355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Альма Либрем » Ведьмина генетика (СИ) » Текст книги (страница 13)
Ведьмина генетика (СИ)
  • Текст добавлен: 20 декабря 2020, 12:00

Текст книги "Ведьмина генетика (СИ)"


Автор книги: Альма Либрем



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Мартена поражало то, что Клебо, считая свои слова правильными, до сих пор не погиб при каких-нибудь трагических обстоятельствах, и что собственная магия не задавила его в какой-то особенно напряженный момент, взбунтовавшись от такого халатного использования.

– Прояви хоть грамм уважения! – ди Брэ, который совершенно не слушал Клебо и, судя по всему, с трудом отличал настоящее заклинание от подделки, вскочил на ноги в попытке выслужиться. – Если ты, тупица, не способен отличить правила обращения с артефактами от своих фантазий, то это только твоя проблема. Но ты не должен мешать учиться всем остальным! Тем более, слушать лекции у такого хорошего преподавателя!..

Принц стремительно повернулся к Гастону и не смог сдержаться – ухмыльнулся, будто нарочно копируя мимику Акрена. Наверное, иллюзия в этот момент скорчила какую-то мерзкую гримасу, но, судя по тому, как позеленел Гастон, на какую-то секунду он сумел увидать за рыжим мальчишкой настоящего Мартена, наследного принца Рангорна.

– Хороший преподаватель, – протянул он, – выбирал бы себе прихвостней получше, чем маркиз, не способный отличить друг от друга два самых примитивных заклинания на свете.

Гастон вздрогнул. Должно быть, вспомнил, как, пытаясь выслужиться перед королевским семейством, попытался взмахом руки создать розы. Заклинание, что там греха таить, и вправду было примитивным, и Мартен даже примерно не представлял, что надо было с ним сделать, чтобы вместо букета роз наколдовать дождь.

Между прочим, тогда ди Брэ выставили прочь из зала и позволили вернуться только на бал, чтобы до этого он своими выходками не портил людям настроение.

– Мерзавец!.. – зашипел маркиз, так и не поняв, откуда Мартен мог знать такие подробности. Должно быть, увиденного сквозь пелену чар оказалось слишком мало, чтобы он осознал, с кем именно разговаривает.

– С меня довольно! – воскликнул Клебо, и без того очень нервный – слишком уж его смущало присутствие Акрена. – Будешь наказан!

Мартен даже не сомневался, что это восклицание относилось именно к нему. С чего б то Клебо наказывал своего любимчика, маркиза ди Брэ, когда тот готов, как маленькая собачонка, таскаться за ним и признавать великую силу – и плевать, что от силы той на самом деле остался один только мыльный пузырь, и тот вот-вот лопнет. Клебо вообще был подозрительным типом, вроде бы и умел колдовать, и силы у него, судя по всему, были немалые, но все же… что-то гнилое, непонятное присутствовало в этом мужчине, понять бы только, что именно.

– Отработаешь в архивах, – прошипел артефактолог, – будешь перебирать книги, отсортируешь, какие необходимо отправить на реставрацию, а какие выкинуть. Я дам список. А пока что – вон с моего занятия. Гастон, проводи его!

Маркиза ди Брэ не пришлось просить дважды. Он схватил Мартена за руку, очевидно, собираясь выволочь того из аудитории силой, но принц, не удержавшись, ответил коротким разрядом собственной магии и, воспользовавшись замешательством Гастона, протиснулся мимо него и направился к выходу из аудитории.

Впрочем, маркиз решил не отставать. Он бросился за Мартеном, решив, очевидно, представить все так, словно принц убегал из аудитории, испугавшись своего врага, и догнал того за несколько метров до двери, вновь дернул за руку, останавливая, и тот нехотя оглянулся, запоздало осознав, что Гастон не считал разговор законченным, а для того, чтобы почувствовать себя победителем, ему понадобится что-то чуть большее, чем просто избавиться от соперника на одну короткую лекцию или понаблюдать за его муками в библиотеке.

– И чего ты хочешь? – тихо, так, чтобы никто кроме ди Брэ не услышал, спросил принц.

– Я вызываю тебя на дуэль! – прошипел Гастон, тыкая Мартену в грудь – точнее, в живот, но откуда ж Гастону было знать, что на самом деле его соперник на голову выше скрывавшей его иллюзии, – скомканную белую перчатку, такое себе средство вызова на действо, между прочим, запрещенное законом. – И только попробуй отказаться! Тогда я ославлю тебя и твою девицу так, что вся академия будет стоять на ушах. Запомни мои слова!

– Где? – коротко спросил принц, невольно выпрямившись и расправив плечи. – И когда?

– Завтра в полночь, – заявил ди Брэ. – На дуэльном месте! Ах да, ты же не знаешь, мальчишка. На крыше Северной Башни. И только попробуй не прийти или позвать кого-нибудь на помощь! Я с тебя семь шкур спущу, и мне за это ничего не будет!

– Я приду, – усмехнулся Мартен. – Смотри, сам не испугайся.

Но Гастон ни Брэ не собирался пугаться. Он же, в конце концов, не знал, что будет сражаться с кронпринцем Рангорна.

Смерив напоследок маркиза презрительным, совершенно не идущим к его слабенькому иллюзорному телу и веснушчатому лицу, взглядом, Мартен повернулся к нему спиной и уверенно, не задумываясь о последствиях, вылетел прочь из аудитории. Наверное, не следовало. В своем настоящем облике кронпринц, наверное, мог позволить себе и не такое, и это выглядело бы логично, но под иллюзией, наверное, он вызвал только издевательские смешки в аудитории.

Впрочем, если б Мартена это хоть немного волновало! Он вообще с трудом сдерживал рвущуюся на свободу довольную улыбку.

Гастон ди Брэ мог быть сколько угодно коварным и насмешливым, мог, если ему того так хочется, продолжать подкалывать Мартена эти оставшиеся полтора дня, мог считать себя королем и повелителем миров в этой крошечной студенческой группе, где особенно одаренных-то и не было, потому что в нее включали тех, у кого дар проснулся очень поздно.

Но когда дело дойдет до сражения, Мартен не сомневался, что преимущество будет на его стороне.

Он так увлекся своими мыслями, что даже не сразу услышал оклики Беллы. Только когда девушка догнала его и поймала за руку, он понял, что несколько минут убегал от нее, как ненормальный. Наверное, это тоже со стороны выглядело очень смешно.

– Что он от тебя хотел? – выдохнула Белла. – Я слышала что-то про полночь завтрашнего дня.

Сказать о дуэли Белле означало до этой дуэли не добраться в принципе, и Мартен прекрасно это понимал. Отшутиться получится вряд ли – что-то подсказывало ему, что девушка нынче совершенно не настроена смеяться.

Нет, все же, надо было реагировать помягче.

Принц устало вздохнул и оперся спиной о холодную стену. Надо же, он успел добежать едва ли не до замковых подвалов! А ведь никогда прежде не имел возможности блуждать по академии Вархвы так беспрепятственно. Историческое здание, как ни крути! Странно только, что это самое историческое здание на самом деле и гроша ломаного не стоило. Нескольких дней пребывания здесь Мартену с головой хватило, чтобы понять, насколько смешной оказалась его детская мечта учиться именно здесь, познавать науку колдовства. Хоть что-то хорошее сделал папенька, когда не позволил отправиться в это мрачное, серое, пропитанное духом несколько подпортившейся, покрывшейся плесенью истории место. Может, мэтр Рьяго и был великолепным артефактором, но он сейчас не в состоянии не только отвечать на вопросы, а и выкарабкаться с того света. Проклятье – это не шутки…

– Да так, – усмехнулся Мартен. – Ничего. В очередной раз решил выяснять отношения. Но мне это, сама понимаешь, неинтересно.

– Неинтересно? – прищурившись, уточнила Белла. – Точно? Мы здесь не за этим, Мартен. Нам надо обследовать библиотеку, поговорить с артефактором…

– Рьяго умирает, Белла, – покачал головой Мартен. – Несмотря на то, что Акрен снял с него проклятье, старик едва держится. И я не удивлюсь, если совсем скоро нам уведомят о том, что пора бы впадать в траур, потому что несчастный мэтр отправился к праотцам.

– Но есть же еще Клебо!

Мартен только покачал головой.

– Клебо ни на что не способен, – твердо ответил Мартен. – Он – бездарность, каких свет не видывал, и тот бред, который он несет про артефакты, может прийтись по душе только особенным извращенцам, не понимающим ничего в магии! Таким, как Гастон! А я все это слушать не намерен. Я не знаю, как мне докопаться до истины, но найду способ. Я исправлю все, что мы натворили.

Белла покачала головой. Сейчас она выглядела не испуганной, а расстроенной, опустила глаза и почему-то избегала возможности встретиться с Мартеном взглядом.

– Исправляя, пожалуйста, не сделай еще хуже, – шепотом попросила она. – Мне совершенно не хочется умереть.

Кто б сомневался! Мартен вообще достаточно редко встречал людей, которые искренне желали бы перекочевать на тот свет. Впрочем, Гастон вот нарывался.

Интересно, а за убийство на дуэлях какое положено наказание?

Тем не менее, надо было как-то отвлечь Беллу от дурных мыслей. Или убедить ее в том, что все происходящее сейчас им просто необходимо.

– Не вернем Акрена на место – даже не родимся, – усмехнулся Мартен. – Я-то уж точно.

Глава двадцатая

Мартен пришел на крышу Северной Башни ровно в полночь.

Ночь оказалась неожиданно теплой и какой-то по-рангорнски летней. Мартен привык за те несколько дней, что они жили в Вархве, что к вечеру становится прохладно, поднимается сильный ветер, иногда даже начинается дождь, потому для него сущей неожиданностью оказалось ясное звездное небо и полумесяц, сиявший в небесах.

Дул теплый ветер, тоже непривычный. Обычно ветры здесь пытались вырвать из человека если не душу, то хотя бы остатки тепла, а этот, напротив, будто мягко обнимал за плечи, даруя ощущение уюта.

Такие ощущения показались Мартену обманчивыми. Он не верил Вархве. Все, что здесь происходило, показалось ему лживым. Академия, окутанная розовым флером мечты о величестве магии, могла обеспечить его свободой от родителей, от постоянного отцовского присмотра, потому что если ты выбираешь Вархву, никто уже тебя не остановит. Говорили, что эта академия умела защищать своих учеников.

Но Мартен не мог ей поверить. Ему казалось, что за ним все время следовал некто невидимый, такой себе надсмотрщик, докладывающий королю Лиару о каждом шаге молодого принца, уже совершившего достаточное количество глупостей в своей жизни. Или, возможно, это осознание всей глупости стычки с ди Брэ так давило?

Северная Башня всегда пользовалась популярностью у студентов. Одна из самых высоких, она обладала еще и несказанным преимуществом – имела вместо крыши плоскую, ровную площадку, окруженную невысоким бордюром, не выше двадцати-тридцати сантиметров.

Именно здесь, наверное, был центр всех романтичных признаний в любви, когда храбрый маг-рыцарь вставал на одно колено и просил свою прекрасную ведьму-леди выйти за него замуж, не дожидаясь выпускного курса, но тут происходило и больше всего дуэлей – соблазняясь красотой местности, студенты сползались сюда выяснять отношения так, словно им медом было помазано.

Разумеется, дуэли здесь были опасны. Мартен слышал о разных – тут сражались на шпагах, колдовали, стрелялись. Иногда проигравшего колдовской волной вышвыривало далеко за пределы площадки, и потом его тело находили где-нибудь в кустах поодаль от замка и долго искали убийцу, пока кровавый след не приводил на площадку Северной Башни.

Но, тем не менее, вход сюда не закрывали. С каждым годом дуэли становились все менее кровавыми, количество жертв уменьшалось, студенчество теряло свою страсть к сражениям и все больше обменивалось несколькими прицельными ударами в обыкновенной коридорной драке.

Гастон тоже не заслуживал большего, но сам же захотел вызвать на дуэль, даже перчатку невесть откуда вытащил, чтобы ткнуть ею Мартена в грудь.

Маркиз ди Брэ, к слову, не заставил себя ждать. Мартен с усмешкой услышал грохот на ступеньках – это его соперник поднимался по ступенькам и, судя по всему, во что-то врезался, – и повернулся, не рискуя демонстрировать Гастону неприкрытую спину.

Что-то он очень сомневался в том, что ди Брэ готов сражаться честно.

– Надо же! – протянул маркиз, выходя на крышу. – А я уж думал, что тебя здесь не увижу!

В лунном свете нос Гастона казался еще длиннее, прическа вызывала еще более стойкие ассоциации с петухом, и Мартен с огромным трудом сдержал рвущийся на свободу смешок.

– Как же я мог не явиться на дуэль, – закатил глаза Мартен, – когда меня вызывает сам маркиз ди Брэ! Где еще я увижу такое же смешное представление, как это? Никак нельзя пропустить!

Гастон презрительно скривился. Очевидно, сравнение сражения с Его Светлостью с каким-то там смешным представлением его отнюдь не порадовало.

– Пистолеты? – поинтересовался он, как будто Мартену действительно предоставлялся выбор. – Шпаги? – можно подумать, тут наблюдались пистолеты или шпаги! – О нет, это будет нечестно по отношению к тебе…

Это будет нечестно по отношению к Гастону, Мартен не сомневался в том, что заставил бы его плясать на этом бортике и свалиться вниз уже через несколько минут.

– Мы будем использовать магию, – решительно заявил Гастон. – Безо всякого другого оружия!

Мартен только напряженно кивнул. Становиться убийцей ему совершенно не хотелось, а значит, надо было сдерживать собственную магию. Странно, правда, что Гастон выбрал именно такое оружие – ведь он никогда не был особенно силен в колдовстве, и судя по тому, что Мартен видел в группе, ди Брэ даже не питал особенных иллюзий по этому поводу. Тем не менее, отговаривать своего врага выбирать магию он не собирался.

Гастон стал в изготовку – точнее, в то, что должно было напоминать магическую стойку, этот древний миф, в который нормальные магии давно уже перестали верить. Мартен невольно повторил его позу, должно быть, исключительно из жалости, чтобы ди Брэ не чувствовал себя совсем уж отставшим.

Принц, следуя правилам магических дуэлей, закрыл глаза, чувствуя, как вскипает в крови Гастона магия, те жалкие две или три капли, которые он мог задействовать в этой смешной дуэли. Мартен заставил себя дозировать магию – и швырнул наугад заклинанием, чувствуя, как две силовых вспышки сталкиваются, смешиваются между собой. Гастона отбросило на шаг назад – заклинание Мартена оказалось намного сильнее, не все было поглощено встречной атакой, – но ди Брэ сориентировался и тут же бросился вперед.

Мартен, не останавливаясь ни на секунду, потянул за силовые нити и атаковал следующим заклинанием. К его удивлению, оно не встретило никакого сопротивления, обожгло кожу Гастона, но не слишком болезненно, так, чтобы он все еще был способен ответить на атаку, а не упал ничком.

Принц зажег третье заклинание из своего запаса не смертельных, но зато не слишком приятных боевых заготовок, активировал его и тоже послал вперед, туда, где билась ярким светом аура ди Брэ. Заклинание достигло цели, даже ранило, казалось, маркиза, но Мартен вновь не дождался ответа. Гастон не пользовался магией, хотя упрямо продвигался вперед, игнорируя возможность атаки.

Не удержавшись, Мартен все-таки открыл глаза – и как раз вовремя.

В руках Гастона сверкнул, поймав лезвием лунное сияние, острый кинжал.

Принц с трудом успел уйти в сторону. Если б он был так же тщедушен, как и прятавшая его настоящее тело иллюзия, то, наверное, получил бы смертельный удар – но, к счастью, острие только болезненно царапнуло грудь, разрывая рубашку и оставляя пунктирную полосу кровавых капель на коже.

Мартен не знал, что видел Гастон на самом деле, может быть, то, на что и надеялся – глубокую рану на груди противника, – но губы маркиза ди Брэ растянулись в мерзкой, ядовитой улыбке.

– Будешь знать, что такое бросать вызов дворянину! – прошипел он. – Эта рана еще долго не затянется, если затянется вообще!

Неприятное пощипывание напомнило Мартену о простых ядах, к которым ему с самого детства прививали стойкость. Чем бы маркиз ди Брэ не смазал лезвие своего кинжала, это вещество не могло убить Мартена или оставить более-менее серьезные шрамы, яд только разъярил принца.

Он шумно втянул носом воздух, пытаясь воззвать к собственному благоразумию, не нападать – это могло закончиться для них обоих очень плохо. Но Гастон, очевидно, посчитал короткую паузу проявлением слабости своего противника, потому что атаковал вновь.

На этот раз Мартен не успел уйти от удара. Кинжал, метивший ему в сердце, к счастью, не попал в цель, но серьезно ранил плечо, оставив несколько глубоких порезов и одну колющую рану.

Мартен почувствовал, как мелкие искры поднимались вверх по его телу, метались от раны к ране, стремительно залечивая ее.

Нельзя! Нельзя было исцеляться, пока кто-то не вымоет весь яд! Мартен знал об этом, равно как и о том, что ему ни в коем случае нельзя терять над собой контроль, но было ли это возможно сейчас, когда в груди клокотал гнев и больше всего на свете хотелось отомстить?

Впервые за долгие годы магия брала верх.

Мартен никогда не позволял ей этого сделать. Он держал дар на коротком поводке, не давая ему ни малейшего шанса сорваться и начать руководить своим хозяином. Учителя повторяли Мартену, что магия – это всего лишь инструмент, но в его случае она жила, как прирученный зверь, посаженный на короткий поводок, но изредка пытающийся вырваться на свободу.

Вот только сегодня, когда магия сделала отчаянный рывок, она не встретила ни малейшего сопротивления. Сила разломала, превратила в крошку тот ментальный барьер, который Мартен выстраивал вокруг нее, не позволяя познать себя полностью, от начала и до конца, заполнила собой все свободное пространство, оставленное, возможно, просто так, случайно, без осознания последствий.

Нож Гастона оставил несколько предательских ран на его плече, царапнул грудь. Мартен чувствовал, как сквозь иллюзию прорывалось его истинное обличие, а маркиз ди Брэ все никак не мог остановиться.

Принц не помнил, как он упал. Чувствовал только, что больно ударился затылком о бордюр и застыл в неестественной позе, пока магические искры танцевали свой собственный танец вокруг его раненной руки. На пальцах второй, здоровой, загорелся боевой пульсар, но ди Брэ не заметил его.

Гастон шел, как завороженный, оплетенный сетью чужого колдовства, и Мартен даже почувствовал в воздухе горечь подавляющей ментальной магии, внушающей мысли о ненависти.

Но что там, разве ему было недостаточно своей собственной?

Все презрение, которое он испытывал по отношению к маркизу ди Брэ, теперь превратилось в желание его уничтожить, убить, не задумываясь о последствиях.

Кто может потом сказать хоть слово против действий будущего короля? Гастон напал на него первым. Да что там, не Гастон разве сейчас застыл над ним, занес кинжал, собираясь добить?..

Мысли куда-то исчезли. Магия окончательно поглотила Мартена, и он, позабыв о боли, ринулся вперед. Пальцы крепко сжали запястье руки, державшей кинжал, и Гастон зарычал, чувствуя, как волны ядовитой магии стекают по его коже, оставляя невидимые следы колдовских ожогов.

Сначала маркиз ди Брэ был сильнее. Он нависал над Мартеном, пытался поднести кинжал все ближе и ближе к его сердцу, пользуясь своим преимуществом – ведь он был сверху, а Мартен – ранен, и рана его без конца кровоточила, лишая принца таких необходимых нынче сил.

Но время текло, словно песок сквозь пальцы, и магия в теле кронпринца становилась все сильнее с каждым мгновением. Ди Брэ достаточно было проявить лишь разовую слабость, и принц с силой ударил его ногой, сталкивая с себя, и вырвал кинжал из слабеющих пальцев.

Лезвие в последний раз сверкнуло в лунном сиянии и отлетело куда-то в сторону. Теперь принц навис над своим врагом, позволяя магии-змее вгрызться в тело ди Брэ.

Гастон в последнее мгновение вырвался из его смертоносной хватки. Прицельного удара в бок было мало, чтобы преодолеть то преимущество, которым обладал Мартен, но парни кубарем покатились по каменной площадке, пока наконец-то кронпринц не ударился спиной о бортик – а ведь если б его там не было, они оба вылетели бы за пределы крыши!

Ветер сменился. Теперь он был северным, нес холод, и луна скрылась за тучами. Темнота, воцарившаяся на площадке, скрыла кинжал, и Гастон попытался нащупать его вслепую, чтобы нанести решающий удар – но не успел.

Мартен схватил его за горло, прижимая к земле, и следующий порыв ветра открыл луну. В глазах ди Брэ не было ни одной осознанной мысли, словно это чужая магия взрастила в нем дурацкое желание убить своего противника вместо того, чтобы просто проучить его, по-ребячески, так, как изредка издеваются друг над другом студенты.

Но Мартену уже было все равно. Магия сорвалась с цепи, и он большими глотками пил жизненные силы Гастона, зная, что еще несколько минут, и от того останется только иссушенная оболочка, жалкий след вместо полноценного человека.

– Назад! – услышал он крик, звучавший так далеко, словно его и говорившего разделяла целая пропасть. – Немедленно остановитесь!

Кто-то уцепился ладонями ему в плечи, и магия в Мартене зашипела, реагируя на внезапную боль. Цепь неодаренности вновь легла на шею безумного зверя, и тот заметался в теле принца, не в силах найти выход, завыл, пытаясь хоть таким образом отвоевать себе несколько секунд свободы, выгнулся дугой…

И затих.

Это была не чужая сила – его собственная. Кто-то вытаскивал способности истинно неодаренного и ласково, бережно укутывал ими мартенову магию, пытаясь не причинить ей ни малейшего вреда, но в тот же момент унять, успокоить, заставить притихнуть, не вырываясь на свободу и не делая глупостей.

Принц и сам чувствовал, что его чары успокаивались, и он вновь обрел над ними власть. Но теперь вместе с нею пришло еще и странное осознание: так вот зачем ему было дано две стороны магии! Если б не способности истинно неодаренного, Мартен ни за что не смог бы взять верх над этой силой.

– Займись им! – велел до боли знакомый мужской голос. – Кажется, он ранен. Я этого посмотрю.

При свете луны ничего не было видно. Мартен будто ослеп, его лишили магии, а вместе с нею – и какого-то органа чувств. Он даже не знал, что не может сделать – увидеть? услышать? почувствовать вкус?

Мир погас на несколько секунд, и только ласковые прикосновения знакомых женских рук унимали неожиданно сильную боль в плече.

Когда Мартен вновь открыл глаза, он смог наконец-то различить силуэт Беллы, почувствовать аромат ее пышных локонов. Только сейчас принц осознал, что Белла пахла пряностями, как истинная халлайнийка, только едва ощутимо, и этот аромат не забивал все остальные запахи, не так, как у ее соотечественниц.

Он облизнул пересохшие губы и с трудом повернул голову набок.

В полумраке Акрен выглядел особенно страшно. Лунный свет раскрасил его лицо причудливыми тенями, что-то будто нарочно гиперболизируя, а что-то скрывая во мраке, как незначимую деталь. Мартен видел, как полыхали его синие, необыкновенно яркие глаза, отражая непонятный принцу набор эмоций, и пытался расшифровать, какое же послание пытался донести Акрен, о чем шептал – ведь его губы беззвучно шевелились, и луна выхватывала их из мрака, освещала, словно акцентировала на этом внимание.

Прошло полминуты, прежде чем Мартен сумел расшифровать слова.

Акрен колдовал.

Да, не так, как это делают обыкновенные маги, а по-своему, иначе, особенно – пользуясь чарами, что не подвластны ни одному другому колдуну. Мартен, как завороженный, наблюдал за тем, как Акрен едва ощутимо прикасался к щекам, ко лбу Гастона, будто пытаясь вытянуть из него жар чужой магии.

– Я верю, – шептал Акрен, как будто халлайнийский священнослужитель, настаивающий на том, что вера в Творца – единственная, что имеет смысл, – что к утру ты ничего не будешь помнить. Эта дуэль – случайность. Она закончилась глупой дракой, и ты поступил нечестно, но вас успели разнять. Это все, что ты знаешь о произошедшем между вами.

Мартен вздрогнул и отвернулся.

– Что он делает? – тихо спросил он у Беллы. – Разве Акрен так умеет?

– Я не знаю, – шепотом ответила она. – Этот вопрос ты ему потом задашь. Но ты же говорил, что вы просто…

– Я не собирался его убивать, – прохрипел Мартен, даже не пытаясь встать. – Я думал, всего лишь немного вправлю ему мозги…

– Ты думал!..

В ее голосе прозвенели гневные нотки. Девушка отвернулась, но не успела скрыть заблестевшие в глазах слезы, особенно ярко сиявшие при свете луны, словно маленькие бриллианты, которые она выплакала по неосторожности, а теперь пыталась собрать, растирая ладонями по щекам.

– Ты мог погибнуть! – обвинительно воскликнула Белла. – Ты понимаешь это или нет? Его же заколдовали! Заколдовали, чтобы он убил тебя!

Мартен только удивленно покачал головой.

Он помнил этот привкус чужой магии. Острый, пряный, неприятный… Незнакомый. Возможно, он и сталкивался с колдуном, который сделал это, но никогда не лицом к лицу, не пожимал ему руку, не мог поговорить мирно. Кто это был? За что так его ненавидел? Может быть, абстрактно?

– А если б я не позвала Акрена? Не рассказала ему? Что тогда бы случилось? – обвинительно воскликнула Белла, но ее слова прозвучали где-то на фоне, несерьезно, Мартен даже толком не понял, когда именно она их произнесла. Перед глазами у него все плыло, и тело настаивало на отдыхе.

На том, чтобы закрыть сейчас глаза и уснуть, не задумываясь ни о чем плохом.

– А теперь иди, – закончил свое странное, выстроенное на вере колдовство Акрен. – Иди и чтобы глаза мои тебя больше не видели на этой крыше!

Гастон медленно поднялся на ноги и поплелся к выходу. Он выглядел иссушенным, и Мартен проводил его каким-то обреченным взглядом.

Попытался подняться.

И провалился в черноту куда более страшную, чем небеса там, где никогда не загораются звезды.

Глава двадцать первая

Мартен зашипел от боли и попытался отмахнуться от Беллы, но одного строгого взгляда оказалось достаточно, чтобы его желание сбежать куда-то улетучилось. Все-таки, у девушки было полное право гневаться, учитывая все то, что он успел натворить.

Правда, он не совсем понимал, зачем обрабатывать раны по второму кругу, если она еще ночью сделала все это впервые, но не спорил. Сказали – надо, значит, легче покориться, чем зарабатывать себе врага в виде прекрасной, но разгневанной принцессы.

– Зачем ты влез в эту дурацкую драку? – с трудом сдерживая свое возмущение, спросила Белла. – Неужели ты не понимал, чем это может закончиться? Ты же мог его убить!

– А ты так сильно переживаешь за Гастона? – не удержавшись, усмехнулся Мартен. – Так не стоит. Он бы за меня точно не переживал… Ай! Больно же!

Белла, кажется, аж сама не ожидала, что толкнет Мартена в раненное плечо с такой силой, по крайней мере, вид у нее был довольно виноватый.

– Снимай рубашку, – велела она, наконец-то продезинфицировав разбитую губу. – И не спеши с регенерационными заклинаниями, ты же знаешь, что если не промыть рану, то можно потом получить те еще проблемы!

Мартен знал – именно потому и не спешил с колдовством. Да и от драки с Гастоном он не то чтобы очень сильно пострадал. По крайней мере, меньше, чем этот мерзопакостный ди Брэ. Да, должно быть, Гастон и не почувствовал, что сделал Мартен, но, если б Акрен не успел, принц, наверное, в два глотка выпил бы и магию, и жизнь, в тот миг едва теплившуюся в теле противника.

Спорить с Беллой не хотелось. Он покорно стянул рубашку, швырнул ее за кровать и позволил Белле взяться за поврежденное кинжалом плечо. Благодаря магии рана почти не кровоточила и довольно быстро затягивалась, принц надеялся на то, что его примитивных способностей целителя будет достаточно для того, чтобы к следующему утру избавиться от всех следов боя, но сейчас приятного было мало.

– Неужели ты не мог сдержаться? – тяжело вздохнула Белла, обращаясь скорее к себе, чем к самому Мартену – должно быть, понимала, насколько бесполезными могли оказаться ее аннотации.

– Нет, не мог, – скривился принц. – Потому что эта скотина зарвалась. Должен же был кто-то поставить его на место! Царь земли! Да если б он знал, кто я…

– Но ведь ему в последнюю очередь надо знать, кто ты.

Это была правда. Мартен повернул голову и посмотрел в свое отражение в небольшом зеркале, висевшем на стене напротив. Какой кошмар! Принц никогда не мог пожаловаться на свой внешний вид, да и сейчас, скосив глаза, мог увидеть смуглую кожу, широкие плечи, подтянутое тело… Вот только в зеркале отражался рыжеволосый щупленький мальчишка, которого никто ни во что не ставит. Неудачник. Неудивительно, что ди Брэ выбрал его в качестве мальчика для битья, над таким, можно сказать, грех не поиздеваться!

– Просто у твоих действий могли быть ужасные последствия, – не унималась Белла, закончив с раной и взявшись за несколько царапин, что тянулись через всю грудь Мартена. Прикосновение ее рук несло приятную прохладу, и Мартен следил за тем, как скользили по его коже тонкие девичьи пальцы. Интересно, а ее собственное мышиное обличие совершенно не смущает? Девушка же. – Я понимаю, что ты совершенно не думаешь о себе, да и обо мне тоже, но Акрен…

Не думает? Да если б он об Акрене не думал, его б здесь и не было!

Казалось бы, такая ерунда, обыкновенная, бытовая фраза, но обвинение Беллы абсолютно выбило его из колеи.

– Знаешь, – не выдержав, Мартен вскочил на ноги, – пожалуй, мне пора! Там Клебо назначил мне наказание, давно пора бы начать его выполнять. А то как я потом буду смотреть этому гениальному преподавателю в глаза? Он же полагает, что выбрал для меня самое страшное наказание на свете, надо оправдать его ожидания! Увидимся позже.

Белла даже рта не успела раскрыть, чтобы остановить Мартена. Он схватил рубашку, валявшуюся на кровати, спешно натянул ее на себя, не заботясь о том, что испачкает белую ткань кровью или одним из зелий, что для его лечения использовала Белла, и вылетел прочь из комнаты. Гостиную же и вовсе пробежал за два или три шага, не удосужившись поздороваться ни с кем из сидевших там студентов. Хорошо хоть Гастона не оказалось под руками, иначе принц не утерпел бы – и совершенно точно швырнул в надоедливого аристократишку смертельным заклинанием, и, между прочим, нисколечко не пожалел бы об этом. Такую мерзость, как Гастон, надо не просто ставить на место, а истреблять – чтобы больше никому не причинил вреда своими ядовитыми словечками и запрещенным оружием.

Путь к библиотеке он преодолел, все еще кипя от раздражения. Конечно же, дуэль была ошибкой, он и сам это понимал, но Белла могла и не читать очередную мораль! Можно подумать, он – глупец, не способный анализировать собственные ошибки без посторонней помощи!

Мартен нехотя толкнул библиотечную дверь, подозревая, что придуманное Клебо наказание не принесет никакой пользы ни ему самому, ни Вархвской академии, и вошел внутрь.

От книгохранилища он, признаться, ждал гораздо большего. Каких-нибудь высоченных стен, витражных окон, стеллажей, заставленных книгами. Но все это следовало искать в новом здании – академия находилась на стадии ремонта, и все книги, которые были в хорошем состоянии, давно уже перенесли в новое место. А вот все те оборвыши, которые надо было перебрать, выяснить, нет ли среди них чего-нибудь полезного, а лишнее попросту утилизировать, желательно так, чтобы магические книжки никого не прокляли и не отравили при этом. Впрочем, если книги и были на это способны, то уже сделали все, что хотели – потому что очень вряд ли они в восторге от того, в каком их состоянии держат.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю