Текст книги "Всё не так, как кажется (СИ)"

Автор книги: Аля Морейно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19

Лежу на плече у Стаса с закрытыми глазами, уткнувшись носом в грудь. Его рука лениво поглаживает мою ягодицу и движется по бедру. Минуты расслабления после острого удовольствия – особый кайф. Только что активно совокуплялись наши тела, а теперь осторожно соприкасаются души. Появляется ощущение нужности, одиночество растворяется и исчезает. И пусть всё это длится совсем недолго, я наслаждаюсь каждым мгновением.

– Слушай, может, сходим завтра с твоим сыном в зоопарк или куда там дети любят ходить?

Распахиваю глаза и чуть не подпрыгиваю. От расслабленности не остаётся и следа. Пытаюсь сгенерировать ответ на вопрос, но никак не могу собрать слова в предложение. Понять бы для начала мотивы такого реверанса. Боюсь себя обнадёживать, но глупая улыбка так и рвётся из меня наружу.

– В обычном зоопарке сейчас многие звери в зимних домах, туда посетителей не пускают. Лучше сходить в контактный – он в закрытом помещении, небольшой и комфортный для зимы. Мы там уже однажды были, Мише очень понравилось.

– Значит, договорились. Когда вы там обычно гуляете?

– Можно часов в десять пойти. Ты проснёшься к этому времени?

– Чёрт, во сколько же вы в выходные встаёте?

– Миша просыпается всегда в полвосьмого, как штык. Детям всё равно, будний день или выходной.

– А ложится он когда?

– В полдевятого я ему читаю книжку, и к девяти он обычно уже засыпает.

– Он ведь спит в своей комнате?

– Конечно.

– Так это значит, что после девяти вечера ты совершенно свободна?

– На что это ты намекаешь?

– Не намекаю, а говорю прямо, что напрашиваюсь в гости с возможностью остаться на ночь. Надоело, что ты постоянно куда-то убегаешь. Хочу тебя наконец догнать, завалить и трахать всю ночь. Что скажешь?

– Даже не знаю. А что Мише объясним?

– Вот завтра я с ним познакомлюсь и, надеюсь, договорюсь, – Стас подмигивает. – Разве ж мужик мужика не поймёт?

– Не знаю, я ещё никого домой не приводила, как-то обходилось без этого.

– Ладно, разберёмся, не боись.

Утром нервничаю. Всё валится из рук. Обжигаюсь кипятком, когда завариваю чай. Миша чувствует мою нервозность и капризничает.

Хочу, чтобы всё прошло гладко. Чтобы сынуля со Стасом поладили. А дальше что? Как организовать наши свидания дома? Как отнесётся к ним ребёнок? Не будем ли мы мешать ему спать?

А может… Стас захочет съехаться?

От этой мысли внутри всё замирает. Даже думать боюсь, чтобы не сглазить. Ищу глазами что-то деревянное, подхожу и трижды стучу, а затем быстро плюю через левое плечо.

Жесть… Превращаюсь в суеверную истеричку.

Когда оказываемся на улице, сообщаю сыну, что мы идём в контактный зоопарк.

– Ура! А ты мне поможешь поймать кроликов? – Миша скачет от радости возле машины, пока я снимаю её с сигнализации и открываю ему дверь.

– Конечно, милый.

– Я хочу всех погладить, а они от меня убегают. Мама, а мы Пашу и Костю возьмём с собой?

– Нет, мой хороший, у них другие планы. С нами хочет пойти один мой знакомый. Возьмём его с собой?

Выезжаем на оживлённую дорогу. Миша тут же забывает о моём вопросе и начинает рассматривать машины. Это его самое большое увлечение.

– Мама, смотри, красная бээмва!

– Правильно говорить бээмвэ.

– А вон, смотри, смотри, автобус! Жёлтый автобус!

– Сынок, мы же с тобой много раз обсуждали. Когда я за рулём, меня отвлекать нельзя. И по сторонам я не могу глазеть.

Миша недовольно вздыхает, минуту молчит, а потом снова начинает комментировать увиденное.

На Стаса сын реагирует очень сдержанно, смотрит исподлобья. Немного смягчается, когда тот приносит ему одного за другим кроликов, которые врассыпную убегают от желающих подарить им ласку. Зрелище весьма забавное: взрослый мужик в дорогом прикиде мечется по вольеру в погоне за ушастыми пушистиками.

Нужно отдать Стасу должное – он явно старается понравится моему ребёнку. Меня это очень радует. И без того ярко-розовые очки становятся ещё розовее и ярче, а в душе играет мелодия, очень напоминающая вальс Мендельсона. И как я ни пытаюсь себя тормозить и убеждать, что эта радость сильно преждевременная, моя пьяная от ванильных соплей душа отказывается слушать доводы разума.

Стас берёт Мишу за руку и водит его по всем клеткам, куда пускают малышей его возраста. В рейтинге симпатий у сына на первом месте стоят кролики, потому что их можно подержать на руках и потискать. Второе место занимают карликовые мармозетки. Остальных зверей Миша пока побаивается, но со Стасом отважно протягивает ручку и кормит козлят и кабанчиков. Со стороны они смотрятся чудесной парой, сердце замирает от этой благостной картины.

Когда мы садимся в машину, чтобы ехать домой, Стас спрашивает у Миши:

– Ну что, приятель, пригласишь меня в гости?

Малыш тут же поднимает глаза в мою сторону в поисках поддержки и правильного ответа. Он у меня не самый общительный ребёнок.

– Миш, позовём Стаса к нам в гости? Он тебе понравился?

Сын с деловым видом кивает. Возможно, он немного растерян, но я на волнах эйфории считываю только позитивные сигналы. Если негативные и существуют, то мой мозг сейчас их блокирует.

После обеда малыш быстро засыпает.

– Долго он обычно спит? – Стас подходит сзади, одной рукой обхватывает за талию и прижимает меня к себе, другой сминает грудь и нащупывает пальцами сосок. – Я уже очень соскучился, – делает поступательное движение, и я чувствую весомый аргумент, упирающийся мне в копчик.

Его желание подстёгивает моё, завожусь мгновенно. Поворачиваюсь и тянусь губами к его рту. Этот мужчина превращает меня в бесстыжую нимфоманку. Терпения на долгую прелюдию нет. Может, опробовать стол на прочность? Но "яжемать" внутри меня тут же подаёт свой голос.

– На комнатах нет замков. Видимо, нужно будет потом исправить это упущение. Миша может проснуться когда угодно. Давай опробуем пока душ? Там дверь закрывается. Включим воду, чтобы нас не было слышно.

Стас готов на всё, нет разницы – на столе или в душе, лишь бы поскорее оказаться наедине без одежды. Он подхватывает меня на руки и несёт к ванной. Трусь промежностью о его жёсткие джинсы и каменный стояк под ними. Каждый шаг отдаётся электрическим разрядом внизу живота.

Раздеваемся быстрее, чем в армии, словно сдаём норматив. Но по ощущениям всё происходит, как в замедленной съёмке. Едва избавившись от одежды, Стас затягивает меня в кабину и толкает лицом к стене.

– Подожди, подожди, не так.

Не успеваю испугаться – он тут же разворачивает меня к себе и прижимает спиной к плитке. Ледяной кафель обостряет ощущения. Сильные руки подхватывают мои ягодицы и приподнимают над полом, я обвиваю ногами его торс и сама насаживаюсь на стояк.

– Какая нетерпеливая кошка.

– Хочу тебя…

Он накрывает мой рот своими губами и начинает двигаться быстро и резко – именно так, как мне сейчас необходимо. Финишируем почти одновременно и замираем, не отрывая друг от друга тела и сплетая души.

Пока хлопочу с ужином на кухне, Миша с удовольствием показывает Стасу свои игрушки. Они зависают над новыми паззлами и обсуждают машину на радиоуправлении, которую недавно купили Паше и Косте. Маленький манипулятор, видимо, чувствует, что может раскрутить гостя на дорогой подарок.

Год спустя

– Поля, может, всё-таки взять это? – битый час мы торчим с подругой в примерочной, я уже в третий раз надеваю то одно платье, то другое, но никак не могу выбрать.

Девочкам-консультанткам надоело вокруг нас крутиться, и они разбрелись по магазину, оставив нас дискутировать и принимать решение наедине.

– Да ну, ты в нём как старая дева выглядишь, – Полина выразительно морщится.

– Ой, прям. И вообще, я всё ещё не замужем, так что ты не далека от истины. А это – не слишком вычурное? – снова натягиваю другое платье, которое выбрала для меня подруга.

– В самый раз! Ты должна сразить своего Соловьёва, чтобы он наконец-то решился и сделал тебе предложение. Мне не терпится погулять на вашей свадьбе.

– Ага, сделает он, как же. Когда рак свистнет и рыба запоёт. Он даже съехаться до сих пор не решился! И очень сомневаюсь, что решится когда-нибудь.

– Почему это?

– Да потому… Его и так всё устраивает. Пришёл, потрахался, ушёл, когда вздумается. Вольная птица. Зачем что-то менять? Детей не хочет категорически. Заставляет меня таблетки пить и сам предохраняется. Если бы мог, по два презерватива нацеплял бы одновременно.

– Да он у тебя шизик?

– Не, он убеждённый чайлд-фри. И всё бы ничего, но ко мне в комплекте идёт Миша. Стас, конечно, его терпит. Но видела бы ты его лицо, когда малый застукал нас как-то утром в постели и спросил: "А ты теперь будешь моим папой?". Ему соседский мальчик рассказал, что его мама с папой спят вместе, и Миша сделал свои выводы. Стаса аж перекосило. Хорошо ещё сдержался и не наговорил малому гадостей. Но я потом имела, что послушать.

– Нда, тяжёлый случай. Но может, попустит со временем?

– Вот я тоже на это долго надеялась. А теперь уже ничего не жду, просто плыву по течению. Привыкла к нему, да и качественный регулярный секс полезен для здоровья. Но что дальше? Где-то читала, что пара созревает для брака в течение года. Если не созрела, то уже и не судьба. А мы встречаемся больше года, так что наш поезд уже, скорее всего, ту-ту.

– Нечего читать всякую ересь. У каждой пары свои сроки! Много они знают, эти писаки!

– Ладно, поживём-увидим. Может, всё ещё и сложится. Только я давно уже сняла розовые очки – так жить намного легче.

– Ты же сама чувствовать должна отношение Стаса – как он к тебе: охладел или всё так же?

– Так же – это как в начале? Трахаться, как коты в марте, по несколько раз в день и всё время хотеть ещё?

– Нуу.

– Такого уже нет. Мы даже не каждый день встречаемся. Правда, иной раз по старой памяти такие марафоны гоняем, что ух…

– Это нормально, наверное. У нас с Витей изначально всё было поскромнее, а теперь с пузом особо не покувыркаешься в постели.

– Так у вас есть пузо и куча общих интересов. А у нас, как оказалось, не так уж много общего. И потом, он меня постоянно куда-то тянет, на какие-то тусовки с друзьями и культурные мероприятия, а у меня то работа, то няня заболела и Мишу не с кем оставить, то ещё какой-то форс-мажор. Кажется, мы совместимы только в сексе, а в остальном мечемся по параллельным прямым. Иногда такое впечатление, что я встречаюсь с подростком, у которого один ветер в голове. А ему уже двадцать восемь!

– Вот и я об этом. Общие интересы, забота, сюрпризики приятные, всякие там невинные нежности. Это всё не про секс, но про отношения.

– А с этим у нас напряг. Нет, подарочки он мне постоянно дарит, заботится иногда. Но вот просто посидеть вечером и фильм посмотреть – не выходит у нас. Если мы встречаемся дома, то он сразу в койку тянет, а там уже не до фильма.

– Койка – тоже неплохо, – вздыхает.

– Это у тебя недотрах из-за беременности и ограничений. А когда секса в избытке, хочется много чего другого. Короче, давай определяться с платьем, а то магазин скоро закроется – и мне завтра не в чем будет идти.

– Так выбрали уже! Однозначно это. Синий цвет тебе к лицу. А вычурный фасон в твоём возрасте – самое то. Ты же не на деловой ужин идёшь и даже не на корпоратив, а на день рождения своего мужчины.

– Там будут его бизнес-партнёры и родственники!

– Значит, и их сразишь.

Под давлением подруги я всё-таки беру открытое синее платье очень необычного фасона. Надеюсь, в ресторане будет достаточно тепло, чтобы не накидывать ничего сверху, иначе всю эту красоту никто не заметит.

Хотя в последнее время наши отношения словно застыли на месте или даже уткнулись в тупик, хочется произвести на Стаса впечатление. Кто знает, может, он не просто так хочет представить меня своим родителям? Воистину, надежда умирает последней.

Празднование дня рождения организовано на очень широкую ногу. Чувствую себя немного не в своей тарелке, хотя скромностью не страдаю и знаю, что я тут самая красивая из присутствующих женщин. Полина была права насчёт платья – оно выглядит очень необычно, не оголяет ничего лишнего и притягивает внимание.

– Ника, что ты со мной делаешь? – Стас шепчет, утянув меня в безлюдный коридорчик. Его губы касаются мочки уха, отчего по телу пробегает табун мурашек. – Я же не дотерплю до вечера.

– А куда ты денешься? Сбежать со своего дня рождения будет очень неприлично, – шепчу в ответ.

– Куда денусь? Да хотя бы сюда, – он хватает меня за руку, тянет по коридору и заводит в уборную.

– Стас, извращенец, что ты задумал?

– А ты не для этого так вырядилась?

– Нет, конечно! Я просто хотела быть красивой.

– Ага, ты видела, как на тебя все смотрят?

– Ну так это же их проблемы. Я ни на кого, кроме тебя, не смотрю.

– Провокаторша, – Стас проводит языком по моему рту, прикусывает нижнюю губу, облизывает её и толкается языком вглубь.

Его руки постепенно собирают платье гармошкой, подтягивая его вверх. Когда вся юбка оказывается на талии, он поднимает меня и сажает на каменную столешницу умывальника.

Пытаюсь возмущаться:

– Стас, осторожно, платье испортишь! Ну что ты, как дикарь какой-то?

– Давай, Ника, поздравь меня с днём рождения.

Лямку, на которой держится верх платья, он спускает демонстративно плавно и аккуратно. Прикусывает до лёгкой боли сосок, одновременно раскатывая презерватив. Отодвигает в сторону стринги и тянет меня на себя. В его движениях нет ни капли нежности, но моё тело, как всегда, мгновенно отзывается на него.

Когда всё заканчивается и я привожу себя в порядок перед зеркалом, некстати вспоминаются слова Полины об общих интересах, заботе и нежности. И почему-то становится очень обидно…

Глава 20

– Мишут, давай я ещё раз тебе температуру померяю, – трогаю рукой раскалённый лоб сына.

– Ну мам…

Поворачиваю малыша, убираю со лба чёрные пряди и нажимаю кнопку бесконтактного градусника. Тридцать девять и восемь! Час назад я пыталась сбить температуру, но она опустилась всего на несколько десятых и тут же вернулась назад. Ребёнок даже ни капли не вспотел.

На улице темно, вечер плавно переходит в ночь. Снова звоню педиатру, она советует попробовать другое жаропонижающее, а если не поможет, то вызывать скорую. Миша всегда так болеет – в первые двое суток температура зашкаливает. Раньше я паниковала, теперь уже научилась реагировать относительно спокойно. Но всё равно, когда градусник подбирается к сорока, начинаю дёргаться.

Аптека тут рядом, на углу нашего переулка. Звоню, уточняю – нужное лекарство у них есть. Но как оставить Мишу в таком состоянии дома одного, пусть и ненадолго? Колеблюсь.

Он слишком мал и никогда ещё не оставался сам – с ним всегда или я, или няня. Но, как назло, она неделю назад уехала к матери, которая слегла с инсультом, а я не взяла никого на замену.

В последнее время сын стал реже болеть. Днём он в детском саду, и я решила, что няня нужна мне теперь только на вечер, чтобы мы со Стасом могли куда-то сходить вдвоём. Всю прошедшую неделю мы проводили вечера втроём. Для меня это своего рода эксперимент – я наблюдаю за Стасом, его реакцией на Мишу и их общением. Сегодня же, по стечению обстоятельств, мой мужчина ночует у себя – завтра у него какие-то важные дела с утра.

Колеблюсь недолго – времени на размышления нет. В результате принимаю решение всё-таки сбегать в аптеку. Меня не будет максимум минут десять, а если потороплюсь, обернусь и того быстрее.

Оставляю сыну возле кровати чашку тёплого чая с малиной, накидываю на домашний спортивный костюм куртку, хватаю сумку, запираю дверь и бегу вниз.

После девяти вечера круглосуточные аптеки отпускают лекарства через окошко, не впуская покупателей вовнутрь. Поднимаюсь на крыльцо, называю лекарство. Фармацевт двигается неторопливо. Так и хочется попросить её ускориться, но сдерживаюсь – мои нервы и эмоции никого не интересуют. Когда, наконец, я расплачиваюсь и спускаюсь с крыльца, путь мне преграждают два парня. На головах капюшоны, лиц не видно, даже не могу определить их возраст.

– Какая цыпочка, – голос совсем молодой.

– Дайте мне пройти, пожалуйста, я очень тороплюсь, – ненавижу, когда парни пристают ко мне на улице, и сейчас нет времени с ними деликатничать.

– А что это у тебя? – неожиданно дёргает за лямку моей сумки.

Им нужна не я, а моя сумка? В голове тут же проносится мысль, что там у меня документы и ключи от квартиры, где заперт больной Миша. Я не могу отдать им сумку! Обхватываю её покрепче и тяну в свою сторону.

– Оставьте меня в покое! У меня нет с собой денег, я выскочила только за лекарством для ребёнка.

Не собираюсь перед ними оправдываться, но получается именно так.

На мне нет украшений. Вместо часов я ношу фитнес-браслет, демократичную модель из средней ценовой категории. И телефон у меня далеко не самый дорогой и не новый. Им нечем у меня поживиться! Но как это донести до них?

Всё происходит быстро, слишком быстро, чтобы я смогла среагировать. Не успеваю ничего больше сказать – парень снова дёргает сумку, сильнее, чем в первый раз. Мне едва удаётся удержать её в руках. В этот момент второй делает несколько шагов в мою сторону и бьёт меня в живот.

Боль резкая и настолько сильная, что я невольно разжимаю пальцы. Словно в замедленной съёмке, вижу, как нападающие убегают с моей сумкой. И мне бы побежать за ними или начать кричать, но силы покидают меня. Хватаюсь за живот, оседая на землю. Последнее, что помню, – мысль, что теряю сознание, но никак не могу этому сопротивляться.

Прихожу в себя от того, что меня не очень аккуратно перекладывают на кровать. Не сразу понимаю, что нахожусь в больнице. Рядом крутятся люди в медицинской форме. Как я тут оказалась? Почему так болит живот? Память подкидывает кадры нападения…

Миша! Он дома один! Сколько времени прошло с тех пор, как я ушла и оставила его? Что с ним? Паника наваливается и стискивает горло.

– Телефон… Дайте мне телефон, – порываюсь сесть или хотя бы приподняться.

– Лежите, вам нельзя вставать! – женщина среднего возраста плотного телосложения в синем медицинском костюме удерживает меня и не даёт подняться.

– Дайте мне телефон! – кажется, кричу, но из горла вырываются только хрипы.

– Так, что тут у нас? – появляется молодой мужчина в таком же костюме.

– Телефон требует. Но при ней телефона не было.

Плачу. Они не понимают меня, а я не могу им объяснить как-то иначе. Я словно в изолированной капсуле, а снаружи никто меня не слышит.

– Пожалуйста… телефон…

– Вы хотите позвонить домой? – уточняет врач.

Киваю.

– Вы помните номер?

Снова киваю.

– Диктуйте.

Называю цифры, несколько раз сбиваюсь и путаюсь. Не знаю, сколько сейчас времени, но на улице светло – значит, уже утро! Меня не было дома всю ночь! Стас берёт трубку не сразу, я даже успеваю запаниковать. Голос недовольный.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Алё!

Собираюсь с силами, чтобы в нескольких фразах описать, что от него требуется.

– Стас…

– Какого чёрта ты звонишь с чужого номера? Ты же знаешь, что у меня сегодня важная встреча! Я занят!

Игнорирую его ворчание. О встрече я напрочь забыла, но что может быть сейчас важнее запертого в одиночестве больного ребёнка?

– Мне очень нужна твоя помощь… Миша…

– Сказал же, что занят!

Где-то на фоне слышу женский голос: "Стасик, ну кто там ещё? Иди ко мне…". Или мне это только кажется? Слова разобрать трудно, да и не в том я сейчас состоянии.

– Ты… с женщиной?

– Я потом перезвоню, – рявкает и кладёт трубку.

Мне бы сейчас в самый раз разреветься и оплакать почти полтора года жизни, потраченные на этого мужчину. Но Миша нуждается в срочной помощи, поэтому я не могу себе позволить истерить. Врач, к счастью, понимает моё состояние.

– Может, позвоните кому-то ещё?

– Я… мне некому… Помогите мне, пожалуйста…

– Так я, собственно, именно этим последние часы и занимаюсь.

– У меня дома сын, маленький, он один, – задыхаюсь, говорить очень трудно, но другого выхода нет. – Мне надо к нему.

Понимаю, что со мной что-то случилось. Живот горит огнём, боль ужасная, но я не могу сейчас о ней думать, нужно сначала как-то попасть к Мише и помочь ему.

– Вы точно никуда не пойдёте ни сейчас, ни в ближайшие дни. У Вас колото-резаная проникающая рана живота с повреждениями внутренних органов, большая кровопотеря. Вы чудом живы остались, так что никакого героизма, если не хотите, чтобы ваш сын остался без матери.

Лихорадочно пытаюсь придумать какой-то выход. Полина с мужем уехали в другой город знакомить свёкров с их месячной дочкой. София Павловна на второй этаж не поднимется. Ни с кем больше у меня нет таких отношений, чтобы можно было им поручить сына и впустить в квартиру. Но если этот человек спас мою жизнь, то я могу доверять ему?

– А вы можете поехать к моему сыну и… – а что, собственно, он должен сделать дальше? Я и сама не знаю, о чём просить! – Он болен, вчера вечером температура высокая поднялась. Жаропонижающее не помогло, я пошла за другим. И… не вернулась. Ему всего шесть лет! Не знаю, что с ним, как он там. И он, скорее всего, очень напуган… Он никогда раньше не оставался один!

Выдержка меня покидает, и я начинаю реветь. Наверное, моя просьба со стороны выглядит дикой. Интуитивно чувствую, что врач хочет мне отказать. И это вполне объяснимо. Человек после ночной смены, наверняка устал. А я его посылаю в чужой дом, к чужому ребёнку, с которым непонятно что нужно сделать. Его наверняка ждут дома…

Алексей

Дежурства в скорой помощи даются мне тяжело. Не полностью восстановившийся после ранения организм всё ещё с трудом справляется с нагрузками. А стоять по много часов в операционной – особо извращённый вид пытки. Но вслух я никогда никому в этом не признаюсь. Надоело чувствовать себя калекой! Не знаю, сколько времени ещё мне понадобится на реабилитацию и когда я смогу вернуться в госпиталь, но не собираюсь сидеть, сложа руки. А потому пока дважды в неделю дежурю в городской больнице.

Сегодня все словно сговорились – за смену не получается ни подремать, ни даже просто прилечь. Ночью после двух относительно несложных экстренных операций привозят молодую женщину с проникающим ножевым ранением. Состояние тяжёлое – сильное внутреннее кровотечение, большая потеря крови. Во время операции останавливается сердце. Однако она так отчаянно борется за жизнь, хватаясь за мельчайшие соломинки, будто что-то крепко удерживает её на этом свете. Что-то настолько важное, что проигрывает даже схватку со смертью. И мы её вытягиваем!

Перед тем, как уйти домой, захожу в палату проведать женщину после операции и застаю удивительную картину: едва живая пациентка порывается встать, а Ефимовна борется с ней, пытаясь удержать в лежачем положении.

– Пожалуйста… телефон, – просит и плачет, как будто от одного звонка зависит вся её жизнь.

Даю ей свой телефон и начинается Санта-Барбара. Она звонит какому-то Стасу, а он там, судя по всему, с бабой кувыркается. Она просит о помощи, а он игнорирует и бросает трубку. Женщина даже не успевает сказать ему, что попала в больницу! И всё можно было бы понять, если бы не оказалось, что у неё маленький сын с вечера сидит один взаперти. За свою жизнь я видел разных мерзавцев, меня трудно удивить. Но этот в рейтинге уродов однозначно заслуживает одно из топовых мест.

Когда умер мой отец, я был чуть старше её сына. И до сих пор вспоминаю, как мама уходила на суточные дежурства в больницу. Днём ко мне постоянно заглядывала соседка – следила, чтобы я поел и ничего не натворил. А ночью я оставался один-на-один со своими страхами. Каждый раз, когда ветки старой яблони за окном раскачивались на ветру и касались стёкол, мне казалось, что в квартиру лезут разбойники, чтобы меня убить. Мне было так страшно, что я почти не спал, а потом клевал носом на уроках. Моим спасителем стал Давид. Сейчас смешно вспоминать, но когда он второй раз остался у нас на ночь, я набрался наглости и попросил его ночевать со мной, когда мама на дежурстве. У них обоих были круглые от удивления глаза, но Давид мне не отказал, тем самым купив меня с потрохами.

Я смотрю на плачущую пациентку, вспоминаю своё детство и свои ужасы. Отчётливо представляю, что чувствует малыш, который провёл ночь в одиночестве, ожидая маму. Как можно отказать женщине и не помочь её сыну в такой ситуации?

– Хорошо, я как раз заканчиваю смену. Как мне в квартиру попасть? Ключи дадите? Или ребёнок сможет открыть сам? Вы его предупредите о моём приходе?

– Нет, нет у меня ключей, они были в сумке, которую украли. Сын сам не откроет и связи с ним нет, – а вот это уже самый настоящий квест!

Похоже, без полиции тут не обойтись. Они, конечно, в курсе происшествия и должны поспособствовать вызволению ребёнка из запертой квартиры. Но тогда социальные службы могут забрать мальчика, а матери устроить серьёзные проблемы из-за того, что оставила сына одного.

– Я могу позвонить хозяйке, у неё есть дубликат ключей!

– Осталось уговорить её отдать их мне. Телефон хозяйки помните?

– Кажется, да.

Вспоминает номер не с первого раза – дважды попадаем к другим людям. Вздыхаю с облегчением, когда наконец на том конце провода отвечает нужный абонент.

– Софья Павловна! Я в больнице, потом всё расскажу. Там Миша дома один больной остался. А у меня сумку с ключами украли… Нет, Стас занят, он никак не может. Ну вот так. Я попрошу врача, который меня оперировал, заехать к нам. Дайте ему, пожалуйста, ваши ключи.

Старушка оказывается правильной – на слово не верит, заставляет включить видеосвязь, чтобы убедиться, что мы – не мошенники.

– Софья Павловна, вот смотрите, – поворачивает камеру сначала к себе, затем на меня, – это…

– Алексей Викторович Карпов, – подсказываю шёпотом.

– Алексей Викторович Карпов, – повторяет собеседнице. – Я вам сейчас ещё его фотографию пришлю, чтобы не волновались, что не узнаете.

Когда кладёт трубку, прикрывает глаза. Сам удивляюсь, откуда у неё силы на то, чтобы организовать операцию по спасению мальчика. Но наверное, это что-то природно-материнское: в критический момент, когда ребёнку угрожает опасность, у матери открывается второе дыхание. А теперь, когда главные вопросы решены, начинается откат. С трудом диктует мне адрес.

– Не беспокойтесь. Я приеду, померяю ребёнку температуру, напою его сладким чаем, а дальше буду действовать по обстоятельствам. Или педиатра вызову, или сам решу, надо ли давать лекарства.

– Спасибо вам…

– Хорошо. Потом – что я должен с ним сделать? Отвести к хозяйке?

– Нет, она с ним не управится…

– У вас есть кто-то, к кому можно отвести ребёнка? Это же не на пару часов, а на пару недель, раньше вас вряд ли выпишут. Отец его? Бабушки?

Мотает головой.

– Отец умер. Никого у нас тут нет, – едва шепчет.

Ситуация безвыходная… Что делают в таких случаях? В детский приёмник отдают?

– Ладно, сегодня я его к себе возьму, вы пока отдыхайте, приходите в себя. Как только найдёте, кто сможет его приютить, я отвезу… Сына-то как зовут?

– Миша…