Текст книги "Всё не так, как кажется (СИ)"

Автор книги: Аля Морейно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Сдав смену, сразу еду по адресу. Частный сектор, прямо возле моря – хороший район для маленького ребёнка. Приходится покружить, чтобы найти нужный проезд. Старушка – божий одуванчик меня ждёт. Придирчиво осматривает, сверяется с фотографией, рассматривает мой паспорт, переписывает оттуда данные. И лишь после прохождения верификации выдаёт мне ключи и объясняет, куда идти.

Окидываю глазами двор. Повсюду из-под земли пробиваются тюльпаны, нарциссы и ещё какие-то ранние весенние цветочки. Через месяц тут будет красота. Быстро поднимаюсь по лестнице, открываю дверь, ставлю на тумбочку портфель с аптечкой, разуваюсь и собираюсь пройти вовнутрь в поисках ребёнка. Но пока вожусь со шнурками, он сам выходит мне навстречу.

Первое, что вижу, – серые заплаканные глазищи, полные ужаса. Понимаю, что я в его представлении – грабитель или разбойник, а потому тороплюсь представиться.

– Твоя мама в больнице. Я – врач, я сделал ей операцию. Теперь она там будет лечиться, а я приехал к тебе.

– А где Стас?

Вопрос, видимо, закономерный. Кажется, он спрашивает о том мудаке, которому его мама звонила первому.

– Думаю, он занят на работе, – свои умозаключения озвучивать ребёнку точно не стоит, пусть потом сами разбираются.

– Ааа.

– Так, где можно руки помыть? – малыш показывает в сторону одной из дверей. – А ты иди ложись. Мама сказала, что ты болен. Я сейчас тебя осмотрю, накормлю, а потом вместе подумаем, как быть дальше.

Я – не специалист по детским болезням, о педиатрии имею лишь базовое представление. Изначально для себя решил, что если с ребёнком что-то серьёзное, отвезу его в детскую больницу. Убью одним выстрелом двух зайцев – он там и лечение адекватное получит, и под присмотром будет.

Прохожу в комнату и обнаруживаю мальчика лежащим на разложенном диване. Рядом на тумбочке нахожу бесконтактный градусник – чудесное изобретение, особенно для измерения температуры у детей. Тридцать семь и четыре. Отлично, хотя к вечеру наверняка снова поднимется.

– Давай знакомиться. Меня зовут Алексей Викторович, можно просто дядя Лёша, меня так племянники называют. А тебя?

– Миша.

Мальчик слишком доверчив – нужно переговорить с матерью, чтобы объяснила ему, что нельзя так легко доверять незнакомцам. Ведь на моём месте мог быть и какой-то бандит. Впрочем, в данный момент эта доверчивость облегчает мне задачу – ребёнок легко идёт на контакт.

– Отлично, Миша. Умеешь широко рот открывать и говорить "ааааа"?

Малыш послушно открывает ротик. Горло красноватое, но не критично. Слушаю – в лёгких всё чисто. Судя по всему, обычный вирус, которыми даже самые здоровые дети болеют по несколько раз в год. А значит, необходимо обильное тёплое питьё и свежий воздух в комнате. В больницу везти никакого смысла – не примут, ещё и засмеют. На первый взгляд, вчерашнюю высокую температуру он перенёс без осложнений.

– Я чайник поставил. Ты голодный? Есть хочешь?

– Нет, только пить. Я всю ночь пить хотел, но мама мне не разрешает включать чайник.

– А ты всегда маму слушаешься? – кивает. – Молодец. Идём-ка на кухню, а тут пока проветрим.

Выхожу из комнаты, малыш семенит за мной следом. Завариваю кипятком найденное в холодильнике малиновое варенье – хорошее натуральное средство для снижения температуры. Конечно, не такое действенное, как таблетки, но в комплексе действует отлично. Мама в детстве всегда давала мне малину во время болезни.

Малыш с жадностью выпивает полную чашку и кладёт голову на стол. Он очень слабый, лицо болезненно-бледное, что особенно бросается в глаза из-за обрамления чёрными волосами. "Видимо, на маму похож, она такая же черноволосая и белокожая", – мелькает мысль. Хотя, по правде говоря, я её толком не рассмотрел. Рану её хорошо помню, а черты лица совсем в памяти не отложились.

– Мне было так страшно ночью…

Следуя неожиданному порыву, обхватываю малыша и прижимаю к себе, глажу шёлковые волосы.

– Я знаю. Меня мама в твоём возрасте тоже вынуждена была оставлять одного, когда папа умер. И я тоже по ночам очень боялся.

Устраиваю малыша на диване и звоню в отделение дежурному врачу Валентине Ивановне, спрашиваю про пациентку Келлер.

– Спит она, всё стабильно. Что это ты так о ней печёшься?

По тону слышу, что подозревает меня как минимум в мировом заговоре.

– Она меня попросила проведать её сына. Когда проснётся, передай, что с ребёнком всё в порядке, пусть не волнуется.

Валентина хмыкает, но уверен, что передаст. У неё самой двое детей, она над ними трясётся, как квочка.

Смена сегодня тяжёлая. Устал адски, глаза слипаются.

– Двигайся. Я немного полежу с тобой, отдохну, а потом решим, что будем делать.

Но только я вытягиваюсь на диване, как меня срубает крепким сном. Засыпая, чувствую, как Миша мостится рядом и, прижавшись ко мне, затихает.

Просыпаюсь от звонка телефона. Подскакиваю и не сразу понимаю, где нахожусь. Малыш, видимо, ночью не спал и теперь навёрстывает упущенное. Хватаю трубку – Валентина.

– Тут твоя пациентка истерит, требует с тобой поговорить.

– Дай ей трубку, будь добра.

Через секунду слышу взволнованный голос:

– Алексей Викторович, как Миша? Вы сейчас где?

– Я же передал вам, что нормально всё. Температуру с утра померял – небольшая была, чаем с малиной напоил и спать уложил. Вы его разбудили. Сейчас соберёмся и поедем ко мне.

– А можно мне с ним поговорить?

Кто бы сомневался? Квочки – они такие. Моя сводная сестрица над своими так же трясётся. По сто раз на день звонит, когда я с ними остаюсь. Протягиваю мальцу телефон.

– Мамочка, мамочка, ты что, заболела? Когда ты вернёшься?

Видимо, мать ему что-то объясняет и даёт наставления. Слушает с серьёзным выражением лица, кивает, иногда поддакивает.

– Хорошо, мамочка, я буду послушным.

Когда возвращает мне телефон, снова вижу в глазёнках слёзы.

– Ну что, боец, давай собираться, поедем ко мне домой. У тебя тут очень хорошо, но мне нужно к себе. Показывай, где у тебя что лежит – возьмём немного вещей на смену.

Ситуация совершенно дикая. Я, военный хирург, переквалифицировался в няню и присматриваю за ребёнком случайной пациентки, которого вижу впервые в жизни. Сказать кому – не поверят! Да я и сам посмеялся бы, расскажи мне кто-то нечто подобное.

Пока достаю из доисторического скрипящего шкафа одежду, малыш приносит несколько книг, раскрасок и игрушек. Смотрит на меня взглядом кота из "Шрека", как будто я могу ему отказать!

Квартира у меня небольшая, мне подарил её Давид на восемнадцатилетие. С женой мы тут никогда не жили – ей было тесно и некомфортно. Зато после развода не пришлось ничего делить, я просто собрался и вернулся сюда.

Мишу устраиваю на диване в гостиной. К вечеру у него снова поднимается температура, и я вожусь с ним, пытаясь заменить маму.

– Дядь Лёша, ты хромаешь. У тебя ножка болит?

– Болит.

– Ты порезался или допрыгался?

– Меня на войне ранили.

– Так ты – солдат?

– Можно и так сказать. Я – военный врач, спасаю солдат и простых людей, если с ними что-то случается.

– Ух ты. И тебя там враги застрелили?

– Меня задело взрывом, когда мы выносили раненых из-под обстрела.

– А кто же тебя спас, если тебя самого ранили?

– Мне повезло – там был ещё один врач.

– А тебе было страшно?

– Конечно, всем на войне страшно. Даже тем, кто говорит, что ничего не боится.

– И даже героям?

– И героям, конечно.

– А ты – герой?

– На войне все герои. И солдаты, и командиры, и шофёры, и даже повара, которые еду солдатам варят. И врачи с медсёстрами тоже.

– А ты во врагов стрелял?

– Нет, я там уколы делал, пули вытаскивал, раны зашивал.

– Но ты умеешь стрелять?

– Конечно, я же военный.

– А я бы хотел быть, как Айболит, врачом для зверей.

– Это называется ветеринар. Тоже очень нужная профессия.

Незаметно за разговором Миша засыпает. Я гашу свет и наконец расслабляюсь. Возиться с ребёнком – та ещё работа. Люблю детей, всегда с готовностью сижу в выходные с племянниками, но они меня выматывают до изнеможения.

Утром звонит мама.

– Алексей, ты как сегодня? Приедешь на обед к нам? Я пирог твой любимый испеку.

– Не, мам, не получится, у меня тут форс-мажор.

– Что случилось? – голос тут же становится настороженным или даже напуганным.

– Я взял к себе мальчика.

– Что? Какого мальчика? Чей он?

– Пациентки, вчера на смене оперировал. Они иногородние, у них тут никого нет, ребёнка не с кем оставить.

– И ты решил сыграть роль матери Терезы? Ты в своём уме?

– Ма, не начинай. Ему всего шесть лет. Его мать в больнице с ножевым ранением. Не оставлять же его одного в квартире!

– Сын, ну почему тебе всегда больше всех надо? Есть же социальные службы, в конце концов!

Слышу нотки раздражения в её голосе. Но знаю маму и не сомневаюсь, что она поступила бы точно так же.

– Я не понимаю, к чему этот спор. Ребёнок уже у меня. И завтра тоже будет, скорее всего. Он приболел и нуждается в заботе. Хочешь увидеться со мной и угостить пирогом – приезжай в гости. Заодно посидишь с мальчиком, а я схожу за продуктами в супермаркет.

– Хорошо, приеду. Не оставлять же вас голодными. Тебе бы жениться и своих детей завести, – заводит свою привычную песню.

– Мне бы для начала комиссию пройти и в армию вернуться. Кому нужен тридцатилетний инвалид с неопределённым будущим?

– Не прибедняйся. Не получится вернуться в госпиталь, будешь работать в обычной больнице. Главное – оперировать можешь, – знала бы мама, каких усилий мне стоит каждый раз отстоять на ногах операцию. – С твоей квалификацией ты везде себе работу найдёшь.

В воскресенье снова дежурю в больнице. Мишу приходится отвезти к родителям. С мамой они поладили, и она согласилась посидеть с ним эти сутки. Малыш особых хлопот не доставляет: ничего не требует, сидит рисует, читает или тихонько играет. С удовольствием включается в любое занятие, которое ему предлагают. Вчера начал учить его играть в шахматы – схватывает на лету. Интересный, любознательный малыш.

С утра первым делом иду в палату к Келлер – узнать о самочувствии и отчитаться о ребёнке. У неё сидит симпатичная молоденькая посетительница и о чём-то щебечет.

– Доброе утро. Как себя чувствуете? – прерываю их милую беседу.

– Здравствуйте! Благодаря вам, я почти в порядке. Осталось убедить в этом вас и поскорее добиться освобождения из этой тюрьмы.

– Ну уж нет, пока швы не снимут, даже не думайте.

– Николь Марковна, я пойду, – посетительница встаёт. – Выздоравливайте. Расписание совещаний я скину завтра с утра.

– Совещаний? Вы собираетесь тут совещаться? – делаю вид, что возмущаюсь, хотя эта больница и не такое видала.

– А что делать? Работа не может ждать, пока мне снимут швы.

Вот же неугомонная женщина! Замечаю на тумбочке ноутбук и коробку с новым смартфоном.

– Вы бы, пользуясь случаем, отдыхали, сил набирались. Выспались в конце концов.

– Алексей Викторович, я бы с удовольствием. Но должность у меня такая, что болезни и отдых там не предусмотрены. Тут надо или работать, или в домохозяйки перепрофилироваться. А я, как одинокая мать, такой роскоши себе позволить не могу.

– Всех денег всё равно не заработаете, вы должны вдвойне беречь себя для сына, раз воспитываете его одна.

– Все заработать я и не пытаюсь. Только жить как-то надо. Да и квалификация моя позволяет зарабатывать на хлеб с маслом – почему бы этим не пользоваться? Расскажите мне лучше, как там Миша. И вы не думайте, что я неблагодарная. Моё начальство пообещало завтра решить вопрос с украденными банковскими картами, и я сразу заплачу вам, сколько скажете.

– Что-то я не понял, с чего это вы решили, что я жду от вас каких-то денег и какой-то благодарности? По правде говоря, я вообще помогаю не вам, а ребёнку, оказавшемуся в безвыходной ситуации.

Ещё не хватало мне деньги брать у одинокой матери за то, что не прошёл мимо её беды!

– Всё равно, не хотелось бы злоупотреблять вашей помощью и чувствовать себя неблагодарной.

– Давайте не будем сейчас об этом. Миша сегодня у моей мамы. Температуры у него уже нет. Но если он и дальше будет со мной, мне придётся таскать его по всем своим делам. Вряд ли ему после болезни это будет полезно.

Глава 22

Не то, чтобы я хочу непременно избавиться от ребёнка поскорее. Но объективно, мой распорядок, кроме работы, включает постоянные визиты в реабилитационный центр и многочасовые занятия там. Не уверен, что мама в дни, свободные от дежурств, всегда сможет брать к себе Мишу. Но и выгонять его на улицу я не собираюсь, раз взялся помочь, – просто информирую мать, что придётся брать его с собой, если у неё нет других вариантов.

– Простите, пожалуйста, что я повесила на вас Мишу. Вы совсем не обязаны… Но, поверьте, у меня нет другого выхода пока! Мне очень неудобно, что так получилось. Вы меня спасли дважды – когда оперировали и когда помогли с Мишей. Теперь я до конца жизни ваша должница. Я пытаюсь решить вопрос с круглосуточной няней. Надеюсь, мне в ближайшие дни агентство кого-то подыщет.

– Вы живёте на съёмной квартире, родственников нет, близких друзей, как я понял, – тоже. Вы от кого-то сбежали и прячетесь?

– Нет, всё намного проще, – интонации меняются, в голосе появляется сталь. Ей не понравился мой вопрос. Неужто попал в цель? – У меня болезненный ребёнок, которому врачи порекомендовали пожить возле моря. Тут мне предложили хорошую работу – и полтора года назад мы с Мишей переехали. На время, поэтому жильё съёмное. А теперь произошло какое-то чудовищное стечение обстоятельств. Подруга здесь у меня есть, но она родила недавно и сейчас гостит в другом городе у свёкров. Няня наша тоже в отъезде – ухаживает за больной матерью. Близких у меня, и правда, негусто. Мама умерла, папа в тюрьме, а мачеха выставила меня из дома, как только его арестовали. Родственники есть, но все или в столице, или за границей. И отношения у нас не такие тёплые, чтобы кто-то всё бросил и приехал мне на помощь.

Ничего себе история! Весёлая жизнь у женщины – ничего не скажешь.

– А за что отец сидит?

– Экспорт запрещённых веществ. Не наркотиков, а чего-то, связанного с военной промышленностью. Дали восемь лет. Отсидел шесть с половиной. Ну вот, вроде обо всех своих преступлениях вам рассказала. Больше каяться не в чем.

– Я – не священник и не судья. Не надо передо мной каяться. Простите мне моё любопытство.

Вечером, проходя по коридору, застаю пациентку с мужчиной. Они стоят возле окна – вероятно, вышли из палаты, чтобы поговорить о чём-то без свидетелей. Он держит её за запястье, причём явно неласково. Её лицо не выражает ни капли восторга от прихода посетителя. Краем уха улавливаю их разговор:

– Какого чёрта ты опять скорую не вызвала? Сколько раз я тебе говорил, что ребёнка с высокой температурой надо сдавать в больницу, пусть врачи им занимаются? Я в детстве постоянно лежал в больнице. А твой что, принц датский?

– Стас, что ты несёшь? – женщина явно в ярости.

Притормаживаю, делаю вид, что читаю историю болезни, которую несу на пост. Любопытно, как далеко этого урода занесёт. Интуитивно чувствую, что пациентке может понадобится помощь.

– В какую больницу? У него обычный детский вирус! Дети часто болеют с высокой температурой, никто их в больницу не забирает. Скорая может только укол сделать, чтобы сбить температуру. Я бы вызвала потом, если бы лекарство, которое нам назначил педиатр, не подействовало. Я следовала инструкциям врача! Не надо меня учить, что делать с моим ребёнком! Вот будут у тебя свои дети – будешь их лечить так, как считаешь нужным.

– Не фиг тогда мне какие-то претензии высказывать, что я не примчался, бросив все свои дела, чтобы заниматься твоим пацаном.

– Я ничего тебе не высказываю! Каждый из нас всё равно останется при своём мнении. Просто не зря говорят, что друзья познаются в беде.

– Ой, вот не надо меня лечить. Сама виновата! Сколько ты здесь проваляешься теперь из-за своего идиотизма? А ещё документы восстанавливать, права, карточки. Ты даже за руль сесть не сможешь в ближайшее время!

– Это мне тут валяться, как ты выражаешься, а не тебе! И мне париться с восстановлением документов и карточек! Каким боком это тебя касается? Я ни о чём тебя не прошу!

– Ещё не хватало, чтобы просила.

– Зачем ты вообще пришёл? Рассказать мне, какая я идиотка? Рассказал – можешь идти и не возвращаться!

– И пойду! Думаешь, ты прям такая незаменимая принцесса? На тебе свет клином сошёлся? Смешно! И раком тебя не трахать, и минет – фу. Ещё и ублюдок вечно на нервы действует. Да пошла ты!

Он грубо отталкивает её, разворачивается и уходит.

Женщина обхватывает себя руками и бредёт в палату. Хочется её как-то поддержать. Помню, как меня штормило, когда узнал об измене жены, скольких нервов мне стоило наше расставание. Но не уверен, что стоит вмешиваться. Они ещё сто раз помирятся. Не зря говорят: "Милые бранятся – только тешатся". Хотя я бы этого урода ни за что не простил.

Через два дня за Мишей приезжает молодая женщина – подруга Николь, которая ненадолго выбралась из столицы, чтобы присматривать за её сыном.

– Лизааа! Урааа! – бросается к ней малыш. – Я ужасно соскучился по тебе!

– Тише, тише, ты меня уронишь. Какой ты стал большой и сильный! Собирайся, поедем проведаем маму, а потом домой.

Гостья выпрямляется – и я замечаю небольшой животик, выдающий её беременность. Вот ещё одно подтверждение тому, что друзья познаются в беде. Наверняка ведь могла отказаться приезжать к ребёнку, сославшись на своё положение.

– Давайте я вас отвезу, – у меня есть несколько свободных часов, которые я собирался провести с Мишей. Забавно, но кажется, что Лиза приехала помочь мне, а не Николь.

– Спасибо, неудобно вас лишний раз обременять.

– Вы не обременяете, мне всё равно нужно по делам заехать в больницу, – обманываю, но мне очень хочется облегчить её миссию.

Лиза соглашается, я везу их в больницу, а затем спустя немного времени – домой.

– Я замки на всякий случай поменял. Один экземпляр ключей сразу отдал хозяйке. Ещё два передайте, пожалуйста, Николь, – открываю дверь, заношу чемодан и Мишину сумку и кладу ключи на тумбочку.

– Когда это вы всё успели?

– Да что там успевать? Я всего лишь мастера нанял.

Разглядываю женщину – очень ухоженная, хорошо одетая. Встретил бы её в другой ситуации, решил, что эта дамочка – белоручка, которая живёт на всём готовом, спрятавшись за богатого папашу или удачного мужа. Такой страшновато доверить ребёнка. А она ещё и в положении!

– Лиза, вы уверены, что справитесь? Если нужна помощь, то обращайтесь, не стесняйтесь.

– Не волнуйтесь, я с Мишей с самого рождения. Из роддома забирала и потом помогала Нике, мы с ней давно дружим. Так что у нас с Мишаней уже проверенный временем тандем, – она подмигивает ребёнку, а он обнимает её и ластится.

– Боец, я надеюсь, ты будешь слушаться Лизу и помогать ей во всём? Ты же уже взрослый?

– Конечно, дядя Лёша. А ты ко мне будешь приходить?

Вопрос застаёт меня врасплох. По правде говоря, за несколько дней я привык к мальчику. И он явно тянется ко мне, ему нужно общение с мужчиной – какой бы заботливой ни была мать, она никогда не заменит ему отца. Какие у них со Стасом отношения, я не до конца понял. Но ведь я – всего лишь посторонний человек, в нужный момент протянувший руку помощи. Сомнительно, что наше общение продолжится в каком-то виде. Я свою миссию выполнил. И что мне ответить малышу?

– Я бы рад, но не могу тебе обещать. Это зависит от моей работы и от твоей мамы. Не всё в жизни получается так, как нам хочется.

– Я её упрошу! Если она разрешит, ты придёшь? – он смотрит на меня с такой надеждой, что отказать напрямую мне не хватает мужества. Остаётся надеяться, что он быстро забудет меня.

– Мне скоро нужно возвращаться на военную службу, но если мама разрешит, то постараюсь.

– Я буду тебя очень ждать!

Внутренне вздыхаю. Сложно смоделировать ситуацию, при которой я смогу к нему прийти.

Николь выписывают в день, когда я дежурю. Напоследок она настойчиво пытается всунуть мне деньги и очень огорчается, что я отказываюсь. Напоминаю ей о необходимости соблюдать диету и общие правила для послеоперационных больных, беру с неё обещание, что она больше не будет рисковать собой, и прощаюсь. Хочется добавить, что я готов помочь ей с Мишей, если снова возникнет такая необходимость, но я давлю в себе это желание.

Забирать Николь из больницы приезжает Лиза. Миши нет – вероятно, он в детском саду.

Из окна ординаторской наблюдаю, как они вдвоём выходят из здания больницы и идут в сторону парковки. Им навстречу по дорожке идёт мужчина с цветами. Издали лица не вижу, но не сомневаюсь, что это – Стас. Они помирились? В больнице я его больше не видел, но он мог приходить в моё отсутствие. Неужели после всего, что он ей наговорил, Николь его простила? Почему-то это неприятно царапает. Она производит впечатление сильной и разумной женщины. Зачем ей этот убогий непорядочный мужчинка?

Что женщины находят в таких мудаках? Покупаются на смазливую внешность? Или на деньги? Всегда считал, что женщинам нужны надёжные мужчины, способные подставить своё плечо в трудной ситуации и помочь решить возникшие проблемы. Но с моей бывшей женой эта уверенность дала сбой – она променяла меня на полное ничтожество.

Женщины – загадочные существа. Чего не хватало Ларисе в нашем браке, что она пошла искать приключения, не отпраздновав и первой годовщины? Неужели мои ночные дежурства её так тяготили, что она быстро подсуетилась и подыскала себе запасной вариант, чтобы грел её постель в моё отсутствие? Или всё-таки вопрос в деньгах, которых у меня не так много, как у её папаши? Этого я никогда не узнаю. Когда мы расставались, я был слишком зол на неё, чтобы задавать конструктивные вопросы. Да и не поменяло бы это ничего – я не готов был простить ей измену.

Пока отвлекаюсь на мысли о бывшей, замечаю, что женщины продолжают идти по дорожке вдвоём, а мужчина что-то кричит им вслед. Неужели Николь его всё-таки отшила? Невольно улыбаюсь. Пусть она найдёт нормального человека, который будет ценить её и полюбит Мишу, как родного. Как меня когда-то принял Давид.

Папа оставил нас с мамой совершенно неожиданно. Смерть всегда приходит не вовремя и застаёт врасплох. Но папа был здоров, полон сил и планов на будущее. Водил всегда осторожно, соблюдая правила. Но… В тот день он возвращался домой поздно. Улица была пустая, машин почти не было – самое время для разгула уличных гонщиков. Один из них не справился с управлением и влетел в папин автомобиль.

Плохие воспоминания стираются из памяти. Я не помню, как мы с мамой пережили папину смерть, пронёс сквозь годы только ощущение душераздирающего отчаяния и ужас, преследовавший меня по ночам, когда мама была на дежурстве.

Давид появился в нашей жизни довольно быстро. Мама долго не подпускала его к себе, но вынуждена была принять его помощь. От папы нам достались два продуктовых магазина в спальном районе, где мы тогда жили. Доход от них был не большим, зато стабильным. Мама поначалу пыталась совмещать работу в больнице и контроль за магазинами, но дела шли плохо, и она заговорила о продаже папиного бизнеса. Останавливало только то, что это было его детище, в которое он долгое время вкладывал душу и силы. Избавиться от него означало предать отца.

Сфера коммерческих интересов Давида была далека от нашей торговли продуктами. Но он очень серьёзно отнёсся к маминому трепетному желанию сохранить магазины в память о папе. Тогда мне казалось, что Давид, как волшебник, взмахнул палочкой – и наши дела сразу пошли в гору.

А ещё он стал моим лучшим другом и защитником, в полной мере заменив мне отца.