Текст книги "Всё не так, как кажется (СИ)"
Автор книги: Аля Морейно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 9
Выхожу из офиса совершенно взъерошенная. Не то, чтобы я надеялась, что моё рабочее место всё ещё вакантно, просто решила попытать счастья. Увы. Не зря говорят: «Пришла беда – отворяй ворота». Ни дома, ни работы, денег мало, отец арестован. Полный комплект.
О Дэне думать не хочется. Каким бы мерзким он ни оказался, ему далеко до Бахрамова. Только почему же так больно после нашего разговора?
Спускаюсь в метро и еду к университету. Через полтора часа я договорилась с риелтором смотреть квартиры. На место приезжаю намного раньше времени, сажусь в нашем с Лизой любимом кафе. Нужно перекусить, выпить чай и немного успокоиться.
Сажусь возле окна – люблю наблюдать за людским потоком. Все куда-то движутся: кто-то чинно вышагивает и никуда не торопится, кто-то несётся, сломя голову. Мужчины, женщины. Молодые и в возрасте. У каждого своя жизнь и свои заботы, победы и поражения, радости и беды. Они живут в своём мире, за которым я до недавнего времени наблюдала из-за стекла.
А теперь... Бог неожиданно вынул меня из-за пазухи и бросил барахтаться ко всем этим людям. Как мне научиться существовать в этом мире? Без папы, без дома, без поддержки? Я не знаю, как люди ищут работу. С трудом представляю, как жить в арендованном жилье. Как и когда готовить еду? Как не сойти с ума по вечерам от одиночества? И главное – как стереть из памяти недавний кошмар и без истерики смотреть на себя в зеркало?
С риелтором обхожу несколько квартир. Все они мне не нравятся, даже ужасают: старые дома, чистота подъездов крайне условная, техника на кухне какая-то доисторическая – я и пользоваться такой, наверное, не умею. Санузлы – ужасные… Паникую и намереваюсь отказаться, озвучивая риелтору вслух свои сомнения.
– Девушка, тут в старом фонде вы не найдёте ничего лучше. В этом районе современных домов нет. А если квартира будет со свежим ремонтом и техникой получше, то цена сразу намного превысит ваш бюджет.
Приходится выбирать из всех зол меньшее. Нужно с чего-то начинать. Я больше не нежная папина принцесса в сказочном замке, а Золушка. Нет, даже не Золушка – та хотя бы умела убирать и готовить, а я – избалованная и не приспособленная к жизни принцесса на горошине. С этим тяжело смириться, но после той грязи, в которой меня вывалил мой неудавшийся муж, это – далеко не самое страшное.
Созваниваюсь с Гарриком, он сообщает, что Виола по-прежнему в гневе и отказывается меня пускать.
– Скажите, а насколько это вообще законно? То есть я понимаю, что дом папа передал в собственность ей. Но ведь внутри – моё имущество, я там прописана. Что мне сделать, чтобы хотя бы вывезти оттуда свои вещи? Кроме того, Виоле подарили только дом, а мебель и техника, находящиеся в нём, ей не принадлежат! Я могу написать заявление в полицию, что она захватила мои личные вещи и не отдаёт?
Я понимаю, что Гаррик, скорее всего, больше не получает зарплату от отца и вовсе не обязан мне помогать. Но он столько лет работал на нашу семью, а я так сильно нуждаюсь сейчас в помощи, что имею наглость напрягать его своими просьбами.
Я – как корабль, потерявший управление в открытом океане. Меня кидает из стороны в сторону, и никак не удаётся взять ситуацию в свои руки и направить судно по нужному пути.
Вечером, включив кондиционер на полную и закутавшись в гостиничный мягкий халат, звоню наконец Лизе. Долго плачу в трубку, рассказывая о своих приключениях. Умалчиваю лишь о событиях в кабинете. Об этом я никогда и никому не признаюсь. И не потому, что боюсь Бахрамова. А потому, что пока оно только в моей душе, я могу убеждать себя, будто этого не было.
Утром звонит Гаррик и сообщает, что Виола снизошла и согласилась, чтобы я вывезла свои вещи. Но только те, которые находятся в моей комнате. Я, конечно, надеялась прихватить с собой утюг, микроволновку и электрочайник, которых нет в съёмной квартире, но спорить с ней сейчас не стоит. Ей нельзя нервничать, она и так в панике из-за ареста мужа, а я не хочу оказаться виноватой, если с ней что-то случится.
Лиза помогает организовать микроавтобус – меня предупредили, что я должна вывезти всё за раз, больше меня туда не пустят. Не понимаю, почему вдруг Виола так ополчилась против меня. Идёт следствие, папу ещё могут оправдать. И тогда он вряд ли погладит её по голове за отношение ко мне. Папа знает, как мне было плохо, когда мы вернулись, какой у меня был стресс. Он не допустит, чтобы мачеха так со мной обращалась! Пусть он и думает, что я виновата, но я же его дочь!
Во дворе сталкиваемся с Эдиком. Он тут же бросается меня обнимать.
– Ника! Куда ты пропала? Я соскучился! Ты надолго?
– Я теперь живу отдельно, я же взрослая. Когда ты подрастёшь, ты тоже будешь жить отдельно и приходить к маме в гости.
– Мамы нет дома, она у доктора. А дядя Марк куда-то уехал.
– Да, малыш, я знаю.
Мы перебрасываемся ещё несколькими фразами, а потом гувернантка зовёт Эдика, давая мне возможность войти в дом и заняться своми делами.
В четыре руки сгребаем с Лизой содержимое моих шкафов в большие мусорные пакеты практически без разбора. Если что-то покажется мне ненужным, то продам через интернет. Все вещи у меня хорошие, а каждая копейка теперь на счету.
Книги, альбомы с фотографиями. Рука сама тянется к рамке с фото, на котором я с Дэном. Обнимаемся, счастливые. Как давно это было…
И зачем я согласилась на этот брак? И папе не помогла, и свою жизнь разрушила. На глаза наворачиваются слёзы. Подруга видит моё настроение, обнимает меня, гладит по голове.
– Никочка, всё наладится. Нам не даётся испытаний больше, чем мы можем выдержать.
Ей легко говорить, она не знает, что со мной произошло в кабинете Бахрамова! Как после этого что-то может наладиться? Чудо, что я вообще это пережила и не сошла с ума.
– А Дэн просто придурок, – продолжает Лиза. – Как он был влюблён в тебя! И как быстро разлюбил. Что это за любовь такая?
– Лиз, давай не будем. Нам надо успеть убраться отсюда до возвращения Виолы. Я ещё хочу на кухне в шкафчиках порыться. Может, что-то из старой посуды забрать удастся.
Вещей много, я даже не ожидала, что настолько. Будто переезжает многодетная семья! Нам едва хватает заготовленных мешков. Когда всё уже погружено в машину, я набираюсь наглости и иду на кухню. Повара нет, мачеха ещё не вернулась. Выуживаю из самых дальних углов посуду, которой, на мой взгляд, дано не пользовались, забираю свои любимые тарелки и чашки. Прихватываю даже пару ложек, вилок и нож. В конце концов, всё это было куплено на папины деньги. Если эта мелочная стерва начнёт верещать, пусть разбирается с ним.
Успеваем убраться из дома до возвращения Виолы. Перед отъездом долго прощаемся с Эдиком. Я успела привязаться к мальчику. Знаю, что скоро состояние шока пройдёт, и я начну скучать по своей жизни в этом доме и по сводному брату. Пока же я напоминаю себе лягушку из притчи: отчаянно барахтаюсь, но как скоро почувствую под ногами твёрдую почву?
Когда выгрузка и подъём мешков в квартиру закончены, мы с Лизой падаем совершенно без сил. Весь пол завален моим барахлом – ни пройти, ни проехать. Но подруга вытягивает из принесённого с утра пакета бутылку вина и с хитрым видом провозглашает:
– Итак, выпьем же за взрослую самостоятельную жизнь!
С закуской дела обстоят не очень. В итоге пьём вино, заедая сыром, колбасой, виноградом и шоколадкой, предусмотрительно захваченной Лизой. Настроение понемногу ползёт вверх.
Наш пир во время чумы заканчивается далеко за полночь, подруга остаётся у меня ночевать, чтобы с утра помочь разобрать горы мешков и отобрать вещи на продажу.
К началу учебного года успеваю обжиться в новой квартире. Решаю распродать почти все свои вещи, без которых могу обходиться. И деньги нужны, и жизнь в съёмной квартире не предполагает наличие избыточного гардероба. Все мои многочисленные мешки с барахлом банально некуда складывать. А если придётся снова переезжать?
С прошлым прощаюсь по-разному. То ностальгирую и реву часами, то беру себя в руки, заряжаюсь решимостью и с лёгким сердцем отдаю частички своего былого счастья новым хозяевам.
– Ника, ты уверена, что всё это хочешь продать? – с сомнением спрашивает Лиза, помогая мне фотографировать вещи и выкладывать рекламу на сайт.
– Не начинай. Мы уже всё обсудили. Вообще не понимаю, как раньше носила такое. Да и куда мне столько вещей?
– Прекрасно носила, мужики слюнями давились, девчонки лопались от зависти.
– Вот именно. Не надо мне больше такого счастья.
Я всегда любила яркую одежду, никогда не выходила из дома без макияжа. Теперь же я забыла, когда последний раз брала в руки тушь или помаду. Одеваться стараюсь неброско – хочется слиться с толпой, спрятаться, чтобы не привлекать к себе внимание.
– Ты правда решила в монашки записаться? Да что с тобой такое?
– Нет, просто мне больше не до тусовок. Не хочу, чтобы кто-то слюнями капал. Мне надо учиться и работу искать, а не отвлекаться на всякую ерунду. Как ты не понимаешь, что нет больше прежней Ники и быть не может? – повышаю голос и тут же одёргиваю себя. Лиза не знает подробностей моих отношений с Бахрамовым и узнать не должна.
– Ну так это сейчас у тебя такое настроение, а что ты будешь делать через полгода? Заново вещи покупать?
– Через полгода я, надеюсь, буду целыми днями пропадать на работе и дописывать диплом. Не думаешь же ты, что в этом, – трясу перед лицом подруги ярким коротким платьем, – я смогу ходить в офис?
– Как знаешь... Только я бы не торопилась.
– А ещё не факт, что всё удастся продать. Наверняка часть останется, так что не ной раньше времени.
С вещами мне везёт – их постепенно разбирают. По мере их исчезновения из квартиры становится легче дышать. Но на этом везение заканчивается, чёрная полоса продолжается.
Глава 10
С папой свидания мне не разрешают. Иногда думаю, что он сам отказывается меня видеть, обвиняя во всех смертных грехах. Больно и обидно. Потому что уверена – моей вины нет. И чем больше я прокручиваю в голове случившееся, тем сильнее утверждаюсь в своей правоте. И дело не в том, что легче жить, перекладывая вину на других, а в том, что я сделала всё, что могла, никого не обманула. Остальное – злой рок и стечение обстоятельств, не зависящие от меня.
Если быть до конца честной, то виноват сам папа – не нужно было ввязываться в сомнительные махинации. Всех денег мира всё равно не заработать. Нам вполне хватало того, что у нас было.
Вернее, мне хватало. Мачеха же вечно всем завидовала и пилила отца, что у её подруг что-то есть, а у неё – нет. Вспоминается "Сказка о рыбаке и рыбке". Из-за непомерной жадности мы все оказались у разбитого корыта. Папа потеряет восемь лет жизни, проведя их в самом страшном месте, какое только можно представить. Виоле предстоит рожать и растить малыша в одиночестве, а я... Меня словно пропустили через мясорубку. И получится ли слепить себя по-новому – пока непонятно.
Работы нет. Разослала резюме, даже дважды сходила на собеседования, но нигде не хотят брать студентку, а впереди ещё целый год учёбы, причём последний и очень непростой. Пока ищу работу только по специальности. Не представляю, что делать, если ничего не найду. Придётся идти официанткой? Или флаера на холоде раздавать?
С первых же дней после начала занятий выбираю себе руководителя диплома. Это молодая женщина, только недавно защитившая диссертацию по теме, связанной с инвестиционной аналитикой. Она соглашается взять меня к себе на диплом, мы согласовываем тему, и я сразу приступаю к написанию. Хочется успеть сделать как можно больше к тому моменту, как найду работу.
Отчаянные попытки начать самостоятельную жизнь и поскорее забыть о пережитом ужасе превращают меня в трудоголика. Не даю себе расслабиться ни на минуту: старательно выполняю все домашние задания, готовлюсь к выступлению на студенческой конференции, занимаюсь дипломом, прочёсываю сайты с вакансиями. А ещё бегаю по вечерам на стадионе неподалёку от дома. Всё это имеет полезный побочный эффект: до кровати я доползаю настолько измотанной физически, что засыпаю почти мгновенно.
Начинается суд по делу моего отца. Повидаться нам так и не дали, я неимоверно соскучилась. Мне по привычке хочется о многом ему рассказать, но приходится болтать лишь с самой собой, продумывая и репетируя фразы, которые я когда-нибудь, надеюсь, смогу озвучить папе вслух. Гаррик считает, что папу предал кто-то из близких и дела плохи, что обвинение будет пытаться как можно скорее добиться приговора, но адвокат старается.
Я – не юрист, из того, что говорят в зале суда, многого не понимаю. Но формулировки меня не на шутку пугают. Речь идёт об экспорте из страны каких-то веществ, используемых в военной промышленности. Впервые слышу, чтобы папа чем-то таким занимался. Потому неотрывно наблюдаю за отцом, мечтая встретиться с ним глазами. Но он на меня не смотрит. Кажется, папа уже смирился со своей участью.
Ощущаю себя виноватой. Хотя в чём моя вина? Логику в том, что Бахрамов выгнал меня и отказался от брака, я вижу, но почему он поступил так с отцом, зная, что я не обманывала его, – не понимаю. Это чудовищно подло и несправедливо! Но какая может быть справедливость у человека, посмевшего так жестоко поступить со мной из-за своей дремучей невежественности?
На последнем судебном заседании чувствую себя нехорошо: голова болит, подташнивает. Кажется, так мой организм реагирует на сильный стресс. Виолы в зале нет. Это объяснимо: ни к чему ей нервотрёпка. Но отцу наверняка хотелось бы видеть и знать, что она поддерживает его.
Шансы, что папу оправдают, невелики. Но несмотря ни на что, я продолжаю верить и надеяться. Его адвокат выглядит очень уверенно и достойно. Гаррик говорит, что у него отличный послужной список, не было ещё ни одного проигрыша. Есть надежда, что и на сей раз ему удастся обыграть обвинение и убедить суд.
Однако чуда не происходит. В момент оглашения приговора я встаю. Наши с папой глаза наконец встречаются. Слёзы катятся по щекам. Не знаю, видит ли он их на расстоянии, чувствует ли мои волнение и боль. Шепчу, повторяя, как заведённая: "Папочка, я тебя очень люблю. Я буду тебя ждать". Надеюсь, у него по-прежнему хорошее зрение и он читает мои слова по губам.
Судья выносит вердикт: виновен. Папу приговаривают к восьми годам с конфискацией имущества. Кажется, я падаю в обморок. Гаррик приводит меня в чувство и шепчет на ухо что-то о том, что имущества у папы нет – он переоформил всё на жену и других людей.
Лишь добравшись до дома, я понимаю смысл сказанной фразы. Папа раздал своё имущество всем, кроме меня. Он считает меня виновной в том, что его посадили в тюрьму, и просто вычеркнул меня из своей жизни!
Ему всего сорок два, он скоро во второй раз станет отцом, но сможет вернуться к ребёнку, когда тот уже будет школьником. Малыш проведёт детские годы без папы, Виола будет жить в одиночестве без поддержки мужа. А я… Доживу ли до его освобождения я?
Утром в университете Лиза отводит меня в сторону:
– Ника, что с тобой? На тебе лица нет.
– Папу посадили на восемь лет!
Мы стоим в коридоре, вокруг ходят студенты, а я реву и ничего не могу с собой поделать. Лиза утягивает меня в туалет и заставляет умыться холодной водой, крепко обнимает и шепчет что-то ободряющее. Но разве словами можно помочь делу?
Когда занятия заканчиваются и мы с подругой движемся в сторону моего дома, сталкиваемся с Дэном и его другом. У меня совсем нет настроения поддерживать с ними беседу, поэтому здороваюсь и продолжаю идти дальше. А Скрипник кричит мне вслед:
– Николь, поздравляю с ещё одной звездой на погонах. Ты теперь не только бывшая подстилка Бахрамова, но и дочка зэка. Чудесный послужной список! Ты уже выбрала бордель, в котором будешь работать?
Говорит он нарочито громко, все это слышат. Многие начинают крутить головой, чтобы понять, о ком идёт речь. Краем глаза замечаю свою дипломную руководительницу. Безусловно, она тоже это слышит. Как стыдно! А Дэн заливисто смеётся.
Лиза хватает меня под локоть и крепко сжимает. Ускоряется, тянет меня за собой.
– Не останавливайся, не обращай внимания, будто он это не тебе говорит. Будь выше всей этой грязи, – она тараторит мне на ухо, не давая возможности ни остановиться, ни сказать что-то в ответ. Знала бы она, в какой грязи я побывала! Разве из неё можно подняться и быть выше чего-то?
Пытаюсь не расплакаться. Хотя это – непосильная для меня сейчас задача. Слёзы катятся, стараюсь вытирать их украдкой, но скрыть от прохожих невозможно. Ненавижу сочувственные взгляды! Когда мы отходим на приличное расстояние, Лиза ослабляет хватку и замедляет шаг.
– Ну вот чего ты ревёшь? Он же специально так себя ведёт, чтобы поиздеваться, кайф ловит от твоей реакции. Обиженный мальчик тебе мстит. А ты позорно ведёшься!
– Лиз, скажи, все мужики – такие придурки? Сначала рассказывают, как я им нравлюсь, а потом выкидывают, вытирая ноги.
– Не знаю… – тянет подруга задумчиво. – Может, и не все. Но Скрипник – точно подонок. Хотя, чего ты от этого нарцисса ждала? Ты сама его выкинула, променяв на денежный мешок и растоптав его эго. Так что он на тебя обижен, а мозгов, чтобы вести себя достойно, ещё не нажил, а может, и не наживёт никогда.
– Ага, сама выкинула. После того, как он заявил мне, что хочет со мной только спать, а жениться не собирается! Полагаешь, у наших отношений была перспектива?
Лиза пожимает плечами:
– Ты мне не рассказывала.
– Потому что стыдно и обидно о таком говорить! Его надо было бросать, даже если бы не моё замужество. Я и так слишком долго терпела, придумывала ему всякие оправдания. Опять же, у нас был общий проект, из которого он, кстати, меня выкинул, как только узнал о моём замужестве. Знаешь, я теперь смотрю на всё это совершенно другими глазами, будто мир перевернулся с ног на голову. А Денис, даже если обижен, разве имеет право так себя вести?
– Нет, но обиженные мужики нередко поступают непорядочно, на своей шкуре неоднократно испытала. В общем, забей на Дэна, он тебя не достоин. Главное – не корми его своими эмоциями. Ему станет скучно – и он отстанет.
Мне очень обидно. Но куда больше тревожит другое.
– Лиза, меня теперь из-за папы никуда на работу не возьмут?
– Почему это? "Дети за отцов не отвечают", – это ещё Сталин говорил.
– Возможно, он и говорил так, но термин "член семьи изменника родины" не из воздуха взялся. Это было клеймо на всю жизнь. Вот и я теперь дочь преступника. Разве кто-то рискнёт нанять такого сотрудника?
Подруга ничем помочь мне не может. Она никогда не искала работу и не ходила на собеседования, после окончания университета ей уже приготовлено тёплое место в фирме отца. Лиза спокойно относится к перспективе папиной опеки, полагая, что начинать и нарабатывать опыт лучше под руководством родственников – не так больно будет набивать шишки.
Мы доходим вместе до моего подъезда, и подруга бежит на остановку маршрутки, расположенную в торце моего дома. Её отец считает, что баловать детей нельзя, поэтому личной машины у Лизы до сих пор нет, а водитель возит её в университет и обратно только в непогоду.
Поднимаюсь к себе и пытаюсь избавиться от противного осадка, который оставила встреча с Дэном. Направляюсь на кухню. Вот уже который день я навёрстываю упущенное за годы барской жизни в отчем доме – учусь готовить. Очень жалею, что не проявляла инициативы и не крутилась под ногами у повара, опрометчиво полагая, что навыки кухарки мне в жизни не пригодятся. И вот теперь мечтаю научиться готовить – от привычки правильно питаться не так-то легко избавиться. Вот только всё у меня пока получается шиворот-навыворот.
Сегодня по плану приготовление овощного супа. Рецепт и пошаговую инструкцию заранее скачала в интернете и сохранила в "Избранных". На первый взгляд, кажется проще простого. Сомнения закрадываются ещё на этапе чистки овощей. А потом всё идёт через одно место. Я – криворукая, не в состоянии даже красиво нарезать картошку! Чуть не плачу от нетоварного вида варева в кастрюле. Ну не идти же мне на кулинарные курсы, чтобы саму себя кормить?! Правда, на вкус суп, заправленный сметаной и гренками, оказывается вполне съедобным. Моя валяющаяся на полу самооценка немного поднимает голову. Ха! Не боги горшки обжигают!
Когда заканчиваю обедать, открываю на телефоне записную книжку и бесцельно листаю назад. Забавно читать свои старые заметки. Времени прошло не много, а как давно это было! Взгляд падает на запись с тегом #дата – там указано число больше двух месяцев назад. Жму на тег, надеясь, что я предыдущую запись пропустила. Но её нет! Первая мысль – просто забыла записать, такое не раз случалось, но беспокойство нарастает. Прокручиваю в памяти подходящие даты – и понимаю, что ошибки нет.
Начинаю истерически смеяться. Ну конечно! Как же без этого? Просто вишенка на торте! И как я могла забыть? Должен же непременно быть полный комплект невезений!
Вспоминаю своё третье условие Бахрамову. Этот мерзавец всё просчитал – исчезновение таблеток в день свадьбы наверняка не было случайностью. А сам он и не думал предохраняться! Гад всё подстроил…
Когда приступ хохота заканчивается, жалобно скулю. Я – маленькая девочка, папина принцесса. Я не вывезу это… Должен же быть какой-то предел, за которым злюке-судьбе надоест меня троллить? Где, в какой момент я оступилась? За что жизнь меня так наказывает?
За тестом бежать нет никакого смысла – и без него всё очевидно. Срок-то уже ого-го. Надо скорее что-то делать, пока ещё есть время. Не откладывая, записываюсь на приём к своему врачу. Весь вечер изучаю в интернете способы и последствия прерывания беременности. Религиозные сайты кричат о грехе, женщины на форумах пишут много страшных историй из личной практики. На медицинских сайтах всё довольно сухо и безэмоционально. Но за каждым пунктом сухого списка последствий аборта мерещатся полные душевной боли посты на женских форумах.
Успокаиваю себя тем, что наверняка речь о бесплатных государственных консультациях или вообще подпольных абортах, а я-то пойду в нормальную клинику к хорошему врачу. Тысячи женщин через это проходят – и у большинства никаких осложнений не возникает. Просто они на форумах не пишут – оттого и складывается впечатление, что всё плохо и страшно.
Где-то в глубине сознания шевелится червячок сомнения, но тут же давлю его – не в той я сейчас ситуации, чтобы даже просто допустить мысль о рождении этого ребёнка. Я одна, без помощи и поддержки близких. Денег нет. Работы нет. Жилья нет. На носу защита диплома, который написать ещё предстоит.
Если бы я была беременна от любимого мужчины, частичку которого хотелось бы сохранить себе на память! Но рожать ребёнка от подонка Бахрамова нет никакого желания. Он же больной, псих. Вдруг его генетика ребёнку передастся?
