Текст книги "Ведьмина генетика (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Мартен не знал, но догадывался, что ничего хорошего.
– Подозреваю, – уклончиво ответил он. – Но что ты собиралась делать дальше?
– Ускакала бы прочь.
– На чем? – вздохнул Мартен. – На ветре? Ты наблюдаешь тут хоть одну порядочную лошадь? И непорядочную тоже?
Белла низко опустила голову.
– Я знаю, как добраться до портового города, – глухо произнесла она. – Но это очень далеко. Нам надо что-то есть, где-то спать, на чем-то передвигаться. А у меня с собой нет ни одной монетки. Я собиралась воспользоваться артефактом.
– Лучше быть голодной и идти пешком, чем мертвой в портовом городе, – отметил Мартен. – Но ты не бойся. Разберемся как-нибудь. Я тоже налегке, но знаю, где взять деньги и лошадей.
– Где?
– Мы их украдем, – улыбнулся Мартен.
– Украдем? У кого? Это неправильно – воровать у обыкновенных людей, – Белла вдруг покраснела, словно и вправду вспомнила о существовании совести и человеческой морали.
– Мы не будем обворовывать обычных людей, – покачал голову принц. – Нет! Есть вариант получше. Деньги и лошадей мы украдем у разбойников. К тому же, подозреваю, после герцогского вмешательства они им уже не будут нужны, – он обернулся, прищурился, глядя в сторону замка, и протянул: – Но лучше б нам поспешить. Бежать можешь?
– Могу, – отозвалась Белла. – А что?
Она проследила за направлением взгляда Мартена и вздрогнула, когда увидела то же, что и он.
На дороге, что вела к замку, поднялся, пожалуй, целый столб пыли. В направлении разбойничьего логова – а Мартен не сомневался, что поиски артефакта начнутся оттуда, – отправлялся отряд воинов.
И вряд ли их так сильно волновала преступность в округе. А вот неизвестный артефакт, невесть кем унесенный, вполне может быть.
Принц вздрогнул, сбрасывая с себя оковы задумчивости, и настойчиво дернул Беллу за руку.
– Бежим! Я знаю короткую дорогу!
Глава четвертая
Короткий путь вел через чащу. Когда третья ветка хлестнула Мартена по лицу, а он со зла едва не поджег все дерево, то понял, что его знаменитые предки были бы дико недовольны. Рассчитывая время, которого было бы достаточно добраться по нормальной дороге и по этой, короткой, ему надо было учитывать не только фактор лошадей, а и то, что в этих кустах крайне сложно не зарыть носом.
Белла, тем не менее, держалась. Подобрав юбки так, что можно было даже рассмотреть ее лодыжки, она стремительно мчалась сквозь заросли и врезалась в ветки поменьше, чем Мартен, хотя обогнать его, к счастью, не могла – иначе Мартен вообще сгорел бы от стыда, его обходит какая-то халлайнийская девчонка!
– Стой! – едва успел выкрикнуть он, когда Белла, не заметив, что ее спутник уже остановился, едва не выскочила на разбойничью поляну.
Ведьма остановилась, как вкопанная, все еще сжимая подол юбки в руках, стремительно покраснела и отпустила ткань, еще и одернула ее так, чтобы скрыть даже носки собственных туфель.
– Не смей смотреть, – краснея, заявила она.
– Ты расстегивала при мне платье, – скривился принц. – И мне нельзя посмотреть на лодыжки?
– Это неприлично! – выпалила Белла. – Никто, кроме мужа, не имеет права не то что смотреть на голые женские ноги, а даже… – она зарделась, – примерно представлять, как они выглядят.
– Вот так женишься на красотке, а потом оказываешься, что она хромает и кривоногая, – язвительно отметил Мартен. – Или что у нее вообще культя…
– Ты!..
– Я – рангорнец, – пожал плечами Мартен. – Я ж предупреждал. Ты знала, с кем связалась, – он ярко улыбнулся и довольно подмигнул Белле.
– О да, – она закатила глаза. – Это ж у вас та дикая страна, в которой женщины носят брюки.
– Ну, как тебе сказать. Мы – еще и та дикая страна, в которой принято носить юбки и платья до середины лодыжки. Или даже до колена. Так что наши мужчины видят женские ноги еще до женитьбы.
– Между прочим, статистика свидетельствует о том, что разводов у вас больше! – не сомневаясь в своей правоте, заявила Белла.
– О да! Проигнорируем тот факт, что у вас они в принципе запрещены, – скривился Мартен. – А так да! Каждый брак – безгранично счастливый. Особенно если жена – уже сто семнадцатая.
Белла покраснела пуще прежнего и, все еще продолжая одергивать юбку своего платья и игнорировать довольно глубокий вырез, протянула:
– Так мы воруем лошадей, или как?
– Сначала перестаем выяснять, какая политическая система лучше, а потом воруем лошадей, – принял решение Мартен. – Только осторожно и быстро! И деньги б тоже надо…
Белла придвинулась к нему ближе.
– Ну, давай? Не стоим?
Мартен прислушался.
Было еще довольно раннее утро – ну, как раннее, нормальные люди давно уже поднимались, но ведь ту часть разбойничьей банды, которая не пошла на дело, оставили здесь сторожить и ждать. Посоветовали собрать вещи, чтобы, если вдруг что, можно было сменить дислокацию.
Принц примерно представлял себе, как выглядят осторожные люди, собирающиеся в случае опасности немедленно сорваться с места и ускакать прочь. И, по его скромному мнению, они не должны были валяться на траве и храпеть так, что аж верхушки деревьев содрогались.
– Я так понимаю, – напомнила о себе Белла, – раскрытия от них мы можем не бояться?
– Может быть, они профессионально притворяются, – вздохнул Мартен. – Как-то же до этого пять лет существовали.
– Или, возможно, ты присоединился к самой глупой и самонадеянной банде в окрестностях, и потому их до сих пор никто не прибил?
– Не исключено, – согласился принц. – Но времени выяснять эту гиперважную информацию у нас нет. Так что… За мной. Но тихо!
Мартен осторожно выглянул из-за кустарника и медленно, крадучись, двинулся вперед. Пока что до его ушей не доносились ни крики, ни топот лошадиных копыт, а значит, короткая дорога все-таки была достаточно короткой, а маленькое магическое вмешательство, устроенное им несколько дней назад, нисколечко не навредило никому, кроме, возможно, герцогских солдат.
Лошадь, к которой Мартен подкрался первым делом, фыркнула и ткнулась носом ему в плечо. Животные принца любили, и не благодаря магии, а потому, что он вел себя с ними, как приличный человек – заботился, кормил и поил. Ну, и немножко залечивал раны, но дальше зверей дело не заходило, с людьми Мартен бы ни за что не справился, тут нужен профессиональный целитель.
Вот и сейчас, лошадь, прекрасно помнившая, кто пинал ее и забывал давать есть, позволила себя отвязать и спокойно топталась на месте.
– Вон ту сумку мне подай, – прошептал Мартен, ткнув пальцем в сверток, находившийся в полуметре от Беллы. – Она легкая.
Девушка не стала спорить, только подхватила сумку и швырнула его в принца, немного сильнее, чем следовало, но без явного желания сшибить его с ног.
Мартен прикрепил сумку к лошадиному седлу и двинулся ко второму коню, чуть более злому и не слишком любящему людей в целом и его самого в частности.
– Тш-ш-ш! – обратился к нему Мартен, отвязывая от дерева. – Мы на тебе убежим, а потом тебя отпустим, если захочешь. Только тихо!
Конь все прекрасно понял…
И издевательски заржал.
Мартен зажмурился и мысленно выругался. Почему он полез к этому гаду? Не мог взять какого-то другого? Хромого, кривого, да какого угодно, только чтобы он нормально себя вел, а не специально издавал как можно больше шума.
Валявшийся ближе всего к коню разбойник хрюкнул и открыл глаза. Вид у него был крайне недовольный.
– Мартен? – переспросил он сонным и злым голосом.
Принц бросил взгляд на ведьму и прижал палец к губам.
– Придурок, – проворчал тем временем разбойник. – Че ты ржешь? Нет тут никого.
И, повернувшись на другой бок, захрапел еще громче прежнего.
Конь издал возмущенное ржание, но оно уже не было удостоено внимания ни одного из спящих представителей банды.
– Это что было? – тихо и с нескрываемым удивлением, так и звеневшим в голосе, спросила Белла.
– Это? – Мартен усмехнулся. – Стража. Видишь, как хорошо сторожат. Сейчас у них украдут двух коней, а они что? Храпят себе.
Он немного расслабился и осмелел. Все-таки, Корден увел лучших – если тут вообще бывали лучшие, – с собой, а тут остался самый настоящий "цвет нации", представители банды, которые вообще ни на что, кроме сна, не способны.
Мартен сам подхватил вторую сумку и водрузил ее на крайне возмущенного коня. Эта ноша была куда тяжелее, но и скакун – куда сильнее, чем та лошадка, что предназначалась Белле, тихая, покорная, но предназначенная куда больше для спокойных путешествий, а не для галопа с тяжелой ношей на спине, да еще и со всадником в придачу.
– Сама запрыгнешь? – шепотом поинтересовался Мартен. – Или подсадить?
Белла хотела ответить, но не успела. Мартен и сам уже услышал – до них весьма отчетливо доносился топот лошадиных копыт.
– Стража, – выдохнула девушка. – И что делать? Пытаться убежать?
Мартен оглянулся и попытался вспомнить, чего ему учил Ирвин. Если ты – преступник, а твоя цель – скрыться от следователя, то никогда не беги, ну, разве что, тебя уже заметили и другого выхода нет. Постарайся смешаться с толпой, потом укрыться где-нибудь и тихонько пересидеть там, чтобы, когда следователь пройдет мимо, спокойно выбрать другое направление и сбежать. Если будешь дергаться, привлекать к себе внимание, то придется уповать только на быстроту собственных ног, ну, или лошадиных, если верхом.
Принц же не сомневался, что у его преследователей куда лучше скакуны, чем разбойничьи вредные ворованные кони.
– В кусты. Быстро и тихо, – велел он Белле.
Девушка понятливо кивнула и, схватив за поводья свою лошадь, потянула ее в ту сторону, откуда они пришли. По пути кобылка умудрилась наступить копытом на одного из разбойников, и тот распахнул глаза и воззрился на Беллу, но она, не церемонясь, дунула ему в лицо, и мужчина вновь уснул. Было видно, что девушка осмелела и больше не собиралась сдерживаться в использовании магии. В конце концов, у них вряд ли есть другой выход.
Мартен заправился следом. Конь попытался вновь выдать какой-то неприличный звук, но, поняв, что его уводят, а как минимум четыре дополнительных хозяина, а значит, потенциальных всадника остается спать, решил подчиниться.
Принц покачал головой. Он всегда подозревал, что эта наглая скотина куда умнее его хозяев-разбойников и знает, как найти свою выгоду. Теперь же конь так осторожно переступал через каждого представителя банды, словно танцевал на льду. Не выдал ни звука и позволил увести себя в кусты.
Увы, но даже в такой чаще, как была здесь, спрятать лошадь не так уж и просто. Они успели отойти на несколько метров, но герцогская стража была уже совсем близко, и Мартен знал, что убежать они не успеют. Один вариант – тихо стоять и надеяться, что никто ничего не заметит.
– Что делаем? – прошептала Белла. – Они нас заметят! Это ж не какие-нибудь идиоты, это профессиональная стража!
Что ж, Мартен знал, что профессиональной любую стражу можно назвать с большой натяжкой, но рисковать тоже не собирался.
– Надо бы создать защитную иллюзию или что-то в этом роде, – принял решение он. – Я могу попробовать, но это… хм… Не моя специфика.
В отличие от боевой магии или работы с артефактами, для любой иллюзии Мартену надо было в нее поверить. Поверить в то, что их тут нет – не самый простой способ, равно как и представить себя невидимым, и он знал, что это чревато последствиями.
Белла явно заметила его замешательство, потому что, явно не задумываясь о том, не будет ли у этого каких-нибудь дурных последствий, выпалила:
– Я сама.
Мартен и оглянуться не успел, как она добыла из складок своего платья крохотный мешочек с чем-то напоминающим песок, высыпала его на ладонь и подула. Магическая пыльца поднялась в воздух – и застыла крохотными кристаллами в воздухе.
Пыль еще не успела осесть, когда стража ворвалась наконец-то на поляну. И Мартен, к своему огромному сожалению, их отлично видел. Это убеждало его только в том, что и стража, если проявит немножко внимательности, заметит его самого, Беллу, двоих ворованных лошадей, седельные сумки и стянутый девушкой артефакт.
И, словно поддаваясь неведомому зову, страдники, все, как один, уверенно повернулись именно в ту сторону, где стояли Мартен и Белла.
– Эй! – крикнул кто-то из стражников. – Вы, двое! Идите сюда!
Принц зажмурился.
– Бежим? – тихо спросил он у Беллы.
– Идем к ним.
– Они нас видят.
– Не нас, – возразила девушка.
– А что тогда?
Она кашлянула.
– Пастырей.
– Это которые пастухи? – с надеждой поинтересовался Мартен. – С домашней скотиной?
– Это которые священнослужители, – возразила Белла. – Местного культа. Здесь популярный, герцог им поклоняется.
– Может быть, – прошептал он, – все-таки бежим?
– Настоятели монастырей не бегают! – возмутилась Белла. – И, к тому же, на ослах в такой чаще не побегаешь. А иллюзия слетит, если мы будем двигаться очень быстро.
– Но…
– Просто подойти к ним, – с нажимом произнесла она. – Поздороваться. Благословить на счастье. Залезть на ослов… На коней, то есть, и ускакать прочь. Дорога как раз доведет нас до монастыря. Неужели ты не понимаешь, что они за нами никогда не погонятся? Здесь уважают церковь!
Мартен скривился. Он, если честно, очень сомневался в том, что в Халлайе вообще хоть что-то уважали. Вера тут, впрочем, и вправду была в почете – как отличный инструмент массовых манипуляций и влияния на человеческое сознание, разумеется. Потому что местные жители поклонялись невесть кому.
Когда-то давно их религия, чем-то напоминающая старую рангорскую, но опирающуюся на другие устои, никак не визуализировала свой объект поклонения. Но потом, когда в Рангорне поверили в двух богов-создателей мира, тут с распростертыми объятиями приняли Творца и его культ. Разумеется, с некоторыми изменениями, но основные постулаты сохранились.
Женщина бесправна, магия запрещена, за мужеложство жгут на кострах с таким же успехом, как и за колдовство. В общем, все то, что в Рангорне считалось делом личным, здесь выставлялось на показ.
И супруге изменять нельзя еще, а разводы запрещены. Одна только беда, что супруг может быть сколько угодно, но гаремы – это просто места содержания служанок. Ну, по официальным документам.
В общем, если на деле в Халлайе и придерживались каких-то уставов, то законы все равно распространялись далеко не на всех. Колдовали вот, хотя Мартен был уверен в том, что это как раз табу.
– Эй! – в очередной раз окликнул их стражник, и принц сделал шаг вперед.
Он примерно представлял себе, как может выглядеть настоятель местного монастыря, потому шагал очень медленно, словно тяжелая ряса мешала ему передвигаться, и крепко держал за поводья коня. Тот вышагивал так гордо, словно решил продемонстрировать все-таки, что никакой он не осел.
Очень вовремя!
– Дети мои, – скорбным голосом произнес Мартен, наконец-то выйдя из кустов, – что сей оклик несет в себе, добро ли? Вы возжелали обратиться к нам, как к служителям Творца нашего, иль как к носителям желаний мирских?
Стражник явно смутился. С церковниками ссориться никто не любил, тем более, простые люди – можно было заработать себе на голову огромные проблемы.
– Хотели удостовериться, отец, – вмешался самый младший и, очевидно, самый бойкий стражник, – что вы – служители Творца, а не наши беглецы. Разбойников ловим. Мы – люди герцога ди Маркеля.
Мартен силился вспомнить, как герцог ди Маркель отметился в плане веры в Творца, но в голову ничего адекватного почему-то не приходило. Вроде бы, не грешил особенно, по крайней мере, на публику, иначе кто б позволил ему занимать громадный замок и жить себе, припеваючи? Сидел бы в монастыре, покуда и вправду не уверовал…
– Уважаемому человеку служите, дети мои… – Мартен оглянулся на Беллу и с ужасом осознал, что иллюзия нисколечко не влияет на звуки – а значит, его голос сейчас звучал молодо и звонко, а ее – вообще как женский. А уж если конь решит вновь приняться за старое, то об ослах всяко можно будет забыть! – Коль сможем, поможем вам…
– Что ж вы, отец, выбрали такой тернистый путь? – полюбопытствовал тем временем один из стражников.
– Слыхали мы, что на большой дороге разбойники… – покачал головой Мартен. – Торговцы людьми…
Белла, стоявшая совсем рядом, наступила ему на ногу – должно быть, этот жест скрылся за иллюзией. Напоминала, чем для разбойников может закончиться такое обвинение.
Мартен забирать свои слова назад не собирался. Его экс-коллеги и вправду торговали людьми.
– Вот и решили обойти. Я уж мало кому буду нужен, а послушник еще не прошел посвящение, совсем юнец… Вам ли не знать, что в противном Творцу Рангорне, отрекшемся от нашей веры, молодых людей продают даже не за золото, а за драгоценные камни. А уж поиздеваться над цер… священнослужителем для них – услада.
Выдать такую ложь было противно донельзя, в Рангорне работорговля вообще была поводом для пожизненного заключения, но зато стражники, кажется, поверили и прониклись.
– Да вот эти разбойники, отец, – указал главный стражник на храпящих мужчин. – Подняться не изволят. Не так с ними что-то. Может, магией, Творцу противной, пользуются. Не посмотрите ли?
Мартен зажмурился и аж зашипел от раздражения.
Приключение обещало быть долгим. И почему он послушал Беллу и вышел все-таки к этой дурацкой страже?
– Посмотрю, дети мои. Даже разбойничья душа заслуживает спасения от чар коварных, – выдал он и медленно побрел к первому валявшемуся мужчине.
От мужчины отчетливо тянуло алкоголем, и Мартен даже знал, каким именно. Не иначе как эти гады воспользовались отсутствием Кордена и приложились к его бутылке, нисколечко не задумываясь о том, что то, что там хранится, совсем не для их слабых желудков. Вот сейчас и храпят, да так, что из пушки не добудишься. Потом проснутся где-нибудь у герцога в подземельях, помучаются сначала от похмелья, потом от пыточных инструментов…
А ведь служители Творца осуждали алкоголь. Заколдованный, к примеру, мог быть посчитан мучеником и жертвой злой ведьмы, но пьяный-то сам делал свой выбор.
Мартен на мгновение задумался, потом разогнулся, скривился якобы от боли, зная, что на иллюзии это тоже должно отобразиться, и мученически заявил:
– Жертвы коварной ведьмы.
– Вот как, – стражник нахмурился. – Одначе, вы встречали здесь ведьму и чуете ее дух?
Он попытался воскресить в памяти, какие там способности были в арсенале местных священнослужителей, но в голову ничто толкового не приходило, одна сплошная ерунда. Мартен когда-то с большим интересом читал учебники по истории собственного государства, зарывался в книжки пятисотлетней давности, зато полюбопытствовать, что там происходит в соседней стране, не изволил.
Действительно, ему ж не важно знать, какая там в Халлайе религия. Где он, а где Халлайя…
– Только те, кто использует магию, противоречащую воле нашего Творца, могут чувствовать чужой дух, – наконец-то оскорбленно и высокопарно проронил он. – И с вашей стороны, дети мои, очень глупо предполагать такое… Но голос Творца, всегда звенящий в моем разуме и находящий отклик в сердце, твердит: ведьмина печать на лбу несчастных. Может быть, и не разбойники это вовсе, а несчастные, мысли которых окутаны дурманом.
Стражники переглянулись и потом подозрительно посмотрели на священнослужителя, ну, или кого они там видели на месте Мартена. Принц едва сдержался, чтобы не закатить глаза – нельзя, это тоже отобразилось бы на лице иллюзии, а ему надо было играть правдоподобно.
Потому, дожидаясь хоть какого-то ответа, он отошел подальше от разбойника и вновь остановился рядом с Беллой и двумя совершенно не ослячьего происхождения ослами.
– Отец, – раздраженно произнес глава отряда, – я в этих религиозных тонкостях не силен… А прямо никак? Кто заколдовал, что нам с ними делать? Казнить на месте, в пыточные тащить?
Мартен взглянул на своих недавних коллег по разбойничьему ремеслу и тяжело вздохнул. Интересно, а если б на его месте оказались его знаменитые предки, что б они сделали? Как бы вышли из ситуации? Потому что вот он, например, понятия не имел, как убедить тупого стражника в том, как надо правильно себя вести. Да королями манипулировать легче!
Он уже открыл было рот, чтобы выдать очередную дозу проповеди в стиле священнослужителей из прошлого, но Белла, очевидно, куда более обознанная в поведении пастырей, с такой силой ударила его каблуком по ноге. Принц едва сдержался, чтобы не выдать несколько слов из одного интересного рангорнского словаря – благо, вовремя прикусил язык! – но зато посыл девушки понял.
– Пыточные?! – возопил он, хватаясь за сердце. – Ох, пресветлый Творец, прости меня, грешного, и не дай этому слову очернить уста мои… – Мартен заставил себя остановиться, а то в этом деле легко было переборщить с актерской игрой. – Неужели герцог совсем позабыл о том, как в Рангорне наша ре… вера умерла из-за королей, не понимающих, что творят? Неужто страх перед магией заставил вас позабыть о том, к чему приводят пытки? Вы ведь знаете, что это всегда порождает народные противостояния! Неужели вы хотите, чтобы какой-нибудь очередной иноверец перевернул Халлайю, разрушил ее несколькими не взмахами меча, но произнесенными словами?! Боюсь, – принц увлекся, – мне придется уведомить об этом…
Кого там надо было уведомлять, он не помнил, но многозначительная пауза пошла на пользу. Стражник тут же оживился и бросился к нему.
– Отец! – воскликнул он, падая на колени и целуя краешек иллюзорной рясы. – Помилуй, да ведь мы – люди маленькие, откуда ж нам знать, как что называется?
– Да это исповедальня всего лишь! – вмешался стражник помладше и, судя по всему, поумнее. – Но ведь исповедаться для разбойника, убийцы и неверного, все равно что пройти сквозь руки палачей…
– Хочется мне верить, что ваши уста не осквернены ложью, по крайней мере, ложью осмысленной… – выдохнул скорбно Мартен – и тут же пожалел как минимум о последних произнесенных словах, потому что стража явно вдохновилась и приняла решение, что же делать дальше.
– Мы разубедим вас! – заявил глава стражи. – Мы… Да что там, герцог лично продемонстрирует вам, что в пределах его замка Творец чтится, как то полагается!
Мартен в том даже не сомневался. На каждом углу чтится, особенно там, где эта стража пыталась набросить сетку. Или там, где сыпали боевыми заклинаниями, навешенными практически на каждый угол. Но кого б то волновало! Священнослужители привыкли завязывать глаза и уши, а слова произносить только щедро политые традиционным льстивым медом.
– Что ж, – проронил он, – я искренне верю, что герцог…
– Он будет очень рад с вами познакомиться! – всунулся стражник помладше.
– Мы… – запнулся Мартен, собираясь сказать, что они спешат, но стража уже вдохновилась перспективой притащить кого-нибудь мало-мальски святого.
– И вы проведете обряд очищения от магии этих несчастных! – принял решение стражник. – Грузите их… Отец, вы и ваш послушник будете желанными гостями в герцогском доме. Он будет в восторге от этой новости! Желаете ли занять наших лошадей?
– Предпочитаем свои скромные дары Творцовы, – обреченно вздохнул Мартен. – Но…
Он посмотрел на Беллу, и та, улучив момент, прошептала:
– Герцогу уже однажды священнослужители угрожали, что замок снесут. Он не упустит возможности выслужиться. Придется ехать.
– Ты не могла, – зашипел он, забираясь в седло того, что именовалось скромным даром Творца, то бишь, ослом для людей и конем для тех, на кого иллюзии не действовали, – выбрать образ каких-нибудь детей? Кого угодно, на кого б не обратили внимания?!
Белла только покачала головой.
– Всех, кроме священнослужителей, они бы просто убили, без разборок.
И Мартен с ужасом осознал, что говорила она чистую правду. Так что вариантов было два – ехать себе спокойно в герцогский замок и думать, как оттуда бежать, или помирать прямо тут. И второе его нисколечко не устраивало.
Глава пятая
Стража оказалась понимающая. Прекрасно понимая, что скорость осла значительно уступает лошадиной, мужчины придерживали поводья и не позволяли собственным коням умчаться вперед. Да и скакуны у них оказались очень послушные, гордо вышагивали вперед, не рвали скорость. Часть отряда, конечно, плелась позади, потому что они везли еще и разбойников, по настоянию Мартена, не привязанных к лошадиному хвосту, а переваленных через седло, аки плененная девица.
В общем, все было бы нормально, и ослам даже не грозило бы открытие, если б ненавистный разбойничий конь, даже спрятанный за иллюзией, не пытался сорваться на галоп. Мартен уже что ему только не делал, не позволяя набрать скорость. Когда он в очередной раз уцепился в лошадиную гриву, потому что на каурого гада больше ничего не действовало, стражник аж закашлялся и участливо поинтересовался:
– Не слушается?
– Слуга мрака! Упрямство – порок не человечества лишь, – высокопарно отозвался Мартен, хотя глубоко в душе ему хотелось выругаться, как последний моряк из Лассарры. – Хочет стать, как вкопанный, а не вкушать герцогское гостеприимство!
– Ему будет обеспечен лучший хлев! – пообещал стражник. – Создания тьмы, они ведь корыстные?
– Да, сын мой, – прошипел Мартен, обращаясь к мужчине, должно быть, в полтора раза старшему, чем он сам. – Ослы – они такие… ослы! Да будешь ты ехать или нет…
Некрасивое – очень некрасивое слово все-таки сорвалось. Мартен аж зажмурился, дожидаясь неодобрительного хмыканья Беллы а так же недоверчивых вопросов стражи, но ехавший у него за спиной мужчина только осторожно поинтересовался:
– А это какая-то молитва?
– Это? – поразился Мартен. Как такое можно было принять за молитву? – Грех это мой. Творец наградил способностью избавлять от пороков других, но свои не желают подчиняться… Сквернословие, знаешь ли, тяжкое наказание, когда сердце все еще пылает, а ты… едешь на осле.
Конь хотел заржать, но, оказывается, умел очень тонко улавливать человеческие настроения, потому что от комментариев все-таки воздержался. Должно быть, понял, что его пустят на специальную конскую колбасу, если вдруг посмеет разрушить все конспирационные мероприятия и выдать в себе настоящего коня, а не осла.
Именно поэтому, исключительно из упрямства, смешанного с чувством самосохранения, конь вдруг встал, как вкопанный. Мартен тяжело вздохнул, но на самом деле – скорее от облегчения, чем потому, что его расстроила вынужденная пауза. Все-таки, для того животного, которое видела стража, стоять куда более естественно, чем галопировать, обгоняя по дороге всех на свете.
Еще минут пять уговоров ушло не то, чтобы наглая скотина все-таки сдвинулась с места. Дальше они двинулись медленным шагом, и Мартен то и дело оборачивался на Беллу и дарил ей очередной обвинительный взгляд.
Стража молчала. Очевидно, они тоже чувствовали себя не в своей тарелке, ведь герцог вряд ли ждал незваных гостей.
Хуже всего, как подозревал Мартен, чувствовала себя Белла. Она ведь мечтала оказаться как можно дальше от герцогского замка, а теперь самовольно возвращалась в логово собственного врага, еще и с артефактом на шее. Мартен знал, что его положение значительно лучше. Во-первых, его никто не ищет, а вот Беллу, скорее всего, уже разыскивают. Во-вторых, он – мужчина, а в Халлайе это означает, что он-то может быть священнослужителем. В-третьих, его магия не поддавалась стандартной процедуре поиска, по крайней мере, какая-то ее часть. А в-третьих, если герцог так уж вздумает его прирезать, то всегда можно признаться в собственном происхождении – и вряд ли даже в Халлайе захотят настолько серьезный скандал с Рангорном.
А вот Белле грозит смерть или гарем, одно из двух. А значит, им надо максимально достоверно отыграть священнослужителей, чтобы потом тихонько уехать прочь и убежать в столь желанную Объединенную Державу. Желательно в полном составе, со всеми руками, ногами и головами, ну, и остальными частями тела тоже, а то мало ли…
Стража тем временем взволнованно завозилась в седлах, и Мартен понял, что едва не проморгал, как они приблизились к цели. И вправду, замок, казавшийся крохотным, если смотреть на него из леса, вдруг превратился в самую настоящую гору впереди, только и оставалось, что врезаться в него, засмотревшись на небеса…
Замковые врата отворились перед ними без единого возмущения, и Мартен вздохнул, с содроганием въезжая во внутренний двор. Громкий скрип засова, заржавевшего от времени, заставил его втянуть голову в плечи – все-таки, даже будучи здесь гостем, Мартен чувствовал себя каким-нибудь пленником.
Что ж, быть в составе королевских делегаций в окружении боевых магов не так и плохо. Да, не побегаешь и не повеселишься, но зато ни одна зараза не посмеет закрыть тебя в подвалах, если ей вдруг что-нибудь не понравится.
Тем не менее, он спешился, потянулся, чтобы помочь Белле, но вовремя вспомнил, что послушникам руки не подают, и потому знакомым с детства знаком осенил замок – так обычно священнослужители благословляли дома, в которых оставались на постой.
Герцогские жилища в этот список тоже, разумеется, входили, ведь чем важнее священнослужитель, тем богаче палаты для него предназначены.
Но насладиться герцогским гостеприимством Мартен не успел. Он даже не оглянулся еще, когда за его спиной прозвенел холодный, напоминающий лед голос:
– Вы кого привели, дураки? Где ведьма?!
Белла аж посерела, заслышав герцога. Мартену одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы понять, что если сейчас срочно что-нибудь не сделать, то девушка рухнет прямо тут без сознания. Проклятье, ну, и как ведут себя священнослужители в этой местности? Кем он там представился, настоятелем монастыря, местным церковным чином? И герцог, судя по реакции стражи, порывался выслужиться перед церковью, чтобы к нему не было никаких подозрений.
Мартен справедливо полагал, что в Халлайе двуличными бывают не только герцоги. Потому, состроив настолько грозную рожу, насколько вообще был способен, он резко повернулся к ди Маркелю и смерил его внимательным, холодным взглядом.
– Ведьма, герцог? – с шипящими нотками в голосе протянул он. – Однако… Не ожидал, что столь высокопоставленный человек в нашей стране думает о сих греховных существах… Да, – Мартен медленно двинулся вперед, – мне известно о том, что на ваших территориях встречаются всплески магии, но ведь людям зачастую не видны происки темных сил. Что ж до вас, то вы, оказывается, прекрасно осведомлены об этом? Тогда почему же до сих пор не обратились в храм?
Он наконец-то посмотрел в глаза ди Маркелю, впился в его лицо взглядом, словно пытался выпить каждую черту, найти ей определенное место в собственной мысленной градации, и герцог сам стремительно побледнел, хотя минуту назад был красный, как вареный рак, и явно собирался сорваться на раздраженный крик.
Это был еще не старый, не старше сорока пяти лет мужчина, подтянутый, высокий, немного худощавый, словно высушенный, и совершенно однозначно злой. Искры ненависти с каждой секундой все ярче вспыхивали в его темных глазах, и даже улыбка герцога выглядела бы зловещей.
