Текст книги "В паутине лжи (СИ)"
Автор книги: Аля Даль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Глава 2
– Магию нельзя использовать просто так, не отдавая ничего взамен. Любое, даже самое простое заклинание заберёт у вас часть жизненных сил.
Строгая преподавательница расхаживала перед полной аудиторией с длинной указкой в руке. Я обнаружила себя, сидящей за широкой партой, и сразу вспомнила родную академию, которой отдала шесть лет жизни.
Дверь в аудиторию открылась, и в помещение, залитое светом, заглянул обычный на первый взгляд мужчина в длинном бежевом дублете поверх рубашки. Светлые каштановые волосы были зачёсаны назад, на манер столичных модников, но держался он в высшей мере скромно. Сделав несколько шагов к преподавательнице, мужчина обернулся к аудитории и застенчиво улыбнулся. Большие зелёные глаза пробежались по аудитории игривым взором. Я не могла не узнать Стефана, нынешнего шефа имперской разведки и человека, который и определил мой жизненный путь. Единственное, что меня смутило: он выглядел точно так, как я запомнила его на лекции, где он был приглашённым спикером. Будучи еще молодым офицером разведки, Стефан сам выступал перед студентами, агитировал желающих присоединиться к борьбе против внутренних врагов. И выступал передо мной единожды: когда я ещё не перевелась из академии госслужбы, а передо мной минуту назад читали лекцию по теории магии. Странно, обычно люди не понимают, что находятся во сне, а я так явственно чувствовала нереальность происходящего, что стало немного неуютно.
Лекция вмиг превратилась. Я подняла взгляд на кафедру, за которую стал Стефан. Окинув аудиторию пронзительным взглядом, он начал говорить, но я не могла разобрать слов, только ощущения. Хлесткими волнами речь билась о мое сердце и разбивалась о каменную броню, с каждым наплывом разбивая все сильнее и сильнее. С каждым мгновением мне становились жарче, сердечный панцирь ослаб и дал трещину, в ушах помимо стука крови трещал разгорающийся огонь. Он, как и любовь к Стефану, которого я видела лишь издалека, заполонил все мои мысли, из-за чего страшно разболелась голова. Я коснулась лба, ощутив, что отчего-то он стал совсем холодным.
Яркий свет, доселе заполнявший с пространство, сдался под натиском бездонной тьмы, безжалостно поглощающей все без остатка. В ушах запищало, я сильно зажмурилась. Пересохшие губы болезненно сжались. Невыносимая жажда накрыла меня с головой. Аудитория вспыхнула адским пламенем, но все вокруг постепенно исчезало, расторялось во мраке: пространство, мебель, окружающие люди. Стефан уверенно и пылко продолжал говорить, не обращая внимание на тьму, словно совсем не боялся пропасть в ней вместе с окружением.
Камень окончательно треснул, разошелся глубокой трещиной и рассыпался на осколки. Мне стало жарко, настолько, что хотелось содрать с себя кожу, если это поможет хоть немного охладиться. Глубоко вдохнув, я попыталась сжать руку в кулак, но почему-то не смогла этого сделать. Как будто в ней лежало нечто невидимое, но очень тёплое и приятное. Судорога прошлась по всему телу, в глазах потемнело. Я ощутила осторожное прикосновение к голове, переходящее в нежные, размеренные поглаживания. Открыв глаза, я сощурилась от ослепительного света. Некто держал мою руку, гладил по волосам и был так близко, что даже сквозь пелену наваждения я ощутила запах чернил и бумаги. Страх отступил совсем, на его место пришло облегчение, словно вылезла из ледяной речки жарким летним днём.
– Тише, тише…
В реальность меня пытался вернуть тот же голос. Мягкий, бархатный, но одновременно твёрдый и сильный. Единственный в своём роде. Голос Стефана невозможно подделать. Он снился мне долгое время первые несколько лет. Он успокаивал меня в самые тяжёлые моменты жизни. Моя странная одержимость не давала покоя, даже когда место в моем сердце пытался занять другой мужчина.
– Господин?.. – прошептала я, найдя туманным взором мужской силуэт, обрамленный ярким, словно божественным светом.
– Стефан, – мягко поправил он, и сквозь затуманенный взгляд я смогла разглядеть добрую улыбку на его лице. На душе стало невыносимо тепло. Он рядом со мной. Он улыбался мне. Сон это, наваждение или реальность – умоляю, пусть никогда не заканчивается.
– Господин, – повторила я, ощущая неловкость, когда человек по статусу много выше просит называть его по имени. И пусть он просил называть себя так всех сотрудников ведомства, которым руководил, это ничего не меняло. – Я всех подвела. Я не смогла…
Горло разрывало кашлем, сдерживать который не было никаких сил. Стефан крепко держал мою руку, терпеливо ожидая окончания приступа, но не смотрел на меня жалостливо.
– У тебя сильный жар. Я удивляюсь, как ты вообще дошла до нас, да ещё и привела с собой двоих мужчин. Скажи коротко, кто они, и мы дальше сами во всем разберёмся.
Точно. Я же отрубилась у дверей управления, а теперь, наверное, лежу в лазарете, и сам шеф нашёл время для того, чтобы меня проведать. Нужно собрать остатки сил, чтобы рассказать…
Встретившись с мужчиной взглядом, я вновь утонула в глубоких, невероятно умных зелёных глазах, по-обыкновению смотрящих с игровым прищуром на окружающих, но сейчас – с такой нежностью и заботой, что у меня нестерпимо закружилась голова.
– Нелега…
В глазах потемнело. Забота во взгляде собеседника сменилась обеспокоенностью. Он крикнул в сторону что-то, но я уже не могла разобрать его слов. Одолеваемая волнами сильного озноба, я вновь растворилась в пустоте.
Открыв глаза, я оказалась на заднем дворе небольшого дома, в который сестра Аннет перебралась после замужества. Лучи летнего вечернего солнца ласкали мое лицо, теплый ветер обдувал сухую кожу. Пахло сиренью, свисающей над одинокой лавочкой, на которой я сидела, держа в руках книгу. Дотронувшись до лица, я сняла очки для чтения и зачем-то отложила их в сторону вместе с книгой. Дверь, ведущая на кухню, отворилась сама собой. Я повернулась в ее сторону, и до меня добрался ностальгический аромат рябинового варенья, которое варила моя мама лучше всех на свете. Из глубины помещения послышался детский смех и озорной топот. Странный туман не давал мне рассмотреть происходящее в доме, прямо намекнув, что я, походу, опять брежу. Почему же тогда мне так грустно? От ощущения тяжелого камня в груди, я положила руку на сердце и отвернулась в надежде, что наваждение оставит меня, если его игнорировать.
Пробуждение сопровождалось уже надоевшей головной болью и саднящим горлом. Я сразу заметила незнакомый мне белый потолок и распахнула глаза, предчувствуя опасность. Поднявшись на локтях, я увидела рядом с собой молодую женщину, которая поспешила дотронуться до моего плеча.
– Вы проснулись, – тепло улыбнулась она, и на ее щеках появились очаровательные ямочки.
– Где я? – с опаской спросила я.
– В лазарете. В главном управлении, если точнее. Вы самостоятельно добрались сюда с двумя мужчинами, но болезнь подкосила вас на пороге, поэтому вы оказались здесь. Стефан настоятельно просил не покидать вас надолго и сообщить ему, как только вы вновь придёте в себя.
Она действительно выглядела, как штатная медичка: носила белый халат, правильно зачёсывала волосы, к тому же я смутно припоминала, как во время непродолжительного возвращения в сознание рядом со мной был Стефан, а потому все мои сомнения окончательно развеялись.
– Долго я спала? – поинтересовалась я, усевшись на кровати.
– Почти три дня, – ответила она. Встав, женщина прошлась до стола, устланного бумагами, и мой взгляд зацепился за хорошую фигуру, которую не мог испортить даже бесформенный халат.
– Вы были со мной все время? – спросила я, смотря ей в спину. Какая же, наверное, тяжёлая работа – выхаживать больных и беспомощных. Такие люди, работающие на благо общества, достойны огромного уважения. Обернувшись, она блеснула взглядом глубоких карих глаз.
– Это моя работа, – пожала женщина плечами. – Тем более, не все время. Пару раз вас навещал Стефан. Сидел рядом с вами, держа за руку, пока вы бредили.
Ее глаза становились томными при произнесении его имени. Казалось, мы обе поражены одной и той же болезнью: безответной любовью к женатому мужчине, чьё время практически полностью посвящено работе. Возможно, она тоже понимала это, но тогда почему я не чувствовала в ее словах ни ревности, ни бессильной женской злобы?
– Очень жаль, что отвлекла его от работы, – попыталась я спровоцировать ее, заставить выдать себя, если она действительно была настроена враждебно ко мне.
– Не говорите ерунды, – снисходительно улыбнулась она и вернулась ко мне с исписанным листком. – Стефан всегда заботился о своих подчинённых, поэтому все здесь его любят, как родного отца. – Положив руку на мою холодную ладонь, она согрела ее, заставив вздрогнуть. – Я сейчас должна отлучиться, а вам оставлю это. Почитайте, здесь мои рекомендации касательно вашего дальнейшего лечения.
Оставив листок на тумбочке рядом с кроватью, женщина вышла из помещения, бесшумно закрыв за собой дверь.
Я осталась одна, все ещё сонная и едва отошедшая от болезни. Рядом с моей кроватью находилось еще несколько, слева от них – ширма, за которой, как мне подумалось, небольшая операционная или перевозочная. Творческий беспорядок царил на рабочем столе, несмотря на идеальную чистоту всего остального помещения. Две белые орхидеи цвели на подоконнике, несмотря на холодную зиму и ураганную погоду. «Похоже, эта женщина способна даже камень оживить, согреть и заставить цвести», – подумала я, подивившись силе ее характера. Взяв листок с прикроватной тумбы, я увидела красивый ровный почерк. В рекомендациях было написано пить побольше тёплой жидкости, хорошо есть и побольше отдыхать. Звучало, как издевательство, если честно.
Не успела я отложить листок в сторону, как медичка уже вернулась с двумя тарелками в руках.
– Принесла нам покушать, – она подсела ко мне и вручила ещё тёплую глубокую тарелку, внутри которой я обнаружила свежеприготовленную кашу, кусок серого хлеба и ложку. – Тебе надо хорошо кушать, так что пока не съешь все, из кровати не выпущу.
Вблизи ее тёмные волосы отливали каштаном, и даже строгая прическа не лишила их природного очарования. Черты лица были мягкими, приветливыми, такому человеку искренне хотелось открыть душу, не чувствуя подвоха. Израненные руки, в красных трещинах и мозолях говорили о том, что она тоже не жалеет себя на работе, и борьба ее не менее, а может, даже и более важна, чем моя.
– С радостью провела бы здесь ещё несколько недель, – пошутила я, стараясь не спеша поедать пресную, но невероятно вкусную после трехдневной голодовки кашу. – Жаль, не могу. Но твоя компания мне очень нравится.
– Ты тоже была ничего, – сказала она, махнув рукой. – Когда спала, так вообще. Идеальный компаньон.
Я хихикнула, оценив ее чувство юмора. В голове возникла мысль, заставившая ненадолго задуматься и перестать жевать. Я же оставила сверток, что вручила мне Аннет, в доме тех негодяев. Что же, надеюсь, их до сих пор держат здесь, а я потом свои вещи заберу. Жалко только пирожки пропадут… Надо отвлечься, а то грустить о еде, пережевывая кашу, – совсем странное занятие.
– Как тебя зовут, кстати? – спросила я, вспомнив, что мы не успели даже познакомиться.
– Жозефина. Но зови меня просто Жози.
– Адель. Приятно познакомиться.
– Теперь точно, – улыбнулась она, галантно откусывая кусочек хлеба. – При канцелярии работаешь?
Я кивнула, и тема исчерпала себя. Здесь обычно не говорят о работе, не обмениваются личной информацией. Все друг о друге знают только то, что дозволено, и ничего более.
– Стефан освободится примерно через полчаса, – как бы невзначай сказала Жози. – Не обижайся на прямоту, но надо бы тебе умыться и переодеться.
– Было бы во что, – сказала я, но не испытывала ни толики огорчения по этому поводу. Какая разница, в чем я пойду? Не на свидание же. Лишь бы чисто и опрятно.
– Как доешь, сходи за ширмой умойся, после чего возьмёшь мое платье. У нас вроде бы один размер. Все лучше, чем ходить в грязном.
– Ты чудесная женщина, знаешь об этом?
От моего искреннего комплимента Жози густо покраснела, спрятав глубокие карие глаза под длинными пушистыми ресницами. Молча доев, она стала терпеливо ждать, когда я закончу с кашей, и забрала мою посуду. Я проводила ее взглядом до рабочего стола, за который она уселась, погрузившись в бумаги. Кажется, комплимент выбил ее из равновесия, надо бы общаться немного холоднее.
– Если что-то нужно, только скажи, – бросила она мне через плечо, окунув перо в чернильницу, и принялась что-то ускоренно писать.
– Хорошо, – ответила я. Встав с кровати, наконец-то почувствовала себя живым человеком. Ещё бы: отоспалась, накормили, даже немного приголубили.
За ширмой, как я и думала, располагалась небольшая операционная. Мое внимание привлёк начищенный до блеска медицинский инвентарь, но запах спирта вернул в реальность. Надо умыться и идти к начальнику. Боже, почему у меня мурашки по коже от одной только мысли об этом? Подняв ладонь, я посмотрела на неё, вспоминая, как Стефан держал меня за руку, как нежно гладил по голове, как хорошо мне было в тот момент. Ради такого, пожалуй, стоило заболеть.
– Серое подойдёт? – крикнула мне Жози. Я сразу сообразила, что она имеет в виду платье.
– Вполне, – ответила я. В сером платье я буду как раз соответствовать одной их своих кличек. Отражение в зеркале порадовало меня еще более печальным видом, чем три дня назад. Я еще сильнее исхудала, осунулась и, казалось, растеряла последние черты природного очарования. Отличный вид, чтобы показаться человеку, которого люблю. – У тебя случайно нет румян?
Послышался скрип стула, легкие шаги и тихий шорох копошения в вещах.
– Случайно есть. И помада.
Жози пересекла комнату и заглянула ко мне за ширму как раз в тот момент, когда я избавлялась от прилипающей к телу ночной рубашки, которая теперь висела на моей талии, оголяя верхнюю часть туловища. Бросив любопытный взгляд на мою грудь, женщина смущенно улыбнулась и как ни в чем не бывало посмотрела мне прямо в глаза.
– Ты по девочкам, что ли? – усмехнулась я.
– Я за свободную любовь, – призналась она без толики стеснения. – А ты?
– А мне трудно тебя осуждать, – ответила я намеком, но Жози все поняла. Умная девочка. Даже не подумав отвернуться, я легким движением пальцев скинула неприятную ткань на пол, переступила через этот мерзкий мешок и направилась к умывальнику, чтобы закончить, наконец, водные процедуры.
На кровати меня уже заждалось приготовленное платье Жози. Выглядело оно не слишком новым, но зато чистым и аккуратным. От плотной серой ткани приятно пахло розовым мылом. Одна беда – шнуровка корсета на спине, гори она, эта мода, в аду. Вообще непрактично. Ни в работе, ни в постели.
– Поможешь с платьем?
– С удовольствием.
Жози поставила стакан, из которого уже поливала орхидею, на подоконник, и поспешила мне на помощь. Разобравшись с платьем, она оценивающе осмотрела меня с ног до головы и принесла косметику.
– Стой смирно.
Кокетливо ухватив меня за подбородок, Жози набрала немного румян на палец. Я стояла, не двигаясь, пока она растирала сначала одну, затем вторую щеку круговыми движениями. От косметики исходил приятный, легкий аромат розы. Когда с румянами было покончено, Жози сотворила тоже самое с помадой, заставив меня приоткрыть рот для более удобного нанесения.
– Ну вот, – закончив, сказала женщина. – Теперь можно и в бой.
Вернувшись к зеркалу, я увидела себя посвежевшей, насколько это было возможно в моей ситуации, а платье Жози, на удивление, подчеркивало женственные формы весьма недурно.
В светлых коридорах было оживлённо. Жози вела меня мимо людей, погруженных в дела с головой, совершенно не обращающих на нас внимание. Единственные, кому мы были интересны – бдительные охранники на каждом этаже, в каждом коридоре. Без остановок миновав один лестничный проем, мы добрались на самый верхний этаж, где и располагался кабинет главного, рядом с которым находилось рабочее место седого секретаря.
– Вот. Доставлена в целости и сохранности. Принимайте.
Жози подтолкнула меня вперёд, словно товар, переходящий из рук в руки. Старик смерил меня оценивающим взглядом.
– Как всегда отличная работа, Жозефина.
Удовлетворённая похвалой, она кивнула и оставила меня наедине с секретарём. Осматривая приемную, я заметила коричневый диван, на который мне сразу же предложили присесть.
– Возможно, придётся подождать, – объяснился секретарь, не отрывая взгляда от бумаг, заполонивших его стол, и продолжал чиркать по лежащему перед ним документу пером. – Господин начальник всегда очень занят и имеет привычку переносить время несрочной встречи ради более важных дел.
То, что встреча со мной не была важным делом, и козе понятно. Я в принципе не понимала, что побудило его найти время для личной встречи со мной, поэтому была очень заинтригована.
– Долго ждать приходится? – аккуратно поинтересовалась я, потому что очень не хотела отрывать секретаря от работы, которой он, без сомнения, завален с ног до головы.
– Бывало, пару минут. А бывало, и почти двое суток, – как ни в чем не бывало пробурчал мужчина, не поднимая на меня глаз. Чтобы отрезать все дальнейшие расспросы, он безапелляционно добавил: – Когда наступит время, вас пригласят.
Я откинулась на спинку дивана, искренне надеясь, что не придётся проторчать здесь двое суток. В отделе наверняка беспокоятся. Хотя, уверена, им обо мне доложили, поэтому когда вернусь, надо быть готовой к очередной порции уморительных колкостей от Гаетана и к чрезмерной опеке Морриса. Надо сказать, второе раздражало намного больше, чем невинные шуточки в мой адрес. Побыстрее бы Моррис женился в конце концов.
Не забыть бы поинтересоваться судьбой задержанных. Надеюсь, их уже допросили и предъявили обвинение, и сейчас оба вспоминают меня добрым словом где-нибудь в уютной камере на двадцать человек. Так должно быть со всеми преступниками. Хотя, будь я судьей, при вынесении приговора скосила бы пару месяцев блондинчику за красивые глазки. Пожалуй, хорошо, что я не имею отношения к судебной системе.
Дверь кабинета начальника с тихим скрипом открылась изнутри, оторвав меня от размышлений. Стефан нашёл меня взглядом, скромно улыбнулся, и строгим тоном бросил секретарю:
– Почему не сказал мне о посетительнице?
– Прошу прощения, Стефан, – секретарь вскочил с места, как ужаленный, выпрямился и виновато склонил седую голову. Никаких оправданий из его уст не последовало. Значит ли это, что шеф их терпеть не мог? Я бы не удивилась. Даже внешне Стефан выглядел как человек, которому чужды фальшь и лицемерие, хотя, казалось бы, работа предполагает непосредственную близость с этими качествами. Скромность в одежде, несмотря на статус, поражала.
– Заходите, Адель, – обратился он ко мне, жестом пригласив внутрь. Я встала с дивана и поправила платье, улыбнулась озорным зелёным глазам, следящим за каждым моим движением, и молча двинулась к мужчине на встречу.
Светлый широкий кабинет поразил меня простотой обстановки. Дальше всего от входа находился рабочий стол, на котором царила идеальная чистота: бумаги сложены в несколько прямых стопок, письменные принадлежности аккуратно покоились рядом; над ним, ровно посередине стены, висел портрет императора. Недалеко от рабочего стола находился стеллаж с несколькими десятками папок, названия которых я не стала бы читать, даже если бы могла видеть с такого расстояния, из-за того, что не хотела огрести за излишнее любопытство; окно, несмотря на холодную погоду, было приоткрыто – бежевые занавески трепыхалась на карнизе, гонимые мартовскими ветрами. В кабинете было прохладно, но зато свежо. Шеф отодвинул один из многочисленных стульев за длинным столом для совещаний, приглашая меня присесть. Когда я оказалась на предложенном месте, мужчина устроился на ближайшем стуле, так близко, что мы были на расстоянии вытянутой руки. Совсем рядом, боже. Мое сердце выпрыгнет из груди.
– Признаюсь честно, – начал Стефан разговор. Развернувшись ко мне корпусом, он поставил локоть на стол, дабы подпереть голову, и елозил меня любопытным взглядом. – Меня очень удивила вся эта ситуация. Расскажите, что произошло?
– Вам, должно быть, уже обо всем рассказали мужчины, которых я привела. Поэтому могу быть краткой? – отвечать вопросом на вопрос не очень вежливо, но мне очень не хотелось отвлекать его от дел длинными рассказами.
– Конечно, мы их допросили, но держать дольше суток без предъявления обвинения не имели право, – начал объяснять Стефан, а я бесстыдно пялилась на его губы вблизи, стараясь сосредоточится, чтобы не упустить смысл услышанных слов. – А так как ничего путного они нам не поведали, то пришлось их отпустить.
Я покраснела, но теперь не из-за близости с мужчиной, к которому испытывала сильные эмоции, а от того, что преступные элементы вновь расхаживают на свободе. Возможно, они уже принялись за старое, вновь завлекают наивных девушек в свои сети, чтобы там их безжалостно сожрать пожизненной эксплуатацией.
– Это были торговцы людьми. Тучный подошёл ко мне на улице и предложил заработать денег в незарегистрированном публичном доме. К сожалению, я была слишком слаба, чтобы заставить их привести меня туда сразу, поэтому решила сдать патрулю, но и их как назло по дороге не встретилось, вот мы и дошли до главного управления.
Начальник слушал внимательно, не отрывая взгляда от меня, а я едва сдерживалась, заставляя себя думать о работе, а не о том, какими становятся эти глаза, когда он занимается любовью.
– Не удивлён, что из всех молодых женщин, разгуливающих по улице, выбрали вас. Вы очень красивы, Адель.
Я больше удивилась, нежели смутилась от внезапного комплимента. Все же он женат и в обществе имеет кристально-чистую репутацию. Ни о каких его любовницах никто никогда не судачил, даже в салонах с плохой репутацией, где любили распространять удивительные байки, сплетни и прочую клевету. А может, это просто дежурная вежливость, пустой комплимент, и никакого подтекста здесь нет? Хм, сложная ситуация. Пожалуй, пойду ва-банк. Когда ещё улыбнётся удача поговорить лично с шефом мне, рядовой и ничем не примечательной сотруднице отдела «О».
– Спасибо. А у вас невероятные зелёные глаза. Я их заметила ещё тогда, когда вы выступали перед студентами академии госслужбы на кафедре. И так и не смогла забыть.
Мне показалось, что откровенность его даже немного обескуражила. Тем не менее, через мгновение Стефан переменился: вновь натянул на лицо маску вежливости и тепло улыбнулся. Морщины будто сразу разгладились, он помолодел лет на десять и теперь казался моим ровесником.
– И очень смелая, преданная нашему общему делу, если верить вашему рассказу. А не верить вам у меня нет оснований, – продолжал мужчина, словно не услышал комплимент, не переставая буравить меня чарующим взглядом. Хотя я думала, что услышал, запомнил, оценил, но решил разобраться с этим позже.
Я улыбнулась и отвела глаза, проиграв эту битву взглядов. Выдержать его напор было решительно невозможно. Все-таки окончательно засмущал.
– Слышать подобное от вас очень приятно, – ответила я и хотела убрать ладонь со стола, чтобы поправить прядь, упавшую на лицо, но Стефан мягко коснулся длинными пальцами моей руки, отчего по телу пробежали толпы мурашек. Коснувшись моего лица, он склонился и сам провёл непослушный локон от лба до уха, вызывая во мне гамму эмоций и знакомый жар внизу, заставивший закинуть ногу на ногу. От его рук пахло чернилами, и этот обычный запах теперь, очевидно, будет мучить меня в эротических снах. Опомнившись, я продолжила говорить, но отодвинуться у меня не было ни сил, ни желания: – Клянусь, что буду продолжать работать изо всех сил.
При слове «работа» и он, казалось, решил попридержать коней: отстранился и сложил руки перед собой. От вида его пальцев по спине пробежал холодок. Ногти были черными, неживыми, но дело не в грязи. Как будто когда-то давно Стефан испытал на себе один из самых неприятных методов допроса.
– Я бы хотел, чтобы такая, как вы, приняла участие в другом деле. Не совсем по вашему профилю… вы же из отдела «О»? – Я кивнула, и шеф продолжил: – Для него очень важны именно те качества, которые вы продемонстрировали нам несколько дней назад.
– Но как же… – начала я, не понимая, как реагировать. – Я же обязана сначала разобраться с торговцами женщинами.
– Займитесь этим как можно быстрее, – ответил Стефан, одобрительно кивнув. – Мое дело пока ждёт.
– Хорошо, господин, – благодарно улыбнулась я и почувствовала тоску из-за того, что совсем скоро наш недолгий разговор закончится. – Приступлю сегодня же. Судя по тому, как просто было их поймать, достаточно будет устроить облаву на то место, куда меня привели, чтобы распутать всю сеть.
– Стефан, – поправил меня шеф. – Адель, я вам не господин, и никому из моих подчинённых тоже. Господа сидят в душных салонах, попивая кофе в компании девиц легкого поведения, пока мы с вами сражаемся на невидимом фронте непрекращающейся войны за родину.
Мне стало стыдно из-за того, что я его так называла. Но не могла же я сказать, что сравнивала его не с бездельниками из высшего общества, а мое отношение к нему сравнимо с отношением к богу. Стефан всегда был со мной, в печали и радости, приходил ко мне во снах и тогда, когда совсем не хотелось жить. С момента первой встречи он жил в моем сердце и никогда оттуда не исчезал, даже когда я попыталась вытравить его другим. Пугающе, наверное, было бы услышать от кого-то подобное признание.
– Я поняла вас. Прошу прощения.
Стефан вновь коснулся моей ладони, поднес ее к сухим губам и обжег тыльную сторону коротким поцелуем, от которого натурально подкосились ноги. Как же хорошо, что я сидела. Мамочки, что со мной было бы, поцелуй он меня по-серьезному, а не руководствуясь учтивой вежливостью.
– Меня ждут дела, – сказал шеф будничным тоном, и я еле сдерживалась, чтобы не выдать, насколько мне стало грустно от этого. – Прошу вас, берегите себя, Адель. Не рискуйте понапрасну. Вы нам очень нужны.
– Вы… тоже.
