Текст книги "В паутине лжи (СИ)"
Автор книги: Аля Даль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 4
Сегодня мне посчастливилось вернуться домой. Вроде и замечательное событие, вот только на часах – почти два ночи, а я только пришла: голодная, уставшая, пропахшая потом и очень злая.
Оставив пальто с платком на вешалке в коридоре, я спешно разулась и пошла сразу мыться, по дороге устало сбрасывая оставшуюся одежду, не считаясь с рубашкой, которая после такого обращения будет мятой, как из одного места, не говоря уже про другую одежду. В маленькой, но уютной ванной, я стояла перед зеркалом, висевшим над умывальником, абсолютно голая и, застыв, безжизненным взглядом смотрела на себя.
– Ещё несколько лет, и ты в свои тридцать будешь выглядеть на все пятьдесят, – говорила я отражению. – Хотя, пожалуй, совсем без одежды и в полутьме очень даже ничего.
Я покрутилась перед зеркалом, затем спешно умылась и пошла проверять кухню – авось, сестра что-нибудь оставила. Так хотелось кусочек вяленого мяса или свежего, ароматного хлебушка с вареньем. И чая, неважно какого, главное – горячего… хотя нет, ставить самовар слишком долго, потому лучше бы вина. Оно согрело бы намного быстрее и приятнее. И мужчину бы. Может, зря с концами послала Морриса? Нет, не зря. Неприятно от одной мысли пользовать человека после расставания.
Накинув на плечи халат, я подкинула дров в дотлевающую печь, в тысячный раз мысленно поблагодарив сестру за заботу, и пошла рыться на кухню. Едва я ступила на ее территорию, как услышала стук во входную дверь.
«Кто бы это мог быть?» – подумала я и решила проигнорировать посетителя, но он оказался настойчив и постучал ещё раз. Свет в моем окне наверняка был виден посетителю, поэтому сделать вид, что меня нет, уже не получится. А может, меня беспокоят по срочному делу?
Поспешив к двери, я глянула в глазок. Вместо посетителя увидела букет белых роз. Надеялась, что называется, на понимание Морриса, а он опять за своё. Надо, наверное, объяснить ему грубее, а то он стал на редкость непонятливым. Повернув ключ в замке, я открыла защелку и толкнула дверь. Не объясняться же через нее. Когда букет больше не скрывал посетителя, я замерла на пороге, искренне не веря своим глазам.
– Добрый вечер, Адель, – поздоровался Стефан, а я приоткрыла губы от удивления. Проморгавшись, я поняла, что не брежу, на пороге моего дома действительно был он, а я как дура не только не пускала его, а даже ничего не сказала.
– Добрый… вечер, – прошептала я, уставившись в его игривые зелёные глаза, обрамленные тёмными кругами от усталости.
– Могу войти? – без давления поинтересовался он.
Я отступила на шаг назад, позволяя ему войти. Стефан отряхнул пальто и, сняв его, повесил рядом с моим. Сквозь пелену изумления я заметила в его руках помимо цветов бутылку вина, и все поняла, хотя ещё до конца не верила самой себе.
– Прошу прощения за такое приветствие, – я попыталась улыбнуться, но все ещё испытывала неловкость. – Совсем не ожидала вас увидеть.
– До сих пор не понимаете, рады или нет? – усмехнулся Стефан и протянул мне букет. Я опустила взор на белые розы: очень дорогие, их днём с огнём не сыскать в городе, особенно в такое время года.
– Понимаю, – я вновь посмотрела в его глаза. Он смотрел на меня испытующе, и мне показалось, с лёгкостью развернётся, скажи я ему «нет», и уйдет без тени обиды и сомнений, потому что от желающих получить такого рода ухаживания у мужчин его статуса нет отбоя. Искренне улыбнувшись, я добавила: – Рада. Очень рада. Проходите в комнату.
Я утонченным жестом указала на мою спальню, она же гостинная и столовая. Стало даже немного стыдно. Наверняка он не привык к такой тесной обстановке и пожелает уйти. Как же хорошо, что о квартире заботится Аннет, а то пришлось бы испытывать неловкость еще и из-за вездесущей пыли и грязи. К своему ужасу обнаружила в углу коридора под высоким потолком большую паутину. На тонких и блестящих нитках, где собрались насекомые на разный вкус и цвет, в том числе еще трепыхавшийся белый мотылек, хозяйничал жирный паук. Ну не брать же веник прямо сейчас. Может, гость и не заметил.
Стефан принял приглашение, прошел в комнату и начал как будто механически осматриваться. Я не сочла это невежливым – сама страдала от повышенной осторожности. Рабочая привычка, ничего не поделаешь. Замерев на пороге, я, словно наивная девочка, нашедшая под рождественской елкой целый мешок конфет, смотрела ему в спину, не в силах сдержать улыбку. Темно-синяя хлопковая рубашка, на вид дорогая и совсем новая, подчеркивала рельеф жилистого тела. Черные брюки облегали ягодицы так, что глаз не отвести. Стефан, словно ощутив, что за ним наблюдают, отвлекся от обстановки и посмотрел на меня. От силы взгляда зеленых глаз я мгновенно пришла в себя, тряхнула головой и пошла за бутылкой, оставшейся в прихожей. Поставив ее на стол в комнате, я полезла в шкаф, где хранился всякий ненужный хлам, в том числе открывашка и бокалы. Не с кем было пить, да и не хотелось.
– Умеете играть? – удивленно спросил Стефан, подойдя к пианино и проведя пальцами по крышке.
– Немного обучена, – призналась я, расставляя бокалы на столе. – Только давно не играла.
– Тогда не буду вас мучать просьбой, – он оторвал тонкие израненные пальцы от крышки и подошел ко мне, стоящей рядом с круглым столом, на котором горела яркая свеча. Скатерть пустовала, доставать тарелки для ничего казалось мне издевкой.
– Прошу прощения за такой стол. Я практически не готовлю. У меня есть только немного вчерашнего хлеба и варенье.
Стефан отодвинул стул для себя и по-хозяйски уселся, откинувшись на спинку.
– Варенье? Какое? – с интересом спросил он.
– Рябиновое, – неуверенно ответила я, не двинувшись с места.
– Чудно, – улыбнулся Стефан, положив руку на стол. – Давно хотел попробовать. Говорят, от простуды лучше малинового защищает.
Его одобрение как нож по маслу прошлось по моему сердцу, отрезав ненужный кусок неуверенности и отбросив куда подальше. Вернувшись на кухню, я нашла хлеб и заветную банку со сладостью и принесла к столу.
– Когда-то и мне приходилось жить в стесненных условиях, – продолжал Стефан, говоря со мной, как с равной, хотя мы были людьми из разных миров. Я проживала скучную бесперспективную жизнь, а он уверенно плавал в море политики, с которой деятельность разведки связана всегда. – Вам не нужно стесняться. Я чувствую себя здесь вполне комфортно. Сейчас откроем вино, и станет еще лучше.
Я смотрела, как он расправляется с пробкой от бутылки, и думала. Ведь сейчас третий час ночи, Стефан наверняка только закончил работать и поехал сразу ко мне, уставший, обессиленный. Наверняка через несколько часов ему нужно будет возвращаться на работу, начинать новый день. Когда он вообще собирается спать? Вопрос, почему не к жене, даже не возникал в моей голове. Власть имущие в большинстве свое четко разделяют роль жены и любовницы, распределяя их между разными женщинами на свой вкус.
– Вы хотели о чем-то поговорить со мной или заехали… просто так? – на последних словах я склонила голову, игриво ухмыльнувшись.
– Не просто так, Адель. Совсем не просто так, – прервавшись, Стефан ласкал взором мою шею, спустившись до ложбинки между грудями, оголенной благодаря фасону халата. Последние сомнения о том, кем он хочет, чтобы я для него стала, развеялись. Так или иначе, я была, мягко сказать, совсем не против. А если откровенно – безумно счастлива, ликовала внутри, стараясь сдерживаться, чтобы не наброситься на него с объятиями прямо сейчас.
– В таком случае… если вы не против, перейдём на «ты», – предложила я, наблюдая, как вино льётся в бокал, который мужчина передал мне сразу же, как только наполнил. Поднеся напиток к губам, я ощутила сильный аромат винограда без намёка на спирт. Ещё и на хорошее вино не поскупился.
– Только «за», Адель.
Мы выпили за это. Пряный аромат вскружил голову, вино приятно растеклось по горлу, оставив после себя терпкое послевкусие. Стефан откусил кусок хлеба, который окунул в варенье, с демонстративным удовольствием.
– Отличная вещь, я тебе скажу, – продолжил Стефан, блеснув глазами. – Тебе случайно не приходилось работать поваром или сиделкой?
– За деньги – нет, только бесплатно, – отделалась я общей фразой, не желая распахивать перед ним душу. Любовь любовью, а от ненужных проблем из-за болтливости никто не застрахован.
– Понятно, – Стефан наелся двумя кусками хлеба и совсем потерял интерес к столу. Даже вино стояло в бокале нетронутым после нескольких глотков. – Почему спросил: это связано с работой, которую я думаю тебе предложить.
– Умение готовить и заботиться о ком-либо – только эти качества нужны для ваше… твоей загадочной работы? – я же сама предложила перейти на «ты», сама же никак не могла уложить это в голове, упорно продолжая выкать. Чудная женщина, ничего не скажешь.
– Нет, хорошо бы иметь еще несколько других, среди которых есть одно очень важное, – Стефан склонился ко мне ближе, так, что огонь свечи отражался в его больших зелёных глазах.
– Какое? – поинтересовалась я, допив из бокала и отодвинув его подальше. Тоже больше пить не хотелось.
– Умение соблазнять, – объяснил он.
– Я не обучалась этому, Стефан, – я пододвинулась ближе, поставила локоть на стол, подперла ладонью подбородок. – Вернее, не в том объеме, как положено специалисткам по… любовному шпионажу.
– Тем не менее, ты очаровала меня за одну встречу, – Стефан нашёл мою свободную руку и начал бережно разминать пальцы осторожным нажимом. – И теперь я здесь, перед тобой, хотя ты даже не приглашала меня.
– Но в глубине души я очень этого хотела, – призналась я, не ощущая неловкости. Романтическая откровенность настраивала на другой лад – чувственный. – А знаете, чего ещё я хочу?
Стефан бросил на меня вопросительный взор. Я грациозно встала с места, пересев к нему на колени. Запах его тела опьянял сильнее вина. Стефан не пользовался парфюмом, по крайней мере, я его не чувствовала. Он пах мужчиной. Безумно вкусно, настолько, что невыносимо хотелось попробовать его целиком. Стефан не сопротивлялся моей настойчивости, наоборот: одарил меня тёплой улыбкой и нежно обхватил за талию. Склонившись к его уху, я жарко прошептала:
– Я хочу тебя раздеть.
Не дождавшись ответа, я прильнула к уху, ощутив, как по его телу от головы до пят пробежали мурашки. Стефан добрался до пояса, которым был перевязан мой халат, мастерски разобрался с ним и откинул подальше. Оставшись без одежды, я ощутила прохладу комнаты и невероятно тёплые руки, обжигающие кожу одними только прикосновениями. Конечности мгновенно замёрзли, что неудивительно: на дворе не май месяц, а тепло от печки не вечное.
Чтобы совсем не замёрзнуть, я начала активно помогать мужчине снять одежду. Когда Стефан остался без рубашки, я коснулась влажным ртом его сухих губ, прильнула к его чистому, горячему телу, в надежде побыстрее согреться. Первый поцелуй оказался пылким, коротким, будто засунула руку в горящий костёр и обожглась, резко вытащила ее.
– Ты совсем замёрзла, – заключил Стефан, трепетно ощупывая мои руки. Оторвавшись от губ, я заглянула в его глаза, томный взгляд которых сводил с ума, заставляя чувства скручиваться в узел внизу живота.
– Согрейте меня в кровати, – невинным голосом попросила я, и ему больше не нужно было ничего другого. Он хотел подхватить меня на руки, но я ловко выкрутилась – решила пожалеть его спину, встала на ноги и начала игриво манить за собой, уверенно пятясь к кровати.
Вскоре отступать стало некуда, я ногами ощутила матрас, устланный свежим постельным бельём. Когда Стефан приблизился и вновь обхватил меня за талию и попытался поцеловать, я игриво развернула его спиной к кровати и бережно уложила. Сегодня мы будем заниматься любовью по моим правилам.
Взирая на него сверху вниз, я увидела во взгляде полное одобрение, и по телу пробежала дрожь. То ли от холода, то ли от возбуждения – я не знала. Стащив с мужчины брюки, я обнаружила, что он готов уже давно. Мне очень хотелось попробовать его на вкус, но желание ощутить член внутри было сильнее. Под пристальным взором Стефана я забралась на него сверху и уселась на пах, почувствовала под собой сводящую с ума твёрдость, но не вводила его, растягивала удовольствие, распаляя нас обоих ещё сильнее.
Стефан времени зря не терял: как только я оказалась сверху, прильнул к моей груди. Сначала нежно целуя одну, пылко ощупывал другую, затем с огненным напором тискал и покусывал обе поочерёдно, из-за чего я сильно увлажнилась и едва держалась, чтобы не застонать. Тяжелое дыхание любовника доносилось до моего уха. Мне казалось, что он тоже распалился не на шутку, поэтому перестала ёрзать на члене, пульсирующем от моих движений, и рукой направила его внутрь. От ощущения его члена во мне я закатила глаза и протяжно простонала, ухватившись за жилистые мужские плечи. Помедлив несколько секунд, я начала двигаться, доставляя удовольствие нам обоим. Стефан лежал подо мной и довольно, с восхищением разглядывал мое тело, помогая руками. С каждым движением в комнате становилось невыносимо жарко. Руки согрелись, стопы содрогались разве что от коротких разрядов наслаждения – предвестников большого и невероятно желанного внутреннего взрыва, от которого тело пробирает нестерпимым удовольствием.
– Ты безумно красива, – прошептал он, заглянув в глаза, проникая совсем глубоко, прямиком в мое сердце. Я закусила губу, продолжая ритмично двигать бёдрами. Возбуждение накатывало тяжёлыми волнами. Хотелось сменить позу, ощутить его глубже и сильнее.
– Возьми меня сзади, – сквозь стон умоляла я. Стефан привстал, осторожно снял меня и уложил рядом. Я перевернулась на живот, приподняла бедра. От ощущения того, с каким напором его пальцы вцепились в мои ягодицы, я громко простонала и закусила покрывало. Стефан пристроился сзади и вновь коснулся членом моего лона. Влага стекала по бёдрам, заставляя меня, разгоряченную, содрогаться от холода. Одним движением он заполнил меня целиком, заставив простонать его имя в постель и зарыться в ней лицом. Его размеренные движения доставляли ни с чем не сравнимое удовольствие. Он постепенно набирал темп, а я запустила пальцы к клитору, чтобы измучившая меня похоть наконец нашла выход.
– Ещё, боже, ещё… – сбивчиво шептала я. Стефан брал меня осторожно, но твёрдо и уверенно, так, что я все чаще и чаще начинала сжимать его внутри, чувствуя, что подхожу к пику. Поднявшись на руки, я захотела развернуться к нему лицом, но как только мы вновь соприкоснулись взглядами, я ощутила сильную дрожь в ногах, разбившуюся по всему телу приятным, но, к сожалению, коротким наслаждением. Стефан замер, держа меня в руках, и вдруг сам закатил глаза и сжал губы, закинув голову назад. С десяток секунд он не отпускал меня, пытался отдышаться, но потом уложил на кровать и улёгся рядом, укрыв нас обоих. Кровать была тесной, поэтому даже теперь я слышала, как он восстанавливает дыхание, как сильно бьется его сердце, и могла до самого момента сна наслаждаться запахом его тела.
Давно я не просыпалась с чувством полной эйфории, пронизывающей меня с головы до пят. Ощущение, будто всю ночь плавала в облаках, нежилась под теплым летним солнцем, и даже прохладная постель не испортила настроение. Несмотря на приятные ощущения, я с трудом оторвала голову от подушки. Головная боль вернулась, но ее природа стала понятна, когда я посмотрела в окно. Желтые лучи утреннего солнца проникали через стекло, оповещая мир о рассвете. Значит, я проспала всего несколько часов. А Стефан?
Обернувшись, я обнаружила вторую половину кровати пустой. Стало немного грустно. Нежели мне все это снилось? Нет, не может быть. Слишком реалистично, слишком хорошо и приятно. Я не могла обмануть себя так жестоко. Наверное, Стефан проснулся раньше и ушел, не разбудив меня. Удивительный он все-таки человек. Совсем не кичится статусом, общается с подчиненными на равных. Наверное, так и выглядит сила характера, который даже безграничная власть оказалась не способна испортить.
Что же, раз встала, то нужно собираться на работу. Сегодня должны передать протоколы допросов мужчин, растворившихся в воздухе. Может, и наружка, выставленная следить за домом круглосуточно, что-нибудь да увидела. Встав с кровати, я побрела к умывальнику, но мой взгляд зацепился за бумажку, оставленную на столе. Удивившись, я поспешила взять ее в руки. Это оказалась записка, написанная красивым, аккуратным почерком с резким наклоном влево.
“Завтра до обеда у меня”, – гласила бумажка, подписанная схематичным рисунком хищной птицы, похожей на ястреба. У Стефана, если верить рассказам сослуживцем, была и такая кличка. Забавно. Не будем же мы заниматься любовью в таком людном месте, где у стен наверняка есть не только уши, но и глаза. Значит, речь пойдет о задании, ради которого Стефан ко мне некоторое время присматривался.
Так или иначе, стоит спрятать записку до завтрашнего дня. Я села на корточки, отодвинула ковер и нащупала единственную не вбитую намертво доску в полу. Как можно бесшумнее вытащив, я отложила деревяшку в сторону и опустила руку в мой драгоценный тайник. Шкатулка, которую я достала, блестела, как новенькая. Приходилось иногда обрабатывать ее магией, чтобы не отсырела, не оставила меня без памятных вещей. Резной рисунок виноградной лозы был еще и мудреным механизмом, с помощью которого шкатулку можно было открыть. Я нажала на две левые ветки одновременно, послышался щелчок, крышка медленно откинулась назад. Записку я положила внутрь, рядышком с фамильным талисманом, о котором, я надеялась, никто и никогда не узнает.
В коридоре меня встретил вчерашний знакомый – жирный паук под потолком в коридоре, на паутине которого было все также много насекомых, но белый мотылек исчез. "Сожрал наверное с потрахами", – подумала я и решила повременить с уборкой до возвращения с работы, ибо времени не было.
Когда я собралась и вышла из дома, меня приветствовали пустынные улицы просыпающегося города. До канцелярии добралась быстро, прокручивая в голове события этой ночи, мечтая о новой, даже к стойке вахтера подходила окрыленная. Только хотела заговорить, как обнаружила старика уснувшим прямо на рабочем месте. Был бы он не таким гадким, разбудила бы, а так пущай спит, видит чудесные сладкие сны, которые закончатся скандалом и взбучкой от его начальства. Я тихонечко забрала неприметную корреспонденцию, предназначавшуюся для нашего отдела, и бесшумно ушла к себе.
В рабочем кабинете еще никого не было. Меня встречала умиротворяющая тишина и хризантемы, увядающие на столе Гаетана, которое и в сравнение не шли с красотой белых роз от Стефана.
Повесив пальто на спинку стула, я принялась разбирать корреспонденцию, оставляя для себя только бумаги по профилю. В мои обязанности в том числе входил аккуратный просмотр переписки людей, поставленных на учет в ведомстве, что нравилось мне меньше всего. Этическая сторона этого занятия волновала меня меньше всего, корреспонденция буквально в большинстве случае была наискучнейшей, поэтому я относилась к ней, как к рутине, стараясь как можно быстрее с ней расправиться и сесть за отчеты. В самом конце стопки я обнаружила ничем не примечательное письмо на мое имя. Временно отложив остальные бумаги, занялась им в первую очередь. В нем лежало несколько бумажек – копий протоколов допроса, что меня по-настоящему обрадовало. Не придется копаться в чужом нижнем белье хоть сегодня.
Первой мне попалась бумажка на тучного мужчину, из которой я не узнала ничего интересного, кроме незнакомого имени – Альберт Роуз, возраста, адреса проживания, записанного с его слов, который тоже проверили. Примечательно, что он не стал включать дурачка и рассказывать, что какая-то сумасшедшая задержала его с другом без причины. Он представился владельцем зарегистрированного борделя, находившегося в другом квартале. Мол, “она ошиблась, с кем не бывает, все документы у нас есть”. И ведь грамотно вещал, чертяка. Но что-то в его поведении меня напрягало. Опираясь на опыт ведения допроса, я была уверена: невиновный устроит скандал или хотя бы возмутится несправедливым задержанием, а этот запел, аки соловей, заученной песней.
Отложив первую бумагу в сторону и тряхнув головой в надежде очистить мысли и подойти ко второму протоколу непредвзято, я внимательно начала его изучать. Эрик Кассано – тоже ничего не говорящее имя. Всего тридцать три. Молодой возраст. Титул мелкого дворянина. И аналогичная легенда – совладелец легального борделя, у которого есть все необходимые бумаги. Как говорится, то ли я дура, то ли лыжи не едут. Итого, в папке с делом на двух теперь уже “знакомцев” два протокола допроса, протокол осмотра места предполагаемого происшествия. Из других улик – мои воспоминания в горячечном бреду. Отличный набор, хоть завтра дело закрывай и иди на повышение.
Звук открывающейся двери заставил поднять взор. Гаетан с довольной ухмылкой на лице появился на пороге. Это означало лишь то, что очередная его невероятно смешная шутка прошла как по маслу.
– Ну и кому в этот раз не повезло найти у себя в кружке с чаем мертвого паука? – спросила я. Любила периодически напоминать о том, как он пытался напугать меня, и что ничего не вышло.
– Мелко мыслишь, Мышка, – назвал он меня самым старым псевдонимом. Пройдя до рабочего места, он снял пиджак и вытянулся, дабы порадовать затекшие мышцы. Даже немного жаль его стало. Из-за умело спрятанного снаряжения его пиджак весил ого-го.
– Мелко? – с издевкой переспросила я. – Значит, в этот раз пугал кого-то большим пауком?
– Сама потом все увидишь, – Гаетан загадочно улыбнулся и принял из моих рук корреспонденцию для него. От него пахло улицей и больше ничем. Значит, хотя бы по подвалам не лазил и землю не копал в поисках какой-нибудь живности, к которой испытывал непонятную мне любовь. И на том спасибо, Господи.
– Ух, интриган, – иронизировала я. – Как тебя только земля носит?
– Такого красавца, как я, и Луна не прочь поносить, – передразнивал Гаетан мой тон. Я снисходительно посмотрела на это рыжее веснушчатое недоразумение и покачала головой.
– Как ты вообще сюда попал, Рыжик? – смешная собачья кличка была одним из его псевдонимов. Вообще, кроме прозвищ мы друг о друге ничего толком не знали, несмотря на многие годы работы. Не положено. Я разве что знала настоящее имя Морриса, да и то потому, что он сам рассказал, поддавшись головокружительной и нерациональной влюбленности.
– Сюда – это куда? На землю или…? – мужчина загадочно обвел воздух вокруг себя.
– Сюда, – указала я открытыми ладонями перед собой. – Хотя нет, не говори. Дай угадаю. Взяли за красивые глаза?
– Угадала, подлиза, – Гаетан откинулся на стул, вальяжно положил предплечье на спинку и закинул ногу на ногу. – Есть что интересное?
Он кивнул в сторону бумаг, очевидно, спрашивал о делах.
– В основном скукота, – честно ответила я, с презрением посмотрев на ненавистную стопку. – И с теми двумя голяк. Они вышли кристально-чистенькими после допроса.
– Надо же, в Империи нашлись люди, которым невозможно ничего пришить? – продолжал иронизировать Гаетан.
– Я серьезно, Рыжик. Не верю, что они ни в чем не замешаны. Прям чуйка, – я сжала зубы от злости из-за пока что неразрешимой задачи, которая теперь, как обычно, будет терзать меня до полного разматывания всего клубка.
– Тогда давай действовать. Каков дальнейший план? – поинтересовался Гаетан. Несмотря на его взбалмошный характер, с ним действительно можно было работать. Он быстро включался в дело.
– Хорошо бы получить доклад наружки. И еще проверить бордель, которым эти двое прикрывались, – я размышляла, перекладывая перо из руки в руку.
– В бордель – хоть прям сейчас, – Гаетан растекся в улыбке, словно мартовский кот, запущенный в комнату с кошечками.
– Вечером сходим инкогнито. Пока просто поспрашиваем работниц, а по результатам разберемся, куда двигаться дальше.
Вечер наступил быстро, несмотря на загруженность монотонной работой. Я как обычно отвлекалась, встала с места, ходила по кабинету, мелькая перед глазами парней, но они тактично молчали, занимаясь своими делами, прекрасно зная мои привычки. Куда-то выходить нравилось мне больше всего, потому как работа за столом приелась донельзя. Надеюсь, Стефан завтра подкинет мне нечто увлекательное, а не кипу бумаг, в которых, наверняка, и сам погряз, а потому мои чувства ему понятны.
– Полагаю, “Красная шапочка” уже открыла двери для голодных волков, – Гаетан намекнул, что нам пора идти в бордель по делам, кивнув в сторону выхода. Моррис, которого мы еще не оповестили о планах, оторвался от бумаг, окинув нас обоих вопрошающим взглядом. Он не мог не догадаться, что речь идет о известном городском борделе “Красная шапочка”, который располагался практически в центре Купеческого квартала.
– Что? – игриво спросила я Морриса. – Думаешь, в проститутки меня не возьмут?
Мужчина не изменился в лице, но продолжал ждать объяснений, как будто мы все еще вместе и он в ответе за мою жизнь. Ну, пусть продолжает верить во все, что угодно, в том числе создавать свою вселенную, в которой мы до сих пор любовники. Лишь бы меня в реальном мире не трогал.
– Дела у нас там, Моррис, – объяснила я. – Работа.
Он кивнул в ответ и, нахмурившись, опустив взор на лежащие перед ним документы. Может, стоило взять с собой и его? Нет, будет только мешать. Еще и эта пикантная атмосфера борделя может навести его на ненужные мысли. Лучше с Рыжиком, он в этом плане надежнее.
Мы с Гаетаном спешно покинули канцелярию, направившись для начала на одну из конспиративных квартир в Купеческом квартале. Она как раз служила не только местом встреч для агентов, но и являлась своеобразной костюмерной, как в театре, только наша сцена не ограничивалась закрытым помещением, зрителей на представлении желательно как можно меньше, а артиста свободного жанра ни в коем случае не должны были узнать.
Пересекая охраняемые ворота, разделявшие Рабочий квартал, в котором я жила и работала, от Купеческого, трудно было не заметить ощутимую разницу даже, банально, в уборке улиц. Пока у нас медленно, не напрягаясь разбирались с последствиями урагана, здесь от него не осталось ни одного напоминания. Разбитая щебенка сменилась новенькой брусчаткой, по которой было физически удобнее идти. Беспризорные не спали прямиком на улице, на что у нас уже даже не обращали внимание. Ухоженные, но пока голые деревья, высаженные по краям освещенной дороги, радовали глаз. Неудивительно, что мужчины искали бедных и отчаявшихся кандидаток в проститутки именно в Рабочем. Купеческий район, очевидно, жил лучше нас. Как там в Верхнем городе и представить не могу. Рай, наверное. Как выживают опустившиеся на дно люди… или то, что от них осталось, в Нижнем квартале – представляю, но думать не хочу.
Гаетан прекрасно знал нужную нам квартирку, поэтому уверенно вел меня, взяв под руку, якобы мы молодая пара, чтобы у регулярно патрулирующих улицы стражников не возникало никаких ненужных вопросов ко мне, молодой и одиноко идущей девушке практически ночью. Завернув за угол, мы прошли сквозь несколько домов, пока не оказались в пустой парадной одного из многочисленных двухэтажных домов.
Отпустив мою руку, Гаетан нагнулся, чтобы приподнять коврик, и достал небольшой ключ. Внутри нас ожидала умиротворяющая тишина и пыль, летающая в воздухе, оседающая на костюмы, оставленные на длинной подвижной вешалке в углу комнаты. Почесав нос, я сжала его и зажмурилась, чтобы не чихнуть.
– Мда, – произнес Рыжик, сметая пыль с поверхности нашей компактной гардеробной. – Надо как-нибудь сделать уборку.
– Хорошая идея, – иронично заметила я. – Какой из трех часов на сон посвятим этому несомненно нужному занятию?
– Мышка, ну ты же женщина, у тебя любовь к чистоте должна быть в крови, – с издевкой ответил мне Гаетан. На его конопатом лице появилась раздражающая ухмылочка. Я сложила руки на груди, наблюдая, как он выбирает себе прикид, после чего должен был вместе с ним уйти к гримерному столу.
– Меня родили мама и папа, а не веник и совок, – напомнила я, отчего он хохотнул, но от занятия не отвлекся. Терпеливо ожидая своей очереди, я подошла к окну, по привычке осматривая улицу на предмет подозрительных личностей. Во внутреннем дворе никого, кроме силуэта пробегающей кошки, и в помине не было. Хорошо. Значит, никто не заметит, что рыжий молодой человек зашел в многоквартирный дом с блондинкой, а вышел с шатенкой.
– Ну ты скоро? – спросила я Гаетана, не оборачиваясь. Шелест ткани прекратился, прозвучал стук вешалки о металлическую балку.
– Почти всё. Ты могла бы и время зря не терять, а выбирать одежду вместе со мной.
– Извини, но это обычно чревато советами с твоей стороны, – я отошла от окна и выученной тихой поступью добралась до одежды. Рыжик вскинул бровь.
– Разве я плохо разбираюсь в моде? – почти обиженно спросил он. Боже, как же мне жаль его возлюбленную, если она существует.
– Одевайся быстрее, господин модный эксперт, – не ответила я на его вопрос, принявшись перебирать одежду в быстром темпе. Мне нужно было найти женское платье из дешевой ткани, в идеале с потертостями и непрофессиональными заплатками, чтобы создалось впечатление бедной девочки, которая готова пойти на все ради денег. Гаетан шумно отодвинул стул перед гримерным столиком, плюхнулся на него и начал шуршать по ящикам, видимо, искал косметику и кисточки. Надеюсь, себя пудрить не собирался.
– Помаду потеряла, принцесса? – ухмыльнувшись, спросила я, поглядывая на него через отражение в зеркале. Его выдержке и умению противостоять словесной атаке можно было позавидовать.
– Усы хочу приклеить. Тебе, – Рыжик показал язык. Ему тоже нравилось ироническая манера общения между нами. Он, как и я, понимал, что ежедневные тренировки красноречия могут когда-нибудь пойти на пользу дела.
– Моему образу не хватает мужественности? – поинтересовалась я.
– Нет, но усатая проститутка может произвести впечатление хотя бы за счет… необычности, – он попытался подобрать не слишком грубое слово, не желая обидеть даму по-настоящему, несмотря на взбалмошный характер и наши странные отношения. Из десятка вариантов я оставила для себя темно-зеленое платье в пол с бордовыми заплатками, подол которого был настолько потертым, что цвет ткани стал родным грязно-серым, и синее хлопковое платье, к которому нужна была третья юбка, чтобы ранней весной не мерзли ноги. Оба варианта сделали бы из меня бедную-несчастную девушку без семьи и возможности заработать тяжелым трудом. Что же, в такой сложной ситуации я готова получить совет модного эксперта.
– Какое? – я развернулась и спросила Рыжика, демонстративно приложив к себе то одно, то другое платье.
