая девушка, лишь отдалённо напоминающая длинноволосую красотку Николь Келлер.