Текст книги "Всё не так, как кажется (СИ)"

Автор книги: Аля Морейно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 31

Постепенно нас обступают все дети. Как и следовало ожидать, самое большое внимание привлекают мои награды.

– А ты убивал врагов? – спрашивает девочка.

– Нет, я военный врач. Я спасаю наших воинов, чтобы они не умирали от ранений.

– И под пулями спасаешь?

– И такое бывало, конечно.

– А стрелять умеешь?

– Умею. Только от меня больше пользы, когда я врач, а не солдат. Каждый должен заниматься своим делом и на войне, и в мирной жизни и помогать друг другу. Тогда никакие враги нам будут не страшны. Вот ты кем бы хотел стать?

– Банкиром!

– Ух ты! Хорошая и нужная профессия.

– А я – програ-прогма-программистом, вот!

– Супер!

– А я – детским врачом!

– Какие вы все молодцы!

– Может быть, вы нам расскажете что-то о войне, о своей работе? – учительница пытается организовать детей.

Ребятишки рассаживаются по своим местам, и я делюсь с ними воспоминаниями, стараясь выдёргивать из памяти то, что не испугает малышню, но и не создаст у них впечатление, что война – это увеселительная прогулка.

Когда учеников начинают разбирать родители, Миша снова виснет на мне, словно чувствует, что сейчас за ним придёт мама – и отберёт его у меня.

И она приходит.

Я ощущаю присутствие Ники в тот миг, когда она входит в класс. На мгновение наши глаза встречаются. Она в ярости, но хорошо владеет собой.

– Николь Марковна, здравствуйте, – к ней тут же подбегает учительница. Могу понять её чувства. Она наверняка осведомлена, что отца у Миши официально нет. И боится, что Ника сейчас задаст ей жару за то, что подпустила к её ребёнку постороннего мужчину. – Миша сказал, что Алексей Викторович – его папа, – смотрит выжидающе, пытаясь предугадать, будут ли её ругать.

Думаю, Николь не станет прилюдно устраивать скандал. Учительнице, если и даст насчёт меня распоряжение, то только наедине, чтобы не привлекать внимание других. А вот меня ждёт скандал, если, конечно, она всё-таки станет со мной говорить.

– Всё в порядке, Ольга Сергеевна, – улыбается учительнице доброжелательно, но глаза выдают разъярённую дикую кошку.

Смотрит на меня. Нам не нужно слов, чтобы понять друг друга. Каждую молнию в её серых омутах можно попробовать оформить вербально, но она наверняка при этом потеряет свою остроту и эмоциональность.

Николь прощается с учительницей, забирает Мишу, я выхожу вслед за ними. Лишь оказавшись на парковке, она говорит мне одними губами, чтобы сын не услышал:

– Какого чёрта ты творишь?

– Его дразнят безотцовщиной. Я пришёл показать обидчикам, что они неправы, и поддержать его. Он был рад.

– И что, у него от этого появился отец? Зачем этот обман? Детей и самого Миши, в первую очередь!

– Это не обман. Пригласи меня к вам домой, чтобы мы могли спокойно поговорить.

– А не слишком ли многого ты хочешь? – кажется, она сейчас кинется на меня и расцарапает лицо.

– Нет, и я готов начать с малого. Так как? Я без машины.

Миша держит мою руку мёртвой хваткой. Николь видит это и злится ещё больше. Слышу, как скрипят сжатые челюсти. Не знаю, что у неё на душе в отношении меня и какие у меня шансы. Просто мне точно не будет. Но с сыном я её дожму в любом случае.

– Ты ведь не отстанешь?

– Конечно, нет, – улыбаюсь: самый трудный шаг сделан.

– Значит, поехали.

Устраиваемся в машине. Сажусь на переднее сидение и внаглую рассматриваю её.

– Как твоя нога? – по глазам вижу, что Николь это и правда интересует. Беспокоится?

– Спасибо. Всё, идёт, как должно быть. Но всегда хочется большего.

Прикидываю свои шансы. Если есть хоть крохотный, я обязательно им воспользуюсь.

От Миши знаю, что дедушка живёт с ними. Совсем не хотелось бы выяснять отношения при нём. Но всё-таки это лучше, чем на улице.

Мне везёт – его нет дома. Пока Миша бродит по квартире, выполняя требования мамы, я начинаю разговор прямо в прихожей. Место неподходящее, но в любую минуту мы можем оказаться не одни, и тогда я не получу всех причитающихся мне укусов от дикой кошки. А я хочу, чтобы она успела выпустить пар до того, как кто-то нам помешает.

Николь молчит. Считываю возмущённые молнии у неё в глазах и жду, когда она всё-таки заговорит или полезет драться. Этого не происходит. И тогда мне приходится сделать ещё один шаг.

– Завтра мы с тобой идём в местный ЗАГС. Назови удобное время, я целый день свободен.

– Зачем? – на лице искреннее удивление. Неужели не прочитала мои сигналы?

Оттесняю её к шкафу, дальше ей отступать некуда. Упираюсь руками по обе стороны от неё. Попалась!

– Напишем заявление, чтобы меня внесли Мише в свидетельство о рождении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Николь молчит. Думает, как побольнее укусить или просто отказать? Но я не отступлю. Ей придётся согласиться. И уверен, она это знает. Она уже согласна, но без игры в кошки-мышки она бы не была собой. Она убегает – я догоняю.

– Что это ты раскомандовался? Может, для начала спросишь моего согласия?

– Нет, не спрошу. Мише нужен отец, и это не обсуждается. И теперь он знает, что его отец – я. У тебя нет манёвров для отступления. Ты выбираешь только удобное для тебя время, – знаю, что перегибаю. И, возможно, другая мне бы уже врезала, как следует, за мой тон и закатила истерику. Но не Николь, я хорошо изучил её. Она может мастерски мотать нервы, но вполне умеет логически мыслить и подчиняться, когда я прав.

– Да что ты вообще себе позволяешь? – в глазах полыхает ярость.

Неотрывно слежу за движением её губ. Это какое-то безумие. Я хочу их поцеловать. Нет, я хочу их съесть. Хочу всю её. В единоличное пользование. Навсегда. Но сейчас сперва поцеловать. Если не сделаю этого, сойду с ума. Держусь из последних сил. Я не должен её касаться. Вопрос с Мишей мы должны решить на абсолютно трезвую голову и без телесного контакта. Иначе, боюсь, всё испорчу.

– Он же может быть не твоим! – молнии продолжают сверкать, она всё ещё бесится и сопротивляется.

– Миша. Мой. Сын. Независимо от того, моя ли в нём кровь.

– Зачем? – она сникает, уже сдаётся, хотя делает вид, что ещё борется.

– В первую очередь, это нужно ему. Ты должна понимать!

– Я и понимаю! Но тебе не кажется, что это – какая-то дикость. Ты даже не уверен, что он – твой сын! А если нет, то что? Поиграешь и бросишь?

– Уверен. Не имеет значения, что покажет ДНК. Ни мне, ни Мише. Тебе это важно? Окей, давай сделаем. Но только после того, как я его усыновлю.

Как же я хочу её поцеловать! Невыносимая пытка – быть настолько близко и не позволять себе коснуться её губ, кожи… Она определённо сведёт меня с ума!

– Мама, я есть хочу!

Интересно, как долго маленький шпион стоит у меня за спиной? Мы говорили шёпотом, но дети – такие жуки, что всё всегда слышат.

– Идём, я разогрею, – и на два тона тише: – Ты голодный?

Я, естественно, остаюсь. Когда-то именно так начинались наши отношения. Но тогда мы ещё не знали о нашей страшной встрече в прошлом. И как мне через неё переступить теперь? Позволит ли? Полгода прошло, а я по-прежнему не знаю, как к ней подступиться…

Николь продолжает кусаться и выпускать свои когти, но в ЗАГС приезжает. Злится на меня, но признаёт мою правоту. Ради сына она многим готова пожертвовать. Я давно это понял, но манипулировать этим не собираюсь, разве что самую малость. Любой мужчина должен нести ответственность за своих детей, независимо от обстоятельств их появления на свет и отношений с их матерями. А с Мишей дело не только в ответственности, он – мой сын, я его полюбил и собирался стать его отцом ещё до того, как узнал, что могу действительно быть им биологически.

Николь напряжена и сердита, нервничает. Работница ЗАГСа оставляет нас одних и отходит по своим делам. Заполняем заявление. Добираемся до вопроса о фамилии Миши. По моему убеждению, дети обычно носят фамилию отца, поэтому я без задней мысли записываю: «Карпов».

– Погоди, мы так не договаривались! Речь шла только о том, чтобы вписать тебя в графу отца, чтобы она не была пустой! И то я не уверена, что это не глупость. Но менять фамилию – это слишком!

– Почему? Дети всегда носят папину фамилию.

– Не всегда! Банально неудобно, когда у матери и ребёнка разные фамилии, он же живёт со мной. Из-за разных фамилий будут возникать лишние вопросы, постоянно придётся всем доказывать, что я его мать! И, главное, зачем? Чтобы потешить твоё эго?

– Николь, успокойся. Ты так возмущаешься, будто я – какой-то асоциальный тип, которого ты стыдишься, или уклоняюсь от алиментов, но качаю права.

– Не стыжусь, но должен же быть здравый смысл в том, что мы делаем! Мише нужен отец – согласна. В этом ты прав, я не спорю. Но фамилия?

– Эта проблема легко решается. Ты можешь тоже взять мою фамилию. Моё предложение всё ещё актуально, – накрываю её руку своей. Это первый тактильный контакт между нами после расставания. Вздрагивает, но не отдёргивает!

Жду её реакции. Разозлится? Поднимает глаза. Ловлю их, пытаясь прочитать немое послание.

– Я звонила тебе, – шёпотом, едва шевеля губами. – Перед Новым годом.

– Правда? – перебираю в памяти, где был в то время. Как я мог пропустить звонок, который так ждал? – Я потерял телефон, – не верит, думает, что я выдумываю отмазку. – В нашу амбулаторию при обстреле попала бомба, нас всех завалило. Когда пришёл в себя в госпитале, телефона при мне не было – наверное, где-то в развалинах остался.

– Тебя ранило? – в голосе беспокойство, в глазах – слёзы.

– Ничего серьёзного, как видишь. Немного придавило обрушившейся крышей. Мне повезло. Я даже после госпиталя снова на передовую вернулся, а потом уже сюда перевели.

– Сюда?

– Да, не успел тебе сказать. Мой рапорт, поданный прошлым летом, наконец одобрили. Переводят в столичный госпиталь. Я, естественно, согласился. Так что вполне можешь на меня рассчитывать, если надо забрать Мишу из школы, посидеть с ним, погулять и всё такое. Надеюсь, ты теперь не будешь против нашего общения с ним?

– Хорошо, – кажется, она растеряна.

– Так что с фамилией? Решили?

– Ты о Мише?

Значит, она всё-таки допускает мысль о смене своей фамилии? Это не может не радовать. Внутренне расплываюсь в улыбке, но внешне остаюсь серьёзным.

– Пока – да. В перспективе – и о тебе тоже, но сейчас настаивать не буду, дам тебе ещё время подумать, если полгода оказалось недостаточно.

Заканчиваем в ЗАГСе и выходим. Николь нужно возвращаться в офис, она торопится.

– У Миши скоро каникулы? Мне нужно будет съездить на пару дней домой – вещи привезти и машину пригнать. Хочу взять его с собой. Отпустишь?

Колеблется. У Николь нет оснований не доверять мне. У нас с сыном уже есть опыт длительного совместного пребывания. А теперь я без пяти минут его официальный отец.

– Поедешь с нами? Ненадолго, подстроимся под твою работу. Соглашайся!

– Я подумаю, – Ника не была бы собой, если бы ответила как-то иначе. Опять эти её любимые кошки-мышки. – Только не надо на сей раз мне приказывать и принимать решение за меня!

 – Только на сей раз?

Глава 32

Николь

И снова Алексей появляется в моей жизни, как тайфун, сметая всё на своём пути. Сопротивляться его напору невозможно. И, главное, с ним не поспоришь, потому что он прав: Мише нужен отец. В последнее время, даже несмотря на появление в его жизни дедушки, сын всё чаще задаёт мне вопросы, на которые у меня нет ответов. Наверное, я никудышная мать, если не смогла обеспечить своего ребёнка папой.

Нет ничего удивительного в том, что, стоит появиться Алексею, Мишка вцепляется в него мёртвой хваткой. А уж когда тот заявляет моему ребёнку, что он – его отец, то у меня не остаётся ни одного аргумента против их общения и даже против усыновления. Не могу я лишить сына его заветной мечты!

Умом понимаю, что это – какой-то абсурд. Если бы мы с Алексеем были женаты или хотя бы жили вместе, то усыновление выглядело бы логичным. Но позволить вписать в свидетельство о рождении ребёнка по сути постороннего человека! Кому сказать, что я могу повестись на эту авантюру, – не поверят. А я ведусь… Злюсь на него, на себя, но ничего не могу поделать. Потому что…

Потому что лучшего папы для своего сына я никогда не найду. И втайне надеюсь, что он – Мишин настоящий отец. Потому что из двух зол приходится выбирать меньшее… Он любит моего ребёнка и готов заботиться о нём, даже не будучи уверенным в биологическом отцовстве. Много ли мужчин пойдут на такое?

А ещё… Несмотря ни на что, я его люблю. Страшное прошлое осталось где-то далеко. Оно никуда не делось, не забылось и не простилось. Но оно пережилось. Не хочу думать о степени его вины и оправданиях, это слишком больно. Всё это должно остаться там, в прошлом и не мешать настоящему, иначе я просто сойду с ума.

Но как же меня бесит манера Алексея отдавать приказы! Наглый, самоуверенный солдафон! И надо бы сопротивляться ему, отстаивать свою точку зрения или хотя бы право на выбор. Но нет – снова и снова я подчиняюсь. Потому что он прав. Он всегда прав! А отказываться от логичных решений просто ради борьбы за независимость – как-то глупо.

Сижу в ЗАГСе и, как дура, вспоминаю, как мы вот так же подавали другое заявление… Сколько воды с тех пор утекло, многое поменялось… Неизменным осталось только одно – я по-прежнему его люблю, задыхаюсь без него, скучаю и мечтаю, что однажды он вернётся, обнимет и пообещает, что у нас всё будет хорошо, что мы со всем справимся… Почему-то с ним мне ничего не страшно.

Но он не обнимает и не говорит. Даже не касается меня и не проявляет никакой инициативы. Чувство вины убило в нём любовь?

Вчера, когда Алексей почти прижал меня к шкафу, мне так нестерпимо хотелось, чтобы он меня поцеловал! В какой-то момент даже показалось, что он это сделает, но нет…

Когда обнаруживаю, что он собирается поменять Мише фамилию, пытаюсь возмутиться и хоть раз добиться своего. Я же не просто из вредности отказываюсь, у меня железные аргументы. Но куда мне? Как он решил, так и будет. Как это бесит! Ещё больше злюсь на саму себя. Потому что, если бы он настоял, я и себе фамилию поменяла бы без сопротивления… Как кролик, загипнотизированный удавом.

– Николь, я могу забрать сегодня Мишу из школы и привезти домой, только учительнице позвони, пожалуйста, заранее, – мы уже почти разошлись после ЗАГСа по своим делам, но он снова меня тормозит.

– Ты спрашиваешь или, как обычно, утверждаешь?

– Утверждаю, – расплывается в улыбке. Какой он красивый, когда улыбается! – Если ты не возражаешь, конечно.

– А если возражаю?

– Тогда я спрошу, почему. Ты, вероятнее всего, выдумаешь какую-то несущественную отмазку, я тут же докажу, что твой аргумент несостоятельный, – и тебе придётся согласиться. Так может, обойдёмся без долгих препирательств? Какой в них смысл? Просто скажи: «да» и беги на работу. Так что? Не забудешь позвонить?

– А я уже сказала «да»?

– «Да» я сказал за тебя, чтобы сэкономить время. А ты должна позвонить учительнице.

И как с ним спорить?

– Ладно, позвоню. Помнишь, куда идти? Адрес моей квартиры я тебе, на всякий случай, сброшу сообщением. Миша покажет дорогу.

После работы тороплюсь домой, хочу успеть приготовить что-то вкусное, но, как назло попадаю в пробку. Хорошо, что Алексей забрал Мишу – сейчас бы он сидел там один и снова на меня обижался.

Заезжаю во двор, паркуюсь и поворачиваю на площадку. Знакомую синюю курточку и голубую шапку вижу издалека. На лице сына написаны счастье и гордость своим новоприобретенным папой. Невольно замедляю шаг, чтобы полюбоваться. Когда в его жизни появился дед, Миша тоже радовался, но не настолько.

Алексей замечает меня первым, окликает Мишу, тот, раскинув руки, несётся ко мне обниматься. Эмоции бьют фонтаном.

– Мамочка, мы с папой поедем на море. И пойдём к бабушке и другому дедушке! И ещё у меня там есть братики! Представляешь? Мамочка, ты поедешь с нами? Ну пожалуйста!

В ответ на мой гневный взгляд Алексей только пожимает плечами. А я-то понадеялась, что он мне оставит право выбора…

– Билеты я ещё не выкупал, только забронировал, – оправдывается с улыбкой. – Так что ты ещё можешь отказаться!

Просто замечательно. Как я теперь это сделаю, если он уже наобещал Мише золотые горы?

– Не сердись, ладно?

– Мамочка, мамочка, а у нас сегодня была контрольная по математике! Я все примеры решил, – пока поднимаемся в квартиру, сын успевает пересказать мне все свои школьные новости.

Он уходит мыть руки, а я снова оказываюсь прижатой к шкафу, причём на сей раз Алексей наваливается всем телом.

– Ника, прости, я знаю, что пру, как танк, и тебе это не нравится.

– Ты манипулируешь ребёнком! Понимаешь прекрасно, что теперь я не смогу отказать.

– Немножко, совсем чуть-чуть. Но я так соскучился по тебе, – и я, действительно, чувствую, что не врёт. – Пожалуйста, поедем со мной…

– Лёша, что ты делаешь? Сейчас Миша придёт!

– Ника, прошу, не отталкивай меня. Я люблю тебя, – он совсем рядом, горячий шёпот обжигает.

Внутри давно всё сжалось в маленький тугой комок. Гулко стучит сердце. Его губы так близко… Если сейчас он меня не поцелует, я сделаю это сама. Не могу больше…

– Я не…

Договорить не успеваю. Алексей слегка касается моего рта, будто пробует границы дозволенного. Я подаюсь вперёд, и время останавливается...

А потом чувствую маленькую ручку, обнимающую меня, тельце, пытающееся пролезть между нами, и слышу радостный родной голосок:

– Папа, ты теперь снова будешь жить вместе с нами?

Маленький хитрец прижимается к нам обоим и смотрит таким взглядом, будто от ответа зависит судьба Вселенной. Становится ужасно стыдно, что мгновение назад я готова была отдаться мужчине прямо тут, в прихожей, позабыв обо всём на свете, даже о ребёнке. Взрослая ответственная женщина, а веду себя, как озабоченная малолетка.

Вслед за стыдом приходит страх. Шепчу одними губами:

– Я не готова, – кажется, даже дышать перестаю.

Слишком быстро! Алексей улавливает моё настроение и так же почти беззвучно шепчет в ответ:

– Не буду тебя торопить.

И тут ж отвечает Мише громче:

– Сынок, я пока не могу к вам переехать, потому что живу с другими военными. Но как только смогу, сразу переберусь.

Выдыхаю и спешу на кухню. Понимаю, что это – лишь временная передышка. Алексей не будет ждать слишком долго. Однажды он, как раньше, скажет: «Я говорю – ты подчиняешься» и перевезёт к нам свои вещи. Хотя… А если, он отказал Мише из-за того, что не уверен, что хочет жить со мной?

Мысли роятся. Знать бы заранее ответы на все вопросы! Вечером, уложив сына спать, Алексей уходит. На пороге задерживается.

– Николь, не нервничай так. Вон, всю губу искусала, распухнет завтра. Я не буду тебя ни к чему принуждать. Ты сама должна решить, хочешь ли, чтобы мы были вместе, – тыльная сторона ладони касается моей щеки. – Я обещал, что буду ждать столько, сколько потребуется. И намерен сдержать своё слово.

– А ты… Чего хочешь ты? – вопрос срывается с губ раньше, чем я понимаю, как глупо он звучит.

Алексей не отвечает, он обхватывает меня и притягивает к себе своей лапищей. И откуда в нём столько силы?

– Мои желания не изменились. Я люблю тебя и хочу тебя себе навсегда. Чтобы ты была со мной счастлива и родила мне дочку, как когда-то обещала. Слишком много хочу? – прищуривается в своей привычной манере, ожидая ответа.

Молчу… Сердце отплясывает канкан. Алексей аккуратно целует мою искусанную губу. Обхватываю его за бока, прижимаясь всем телом. Я и забыла, какой он сильный и крепкий… Целую его в ответ. Кажется, прошла вечность с того времени, когда мы с ним были счастливы. Как же я истосковалась!

– Так я выкупаю билеты? Поедете с Мишей?

– Ты же всё уже сам решил и ребёнку пообещал. Разве я могу отказаться?

– С работой уладишь?

– Думаю, да.

В замке поворачивается ключ – папа возвращается с работы.

– Я побежал, чтобы отца твоего не смущать. Он и так на меня волком смотрит.

– Он просто ещё не понял, можно ли тебе доверять, – и это чистая правда. Папа не знает о нас почти ничего, поэтому наши неопределённые отношения кажутся ему странными.

– А ты?

– Если бы я тебе не доверяла, то не позволила бы усыновить моего сына.

– Нашего сына…

Море встречает нас приветливо, погода радует. Алексей сразу уезжает по своим делам, а мы с Полей и детьми отправляемся дышать морским воздухом.

– Я смотрю, он тебя всё-таки нашёл. Очень переживал, когда ты уехала. А теперь как у вас?

– Пока непонятно. Постепенно налаживается. Кстати, он Мишу усыновил.

– Круто! Неужели такие мужики ещё существуют?

– Да, он надёжный… И видит меня насквозь, будто мы вместе много лет, понимает с полуслова.

Волнуюсь. Алексей привёз нас в свою квартиру. Она маленькая, спальня всего одна. Он сказал, что я должна сама решить, кто будет спать в спальне, а кто – в гостиной на диване. Мне не хватает мужества поступить так, как хочу… Ну почему он не может и в этот раз принять решение за меня сам? «Он приказывает – я подчиняюсь» кажется вполне уместной и удобной формулой наших отношений.

Разбираю вещи. Нужно укладывать Мишу, а я всё никак не могу определиться. Нервничаю. Боюсь сделать что-то неправильно, а потом жалеть. Или не сделать и тоже жалеть.

– Ника, ты опять искусала губу. Куда это годится? Чего боишься? – притягивает меня к себе. Не сильно, а скорее ласково. – Сегодня ты командуешь.

– Не знаю.

– Хорошо, скажи, чего ты хочешь. Только искренне.

– Я боюсь.

–  Меня?

– Не знаю.

– Посмотри на меня, – поднимаю глаза. – Ты меня любишь?

Простой вопрос. Но от него сейчас зависит вся моя жизнь. Ответить «да» – означает принять его назад со всеми скелетами в шкафах, пообещать родить дочку и поменять фамилию. «Нет» – продолжать тянуть и томиться в неизвестности, изводя и себя, и его. Я хочу быть с ним. Хочу всё забыть и просто быть счастливой.

– А мы можем никогда не вспоминать о прошлом, как будто его не было?

– Ник, не знаю. Это трудный вопрос. Я обещаю, что сделаю всё, чтобы тебе было комфортно. Есть прекрасные психологи, думаю, мы справимся.

Мне очень хочется ему верить… Он сильный и надёжный… Он всё может.

– Только прежде, чем закрыть навсегда дверь в прошлое, давай сделаем тест на отцовство. Не для меня, а для Миши. Потому что он вырастет, поймёт, что я его усыновил, и начнёт задавать вопросы. И нам нужно подготовиться к этому. Если окажется, что он мой по крови, то это будет для нас обоих приятным бонусом.

– А если не твой?

– Значит, так и скажешь, как есть. Для меня он всё равно будет сыном, а определённость нам не помешает. Ника, я всё ещё жду твой ответ… – прижимает сильнее.

Хочется остаться в его руках навсегда. Чтобы крепко обнимал, решал все проблемы, любил и оберегал. Хочу быть просто слабой женщиной за спиной у сильного и надёжного мужчины. Чтобы вместе и в горе, и в радости. Чтобы нянчить детей, внуков и правнуков. И быть счастливыми от того, что мы есть друг у друга. Потому что я его люблю.

И я шепчу: «да».