Текст книги "Горе-волшебник. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Алла Касперович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Был бы жив профессор Корвиус, ничего бы такого не произошло, – пробурчала Аварра, она переминалась с ноги на ногу. – Назар, будь другом, подмени, а? Я ненадолго.

– Давай.

Они поменялись местами, и Аварра умчалась ясное дело куда. Минуты через три она вернулась:

– Представляете, мы тут работаем, а он спать пошел!

– Корнелиус? – уточнила Тетушка Тама.

– А кто ж еще! Я Сомалию по дороге встретила.

– А она почему не пришла? – спросил профессор-подросток.

– У нее дети заболели, так что она с ними сидит.

– Так пусть Лекаря позовет! – возмутилась Тетушка Тама. Теперь она переминалась с ноги на ногу.

– Из кухни своей хоть иногда выходить надо! – расхохоталась в лицо Назарусу Аварра – она как раз снова менялась с ним местами. – Если б выходила, знала бы, что его еще три назад во Дворец вызвали.

– Так пусть тогда она Триссу нашу из пятого класса позовет, – не сдавалась повариха. – У девчонки талант!

– Я предложила, – фыркнула Аварра. – Так Сомалия сказала, что не доверяет школярам.

Мне даже стало обидно за Триссу. Она, между прочем, не хуже, а может, даже и лучше нашего Лекаря. Да она вообще во всем умница! Ну, если не считать ее готовки…

– О! Почти девяносто девять!

– Аварра, давай поменяемся.

– Отстань, Назар!

– Ты слишком много своей силы отдаешь.

– Ты сам еще не восстановился! Еще двадцать минут я уж как-нибудь продержусь!

– Аварра!

Они спорили так жарко, что даже не заметили, как появился Ремус. Он молча, что на него совсем не похоже было, встал за Аваррой, резко развернул ее к себе, и очень быстро поменялся с ней местами.

– Отдохни!

– Где тебя носило? – спросил Назарус.

– Дела были.

– Знаем мы твои дела, – проворчала Аварра.

Ремус сделал вид, что не расслышал. Сердце, а я так понял, что это оно и было в середине стола, уже стало совсем бордовым. А когда оно почернело, профессора вдруг все разом отошли от стола и рухнули на пол. На помощь им уже никто не бежал и, хоть они и выглядели ужасно уставшими, но и точно так же ужасно довольными.

– Попадись мне этот придурок! – сказал профессор-подросток, когда немного отдышался. По лицам остальных я понял, что они с ним полностью согласны.

– Все, пора спать! – озвучила общую мысль Тетушка Тама. И, конечно же, никто не стал с ней спорить.

И только когда повариха и профессор Аварра проходили мимо меня, я смог расслышать их шепот:

– Куда все-таки профессор Панриус делся?

– Не знаю, Аварра, я Пана уже несколько дней не видела. Не думаешь же ты…

– Не знаю. Надеюсь, что нет.

Они ушли, а за ними и все остальные профессора. А я подумал, что я-то как раз видел профессора Панриуса вчера ночью у себя по окном. Он куда-то бежал и все время оглядывался. Причем, это был далеко не первый раз, когда я его так видел.

Настал и мой черед оттуда выбираться. Когда я наконец выполз наверх, уже светало, а значит, я не только безнадежно опоздал на встречу с кем-то, не знаю кем, но и легко мог нарваться на какую-нибудь раннюю пташку. Утром было не так легко прятаться, как ночью, но мне повезло: до самой моей комнаты я никого не встретил. Я и не заметил, что так сильно устал. Едва добравшись до кровати, я плюхнулся туда не то что не раздеваясь, но даже не разувшись. Эх, видела бы меня сейчас бабуля!

А утром под дверь мне просунули записку:

«Ты не пришел на назначенную встречу. Ты навсегда упустил свой шанс».

– Больно надо! – фыркнул я себе под нос. Жаль только, что Носатый обрадуется. Он ведь наверняка думал, что это я его испугался. Пусть думает, что хочет. Хотя, что он мог думать, если они с Корнелией заболели?

За завтраком профессора, а сегодня с нами были профессор Смомалия и Ремус, вели себя так, словно вчера ничего не случилось. Разве что Тетушка Тама выглядела очень сонной. Это особеено было заметно по тому, как перед нами появлялась еда. Сначала на тарелках был сушеный горох, который тут же превратился в цветущий, а потом и вовсе в скорлупу от орехов, при этом без самих орехов. И только когда к поварихе подошел Ремус и что-то ей тихонько сказал, на тарелках наконец появилась овсяная каша. Я думал, что Пар сейчас начнет во всю глотку возмущаться, что его бедненького не кормят, но толстяк как будто ничего не замечал. Он ковырял ложкой в тарелке что бы там ни появлялось, но ничего при этом не пробовал. И даже когда там уже была овсянка, он так ничего и не съел. Неужели опять Зарина? Нет, тут дело совсем в другом.

– Что такое? – спросила у него Трисса.

– А? – Пар как будто только что очнулся. – Ничего.

– Точно?

– Ага.

Никто из нас не стал его расспрашивать, но я догадывался, в чем дело.

– Съешь хоть чуть-чуть. – Не думал даже, что когда-нибудь скажу это Пару.

– А? Нет, не хочу.

Мир явно перевернулся.

– Т-трисса, ты Корнелию не видела?

– Она…

– Так они ж с Гавриусом болеют. – Вот кто меня за язык тянул? Трисса поджала губы и опустила глаза. Но хоть за Корнелию с Носатым можно было не волноваться. Та странная болезнь как появилась, так внезапно и ушла.

– О-откуда ты знаешь?

– Да слышал по дороге.

По-моему, я разучился врать, а ведь раньше так хорошо получалось. Мне даже бабуля иногда верила. Ну, может, и не очень хорошо получалось… Оладка перепеченная! Ну, не умею я врать! Что же делать, что же делать? Я гляул на часы:

– Ого! Скоро урок начнется! Давайте быстрее.

Трисса встала из-за стола и, не дожидаясь нас, поспешила к выходу, а за ней, еле поспевая, увязалась длинноволосая одноклассница. Я хотел было спросить у Гэна, кто это такая, но он меня опередил:

– Т-ты вчера ходил?

– Куда?

– Н-ну, ты знаешь.

– А. Не-а. Не ходил.

И это была чистейшей воды правда.

– Х-хорошо, – кивнул Гэн и поправил очки. Он что, знал, кто меня позвал?

Пар встал раньше нас из-за стола и поплелся на уроки, правда, два раза чуть не заблудился. Первым уроком сегодня была Алхимия. Профессор Сомалия немного опоздала, но выглядела при этом очень и очень довольной. Может быть, потому что Корнелия и Носатый выздоровели? А точно, вон они на своих местах. Носатый как всегда сидел насупившись, а Корнелия улыбалась. Вот только ни ее улыбка, ни ее красота меня больше не трогали. Совсем. Каждый раз, когда я поворачивался, чтобы посмотреть на Триссу, то натыкался на взгляд Корнелии. Еще несколько месяцев назад я был бы невероятно счастлив, если бы она на меня так смотрела. Но сейчас мне от этого было не по себе.

А тем временем профессор Сомалия уже начала урок:

– Доброе утро, мои птенчики! Всем сегодня хорошо спалось?

Дружное:

– Да! – ответили все, кроме меня.

– Я так рада, мои птенчики, так рада! А вы готовы начать урок?

– Да!!!

Если честно, то сейчас меня раздражало то, как она говорит. Я вообще не мог понять, как она могла мне раньше так сильно нравиться. И красота ее была какая-то приторная, и голос – писклявый, и взгляд недобрый. А приглядевшись, я заметил, что когда она говорит, у нее изо рта вылетает зеленоватый дымок. Меня аж передернуло.

– Гэн, Гэн! – зашептал я, толкая друга в бок.

– Ч-чего тебе?

– Ты видишь? Видишь? Что там у нее?

– Т-ты о чем?

– Да вон! Дым у профессора изо рта!

– Мои сладкие мальчики, – промурлыкала-пропищала профессор. – Что там у вас происходит? Может быть, кто-то из вас хочет к доске?

Оладка перепеченная! Вот уж чего я точно не хотел. А вот Гэн наоборот с удовольствием встал и спустился вниз. Рядом с ним профессор была похожа на маленькую белобрысую мышь. И она раздражала меня все больше и больше.

– Молодец! – похвалила Гэна Сомалия, когда он почти без ошибок выполнил ее задание. Он даже согнулся в три погибели, чтобы она смогла погладить его по голове. – Садись на место, мой птенчик. А теперь, школяр Марвус, прошу к доске тебя.

Чем ближе я подходил к профессору, тем мне все более тошно становилось от ее улыбки. На самом деле: овсянка, что была на завтрак, так и просилась наружу.

– Что ж, мой птенчик, вот тебе задание. – Она протянула мне свиток с длинным списком веществ и не менее длинной формулой. Если б Трисса и Гэн меня так хорошо не натаскали, то я б ни в жизни не разобрал, что там было написано, не говоря уже о том, чтобы хоть что-нибудь попытаться сделать. – Справишься?

– Да, профессор Сомалия, – ответил я, а сам чуть сглотнул рвущуюся наружу кашу. Дымок, что вылетал изо рта Сомалии мало того, что неприятно выглядел, так еще и пах не лучше. Оладка перепеченная! Да он вонял так, как будто в профессора залили всю плесень, которую только смогли отыскать в Школе.

Минут через пять зелье было готово.

– Ничего себе, мой птенчик! – Профессор захлопала в ладоши и посмотрела на меня с таким восхищением, что у меня аж глаз задергался. – Я ведь хотела немного подшутить над тобой и дала тебе задание, которое обычно есть на выпускных экзаменах по моему предмету. Но ты справился! Ай да умница! Ай да молодец!

Теперь с восхищением смотрели на меня почти все одноклассники, а я хотел провалиться под землю. Даже Носатый больше не смотрел на меня со злобой, а словно увидел во мне что-то такое, чего раньше не замечал. Что-то мне стало не по себе.

– Садись, мой птенчик! А у нас новая тема. Записывайте, мои сладенькие…

Под пристальными взглядами одноклассников я уселся на место. А когда они от меня наконец отвернулись и уткнулись носами в свои свитки, я незаметно передал Триссе записку:

«Что я там хоть сделал?»

«Зелье вечной юности».

«То есть можно не стареть? Почему тогда у нас так много стариков?»

«Не пиши ерунду. Оно просто так называется. Действует не больше суток».

«Ладно, понял. Трисса, ты ничего у профессора Сомалии странного не заметила?»

«Нет, а что?»

«Да так, ничего».

Если уж Трисса ничего не заметила, значит больше никто ничего не заметил. И спросить-то больше не у кого. Спросил бы у Руфуса, так и Руфуса я очень давно не видел. Я даже для него на тарелке бутерброд на ночь оставлял, а утром он нетронутый оставался лежать на моей тарелке.

Вскоре прозвенел звонок, и мы с друзьями вышли в коридор. Там мы нашли свободную лавочку и побежали (все, кроме Пара, потому что он решил остаться в аудитории) к ней, пока никто не занял. На пути я кого-то сшиб.

– Ой! Прос… А это ты!

Я уже готовился к тому, что Носатый попытается мне врезать, но тот просто поднялся на ноги, отряхнулся и тихонько, чтоб никто другой не расслышал, сказал:

– Ты ведь все видел, да?

– Ты о чем?

– Маму.

– Э… ты что имеешь в виду? – Неужели он тоже мог видеть этот зеленый дым?

Ответить он не успел, потому что к нему уже подскочили его дружки.

– Ты в порядке? – спросил у него Завиус.

– Он к тебе пристает? – потер кулаки Ганвиус.

– Все в порядке.

Он потащил своих дружков подальше от меня, а я так и остался стоять столбом ничего не понимая, пока меня не позвала Трисса:

– Ты идешь?

– А? Ага.

Я сел на скамейку возле Триссы, Гэн сидел с другой стороны от нее.

– Голодные? – спросила девушка.

Пока она не спросила, я думал, что нет. А тут мой живот так заурчал, что его, наверное, даже старшеклассники слышали. Живот Гэна был полностью согласнен с моим. Мы-то привыкли, что на завтрак нас хорошо кормят, а не жидкой кашкой на воде.

– Вот.

Она достала из своей сумки по куску яблочного пирога и дала нам.

– Вкуснотища! Где взяла? – спросил я, когда доел. А съел я очень быстро. – Ничего вкуснее не пробовал.

Трисса слегка порозовела и ответила, глядя в другую сторону:

– Сама приготовила.

– Шутишь!

Девушка покачала головой и достала из сумки еще нам по кусочку. На мое счастье она не обиделась.

– Сегодня же Домоводство. В прошлый раз пирог у меня не очень получился. – Это она так пошутила, да? Я когда попробовал, так чуть не помер! – Вот я и попрактиковалась немного. Уже немного лучше получилось.

Ничего себе немного! Да это ж небо и земля! Если честно, то если б она сразу мне сказала, что сама пирог готовила, то я б, наверное, не рискнул его попробовать.

– Мар, Гэн, вы не знаете, что с Паром? Он мне не говорит.

– О-он никому не говорит. Да, Мар?

– Ага.

Больше мы ни о чем не успели поговорить, потому что прозвенел звонок. Но, по крайней мере, Трисса больше на меня не злилась. Главное, чтоб Корнелия только перестала мне глазки строить. Ну, вот почему все так не вовремя? Когда она мне нравилась, так ей не до меня было. А теперь, когда я с Триссой, я вдруг ей нужен стал. Не понять мне этих баб. Хотя про Триссу она как раз и не знает. Или у нее чуйка особенная есть?

В аудитории мы нашли Пара в том же положении, в котором и оставили. Я уже подумывал о том, чтобы сводить его к Лекарю, но вспомнил, что он уехал во дворец. Так что если что, пусть Трисса его смотрит.

Сейчас у нас было Волшебство превращений, и его тоже вела Соомалия. К счастью, меня она больше не трогала, так что я смог спокойно досидеть до конца урока. Я даже старался на нее не смотреть, чтобы не видеть этот противный дым из ее рта. Хорошо хоть, что вонь до нашего ряда не долетала.

Мне казалось, что звонок с урока никогда не прозвенит, но вот уже и он, а значит, время обеда! Так быстро в Столовую на моей памяти школяры еще ни разу не бегали. Так обычно делал один только Пар. Но сейчас он плелся в хвосте, а до Столовой и вовсе не дошел, мы так и не поняли, куда он делся.

Обед нам подавала другая повариха, готовила она хуже, чем Тетушка Тама, но зато хотя бы всего было много и сытно. Ну, хоть не Вредная Эльза и на том спасибо. А Тетушка Тама, я думаю, отправилась отсыпаться. Я б тоже так сделал, но мне надо было отсидеть еще один урок.

Не надо было. Профессор Панриус на Домоводстве так и не появился. И его сын тоже. Мы переживали, куда он мог подеваться, но вскоре нашли его и успокоились: он лежал в своей комнате, на своей кровати и неотрывно смотрел в потолок. Ну, почти успокоились.

– Все, я пошел спать! – объявил я друзьям и ушел к себе. Я прям на ходу засыпал.

Проснулся я только следующим утром. Да и то не сразу, и то, только потому, что Гэн и Норвус чуть не выломали дверь. Оказалось, что они стучали уже больше получаса, а я не отзывался. Завтрак мы уже пропустили, так что Гэн остался голодным по моей милости. Но Норвус был готов к такому повороту и вручил нам обоим по бутерброду. Нет, ну если бы он как две капли воды не был похож на Гарлиуса, то я бы никогда не поверил, что они с ним родственники.

Нам с Гэном пришлось бежать, чтоб успеть на урок. Успели. И дальше день пошел как обычно если не считать того, что Пар был похож на свою бледную тень; профессора то и дело по нескольку раз вызывали меня за урок, и я со всем справлялся и делал даже больше, чем от меня хотели; я все время был в центре внимания; меня несколько раз пригласили на свидание, притом подходили девушки из разных классов, в том числе и выпускницы; и Гэн перестал со мной разговаривать после того, как и Корнелия пригласила в Свободный день сходить с ней в харчевню. Да уж, самый что ни на есть обычный день. И помимо всего этого, вечером с неба полилась вода.

А дальше пошли почти такие же дни. Пар все так же ничего не ел, а его отец так ни разу и не появился ни на уроках, ни вообще в Школе. Ну хоть Гэн стал снова со мной разговаривать, когда я отказал Корнелии. А вот Трисса наоборот все время ходила букой. Теперь со мной почти не разговаривала она. А еще теперь дважды в день и один раз ночью с неба лилась вода, иногда дул ветер, а еще чаще – все вместе.

Так прошла еще неделя. Пар больше на занятия не ходил и все время лежал у себя в комнате. А потом вернулся Лекарь и забрал его к себе. Мы с друзьями очень хотели его навестить, но нас к нему не пускали, только Триссе разрешали к нему иногда заходить. Но толку от этого мало было, потому что и с ней Пар не разговаривал. Трисса говорила, что он даже похудел.

Понемногу я привык к тому, что я теперь не выродок и у меня получается все не хуже, чем у других. Нет, не совсем так. Мог бы и намного лучше, однако хоть я и старался учиться, но иногда лень была сильнее меня. Ладно, признаюсь, очень часто.

До бабушки тоже дошло, что я больше не выродок. Сам я ей ни о чем не рассказывал, но, думаю, ей обо всем написал Норвус. Я в тайне надеялся, что она очень обрадуется и будет меня хвалить не переставая, но не тут то было. За все это время она прислала мне всего одного голубя:

«Марвус,

Слышала, что у тебя стала хорошо идти учеба. Старайся. И не позорь светлую память Корвиуса.

Твоя бабушка Трисса».

Вот и все. Хотя, собственно, чего я ожидал? Как будто я не знаю собственную бабулю. Но я все равно немного обиделся.

А еще я начал слышать голоса. Хотя, это больше было похоже то ли на шелест листвы, то ли шорох травы. Я слышал этот многоголосый шепот каждый раз, когда приближался к двери в свою комнату. Я пытался разобрать хотя бы слово, но так и не смог. Да и сама дверь теперь изменилась. Нет, для остальных она осталась такой, как прежде, то есть совершенно обычной – я проверял. А вот для меня она превратилась в муравейник, по которому туда-сюда сновали рисованные человечки. Я не мог за ними уследить. Думал рассказать об этом Норвусу, но так и не решился. Вот у кого бы я спросил об этой странной двери, так это у Руфуса. Но он ведь не только наяву мне не показывался, но и во снах.

И вот пришел день, о котором я совершенно забыл. Тридцатое Бавария. И это был не просто Свободный день.

– Доброе утро, мой мальчик! – услышал я через дверь голос Норвуса. – Можно я войду?

– Ага.

Смотритель вошел ко мне с большим серебряным подносом, на котором лежал… торт! Оладка перепеченная! Я совсем забыл!

– С Днем Рождения, мой мальчик! – заулыбался Норвус. – С четырнадцатым днем рождения тебя!

– А. Ага. Спасибо.

– Вот, мой мальчик. – Он поставил поднос на стол. – Обязательно попробуй! Я сам готовил!

Если честно, то после этих слов пробовать торт мне немного перехотелось.

– Ага. Спасибо.

– Обязательно попробуй!

– Хорошо.

– Точно?

– Да попробую я!

– Вот и славно! – еще шире улыбнулся Норвус и уже собрался уходить, когда кое-что вспомнил: – Ах да, мой мальчик! Приходи сегодня вечером в одиннадцать в ученическую. Ту, что я для тебя открыл.

– Зачем?

– Я тебе подарок отдам

Подарок? Подарки я люблю.

– Хорошо.

– Не забудешь торт попробовать?

– Да не забуду я!

Он вышел, а я подумал, что сладкого пока не хочу. Но не пропадать же добру! Торт оказался очень даже вкусным, и я не заметил, как умял добрую половину. Нет, завтракать точно не пойду! Но вот прогуляться не помешало бы, а то дышать тяжело – так я объелся.

Я уже собрался было выходить, когда снова постучали. На этот раз в окно – это был бабушкин голубь. Я открыл ему, и он тут же превратился в письмо:

«Марвус,

С днем рождения.

Твоя бабушка Трисса».

Угу, как всегда немногословна. Эй, а подарок где? Не, ну неужели нельзя было единственному внуку хоть что-нибудь прислать? Хоть что-нибудь!

Хорошо, что я обидеться не успел, потому что где-то через полминуты в мое окно влетел толстый-претолстый голубь. Если б я его на улице встретил, подумал бы, что это курица. Голубь не сел, а прям плюхнулся на мой стол, да не на лапки, а на спину и раскинул крылья, высунув язык и тяжело дыша. Интересно, что такого туда бабуля могла туда положить? Я все ждал, когда голубь превратиться в лист, но тот похоже или не собирался, или забыл. Тогда я потыкал его обратной стороной рогатки, и птица опомнилась. На большущем листе бумаги было несколько золотых (значит, бабуля пока не узнала, что те деньги, которые она высылала Норвусу, по ошибке попали ко мне), новая черная бархатная мантия (без вышивки и без кружавчиков!), костяной гребень с рубином (это она так надо мной посмеялась, да?) и миниатюра, которую я никогда раньше не видел. На ней была вся моя семья. Сзади стояли мой дед и отец, а спереди на диване сидели моя бабуля и мама. И конечно же я, у мамы на руках. Эй, а почему на мне чепчик с кружавчиками?

Подарки я спрятал в шкаф и только миниатюру поставил на стол, черканул в ответ бабуле «Спасибо!» и отправил голубя восвояси. Все, теперь можно и погулять. Из шкафа я достал кошель, отсчитал несколько мелких монет, пересыпал их себе в карман, и вышел из комнаты. А там уже меня ждали друзья, разве что Пара с ними не было. В руках у каждого из них было по подарку, упакованному в цветную бумагу и перевязанному ленточкой.

– С днем рождения, Мар!

– Спасибо! А откуда вы узнали? Я ж и сам про него забыл.

– Норвус рассказал, – сказала Трисса. – Вот, держи.

Наверное, ради меня сегодня она надела платье. Оно было темно-коричневое, расшитое бежевыми бусинками, а на талии был повязан коричневый бант. Оладка перепеченная! Какая же у Триссы тонкая талия! Надо будет намекнуть ей, чтоб носила не мужские рубахи, а женские блузы. Нет, не буду я этого делать, а то еще другие на мою девушку заглядываться начнут. Хотя, какое начнут? Уже начали! А ну не пялся, а то в глаз дам! Это проходил мими нас наш одноклассник. Я на него так посмотрел, что он тут же опустил глаза и ускорил шаг. То-то же!

– Спасибо. А что там?

– Открой.

Трисса подарила мне новую сумку. Очень удобную, к тому же там уже было применено волшебство расширения, так что я мог бросать туда все, что захочу, и место там все равно не закончится. Дорогая штука!

– Спасибо! – сказал я поцеловал ее в щеку. А что? Она ж моя подруга. А у меня день рождения. Никто ж не догадался, что мы вместе, да? Ну, разве что Гэн. А как еще объяснить то, что он смотрит на нас и так хитро улыбается?

– М-мой подарок не такой хороший, – сказал мой друг и передал свой сверток. – Зато очень нужный.

Я развернул подарок и аж присвистнул. Ого! Там была написанная от руки книга. Гэн написал ответы на все теоретические экзаменационные вопросы. Оставалось только выучить и все! А ведь обычно щколяры перед самыми экзаменами засиживались в Библиотеке, чтоб хоть что-нибудь найти. А у меня в руках уже были все ответы! И когда он только успел?

– Ничего себе! Ты сам все это написал для меня?! Спасибо огромное! – Я с чувством пожал другу руку.

– П-пожалуйста. – Мой друг выглядел почти таким же довольным, как и я. И это явно не только из-за того, как я обрадовался его подарку.

– Что-то хорошее произошло, пока я спал? – спросил я, прищурившись, у него.

Гэн покраснел и кивнул. Вместо него ответила Трисса.

– Корнелия согласилась пойти с ним на свидание.

– Ого! И когда?

– Ч-через час.

– Ясно, – хмыкнул я. – Значит ты с нами в Город не пойдешь. А ведь я угощаю!

Гэн выглядел таким виноватым, что мы с Триссой не выдержали и расхохотались.

– Да иди уже! – Я похлопал друга по плечу. – Тебе ж собраться еще надо. Мы уж и без тебя как-нибудь справимся. Правда, Трисса?

– Да, – подтвердила девушка и добавила для Гэна: – Не забудь про цветы. Они стоят у тебя в комнате на подоконнике. И подарок не забудь.

– Х-хорошо. Ну, я пошел?

– Да иди ты уже! – снова расхохотался я и, когда он ушел, я сказал Триссе: – А у нас будет свое свидание?

Девушка слегка порозовела и кивнула. Оладка перепеченная! Вот оно счастье!

Мы провели в Городе весь день. Еще никогда я так здорово не отмечал свой день рождения. Мы гуляли по Городу, Трисса мне показала очень много интересных мест, куда мы раньше ни разу не заходили. А я то думал, что знаю Город как свои пять пальцев. Когда я это сказал, Трисса рассмеялась. Оказывается, что и она еще не все знала, хоть и училась в Школе с восьми лет. Она сомневалась, что вообще хоть кто-нибудь в Школе или даже в самом Городе знают о нем все.

Несколько раз мы видели Гэна и Корнелию. Они гуляли за руки и, казалось, никого вокруг не замечали. Я тоже покосился на ладонь Триссы, но так и не решился ее взять. Зато в харчевнях мы сидели напротив друг друга. Трисса почти не опускала взгляд, хоть и мило краснела при этом.

Мне было так хорошо с Триссой, что я совершенно забыл о том, что обещал Норвусу в одиннадцать быть в ученической. И только в десять двадцать я об этом вспомнил. Я вдруг понял, что не могу и не хочу подводить Норвуса.

– Трисса, нам надо вернуться в Школу.

Она склонила голову на бок и вопросительно на меня посмотрела. Оладка перепеченная! Как же она красива!

– Понимаешь, я обещал Норвусу, что вернусь к одиннадцати. Он мне какой-то подарок приготовил.

– Хорошо. – Она протянула мне руку. – Побежали.

Мы бежали, взявшись за руки, бежали так быстро, как, наверное, еще никто не бегал. Профессор Нарнис нами бы сейчас гордился. Возле лодки мы уже были через пять минут. А вскоре и у дверей Школы. Я проводил Триссу до комнаты девочек, и мы остановились возле двери.

– Еще раз с днем рождения! – сказала Трисса, встала на цыпочки и поцеловала меня. И отнюдь не в щеку. – Спокойной ночи!

– А… Да… Спокойной ночи!

В ученическую я влетел как на крыльях. Интересно, что мне там такого Норвус приготовил? Вряд ли это может быть лучше подарка Триссы, особенно последнего. Я распахнул дверь и застыл в проеме.

– Гарлиус!

Камердинер сидел за столом возле Норвуса и пил чай. При виде меня, он поставил чашку на блюдце и встал. Только сейчас я окончательно понял, как они похожи. Нет, они были одинаковые! Только на Гарлиусе как всегда был безупречный сюртук с иголочки, а на Норвусе обычные штаны да рубаха. И, конечно же их можно было различить по улыбке, на лице Гарлиуса ее попросту не было.

– Марвус, мой мальчик! А мы уже боялись, что ты не придешь!

ГЛАВА 13

Если мой подарок – это приезд Гарлиуса, то Норвус сильно просчитался с выбором. Мы с камердинером с самого моего детства недолюбливали друг друга. А может, Гарлиус мне просто привез подарок от бабушки? Врядли, ведь я уже получил посылку…

– Заходи, мой мальчик. Не стой в дверях.

Они усадили меня вместе с собой за стол и тоже налили чаю. На часах было без десяти одиннадцать. Успел.

– Ну, мой мальчик, расскажи нам, как ты провел сегодняшний день.

Если честно, то я не хотел ни им, ни кому бы то ни было другому рассказывать о нашем свидании с Триссой. Мне казалось, что так я могу что-то забыть, потерять частичку этого по-настоящему волшебного без волшебства дня.

– Хорошо все было.

Похоже, что ни Норвусу, ни Гарлиусу вовсе и не было интересно, чем я таким занимался. Спросили просто так, из вежливости. Мы молча пили чай, Гарлиус смотрел куда-то в сторону, Норвус, прищурившись и улыбаясь, на меня, а я сам не знал куда деться. Как-то мне было неуютно.

– Вот и славно, мой мальчик, – наконец сказал смотритель, я уже успел забыть, о чем это он. – Ты попробовал мой торт?

– Ага. Половину съел.

– Молодец, мой мальчик! – Ничего себе какой он довольный! Можно подумать, я ему жизнь спас, а не его стряпню отведал. – Пей чай, пей.

– Ага. Спасибо.

Гарлиус так и не сказал ни слова. В общем, вел себя как обычно. Он даже достал свою неизменную пилочку и принялся подпиливать свои длиннющие ногти. Но все же он был сегодня какой-то не такой. Вон даже у него ноготь сломался, а он этого даже не заметил. А ведь раньше если такое случалось, то он бросал все дела и не успокаивался, пока все ногти не станут одной длины. Над ним все слуги из-за этого потешались. Правда, никто не решался сделать это ему в лицо.

И вдруг часы пробили одиннадцать часов, и я почувствовал, что все поплыло у меня перед глазами.

– Ч-что п-происходит? – Мой язык заплетался как у нашего конюха, когда моя бабуля застукала его за воровством вина из подвала.

– Все хорошо, мой мальчик. – Норвус подошел ко мне справа, а Гарлиус слева, и они взяли меня под руки. – Все очень хорошо. Все идет как надо.

Больше я ничего не видел и не слышал. Очнулся я уже совсем в другом месте и не сразу понял где я и как я там оказался. А был я в зале, где совсем недавно при мне профессора лечили Сердце Школы. И я, похоже, на нем и лежал. Я раньше думал, что все камни холодные, но рубин подо мной был теплый и пульсировал, как будто… как будто он был живой!

А когда я уже мог почти все видеть, то если б мог хоть звук из себя выдавить, то заорал бы. Только я еще не знал, то ли от ужаса, то ли от удивления, то ли от всего сразу. Возле меня стоял профессор Панриус, но я еле узнал его. Он очень сильно похудел, темные редкие волосы стали совсем седыми и свисали на плечи немытыми паклями, его осунувшееся лицо уже, наверное, и забыло, как выглядит бритва, а под глазами у него были такие синячищи, как будто он месяц не спал. И двигался он как завороженный.

– Очнулся, мой мальчик? – подошел ко мне Норвус, он улыбался так широко, что внутри меня аж всего передернуло. Казалось, что своими острыми желтыми зубищами он вот-вот перегрызет мне глотку. – Вот и хорошо. Вот и славно. Хочешь что-то сказать, мой моальчик? – расхохотался смотритель. – Скоро сможешь. – Теперь он улыбался одним уголком губ. – Правда ненадолго.

Его хохот стал еще громче и противнее. Потом к Норвусу подошел Гарлиус и передал ему старую толстенную книгу с обугленными краями. Он как будто старался не смотреть на меня. Камердинер хотел отойти, но Норвус его задержал:

– Погоди минутку. Мой мальчик, позволь познакомить тебя со своим братом. – Он хищно оскалил свои зубы, но меня это больше не пугало. Интересно, а что они еще придумают?

Значит, Норвус и Гарлиус – братья. И почему я не удивлен? А Гарлиус, кстати, по-прежнему не смотрел мне в глаза. Хотел бы я знать: почему? Неужели стыдно? Не верю. Пока Норвус листал книгу, камердинер мельком взглянул на меня и ушел подальше, чтобы я его не мог видеть. Ага, только спрятаться тут негде было! Хоть я и не мог двигаться, но выразил глазами все, что я о них думаю. Вот только одного (на самом деле намного больше, но сейчас остальное занимало меня не так сильно) я никак понять не мог: почему я их не боюсь? Почему я сейчас вооще ничего не боюсь?

– Вот она! – обрадовался Норвус и показал мне страницу, на которой было нарисовано Сердце и лежащий на нем человек. Еще здесь был текст на вендийском, но я почти ничего не успел прочитать, потому что смотритель тут же убрал книгу из-под моего носа. – Профессор Панриус, у Вас все готово?

– Да. – ответил профессор.

Если бы его по имени не называли, то я бы ни в жизни не догадался, что это папка-весельчак нашего Париуса. Он не то, что на себя не походил, он даже не свою собственную тень похож не был!

– Отлично! Можем начинать. Стано…

– Погодите, – прервал его слабым еле слишным голосом профессор. – Вы сдержите свое обещание?

– Ну конечно же, мой милый профессор! – На какое-то мгновение мне показалось, что перед нами старый добрый заботливый Норвус, а остольное мне просто примерещилось. Но только на мгновение. – Как только Вы поможете нам с нашим делом, мы поможем Вам с Вашим. Подождите немного, и скоро Ваша дражайшая супруга снова будет в Ваших объятиях!

Что?! Пар же говорил, что его мама умерла еще когда он совсем маленьким был. Или… Неужели он хочет ее оживить?! Но это невозможно! Или я чего-то не знаю?

– Просто я уже много раз пробовал…

– Не волнуйтесь, мой милый профессор, – Норвус обнял его за плечи. – На этот раз все получится, уж я Вам обещаю! Мы, вендийцы, всегда свое слово держим. – А потом он провел рукой над головой профессора, и тот замер.