Текст книги "В паутине лжи (СИ)"
Автор книги: Аля Даль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
Глава 16
Тряхнув головой и проморгавшись, я, тем не менее, никак не могла поверить своим глазам. Как будто в моем реальном мире, во время прогулки по чистому летнему полю мне встретился сказочный единорог или другое выдуманное существо. Примерно так ощущается Стефан в этом подвале, и я даже не могла понять, как реагировать. Списать на то, что я сошла с ума перед смертью и вижу галлюцинации? Или происходящее реально, но тогда как? Почему?
– Курт?.. – растерянно спросил жирный, лихорадочным взором смотря то на одного, то на другого мужчину. – Что все это значит?
Кажется, Роуз растерялся не меньше меня. Еще бы. Дрожащими пальцами он стал ощупывать левый бок, будто бы позабыв, что не носит при себе оружие, а сражается магией.
– Вы не волнуйтесь так, господин Роуз, – спокойным тоном начал Стефан. – Нам стоит сменить обстановку на более… располагающую к длинным разговорам. Вы так не считаете?
Я видела, как жирный сглотнул и отшатнулся от собеседников. Его пальцы заиграли ярким светом. Он пытался их спрятать за спиной, неуклюже пятясь назад, пока не наткнулся спиной на край лежанки Эрика. Мужчины же стояли на одном месте, не отводя от него взгляда.
– Что со мной будет?.. – одними губами спросил Роуз. Я удивилась тому, с каким неописуемым ужасом он смотрел на Стефана, словно перед ним зверь, который разорвет его в клочья за секунду.
– Альберт, – мягко произнес его имя Стефан и перевел пронзительный взор на руки жирного. – Не усугубляйте.
Мужчина повел губами и вскинул руки перед собой. Пальцы струились ярко-красным. Жилы на лице вздулись, а во взгляде отпечаталась тень страха.
– Дайте мне уйти, – приказным тоном сказал он. – Иначе все окружение расщепиться на атомы к чертям собачьим.
Глаза Курта лихорадочно расширились. Стефан наклонил голову, но в лице не изменился.
– Вы же понимаете, что это невозможно? – спросил его Стефан, словно ребенка, который захотел наесться конфет вместо тарелки супа.
От того, что Стефан сделал всего шаг, Роуз вжался спиной в лежанку так, будто бы мог пройти сквозь нее. Жирный открывал рот, будто бы хотел что-то сказать, но от страха не мог подобрать слов.
– Вы даже не потрудились выслушать меня, а уже начинаете, с позволения сказать, безобразничать, – по-детски улыбнулся Стефан, кивнув в сторону искрящихся магией рук собеседника.
– Говорите, – разрешил жирный, но воинственного настроения не лишился.
– Так вот, – начал Стефан. Откинув полы плаща, он сложил руки за спиной и стал как ни в чем не бывало расхаживать по помещению. На меня так и не взглянул с момента появления. И хорошо. Не знаю, что случилось бы у меня на душе от одного его взора. – Господин Редмонд, ваш, с позволения сказать, соратник, все рассказал еще в прошлый мой визит. И о том, как некоторое время назад вы нашли его, убитого горем после смерти дочери, и, приняв во внимание нестабильное эмоциональное состояние, подговорили участвовать в этом маленьком… предприятии.
Я удивлялась формулировкам, которые подбирал Стефан, потому что сама выразилась бы грубее. Не “соратник”, а “соучастник”. Не “приняв во внимание”, а “воспользовавшись”. Не “маленьком предприятии”, а “бесчеловечном преступлении”. Хотя его выбор понятен. По-иному разговаривать с этим существом себе дороже. Вдруг действительно разнесет все к чертям.
– И о том, – продолжал Стефан, видя замешательство жирного, – как вы предложили господину Кассано излечить его невесту от болезни при помощи ваших нетрадиционных методов. Их мотивы мне, как человеку чуткому, может и не близки, но хотя бы понятны.
Остановившись на месте, Стефан развернулся к жирному и вопросительно вскинул руками.
– Ваше поведение меня озадачивает. В чем причина, Альберт? – Стефан продолжал говорить с ним тоном участливого родителя, и это действовало. По крайней мере, мы все ещё живы. Жирный продолжал молчать, как воду в рот набравши. Однако, стоило Стефану оказаться еще на шаг ближе, как его губы скривились в гневе.
– Не подходите! – крикнул Роуз. – Всех умерщвлю!
Тяжело вздохнув, Стефан безразлично проморгался и покачал головой.
– Откровенность вам чужда, полагаю, – снисходительно улыбнулся Стефан. – Тогда позвольте высказаться за вас. Я же вижу, Альберт, я по глазам вижу, как вы наслаждаетесь возможностью иметь сильный аргумент в руках даже в такой безвыходной ситуации, – Стефан сократил расстояние между ними еще на шаг. Теперь они были в метре друг от друга. – Я вижу, что вы наслаждаетесь этой силой. Как вы любите эту жизнь. Вы думаете, я поверю, что вы способны лишить себя удовольствия, порождаемого безграничной властью, из-за предстоящего разбирательства?
Роуз долго молчал, словно обдумывая его слова, а со лба текли капли пота, попадая на ресницы, из-за чего приходилось часто моргать.
– Что меня ждет? – переспросил жирный.
– Уберите это, Роуз, – брезгливо бросил Стефан. – С оружием в руках беседы не ведут.
Поразительно, но жирный действительно послушался – кровавая магия постепенно сходила с рук, и когда совсем очистились, он ухватился за край тахты, чтобы не рухнуть на месте. Курт хотел тут же подбежать к нему, но был остановлен жестом Стефана.
– Извольте пройти в гостинную, господин Роуз, – вежливо пригласил его Стефан. – Там мы сможет все обговорить.
Жирный коротко кивнул и, склонив голову, пошёл на выход. В дверях его встретили несколько человек в форме и тут же, ловким движением рук, надели меритиловые наручники – единственный способ ограничить магическую силу. Роуз, к удивлению, больше не сопротивлялся. Стефан проводил его взглядом, затем перевёл его на меня.
– Подскажите, где здесь можно закурить, господин Редмонд? – спросил он его, не отрывая взгляда от моего. Я почувствовала от него благодарность и поддержку.
– Где угодно, – бросил Курт, протирая лицо как после долгого сна. – В гостинной в том числе.
Стефан скромно улыбнулся и посмотрел на дверь. У меня десятый раз за день на душе все перевернулось. Отчаяние сменилось неописуемым счастьем. Ещё никто я не чувствовала, как на самом деле люблю эту жизнь и хочу продолжать жить.
– Тогда я на выход. Займетесь остальным? – добродушно спросил Стефан.
Курт закивал, виновато уперев глаза в пол, будто бы боялся после всего смотреть мне в глаза. Когда Стефан ушёл, Курт подошёл ко мне, чтобы, наконец, развязать. А я… просто до конца не верила в произошедшее. Потирая затёкшие от веревки запястья, не испытывала к нему ненависти. К н и г о е д . н е т
– Я могу отвести тебя в спальню или… приготовить что-нибудь поесть… скажи, что хочешь… – неловко изъяснялся он, словно вчерашний школьник в борделе. Несмотря на усталость и пережитое, у меня, пожалуй, хватит сил на последнее дело перед отдыхом.
– Отведи меня к могиле Люси. Но для начала хорошо бы передать Эрика твоим гостям. Наверняка среди них найдутся медики.
Когда мы вышли на свежий воздух, я позволила себе остановиться и вдохнуть полной грудью. Как будто выбралась из долгого заточения другой, обновленной. Возможно, так оно и было. Еще неделю назад я бы, наверное, задумалась, оставлять ребенка или нет, а сейчас уверена стопроцентно. Но об этом позже. Надо помочь Курту как и обещала. Специалист по некромантии из меня, конечно, тот еще, но видеть мертвых детей мне это не мешает.
Курт шел молча, неся канделябр, чтобы мы могли хоть что-то увидеть сквозь тьму. Странно, но его пальцы с каждым шагом тряслись все сильнее и сильнее, хотя излишней тревожности в нем я раньше не замечала.
– Как ты? – поинтересовалась я, идя позади.
– Это я у тебя должен спрашивать, – с горечью в голосе говорил Курт. Преступник он или нет, но вину чувствовал однозначно. Правда, это мало что меняет, но все-таки.
– Жить буду, – сказала я. Когда мы свернули с прямой дорожки в заброшенный сад, в центре которого я разглядела неработающий фонтан, я решилась спросить: – Как ты подписался на все это?
– Дочь умерла, – коротко ответил он, но после всего произошедшего я не могла терпеть недосказанность и решила потребовать ответов.
– Когда?
– Пару месяцев назад, – ответил Курт. Насколько помню из досье и рассказов Стефана, в это время он перестал появляться в светском обществе и вообще стал вести затворнический образ жизни, а о трагедии в семье не сообщил никому, даже местному священнику, который должен был отпевать ребенка. Столь радикальные перемены в характере и заставили подозрительного Стефана задуматься о том, что герцог может планировать нечто нехорошее.
Курт привел меня к высокой иве на краю сада, под которой нерушимым монолитом стоял единственный могильный камень.
– Как и где это случилось? – допытывалась я, а он продолжал медлить, выводя меня из себя. Молчание длилось с минуту, Курт буквально замер около могилы, а его глаза увлажнились. Я тяжело вздохнула, потому что не могла не сочувствовать его утрате, но одновременно с этим мне очень, очень сильно хотелось поесть и прилечь поспать хотя бы на пару часов. А Курт с его театральными паузами в нашем разговоре не давал мне этого сделать. – Курт. Расскажи мне об этом, иначе я смогу помочь Люси.
– Она убила ее, – горько прошептал мужчина.
– Кто? – осторожно спросила я.
– Моя жена. Эта женщ… этот челове… это существо забрало самое ценное, что было в моей жизни, – выпалил Курт, не поворачиваясь ко мне. Я не видела, но чувствовала, что он заплакал и, как любой мужчина, стеснялся этого, считая слабостью. Я не настаивала на разговоре с глазу на глаз. Им в любом случае займутся профессионалы из управления. Жаль только просить материалы дела будет немного подозрительно. Не любят у нас людей, которые лезут не в свое дело. А оно уже будет не мое, хотя, возможно, мои мелкие наработки после встречи с двумя господами будут полезны. Я уже хотела продолжить допрос, но Курт вдруг сам продолжил: – В приступе истерики она бросилась в речку, прихватив с собой мою девочку. Зимой, в лютый мороз. Ветер был порывист, а течение сильным. Я мог спасти обеих, но не стал. Я вытащил Люси и, укутав ее в шубу, побежал домой, чтобы ее отогреть. Смерть жены – крест, тяжкая ноша, которая не покинет меня до конца дней. Но я был так зол, что… ты и понятия не имеешь. Она хотела утопиться с моим ребенком. В конце концов, ее мечта исполнилась, и Люси умерла, проведя неделю в горячке. Я сидел у нее постели безвылазно.
Курт прервался, чтобы вздохнуть и откинуть голову назад с закрытыми глазами. Я заметила мокрые ресницы и сглотнула. Не надо его торопить. Еще немного, и он расскажет все необходимое для упокоения Люси, и я смогу помочь ей.
– А потом начал пить. В местном баре ко мне подсел солидного вида мужчина. Будучи совершенно разбит, я рассказал ему все. И про дочь, и про жену. И, представляешь, у него нашелся для меня выход, – Курт обернулся ко мне и посмотрел в глаза, но тут же зажмурился и покачал головой. Вина пропитала его насквозь.
– Через объявления о работе вы находили жертв? – уточняла я.
– В основном, но не только. Предполагаю, Кассано использовал бордели для этих целей тоже. Но я не могу доказать это, потому что не видел. Здесь убили только служанку Оливии. Мне хватило одной смерти, чтобы убедиться в том, что я не маньяк, и их методы мне чужды, – оправдывался Курт, словно на суде. Его рассказ был очень эмоциональным, но я постаралась не пропускать его через себя.
– Крестик при тебе? – спросила я после продолжительного молчания. Вдали прогремел гром, но мы не обратили на него никакого внимания. В конце концов, никакой другой погоды, кроме тумана, на территории поместья не было и не могло быть, пока здесь находится неупокоенный.
Курт достал крестик из нагрудного кармана, но не спешил отдавать мне.
– Надо вернуть ей.
– Ты хочешь, чтобы я осквернил могилу собственной дочери? – Курт взглянул на меня с презрением, как на идиотку.
– Я хочу, чтобы Люси, наконец, ушла в мир иной, – твердо произнесла я, игнорируя его сигналы. Курт недовольно пожевал губы и довительно посмотрел мне в глаза.
– Нет никакой возможности ее вернуть, как я и думал? – одними губами прошептал мужчина.
– Живые должны быть с живыми, а мертвые с мертвыми. Отпусти ее, Курт, – искренне попросила я. Курт отвернулся и легонько коснулся края могильной плиты. Нежно погладил поверхность и опустился на колени. Я уже хотела пойти за лопатой, как вдруг он начал копать руками сырую землю, оставив меня в недоумении. Оказалось, что тело лежало совсем неглубоко, и вскоре крестик оказался у законной хозяйки, а могила вновь засыпана землей.
Прогремел гром, и на землю посыпались крупные дождевые капли, разбиваясь о наши тела, но минуя прозрачное тело Люси, которая положила руку на плечо застывшего перед могилой отца. На лице девочки отпечалась последняя улыбка, с которой она уходила, поблагодарив меня веселым взглядом, пока не растворилась в ярком свете, видимом мне одной. Я схватилась за живот, сама не знаю, зачем. Смотря на Курта, не замечающего ливень, никак не могла устаканить в голове – как это, потерять собственного ребенка? Как это можно пережить?
Зайдя в полный зал главного имперского театра, я окинула присутствующих ищущим взглядом. Около месяца прошло с момента событий в поместье Редмонда, и с тех пор мы ни разу не виделись со Стефаном. Я не особо беспокоилась по этому поводу, потому как меня начала терзать постоянная непреходящая тошнота, и все мои силы были направлены на попытки не очистить желудок от какого-то случайного запаха, а регулы так и не пришли. Все буквально кричало о том, что Шанталь была стопроцентно права – я беременна, и по какому-то чудесному стечению обстоятельств стресс от заточения никак не повлиял на это.
Стефан объявился вчера, вернее, в двери я нашла билет в театр и поняла, что никто иной не мог пригласить меня туда. Весь день я раздумывала, как скажу ему о… результате страсти между нами, и искренне не находила слов, потому что боялась. Очень боялась быть отвергнутой и не могла справиться с этим, пропитавшись несвойственной мне чувствительностью, возникшей вскоре после зачатия.
Проходя мимо рядов, я сжимала билет с указанием места. Внимательным взглядом нашла нужное очень скоро: зал был полон, а мое место – единственное свободное. Слева от него сидел Стефан, но не обратил на меня внимания, даже когда я уселась рядом.
Я сама решила не приветствовать его словесно, только коротко кивнула, потому как не хотела портить его репутацию в высшем обществе знакомством со мной, учитывая, в каком платье я пришла, насколько оно ужасное и неказистое в сравнении с нарядами светских дам. Почувствовав себя как мышь в обществе домашних котов, я откинулась в кресло и с нескрываемым напряжением на лице стала ждать начала спектакля.
– Ты прекрасно выглядишь, – прошептал Стефан, поглядывая на меня периферическим зрением. Он легко делал вид, что следил за происходящим на сцене с самого начала, но скучающее выражение лица говорило про истинное отношение к происходящему. Меня поразило, что он не просто запомнил мои слова о том, что мне нравится, но ещё и решился его воплотить в реальность. Залившись краской от такой наглой мысли, я опустила глаза, хотя сама от напряжения и близости к любимому не следила за спектаклем. Почему я вообще решила, что его действия могут быть продиктованы моими желаниями, а не рабочей необходимостью?
– Спасибо, – прошептала я в ответ и закинула ногу на ногу, обнажив скромную обувь и часть чулка. Стефан довольно улыбнулся и положил ладонь на мое колено. Несмотря на то, что между его рукой и моей кожей была плотная длинная юбка, меня буквально обожгло прикосновение, заставив вздрогнуть и ощутить нестерпимое желание накрыть его ладонь своей.
– Скучнейшее зрелище, тебе так не кажется? – Стефан наклонился вбок и обжег мою шею горячим дыханием. Я отвернулась от близости его губ, утихомиривая желание впиться в них прямо здесь, у всех на виду.
– Настроение не для театра, – призналась я, опустив глаза, будто бы извинялась за то, как обхожусь с его приглашением. У Стефана так мало времени, он едва ли успевает отдыхать, а тут я еще и не ощущаю благодарности и удовольствия от прекрасного вечера.
– В таком случае, предлагаю прогуляться, – его ладонь, доселе покоившаяся на коленке, поползла выше, но остановилась на середине бедра. После моего одобрительного кивка, Стефан убрал руку и, скрестив их на груди, добавил: – Буду ждать в гардеробной. Разрешишь забрать твои вещи?
Я притянула к себе сумочку, висевшую на боку, и начала рыться в поисках номерка. Стефан забрал его незаметно, но одарил меня теплой улыбкой напоследок. Пробираясь мимо рядов, я ощущала его легкий взгляд на моей спине, но не решилась обернуться ни единожды. Покинув зал, сразу же пошла в сторону уборной. Подведенные глаза грозились потечь, предательски испортив макияж, который я старательно наводила целых полчаса. Я очень хотела вернуть себе то самообладание, которое было присуще до беременности, но не могла справиться с собой. Эмоции переполняли меня, не находили иного выхода, кроме как скатываться мокрыми дорожками по щекам.
Зайдя в уборную, я сразу же подошла к умывальнику. Немного воды хватило, чтобы смыть следы мой эмоциональной несдержанности. Глубоко вдохнув, я посмотрела на себя в зеркало, задавая отражению немой вопрос: как я скажу Стефану о беременности? Никак. Я не смогу. Возникнет столько неприятных вопросов, учитывая характер моей работы. То, что я спала с Редмондом – очевидный факт, так что доказать, что ребенок от Стефана в принципе невозможно. Может, тогда лучше не обременять его этой новостью до тех пор, пока мое положение не станет очевидным для окружающих?
Тряхнув головой, я отбросила терзавшие мысли. Буду действовать по обстоятельствам. Стефан уже наверняка в гардеробной, нехорошо заставлять его долго ждать. Безлюдный длинный коридор вывел меня к нужному месту, где мой спутник стоял в компании незнакомого мне мужчины. Бросив короткий взгляд на появившуюся меня, Стефан спешно свернул наверняка ничего не значащий диалог. Собеседник поклонился и ушел, после чего я позволила себе подойти к мужчине.
– Кто же виноват в румянце на твоих прелестных щеках? – аккуратно спросил меня Стефан о самочувствии, помогая надевать пальто. Несмотря на апрель, на улице было все еще прохладно, хотя ураганов не наблюдалось с момента разоблачения банды незадачливых магов-убийц.
– Плохая погода, – неумело соврала я, – у меня от сильного ветра всегда лицо краснеет.
Стефан ощутил фальш с первых нот, и хотя ему это не понравилось, он не стал давить. По крайней мере, сейчас.
– Значит, прогулка не может улучшить твое состояние? – поинтересовался он, а на моих щеках краска проступила еще сильнее. Обидеть Стефана отказом мне хотелось меньше всего. Я люблю его всем сердцем, но… столько всего в голове и на душе, что могу сделать это неосознанно.
– Отнюдь, – выдавила из себя улыбку. – Только она и может.
Ничего не ответив, Стефан подал мне руку. Я ухватилась за нее, как за спасательный круг после кораблекрушения, а спутника, судя по лицу, озадачило мое поведение. Несомненно, он чувствовал состояние людей на интуитивном уровне, поэтому мое смятение не оставалось для него тайной.
– Неужто грустишь от того, что соучастницы твоего пленения пока не найдены? – спросил Стефан. Отчасти, он угадал. Действительно неприятная вещь, но не она занимала мой разум целиком и полностью.
– Нет. Уверена, что их вскоре поймают и предадут справедливому суду.
Мы вышли из театра и неспешным шагом шли по оживленным вечерним улицам. Стефан редко когда брал с собой охрану в виде сопровождения – уповал на собственные силы и то, что никто не мог знать его расписания, а слежку за годы службы распознавал с первого взгляда.
– Случилось что-то, о чем я должен знать? – твердым тоном поинтересовался мужчина. Я склонила голову, из-за чего он нахмурился.
– Боюсь, что нам стоит откровенно поговорить, – прошептала я, понимая, что пути назад нет. Либо сама расскажу, либо начнет подозревать меня в чем-то нехорошем.
– Откровенно, говоришь? – морщины на лбу, которые углубились из-за хмурого выражения, состарили его лицо лет на десять, и теперь Стефан казался совсем измученным годами и работой. – Прошу прощения за бестактность, но в таком случае хочу предложить дойти до моего дома.
До его дома? Я правильно расслышала? Но он же женат.
– А как же ваша жена? – я удивленно обернулась к нему, не понимая намерений.
– Мы уже долгое время не живем вместе, – спокойным тоном бросил Стефан. – Появляемся вместе на светских приемах… если они совпадают с днями, в которые нет необходимости посвящать себя всю молитве.
– Ваша жена настолько религиозна? – озадаченно спросила я. Не могу поверить в эти слова. Как с таким мужчиной можно стать высокодуховной личностью, когда он одним своим видом, поведением и энергетикой вызывает в женщинах самые низменные, инстинктивные желания?
– Она не смогла смириться с бездетностью, храни Бог ее душу, – взгляд Стефана мелькал между возникающими на нашем пути людьми, словно он как мог старался отстраниться от части жизни, которая тяжким грузом лежит на его сердце.
– Печально это слышать, – у меня пересохло в горле, поэтому голос стал глухим. Стефан прижал мою руку сильнее и ускорился.
В тишине мы прошли до ворот Верхнего квартала, и вдруг я поняла, что впервые увижу его изнутри. Стефан без проблем и каких-либо документов провёл меня в хорошо охраняемое место, где божественная чистота и величественная архитектура бросались в глаза даже в тёмное время суток. Мы шли совсем недолго, молчали, но тишина не была напряженной – я с восхищением рассматривала особняки, которые, конечно, размерами уступали любым загородным, но внешне украшены явно богаче.
Его жилищем оказался скромный, по меркам остальных строений в квартале, двухэтажный дом. Стефан открыл дверь своим ключом, и нас никто не встретил, хотя я почему-то думала, что прислуга у такого хозяина должна была привыкнуть к его позднему возвращению. Сняв с меня верхнюю одежду, Стефан сам оставил ее в прихожей на вешалке и лёгким прикосновением к локтю попросил пройти в ближайшую комнату.
Когда мужчина зажег свет, я смогла рассмотреть скромную по размеру гостиную, обставленную, однако, со вкусом. Женского следа в этом доме действительно не было. Разве что прислуга, да и ее я заметить не успела, разве что результат работы – чистые помещения.
– Теперь мы можем поговорить, – бросил Стефан, жестом предлагая меня сесть за укрытый скатертью стол, в центре которого стояла ваза со свежими цветами. – Здесь нас никто не потревожит.
Я села за стол и сразу же пожалела об этом. От цветочного запаха к горлу подкатил ком тошноты, от которого я избавилась только когда встала и отошла к дивану.
– Предпочту сесть сюда, если вы не против, – сказала я. Стефан пристально наблюдал за мной, но по глазам я не могла прочитать, о чем он думал.
– Как пожелаешь, – ответил он. Я села на диван и сложила руки перед собой в замок, все никак не могла решиться хотя бы начать говорить. – Может, вина?
Стефан заметил мое напряжение и предлагал его снять старым проверенным способом.
– Мне нельзя, – одними губами прошептала я, чувствуя, как сильно стучит мое сердце. Стефан подошёл ближе, чтобы лучше разглядеть мое лицо.
– Почему? – недоуменно спросил он. Я не могла, искренне не могла поднять глаза, но, возможно, если сделала это, то он прочёл бы все несказанное по взгляду, как умел это делать.
– Вы уверены, что… у вас не может быть детей? – спросила я, не переставая настойчиво мять ткань платья.
– Абсолютно, – сразу же ответил Стефан. Я закусила губу и совсем поникла, опустив голову из-за ощущения, что сейчас расплачусь. Видя мое состояние, мужчина приблизился и сел на колени передо мной, положив руки на мои дрожащие ладони. Его теплота согрела меня изнутри. Я подняла на него взгляд, полный боли от неопределённости, и встретилась с нежно-любимым зелёными глазами. – Адель, скажи мне прямо.
– Я беременна, – прошептала я одними губами. Стефан молчал, но переменился во взгляде. Я не могла прочитать его эмоции, но мне отчаянно захотелось доказать, что ношу его ребенка, хотя кроме ощущений у меня на руках ничего не было. – И я уверена, что от вас. У меня до вас долго не было мужчины. А после… я уже была беременна.
Стефан сжал мои ладони так сильно, что я едва не почувствовала боль, как вдруг отпустил и встал. Отвернулся и сделал несколько шагов вглубь комнаты. Я сидела смирно, будто ожидая приговора, хотя была совсем к нему не готова.
– Если он действительно мой… – начал Стефан, – у меня есть все аргументы для того, чтобы расторгнуть мёртвый брак, чтобы узаконить наследника.
Мои щёки запылали красным, а губы сами собой растянулись в радостную ухмылку. Я опустила голову, чтобы он, вовлеченный в раздумья, не заметил моих слез, слез радости, ливнем катившихся по моим щекам.
